1
Загрохотали пушки, корабль заволокло пороховым дымом. На клотике взвился чёрный флаг. Бриг подошёл к яхте. Взлетели багры, захлестнули борт кошки, и абордажная партия перевалила на яхту. Начался рукопашный бой. Экипаж отчаянно сопротивлялся. Нападавших постепенно оттеснили к корме. Казалось, удача от них отвернулась. Но тут из трюма брига появилось подкрепление. Снова зазвенели сабли, капитана окружили и взяли в плен. Яхта сдалась. Зрители на полубаке брига захлопали и закричали «браво».
Отсюда, с террасы кафе у подножия Арагонского замка, пиратский бриг «Звезда надежды» казался ненастоящим. Да он таким и был – по будням катал туристов, в выходные устраивал потешный бой в виду Порто Искья. В переполненном кафе галдели дети, толпились у края площадки, показывая на бриг. Энрике поставил бокал на каменный парапет и поймал себя на мысли, что радуется пиратской удаче. Всё же, как легко разбудить жажду крови и древний боевой азарт. Мы слишком лёгкая добыча для панотья. Он глянул наверх, на серую громаду бывшей тюрьмы, занятую корпорацией «Спящий мир». Кровавый свет закатного солнца каплями стекал по зеркальным окнам.
Энрике вернулся за столик, достал планшет и, потягивая ледяной лимончелло, задумался. Итак, статью назовём «Спи с умом». Марко Аврелли сто раз пожалеет, что отказал во встрече. От корпорации не оставим камня на камне. Возьмём на абордаж. Выведем этого Марка Аврелия на чистую воду.
Мимо пронёсся мальчишка, толкнул столик, ликёр плеснул на белоснежную скатерть. Всё же, слишком много детей сегодня. Ну как тут работать!
– Я предупреждал синьора, что столик занят.
Энрике поднял голову. Рядом с официантом стояла девушка. «Красивая», – машинально скользнул взглядом, и снова погрузился в работу.
– Я не против компании. Мне – салат и сок, как обычно, – и села напротив.
– Зря салат заказали. Его, наверно, ещё утром резали, – Энрике улыбнулся, откровенно разглядывая незнакомку. – Возьмите брускетту с моцареллой и прошутто, местный повар хорошо готовит.
Девушка едва улыбнулась:
– Я не ем мясо.
– Официант не сказал, что вы завсегдатай. И правильно сделал.
На бриге снова дали залп, до слуха донеслась старинная корсарская песня.
– Я работаю неподалёку. Хотела попасть на корабль, но билеты распроданы.
Энрике фыркнул:
– Что хорошего в этом представлении? Пираты – простые головорезы. А их выдают за романтиков. Хотя, это бизнес…
– Зато, какие страсти кипели, сколько написано романов. И детям нравится.
– Вы так смотрите на детей… Дайте угадаю – не замужем?
– Ага, в поисках кого-нибудь посимпатичней, – усмехнувшись, девушка принялась за салат.
– Я так и не узнаю, как вас зовут?
– Тана.
– Редкое имя. Иностранка?
– Скажем так – нездешняя, – уклончиво ответила она.
– Я Энрике Манчини, журналист. Меня как раз ждут на корабле, но не с чем идти. Не выполнил задание клиента.
– У журналистов есть клиентура? – удивилась Тана.
– Хозяин брига, синьор Лобрутто, просил помочь. С его сыном Франческо – беда. Пару лет назад он собрался лететь на ту экзопланету в Магеллановом Облаке, что похожа на Землю. Это был один из первых рейсов в подпространстве на лайнере «Спящего мира».
Тогда долетели все, кроме Франческо. Его, как остальных, ввели в гипносон. Но в месте прибытия его просто не оказалось. Через три дня его нашли на Земле, недалеко от стартового портала. На берегу, у самой кромки прибоя, в коме. Вывести из которой до сих пор не удалось. «Спящий мир» выплатил солидную компенсацию, она ушла на оплату частной клиники. Но синьор Лобрутто считает, что корпорация мешала расследованию. Он хочет знать, что на самом деле случилось в подпространстве. Я много писал о «Спящем мире», вот Лобрутто и пришёл ко мне, к тому же обещал заплатить. Врёт, конечно, денег у него кот наплакал. Но я взялся не потому. Были ещё случаи, когда пассажиры впадали в кому. Просто мечтаю взять Аврелли за жабры и написать разгромную статью.
– Так дело в славе!
– К «Спящему миру» у меня свои счёты. Я раньше работал в солидной газете. Но такому авантюристу трудно держать себя в рамках. Один тип не хотел давать интервью, я погнался за ним на редакционном джипе, и раздолбал машину на серпантине. Хорошо ещё, с обрыва не улетел. Но с работой попрощался. И тут в «Спящем мире» открывается вакансия пресс-секретаря. С очень хорошим окладом. Им понравилось резюме, место было почти в кармане. Но собеседование вёл наглый самодовольный индюк, – Энрике презрительно фыркнул. – Конечно, я поцапался с ним. Спросил, человек он или панотья, и доплачивают ли ему за тройной подбородок.
– В общем, хлопнули дверью? – Тана едва сдерживала улыбку.
– Получилось, что так. Вместо меня взяли совсем неопытную девицу. Простите, синьора… Хуже того – растрезвонили по газетам, что со мной дела иметь нельзя. Вот и пишу теперь для всяких «Тайн НЛО» да «Загадок Вселенной». И потому считаю, что нечего цацкаться с панотья, а надо прижать к ногтю. Из принципа не летаю на их кораблях. Сегодня хотел встретиться с Аврелли. Но сказали, что вся информация в открытом доступе.
– Что ж, вам, действительно, не повезло, – Тана доела салат и пригубила сок. – Но я точно знаю, что «Спящий мир» не выставлял вас в дурном свете.
