 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Мик приподнялся и сорвал травинку, сочную и призывно покачивающуюся на ветру, которая так и просила, чтобы её съели. Зажав её в уголке рта, он с хрустом раскусил гладкий холодный стебелёк и тут же подскочил, морща конопатый нос и отчаянно отплёвываясь.
- Вот же гадость! Кислая какая, - обижено пробормотал Мик, снова ложась на траву.
Томми даже ухом не повёл. Продолжая блаженно подставлять лицо тёплому летнему солнцу, он вслепую пошарил где-то в траве, спугнув с жёлтых лютиков мохнатый комочек шмеля, и протянул менее опытному в выборе травинок другу другую:
- Вот эту пробуй. Показываю тебе, показываю, а ты всё равно тослю в рот тянешь. Смотри внимательно, - в который раз сказал Томми, лениво прищуривая один глаз, - дело в листике, видишь? Он должен быть шероховатым и кончик у него кругленький. А если листик гладкий и острый – как пить дать тосля!
Мик кивнул и боязливо надкусил предложенную травинку. Несколько мгновений ушло на то, чтобы распробовать приятный солоноватый вкус, а затем он тоже прикрыл глаза и закинул руки за голову.
Где-то в стороне послышалось отдалённое мычание лунных коров. Мика так и подмывало поднять голову из травы, словно заяц, и посмотреть на них, но Томми сразу строго-настрого запретил это делать. «Коровам не нравится, когда на них пялятся,- авторитетно заявил он, - все думают, что пастухи лунных коров надевают солнцезащитные очки для того, чтобы не ослепнуть от блеска упитанных коровьих боков, но на самом деле это для того, чтобы коровы не видели, что на них смотрят. Они, знаешь, жутко стеснительные. Вот ты смог бы спокойно есть, если бы за тобой наблюдали?»
- Вечером пойдём в гараж, - проговорил Томми, почёсывая живот, - можно будет взять бутербродов, сесть в машину и рассказывать истории.
- Ты же говорил, что у вас там кто-то воет по вечерам?
- Это мелочь, - небрежно отмахнулся друг, - оно живёт в правом углу и воет ровно до одиннадцати минут девятого, потом можно заходить. Только в угол соваться не стоит, потревожим ещё.
- Ну ладно.
Томми обещал много весёлых развлечений, но было кое-что, чего Мик ждал больше всего. Первым был поход на Слоновье озеро, где на днях пропало несколько туристов и один трактор. Как-то Мик спросил, почему озеро называется Слоновьим, и ему ответили, что это всё из-за лягушек, на что он только рассеянно кивнул. Ну, мало ли какие лягушки бывают… А о втором они ещё даже не заговаривали, но от одной только мысли об этом месте у него в предвкушении чесались ладошки и почему-то нос, хотя нос мог чесаться потому, что он, кажется, обгорел на солнце. Родители, прежде чем уехать, конечно же запретили туда соваться без надобности, но «надобность» в их понятии была отличной от понимания Мика, и он ощущал острую необходимость рвануть в направлении портала сейчас же, но… Сейчас он был гостем, а Томми – хозяином местного богатства и всех разновидностей приключений, поэтому Мик с нетерпением ждал приглашения.
- …в соседнюю деревню пойдём послезавтра: как раз завтра вечером наловим лягушек, возьмём их с собой и та будем надувать и лопать, - тем временем продолжать рисовать заманчивые картины друг, отмахиваясь от норовящих сесть на лицо музыкантиков, - я тебя познакомлю с Тедом и Рокки, и мы…
Он замолчал и прислушался. Со стороны пастбища послышался девичий голос, и Томми нехотя поднялся на ноги, зевая и потягиваясь.
- Вот что, - сказал он Мику, выбрасывая пожеванную травинку, - не уходи никуда, а то потеряемся. Тут место такое. Я к Таффи и обратно, - пообещав это, Томми отряхнул шорты и вскоре скрылся из виду.
Таффи была старше на целых два года, но с другой стороны она была красивой. И порой даже приветливой, что, впрочем, не отменяло того, что большую часть времени она откровенно брезговала Миком, который боялся сбить пальцы, взбираясь на неприступные стены её гордости.
