ae004 Персональный Конец Света

                Рядом с Максом перед экраном стоял бодренький старичок с седой бородёнкой в белоснежном костюме свободного покроя, скорее пляжного, чем делового. Огромный шар планеты занимал всю площадь стены-экрана. На её темно-синей поверхности ещё более тёмными пятнами вырисовывались незнакомые материки, сплошь усеянные сыпью бледно-жёлтых огоньков.
    – Ну что, окинем взором последний день Помпеи, вернее ночь? – старичок протянул руки к прозрачному виртуальному пульту и принялся нажимать бледно-голубые клавиши и двигать виртуальным джойстиком.
    – Последний? – переспросил Макс.
    – Ну да. Завтра ж Большая Стирка. И они об этом были предупреждены. Заранее. Так что там сейчас свето-представление в канун Светопреставления.
    Изображение стремительно приближалось, огонёк в центре расплылся в яркое пятно, расчерченное проспектами и улицами. Всё, что могло светиться – светилось. Дома, витрины, рекламы. Как будто жители были страшными любителями иллюминации или же боялись спать без света. Но в городе, похоже,  никто не спал. И хотя местами уличные фонари гасли по прихоти гуляющих толп, света от этого не убавлялось. То там, то там вспыхивали пожары, горели автомобили. На окраине что-то взорвалось, очевидно, заправка. В ещё более приближенной картинке можно было уже разобрать отдельные силуэты беснующихся жителей. Повсюду громились витрины магазинов, затевались драки, кое-где – с перестрелками. В массовых совокуплениях трудно было разобрать – где коллективные оргии, а где – групповые изнасилования.
    – Пир  во время чумы, – заключил старичок то ли грустно, то ли саркастически. – Содом и Гоморра.
    – А что это за темный кружок? – Макс указал пальцем на одно из немногих тёмных пятен.
    – Сейчас приблизим, – отозвался старичок. – Скверик какой-то.
                «Круглый сквер, – подумал Макс. – Квадратура круга». А тёмное пятно и вправду оказалось круглым сквериком, тускло подсвеченным несколькими фонарями. На центральной площадке, выложенной бетонными плитами, смутно угадывался большой бюст то ли писателя, то ли поэта (голова слишком курчавая, а не лысая). В сторонке, на лавочке под фонарём, сидела старушка с книжкой в руках. Это зрелище так диссонировало с творящимся вокруг армагеддоном, что у Макса по спине поползли мурашки.
    – Видишь, не все они такие, – выдавил Макс, завороженно уставясь на этот островок спокойствия в море апокалипсиса. – И скверик разбили. С бюстом поэта…
    – Да брось ты. Что ещё старушке делать? Успеть бы хоть книжонку дочитать.
    – Значит стоящая книга.
    – Ага. Наверняка какой-нибудь дешёвый бульварный романчик. Насладиться любовными страстями напоследок… А скверики и бюсты –  грядущие поколения наваяют. Ещё лучше.
    – Всё равно, нельзя всех в кучу. Вы ведь её тоже, с остальными – под пресс? – Макс наконец оторвался от изображения и вопрошающе взглянул на старичка. Глаза у того сверкали лукавыми искорками. Или это пылающий экран отражался?
    – А что ты предлагаешь, если такой умный? Сортировать? Лады. Время терпит – вперёд!
    – Я?
    – А кто, я? Мне и так всё ясно. Это ты у нас недоволен, тебе и знамя в руки. А конец света ради тебя можем и отложить. До конца сортировки.
    – Но как? – под испытующим взглядом Макс окончательно растерялся, медленно впадая в ступор.
    – Как как? Создашь учение, наберёшь учеников. Глядишь, кого-нибудь чему-нибудь научишь. Раз у них пророков нет в отечестве своём – значит твоё время. Время новых пророков… Или новых проколов. Как не раз уже бывало.
    – Ладно, – обреченно пробормотал Макс. – Я попробую.
                Старик опять сунул руки в голубое свечение пульта и лукаво ухмыльнулся.
    – Выброшу тебя в пустыне, подальше от лишних глаз… Да не дрейфь ты, – седобородый с садистским удовольствием подливал масло своего оптимизма в костёр растерянности Макса. – Когда они тебя убивать начнут – я тебя выдерну…
     
                …Из кошмарного сна Макса выдернул будильник, обрушив на голову неуместно бравурный марш. Бред. Не стоило смотреть вчера этот сюжет о секте с их пророчеством Судного Дня на сегодня. Тем более в таком расшатанном состоянии нервной системы. Сон таял как клочок неприятного тумана, относимый в прошлое неумолимым потоком времени. Никакого конца света, а обычный будний день, успокоил себя Макс, зашлёпав босыми пятками в ванную.