– Откуда это известно? – Энрике внимательно посмотрел на Тану. Он всё понял, но было поздно…
– Да, я и есть та «девица», которую взяли пресс-секретарём.
Энрике был рад наступавшим сумеркам, потому что чувствовал, как краснеет.
– Вы простите меня за резкость?
Тана помолчала…
– Ладно! Предлагаю сделку. Поможете попасть на корабль? А я договорюсь с шефом о встрече. Вы же такой обаятельный. И вежливый.
– Отлично, я его расколю!
– Вряд ли. Шеф – крепкий орешек, настоящий панотья.
– Кто они на самом деле? Инопланетяне?
– Не факт, – Тана пожала плечами, следя за маневрами пиратского брига в бухте.
– Как выглядят, когда не маскируются под людей? Не может же быть такого… – Энрике кивнул на рисунки средневековых панотья на стенах кафе – маленьких человечков с огромными ушами. Видно, что хозяева заведения гордились таинственным соседством.
Тана рассмеялась:
– Панотья любят пошутить. Внешность для них не главное. Но без человеческой маски я их тоже не видала. Ну что, идём на корабль?
Шлюпка привалила к бригу, синьор Лобрутто подал Тане руку и помог подняться на борт. Потом отпер дверь кормовой надстройки и проводил гостей в капитанскую каюту. Зажёг тусклый фонарь, чуть ли не керосиновый. В каюте царил сухопутный бардак. Энрике брезгливо протёр сиденье деревянного стула и присел на краешек. Скрипели доски, пивная кружка потихоньку скользила по липкому подвесному столу. Снаружи, за наклонной кормой, покачивалась на толстых канатах шлюпка. Тана огляделась – ей здесь явно нравилось.
Капитан корабля оказался крупным мужчиной хорошо за пятьдесят с выдающимся пивным брюшком. Он был больше похож на постаревшего рокера, чем на пирата. Из-под старинного кафтана выглядывала заношенная чёрная футболка с группой «Металлика».
– Я почти договорился о встрече, – сходу сказал Энрике. – Вопрос времени и помощи хороших людей.
Лобрутто промолчал, едва кивнув. Он всё время поглаживал выцветшую и прокуренную рыжеватую бороду, пальцы дрожали.
– Синьор Лобрутто, – спросила Тана, – почему вы не пошли в полицию или к частному детективу?
– Бесполезно! В полиции сказали, что криминала нет. Детектив… да, тоже пытался. Но этот тип заломил столько, что я не расплачусь, даже если продам бриг. А это единственный источник дохода. И знаете – Франческо бы этого не простил... не простит.
Синьор Лобрутто достал из холодильника банку пива и с наслаждением вылил в себя всю.
Энрике понял, что не стоит заикаться про аванс.
– На оплату лечения хватает?
Лобрутто помотал головой:
– Там не лечат. Поддерживают жизнь. Доход от морских представлений ухал как в бездонную бочку. Недавно я оказался совсем на мели, и они хотели отключить аппаратуру. Так знаете, кто-то оплатил ещё год содержания Франческо в реанимации. Год. Хорошо, если я сам столько протяну…
Синьор Лобрутто открыл вторую банку и угнездился в старом театральном кресле с бутафорской позолотой.
– Улучшения нет? – спросила Тана.
– Иногда Франческо бредит, словно управляет кораблём. Странного тут нет, он по профессии моряк, потом уже заделался в актёры, и здесь на мостике командовал парадом. Теперь вот мне на старости лет пришлось прыгать по палубе.
Лобрутто клюнул носом и тихо засопел во сне…
– Оставлю немного денег, – Тана потянулась к сумочке.
– Как хотите. Всё равно пропьёт.
Вышли из каюты, осторожно притворив дверь. С бака тянуло чем-то вкусным, играла музыка, смеялись, бил судовой колокол. Тут, на шканцах, было темно. Над головой висел тяжёлый грота-гик, где-то высоко хлопали паруса.
– Я позвоню, когда поговорю с шефом, – Тана обернулась, отвечая на незаданный вопрос. – Но пока не обещаю. К тому же, завтра мне лететь в систему Проксимы Центавра.
– Значит, расстаёмся…
– Ненадолго, отвезу земной колонии топливо для гаввах–реактора, и обратно.
– Для чего?
– Для двигателя зведолёта.
– Что за порядки в вашей конторе! – возмутился Энрике. – Даже в пиццерии пресс-секретарь не занимается доставкой пиццы!
– У них нет пресс-секретаря, и гаввах не пицца, – возразила Тана, – а основа существования панотья. Важная штука. Но сначала я, конечно, тоже была возмущена, – и загадочно улыбнулась, так что не поймёшь, серьёзно или шутя. – Только немногим доверяют доставку эликсира к транспортным узлам.
– Не эликсира, а гадости этой, гавваха.
– Это совсем не опасно, – возразила Тана. – Контейнер небольшой и герметичный, похож на флакон духов.
– Преступление то, что земные власти продались панотья за полёты в подпространстве на эликсире смерти. Панотья ведь питаются этим гаввахом, как стервятники падалью. Энергией горя, боли и страха.
Тана долго молчала.
– Не хочу ни оправдывать панотья, ни осуждать. Они просто другие. Ты же… можно на «ты»? – Энрике кивнул. – Ты ешь мясо убитых животных. И гаввах – тоже переработанная энергия, пусть и тёмная. Всё равно войны и несчастья существуют. Если б не панотья, это накапливалось бы вокруг человека. Они чистят биосферу.
– Слушай, Тана, даю слово, что вытяну из Аврелли всю правду.
– На что спорим? – деловито поинтересовалась она.
– На поцелуй.
Тана рассмеялась, притянула его к себе и поцеловала в щеку.
– Что это было? – удивился Энрике. – Повышаешь ставки?
– Ага. Встретишь? Может, захочу ещё что-то рассказать.
– О нашем пари? Так продолжим сейчас…
– Нет, – Тана отстранилась. – Кое-что поинтересней.
