 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
17 сентября
Бакстер похож на Малькольма Макдауэлла из “Заводного апельсина” Кубрика. Именно на того юного и омерзительного Макдауэлла в белом трико и чёрном котелке. Когда я вхожу к Бакстеру, у меня всегда срабатывает ассоциативное мышление: Бакстер – Макдауэлл – “Заводной апельсин” – круглый оранжевый фрукт с отверстием для ключа. Однажды я даже видел подобный плакат и хотел купить его для Бакстера, но удержался. Бакстер не смотрит кино, он просто не знает, кто такие Кубрик и Макдауэлл.
Сегодня Бакстер возбуждён. Едва я появляюсь в лаборатории, он бросается на меня, хватает за лацкан пиджака и тащит к своему полю боя. Иначе опытный стол Бакстера назвать сложно. Это даже не стол. Это огромная плоскость восемь на восемь метров; на нём есть специальные выступы, по которым можно ходить, не повреждая расположенные под ногами объекты экспериментов. На столе выстроен целый город: домики, горочки, лабиринты, переходы, конвейеры. Всё это управляется при помощи компьютера, за которым Бакстер проводит большую часть своего времени. Меньшая часть посвящена обитателям города: уходу, кормлению и надстройке дополнительных конструкций.
Город населён мышами.
Они просто кишат там. Белые, чёрные, рыжие, какие-то серо-буро-малиновые в крапинку, бегают, пищат, строят себе гнёзда из обломков домиков (Бакстер старается заменять испорченные строения, но не всегда успевает).
- Смотри! – показывает Бакстер.
На мониторе – мышь. Она стоит на задних лапках и внимательно смотрит в камеру.
- И что?
- Теперь с другой камеры, - Бакстер щёлкает клавишей.
С другого ракурса видно, что мышь смотрит не в камеру, а в зеркало. Она стоит и смотрит. Затем поворачивается боком, но морду держит так, чтобы видеть своё отражение.
- Круто, - говорю я.
Бакстер смотрит на меня дикими глазами.
- Что значит “круто”? Это открытие века! Она проявляет зачатки разума! Мои эксперименты дают результаты.
- А у тебя сыр за зеркалом не лежит?
- Дурак ты, - обиженно говорит Бакстер.
Будь на его месте герой Кубрика в чёрном цилиндре, он бы, вероятно, достал бы бейсбольную биту и проломил мне череп. Очень хорошо, что Бакстер похож на него только внешне.
- Да ладно тебе, вижу...
Бакстер всё равно обижен. Разумные мыши – это его мечта. Шестой год разводит этот зверинец, а институт всё выделяет и выделяет средства.
Странно, но Бакстер любит мышей. Попробуй хоть одну его мышь обидеть, за хвост подвесить или просто подразнить едой. Бакстер за мышей любого на части порвёт. При этом мыши у него мрут как мухи. Он их и током бьёт, и кислотой поливает, и в мозги какие-то электроды вставляет, и за хвосты сам подвешивает. И ничего, нормально. Отработанный материал – трупики – выкидывает в ведро, а лаборант их выносит каждые несколько часов.
Подхожу к урне, заглядываю. Уже два мертвеца за сегодня. Один какой-то взлохмаченный, а второй – с мокрой и свалянной шёрсткой. Бакстер замечает, что я изучаю его отходы.
- Одного загрызли, - говорит он. – Насмерть, ночью. Я не заметил.
- Понятно.
- Впервые такое, кстати. Они мирные очень, эта порода. Даже альбиносы.
- Это влияние разума, - говорю я.
Бакстер хмурит лоб.
- Вот я тоже так подумал. Посмотрим. Если степень разумности будет расти, а вместе с ней – и степень агрессивности, буду добиваться снижения последней. Разумность должна быть неагрессивна.
- Если это возможно.
Он смотрит на меня.
- Если из мыши можно сделать разумное существо, то из мыши можно сделать и мирное разумное существо.
- Может быть.
Бакстер подходит к компьютеру. Мыши у зеркала уже нет.
- Чёрт, - говорит он спокойно. – Неужели получается...
- Если мыши будут не только смотреться в зеркало, но бросаться друг на друга с холодным оружием, тогда цивилизация точно сложилась.
Бакстер молчит.