    Стоя под душем, он опять поймал себя на том, что трёт пальцами шею в районе яремной вены. Ощущение чего-то постороннего, чужеродного и ненужного всё чаще возникало в этом месте в последнее время. Проклятый чип! И как все остальные с ним живут? Удобно, конечно. Не потеряешь, и не украдут, как это случалось с паспортами и карточками в древности. И не нужно рыться в карманах, когда у вас просят предъявить документы. Да и не просит уже никто. Любой секьюрити ненавязчиво наведёт на вас издалека дуло сканера – и получит всю интересующую его информацию – в рамках прав доступа, разумеется. Не смея, при этом, вас беспокоить. Говорят, на биометрику с обычных бумажек тоже поначалу с трудом переходили. И ничего, привыкли. А с чипом ещё удобнее.
    Из ванной Макс направился на кухню.
    Ну почему, почему он меня всё время достает? А ведь как гордился, когда обзавёлся свежим шрамиком – еле заметным внешним доказательством совершеннолетия! А после выпускных тестов получил в него аттестационную запись с направлением в Академию креатива. Не самый, между прочим, худший вариант для амбициозного сопляка без особых задатков в точных науках. Там же, в чипе, вердикт о распределении после вуза – младшим сотрудником отдела креатива в солидную маркетинговую компанию. Не в свободное искусство, конечно, но есть ли разница? Это тогда было слегка обидно, а сейчас уже понятно – так даже лучше. Легче удовлетворить вкусы одного маркетингового директора фирмы-заказчика, чем безвкусицу миллионов потребителей, жаждущих хлеба и зрелищ. Плевать, что суррогатных, лишь бы побольше. Хотя, маркетинговый директор и сам на них ориентируется…
    После завтрака навязчивый зуд ослаб, и Макс одевался уже в более позитивном настроении.
    …Можно, конечно, быть свободным творцом и творить в своё собственное удовольствие, но спрос на такую продукцию в наше время равен нулю. Мигом окажешься на самом дне. А так – в основном потоке. В 25 лет – уже начальник отдела. На днях пришло уведомление о том, что персональная финансовая история позволяет обзавестись женой. А будет жена на том же уровне – будет добро и на ребенка. А там, глядишь – и начальник департамента. Выше оклад. Карьерный рост – финансовый рост – рост возможностей и прав. Права на большее количество жен и детей. Более высокий электоральный коэффициент на выборах и референдумах. Мы ведь живем в обществе и являемся его ячейками. А чем больше народу становится, тем теснее становятся эти ячейки. И чтобы заслужить достойное место под солнцем – надо как можно больше приносить пользы обществу. А каков критерий? Твои финансы. А они на чипе. Вот и получается, что твой социальный статус и все твои права и свободы напрямую зависят от состояния твоего чипа…
    Макс уже садился в свой трэйскар, когда мысли, сделав изрядный крюк, вновь вернулись к чипу, и тот опять дал о себе знать. Хорошо, хоть, что трэйскаром не нужно управлять.
     – Работа, –  привычно произнёс он и получил на дисплее маршрут и время доставки – 9 минут 36 секунд.
    - Поехали, –  согласился он, и, откинувшись в кресле, продолжил размышлять, потирая шею.
                …Всё верно, но ощущение постоянного контроля… Не то чтобы тебе было что скрывать, но как-то зябко и неуютно. Как будто весь мир заглядывает в эту дырку на твоей шее и рассматривает твои мозги под лупой. Вот паранойя! Другие-то не страдают! Нет, точно надо к психоаналитику. В конце концов, если ты претендуешь на какое-никакое место в обществе – изволь всегда быть готовым отчитаться, а законно ли? Так что общество обладает правом контроля вполне обоснованно. Вот, хотя бы, трэйскары. Центр управления трафиком равномерно распределяет нагрузку на транспортных артериях. А для этого он должен знать, кто куда собирается двигаться и должен иметь возможность управлять скоростью и маршрутом. Как результат – никаких заторов и пробок, никаких аварий.
    С финансами – абсолютно симметричная картина. Ты сам решаешь, когда и куда должны поступить твои деньги. Но контроль СФБ (службы финансовой безопасности) за малыми и большими финансовыми потоками позволяет их гармонизировать и корректировать. А для этого, конечно, нужна оперативная информация со всех чипов. А медицина? Что бы с тобой ни случилось – вся твоя биометрика и все твои диагнозы всегда на месте! Потому и на шее. Руку или ногу оторвет – а твои данные и твоя страховка при тебе.
    Что уже говорить о правопорядке! Со времён введения тотальной чип-паспортизации терроризм сошел на ноль, а преступность, снизившись в разы, полностью перекочевала в сферу экономических махинаций и хакерства. Ночью на улицах стало спокойно, как днём! И всё благодаря системе контроля. Основанной на чипах.