– Что интересней такого пари!
Чайки, словно дети, заходились в плаче. Заметив удочку, кружили низко над водой – хотелось чужой добычи. Не выйдет, клёва нет. Энрике придавил удочку камнем. Главное, что город далеко, и нет ни Аврелли с гаввахом, ни пропойцы Лобрутто. Можно собраться с мыслями – и думать о Тане. Сама поцеловала… Энрике окинул взглядом безмятежное, окрашенное закатом, море. Рыбаки на баркасе выбирали сеть, мелочь бросали чайкам. Вечная дань морю. Чайки галдели, переругивались, рассекая крыльями воздух, на лету наперебой хватали добычу.
– Правильно, там вас покормят, – пробормотал, потянувшись, Энрике, – а мои рыбы спят. И мне пора.
Как хорошо завернуться в одеяло и смотреть на звёзды через маленькое окошко палатки. Где это подпространство? Через какие миры летит корабль с хрупкой девушкой на борту? И что она хотела сказать? Про Аврелли и панотья? К чёрту Аврелли!
Корабль летает на этой дряни. С ума сойти. Убивать себе подобных, чтобы только добыть топливо и полететь к звёздам. Навестить тех, кто уцелел. Хорошо, что не взяли на работу, пора разворошить их осиное гнездо. Чайки всё не успокоятся, темно уже. Вот горластые. Тана… легко с ней. Будто знаешь человека всю жизнь. Странное чувство. Да что ж они орут… Закрыть глаза и не слушать.
Кто-то провёл по волосам. Тана? Энрике резко сел, переводя дух. Когда отключился, и почему так кричат птицы? Выглянул из палатки, прислушался. Только море шуршит, перекатывает гальку. Приснилось.
Снова забывшись, Энрике слышал голос Таны. Странная, словно стон чайки, песня шла издалека, смешиваясь со скрежетом металла. Звук нарастал, заполняя всё вокруг. Стало трудно дышать, Энрике тонул в хаосе звуков. Всплыть, скорее наверх, оттолкнуться ногами от густого нечеловеческого стона.
Холодные брызги ударили в лицо, солёная вода стекла по подбородку. Энрике открыл глаза. Солнце показало макушку, окрасило море в розовый цвет. Вот те раз – уснул на берегу. Или во сне выбрался из палатки? Раскалывалась голова. Глянул на часы и спохватился – пора в космопорт. Что скажет Тана, увидев заспанную небритую физиономию? Надо было вместо удочек бритву брать. Вечно не как у людей.
Энрике гнал по пустой утренней дороге, утопив педаль до упора. Опустил стёкла, захлёбываясь от яростного ветра, как будто дующего в паруса. Ночные страхи – прочь из головы. Только дорога и он. Даже радио раздражало, и было выключено сразу.
У космопорта собралась толпа. Журналисты галдели не хуже чаек – наверно, ждали важную птицу.
– Прибытие рейса задерживается, – встречающие замерли, вслушиваясь в голос диктора. – Связь с лайнером пока не восстановлена.
– Это бывает, вот наладят связь, и сразу всё узнаем, – мужчина с серым лицом заглядывал Энрике в глаза, – ведь правда?
– Конечно, – Энрике почувствовал, как стали ватными ноги.
Выхватив в толпе знакомого репортёра, под локоток отвёл в сторонку:
– Что случилось?
– Пока не объявили, но вечером произошла катастрофа звездолёта, подробности неизвестны. Пассажиры считаются пропавшими без вести, портал не работает, все перевозки приостановлены.
И снова Искья. Плитка дороги сменяется ракушечником. Под ногами хрустят осколки раковин, Энрике поднимается к замку. Что же с Таной? Теперь пусть попробуют не принять!
Ворота распахнулись сами. Привратник поклонился, приглашая войти. Как будто ждали. Аврелли утопал в высоком кожаном кресле – маленький, пухлый, но в движениях быстрый. С бледным лицом и не русыми, а какими-то бесцветными волосами.
– Как здоровье? – налил виски, протянул Энрике. – Плохо выглядит мой несостоявшийся пресс-секретарь, – черканул в блокноте. – Тяжёлая ночь? – набрал что-то на ноутбуке.
– Нелёгкая. Скажите, что случилось с кораблём?
– Увы, в подпространстве случиться может всё.
– Люди из лайнеров выпадают, связь теряется. Это вы подстроили, так?
Аврелли ткнул в монитор:
– Акции рухнули с утра. Я сумасшедший? Хочу лишиться состояния? И там мой сотрудник, кому теперь выполнять поручения?
– Жизнь Таны вас не беспокоит?
– Успели познакомиться? Ну, дело молодое, а помочь – ещё и благородное.
– Я ночь не спал, её голос мерещился.
– Вот как! Тана в гипносне и, видимо, пытается связаться с вами, – Аврелли ещё больше засуетился, пробежался пальцами по кнопкам селектора. – Если ввести вас в то же состояние, сможете узнать о ней и остальных. Согласны? И статью напишете в вашем духе. Вы – герой–спаситель, я – злодей. Но я переживу, – Аврелли крутанулся в кресле и добавил себе виски.
– Может, сами войдёте в гипносон? – съязвил Энрике. – Узнаете координаты, спасёте корабль и пассажиров. А я напишу статью о благородном панотья.
– Тана с вами общалась. Нет другой связи с кораблём. Откажетесь – тоже станете отрицательным героем. Не забудьте тогда написать: «Как я мог помочь и не захотел». В «Загадках Вселенной», вы же на бульварные газетёнки работаете.
Энрике залпом выпил, стукнул стаканом о полированный стол. Острая боль прошила затылок, в глазах потемнело.
– Ладно, согласен. Только разбудить не забудьте.
– Идите за мной, – усмехнулся панотья. – Из гипносна вас выведут, конечно. Но постарайтесь понять, где застрял корабль.
