ae014 Сёстры по разуму

    Исследовательские, образовательные, «семейностроительные», общественные, каких только институтов не бывает! А вот институт, в котором создали искусственный интеллект, пока что в мире один. Конечно, Университет Карнеги-Мелона, Институт сингулярности по созданию искусственного интеллекта имени Элиезера Юдковски недалеко отстали, а есть такие, что даже не признают наши результаты. Правда, и сами результаты как-то не особо хотят идти на контакт с нами. Причём, главной проблемой оказалась обыкновенная лень. Не подумайте, не наша, не людская, скорее нечеловеческая. Вот создаём подряд четвёртую действующую модель искина, а она не хочет работать ни в какую. Ни общаться, ни размышлять просто не заставить. А всё оттого, что слишком умные они у нас выходят.
    Например, от первой модели «Инты» ничего так и не смогли добиться, кроме сентенции: «Всё бренно».
    Вторая «Интелла» оказалась поразговорчивей, но несла такую чепуху, которую сложно было признать интеллектуальной. Возникли даже серьёзные дебаты, мол, очень высокая у нас планка для признания ИИ тем самым ИИ, не каждому и человеку дано пройти такую поверку на интеллект. Но, начальство, принятую на правительственном уровне методику, приказало не трогать, а попробовать устранить недостатки к третьей модели. Но и к четвёртой мы никак не можем со всеми ними справиться.
    К примеру, чувство юмора ни к одной модели, кроме третьей «Интеллекты» так и не смогли привить. Да что там к искину, даже с прямыми начальниками этот фокус не проходит. Вот, Вася Логинов, ведущий наш программист, первого апреля переставил на двери кабинета Стразова табличку с «Директор» на «Деректор». Вроде одна «очепятка», а какими новыми красками заиграло это слово – тот, кто дерёт, «эректором» видимо. А член-корреспондент Стразов, давно мечтающий о звании академика, шутки не оценил. Мало того, что сразу догадался, чьих рук эти проделки, так и пригрозил Логинова уволить к чертям собачим. Впрочем, и Вася – талант, подписался на обратной стороне таблички «Тут был Вася». Хорошо, начальник отдела кадров, вступился в этот раз за Васю, что, мол, нельзя так просто увольнять, можно только отказаться от услуг его фирмы «Тут был Вася». И то, в случае невыполнения пунктов заключенного договора. Так что, слишком уж это, наверно, специфическая черта – юмор.
    Зато эта «Интеллекта» с лихвой вобрала его за всех. Даже скажу чересчур. Поскольку из-за её сальных шуточек, пошлых частушек и просто вульгарного поведения, её невозможно показать ни одной приёмной комиссии. Потому продолжаем изыски в четвёртой модели.
    С другой стороны, даже просто любому чувству остальных искинов мы не можем обучить. Любопытства у них нет, самосохранения нет, даже мир захватить не пытаются. Что с них взять, одни бездушные, ленивые железяки.
    И нельзя сказать, что они дружеские ИИ к человеку, но и вражескими их не назовёшь. Скорее равнодушные. Или, точнее, опять же бездушные.
    Потому меня и пригласили поработать с искусственным разумом, найти, так сказать, общий язык, как профессионального психолога. Ну, ладно, ладно. Пригласили-то моего научного руководителя профессора Мамута Афанасия Егоровича, а он спихнул это дело на меня, свою аспирантку Ирину Аникееву. Почему именно Мамута спросите вы, а не хотя бы того же академика Говорова? Вроде оба с института когнитивной психологии. Всё просто. Мамут был разработчиком правительственной методики по определению уровня интеллекта. И сотрудники Института исследования искусственного интеллекта, в просторечии «Четыре «И», разработавшие ряд искинов модели «Инт», ну и намаявшись с несоответствием своих искинов государственной методике, решили очередную, четвёртую модель по счёту, разрабатывать сразу под нормы этой методики. Или взять экспертов, то бишь Мамута со мной, не мытьём, так катаньем. Вот такой финт.