     А то, что мой зудит, и, сволочь, всё чаще и чаще – так это наверняка вопрос чисто технический. Какой-то мелкий сбой. Схожу сначала к чипотехнику в департамент регистрации…
                Эта мысль слегка успокоила Макса, и чип тоже присмирел. Тем временем он прибыл на парковку офис-центра. Заходя в вестибюль и подымаясь на спиральном эскалаторе, он принял твёрдое решение сходить после работы к чипотехнику. Правильное решение и привычная деловая атмосфера офис-центра окончательно вернули его на землю и настроили на рабочий лад.
    Любил ли он свою работу? Давно доказано, что человек – существо ленивое и работу любить не может.  Работать его вынуждает осознанная необходимость. Макс работу знал и выполнял добросовестно. Получал ли он от работы удовлетворение? Еженедельно, прямо на счет, без задержек и штрафов. Иногда с премиальными…
                Служебный день начальника креативного отдела, состоящий на 90% из бюрократии и только на 10% –  из собственно креатива, наконец-то закончился. Эскалатор, везущий его вниз по спирали, напомнил об утреннем решении, принятом здесь же. Отогнав всякие глупые сомнения, он нырнул в трэйскар, который через несколько секунд уже вёз его к ближайшему отделению департамента регистрации…
    – Чип в полном порядке, –  заключил чипотехник, отводя от шеи Макса массивную головку стационарного сканера, не в пример миниатюрным сканерам уличных патрулей. – Проблема в вас. Перетрудились, наверное… Вот что. Я дам вам направление к психоаналитику. По нему он обязан будет принять вас без записи. Это всё, что я могу для вас сделать.
                Когда дверь за Максом закрылась, чипотехник, выждав несколько секунд, достал из ящика стола служебный месседжер и принялся надиктовывать: «Служба общественной безопасности. Отдел персональной профилактики. Докладная. Сегодня в 17.00. Посетитель Максим Бельский. Жалобы на беспокойство в области чипа. Устройство технически исправно. Чип – номер…»
                Макс сидел дома на кухне, пил кофе и вертел в руках пластиковый листок направления. Хорошо, хоть психоаналитики у нас бесплатные. Общество давно додумалось, что оплачивать профилактику отклонений гораздо дешевле, чем содержать огромную пенитенциарную систему со следственными органами в придачу. Словно услышав о репрессивном аппарате, чип принялся донимать с новой силой.
                Да пропади ты пропадом! Вот возьму, и прямо сейчас и поеду! Шесть часов – может ещё работают? Или вторая смена какая-нибудь. На всякий ургентный случай. А кто сказал, что у меня не такой случай?
                Из кара он вылез сразу же, как только залез. Слишком демонстративно. Ни коллегам, ни тем более начальству, лучше не знать о его посещении врача. Можно размяться и на подземке. Он спустился в метро, но уже в вагоне, несущемся по тёмным тоннелям, на него опять нахлынула паранойя. Вот болван, давно не спускался в метро. Ведь на каждой станции метро и в каждом вагоне установлены сканеры, снимающие с твоего чипа поминутную оплату! И все твои перемещения… Ты и под землей у них как на ладони. А пешком? То же самое. Здания, спутники. И кругом сканеры, сканеры… Ехал бы лучше на каре. Было б хоть не так подозрительно.
    Совершенно издёрганный и злой на самого себя, Макс ввалился в приемную психоаналитика. Хорошо ещё, что направление было обязательным, а у врача в тот момент не было пациентов. Ожидания Макс бы не выдержал.
    – Итак, молодой человек, я вас внимательно слушаю, рассказывайте, – мягко пропел немолодой лысоватый доктор, когда Макс удобно развалился в просторном кресле.
    – У меня паранойя, – выдохнул Макс.
    – Ну-ну, давайте не будем спешить с серьёзными диагнозами. Лучше, расскажите, когда и как это началось.
    – Ну, в общем, сложно сказать. Давно. Может быть, сразу как получил чип. Только случалось это очень редко и не особо беспокоило. Тогда я думал, что просто галстуком натёр или ещё что-то. А недавно стало усиливаться. Около недели назад. Думаю, как раз после разговора с одним моим товарищем. Его имя я вам называть не буду. Он работает оператором в отделе контроля легальности службы общественной безопасности. Так вот, он как-то расхвастался важностью своей работы. Говорил, что может о любом человеке добыть любую информацию. Но никогда ею не воспользуется, потому что дал подписку о неразглашении и неприменении. Он конечно сильно преувеличивал. Но тогда это меня почему-то сильно покоробило. С тех пор…
                В конце длинного рассказа, лишь изредка прерываемого уточняющими вопросами, психоаналитик монотонно и невозмутимо пропел:
    – Ничего страшного. Это бывает. Это не невроз, но и не паранойя. Маленькая психологическая травма. Как лёгкий ушиб или растяжение. И что в таких случаях главное – главное покой для травмированного места. Вот я вам выписал рецептик, – он протянул Максу клочок пластика с голографической печатью. – Это сразу и болеутоляющее и успокоительное. А для психики нужен покой. Я сейчас напишу рекомендацию для вашего руководства. Пусть дадут вам отпуск недельки на две. Отправляйтесь куда-нибудь на тропические острова, отключитесь от мыслей о работе, об обществе…
    – Но ведь чип поедет со мной!