По крутой каменной лестнице вниз, в толщу скалы. Повороты, петли коридоров. Ещё один спуск. Энрике оглянулся – выхода не найти.
– Бывший монастырь, – Аврелли потянул дубовую дверь. – Здесь хоронили монахинь. Смелей, мёртвые не страшнее живых.
Энрике замер. Вдоль стен стояли узкие стальные ящики, словно гробы. На крышках эмблемы – ушастые панотья.
– Готовый гаввах, – махнул Аврелли. – Большая партия с Востока. – Он по-хозяйски распахнул дальнюю дверь: – Док, у нас гости.
Энрике очутился в лаборатории. Белые стены, яркий свет, странные приборы – и высокий нескладный человек в белом.
– Доктор Велле, вот наш Энрике Манчини. Да, док, он согласился, – Аврелли нетерпеливо щёлкнул пальцами, док вздохнул и подал шефу сложенную купюру.
– Вы гипнотизёр? – спросил Энрике.
Док протянул стеклянный флакон. Энрике покрутил в пальцах, приоткрыл – пахло никотином.
– Официально это «эманация скорби», ЭС. Для шутников – эликсир сатаны или просто гаввах. Если страшно, можете уйти.
– Поздно, – выдохнул Энрике. – Давайте вашу дрянь.
Укол в предплечье – премедикация. Словно выпил вина, чувства притупились. Лёг на кушетку. Док ввёл катетер в подключичную вену, свинцово–серый гаввах смешался с кровью. Потом другие, воображаемые иглы впились в мозг, голова закружилась, как на качелях.
Энрике всё видел, но сопротивляться не мог. Подняли с кушетки, уложили в ящик для гавваха.
– Что делать с телом?
– Вечером отвезёте на побережье и в лодке спустите на воду. На завтра обещают шторм.
– Но…
– Без разговоров, док. У нас и так проблем немало.
Снова кричали чайки, шумел ветер, и металлический скрежет перекрывал стоны птиц. «Эх, Тана, Тана…»
2
Пахло пивом, жареной рыбой и потом. Через закрытые веки пробивалось солнце. Любое движение отдавало болью в висках, а во рту словно ночевали кошки. Энрике почувствовал взгляд и с трудом приоткрыл глаз. Увидел, что сидит за столом в небольшой траттории. Как он сюда попал? Не хотелось рыться в памяти и снова погружаться в кровавую тоску, что разлил в голове гаввах. В раскрытую дверь порывами влетал горячий ветер с резким запахом йода – ветер моря. То нахально, то по-детски жалобно кричали чайки. Обычные, не из кошмаров. И было очень жарко. Напротив, развалившись на стуле, играл сам с собой в кости маленький красноносый мужичок. На нём была серая матросская куртка из «чёртовой кожи» и широкие парусиновые штаны. Время от времени он поглядывал на соседа.
Энрике решился приоткрыть второй глаз. Мужичок оживился и подвинул большую глиняную кружку:
– Привет! Ты кто? Имя помнишь?
– Энрике… Манчини, – потянул к себе кружку и сделал большой глоток.
Пиво оказалось невкусным, не кислым и не горьким – никаким. Но головная боль стала тише.
– Я тоже манчини – левша, а местные зовут Данте, потому что встречаю новичков, – мужичок говорил вкрадчиво, тихо, словно понимая, каково сейчас Энрике. – Эй, Энрике… Ты слышишь меня? Добро пожаловать в ад!
– Данте?Вот зараза…– каждое слово отзывалось отдельным молоточком. – Нет, я не тебе, голова болит. Почему Данте, а не Вергилий? Ладно, пусть будет ад. Репортаж из преисподней оторвут с руками.
Нашарил в кармане мобильник, набрал полицию и чертыхнулся – вне сети. Жаль… А так хотелось, чтоб накрыли всю шайку, с Аврелли во главе… Покачиваясь, встал и пошёл к выходу. Данте живо направился следом.
На узкой улочке не было ни машин, ни мотоциклов. Хмурые прохожие спешили мимо. Ослик жевал цветочный куст.
По крутым каменным ступеням спустились к морю. Энрике оживился, узнав залив Парадизо. Значит, они в Камольи. Или в её потусторонней «копии»? Чушь. Собачья чушь.
Вода на солнце сверкала до рези в глазах. На приливной волне качались рыбацкие лодки и большие весельные баркасы. Но ни одной моторной яхты. Гавань огибал длинный мол. Небольшая крепость, замок Драгонаре, соединялась с сушей мостом. Тем, что был лишь на старых гравюрах. За Порто-ди-Камольи в синеватой дымке поднимались горы.
– Парадизо… Рай. И вот это – ад? – удивился Энрике.
Раньше захотелось бы выпить вина, искупаться и просто радоваться жизни. Теперь не чувствовал ничего, тоска глодала.
– Это Мёртвая Зона. Знал бы ты, как сотни лет болтаться между жизнью и смертью. Хотя, со временем поймёшь. Его тут навалом.
– А вдруг я живой?
Данте забежал вперёд и подобострастно посмотрел в глаза.
– Ты? Не смеши! От тебя за сотню ярдов несёт мертвечиной. Но ты странный. У тебя живые глаза. На всякий случай, держись подальше от здешнего народа. Не то высосут, как губку.
– Без разницы – другая планета, параллельный мир. Мне нужно в Неаполь. Ни у кого нет права удерживать меня в аду или раю. Прощай, Данте! – и зашагал прочь.
До окраины не дошёл. Помутилось в голове, и снова очутился у кромки моря. Устало сел на тёплый камень:
– Есть способ вырваться отсюда, вернуться к жизни?
– Говорят, что можно. Где-то на острове в Лигурийском море есть источник эйфоса – живой воды. Пираты знают путь, но это опасно. Проще грабить купцов, потому что…
– Как найти пиратов? – перебил Энрике.
