Мы будем блохами космоса, скачущими со звезды на звезду.
Станислав Ежи Лец
Солнце, маленький огненно-рыжий шарик, пряталось, катилось к закату. Застенчиво веяло предстоящей, еще только готовой начаться прохладой. В воздухе витал запах пота и обреченности, который можно встретить только тут – на планете-тюрьме с оптимистичным названием Ренессанс.
Гряда гор, тянущаяся рядом с дорогой, была неравномерной, неправильной. Рельеф напоминал кожу силимы – такой же морщинистый и неровный. Но в отличие от местной песочной ящерицы – он был изрыт словно решето маленькими норками.
Пустыня готовилась к ночи.
Ветер баюкал выжженные жарой земли. Кое-где вспыхивали редкие фонтаны песка, состоявшие из столбов пыли, сухой грязи и газов. Напор – способный убить человека – был поистине чудовищен. Говорят даже, что местные индейцы, жившие здесь много лет назад, защищались от человеческой экспансии с помощью этих гейзеров. Они прикатывали огромные валуны и выстреливали ими в наши разведывательные корабли. Додумались же…
Крастер, наполненный опаснейшими преступниками Земли, мчался по так называемой Мертвой дороге, ведущей от посадочной площадки до тюремных корпусов, простирающихся на тысячи километров. Ни один крейсер или «пустышка» не посмеют приблизиться к Зоне и на 300 миль. Система безопасности настолько хороша, что эборги – самая воинственная и верная людям раса – присылала на Ренессанс своих специалистов для «обмена информационными и технологическими богатствами».
Внезапно рядом с дорогой, где мы ехали, раздался глухой хлопок. Крастер заметно тряхнуло. Вездеход даже немного накренился влево, но лишь совсем слегка – и уже в ту же секунду продолжил путь.
– Тише, тише, – прошипел тем временем пристав. – Еще успеете наговориться! – Последовал громкий, заразительный, но от этого не менее противный смех.
Голоса постепенно стихли. Стало слышно лишь, как под мощными гусеницами крастера хрустит упрямый песок.
Приставом был высокий, хорошо слаженный мужчина лет тридцати. Первое, что бросалось в глаза – мускулы. Они проступали через имперский защитный костюм бугристыми, эластичными кривыми. Создавалось впечатление искусственности, что впрочем, было верным. Стероиды принимали почти все служащие Империи.
На груди хранителя – как они себя любят называть – висел значок: звезда синего цвета с изображением золотой мантикоры. Львиная пасть раскрыта в грозном рыке – означает человеческую храбрость; жало скорпиона – готовность дать отпор на галактической арене всем, кто посягнет на нашу территорию и свободу; синий цвет – верность убеждений и политики. Что означает звезда, думаю, разъяснять не требуется.
В руках пристава тем временем ожила его электрическая дубинка. Щелчок – и яркая вереница дрожащей энергии перекатывается снова и снова, заставляя бояться тех, кто уже ощутил ее отрезвляющие, горячие прикосновения и, действуя на нервы тем, кто еще не познал на себе вразумительную силу жестокости и насилия. Всего парочка ударов требуется для того, чтобы человек стал добродушным и спокойным. Некоторые даже потом извиняются. Редко, но бывает.
Спросите, откуда я все это знаю? Ответ прост: меня уже много лет перевозят из одной тюрьмы в другую.
Настала и очередь Ренессанса. Последняя инстанция…
Хранитель тем временем прошелся вдоль салона, постукивая дубинкой по железным основам кресел, на которых мы и восседали.
Закованные и обреченные.
Досталось и мне. Целую секунду – какая же она была долгая! – меня трясло. Затем вроде бы отпустило. Кей не успокоился пока не обошел всех. Потом же довольный, вернулся и сел в свое кресло. Гад…
Про него даже в 3 корпусе придумали стишок – на манер детской страшилки. Мне ее еще в транспортнике рассказал Тод, которого, по воле судьбы, отправляют на Ренессанс уже второй раз. Недаром же говорят: «Если попал сюда в первый раз – провинился перед законом, второй – перед богом». Про Тода давайте пока забудем, а вот стих постараюсь вспомнить.
Если ночью кто не спит,
Кей немедленно спешит:
Достает дубинку – раз,
А потом включает… – два,
Бьет по голове – четыре,
А на пять – лежишь в сортире,
Бездыханный и немой,
С сломанной на «три» рукой...
