ag029 Никто

    У разгоравшегося дома собрались зеваки, причитая и охая. В толпе бесновалась женщина, рвущаяся внутрь. Её оттаскивали, а она всё кричала:
    — Пустите меня! Пустите!
    Я прошёл было мимо, как на фоне ревущего огня расслышал детский плач. Он доносился из дома. Может, то было игрой моего воображения, но, взглянув на мечущуюся в бессилии женщину, я понял — вряд ли она так бы переживала из-за дорогого хлама.
    Дверь дома была открытой. Видимо, какой-нибудь смельчак уже пытался пройти внутрь. Скорее всего, та самая женщина.
    Неожиданно для самого себя я достал из рюкзака термос с холодным чаем, смочил свой шарф и, обмотав рот, бросился к распахнутой двери.
    Жар тут же ударил в лицо. В толпе закричали. А я старался ни о чём не думать — иначе, в тот же миг убрался бы оттуда прочь. Я плохо запомнил, что было внутри адской жаровни. Дым выедал глаза, пламя ревело, как тысяча демонов. Будто оказался в другом мире.
    Только отчётливо слышал плач и двигался к нему, словно на свет маяка.
    В одной из комнат нашёл девочку, забившуюся в дальний угол. Перепуганную, с размазанными по щекам слезами. Огонь не успел добраться сюда, но время стремительно уходило.
    — Всё хорошо, — сказал я. Не знаю, правда, кому именно: девочке или себе.
    Стянув шарф, обернул его вокруг головы девочки, взял её на руки. А сам, задержав дыхание и закрыв глаза, вновь окунулся в едкий дым. Шёл назад тем же путём, почти на ощупь, надеясь, что смогу выбраться.
    Мне повезло.
    Не знаю, как уж так вышло, но я смог отыскать тот верный путь, который вывел к свежему воздуху. Споткнувшись о порог, едва не упал и не выронил девочку, но нас поймали и оттащили подальше от пламени, с каждой секундой набиравшего силу.
    Сквозь свой надрывный кашель я слышал, что всё громче выли сирены пожарных машин.
     

    ***

    Меня била дрожь, я никак не мог остановить кашель. Сквозь пелену слёз увидел, как женщина обнимала дочь, целовала грязные щёки и лоб, плакала. Девочка выглядела потерянной, впрочем, наверное, как и я сам.
    Грузный мужчина хлопнул меня по плечу.
    — Молодец, — сказал он. — Настоящий герой!
    Я кивнул, ища взглядом свой рюкзак. Его не было на том месте, где я оставил его. В голову полезли дурацкие мысли: «Украли, сволочи! В такой-то момент...»
    Но ко мне подошла старушка, держа рюкзак сухонькими пальцами. Протянула со словами:
    — Держите, пожалуйста. Подобрала, чтоб не валялся.
    Утирая горящие глаза, я взял свои вещи, кивнул. Она что-то спросила, не разобрал, что именно. Я покачал головой и, откашлявшись, стал уходить прочь. Грузный мужчина меня окликнул:
    — Подождите! Сейчас скорая приедет, вас осмотреть надо!
    — Всё хорошо, — отмахнулся я. — Простите, но мне нужно на работу...
    Выйдя к дороге, я обернулся и поймал взгляд спасённой малышки. Она шмыгала носом, пока мама вытирала платком её лицо. Робко махнула мне ладошкой, я коротко улыбнулся в ответ, а затем побежал.
    Бежал так, словно за мной гнался смерч. Чувствовал, как осенний ветер треплет волосы, бьёт по разгорячённому лицу.
     «Снова опоздал! — пульсировала в голове мысль. — Твою-то...»
    День не заладился с самого утра — с будильника, который не зазвонил. Или он звонил, но я не услышал... Проснулся от телефонного звонка — это был шеф. Собрался в спешке, схватил рюкзак и вместо обеда взял только вчерашний чай в термосе. И теперь я несся, пугая прохожих — странный парень, перепачканный в саже, раскрасневшийся от быстрого бега и наверняка с абсолютно безумным взглядом.
    Наконец, показался серый шпиль «ХронТеха». Я поднажал, будто конь, почуявший водопой. Остановился возле массивных дверей. Лёгкие буквально разрывались. Сбросил рюкзак и достал личную карточку.
    Чуть подышал, стараясь привести себя в норму.
    Затем приложил карточку к считывателю и дёрнул ручку. До меня не сразу дошло, что считыватель мигнул красным. «Статус сотрудника: уволен. Причина: систематические опоздания», — значилось на миниатюрном табло.
     