– Иди за мной.
Обогнули замок, вышли на мол, и Энрике потерял дар речи.
Правым бортом к ним стояла«Звезда надежды». Или очень похожий бриг. На кормовом флагштоке реял Весёлый Роджер.
– Повреждён бушприт, снесена правая кат-балка, но корпус цел, – со знанием дела объяснял Данте. – Болтаются на внутреннем рейде, рангоут чинят. То, с чем умудрились столкнуться, оттащили в карантин. Во-он там.
В небольшой бухточке на мелководье Энрике увидел лайнер «Спящего мира». Звездолёт оказался размером с автобус, с овальными иллюминаторами и яркой рекламой перевозчика на борту.
– Там люди были? – во рту пересохло.
– А как же.
– Где они?
– Внутри, за запертой дверью. Так решил совет коммуны. Бросили им мешок сушёной рыбы, бочку пресной воды. Выпускать – смысла нет. Невольничий рынок до завтра закрыт. Давно живых к нам столько не попадало.
– Кто их покупает?
– Богатеи. Выпьют силу, остатки радости, память о прошлом, и оставят такими, как мы.
– Откуда в «аду» богачи? – с сомнением спросил Энрике. – И в чём их богатство?
– Да в том же эйфосе. Он дороже золота и алмазов. Ходят слухи, что от пинты эйфоса можно «вознестись» к живым. Или захлебнуться от счастья. Но пока никому не удавалось. Наш удел – вечная скорбь.
Энрике молчал, глядя то на бриг, то на лайнер. Словно прикидывал в уме, потом повернулся к Данте:
– Можешь с пиратами свести?
– На корабль чужого не пустят. Капитан Франческо с коммуной держат нейтралитет. На бриге дисциплина, как в военном флоте. Но в траттории бывает штурман, Джузеппе Винченцо де Фалко. Говорят, на самом деле из дворян. Конечно, де Фалко злодей и убийца, по нему лет триста виселица плачет. Но он честный человек, и ты сможешь на него положиться…
Под несмолкаемую болтовню Данте направились обратно в тратторию.
Как только вошёл де Фалко, посетители вскочили, обступив его кругом. Высокий и седой, горбоносый, с глубокими складками на лбу, де Фалко выглядел профессором, а не моряком. Он всё время хмурился, сверля окружающих жёстким взглядом. Пышные усы и аккуратно подстриженная бородка, точно, просились на фамильный портрет в провинциальном замке. На левой руке не хватало двух пальцев, безымянного и мизинца, а в правой… Энрике вздрогнул, когда увидел то, что де Фалко держал в правой руке. Это была кукла–марионетка, настоящий маленький пират с огненно–рыжей шевелюрой и дьявольским, издевательским взглядом смеющихся глаз. Этой кукле единственной была дозволена улыбка. И улыбка была страшна.
– О чём сегодня рассказать нам с Флинтом? – спросил де Фалко.
– Об островах, где есть эйфос, – произнёс Энрике, и все повернулись к нему.
Де Фалко смерил Энрике суровым взглядом:
– Печальная тема, синьор. Уж лучше мы покажем, как джентльмены удачи побеждают врагов.
Маленький Флинт крепко держал внимание «зала». Брал сундуки на абордаж, ухаживал за Элен, хозяйкой траттории, горланил пиратские песни. Энрике перевёл взгляд с куклы на зрителей – их каменные лица были ещё страшней, чем огненный взгляд деревянного Флинта. Казалось, вот-вот – и де Фалко с куклой раздерут в клочья.
Действие гавваха понемногу ослабевало. Энрике усмехнулся – и тут же спрятал улыбку, боясь, что заметят.
Представление закончилось, штурман заказал ужин.
– Мне нужно поговорить с капитаном, – Энрике подошёл к столу.
– Хочешь наняться в команду?
Энрике подумал, что это хороший повод, и кивнул.
– Один фиал, – ответил тот.
– Не понял.
– Фиал эйфоса, и ты на корабле. Но хорошо подумай. Может, капитан тебя не отпустит, даже если передумаешь наниматься.
– Что ж, – вздохнул Энрике. – Значит, судьба. А эйфоса нет, – и выгреб, что было в карманах. Бумажные евро пирата не соблазнили, зато блестящие монетки по пятьдесят чентезимо с конной статуей Марка Аврелия забрал все.
Перед рассветом у причала ждала шлюпка.
– Кто гребёт? – окликнули с брига.
– Штурман, – де Фалко поймал стравленный штормтрап. Ловко забрался и наблюдал за Энрике. Тот с непривычки неуклюже, медленно, но упрямо лез вверх. – Надо меньше набивать трюм, – назидательно сказал штурман.
– Де Фалко, кого ты привёл? – спросили с квартердека.
Сначала Энрике подумал, что вернулся на знакомое судно. Но вместо лёгких вертлюг стояли тяжёлые пушки на лафетах. В подвесных фонарях коптили вонючие сальные свечи. Даже дерево пахло не так. Другой корабль и чужой мир.
С мостика на них смотрел Франческо Лобрутто. Настоящий, с иголочки, пиратский капитан. Недаром учился на актёра.
– Ступай на бак, – распорядился он. – Боцман даст гамак и одежду. Спать будешь в трюме, – и хотел уйти в каюту.
– Капитан! – остановил Энрике. – Посмотрите мне в глаза.
– Живой, – согласился Франческо. – Чего ты хочешь?
– Отправиться за эйфосом.
– А на самом деле?
– Спасти тех, с кем вы столкнулись. И вас.
– Слышишь, Флинт? – спросил де Фалко куклу. – Он ставит условия!
– Зачем ссориться с коммуной? – капитан пожал плечами. – Они снабжают провизией, помогают чинить корабль. Что я получу взамен? Команда тоже имеет слово. Люди не согласятся – источник в это время бьёт фонтаном. От избытка чувств можно сойти с ума. Ты же окунёшься в эйфос, и ищи тебя потом. А я перестану быть капитаном.