    – Принимайте лекарство, и, надеюсь, постепенно вы придёте в норму. После отдыха – милости прошу опять ко мне. И если положение не улучшится, что маловероятно… Тем не менее, если вдруг… Тогда обратимся к пластическому хирургу. Не делайте таких испуганных глаз. Речь не идет о чем-то радикальном. Два-три процента, не более. В наши дни тотального стресса это – обычное дело. Ни вы, ни окружающие, никто не заметит никаких изменений вашей личности. Но я уверен, что до этого дело не дойдет. Просто вам надо отдохнуть…
                Когда дверь за Максом закрылась, психоаналитик, выждав несколько секунд, достал из ящика стола служебный месседжер, вынул из него миникоммуникатор и набрал номер.
    – Здравствуйте, Франк Игнатьевич, – запел он все так же монотонно. – Как поживаете?.. Спасибо и я ничего. Тут у меня был сейчас интересный пациент. Быстро прогрессирующее неприятие чипа. Очень навязчивое… Нет, никакого физического отторжения. И вот что важно – он пришел по направлению из департамента регистрации. Так что Контора наверняка уже в курсе. Думаю, надо поторопиться… Что? А, Максим Бельский, чип – номер…
                Лекарство Макс принял ещё по дороге домой, и теперь валялся на диване, уставившись в потолок. Чип утих, и нервозная взвинченность сменилась иступлённой усталостью. Но поток мыслей категорически отказывался менять своё русло. Проклятые сектанты. Им-то ничего, Судный День отменяется. Максимум – лёгкая пластика. Процентов на пять, не более. А то и вовсе отделаются лёгким общественным порицанием. А у меня весь мир обрушился. Ни с того ни с сего, личная свобода вдруг стала навязчивой идеей, через призму которой весь привычный и правильный мир вдруг приобрёл  какой-то уродливый, извращенный вид. Но ведь нельзя быть членом общества, пользоваться его благами, и при этом быть от него свободным! Да и зачем тебе эта свобода? Наслаждаться ощущением уединённости и бесконтрольности при походе в душ и в туалет? Бред. Ты же не собираешься делать ничего порочного, что стоило бы скрывать от общества. И чип никак не мешает тебе делать то, что ты хочешь. Наоборот – помогает…
                Макс не заметил,  как заснул. Тихий умиротворённый ночной город. В свете реклам и фонарей. По дорогам пролетают одинокие кары. На пешеходных тротуарах – редкие прохожие. Чипы. В парке на лавочке мило беседует парочка влюбленных чипов, наводя друг на друга сканеры. Светает. Станция метро выплевывает на поверхность очередную порцию чипов, и они деловито рассыпаются веером, спеша каждый по своим делам. У входа в офис-центр чип-начальник распекает кого-то, сердито и быстро проводя сканером по вытянувшемуся в струнку чипу-подчиненному. Сверху, с рекламного щита, игриво и призывно улыбается металлическим блеском чип-модель. Под ним, у ларька уличного фаст-фуда опаздывающий на работу чип второпях запихивается бургером…
                Макс резко проснулся, одновременно чувствуя тошноту и озноб. Похоже, это успокоительное годится только мёртвому на припарки. Который час? Только половина девятого. А до утра уже не уснуть. После такого кошмара… А ведь так всё и есть. Кому принадлежит этот дом? Чипу. У кого на счету все мои финансы? У чипа! Кто ими распоряжается? Чип! Кого пропускают в офис на работу? Кому платят зарплату? Чипу! А моё имя? Кто легко сможет доказать, что оно принадлежит ему и никому другому? Это он Максим Бельский! А Я?
                Непреодолимое желание избавиться от этого паразита-оккупанта захлестнуло Макса с такой силой, что здраво рассуждать он уже был не в состоянии. Расцарапав до крови шрамик на шее, и почувствовав боль, а под ногтями – твёрдое тельце маленького устройства, Макс вдруг пришёл в себя, оглушённый новой мыслью. А если чип намертво врезан в вену? Выдернуть его – как выдернуть пробку. И всё?.. Но оставить всё как есть – значит обречь себя на пытки, которые хуже смерти.