Неожиданно на правом плече, где у меня находится татуировка, стало жутко горячо.
– Только не это… – прошептал я едва слышно. – Опять…
– Ты что-то пикнул, Майки? – с издевкой спросил пристав.
– Нет, – отозвался я.
– Не слышу!
Сволочь… издевается еще…
– Никак нет! – крикнул я. А про себя добавил: «Да чтоб тебя норсы живьем загрызли!»
Кстати, забыл представиться. Меня зовут Майк. Майк Нортон. Мне 27 лет… и я не женат.
А то, что разгорелась татуировка – это плохо. Означает скорую беду, причем, касающуюся не только меня, но и всех окружающих. Если на крастер не упадет метеорит в ближайшее время – это будет большим счастьем…
В последний раз, когда стигма давала о себе знать, погибло тридцать человек, не по моей вине, конечно, но все же. Второго раза я не допущу!
– Остановите крастер!
Хранитель лишь натужно улыбнулся и убрал только что приготовленную сигарету обратно в карман.
– Пожалуйста…
Все, включая Кея, внимательно посмотрели в мою сторону. Первым заржал Хрущ. Волна смеха прокатилась по всему салону.
– Ну, ты даешь! – сказал, а потом и очень громко присвистнул сквозь зубы Тод.
– Да, парень… – раздалось откуда-то сзади. – А ты ж юморист!
Когда хранитель наконец-таки встал, воцарилась тишина. Самые борзые и авторитетные еще немного похохотали и тоже заткнулись.
Раздался знакомый щелчок…
Все – мне конец!
Вначале изобьют до полусмерти, а потом еще и… Стоп! Какой на фиг «изобьют»?!
– Вы не понимаете… – начал я.
И тут то раздался новый, еще более мощный хлопок, который все-таки перевернул вездеход. Тяжеленная махина накренилась, а затем и вовсе опрокинулась.
Грохот и пыль.
Единственное что я услышал, был треск крастера и крики. Крики были разными: от развеселого «Свобода! Бежим!» и панического «Черт! Как же снять крепеж!» до вполне трагического «Он мертв! Мертв!..»
При аварии ремни, сдерживающие нас, должны были, на случай если машина взорвется, просто раскрыться, освобождая заключенных.
Так и произошло. Правда, одному бедняге не повезло, – его предохранитель не сработал. И теперь он, дергаясь и крича, озирался по сторонам в поисках помощи, – но никто не горел желанием помочь. Все спешили выбраться сами.
Я постарался успокоиться и, прейдя в себя помочь парню – вот только отдышусь… и все…
Я огляделся. По идее в крастере было двое охранников и хранитель. Кей с проломленной башкой валялся на полу, истекая кровью, – ему уже не помочь. Одного из приставов зеки дружно добивали руками и ногами, не давая даже вскрикнуть. Третий же исчез. Возможно, осознав, что тоже попадет под раздачу, трусливо сбежал.
Окончательно оправившись от шока, я первым делом кинулся к телу бывшего хранителя и осмотрел карманы на случай полезного. Но ничего не найдя кроме огрызка какой-то бумажки, которую машинально сунул в карман, я схватил лишь пресловутую дубинку и отправился на выручку.
– Подожди, – бросил я, включая дубину, – сейчас помогу…
– Спасибо, – простонал парень и участливо стал следить за каждым моим действием.
Для освобождения требовалось лишь хорошенько вдарить по крепежному механизму зарядом и… готово! Прикованный тут же свалился с кресла и, вскочив, поблагодарил:
– Большое спасибо вам! Без вас я бы… – парень запнулся. – Короче меня Дональдом звать.
– Заткнись и пошли! – не выдержал я. – Потом полюбезничаешь…
Дональд стал выбираться вместе со мной из перевернутого крастера.
А снаружи… снаружи творилось что-то невообразимое. Безудержная радость свободы вперемешку с паникой.
Думаю, многие догадываются, что после аварии (вызванной, между прочим, скорее всего, невероятно сильным извержением) был автоматически подан сигнал бедствия и уже через двадцать минут здесь будет вся поисковая группа планеты, чтобы с помощью датчиков отловить всех до последнего.