    ***

    Наступил вечер. Весь день я слонялся без дела: пообедал в кафе, покормил на озере уток остатками пончиков. И всё это время старался не думать, наслаждаясь погодой и видами ранней осени.
    Домой отправился длинной дорогой — не хотелось вновь проходить мимо сгоревшего дома.
    Поставил разогревать ужин на печь, а сам устроился в кресле напротив телеэкрана. Прокликивал каналы, не останавливаясь ни на одном — бездумный калейдоскоп отвлекал от дурных мыслей. У меня не было крупных сбережений, вся зарплата уходила на личный проект. Я кормил его деньгами, как бесконечную череду уток на озере, да всё без толку. Но проект хотя бы дарил надежду... А сейчас...
    На кухне вдруг зашипело. Я вскочил с кресла. Комнату уже заволакивал дым, и только сейчас я заметил, как сильно воняет горелым. Не хватало ещё одного пожара! Бросившись к плите, выключил газ. Схватил сковороду с подгоревшими котлетами, сгрудил всю эту дрянь в раковину и открыл холодную воду.
    — Да твою же мать, — выдохнул я, распахивая окно и включая вытяжку.
    Когда вернулся к телевизору, начались местные новости. Как назло — сюжет о минувшем пожаре. Хотел выключить его, но любопытство взяло верх. Может, про меня бы сказали? Герой как-никак...
    Сказали. Даже назвали героем. Но всё же на душе появился гадкий осадок: оказывается, в доме остался ещё один человек. Старик, сгоревший во сне. Не знаю почему, но я разозлился.
    — Старый козёл, — фыркнул я. — Не мог за домом уследить, чтоб тебя! А я теперь...
    Выключив телевизор, достал из холодильника шесть банок пива и отправился в подвал. В голове зрел идиотский, озлобленный план. Мой проект. Ведь должен был он хоть на что-нибудь сгодиться — я ведь работал в «ХронТехе»! И у меня, чёрт возьми, был прототип той самой машины времени, о которой столько мечтали люди. Личная разработка — и последняя надежда на хорошую жизнь.
    Ещё непредсказуемая штуковина, не испытанная, но... Если не сейчас, то, наверное, уже никогда.
    План был простым: переместиться совсем ненадолго в прошлое — к сегодняшнему утру. И заставить себя пройти мимо горящего дома, а лучше и вовсе свернуть на другую улицу. Нет геройства — нет проблем. Тем более пожарные уже ехали. У них своя работа — у меня своя.
    Так я пытался себя убедить. Но какие бы разумные доводы не приводил, всё же отважился рискнуть сильнее.
    Лучше переместиться раньше, чтобы вовсе предотвратить проклятый пожар.

    ***

    Чёрт возьми, а ведь и впрямь получилось! Машина времени искрила, шипела, как старый дракон, но всё же выкинула меня из родного времени.
    Один миг — и я лежал на спине возле пыльной дороги, глядя на рассвет прошлого. До чёртиков перепуганный, пьяный... И гордый за свою работу. Кажется, во взглядах прохожих сквозило отвращение, когда они натыкались на мою валяющуюся тушу. На мне была мятая пижама и домашние тапочки.
    Когда мой неподобающий вид заинтересовал полицейского, я попытался придумать правдоподобную историю — что живу неподалёку, что не так уж и пьян и самостоятельно могу добраться домой, но...
    Моего дома рядом не оказалось. Меня отвезли в участок и заперли. Отнеслись с пониманием — подумаешь, какой-то алкаш.
    Чёрт, надо же было мне напиться... Для храбрости, ага... Дурак!..
    Потом выяснилось, что у меня нет с собой документов. Дом, на который я ссылался, вовсе не существует. А с датой я и вовсе ошибся на несколько десятков лет.
    Оказалось, что я — безымянный никто.
    Меня отвезли в лечебницу, где со мной плотно беседовали доктора. На самом деле мне крупно повезло: кормили три раза в день, была крыша над головой и много свободного времени для того, чтобы всё хорошенько обдумать. А ведь всё могло так сложиться, что выкинули бы на улицу, как бродягу, и забыли. Наверное, произвёл благоприятное впечатление...
     