– Без живых он никуда не сбежит, – вмешался де Фалко. – Конечно, решать вам, капитан, – добавил он, – но ради эйфоса я бы подумал.
На маленьком вельботе Энрике отвезли в карантинную бухту. Франческо постановил, что живому на корабле оставаться нельзя. Сбили цепь с замком, протянутую через два разбитых иллюминатора, втолкнули внутрь и снова заперли дверь.
Под ногами хлюпала вода. Пассажиров было немного. Одни словно дремали. Другие, как лунатики, бродили между кресел. Дверь в рулевую рубку была закрыта.
– Энрике… – руки Таны обвили шею. – Как ты сюда попал? Пришёл спасать меня?
– Конечно. Но Аврелли и тут надул. Вкатили дозу гавваха. Лайнер тонет?
– Вода сочится понемногу.
– Франческо обещал забрать нас, когда починят судно.
– Сын синьора Лобрутто? – удивилась Тана.
– Да. Расскажи, что случилось.
– Поначалу всё было нормально. Потом раздался скрежет, нас встряхнуло. Погас свет, запахло табаком.
– Гаввах?
– Да… Контейнер треснул, эликсир разлился по кораблю, у всех начались галлюцинации. Когда пришла в себя, работал аварийный генератор. Мы висели в подпространстве. В иллюминаторы скалились чьи-то черепа, плавали свечи, раскачивались фигуры в гнилых лохмотьях. И уже что-то скреблось в стенки.
– А куда делся пилот? – Энрике шагнул к рубке.
– Туда лучше не ходить. Он панотья. Оставил тело и сбежал. Жаль, что люди не совсем очнулись. Их шестеро. Приходится присматривать за ними. Вычерпывать воду. И ждать помощи. Иллюминаторы слишком маленькие, не выбраться. Не работают телефоны, и вообще… я не понимаю, где мы? Кто тебя сюда втолкнул?
– Пираты, – Энрике нервно хохотнул. – Что было дальше?
– Корабль накренился и начал падать. В иллюминаторах появился свет, словно над морем всходит солнце. Так и было. Рядом оказался парусник. У него был сбит носовой брус. Наверно, с ним мы и столкнулись. Тут наш лайнер зарылся в воду и стал тонуть. С корабля спустили шлюпку, обвязали нас канатом и вытянули в эту бухту. Только потом моряки занялись своим кораблём. Я удивилась, что никто не попытался вытащить нас. Наоборот, заперли снаружи. Потом от берега подошла лодка. Тыкали пальцем, словно мы звери в зоопарке. И снова никто не помог. Скажи, где мы?
– В Камольи, – ответил Энрике. – Но это не наш мир. Мёртвая Зона. Странно, что ты всё слышала, ведь пассажиров вводят в гипносон.
– Скрежет был громким, проснулась. Энрике, нам не выбраться отсюда. Помнишь, я обещала кое-что рассказать? Готовится новый договор панотья с властями. Панотья станут получать больше гавваха, отменят все ограничения. В обмен людям из правительства даруют бессмертие. Но гавваха нужно очень много. А это смерти, войны, катастрофы.
Энрике поначалу не поверил:
– Ты недавно работаешь у них, как узнала?
– Случайно оказалась при разговоре. Шеф спросил, что я слышала. Ответила, что ничего. Но он всё понял. Может, и аварию подстроил.
– У меня было чувство, что ты пыталась связаться со мной.
– Я много думала о тебе. Мечтала хотя бы попрощаться.
Утром от берега отчалила лодка, мужчины с оружием направились к лайнеру. Но с брига тоже спустили шлюпку.
– Это наша добыча! – крикнули с лодки. Щёлкнул выстрел, пуля застряла в обшивке шлюпки.
Франческо скомандовал с мостика:
– Пли!
Залп был холостым, но лодка остановилась и шустро загребла к берегу под гогот и улюлюканье пиратов. Шлюпка встала под самый борт лайнера. Его занайтовали пеньковыми канатами и протянули их к бригу, где уже ставили паруса. Когда «Звезда надежды» с лайнером на буксире вышла из гавани, дверь открыли и пассажирам велели переходить в шлюпку. Потом обрубили канаты и отошли на полкабельтова в море. Франческо снова скомандовал канонирам. На этот раз полетели ядра. Лайнер завалился на бок и затонул.
Энрике и Тана сидели в просторной кают–компании за длинным деревянным столом. В отличие от отца, у Франческо во всём был порядок. Солнце заливало окна, морская рябь играла на потолке. На оба борта открывались пушечные порты. Франческо сложил пирамидкой монеты:
– Вот три круга бытия. Верхний – мир живых. Его можно покинуть без возврата, умереть. Средняя монета – подпространство. Царство сна, бреда тяжелобольных и… правильно – тех, кто в коме. И мир гениев, между прочим. Когда-то его называли чистилищем. Если хватит жизненных сил, оттуда можно попасть наверх. Но чем дольше остаёшься в подпространстве, тем быстрее силы убывают.
А этот нижний дублон – Мёртвая Зона. Территория скорби, призракжизни. То, что уже нельзя вернуть. Может, и не ад, как его представляли, но место, где нет эмоций. Внешне яркий, а для обитателей – серый пепельный мир. Вот попадаются в костре сгоревшие ветки – тронь, и рассыпятся. Зола – и есть Мёртвая Зона. Место, где мы все оказались. Кстати, дублон фальшивый.
– Вы сказали – подпространство?
– Те, кто впал в кому при перелёте, оказались в ней по умыслу панотья. Мы доноры. Наше подсознание служит подпространством для нуль–перехода. Тело, отравленное гаввахом, в коме, а само сознание проваливается ещё ниже. Теперь понятно, откуда здесь бриг и пираты? Море – вся моя жизнь и мечты. Иногда хочется обратно, но панотья держат цепко. Я сам не знаю, кто есть кто в команде. Может, они тоже в коме. А может, души настоящих пиратов. Только де Фалко что-то помнит из прежней жизни. Наш комедиант всё плачет, что наверху виселица ждёт. Хотя та виселица отплакала и сгнила давно.