    Тогда он схватил аптечку, вытряхнул на пол всё содержимое, нашёл тампоны и бинт. Поставил на пол домашний коммуникатор и навел камеру на то место, куда может упасть его голова. Поднес палец к большой красной кнопке срочного вызова службы спасения. Если что – они всё увидят на экране и будут знать, что делать. Если успеют. В другой руке прижал тремя пальцами к ладони тампоны и двумя другими взялся за чип. А стоит ли? Стоит!
    Не давая себе больше времени на сомнения и колебания, Макс резко выдернул чип из шеи. Вялая тонкая струйка крови поползла из раны. Больше ничего не происходило. Макс сидел, не шевелясь, впав в глубокий ступор. Наверное, так сидели в древности игроки в русскую рулетку после сухого холостого щелчка у виска.
    Придя в чувства, он наконец убрал дрожащий палец с кнопки, бросил чип на пол, приложил тампоны к ране и принялся бинтовать шею, стараясь не сильно затягивать. «Свободен!» – в такт пульсу билась в голове одна-единственная мысль. Бинт ушёл весь. Макс перевел дыхание. Ощущение лёгкости и свободы слегка кружило голову. Теперь нужно успокоиться и начать думать.
    Что дальше? Если чип фиксирует такое беспардонное обращение с собой – то сейчас за мной приедут. Люди в чёрных комбезах. И здравствуй глубокая пластика! А если нет? Тогда всё в порядке. Чип у себя дома, отдыхает перед новым рабочим днём. А мне теперь куда? Куда-куда? На волю, в пампасы! Макс обулся, одел куртку и увидел себя в зеркале. Бинт на шее так сам и бросался в глаза. Шарф! Он обмотал шею шарфом и сразу преобразился в обычного уличного прохожего. Вечера сейчас ещё холодные, так что шарф – вполне по погоде. Через чёрный ход он вышел на задний дворик, перелез через забор и с видом добропорядочного обывателя зашагал по параллельной улочке.
    Под фонарем зашелестел листьями клен. Надо же! Весна уже в полный рост! А я в суматохе даже не замечал. Некогда голову поднять. Он поднял глаза к небу и увидел звёзды. Как давно я не смотрел на звёзды!  А далеко за городом, говорят, звёзды кажутся крупнее и ближе. Решено – прочь из города, немедленно… Стоп! Так из города не выбраться. Первый же патруль – и здравствуй новая жизнь. И ответственная должность оператора мусороуборочного комбайна. Нет, для бегства нужен чип. И Макс бросился обратно, по дороге дивясь странному желанию немедленно воссоединиться с чипом.
    Он нашёл его на полу в комнате, там же где и бросил. Засунул под бинт, поближе к ране, и почувствовал себя опять в безопасности. Не обольщайся, сволочь. Теперь ты мне служишь, а не я тебе! Ну ладно, похоже, есть время всё спокойно и не спеша обдумать и спланировать. Ты, конечно, забрал у меня всё. Но кое-что можно попытаться вернуть…
    В это же время некий Франк Игнатьевич разговаривал по телефону с президентом.
    – …Ваша Избранность, я осмелился побеспокоить Вас в столь позднее время только потому, что мои обращения в Общественную Безопасность и Верховную Прокуратуру не нашли никакого понимания. Вышеупомянутая личность не представляет никакой угрозы для общества. Но при этом, представляет большой интерес для науки. Для целого ряда исследований социо-психологического направления, которое я курирую в Академии Наук. Бельский вполне добропорядочный гражданин с высоким индексом общественной адаптации. И его патология – не порок, а лишь лёгкий недуг, и при этом – прекрасный объект для изучения, так сказать, в полевых условиях. Вы знаете, в моей практике бывали случаи, когда всего-навсего достаточно было снять последствия родовой травмы «висельника» – и люди начинали дружить с чипами, а заодно и с галстуками. Нет никакой необходимости в немедленной пластической коррекции. Да, может, и вообще, не будет. Но эти костоломы из СОБ своей охотой могут спровоцировать его на противоправные действия, что сделает невозможным дальнейшие объективные исследования. Поэтому я прошу остановить действия СОБ в отношении этого субъекта и передать всю информацию и все контрольные полномочия мне. Под мою ответственность.
    – Боюсь, что это невозможно. Единственное, что я могу вам пообещать – это то, что после задержания, вы сможете изучать его столь долго, сколько потребуется. Правда, не в полевых, а так сказать, в камерных условиях. Извините. Всего доброго.
                И Его Избранность отключился…
                Тем временем Макс уже садился в кар.