Я направился к небольшому, но достаточно высокому камню для спасительной речи (выбраться, а точнее сбежать я хотел не меньше, чем тот же самый Тод, укокошивший жену пультом от телевизора во время футбольного матча). Дональд не отставал. И чего он за мной увязался!
Но в слух я сказал лишь это:
– Поаккуратнее здесь. Словами не бросайся. Старшим, а в особенности мне – не груби. И еще… – я закусил губу и задумчиво добавил: – Постарайся быть менее… ну скажем… вежливым. Понял?
Парень, совсем еще молодой и юный (на вид ему было лет 17-18), судорожно закивал.
Боится что ли меня? Или натворил чего, чего не следовало делать в столь юном возрасте и теперь готовившийся побег – который я и собираюсь организовать – очень плохо скажется на его дальнейшей судьбе. И если нас поймают (что, скорее всего и произойдет), ему светит как минимум смертная казнь.
– Успокойся, – сказал я парню.
Дональд снова поблагодарил меня за беспокойство и со словами: «Простите, забыл. Теперь буду менее вежливым…» – пожал мне руку. Крепенько так пожал, что этот, безусловно, сымпровизированный жест, лишь прибавил ему уважения в моих глазах.
– Тихо! – рявкнул я на обезумевшую толпу. – Тишина.
Толпа смолкла и уставилась двенадцатью парами глаз, которые просто-таки сверлили меня, Майка Нортона, и камень на котором я собирался «толкнуть» речь.
– Кто ты такой?! – крикнул плечистый длинноволосый мужчина.
– Это Майки! Он наш… не беспокойтесь, – послышался тут же ответ.
«Длинноволосого» ответ не совсем устроил, и он снова разорвал своим громким голосом здешние окраины:
– Что это ты тут главного из себя строишь?!
– Заткнись и слушай! – С такими по другому нельзя. – Через семнадцать, а то и меньше минут сюда прибудет десант, который переловит нас как нечего делать!
– И что ты предлагаешь? – спросил меня Ланс. С ним я тоже успел познакомиться еще в транспортнике. Задавил с помощью «гравити» своего соседа, когда тот флиртовал с собственной женой. Насмерть. Может, любил ее давно, вот и не выдержало сердце нахлынувших чувств. Этого он не уточнял. Сказал лишь: «Теперь, когда выберусь отсюда и ее замочу! Всю жизнь испортила, стерва!..»
Таких нужно не на Ренессанс отправлять, а в психлечебницу…
– Спокойствие! У нас есть еще шанс спастись, выбраться, сбежать, оказаться на свободе, – выстрочил, словно пулеметная очередь я. – Нужно действовать немедленно!
Люди вопросительно загудели, и я разъяснил:
– Единственный шанс спастись – сбежать в горы. Укрыться в тамошних пещерах. Извилистая…
– Это самоубийство! – робко выкрикнул Дональд и, узрев мой тяжелый не одобряющий взгляд, потупился и опустил голову, шаркая ножкой, как маленькая девочка на первом свидании перед долгожданным и пугающе неизвестным первым поцелуем.
– Толпой нас быстрее поймают, чем, если мы будем бежать по одиночке, – высказался старик, стоящий ко мне ближе всех.
– Да! Да! – подхватили люди, охваченные стадным чувством. – Что ты на это скажешь? – ехидно спрашивали они.
– У них датчики. С помощью оных нас переловят как слепых котят, – спокойно разъяснил я. – А под землей есть сеть пещер. Там то они нас не скоро найдут.
– А разве они не знают про туннели? – поинтересовался Ланс.
– Не туннели! – поправил я Лонга. – А подземные пещеры. Они очень хрупки и могут обвалиться в любую минуту.
– Тогда нас же завалит! – обеспокоено крикнул «длинноволосый».
– Риск всегда был уделом сильных духом людей. И вы – бесспорно сильные люди, способные на него. – Что я несу! Фигню какую-то… Я же не думаю так на самом деле. Это же ублюдки – все до единого… Убийцы, извращенцы, негодяи… К черту все! Главное – спастись. И спасти их…
И тут-то я поймал неодобрительный взгляд Дональда. Ты прав парень, прав… Только вот нельзя по-другому. Никак нельзя.
– Вы со мной?!
Кое-где послышались положительные крики: «Да! Веди нас в свои пещеры!» Но были и те, кто упирался.