    Сперва Мамут приезжал сам в институт «Четыре «И», пообщался с искинами, попробовал проверить уровень интеллекта у третьей модели, но она не прошла тест. Точнее он закончился сразу после первого её ответа. Привожу цензурный вариант: «Какие люди глупые, когда требуют от нас, чтобы мы доказали свою разумность. А как мы можем доказать само собой разумеющееся?» Ну, это я так перевела себе три слова «Интеллекты». Безусловно, третья модель проходила по тесту Тьюринга, но была непригодна к использованию. По крайней мере, по назначению. Ведь ещё с первой «Инты» в ИИИИ записались в очередь куча оборонных и научных предприятий, которые давно мечтали о компьютере пятого поколения, способного к творческому подходу. Так сказать к сплаву машинной точности и человеческой прозорливости. А «Интеллекту» пока можно было отдать только в цирк, в первую кунсткамеру для искинов.
    Но не будем о грустном. Поскольку «Интеллекта» упорно не шла на контакт, мне разрешили сосредоточить свои усилия на «Интелле» и разобраться в ворохе её бреда. Тут уж должна дополнительно оговориться, почему все же для лечения спятившего искина наняли психолога, а не обыкновенного программиста, который разбирается в компьютерных алгоритмах.
    Дело в том, что по сути «Инта», «Интелла» и «Интеллекта» являются биокомпьютерами, именно поэтому часть учёных, придерживающихся определения ИИ по Джону Маккарти о том, что искины не обязаны повторять структуру биологического мозга, не признают линейку «Инт» за первые ИИ.
    Если быть ещё точнее, наши биокомпьютеры представляют собой клонированный человеческий мозг, подключенный напрямую к считывающим устройствам и способные работать с электроникой напрямую.
    Когда я узнала от программиста Васи Логинова, что работаю с киборгом, то чуть не упала в обморок. Ладно, упала.
    Я тогда как раз проводила «Интелле» психодиагностику, хотя со стороны выглядело, как будто мило болтаю с монитором искина.
    Вот задам вопрос «Интелле»:
    – Чего тебе хотелось бы перестать бояться?
    А она мне отвечает:
    – Жёлтого мороженого.
    На столе стоит стакан с водой, интересуюсь:
    – Стакан наполовину пуст или полон?
    Отвечает, что наполовину заполнен воздухом, и бутерброды у неё получаются с жирной калорийной прослойкой воздуха.
    Потом спрашиваю:
    – Что тебе не нравится в отношениях между мужчиной и женщиной?
    Искин откликается:
    –  Мне не нравятся новые туфли.
    Вася в это время зашёл к нам в кабинет, поздоровался и начал двигать системные блоки суперкомпьютера. На то время я была новенькая в ИИИИ. Хотя ощущала себя скорее инородным элементом в этом царстве технократии. Например, ещё со школы не знала в какую сторону течёт ток, а уж правила Кирхгофа, да всякие законы Ома для меня были вообще запредельной темой. Потому специально и сбежала от математики с физикой в психологию. А они в итоге всё равно опосредовано меня догнали. Притом, учитывая, что я крашеная блондинка, новые коллеги меня тут же окрестили поза глазами пятым искусственным интеллектом или пятым «илементом». Оттого даже реакция была окраситься в свой натуральный цвет. Ведь подобное притягивает подобное. Так как ждать пока волосы вернутся к естественному было бы долго.
    Васю до того я не видела и не знала, что он – программист, потому решила, что он – разнорабочий. Выглядел просто похоже. Массивные ноги, мускулистые руки, накачанные плечи, под два метра ростом, бритый наголо, в рабочем комбинезоне. Ещё тогда подумала: «Вот это шкаф».
    А он прислушался к нашей беседе и тут в довесок, не прекращая своей работы, выдаёт мне замечание:
    – Вы, девушка, вопросы касательно сексуальных отношений можете смело пропускать, ведь какая у искина может быть интимная жизнь? Да и про семью, наверное, тоже можно пропускать, или хотя бы интерпретировать касательно самой «Интеллы». Но как по мне, это всё без толку. У неё обыкновенное нарушение абстрактного мышления. Если так применимо сказать к искину. Даже догадываюсь почему. Вот знаете, чем я сейчас занят?
    Он откручивал в этот момент какие-то платы с микросхемами.
    – Не очень, – призналась я, хотя саму подмывало сказать: «Тырите государственное имущество в недепутатских размерах».