- Да тьфу на тебя! – изрекает он наконец. – Иди , покуда всё не испортил.
- Давай, - бросаю я и выхожу из лаборатории.
Заходил ведь просто поболтать. Я на шестом работаю, в отделе сертификации. Патенты, общение с прессой немножко. Лаборатория Бакстера – в подземном этаже.
Выхожу на шестом. Навстречу идёт Танго. Она одета в испанского покроя платье с высокой талией, чёрные волосы распущены. Танго относится к девушкам, вслед которым оглядываешься, когда проходишь мимо. Сложно сказать, что она красавица (хотя лично я так сказать могу без зазрения совести), но она – яркая, заметная, эффектная. Её невозможно забыть, она не серая мышь, ни в коем случае.
Тьфу ты, опять мыши в голову лезут.
- Привет! – бросает она.
- Привет, - конечно, я оглядываюсь вслед.
Грациозна, да, она грациозна.
Вот и моя дверь. Сначала – общий офис, потом – мой кабинет, отдельный. Танго работает в соседнем отделе, я вижу её нечасто.
На мониторе мигает ICQ. Десять сообщений от разных людей за полчаса, что я отсутствовал. Из них пять – по работе. Ладно, я, в общем, люблю свою работу.
24 сентября
Бакстер звонит мне на мобильный. Наверное, не знает внутреннего.
- Зайти можешь?
Неделю от него – ни слуху, ни духу, весь в мышах своих и другой живности.
- Сейчас?
- Ну, когда освободишься.
- Ладно, сейчас буду.
Выхожу в коридор, иду к лифту. Небось, очередная мышь в зеркало смотрится. По-моему, никто, кроме меня, просто не относится к Бакстеру нормально. Все посмеиваются, подшучивают, ругают руководство за разбазаривание денег и так далее. А просто прихожу и смотрю на бакстеров лабиринт, и разговариваю с ним, как с человеком. Надя из моего отдела сказала однажды, когда я шёл вниз: “Мышелову привет передавай”, и рассмеялась. И мне так хреново стало, так обидно, хотя непонятно, почему. Я тоже не очень серьёзно к этим экспериментам отношусь, просто я не такой легкомысленный.
Его, кстати, вовсе не Бакстером зовут. Лёня его зовут. Леонид Свиридов. А Бакстером его прозвали давным-давно за любовь то ли к одноименным чипсам, то ли к чему-то подобному.
Конечно же, как только я вхожу в лабораторию, Бакстер на меня бросается.
- Есть! – кричит он. – Смотри!
На мониторе – мышь. Она стоит на задних лапах, спиной опираясь на стенку. Перед ней – столик такой высоты, что передние лапки можно на него положить. В одной лапе у мыши кусочек песочного печенья. Для мыши он – как торт средних размеров. Она его грызёт, затем откладывает на стол. Берёт трубочку (тонкую, гораздо тоньше соломинки), пьёт через неё что-то из ёмкости, стояще на столе. Ёмкость непрозрачная, типа крошечного бочонка.
- Это та же?
- Другая, - крутит головой Бакстер.
- А как с агрессией?
- Не очень, - кивает на урну.
Заглядываю. Три трупа, два явно погибли в сражении.
- Знаешь, чем чёрного убили?
- Когтями?
- Нет. Я наблюдал, но не остановил. Трое держат, четвёртый втыкает иглу в глаз.
Я, кажется, отшатнулся.
- То есть?
- Для изучения я их вооружил. Миниатюрная одежда для защиты, миниатюрные копья из толстых игл, крошечные ножи из кусочков резака для бумаги. Одежду не освоили. А оружие расхватали через день. Сегодня закололи этого. Вчера двое подрались. Один – с когтями, второй – с ножом. Победил тот, что с ножом.
- Ты же хотел ограничивать агрессию.
- Я понял, что это глупо. Любая цивилизация проходит через стадию агрессивного поведения.
- Не рано ли ты это называешь цивилизацией?
Он смотрит на меня серьёзно, без обыкновенного безумия в глазах.
- Нет, не рано. Это цивилизация. Ещё месяц – и они придут к производству. Я уже готовлю элементарное оборудование.
- Что будут производить?
- Одежду. И энергию. И оружие. И ещё сборку чего-нибудь организую из готовых деталей.