– Но как бриг оказался в подпространстве?
– Мы пытались прорваться к живым. Долго собирали эйфос. Привязались к мачтам и фальшборту, чтобы от счастья не сойти с ума, и разлили все фиалы по шкафуту. Кто же знал, что столкнёмся с лайнером «Спящего мира»…
– Панотья, – угрюмо пробормотал Энрике.
– Я даже не представляла… – подавленно прошептала Тана и вышла из каюты. На мостике за штурвалом стоял де Фалко.
– От Камольи до Тино всего восемьдесят миль, – сказал он. – Ветер свежий, на двенадцати узлах доберёмся к восьмой склянке. Ну что, синьора, капитан уже рассказал про чистилище и железные корабли без парусов? Его любимая байка.
– Ваш капитан – хороший человек, раз прежде всего велел спасать лайнер.
Де Фалко хмыкнул:
– Как думаете, почему бриг потерял только утлегарь, то есть продолжение бушприта, когда столкнулся с вашей посудиной? Вон, видите на горизонте ржавую банку? Мёртвые матросы, что ходят на ней, называют своё корыто авианосцем. Такой, если жахнет из пушки, скалу напрочь снесёт. А может долго палить в наш бриг, и без успеха. Зато получит дырку от чугунного ядра. Но не затонет. Здесь всё ненастоящее. Так что капитан ничем не рисковал и пойти ко дну нам не грозило.
– Земля по курсу! – крикнули с марсовой площадки.
3
Шлюпку спустили на воду. Энрике, Тана и вся команда направились к берегу. На борту остались пассажиры лайнера, запертые в трюме, и боцман.
– Надо было Тану на бриге оставить, не ровён час пустим пузыри, перегруз, – ворчал Франческо. – Вон островок, куда ты рвался, – скальная верхушка Тино утопала в зелени, берег был каменистый и покатый.
– А ты не рвался, капитан? – тихо спросил Энрике. – Там же столько эйфоса. Ничего, что я на «ты»?
– Не стоит рисковать, когда есть те, кому это больше надо. Мы же пираты, мы по-другому добываем сокровища. Можешь звать по имени, пока матросы не слышат.
– Тогда зачем все отправились на остров?
– Эйфос слишком важная вещь, чтоб доверять друг другу.
Днище лодки заскребло о камни.
– Суши вёсла! – гаркнул де Фалко, команда выскочила, шлюпку втащили на берег.
Тана огляделась:
– Да тут джунгли! Как мы найдём источник?
– По запаху, – усмехнулся штурман. – На лимон похоже. Мы с Флинтом компанию составим. Не то вознесётесь ещё.
– Не переживайте, синьор пират, пленников мы не бросим, – ответила Тана.
Франческо вручил Энрике корзину. Внутри звякнуло стекло:
– Наполняйте фиалы доверху, и поплотней закрывайте. – Он повернулся к своим людям: – Мы издали посмотрим. Кто-то говорил, что я плохой капитан. Бунтовать хотели? Зря, будет много эйфоса.
– Проще налить целую бутылку, – Энрике встряхнул «аптечные» пузырьки.
– Здесь у каждого своя доля.
Де Фалко распутывал нити марионетки:
– Пойдём, Флинт, не бойся – тебе эйфос не повредит.
Один из матросов покрутил пальцем у виска.
Заросли становились гуще, зелень – ярче. Цвело как весной, и рядом с цветами висели созревшие плоды. Казалось, даже небо здесь выше. Ноздри защекотал лёгкий цитрусовый аромат, немного похожий на лимонный. Энрике вдохнул полной грудью – впервые в Мёртвой Зоне поверил в удачу. Из-за деревьев доносился тихий шум. Обогнули скальный выступ – высокий столб воды рассыпался солнечными брызгами.
– Тана, нашли! – радостно прошептал Энрике. И осёкся, увидев печальные глаза девушки. – Что с тобой? Это же эйфос, наше спасение. Не рада?
– Наверно, слишком устала.
– Послушай, – Энрике старался говорить как можно тише. – Де Фалко со своим приятелем отстал, пираты и Франческо далеко. Выпей эликсир и возвращайся, а с остальными я разберусь.
– Я останусь с тобой.
– Эй, голубки, о чём шепчетесь? – де Фалко вырос как из-под земли, но суеверно отшатнулся, увидев источник.
Тана, отчего-то морщась, наполнила первый фиал. Потом ещё один, и вот уже полная корзина живой воды.
Во впадине рядом с источником бурлил эйфос. Если б не большой камень, перегородивший дорогу, он по уклону достиг бы берега. Стоит убрать преграду – и пиратов отрежет от шлюпки.
– Я думаю о том же, что и ты? – де Фалко с опаской положил широкую ладонь на камень. – Слышал басню, что я здесь триста лет. От одного синьора, который не вовремя покинул нас, поделившись жизненной силой.
– Помоги убрать камень, и мы поможем тебе, – Энрике упёрся руками в каменную глыбу.
– Почему нет! – штурман поддал камень плечом: – Устал полоскать кости в этой дыре. Или жить, или успокоиться навсегда. А Флинт нам тоже поможет!
Камень столкнули с места. Де Фалко отскочил в сторону. Ручей превратился в бурлящий поток и устремился по склону. Пираты со страхом смотрели на водопад эйфоса, от которого кружилась голова.
И тут в воде мелькнула разрисованная физиономия Флинта. Кукла неуклюже, ломаясь в шарнирах, выпрямилась и медленно пошла на пиратов. Наверно, они испытали то, что в книгах называют благоговейным ужасом. Все зачарованно смотрели на ярко–рыжего Флинта, даже Франческо.