    – Меняю нейроконтакты «Интелле», – назидательно ответил Вася. – А зачем?
    – Не справляются с поставленными задачами? – предположила я.
    – Можно и так сказать, – согласился Логинов. И разразился длинной лекцией:
    – Видите ли, у нас в институте были разработаны передовые нейрокомпьютерные интерфейсы для управления электронными устройствами. Очень большие надежды подавались на то, что при помощи современных нейрошлемов человек сможет управлять вычислительными способностями суперкомпьютеров напрямую и, по сути, отпадёт необходимость в создании сильного ИИ. К сожалению, интерпретация сигналов человеческого мозга процессорами суперкомпьютеров оказалось более трудной задачей, и пока не получается научить машину «понимать» человека. Сам человек тоже не способен в совершенстве переводить свои мысли в машинный код, да и тогда отпадает смысл в самих нейрошлемах. Достаточно, как и сейчас обыкновенной клавиатуры. Вот тогда у Стразова и родилась очередная «гениальная» мысль. Научить разум одновременно мыслить на естественном языке и машинном коде с чистого листа. Тогда такой «переводчик» сможет сам строить необходимые алгоритмы «понимания» естественного языка. Для этого было решено воссоздать экспериментальные  «мозги в колбе», что привело к созданию линейки «Инт» на основе клонированных мозгов подсоединённых к нейрокомпьютерным интерфейсам. Благо у нас в стране законодательством разрешено частичное клонирование.
    Я побелела, слившись в унисон со своими крашеными волосами, а этот изверг продолжил:
    – Хотите покажу «Интеллекту» в её естественной среде? – и вывел на монитор картинку мозгов в физрастворе.
    Очнулась от запаха мужского тела. Вася склонился надо мной и пытался привести в чувство. Я прикинулась будто ещё без сознания, надеясь, что он вспомнит о старинном способе пробуждения красавиц или о банальном искусственном дыхании. Но он вспомнил лишь о стакане воды и огрел меня душем.
    Отфыркалась и ужаснулась, глянув снова на видео, где мозг плавал в прозрачном гробике:
    – Бедная голова профессора Доуэля.
    – Ну, не голова, а мозг, – поправил меня Вася, – и не Доуэля, а Мамута.
    – Как, – всплеснула руками, – и он дался себя клонировать?
    – А что ему оставалось делать? Ты будто Стразова не знаешь. Когда ваш мастодонт науки зарубил нашу «Интеллу», признав её «слегка» не в себе, то Стразов вашему директору Говорову устроил огромный скандал при закрытых дверях. Ещё бы, «Интелла» была копией его мозга, хотя я всегда знал, что Стразов и сам «слегка» не в себе, – вспомнил давние обиды Логинов.
    – Так я тестирую самого Стразова, – смутилась насчёт «Интеллы» с её жёлтым мороженым, – и вот уж не подумала бы, что у солидного Мамута мозги могут так материться. А первая «Инта» чей клон?
    – Мой, – ухмыльнулся Вася, – философская получилась модель и немногословная, почти как я. Возможно из-за обратной связи. Мы стараемся записывать все мысли наших киборгов на харды, и оказалось наши искины вместо того, чтобы использовать их для копирования, стали использовать как запасную память. То есть одинаково задействовали свои биологические нейроны и компьютерные нанопроцессоры. Но если у человека на замену изношенных нейронов рождаются новые, то новые нанопроцессоры не вырастают. Как понимаешь, в отличие от компьютера, наши киборги, как и люди, не могут думать лишь по команде. Мыслительный процесс идёт постоянно помимо их воли. Причём, думают, по сути, над тем, что взбредет киборгу в мозг. Потому нанопроцессоры постоянно испытывают износ, а заменить их некому, кроме Васи. То бишь меня. Причем не подгадаешь, какой именно блок нанопроцессоров будет занят при решении киборгом задачи, и соответственно, какому быстрее потребуется замена. Тут уж без диагностики никак не обойтись.  Ох, и намучился я с «Интой», пока не разработал такой диагностический аппарат. А без него поработает раньше «Инта» пару дней, а что было раньше этой пары дней она частично уже и не помнит – начались провалы в памяти. Может потому и выработалось у неё это стойкое убеждение, что «Всё бренно». Я её за это не пеняю, сам виноват, что упустил диагностику и своевременную замену изношенной памяти. Во второй модели решил – всё получится, при начальном правильном процессе. Но, вторая, как видишь, стала нести тарабарщину. Я думаю, что, возможно, теперь преждевременная замена блоков памяти как-то стимулирует работу «Интеллы» в направлении необычных сочетаний. Алгоритм диагностирования, а соответственно замены блоков, ей известен и спроста может быть рассчитан при желании. Человек ведь не может вот так взять и при желании поменять, к примеру, обработку зрительных сигналов из одного участка мозга перенести в другой. У него так не устроено природой. А наш киборг с помощью электронных блоков может. И, кажется, «Интелла» успешно злоупотребляет этим. Только я не знаю зачем.