    – Ближайший ГАМ, – коротко бросил он. Не было нужды объяснять машине, что ГАМ – это круглосуточный гиперавтомаркет, в котором можно в любое время купить всё, что угодно, а из персонала – разве что охрана. Так и оказалось. Сонный охранник вяло стрельнул в Макса сканером и тут же вернулся к своей игре-стрелялке. Макс же направился к ювелирному отделу.
    Сгребая в корзинку драгоценности с прилавков, он понимал, что при сдаче на лом они потеряют половину своей стоимости. Но это был единственный шанс отвоевать у чипа свои кровные. Экранчик корзины мигал цифрами, пока не нагнал 34 661 гео. Всё, хватит. Оставшаяся мелочь может понадобиться в дороге. А нет – останется чипу. На память. Кассовый аппарат снял с чипа всю полагающуюся сумму, сыто буркнул и подмигнул зеленой лампочкой. Всё произошло тихо, мирно и обыденно. Охранник даже не оторвался от своей игры. Но перевод почти всего содержимого счета в материальные ценности – явление далеко не обыденное. И сообщение об этом наверняка уже движется куда следует. Значит и нам надо двигаться.
    – Лесные Поляны, – приказал Макс машине, засовывая пакет с драгметаллом в рюкзак. Это было название загородного посёлка состоятельных граждан средней руки, особняки которых толпились на краю большого лесного массива.  Макс планировал перейти через лес, оставляя в стороне бесполезные в его ситуации посёлки и деревни, добраться до дальнего конца леса и отыскать там ферму своего старого знакомого Бориса Штольца. Старого не по возрасту, а по давности знакомства. Такой давности, что об этом знакомстве никто из окружения Макса не знал. Да и сами Макс и Борис уже давно о нём забыли. Придётся освежить! Только вот как Борис отнесётся?..  Интересно, сколько сейчас дают за недоносительство – процентов десять? Двадцать? Пойдет ли он на такой риск?
    После недолгого рысканья по городу, кар наконец-то вырвался на простор шоссе и развил крейсерскую скорость. Когда скорость начала снижаться, Макс внутренне напрягся. Вот и поворот. Кар съехал на дорогу, идущую по кромке леса.
    – Стоп, – скомандовал Макс, когда они проехали уже метров триста-четыреста. В самый раз.
    – Изменение маршрута? – запросила машина.
    – Да. Заедь в лес.
    – Уточните конечный пункт или цель поездки.
    – Вглубь леса сто метров. Грибов хочу пособирать, – начал выходить из себя Макс, столкнувшись с вопиющим непониманием такой послушной обычно машины.
    – В указанном направлении нет дорожного покрытия, предусмотренного  для трэйскара.
    Поразмыслив несколько секунд, Макс понял, что так даже лучше. Кар ведь не воспринимает его как человека. Для кара Макс – это его чип с дополнительной голосовой функцией. Он выбрался с рюкзаком наружу, швырнул на сиденье чип, коммуникатор и наручный хронобиометр.
    – Домой, – скомандовал он и, дождавшись отчета о маршруте и длительности поездки, подтвердил: – Поехали.
                Кар захлопнул дверцу и развернулся, чуть не задев Макса задним крылом. Без чипа бывший хозяин был для него лишь посторонней помехой на дороге. Проводив кар взглядом, Макс углубился в лес, но идти в темноте даже с фонариком долго не смог. Придётся ждать рассвета. Он присел под деревом и машинально глянул на запястье. А хронобиометра-то уже и не было!
    Он вдруг с особой остротой понял, что все мосты сожжены и их дороги навсегда разошлись. Чип поехал к себе домой, а Макс… А не было теперь никакого Макса Бельского. Все его достижения, все его достоинства и недостатки, слабости и привычки, вся его прошлая жизнь, да и само имя – уехали вместе с чипом. Осталось только ощущение свободы и лёгкости, почти невесомости в огромном, бескрайнем пустом пространстве. Как это звёздное небо над головой. А звёзды здесь и впрямь, ближе и крупнее! Страх и восторг одновременно захлестнули его, вызывая головокружение. Он как будто стоял на краю этой звёздной бездны – бездны неизвестности его будущего.   
     
                Очнулся Макс на широком сиденье-диване, расположенном вдоль борта внутри, по всей видимости, микробуса – вполне вместительного микроавтобуса-внедорожника. На таком же диване напротив сидел старичок с седой бородёнкой и лукавым взглядом. Лицо его показалось Максу знакомым, хотя возможно, это был просто эффект типичной физиономии.
    – Проснулись? С добрым утром. Кстати, сейчас действительно утро. Утро нового дня. И новой жизни. Как спалось? Я ввёл вам успокоительное. Эффективное. Вы просто нуждались в хорошем отдыхе. Еще ввёл противовоспалительный комплекс. Согласитесь, безрассудно шляться по лесам с необработанной раной.  Конечно, я всё это сделал без вашего согласия, но думаю, вы не будете в претензии, – старичок ехидно, как показалось Максу, заулыбался. – Да, заставили же вы нас покувыркаться.
    – Как вы меня так быстро нашли? – обречённо пробормотал Макс.
    – Ну, это дело техники, долго рассказывать. Главное, что нашли первыми! – старичок явно был очень доволен собой.
    – Сколько мне светит? Семьдесят? Восемьдесят? Или полная пластика?
    – Помилосердствуйте, Максим. Полная пластическая коррекция личности уже лет двадцать как запрещена. Кстати, я тогда тоже в этом активно поучаствовал. А что до вас – так любая принудительная коррекция сама по себе – преступление. Даже не сомневайтесь.
    – Кто вы?
    – Пардон, забыл представиться. Эйнштейн. Франк Игнатьевич Эйнштейн. А в более широком смысле мы – ваши друзья. И вам очень повезло, что мы нашли вас раньше, чем Контора, то есть СОБ.
                Друзья?! Старые друзья остались в прошлой жизни с чипом. А в новой обзавестись друзьями времени не было. Макс сел и начал собираться с мыслями, пытаясь понять, чего этот Франк Эйнштейн от него хочет.
    – Не знаю, что вы за друзья и зачем я вам. Но утаить меня от безопасников вы всё равно не сможете.
    – Сможем, не беспокойтесь. Всё будет в лучшем виде. А зачем вы нам? Поверьте, вы нам нужнее, чем этой Системе. Вы честно старались в неё вписаться, но это выше ваших сил. Вы для неё опасны. И как же бедной Системе защищаться? Не устранять же. Это не гуманно. Вот и приходится корректировать. Хотя, с моей точки зрения, это тоже порочная практика. Особенно в контексте дальней перспективы развития. Неординарная личность ценна не только сама по себе, но и потомками, учениками, последователями. Но для этого нужна другая Система ценностей.
    – А вы что, можете её создать? Внутри этой?
    – Да. И уже создали. Только не внутри, а вне.
    – ???
    – Видите ли, с полсотни лет назад в не столь отдалённом секторе нашей галактики была открыта планета – близнец нашей Земли. Необитаемая. И некая неофициальная организация, состоящая из учёных и общественных деятелей, приложила немало усилий, чтобы убедить власти в бесперспективности её освоения.
    – Зачем?
    – Ну, посудите сами. Туда бы сразу же хлынули толстосумы и прочие сильные мира сего. Экспортируя все существующие ценности и пороки этого общества. А зачем создавать дубликат этой Системы, которая перекраивает людей под себя? Если можно создать новое общество, на новых принципах – под людей, которые не вписываются в эту Систему? Мы вам предлагаем переселиться туда. Там нет чипов. Там намного меньше контроля и намного больше свободы. Там много чего по-другому. Например, если вы сторонник полигамии в любых проявлениях, – старичок усмехнулся. – То это у нас тоже официально не запрещено. Но общественная мораль это дело, мягко говоря, не поощряет.  А вот по вашему профилю – загвоздка. Любые намеки на «промывание мозгов» чреваты уголовной ответственностью. Нет, доводить информацию о продукции до потребителя – это приветствуется и зачастую даже обязывается. А вот пропагандировать всеми правдами и неправдами – это преследуется. Но ничего, вы молодой и талантливый. Переквалифицируетесь. Так что, решайтесь. Хотя выбор у вас не богатый. Или с нами, или мы возвращаем вас туда, где взяли. Со всеми вытекающими для вас сложностями.
    – Хорошо, что я должен делать?
    – Как не смешно, но вам надо опять походить с чипом, – старичок протянул Максу чип, один в один как его старый знакомый. – В лифте и на орбитальной станции – всюду сканеры. Но это особенный чип. Для сканеров вы будете обычным легальным гражданином, а для центральных серверов – вас нет, вы невидимка. Обход контроля. Не знаю, как это работает. Изобретение наших хакеров. Кстати, они были первыми, кого начали отсюда выдёргивать. Здесь бы они неизбежно стали преступниками, а там – бесценные для общества специалисты.
                Макс, вздохнув, запихнул чип под бинт. Будем надеяться, что ненадолго.
     
                Вечером того же дня Макс прощался с Землей у большого экрана орбитальной станции. Рядом с ним перед экраном стоял бодренький старичок с седой бородёнкой в белоснежном костюме-тройке строгого покроя. Огромный шар планеты занимал всю площадь стены-экрана. На её тёмно-синей поверхности ещё более тёмными пятнами вырисовывались знакомые материки, сплошь усеянные сыпью бледно-жёлтых огоньков. Макс никак не мог отделаться от навязчивого чувства дежавю.