“Оружие”. Да, конечно, контролируемая агрессия. Заводной апельсин. Здравствуй, Энтони Берджесс.
- Ещё спорт, - говорит он. – Организую соревнования по бегу. Думаю, это несложно. И, может быть, по прыжкам в высоту.
- И в длину.
- В длину не буду. У них бег и прыжок слишком близки.
- А у человека не близки?
- Человеку гораздо проще объяснить разницу, не забывай.
Обхожу вокруг города. Мыши суетятся, бегают, исчезают в его недрах, снова появляются на поверхности.
Самое высокое сооружение очень похоже не рейхстаг. На его плоской крыше – маленький красный флажок. Для мыши это здание – дворец. Одна из мышей появляется наверху. Бежит к краю крыши, смотрит на город. Мечется по кромке. Это альбинос. У неё белая шёрстка и красные глаза. За её спиной ещё три мыши выбираются на серую плоскость. Они бегут к альбиносу, начинают гонять его по крыше. Прижимают к углу. У одной из мышей в передних лапках нож. Белая мышь метается, напарывается на лезвие, отскакивает назад. Задние лапки съезжают, мышь грохается примерно с метровой высоты, но успевает встать на лапки, убегает, прихрамывая. Загонщики исчезают в недрах здания.
Цивилизация, похоже, ведёт к ненависти. К расизму – так точно.
1 октября.
Похоже, у Бакстера – традиция: вызывать меня по средам. Наступает очередная среда, на часах 15.49, и у в ICQ появляется сообщение от Бакстера: заходи.
Мне уже так осточертела работа, что я безумно раз с ней сбежать. Тем более, нашёлся предлог.
Бакстер возбуждён и бледен. Его правая щека заклеена огромным пластырем, через который виден розовый силуэт расплывающегося кровавого пятна. Правая рука перемотана бинтом.
- Они строят, - говорил Бакстер. – Моя стимуляция достигла совершенства. Они строят новые здания на крышах старых. Я подкидываю им сырья и стройматериалы. А вчера...
Он протягивает мне что-то маленькое. Это игла. Только странная. Она похожа на миниатюрное рыцарское копьё, крохотное-крохотное. Недалеко от одного из концов – утолщение, за которое очень удобно браться когтистой мышиной лапой.
- Ты сделал им копья?
- Я дал им технологию литья. Они сами делают оружие.
Бакстер идёт к мышиному городу. Неожиданно я понимаю, что город изменился. Раньше он имел прозрачные плексигласовые стенки метровой высоты. Теперь стенки – выше человеческого роста. Бакстер прослеживает мой взгляд.
- Они начали выбираться за пределы. Они плели верёвки, изготавливали кошки и цепляли их за верхнюю границу стен. Пришлось нарастить ограждение. Видишь: пока ловил – весь поранился.
Оборачиваюсь к нему.
- Слушай, а ты кому-нибудь показывал это, кроме меня? У тебя комиссии какие-нибудь бывают?
- Раз в месяц, - Бакстер делает шаг к компьютеру. – Следующий визит послезавтра, в пятницу. В другое время меня никто не трогает.
Подхожу к прозрачной стенке. Мыши маршируют по городу строем. Мыши вооружены. У них есть командиры, которые идут впереди групп. Из дома в дом снуют мыши в жилетках и шапочках. Мышь едет на подобии веломобиля. Бакстер создал новую разумную расу.
На главной площади – казнь. Возвышение, похожее на эшафот. Верёвками за лапы растянута белая мышь, очень маленькая, почти мышонок. Чёрная мышь колет её копьём, капает кровь, округ толпа. Наверное, они пищат что-то, отсюда не слышно.
- Слава Богу, они не знают огня, - говорит Бакстер. – Они боятся его. Я надеюсь, они никогда не узнаю огня.
- А как они льют металл?
- У них готовая установка. Они не знают, что внутри и не могут её разобрать.
- Но очень многое требует нагревания для обработки.
- Я пытаюсь обойтись без подобных технологий. У них лепная посуда, без обжига. Одежда – это понятно. Натуральные ткани, плетение.
- Я видел велосипед.
- Я дал.
Продолжаю смотреть на площадь. Мышь-жертва изгибается дугой. Палач отрезает у неё хвост. Ближайшие несколько зрителей рвут хвост на части и едят его.