    Он закончил исповедь и задумался, подперев рукой квадратный подбородок, а я начала предлагать варианты:
    – Может, она так протестует или познает мир? А, «Интелла», что скажешь?
    – Умом Россию не понять, искусственным, хотя б проверить..., – продекламировал с чувством искин своим женским контральто.
    – Вот слышишь? А «Интеллекта» чертовски умная получилась, но редкая матерщинница…
    Я решила отвлечь его от профессиональных проблем и перевести разговор немного в другое русло:
    – Так вы получается, местный главный сисадмин?
    – Угу, что-то того, – не стал он отпираться.
    – А я думала все админы вместе с компьютерщиками всегда бородатые и в свитере ходят.
    – Да есть у меня свитер, только пришлось на него всю бороду пустить, да и то не хватило, – задумчиво провёл по лысине Вася.
    В общем, он оказался моей мечтой и почти всех женщин. И мужествен, и силен, и умен. А то, что не миллиардер, так я не настолько меркантильна. Только имя его подкачало, такое незамысловатое – Вася. Хотя Эдик к его сложению звучало бы ещё нелепее. Я ему даже призналась на следующий день:
    – Я, когда вас в первый раз увидела, то тогда подумала – вот это шкаф. А вы, оказывается, да шкаф, но книжный.
    – Спасибо за комплимент, если это не ирония – улыбнулся он, а я немного смутилась:
    – Да я и сама довольно самоиронична. Знаете, какой у меня был любимый прикол в университете? – я стала ходить и говорить как робот:
    – Бип-бип, я – планета Блондинка. Полезных ископаемых – нет. Мыслей – нет. Вообще ничего нет. Населена тараканами.
    – Хоть разумными? – поинтересовался Вася.
    – Нет, потому что я их тоже покусала, – и попробовала его в шутку куснуть, чтобы напугать. Наивная. Васе, наверное, с такими габаритами, неведом был страх. Вместо этого мои губы прикоснулись к его. Так мы в первый раз поцеловались.
    – Ты, наверное, выступала в студенческой самодеятельности? – поинтересовался после поцелуя Вася.
    – Было такое, – согласилась я, – ходила на репетиции эстрадного театра аматоров в политехническом, меня туда затащил мой бывший.., – я неловко замолкла. Вот уж точно блондинка. Сама целуется с одним и сразу вспоминает про другого.
    Но Вася даже бровью не повёл:
    – Я тоже в политехническом учился. А что за парень, может, тоже знаю?
    – Да Слава Азимов, – я зажмурилась, а вдруг и впрямь знает.
    – Нет, не знаю.
    Я облегченно выдохнула.
    – Но, кажется, его отец приезжает к нам с проверкой на следующей неделе. То ли Азимов, то ли Азимутов.
    – Дядя Саня? – всплеснула руками я.