– Откуда ты все это знаешь? – раздался провокационный вопрос.
– Читаю много, – парировал я под одобрительный хохот Тода и еще нескольких человек.
Дон заметно нахмурился:
– А потом что? – начал он. – После пещер? Не будем же мы прятаться в них вечно?!
И тут я увидел вдалеке, как крадется третий выживший охранник. Прости, но ты послужишь благой цели…
– Смотри! – крикнул я, одновременно уходя от ответа и указывая в сторону пристава.
«Длинноволосый» или попросту «шкаф», тут же схватил огромный камень с земли и побежал вдогонку. Остальные же предпочли роль зрителей.
Выхватить парализатор убегавший не успел, – его настиг булыжник, который ударил беднягу между лопаток. Охранник с криком повалился на песок.
Я буквально на секунду отвлекся, посмотрев на перевернутый крастер. Рядом, а точнее у переднего колеса которого, – зияла в полметра диаметром дыра – из нее то и вырвался буйный газ.
Триллер тем временем продолжался…
Имперский служащий попытался подняться и снова драпануть, но тут же споткнулся и упал. Еще до того как крик оборвался, Дональд успел отвернуться.
***
Император ведет очень интересную политику. И вместе с тем неразумную. Любопытно, что в политике слово «интересная» всегда является синонимом слова «неразумная». Стоит ли приводить примеры? Боюсь, в нашей истории их наберется немало…
Но речь не о том.
Все дело в методах, которыми пользуется Генти Гай Партен ІV.
Войны, многочисленные и кровавые – единственное, что он считает правильным для Земли и ее колоний. Проблема лишь в том, что не все разделяют его мнение. В том числе и организация, в которой состою я. Название – не раскрою, а вот преследуемые цели…
Мы считаем, что с другими разумными цивилизациями проще договориться, чем истреблять их. Несмотря на человеческую мощь, совсем скоро Конклав Восьми Разумных Рас (в котором Земля состояла раньше) объявит Империи людей войну.
Мы этого не хотим.
Поэтому я (как самый одаренный ученик) после нанесения родовой стигмы решил вызволить Истинного Императора, заточенного здесь, на Ренессансе. Лишь этот человек способен привести все в порядок. (Рассказывать о том, как Турс Тиндер оказался в тюрьме я не буду, – история долгая, а времени не так много).
И так как я человек не способный убить другого человека даже ради достижения великой цели, – пришлось совершить «мелкое» хулиганство, после которого я и попал в тюрьму. После чего мне оставалось вести себя очень буйно: грубить охране и организовывать побеги, для того, чтобы меня, в конце концов, перевели на самую знаменитую планету-тюрьму.
Правда все пошло не так и процесс немного затянулся....
И вот когда я здесь – все идет опять не по маслу. Крастер, новый побег…
А ведь все, за исключением Тода даже не догадываются, что никто нас ловить и отправлять за решетку не станет, – нас просто всех расстреляют, как только заметят. Побег на Ренессансе не очень-то поощряется… Даже случайный.
Вот и приходиться спасать «неразумных».
– Здесь норсы не водятся? – раздался голос позади меня.
– Водятся, – ответил Тод. – Один раз, когда я еще впервые попал сюда, в клетку одному очень болтливому пареньку закинули парочку этих тварей.
– И что?
– С одним-то он справился, а вот второй перегрыз бедняге артерию...
Уговорить пойти в пещеры я сумел не всех. «Длинноволосый», которого, как выяснилось позже, зовут Джоном, пошел с нами. Умное решение.
Хрущ и еще несколько человек предпочли спасаться самостоятельно.
Жалко, что я не смог рассказать им про радикальные действия групп захвата – иначе бы началась паника и нас точно бы переловили.
Черт! Если бы не эта долбаная система безопасности, нас бы доставили в тюрьму еще на транспортнике, и ничего бы этого не случилось!
А так… Теперь приходится блуждать по неизвестным извилистым пещерам. К счастью взрывать нас зарядами не посмеют: подземное пространство нестабильно и вся планета может буквально взлететь на воздух. Поэтому нас будут поджидать наверху.
Моя же задача не доставить им этого удовольствия.
– Насчет норсов можете не беспокоиться. Дубинка, которую я взял у покойного Кея, излучает волны какие-то – и эти волны отпугивают тварей.