- У них есть власть?
- Да, есть. Есть главный. Чёрная мышь, огромная и жирная. Пошли, покажу.
Идём к компьютеру. На экране – огромный по мышиным меркам зал. В центре – помост, на нём – деревянные табуреты и деревянный трон. На троне – чёрная мышь в короне из фольги. Корона выполнена очень искусно. В лапе у мыши – посох. Этим посохом она, не поднимаясь с трона, бьёт по голове другую мышь, маленькую, серую. Все вокруг – в немом подчинении. Серая мышь пищит (это слышно через динамики), чёрная тоже. Писк чёрной похож, скорее, на рявканье, на лай, чем на мышиный писк.
- Ты понимаешь их язык?
- Нет, - говорит Бакстер. – Это, наверное, единственное, чего я о них не знаю.
Расправа подходит к концу. Белая мышь мертва.
- Они не любят альбиносов?
- Да. С самого начала травят. Тут есть нечто вроде роддома. Если рождается мышь-альбинос, его тут же убивают и съедают.
- Расизм.
- Да.
У меня в кармане вибрирует мобильный. Отражается незнакомый номер. Поднимаю.
- Это Таня из второго отдела. Думаю, что ты можешь помочь.
- Иду.
Говорю Бакстеру:
- Мне надо идти.
- Давай.
Поднимаюсь наверх, прохожу мимо двери своего отдела. Дверь второго отдела открыта. Кроме Танго, там ещё Алла Викторовна, полная и печальная дама лет пятидесяти. Второй отдел занимается экономическим обоснованием работы всего нашего блока. Я занимаюсь проблемами утечки информации. По сути, наши отделы не имеют прямого отношения к науке.
Танго поднимает голову, чуть улыбается. Её тёмные волосы убраны в конский хвост на затылке. Такая причёска ей не идёт.
- Привет.
- Привет.
- Садись.
Сажусь перед её столом.
- Сразу к делу. Чем занимается Свиридов?
Хм... Что ответить?
- Он же не в нашем блоке?
Она подсовывает мне записку, кивая в сторону Аллы Викторовны. На бумажке написано: “В первом ящике моего стола мышь”. Я понял. Тихо спрашиваю:
- Одетая?
Она кивает.
Алла Викторовна встаёт и выходит.
- С оружием, - говорит Танго. – В жилетке. Она пыталась мне глаз выколоть. Вот.
На руке Танго длинный глубокий порез.
- Почему ты думаешь, что это работа Бакстера?
- Весь институт знает, что Бакстер пытается сделать мышей разумными. Весь институт посмеивается. Многие дорого бы заплатили, чтобы заглянуть в его лабораторию. Ты – единственный человек со стороны, кроме начальства, который имеет доступ к Бакстеру.
Думаю.
Поднимаю на неё глаза.
- Да, это работа Бакстера.
- Так пусть заберёт своё творение.
- Где ты её поймала?
- Она сидела у меня на столе, когда я вернулась с обеда.
- А почему раньше не спросила?
- Потому что хотелось с ней поиграть.
Я задумываюсь. Танго улыбается с ехидцей, но по-доброму.
- Поиграла? – изображаю ухмылку.
- Как видишь.
Набираю номер Бакстера.
- Бакстер, тут одну твою мышь поймали на нашем уровне.
Бакстер вопит.
- Что?!
- Поднимайся сюда, забери своего бойцового зверя.
Бактер появляется через пять минут, запыхавшийся, в халате, измазанном какой-то мерзостью.
- Где?
Танго отходит от стола, показывая Бакстеру на ящик.
Бакстер аккуратно открывает ящик, извлекает мышь. Та усердно колет его в руку копьецом. Бакстер конфискует оружие и перехватывает зверька так, чтобы тот не мог дотянуться до кожи зубами.
- Чёрт, - говорит Бакстер. – Я не знаю, что произошло. Ребята, никому ни слова, хорошо?
Хорошо, конечно.
Он исчезает.
Танго смотрит на меня.
- А пошли сегодня в кино, - вдруг говорю я.
Танго улыбается.
3 октября.
Бакстер звонит мне на мобильный в 11.05.
- Макс, я сворачиваю эксперимент.
Я кладу трубку и иду к Бакстеру.