    ***

     
    Поезд жизни катил своим чередом, а человек из тех тварей, что ко всему привыкает. Шло время, и меня признали «здоровым». Я смог выйти в свой новый мир. Откуда-то у меня взялись силы, чтобы начать всё заново  — может, воздух был чище, кто знает?
    Жизнь развивалась неторопливо, размеренно, но и я не спешил. Постепенно вставал на ноги. Нашёл работу. Любовь. Путешествовал по разным странам, чего не довелось раньше. Старел вместе с семьёй... И всячески избегал новостей и политики: боялся узнать о чём-нибудь таком, что могло пошатнуть мой рассудок. Убеждал себя, что прошлое (или будущее?) только болезнь, а теперь я выздоровел.
    Но, видимо, всё-таки существовала такая гадкая штука, как Рок. Моя жена умерла несколько лет назад, а дочь переехала в другой город к мужу. Я вновь оказался один. Однажды дочь позвонила и пригласила в гости. Сказала, что они купили новый огромный дом, где мне отыщется место.
    Потом была дорога на поезде, полная тревожных кошмаров, в которых мне снились цифры, пылающие огнём. Они выстраивались в какую-то дату, но я никогда не успевал разглядеть её. А когда приехал в город, воспоминания тут же нахлынули на меня...
    Это был тот самый проклятый дом.

    ***

    Кошмары стали приходить каждую ночь.
    Утром я просыпался на мокрой подушке. Из головы не выходили обрывки снов, воняющие удушливым дымом, помнящие детский крик. Я бродил по дому, раз за разом прокручивая воспоминания о грядущем. Каждый раз проходил страшный путь от комнаты внучки до выхода.
    Я не знал, как рассказать семье про свои опасения. Хуже того — не мог ничего рассказать! Любимый отец, заговоривший вдруг о скором пожаре, вмиг превратился бы в сумасшедшего старика. Снова начал читать газеты, пытаясь сопоставить события. Высчитывал, когда должен был настать злополучный день, который я так упорно выбрасывал из головы. Стал часто гулять по старым любимым местам, надеясь встретить прежнего себя.
    И всё думал — есть ли тот я вообще? Ведь так вышло, что после скачка я даже и не пытался разобраться со своим удивительным экспериментом, длинной в целую жизнь. Да и вообще — перестал в него верить.
    Оказалось, что другой я всё же существовал. Тщедушный молодой человек, полный страхов, амбиций и, как я уже знал, способный на хороший поступок. Он ходил на работу, ходил обратно, и не было в его жизни ничего, кроме странного прототипа в подвале, о котором никто не знал.
    Постепенно складывалась мозаика из обрывочных воспоминаний. Теперь я мог предугадать дальнейшие ходы истории — в разумных пределах. Кошмары становились тем ужасней, чем ближе подкрадывался тот самый день. Наконец, время пришло.
     