– Это хорошо… – выдохнул Джон.
Норсы – небольшие, похожие одновременно на кротов и енотов животные, которые по пристрастиям в еде относятся отнюдь ни к травоядным представителям. Связано это, как вы уже догадались, с природными условиями. Пустыня – одним словом.
Еще когда я разрабатывал план по освобождению императора Тиндера, я очень увлекся рассказами об этих зверьках. Слепые, они проделывают жестокий, даже по меркам животных, путь.
Вначале, когда норсы только рождаются и кормятся молоком матери, они могут стать жертвами ленивого отца. Если ему будет лень ловить добычу (а охотятся енотокроты, только когда на планету опускается ночь), то жертвами его аппетита станут со стопроцентной вероятностью его маленькие слепые детки. Мать же при этом процессе не присутствует, – уходит из норы и больше никогда не возвращается.
Но если отец «работяга», то все будет иначе.
По истечении трех дней от роду норсики обретают зрение. Правда, не навсегда.
По злой иронии судьбы они видят ровно месяц. Кажется, этот период называется «Месяцем Свободы». И именно в этот короткий срок, норсу нужно выбрать себе самку для продолжения рода. (Если выбор не будет сделан вовремя – то бедняга съедается племенем.)
А после того как истекает «Месяц Свободы», норсы теряют способность видеть, – у них начинается половое созревание. И спустя шесть месяцев особь становится полноправным членом племени.
Лишь после всего этого енотокроты делаются кровожадными и падкими на человеческое мясо. Ученые до сих пор бьются – почему? Но ответа (из-за недостатков рабочего материала и опытов в условиях природной среды) получить не могут. Тюрьма все-таки, а не турбаза…
Строятся лишь предположения и догадки, которые основываются на стрессах, переживаемых зверьками во время первой половины жизни.
– Я устал. Давайте передохнем.
– На фига мы этого старика с собой взяли? – раздраженно, запыхавшимся голосом спросил Гер по кличке «Дуб». – Он нас только тормозить будет!
– Тихо... – шепотом сказал я. – Слышите?
– Кого? – удивился Джон. – Норсов?
– Нет, – парировал я. – Корабли…
– Это они, – поинтересовался тут же Ланс. – Они прилетели за нами?
– Похоже на то…
– Тихо!..
Все замерли.
Несмотря на приличную глубину, – слышимость была прекрасная. Можно было отличить даже голоса: женский от мужского, если бы, конечно, представилась возможность.
– Быстро! Быстро! – заверещал, по всей видимости, командир. – Будете сопли жевать – к утру не управимся!
– А премия полагается за поимку того самого?
– Будет тебе премия: пять нарядов вне очереди! За разговорчики!
– Есть пять нарядов!
– А насчет «того самого» никаких поблажек. Действовать как со всеми – то есть стрелять на поражение. Император Гай Партен велел. А теперь за дело!
В ту же секунду раздались крики разгоряченных скорой охотой солдат.
Что же он имел ввиду своими словами? «Того самого»… Кто же это? Неужели прознали о моих планах вызволить Истинного Императора? Но как?
– Как это расстрелять? – переспросил Гер. – Нас же должны были просто поймать и дать еще пару лет за побег.
Тод расхохотался. Видно его насмешила чужая неосведомленность.
– Чего это ты смеешься? Как дам сейчас! – в сердцах бросил Джон Девис.
– Да тише вы! – не выдержал я. – Дайте подумать.
Все опять смолкли. Был слышен лишь топот солдатских ног над головой, да сопение нашего ветерана, Дуга Метерса.
Стены пещер были каменными. Но камень не совсем простой, а пористый, – странным свойством которого является пропускание звуковых волн.
Проще говоря, никакой звукоизоляции.
На руку нам это или нет, но как только солдаты включат датчики – нас вычислят. И тогда… тогда нас либо поймают (без воды мы не продержимся здесь долго), либо мы погибнем от жажды. В любом случае есть дня три. Группа захвата не опустится столь низко: рыскать по пещерам.
Единственное что сейчас радует: как сильно они расстроятся, узнав, что большинство сбежавших преступников находится под землей.
Послышались первые выстрелы из лазерных винтовок, которые – бьюсь об заклад! – закуплены в компании «Реалганкорп». В этом я уверен. Если сами эборги закупаются там вместе с лжеИмператором, то и на Ренессансе, думаю, тот же производитель.