Кукла остановилась, показала пальцем на капитана, и скрипучим детским голоском захохотала. Энрике споткнулся и выронил корзину. Торопясь, собрал часть фиалов. Они с Таной забрались в шлюпку, де Фалко столкнул её в воду и запрыгнул сам.
– Жизнь прекрасна! – крикнул во всю мощь пиратской глотки, вытирая с лица солёные брызги. Энрике понял, что вода у берега смешалась с эйфосом.
Те, кто умел плавать, бросились в воду, подальше от бурлящего эйфоса, и поплыли к бригу. Среди них был капитан.
С большой двенадцативесельной шлюпкой трудно справиться втроём. Когда добрались до брига, Франческо был уже там и встретил на палубе с огромными кремнёвыми пистолетами.
– Так бесславно закончился поход… – грустно сказал Энрике. – Панотья не крали твоё подсознание?
Капитан кивнул:
– Я добровольно подписал договор и хочу остаться в пиратской сказке. Да и ушастые не отпустят. Я это понял, когда столкнулся с звездолётом. Отца жаль. Но он всё знал. Поэтому бриг не вернётся.
– Значит, Лобрутто профукал деньги и шантажирует Аврелли, чтоб получить новый «транш». Но зачем ты согласился искать источник?
Франческо мечтательно улыбнулся:
– Эликсир жизни – пиратское сокровище, а поиски – настоящее приключение.
Де Фалко вышел вперёд:
– Капитан, опустите пистолеты. Нам нужна только шлюпка. Я отстоял свою вахту и хочу вернуться домой. Если ваши хвалёные демоны–панотья предлагают задёшево бессмертие – я готов всем рассказать, что оно такое. Врагу не пожелаешь вечного дрейфа между жизнью и смертью.
Франческо, помедлив, бросил ключ от трюма. Пассажиры уже пришли в себя и с удивлением смотрели на окружающих, на парусник под чёрным флагом. Один мужчина начал возмущаться. Расселись в шлюпке. Де Фалко занял место на носу.
– Держитесь крепче, – предупредил Энрике, – и не смотрите на то, что носится в подпространстве. Скоро вернёмся в нашу жизнь.
Пассажиры выпили эйфос, один фиал Энрике вылил в лодку. Сладковатый аромат вытеснил запах гнилых водорослей. Энрике ждал, когда Тана откроет свой фиал. Но она вдруг сжала его руку:
– Я останусь.
– Шутишь? Пей скорее, потом я. Эйфос улетучивается.
– Не могу. Я не человек. Я панотья.
– Вот почему ты не была в гипносне… Но ведь могла, как пилот, улететь в ваш астрал. В смысле, туда, где живут панотья.
– Гавваха было слишком много, меня словно придавило. А ещё – если б улетела, уже не пустили бы обратно. Не увидела бы тебя. Жизнь затягивает. Поверь, панотья тоже разные, и мне не нравится то, что делает Аврелли. Мы должны очищать мир от негатива. Но живая вода меня погубит, как человека – избыток кислорода.
Де Фалко деликатно кашлянул:
– Синьора, я давно понял, что вы другая. Вообще-то, я не лезу в чужие дела. Но что будет, если вы хотя бы пригубите то, что внутри? Знаете, почему Мёртвую Зону называют адом? Потому что отсюда не выйти самому. Нужно, чтобы кто-то взял за руку и вывел на свет. Тот, кто любит.
Тана открыла фиал и с опаской сделала глоток. Оставшееся отдала Энрике.
Время шло, но всё оставалось по-прежнему. Садилось солнце, туман пробирал до костей. Шлюпка и бриг давно разошлись в стороны, и вдруг из мглы соткался корпус судна с едва различимыми мачтами. Паруса были убраны. Это мог оказаться и «купец», и охотник за удачей – не такой деликатный, как Франческо. Де Фалко положил перед собой длинный абордажный палаш…
– Кто гребёт? – спросил знакомый голос.
– Штурман, – по уставу и по привычке ответил де Фалко.
– Синьор Лобрутто! Это мы! – радостно закричала Тана.
– Ты человек, и уши у тебя те же… – удовлетворённо сказал Энрике.
Раскатали штормтрап. Приняли на борт всех, кто был в лодке. Лобрутто и команда без суеты устраивали в кают–компании уставших и голодных людей.
Утром де Фалко наставил с юта подзорную трубу на берег:
– К дьяволу всех! Море то же, земля та же, да не моя, – и покосился на Лобрутто, выглядевшего на удивление свежо: – А вот вы похожи на нашего капитана, – и, не дождавшись ответа, снова спустился в кают–компанию.
Энрике нащупал в кармане забытый фиал эйфоса:
– Значит, не приснилось, источник существует!
– Тоже мне богатство! – нахмурился де Фалко. – В чём были, с тем и прибыли.
– Вот моё сокровище, – Энрике обнял Тану.
– Сокровище? – улыбнулась она. – Могу поспорить… но не стану. А эйфос давай отдадим синьору Лобрутто. Только он вправе решить судьбу Франческо, раз тот захотел остаться с пиратами.
– Мы не пираты, мы честные корсары, – уточнил де Фалко.
– И что будет корсар делать дальше? – поинтересовался Энрике.
– Вернусь в фамильный замок. Если кто-то его занял – чужаку не поздоровится. И закажу новую куклу.
– Что за замок? – спросила Тана.
– Кастелло Арагонесе на Искье, – гордо ответил де Фалко.
Энрике рассмеялся:
– Аврелли придётся туго.
– Это точно, – согласилась Тана. – А нас с Энрике синьор Лобрутто прокатит до острова Тино. Не ради эйфоса, просто так. Мы ещё не разобрались со своим пари. Пиратская сказка – хорошо, но настоящая жизнь, всё-таки, лучше. |
Рассказ открыт для комментариев