В лаборатории светло и на удивление чисто. Мне непривычно видеть столько людей в этом помещении. Помимо Бакстера тут ещё человек десять. Кое-кого я знаю. Два человека одеты в военную форму. Бакстер в центре, он бегает между представителями комиссии и что-то им доказывает. Интересно, когда он успел мне перезвонить.
Никто не замечает, как я вошёл. Я обхожу эту толпу и смотрю сквозь прозрачный плексиглас. Мыши играют в войну. Нет, не играю. Мыши и в самом деле воюют между собой. Две армии – в курточках разной расцветки, с копьями и ножами сражаются на площади, на крышах домов, на узеньких улочках. На экране монитора – тоже сражение, только внутри, в комнатах. На крыше рейхстага белая в рыжие пятна мышь воздвигает тоненький флагшток с зелёным, в цвет формы, флагом. На неё набрасываются две мыши из противоположного лагеря.
- История человеческой цивилизации, - говорит пожилой мужчина в роговых очках, - это история непрекращающихся войн. Мне кажется, господин Свиридов только что наглядно это доказал...
Его перебивает толстый военный.
- И что из этого?
- Если допустить существование вот такой мышиной цивилизации, то...
Его голос теряется в звучном женском контральто.
- Я считаю, что это издевательство!...
Они перекрикивают друг друга, спорят о чём-то. Бакстер теряется в грохоте.
- Это может понадобиться в целях...
- Куда мы катимся?..
- Если сравнить с естественным природным поведением...
Я замечаю, что плексигласовые поверхности держатся в пазах и укреплены защёлками. Я подхожу к городу, отщёлкиваю четыре защёлки – по две с каждой стороны – и дёргаю один из листов на себя. Отпрыгиваю. Лист с падает вниз. Я отщёлкиваю застёжки следующего.
Мыши потоком бегут прочь из своего крохотного мирка в большой. На ходу они успевают обмениваться ударами. Чувствую резкую боль в ноге: одна из мышей вонзает топорик мне в лодыжку. Давлю зверька подошвой, продолжаю снимать панели.
Наконец, комиссия – весь этот паноптикум уродов – замечает, что происходит. Тётка в белой блузке с эмблемой “Гринписа” на массивной груди вопит: “Уберите их от меня!” Военный выхватывает пистолет. Плешивый мужичок в дорогом костюме забирается на компьютерный стол, откуда его тут же сбрасывает мужчина в роговых очках. Мыши бегут непрерывно. Они взбираются по ногам, добираются до лиц, колют, кромсают, грызут. Их агрессия уже не направлена друг на друга. Они нашли нового врага – более опасного, более интересного, более ненавистного.
Я бегу к выходу. В дверях сталкиваюсь с Бакстером. Он смотрит на меня дикими глазами и орёт:
- Зачем ты это сделал?
Я отталкиваю его и бегу к лифту. Мыши сочатся через дверь.
- Что ты сделал? – кричит мне вслед Бакстер.
История человеческой цивилизации – это история войн? Нет.
История любой цивилизации – это история войн.
Разумный лев будет грызть своих соплеменников ради того, чтобы ему досталось больше мяса убитой антилопы. Разумный гриф устроит кровавую диктатуру на свалке и будет выдавать отбросы пайками. Разумная свинья будет драться за право обладать корытом. Чёрт. По-моему, Бакстер всё доказал. Он хотел получить искусственный разум? Он его получил. Он не знал, для чего ему этот разум – это факт. Теперь у него есть результат. Разум – это страшно. Разум – это зло.
Хотя нет. Он получил не разум. Он получил цивилизацию.
Двери лифта расплющивают пытающуюся пробраться мышь. Лифт идёт наверх.
Интересно, сколько у Бакстера мышей? Интересно, что будет дальше?
Я – грамотный и спокойный человек. Рассудительный. Зачем я это сделал? Я и сам не знаю ответа на этот вопрос. Наверное, потому, что инстинкты сильнее. Инстинкты плюс цивилизация равно война. Я объявил войну. Разум пасует перед инстинктами. Равно война.
Танго, пойдём в кино. Там, кажется, фильм про восстание машин.
А потом плюнем на цивилизацию и поддадимся инстинктам. |
|
|
|
Время приёма: 20:47 04.10.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев