Позвонили в дверь, и одновременно брякнул телефон. - Возьми трубку! – крикнула Оля. И поэтому разговаривать с участковой медсестрой пришлось Косте. - Вы не пришли на приём во вторник, - укоризненно сказала медсестра. Костя поморщился и посмотрел, кто пришёл, а пришёл сосед. - Простите, ради бога, – говорил тот Оле. – Но я знаю, что вы не спите, а собираетесь на работу. Может быть, у вас найдётся согревающая мазь? До открытия аптек ещё два часа, а дежурная… – Давайте я запишу вас снова, - предлагала медсестра. - Сегодня вы сможете подойти? - Нет. - Вы взрослые люди, - рассердилась девушка. – Можно подумать, вы боитесь врачей! Или уколов? Почему вам невозможно дозвониться по мобильному телефону? - Я не боюсь уколов – терпеливо объяснил Костя. – Я сегодня улетаю в командировку. - А ваша жена? - Уже ушла на работу, - соврал он. И посмотрел на Олю. Та ходила по квартире – то ли забыла, где у них аптечка, то ли разыскивала его бритву. Они как раз вспоминали, что Костя забыл. Он часто ездил в командировки, и всегда что-нибудь забывал. В трубке запикало – медсестра, наконец, угомонилась. - Зовут на профилактические возрастные процедуры. – объяснил Костя. - Не пойду, - сказала Оля, убегая на кухню. – Лучше уж на родительское собрание схожу после работы. У Светки аврал, - крикнула она оттуда. - И правильно, - согласился сосед. – Знаем мы эти процедуры. И эти бесконечные ненужные пищевые добавки. Для пищеварения, для работы, для сна. Вот, смотрите, мне опять прислали, акция! – он кинул на столик в прихожей яркий рекламный проспектик с приклеенным сверху блистером. – Витамины для обмена веществ, стройной фигуры и активного образа жизни! Зачем они мне? Я и без того активный. Сосед был пенсионером и долгожителем. Он никогда не обижался на них за неприличную молодость, потому что и в самом деле был старше. Он часто вспоминал события, пошедшие лет пятьдесят назад, а слова употреблял совсем уж древние, и Косте очень хотелось спросить, сколько соседу в то время было лет. Но он, конечно же, не решался. И хотя сосед был совсем не вредным и добрым, но любил очень длинно рассуждать о том, что все эти поликлиничные процедуры не смягчают возрастные изменения, а вызывают их. Попросту говоря, провоцируют метаморфоз. Особенно если член общества уже бесполезен. И когда он начинал говорить на эту тему, остановить его было трудно. Но тут Оля добралась до аптечки и вручила старику мазь, и тот, довольный, ушёл. - Давай присядем на дорогу, - предложила Оля заталкивая в Костин рюкзак свёрток с бутербродами («в коротких перелётах только пить дают, а пока ещё доберёшься»). – Фу ты, через пять минут такси придёт. Костик, ты опять что-нибудь забудешь! - Не забуду, - он потрогал билет и паспорт в кармане. – Пойдём. Они дружно поднялись, отразившись в зеркале. Оля, такая же стройная, как была после свадьбы… ну и он не толстяк. Они вообще не изменились за те двадцать восемь лет, что живут вместе. Зачем им ещё какие-то таблетки? Было заявлено, что выставка продлится пять дней. Костя и рассчитывал сегодня, когда он пообщался с кем хотел и с кем не хотел, заснял всё, что можно (деньги-то уплачены), попробовать на себе, что значит не дышать пять минут. Вчера желающих было хоть отбавляй, а сегодня нужный павильончик был пуст. И вообще на выставке пусто. Вон там, справа, вчера толпилась огромная очередь из девушек и женщин, желающих превратиться в натуральную, без краски, блондинку. А сегодня - никого. Работали неинтересные павильоны, демонстрировавшие пищевые добавки, в основном от «главфарма». Среди них Костя с удивлением увидел конкурента. Те самые таблетки – их показывал сосед утром перед отъездом. - Ты журналист, что ли? - Типа того, – Костя ответил раньше, чем обернулся. - Типа, - задумчиво повторил человек. И заулыбался. – Так во времена моего детства говорили. «Максим», было написано на его бэйдже, и ещё «ОО Автоматика», а биостатус был, как у Кости «родители». Костя смутился, как всегда, когда говорили о возрасте. Но видеть ровесника, которому можно говорить «ты», было приятно. Не просто человека равного по биостатусу – это-то как раз было привычным. Но и такого. Который родился в одно с тобой время… Для большинства людей это одно и то же, они и не понимают, как это здорово… но оставаться молодым ещё лучше. - Слушай, пойдём, пожуём чего-нибудь. - Мне на самолёт скоро вообще-то… ладно, давай. Вчера тут проводили мастер-класс, и подростки учились делать китайскую лапшу. А сегодня лапши не предлагали. Только кофе и какие-то бургеры. Бургеров Костя есть не захотел. - И ты прав, - согласился его новый знакомый, смачно откусывая от сэндвича. – Едим что попало. Добавки эти пищевые, этот тотальный контроль. Присматривают за нами. Чтоб никто не чихнул, бессонницей не страдал, чтобы школьник не мог сосредоточиться – да боже сохрани. В наше время ещё так не додумались, чтобы прямо в воздухе распылять… - Не всегда это так уж плохо, - буркнул Костя. - Ага. Ты журналист, небось писал, как было раньше и сейчас здорово: ни тебе больных зубов, ни очкариков, грипп одной инъекцией лечится? А скажи мне: почему у нас следят, чтобы школьники в развитии не отставали – это запросто, а вот средство, чтобы человек детородного статуса не старился, сделать не могут? - Нельзя сделать то что противоречит самой нашей природе, - Костя открыл купленную в буфете бутылку минералки. Есть не хотелось, хотелось пить. - Ха! Природа у каждого своя а не так, чтобы всех под ёжик. А не делают такого средства, чтобы избежать перенаселения. Вот у тебя сколько детей? У Кости с Олей была одна дочь, Светка. На то были свои причины, медицинские. Но они не жалели, что не могут завести ещё детей. Хорошо быть молодым и свободным, не уставать, любить, смотреть в зеркало с удовольствием, носить не чинные сумки, а удобные рюкзачки и удобную одежду, клеить на джинсы наклейки… Светка ругалась на мать, что она одевается, как подросток. Раньше, когда была шестнадцатилетней, не ругалась, а хохотала… - Ты как мой сосед. Тот тоже уверен, что ему подсовывают кортизол вместо курса профилактических мероприятий. Чтобы в итоге уморить, как бесполезного члена общества. - Прав сосед. Много ли у нас долгожителей? Нет, нарочно прикончить, это вряд ли, но разве нас предупреждают, что не надо глотать что попало? Вот погляди. Тут состав не указан. А между тем, кортизол основная составляющая, плюс ещё кое-что. Очень даже небезопасно для долгожителей. Он выложил на столик «Аллергофронт» - систему для ввода лекарства с уже заполненным резервуаром. Для тяжёлых случаев аллергии. - Это не продают без рецепта, - поморщился Костя. Максим сардонически усмехнулся. - А я несколько раз чувствовал приближение метаморфоза, вот так. Только к врачам не пошёл. Вколол себе норадреналин – он порылся в карманах. – Чёрт, нету с собой… Вот, адреналин тоже подойдёт, - он достал шприц-тюбик. – Вот, хочешь, возьми! Бери, журналист. На память о нашей встрече. Может, напишешь об этом. Серьёзная ведь проблема. - Не нужно мне, зачем… - Да бери ты! – Максим неожиданно сунул ему в карман оба лекарства. Костя даже отшатнулся. Аметаморфозу предшествуют симптомы были настолько общие, что за ними что угодно может следовать. Костя уже жалел, что не уехал раньше. - Погоди, я что-то опять голодный, - буркнул Максим и пошёл к стойке. И вдруг обернулся с недоумением: - Константин… а что это с продавщицей? Эй, сударыня! Заказ можно сделать? За куллером, положив руки на стойку, а голову на руки, крепко спала девушка в жёлтой футболке волонтёра. - Не выспалась, что, - хмыкнул Костя. На самолёт в самом деле было пора. Автобусов не было. А вчера, опять же, сновали туда-сюда - на выставку и обратно в центр. Костя топтался под навесом, рассматривая снег на острых крышах домов в отдалении, снег на деревьях, и под ботинками тоже снег. Мороз совсем не сильный, но стоять долго – замёрзнешь. Он думал, что Максим вообще-то прав. Они с Олей жили неправильно, не как все. С Олькой они болтали вчера вечером по телефону, и она долго возмущалась, рассказывала, как ходила в школу на собрание к внуку. И учительница, которую она видела впервые, удивилась: «Вы бабушка?» - и с особым неодобрением разглядывала Олькины волосы. Наверное, считала, что бабушка длинные волосы не полагаются, независимо от их биологического статуса. «Забей, - сказал Костя, - и вообще на всё забей, а я уже завтра прилечу». Костя опомнился. Автобуса всё не было, и остановка пустая, если не считать присевшего на лавочку человека. Голову на грудь уронил… - Не спи, друг,- сказал Костя. – Замёрзнешь! Он нерешительно потряс человека за плечо. Спит, или без сознания. Дышит и спит. Костя беспомощно завертел головой, и тогда очень кстати рядом тормознул автомобиль. За рулём сидел Максим. - Что, подвезти? - Хорошо, что ты, - обрадовался Костя. Смотри, и тут человек заснул. Странно что-то. - Пьяный? – Максим неохотно выбрался из автомобиля. – И куда его? Вроде от него не пахнет. Может, наркота. Надо ментам позвонить. - Нельзя его бросать на морозе, - решительно сказал Костя. - Хорошо, - поморщился Максим. – Закинем в больницу. Если его там примут. Они вдвоём затолкали человека на заднее сиденье. Костя поглядывал на часы и прикидывал, где можно пересесть на автобус до аэропорта. Время убегало. - Тут уже рядом больница. Не переживай, - сказал Костя. – Вот за этим перекрёстком направо и сразу, не доезжая до вокзала. Сейчас и приедем. Он зевнул. И опустил голову на руль. - Эй! Максим, ты что? Максим засопел. Костя потряс его, сильнее. Нашёл пульс на шее – слабый… Сзади засигналили, потом объехали их, водитель жестами выражал своё о них мнение. Однако слабенькое тут у них движение. Костя с усилием перетащил Максима на своё место, обошёл машину и сел за руль. Он разыскал больницу, приёмный покой. На посту никого и вообще пусто. Дальше, в коридоре, он нашёл людей в деревянных креслах у стены. Мелькнула медсестра. - У меня два человека… не просыпаются, - крикнул ей Костя, готовый к тому, что ему предложат отвезти наркоманов в другое место, готовый объяснять и настаивать. - Несите их сюда, - сказала медсестра. – Когда очередь дойдёт, ими займутся. - Очередь? - А вы не видите? - медсестра раздражённо кивнула на людей, сидевших у стены, и ушла. Костя только сейчас заметил, что большинство из них спали. «Несите»… И Максим, и второй, пожилой человек оказались тяжёлыми. Теперь они сидели и спали, привалившись друг к другу, и Костя смотрел на них с нехорошим чувством оттого, что их бросает. Он прошёл регистрацию, радуясь, что не опоздал. С удобством устроился в зале ожидания, подключился к wi-fi. Ольги онлайн не было, зато первое, что бросилось Косте в глаза, были снимки заснувших людей. Костя вздрогнул. Нет, город другой… Да что же это? Он схватился за мобильный. Дозвониться до Оли удалось, хоть и не сразу. Услышав её голос, Костя перевёл дыхание. Что он так психует, в самом деле? - Я в аэропорту, - сказал он, чтобы голос звучал, как всегда. – Слушай, тут в городе странное что-то. И в сети пишут, я сейчас смотрел. Люди засыпают. - Фейк, наверное, – сказала Оля. Слышно было, как она зевнула, и Костя вздрогнул - Нет, я же сам видел. А ты ничего не заметила? - Нет, - удивилась Оля. – Я же в отгуле сегодня за субботу. С утра в магазинах была… нет, ничего. - Может, и ничего, - согласился Костя. – Ты Светке позвони, и на всякий случай Ваську из школы заберите. – Сейчас Олька скажет, что он паникёр. Но воспоминание о спящих было слишком убедительным. И Маким заснул… Максим перед тем пил кофе, а он, Костя – только воду, налитую в бутылку давно… что-то в воде? Но ведь не в разных городах одновременно? - Наверное, надо с едой осторожнее, - сказал он. – У тебя ведь найдутся продукты, которые ты уже пробовала? И вода? - Костя… - Да, я понимаю. Но ты погляди в сети. И… в общем, лучше перестрахуйтесь, ладно? - Хорошо, - согласилась Оля. – Ты когда вылетаешь? - Скоро, - он прислушался. – Да вон уже мой рейс объявляют! - Давай, - сказала Оля. – Не бойся за нас, Светке я сейчас позвоню. Счастливо долететь. Рейс отменили, и притихшая тревога кольнула Костю снова. «До особого объявления», - повторили ему в справочном. Непонятно, почему. Неизвестно, когда. Надо было ждать – а тревога требовала сделать что-то немедленно. Он с нарастающим раздражением смотрел на смиренно дожидавшихся людей. Закусывавших в буфете, дремлющих на креслах… Их было много. Не дремлющих, а крепко спящих. Среди дня. Билет удалось сдать – кассы работали. И автобусы ходили. Что, если он зря паникует, мечется, как курица? Что он вообще собирается делать – поедет поездом? Он ещё раз набрал Ольгин номер. «Линия перегружена, - сообщил ему приятный голос. – Попробуйте позвонить позже». Ну а если это всерьёз? Может быть, эпидемия? Что, если Оля выйдет сейчас на улицу, и тоже уснёт где попало? Лучше бы тогда сидела дома. Большого мороза нет, и кирпичный дом остывает медленно… Он спохватился, что автобус стоит, и, похоже, давно, что большая часть пассажиров вышла – а стоят они в знакомом ему районе – час назад ехали тут с Максимом, больница в нескольких кварталах, и вокзал должен быть близко. А впереди не просто пробка, а какое-то месиво из наехавших друг на друга и затёртых другими машин. И ещё понял: что бы это ни было, ему надо скорее попасть домой. На авто дороги меньше суток. Из пробки выбрался старенький «вольво», притормозил. Сидевший за рулём, казалось, разделяет Костино смятение. А Столица на юге. Юг, это ведь в той стороне? - Куда вы едете? – спросил Костя громко, чтоб и сквозь стекло было слышно. Стекло опустилось медленно, вроде бы нехотя. - Далеко, - сказали изнутри. – Отойди с дороги. - Не в Столицу? - не унимался Костя, подходя к окну. – Мне надо в Столицу! - И едва отпрыгнул, уклоняясь от удара. А попробуй ещё, стукни как следует через окно. Костя чертыхнулся, а машина умчалась. Автомобилей вокруг полно, есть даже с работающими двигателями. И с людьми внутри. А совсем недалеко отсюда, в нескольких кварталах, больница, куда он отвёз Максима, под забором припаркована его «мазда», он сам поставил её на сигнализацию, а ключи засунул Максиму в карман… Максима он нашёл на том же месте и в той же позе. Бодрствующих людей среди сидящих в креслах уже не было. Но они были, по крайней мере, живы. Скверно. Но ему очень надо домой. Максим достал из рюкзака блокнот, над которым любили посмеиваться коллеги, вырвал листок. «Прости, я взял твою машину», - написал он. Телефон и на всякий случай адрес. Подпись. Листок он сунул Максиму в нагрудный карман куртки. Застегнул. Проснётся, найдёт. Если проснётся, конечно. Аккумулятор садился. Зато с бензином был полный порядок, и ещё в багажнике двадцатилитровая канистра. Очень мешали ехать стоящие на дорогах автомобили. Особенно много их было на объездных дорогах, у городов. Через посёлки приходилось пробираться «насквозь». И в одном из посёлочков, к Костиному удивлению, дорогу ему заслонили люди. Подростки. - Надо помочь, - сообщили Косте. – Выходите, лучше пешком пройти Вон туда. Там люди работают. - Я тороплюсь, - объяснил Костя. - Если бы у вас осталась жена в другом городе и вы не знали, что с ней, вы бы тоже торопились домой. - Поможете и поедете домой! - А вы почему не помогаете? – неприязненно спросил Костя. - Как это не помогаем? – удивился пацан. – Мы же вот. Людей собираем. Они уже стояли перед машиной цепью, держась за руки. И сзади тоже. В зеркале было видно почему-то даже чётче. И улыбались даже – мол, не поедешь по детям, слабо тебе… Поганцы. Только один стоял почему-то в стороне. Его Костя тоже видел очень чётко: дорогие кроссовки, патлы, как у девушки, из нагрудного кармана торчат шоколадные батончики. И карманы штанов набиты. Он не успел поднять стекло. В щель просунулась рука – до локтя, и полезла ещё ниже. Очень хотелось врезать по пальцам ребром ладони. Константин сдержался. - Уберись, - буркнул он, открывая дверцу. – Я помогу. Рука полезла сквозь щель назад. Костя даже не подумал приопустить стекло. - Много вас, - заметил он. – Я думал, почти все заснули. - Не, из наших только Жирный, - ответил парень. Не тот, который вытаскивал руку, другой. Сказал небрежно, но со всё тем же оттенком превосходства. - И девчонки, - вставил тот, что стоял в стороне. Тоже равнодушно. А тот, что просунул руку в салон, ухмыльнулся. Костя глянул назад сквозь боковое зеркальце. Те, кто заслонял дорогу сзади, придвинулись ближе. Слушали разговор. - Ладно, - сказал он, поднимая стекло. Дёрнул рычаг передачи и ударил по газам. Он сделал круг по пустынным улицам, ещё раз повернул… затормозил. Остановился. Вылез из машины. Здесь тоже проходила ярмарка, только прямо на улице. Или какой-то праздник. Весело полоскались на ветру полотнища разноцветных палаток, мелькали воздушные шарики. Аппарат для сахарной ваты. Дальше – мёд, рыба, что-то ещё. Спали посетители летнего кафе, положив головы на столики. Спал продавец поп-корна, пристроившись в глубине палатке, на длинной доске. Спали люди прямо на земле. Не так много, но не проехать. Несколько человек подбирали спящие тела, укладывали на носилки, куда-то уносили. Один из них, такого же, как Костя, биологического статуса, стоял у носилок. Ждал напарника, наверное. Смотрел на Костю. «Сейчас скажет: «Эти люди погибнут от холода, если мы не поможем», - понял Костя. И придётся помочь, хотя заставить его не могут, только попросить. - Вы тут не проедете, - сказал мужчина. – А параллельная улица наверняка свободна. Вон туда, налево. Костя постоял. Захлопнул дверцу, подошёл к человеку и молча взялся за носилки. Они носили спящих в «Макгонагалл», помещение было двухэтажным, и людей носили наверх. Внизу уже было холодно от непрерывно открывавшихся дверей. Что здесь творилось с отоплением и светом, Костя не спрашивал, потому что устал очень быстро. Он даже не удивился, когда откуда-то подогнали полевую кухню, и ему, как и другим, две замученные женщины налили миску горячего варева. Потом они снова носили людей. На крыльце у входа в книжный спящих было больше. Как будто, почувствовав сонливость, они пытались уйти в тепло, но не успели. Почему-то его товарищ по носилкам подбирал не всех. Мимо некоторых пытался пройти и тащил за собой Костю. - А этого? – спросил Костя, указывая на старика. Его товарищ поднял и опустил глаза. - В первую очередь надо спасать трудоспособных, - заметил он. – Будет много работы. А этих… если успеем. Ну, взяли! Ты чего? Костя стоял неподвижно. Напарник смотрел на него, глаз не опускал. - сколько тебе лет? Костю передёрнуло. Не у врача же на приёме. Напарник отвернулся, будто ему стало неинтересно: - Егоров! Брось там, помоги мне. Подошёл Егоров. Тоже не глядя на Костю, ухватил носилки. Костя сам отнёс старика. Потом ещё одного. Потом трёх пожилых женщин. Он работал ещё часа два бок о бок с людьми, делавшими ту же работу, но на него больше не обращали внимания. Ни когда он спиной вперёд протискивался в дверь, волоча расслабленное и потому особенно тяжёлое тело. Ни когда останавливался глотнуть воздуха, вытирая льющийся из-под шапки пот. Через два часа он ушёл к своей машине. Посидел за рулём, разминая замёрзшие руки. Улица была свободна, можно ехать… - Эй, возьмите! Тот из патлатый подросток, что стоял в стороне, протягивал ему несколько пачек в прозрачной упаковке Кажется, вареники. - Возьмите. В магазине холодильник отключился, всё тает, пропадает. Ничему уже не удивляясь, Костя взял продукты, кинул на заднее сиденье. - Спасибо. Взрослые ему так ничего и не сказали. Костя заблудился в путанице просёлков. Через несколько часов езды в темноте свет фар совсем ослабел, Костя влетел в выбоину – ничего, обошлось, и не застрял даже. Но выключил фары и приготовился ждать утра. Но без жалкого света стало будто светлее, Костя разглядел впереди, на фоне зимней жидкой ночи, высокую трубу – и вроде бы идущий из неё дым. Фонари не горели. Запинаясь, он шёл вдоль неведомой стены и вдруг увидел освещённое окно. Не веря своей удаче, он сделал ещё несколько шагов и разглядел дверь. За дверью было тепло и сухо, сияли под потолком электрические плафоны. Закрыв за собой дверь, Костя прошёл мимо тесного сплетения ярких разноцветных труб, вентилей в большой зал, полный таких же труб. Оглянулся и увидел закуток со столом, стульями, шкафчиком на стене. Там сидел человек. - А я думал, смена пришла, - сказал человек, рассматривая Костю. - Я мимо ехал, - объяснил Костя. – У меня аккумулятор сдох. - А я не могу никуда дозвонится. В посёлок ходил, у нас тут больница. Так там такое… - Я знаю, - сказал Костя. – Похоже, так везде. - Плохо. Ну, тащи свой аккумулятор. Сам донесёшь? Фонарик дам… вот. - Антон Георгиевич, - представился человек, когда Костя принёс аккумулятор. Он был старше Кости на один метаморфоз. - Константин. – Ты садись. Замёрз? Давай чаю согрею. Только сушки почти кончились. - Я тоже не ожидал. А вы… что вы думаете делать? - А что я могу сделать, - буркнул Антон Георгиевич. – Моё дело замёрзнуть им не дать. Генератор у них свой, резервный, а вот отопление отсюда. Ничего, врачи не все заснули, я проверил. Что-нибудь сделают. Слушай, можно, я посплю? А ты меня разбуди через два часа, - сказал он и кивнул на настенные часы. – Я проснусь, ты не бойся. Просто я зарядку для телефона не взял. - Может, я помогу? С топливом… - У нас автоматическая подача топлива, - устало сказал Антон Георгиевич. – Я её уменьшил… в общем, просто разбуди, ладно? - Конечно. Антон Георгиевич сдвинул три стула, приставил к ним грязный табурет, который был выше стульев. Устроился на этой конструкции, подложив под голову куртку, и отключился сразу. Время тянулось. Тоскливая тревога снова поднялась, затопила, как затхлая вода. Потом захотелось спать. Надо бы кофе попить, подумал Костя. Может, тут найдётся кофе? Хозяин бы меня угостил. В шкафчике кофе не было. Отыскался чай, сахар и две сиротливые баранки на тарелке. Электрическая плитка и вода в бутыли. Чайник был не электрический, старинный и огромный. Глядя на баранки, Костя понял, что очень хочет есть. И вспомнил про вареники. Кусочки теста безнадёжно слиплись, но выбирать было не из чего, и Костя запузырил в закипевший чайник два больших неаппетитных комка. Дожидаясь, пока сварится, он снова уселся н стул и устало привалился головой к стенке, рассматривая спящего человека. Тот был старее кости на один метаморфоз. Наверное, мастер. С этим биостатусом всем дают повышение. Давали. А теперь вдруг пришло время, когда настоящую цену приобретают люди, которые умеют и знают. Техники, слесаря и другие честные работяги. Ну инженеры, врачи. Но не продавцы таблеток. Костя вспомнил девчонок из ближайшей к дому аптеке. Фармацевтов, после очередного своего очередного метаморфоза пройдут курсы повышения квалификации и станут тётками-провизорами. Вспомнил толстого заведующего, жуткого,, по слухам, бабника… Костя прикрыл на секунду воспаленные веки и увидел Олю. «А что это ты спишь?» - удивилась она. Костя дёрнулся и вскочил. Если верить настенным часам, прошло пятнадцать минут. В чайнике, в мутной от картошки воде, булькали ошмётки теста. Костя переставил чайник с плитки на голый деревянный стол. Он разбудил Антона Георгиевича ровно через два часа. Тот встал сразу же, будто и не спал. Повозился со своей аппаратурой и быстро вернулся. «Теперь ещё поспите?» - хотел спросить Костя. Но тот потянул носом: - Ого, съестным духом пахнет! Достал из шкафчика незамеченные Костей миски и налил свою до краёв. - Польское блюдо, - сказал он и налил себе добавки. – Картофельный суп с клёцками. И шкварочками. Ты чего не ешь-то? Костя налил и себе. Недосоленное варево получилось съедобным. Костя уехал, дав дежурному поспать ещё час и отмыв, как мог, чайник. Сам он заснуть не смог: едва прикрывал глаза, как Оля появлялась перед глазами. «Ты вылетел? Когда приедешь?» И восьмилетний Васька. Зато Антон Георгиевич рассказал ему, как выехать на тракт, и Костя больше не плутал. Он ехал быстро, как мог, по почти свободной середине просторной дороги – там, где должна быть разделительная полоса. Мелькали застывшие по обочинам автомобили, тянулись серые леса и заснеженные поля. Слепило глаза солнце. В полдень глаза стали слипаться, и даже разозлиться на себя уже не было сил. Понимая, что он не Штирлиц и через полчаса не проснётся, Костя вытащил из кармана шприц с адреналином. Система с кортизолом осталась в кармане и продолжала натирать ногу, не позволяя забыть о себе. Костя ввёл себе половину шприца. И вторую половину – когда дорога стала знакомой. Он приближался к родному городу. Он бросил машину далеко от центра, наткнувшись плотную пробку. Через два квартала пробка кончилась. Сунулся в первую попавшуюся машину – и отшатнулся при виде заснувшего за рулём человека. Живых людей видно не было. Только в дверях магазина кто-то мелькнул – и спрятался. Костя пошёл пешком. Как же он устал от мёртвых городов, устал думать о тех, кого можно и уже нельзя спасти. Домой бы скорей… что там, дома? Он перешёл на бег, но долго не выдержал. Родной город был невыносимо, давяще громадным. Нетяжёлый рюкзак оттягивал плечи. Выйдя на проспект, он заколебался: идти домой или повернуть туда, где жили зять с дочерью? Решил, что до дома ближе. «Ближе» обернулось бесконечностью. Это было как провал в памяти, после которого оказываешься на том же месте. Как жуткий тягучий сон. Пустой город и уснувшие автомобили. И наконец – родной двор. Прикрытая дверь подъезда. Лестница, по которой нет сил подняться быстро, неработающий звонок. Ключ. Силуэт в полутёмной прихожей. Нет, не Оля. Сосед. - Где Ольга? - Ольга… в спальне, - он сделал после имени непонятную паузу. -Она… спит? - Нет-нет… Костя перевёл дыхание. Шагнул в квартиру. Вот его жена в проёме двери, в полутёмной прихожей едва различишь силуэт. Почему-то в халате, днём. Света нет. - Ты приехал, - сказала она. – Слава богу. И у нас всё нормально. Все здоровы. - А что у тебя с голосом? Простудилась? Оля качнула головой. Он шагнул к ней. - Олюшка, что? И наконец рассмотрел. В комнате было светлее. Рассмотрел мешки под глазами и морщинки, изменившие, казалось, абрис лица, непривычно осунувшуюся фигуру. Болезненный вид и худоба пройдут, но изменения в организме необратимы. Их теперь будто разделяет пятнадцать лет – среднестатистический промежуток, отделяющий этот метаморфоз от предыдущего. - Я Димку из школы домой сразу увела, - рассказывала Оля, и Костя всё не мог привыкнуть к её новому голосу. - За Светку переживала, телефон не отвечал, но она сама нашлась. Она сказала, что к Андрею в больницу пойдёт помогать, и Ваську потом возьмут туда же. А в больнице сейчас такое, а врачей мало, какие не спят, так уж не спят сутками. Договорились, что я к ним потом приду. Андрей думает, причина бедствия, это те пилюльки для похудения. Ну те, что всем рассылали бесплатно, там зелёный кофе, и какой-то успокаивающий ингредиент, чтобы компенсировать действие кофеина. Так вот он и реагирует с привычными лекарствами. Усиливает действие снотворного, и ещё почему-то со средством «хорошо за рулём», которое многие принимают. А противоядия нет. У людей так замедляется обмен веществ, что эта пакость не выводится сама, но если сделать гемосорбцию, помогает. Люди восстанавливаются, ничего. Врачей первыми подняли. Они сидели на кухне, где даже чаю не на чём было подогреть, и бутерброд не лез в горло. Хотя продукты, купленные Олей только вчера, вроде бы даже и не думали портиться. Несмотря на отключившийся холодильник. - Знаешь, Светка едва не попала тоже. Она тоже хотела эти таблетки попробовать, она же у нас прямо помешана на красоте фигуры. Но ей Андрей намертво запретил, пригрозил даже… Он конкурентов «главфарма» не признаёт, мало ли они выпускали лекарств, которые усиливают недомогание, а не лечат? А я говорю: «главфарм» немногим лучше, это ведь они в блистеры пустышки вкладывали, чтобы покупали побольше. Но он Светке запретил, и правильно. Я, когда домой от них шла, видела, что на дорогах делается. А ты сказал, что рейс объявили. Я думала, твой самолёт вылетел, и… - Я не полетел. Рейс отменили, - сказал Костя, мучаясь. Лучше бы он тогда не дозвонился. - Это так резко накатывает, оказывается. В общем, никуда я не смогла пойти, и телефон уже не работал. Потом пришёл Юрий Михайлович… За солью. Костя оглянулся, но деликатного соседа уже не было в квартире. Надо будет потом поблагодарить старика. - Андрей тоже утром приходил. Хотел меня забрать с собой. Я не пошла. Лекарства он оставил. Анальгетик и успокаивающее, больше ничего пить не велел. - И глупо, - проворчал Костя. Метаморфоз мог пойти на следующий виток. - Ну догнала бы свой настоящий возраст. Теперь-то какая разница! - Да, - он привычно погладил Олину непослушную прядь на виске. С сединой. - Не надо, - она попыталась отвернуться. – Ты ещё успеешь на меня насмотреться. - Олюшка. Я люблю тебя. Ну что ты… Ну ведь ничего не случилось. Мы будем жить долго. - И счастливо. И умрём в один день, - сказала она горько. - Конечно! Она заплакала, поливая слезами его пропахший потом свитер. - Олька, не реви. Он осторожно поднял её на руки, отнёс на кровать. Укутал тремя одеялами – в комнате было холодно. Если бы он добрался быстрее. Если бы был рядом, застал начало метаморфоза. И не позволил, остановил. Чтобы изменить гормональный фон, не обязательно нужны инъекторы. Если быть рядом. Оля задышала ровнее, задремала. Совсем измучилась, подумал Костя. Это так ужасно - сидеть и ждать. День за окном тихо умирал. Оля спала. Нормальным, живым сном. Костя был рад, что она задремала. Но как же она изменилась… Он смотрел в родное лицо и не мог отделаться от непрошенной жалости. Когда-то давно он обещал Оле, что состарится первым. А она серьёзно возразила: лучше уж вместе. После свадьбы, тогда это время было таким далёким и нестрашным. Статистика говорит, что шестьдесят процентов разводов случается в семьях, где жену раньше застиг метаморфоз. И двадцать процентов - если жена моложе мужа… О чём он думает? Будто этот метаморфоз на самом деле что-то изменил между ними. Костя ушёл в ванную. Водопровод не работал. Костя завернул шипящий воздухом кран, стянул грязную одежду. Дрожа, натянул махровый халат, нашёл домашние брюки. Как холодно! Плохо, если вода начнёт замёрзать в трубах. Много людей так и осталось на улицах… но вдруг их можно спасти? Утром надо будет пойти в больницу, или в другое место – поискать, где нужны неумелые, но сильные и пока молодые рабочие руки. Поспать немного и идти, снова бросить Олю одну. Что-то выпало из кармана брюк. «Аллергофронт». Система, которую дал ему тот странный Максим, у которого Костя увёл потом машину. Интересно, что с ним сейчас? Костя аккуратно сложил одежду. Пошёл в спальню и какое-то время смотрел на жену. Лицо ещё можно было разглядеть в сумерках. Долго смотреть он не смог – замёрз. Костя вернулся в ванную и взял инъектор, который машинально сунул в аптечку. Резервуар уже наполнен, разве что руку протереть спиртом. Удобная широкая лента ловко охватывает предплечье. Игла сама входит, куда нужно, если система правильно закреплена на руке. Вот так. Было холодно, и казалось, что у него уже поднялась температура и ломит суставы. Голова болит, и неудивительно после такого дня. Ничего, если эта дрянь не сработает, найдутся другие, действенные способы войти в состояние нормы для данного количества прожитых лет. Когда-то в детстве он думал, что не позволит себе превратиться в пожилого. Что при наступлении признаков подступающего метаморфоза лучше всего покончить с собой, а не ехать в больницу… Он и не поедет в переполненную больницу, где люди заняты серьёзным делом. И Оля тоже, ей уже ни к чему. Всё равно там сейчас нет психологов, объясняющих преимущества нового статуса, и стилистов, которые помогут найти новый образ, элегантный. Если в каждом биостатусе действительно есть своя прелесть, они разберутся в этом сами. Костя с облегчением спрятался под лёгкими, широкими одеялами. Свет сегодня выключать не надо. |