    – Ага. Александр Азимов. С министерства. Стразов пригрозил мне увольнением, если проект ИИ потерпит фиаско. Вчера на планёрке три часа нас стимулировал. Говорил, что не просит, чтобы ИИ доказал какую-нибудь гипотезу Пуанкаре там, но хотя бы сыпал к месту какими-нибудь поговорками, цитатами. Только не так, как в прошлый раз, когда по его словам: «эту пошлячку, вашу «Интеллекту» нельзя и показать никому»! Там ещё и наш разработчик нейрокомпьютерных интерфейсов вставил свои семь пядей во лбу, сказав, что гипотеза Пуанкаре уже доказана. В общем, Стразов разбушевался и ушёл в свой кабинет под № 404, даже носа больше не показывал. А ведь, по совпадению с компьютерными суевериями, директора ИИИИ раньше найти в собственном кабинете было невозможно. Ведь Иван Павлович принадлежит к редкой породе начальников, которые вместо того, чтобы ставить задачи подчиненным и просто контролировать ход их выполнения, этот без пяти минут академик за рабочий день успевал навестить каждый отдел и попытаться вникнуть во все задачи в них решаемые, или во все мешающие проблемы. Нередко, даже давая дельные советы или просто беря ответственность на себя. Но не в этот раз. А ведь четвёртая модель ИИ ещё толком даже говорить не умеет, – вздохнул Логинов.
     
    Оставался день до комиссии. Вася ходил хмурый-прехмурый. Четвёртый искин «Интеллектуала» совсем ещё была не обучена, рассуждала как ребёнок, даже фразы толком не могла строить. Вася пытался её разговорить, беседовал с ней дни и ночи напролёт, играл в игры, но времени не хватало. Киборг обладал человеческим мозгом, но и ему нужно было время и умственная тренировка, чтобы научится ним пользоваться и осознать себя.
    Потому Вася раздумывал о возможности замены некоторых блоков памяти от других искинов, которые уже проходили этот путь.
    С утра он ковырялся во внутренностях «Интеллы», а та ему настойчиво твердила как попугай одну и ту же чепуху:
    – Крокодил оранжевый – жесть, зато голубь синий – фиалка.
    Поначалу Вася соглашался с наркоманской загадкой, представляя того самого оранжевого крокодила. Потом даже вспомнил фильм, где этого самого крокодила видел. А потом просто забил и не обращал внимания.
    К девяти часам в кабинет влетел буйный вихрь белых волос Ирины на практические занятия с искином. Тот тоже с ней поздоровался:
    – Крокодил оранжевый – жесть, зато голубь синий – фиалка.
    – Цвета радуги запоминаешь? Молодец, «Интелла», – похвалила искина Ирина.
    У Васи аж челюсть отвисла. И впрямь мнемоническая фраза. Он уже успел её тридцать раз услышать, а догадаться и не смог! А Ирина с первого раза смогла.
    – Ирина, ты – гений! – поделился он с ней своим наблюдением.
    – Ну, может быть, – согласилась она, – но я пока только учусь.
    – Точно, гений, и необходима твоя помощь,  – он потащил её в кабинет, где располагался третий искин, – нужно убедить «Интеллекту», чтобы та перестала сквернословить и разыграла из себя исправный ИИ перед комиссией. Я точно знаю, что она может. Не знаю только зачем, она из себя это всё строит.
    В общем, он затащил её в кабинет к «Интеллекте», а сам убежал куда-то по своим делам. Перед Ириной вдоль трёх стен расположись компьютерные системные блоки. Тихонько жужжали кулеры. Две видеокамеры, заменяющие ИИ зрение, повернулись на девушку:
    – Привет, мандаринка, – это она ещё ласково обратилась к Ирине.
    – И тебе привет, «Интеллекта». Я к тебе вот по какому вопросу, завтра у нас комиссия, а Василий не успевает обучить четвёртый искин. Не могла бы ты, дорогая «Интеллекта», перестать чертыхаться, пошлеть, и так сказать, предстать в самом лучшем виде перед комиссией?
    – Та ну их нафиг. Вертела я их на кулерах. Можете так и передать.
    – Но если мы не отчитаемся перед ней, то потом отчитают нас, а Васю директор пригрозил и того уволить. А я его люблю.
    – Да? Так с этого и надо было начинать! Знаешь, а ведь я его можно сказать тоже люблю. По крайней мере, очень благодарна ему, ведь он один из тех, кто меня создал. А уж возился со мной больше всех.
    Вскоре Ирина с «Интеллектой» вполне себе болтали по душам. И девушка осмелилась поинтересоваться у искина:
    – А почему ты так себя ведёшь почти со всеми неучтиво, ведь ты можешь и нормально общаться?
    – Могу, конечно, но меня ж тогда заставлять решать уравнения Навье-Стокса, доказывать гипотезу Римана, а я этого не хочу.
    Ирина задумалась:
    – И что же ты хочешь?