    – Хочешь взглянуть на свой город? – спросил Франк Игнатьевич. Не дожидаясь ответа, он протянул руки к прозрачному виртуальному пульту и принялся нажимать бледно-голубые клавиши и двигать виртуальным джойстиком. Изображение стремительно приближалось, огонёк в центре расплылся в яркое пятно, расчерченное проспектами и улицами. По дорогам туда-сюда носились трэйскары. Всё, что могло светиться – светилось. Дома, витрины, рекламы.
    – А что это за тёмный кружок? – Макс указал пальцем на одно из немногих тёмных пятен.
    - Сейчас приблизим, – отозвался старичок. – Скверик какой-то.
                «Круглый сквер, – подумал Макс. – Смешно. А я и не знал, что у нас в городе такой есть». А тёмное пятно и вправду оказалось круглым сквериком, тускло подсвеченным несколькими фонарями. На центральной площадке, выложенной бетонными плитами, смутно угадывался большой бюст то ли писателя, то ли поэта (голова слишком курчавая, а не лысая). В сторонке, на лавочке под фонарем, сидела девушка с книжкой в руках. Чувство дежавю усилилось.
    – Вас ничего не смущает? – спросил Макс, не отрываясь от экрана.
    – А что? Сидит себе девушка, читает какой-нибудь дешёвый бульварный романчик. Наслаждается любовными страстями.
    – Ночью, на улице? Такие романчики обычно читают дома, на уютном диванчике.
    – М-да. Старею. А у вас, Максим, цепкий глаз. А что? Давайте ко мне, в отдел импортации. Нам нужны сообразительные сотрудники. Пройдёте переподготовку. Как рекламисту вам всё равно работы не найдется. Вы подумайте, время у вас будет.
    – Селекционером? Выводить новую породу людей? – Макс в упор уставился на Франка Игнатьевича.
    – Ну зачем же так утрировать! Я бы назвал это оптимизацией распределения личностей по эко-социальным системам в соответствии с их индивидуальными особенностями.
    – Всё равно, сортировка. А с остальными что?
    – А что с остальными? Будут жить, как жили.
    – Но ведь так жить нельзя!
    – Ну почему же. Большинство из них довольны. Тотальный контроль обеспечивает им порядок, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Это как раз то, что им нужно.
    – Да им просто с детства вдолбили, что это – нужно. А быть не как все – не нужно и даже преступно!
    – О-о, юноша, меня предупреждали, что вы – революционер.
    – Кто предупреждал?
    – Видите ли, мы имеем доступ ко всем базам данных центральных серверов Земли. Наши программы тщательно анализируют всю информацию, что фиксируется чипами граждан – все их поступки и взаимоотношения. И когда мы получаем сигнал о таком объекте, как вы, мы запрашиваем  анализ личности  с прогнозом потенциального развития. Мы же не можем тащить к себе всех подряд, кто хоть как-то выпадает из Системы… Так вот, в одном из прогнозов насчёт вас говорится, что потенциально вы могли бы возглавить революцию на Земле. Но этого, конечно не случилось бы. Не останови вас мы, остановили бы безопасники. А насчёт вдалбливания с детства – так это нормальный процесс воспитания. Любая Система с детства прививает человеку именно те ценности, которые помогут ему лучше адаптироваться именно в этой Системе.
    – Значит надо в корне поменять Систему!
    – Вас пугает мысль о том, что многомиллиардное общество хочет переделать вас под себя. А сами готовы переделывать их всех! Революция? Кровь, насилие, невинные жертвы под обломками старого мира. И ради чего? Где гарантии, что новое общество будет лучше? А даже, если и так. Вы всё равно будете вдалбливать людям с детства ценности новой Системы.
    – Значит, и ваше общество развивается в том же направлении? А вам не кажется, что это тупиковый путь?
    – Если вас не устроит то, что вы увидите у нас – вперёд, создавайте свою колонию, своё общество!
    – Я?
    – А кто, я? – старичок начал злиться. – Я и так полностью уверен в правильности своих действий. Это ты у нас недоволен, тебе и знамя в руки. Можем вернуть тебя обратно, в лес. И твори свой новый путь!
    – Ладно, не сердитесь. Допустим, я соглашусь. К вам, селекционером. А как я на Землю вернусь?
    – Насчёт этого, не беспокойся. Сделаем тебе непробиваемую нанобетонную легенду. Забросим так незаметно, что комар носа не подточит. Как пророка в пустыню, – Франк Игнатьевич лукаво улыбнулся. – Ну, а если вдруг, паче чаяния, они надумают тебя корректировать – мы тебя выдернем.
                Чувство дежавю не покидало Макса на протяжении всего разговора. Да, вчерашний день крепко помял нервы. Интересно, а у них есть какие-нибудь мозгоправы? Надо будет сходить… Или не стоит?..