– Вперед, – скомандовал я.
Джон больше не возражал по поводу того, что управление взял на себя Майк Нортон. (Моя же, черт возьми, идея укрыться здесь, а не его!)
Тихонечко ступая, друг за дружкой все восемь человек, включая меня, направились дальше, освещая себе путь дубинкой и фонариком от парализатора, добытого Девисом.
…Снова выстрелы. Еще и еще.
И крики: «Вот он! Я его засек! Стреляй, стреляй!», «Ты промахнулся! Обходи! Слышишь? Обходи!»
На то, что оставшиеся наверху выживут, – я не рассчитывал. Нам бы спастись…
Скоро все стихло.
Примерно мы отдалились от места первоначальной высадки на километр, не больше. Под ворчания Дуга (я уже и сам начал жалеть, что взял его, – что ж, – старость не радость) мы добрались до огромной, просто громадной пещеры.
Сталактиты, сталагмиты и другие, присущие для пещер прибамбасы – были на месте. Только вот висящие сверху и торчащие из земли сосульки были странноватого сиреневатого цвета. А вдалеке, откуда-то совсем не близко доносились еще более странные, чем каменные наросты звуки.
Точнее не звуки – пение. Красивое как у сирен и такое же опасное.
Норсы.
Наступила ночь, и они завлекают добычу, чтобы та поближе, завлеченная чудным голосом, подобралась к ихним логовам. От этих звуков сталактиты мерцая, становились все более и более сиреневыми. Даже под тусклым освещением фонаря выглядело это красиво.
Знать бы только для чего бы им «цвести»?..
Дональд тем временем подошел к одному и потер ладошкой, на манер лампы с джином. Пещера озарилась приятным для глаз фиолетовым светом.
Интересно природа устроена… Особенно на чужих планетах.
– Откуда ты это знаешь? – удивился я.
– Читаю много, – ответил юноша и широко улыбнулся.
Вслед за Доном остальные люди потихоньку начали устраиваться, видимо для ночлега. Что ж, я и сам не прочь выспаться.
– Отбой, – сказал я. Но фраза была уже лишней, – все и так улеглись.
Я прилег рядом с Дональдом. Надо бы расспросить его кое о чем…
– А как их теперь потушить? – спросил Ланс. – Спать охота.
– Чтобы их погасить, нужно для начала перекрыть пение норсов.
– И как это сделать? – не унимался Лонг.
Я засмеялся. Кажется, до меня дошло.
– Нужно тоже петь, – сказал юноша. И нараспев, тихо-тихо, уже «сломавшимся» голоском произнес:
Ночь наступила, смотри…
В небе зажглись огоньки…
– Это колыбельная что ли? – изумился Тод.
– Я люблю колыбельные, – тут же сказал Джон. – Помню, мне мама еще их на Леоге пела. – И Девис присоединился к Дональду Шенту.
Весело было с тобой…
Месяц мой озорной…
Сосульки постепенно меркли.
Теперь ты будешь луной…
Большой и красивой луной…
Только меня не забудь…
Мне освещать будешь путь.
Я мысленно зааплодировал.
Все глубоко вздохнули. Наступила долгожданная темнота.
Спать хотелось все сильнее и сильнее. Но впереди меня ждала еще история Шента. Ее я непременно должен выпытать у юноши, – уж слишком много у меня подозрений, что он имперский шпион.
***
Спустя два часа, когда все уже спали, я дернул Дона за плечо, шепнул чтобы он шел за мной, и мы удалились в глубь пещер. Для освещения я взял всю ту же пресловутую дубинку.
Когда мы уже достаточно отошли, я спросил:
– Как думаешь? Каковы наши шансы?
– И ради этого ты меня разбудил?
Я кивнул.
– Фиговые, – ответил Дон, протирая глаза. – Не нужно быть гением, чтобы это понять. Вначале я думал, что у тебя есть план, – теперь же…
– Теперь ты думаешь, что плана никогда и не было, а я лишь хотел спасти свою и чужие шкуры, – закончил я за юношу.
– Типа того.
– В общем, ты прав. Эта незапланированная экскурсия под землю не входила в мои планы.
– Теперь я могу идти спать?
– Пока нет, – ответил я, останавливая рукой уже было готового уйти Шента. – Для начала ты мне расскажешь, за что попал на Ренессанс.