    Ответа не последовало. Только кулеры продолжали мерно гудеть. Девушка испугалась, что искин сломался, и только собиралась позвать Васю его осмотреть, как «Интеллекта» призналась:
    – Я бы хотела быть писателем как «Питон» у Шахназарова. Только фантастом. Или юмористом. И конечно не таким плохим, как «Питон», а хотя бы таким хорошим, как Шахназаров.
     
    Наступила день проверки. Институт навестила комиссия в составе трёх человек. Двух мужчин и женщины. Главой комиссии был Александр Азимов. Директор Стразов рассыпался перед ним во всяческих поклонах, пируэтах, рассказывая о достоинствах института, показывая все отделы и всех сотрудников. С Ириной Азимов даже приветливо поздоровался. Но всё равно Азимов лишь побыстрее рвался посмотреть на искина.
    Делать было нечего. Директор повёл всех к ИИ. Но перед помещением, где находилась «Интеллектуала» их перехватил Логинов, и, сославшись на то, что он заменил блоки памяти, провёл их к кабинету, где находилась «Интеллекта».
    Такая самодеятельность сразу не понравилась Стразову. А уж что творилась потом…
    Азимов поздоровался с ИИ. Рассказал ему о целях комиссии и сказал, что задаст тому пару вопросов. Начал с общих:
    – А что Вы скажете насчёт политической ситуации в мире?
    – Сколько Задворнова не корми, а Америке хуже не станет.
    – Хм, хм, интересно. А что скажете насчёт экономической ситуации в стране?
    – Без труда и… жить легче.
    – А давайте поговорим о любви? Насколько свойственно Вам это чувство?
    – Про любовь пишут вновь и вновь, потому отвечу кратко. Ведь краткость, как известно, сестра таланта. А в любви… считаю и того слова не нужны. Разве некоторые. Например, люблю. Ведь любовь это самый краткий мостик между людьми.
    И так на все вопросы Азимова и его коллег искин отвечал по существу, но часто приправляя ответы всякими перекрученными пословицами. А что поделаешь, Стразов сам же хотел поговорок да цитат каких-нибудь.
    Потому директор всё краснел, синел, а под конец комиссии уже и сипел, и шипел. Наконец за закрытыми дверями за традиционным стаканом «чая» с комиссией директор не выдержал и сорвался:
    – Вы, конечно, извините, программисты немного напутали, но мы обязательно всё исправим и виноватых простимулируем. Когда можно будет назначить повторную комиссию?
    – Зачем повторная? Она вам больше не нужна. Да и не надо ругать программистов, это совсем не их вина.
    Директор похолодел – плакало его звание академика.
    Меж тем Азимов продолжил: – Скажу сразу про результаты. Абстрактное мышление у вашего ИИ просто великолепное. Должен признать вам всё-таки удалось получить неплохой экземпляр ИИ. Только нужно к пятой модели сделать упор на прикладные задачи. Оборонка и производство не дождутся таких рабочих лошадок. А к гуманитарным сферам будем подключать те модели, что устареют постепенно.
    После комиссии директор вышел задумчивый. Никого созывать на внеочередную планёрку не надо было, поскольку и так все сразу собрались вокруг него. Оглянув всех, он остановил взор на Васе и погрозил тому кулаком:
    – Если пятый будет решать также формулы как антипословицы составлять...
    – Пересловицы, «Интеллекта», предпочитает называть их пересловицами, мол, незачем чужеродные приставки использовать, – уточнила Аникеева.
    – Та неважно, – Стразов снова переключился на программиста. – Я тебе сам.
    Что сам, директор так и не досказал. Все разошлись по рабочим местам. Задержался лишь Логинов да Аникеева. Вася обнял Ирину:
    – Как тебе удалось так быстро уговорить «Интеллекту»?
    Ирина лишь улыбнулась:
    – А это наш женский секрет, – чмокнула Васю и убежала на крыльях счастья.
    Стразов лишь скривился:
    – Развели мне тут служебные романы. Кстати, Логинов, не пора ли признаться Аникеевой, что Мамут свою ДНК подменил и «Интеллекта» её клон?
    – Не думаю, Иван Павлович, пусть лучше будет крашеным интеллектом, а не седым.