    ***

     
    В то утро я проснулся ненамного позже рассвета. Чувствовал себя разбитым. Казалось, что всю минувшую ночь так и не сомкнул глаз. Серое будничное утро лениво заглядывало в окно. Я прошёлся по комнатам, заглянул к внучке. Она спала в обнимку с плюшевым зайцем. Кроме нас двоих никого в доме не оказалось.
    Потом я долго пил кофе, гипнотизируя стрелки часов.
    Неспешно бродил по коридору, стараясь вытравить из себя дрёму. В нашей семье жаворонков я был единственной совой. Время неспешно двигалось к девяти — тому моменту, когда молодой я, проспав будильник, должен был в панике собираться на работу.
    Я налил себе ещё кофе и сделал бутерброд, но кусок не полез в горло. Ощутимо покалывало сердце, разболелась голова. Поглядел на свои руки — пальцы дрожали, как у заядлого алкоголика. Жилка на виске словно взбесилась.
    Я весь извёлся в ожидании. Когда же, чёрт подери, закончится этот день! Когда же...
    Тут сердце ёкнуло, я едва не задохнулся от пугающей мысли. А что, если пожара не случится и?.. И тот я не спасёт девочку. Не потеряет работу. Не улетит в прошлое, как последний дурак, и тогда...
    Не будет меня. Не будут моей дочери. Не будет...
    Я бросился в комнату внучки, так сладко сопящей в кроватке.
    ...её.
    Раньше я даже не задумывался об этом. Старательно гнал дурные мысли, как отвратительное насекомое. Просто жил. А когда переехал в этот дом, то всё моё внимание перетянули кошмары напополам с тревогой.
    Теперь я совсем потерялся. Куда денутся мои родные, если они вовсе не появятся?..
    Часы показали девять. Тот я уже бежал на работу, опаздывая, но всё ещё не безнадёжно. Выбежать на улицу, как-то его задержать? Бред... Рок не такой идиот, чтобы попасться на подобную уловку.
    Я зашёл на кухню и взглянул на газовую печь. Меня одолевали чудовищные, неправильные мысли. Рука тянулась к конфорке. Можно ли поджечь собственный дом вместе с собой и спящей внучкой, чтобы...
    Может быть, я всё же спятил? Всю жизнь верил в историю про перемещение во времени, но ведь это было так давно. Та жизнь — вдруг всё было дурным сном?
    А если нет?
    А если да?
    Мог ли я так рисковать?
    В узком кухонном оконце я видел улицу. Небо, затянутое осенними тучами. Люди спешили на работу. Скоро должна была вернуться дочка и увидеть, как её дом тонет в огне...
    — Нет, нет... — я затряс головой, отступая от печи. — Катись к дьяволу, Рок! Я не стану этого делать!
    В окне на пешеходной дорожке показался сутулый молодой человек. Он почти бежал, неловко перепрыгивая через лужи.
    Тот я.
    Вот он поравнялся с домом, даже не взглянув в мою сторону, а затем прошёл мимо.
    Не грянул гром, под ногами не разверзлась земля, ураган не унёс дом в страну кошмаров. Мой прыжок во времени (если он всё же был!) сотворил новую реальность, а время осталось на том месте, на каком ему полагалось остаться.
    Ещё раз с тревогой я заглянул в детскую, но страхи развеялись, когда увидел внучку. Меня охватила эйфория. Я едва не принялся плясать и вдруг понял, как страшно проголодался.
    Вернулся на кухню, поставил завтрак греться на печь, а сам устроился напротив телеэкрана. Прокликивал каналы, не останавливаясь ни на одном — бездумный калейдоскоп отвлекал от дурных мыслей...
    Глаза слипались после бессонной ночи. Последней мыслью, посетившей меня перед падением в небытие, стала: «Выключил ли я огонь?»
     

    ***

     
    Я снова проснулся, весь взмокший от пота. Сердце опять колотилось. В комнате воняло дымом. В полуобморочном состоянии я попытался вскочить, хватаясь за грудь. А из кухни послышалась ругань:
    — Ну блин, папа!
    Встав с кресла, я пригладил растрёпанные волосы и пошёл на голос. Из кухни вышла дочка в длинном сером пальто, сверкая глазами, как фурия.
    — Папа! Ну я же приготовила тебе завтрак, — развела она руками. — Просто загляни в следующий раз в микроволновку!
    — Да, спасибо, — пробормотал я. — Прости, дочка, сам не заметил, как задремал.
    Она вернулась на кухню. Я услышал, как она отворила окно и включила вытяжку. Вернулась, всё ещё хмурясь.
    — А если бы пожар? Я бы с ума сошла!
    Подошла ко мне, обняла. Когда-то я видел её уже в этом пальто, рвущуюся в горящий дом — никогда не забуду красиво лицо, перекошенное горем. Отстранился от неё, пристально взглянул. Сейчас она улыбалась, от недавней паники осталась только мимолётная тень.
    — Знаю, дочка, — сказал я. — Я бы тоже...