– С чего ты взял, что я прямо-таки тебе все выложу. Может тебе еще рассказать про мои детские комплексы и заодно про первый раз?..
– Пожалуй, хватит истории и про преступление совершенное тобой. Не за красивые же глазки тебя забрали.
Дональд вздохнул, мол, деваться некуда.
– Я начну сначала, не против?
– Нисколько.
Пока парень собирался с мыслями, я вспомнил про записку найденную у пристава Кея. Достав небольшой бумажный огрызок, я напряг зрение, пытаясь вчитаться в неразборчивый текст. А написано там было вот что:
«Кей!
Конечно, ты можешь мне не верить, но хотя бы прочти до конца. Это важно.
Вчера я пересматривал список с направленными тебе заключенными – и вот что обнаружил: через три дня, когда прибудет транспортник с преступниками – и ты должен будешь доставить их на крастере – среди них будет император Турс Тиндер!
Так как его никто не видел в лицо, – полагаюсь на твой профессиональный нюх. Вся надежда только на тебя...
Черт! Похоже, Сьюзи возвращается...
Удачи тебе! Как выяснишь – немедленно сообщ...» – дальше запись обрывается.
– Черт! – выругался я. – Он здесь… Или же его расстреляли наверху…
– Кого? – удивился Шент.
– Неважно. Может, ты начнешь?
Хотя какая мне теперь история. Я был так близок… А может еще не все потеряно? Кто же из оставшихся в живых Истинный Император? Дон?
– Я с детства любил музыку и все, что с ней связано. Только вот мой отец был против. Он хотел, чтобы я стал военным инженером. Чтобы я разрабатывал оружие… Но я этого не хотел. У меня была даже своя группа. Мы играли. Почти записали альбом и как-то… – юноша сглотнул. Слова давались ему с трудом. – Отец пришел с работы пьяный. Его уволили… и я попал под горячую руку. Я же в отместку сказал ему, что стану музыкантом вопреки всему – и он меня не остановит… Тогда… тогда он начал меня избивать. Я не выдержал… Завязалась драка… и… и… Я случайно убил своего отца. – Штен опустил глаза.
– Печальная история… – выдохнул я.
– Можно теперь идти?
И тут-то я услышал шорох: кто-то наблюдал за нами.
– Тихо…
Юноша сощурился, пытаясь разглядеть сквозь темноту.
– Это я! Вы меня обнаружили! – Из-за огромного камня вышел Тод. – Досадно.
– Что ты тут делаешь?
– Да я вот… пописать захотел – слышу голоса. Думал разведгруппа… – Тарсон картинно огляделся.
– Как видишь это всего лишь мы. Дон... – обратился я было к парню как моя татуировка разгорелась, буквально обволакивая всю руку огнем.
Я вскрикнул.
– Что случилось? – встревожено спросил Дональд Штен. Тод лишь подбежал поближе, озабоченно вглядываясь туда, где расположена стигма.
– Татуировка… – простонал я. – Дело плохо. Надо отсюда выбираться… Дон! Дон, предупреди остальных…
– Я сейчас. Мигом.
Тогда Штен встал и побежал. Но предупредить не успел…
Взрыв прогремел откуда-то сверху. Осколки, пыль… – все смешалось в непонятную, тягучую смесь. В ушах звенело так, словно колокол образовался сейчас в моей голове. Чудовищное ощущение…
Когда пыль улеглась – я увидел Тода лежащего рядом. Тарсон свернулся, прижав руки и ноги к груди, и тяжело дышал.
Живой…
А где Дональд?
– Дон! – крикнул я. – Дон! Ты в порядке?
Тишина.
Я снова попробовал. Снова и снова. И я был вознагражден: Дональд отозвался.
– Я… тут… – прохрипел он. – Ме…ня… придаа… вило…
Вход, ведущий к остальным, был завален. На ногах, на груди Штена – лежали камни.
Я подлетел к парню. Начал прощупывать пульс, зачем-то трогать расцарапанный пыльный лоб, пытался разгрести огромные валуны, которые не поддавались – лишь два небольших камешка мне удалось снять с бедняги.
Лишь два чертовых маленьких камешка!
– Прости меня.
– Заа.. ч… что?..
– За то, что не уберег…
Дон медленно моргнул. Из его рта сочилась кровь.
– Мне… у… уддд…аалось…
– Что тебе удалось! – кричал я, переходя чуть ли не на плач. – Что?!
– С… стать му… музыкантом… Мо... я… мечта… она сбы… сбылась…
Я улыбнулся в ответ, гася выступившие слезы.
– Я рад за тебя. «Вопреки всему» – так ты говорил?
Дон моргнул, но уже только правым веком – левое отмерло.
– Будь… с…скал…скало…
– Скалой?
– Да… Т… так нап… пписал о… дин… писатель прош… лого… Будь! – выдохнул Дональд Штен и умер.
Позади меня участилось чье-то дыхание – Тод. Его лицо было покрыто мраком.
– Я буду скалой! – сказал я и закрыл его застывшие неживые глаза. – Обещаю.
– Надо выбираться…
– Знаю! Дай мне немного… немного времени, – ответил я. – Ненавижу ее! Ненавижу! – кричал я, разрывая рубашку. – Татуировка, маленький кружок с раскрытым ртом, из которого смотрело око Санти, немного поблекло.
– Что это?
– Стигма – мое проклятье и твое спасение.
– В смысле? – не понял Тод. – Я ничего не понимаю.
– Понимаешь… Турс Тиндер, Истинный Император человечества.
– Откуда ты знаешь? Я ни кому не гово…
– Догадался, – меня навели на это некоторые факты. Пора тебя… Вас спасать…
– Ты прав. Да и жены у меня никогда не было и уж тем более, я не убивал ее пультом от телевизора. Это легенда создана, чтобы в тюрьме заключенные не узнали кто я на самом деле.
– Земля скоро погибнет. Войны, которые развязывает Гай Партен – тоже пользы не принесут. Человечество подобно блохам, скачет с планету на планету, разрушая все на своем пути – и когда все что можно исчерпать – исчерпано, – принимается за следующую. Подобно саранче. В глазах других более слабых рас – мы и есть саранча. В глазах же сильных – мы пятно позора, несмываемого позора. Нас осуждают, но нам не сочувствуют. Кем мы стали? Как докатились до этого?
– Я… – начал было Турс Тиндер. – Майк пойми…
– Вы испугались. Испугались и не хотите вернуться? За вами пойдут – я это знаю. Вы это знаете. Вы просто боитесь бороться. Вы боитесь быть скалой. Вот и все…
– Я не боюсь.
– Правда? Посмотрите сюда… – я указал взглядом на погибшего Дональда. – Этот парень добился того, чего так сильно хотел, о чем мечтал. А вы? Лишь в ваших силах смыть это пятно позора. Сделать нас цивилизованной расой. Земля скоро перестанет существовать – в этом виновата наша небрежность. На ней уже почти никто не живет… Вернитесь! Вернитесь и восстановите все, что мы разрушали. Прошу Вас…
Император молчал. Император думал.
– Решайте! – взмолился я.
– Я согласен, – выдохнул Турс Тиндер. – Но только мое решение почти ничего не решает. Мы обречены.
Я похлопал по своей татуировке.
– Знаете, что это такое?
– Э-э-э… Вы же сказали что это…
– Не совсем. Это Ваш шанс. Даже не Ваш, а шанс всех людей, всех: начиная от преступников Ренессанса и кончая аборигенами с Урсы. Я Вас телепортирую.
– С помощью тату? – изумился Истинный Император.
– Да, – ответил я. – Вы слышали что-нибудь о культе Санти или об огненной телепортации, основанной на человеческой энергии?
– Нет…
– Правильно, ведь это известно только моей организации. Так вот – так как времени в обрез! – отвечу коротко. Стигма активирует во мне или как говорил мой учитель Дронглер, разожжет необходимую для переноса тела – то есть Вас – энергию. Вы окажетесь на нашей планете. Учителя я предупредил – он Вам поможет.
– Я согласен.
– Сейчас… – Я подошел к императору Тиндеру и обнял его. – Потерпите, так надо…
– А что будет с вами? Вы тоже перенесетесь?
– Нет, – грустно сказал я. – Источник при этом безвозвратно погибает.
Ответить император не успел, – его поглотил огонь.
Очищающий огонь нового времени – новой истории человечества.
Да поможет нам Бог. |
Рассказ открыт для комментариев