Он дожевал травинку, думая о Таффи (не той, которая его не замечала, а другой – приветливой), и потянулся было за следующей, когда раздался громкий шелест разбуженной травы, и перед его глазами вырос запыхавшийся друг:
- Пойдём! Мать звала, хочет нас в Город отправить!
Мик подскочил как ужаленный и понёсся вслед за Томми, путаясь в развязанных шнурках и наступая на нехотя расступающуюся траву-тослю.
Пока их кормили и снабжали ценными и не очень указаниями, прошла целая вечность. И когда, наконец, Томми вручили небольшую коробочку и отпустили их восвояси, любопытство уже ощутимо покусывало Мика за пятки, подстёгивая идти всё быстрее и быстрее, пока друг не ухватил его за футболку, заставляя притормозить. «Мы идём в город, а туда нужно идти с достоинством», наставил Томми.
Дорога шла через пастбище, и, приближаясь к нему, они прикрыли ладонями глаза, чтобы не смущать коров, хотя Мику ужасно хотелось взглянуть сквозь щёлочки между пальцами на Таффи.
- Можешь спрашивать, - смилостивился Томми спустя какое-то время.
Мик только этого и ждал.
- А ты уже бывал там раньше?
- Конечно, у меня там тётка живёт. Мы к ней идём. За полгода в Город много народу перебралось. И я бы перебрался, - мечтательно вздохнул Томми, - там красиво, тебе понравится.
- И что, всех пускают?
- А то! Эка невидаль – стихийный портал! – с видом знатока порталов, в частности стихийных, пожал плечами Томми, а затем, сомневаясь, добавил: - Хотя осторожность не помешает, кто его знает, когда он вздумает закрыться? Вот ты зайдёшь в него, а он – хлоп! – и закрылся. Придётся там остаться, такие дела.
Мик нахмурился, потупив взгляд на свои старые, в прошлой жизни белые кроссовки - ему не очень хотелось бы остаться в чужом городе. И он утешал себя тем, что сегодня портал точно не закроется: в конце концов, их туда отправила мама Томми, а она-то знает, что к чему. Взрослые они всегда всё знают или очень хитро притворяются.
Они вошли в лиственный лесок, дорожка стала уже, и Мик теперь шёл след в след за другом. Говорят, в лесу не любят тех, кто притаптывает траву или ягоды, и если кто-то сошёл с дорожки и наступил на мох или траву – пиши пропало, скоро он исчезнет. Поэтому ягоды и грибы люди собирали вися на деревьях: зацепятся за ветку ногами, свесятся в низ и собирают. Томми ещё был мал ростом, так что его с собой на охоту за грибами пока не брали, поэтому он не смог объяснить Мику, как люди доходят до деревьев, не наступая на траву.
Наконец, впереди замерцало слабое сияние. С каждым шагом оно становилось всё ярче, и перед жадным взглядом Мика постепенно обретала очертания улица. Настоящая длинная улица, вымощенная камнем и круто уходящая куда-то вниз.
- Так, времени у нас полно, - обернулся к другу Томми и покровительственно усмехнулся, видя написанный на лице того восторг, - как раз покажу тебе самые злачные места, и к темноте успеем вернуться.
- Ага, - только и смог ответить Мик.
- Тогда вперёд!
Томми поправил футболку, провёл пятернёй по топорщащемуся ежику волос и уверенно шагнул за колышущуюся невидимую шторку серебристого сияния. Отставший было Мик бросился следом.
- Ууух ты-ы-ы, - восхищенно выдохнул он.
- А ты что, ещё не бывал в порталах? – прищурив глаза, спросил друг.
Мик сконфуженно поджал губы и сразу как-то сник:
- Последний портал открывался в нашем городе два года назад, и меня туда не пустили, - щёки предательски вспыхнули, он даже прижал ладонь к одной, чтобы убедиться. Да, так и было. Мик Стэнли только что официально признал свою неопытность и дремучесть всего лишь одним не вовремя вырвавшимся «Ууух ты-ы-ы».
Томми хохотнул:
- Да ты чего? Всё путём! Я тебя всему научу и всё покажу.
Подходящее для исследований и забав настроение вернулось так же быстро, как перед этим исчезло, и они зашагали вниз по улице.
Мик жил в огромном мегаполисе и ему было с чем сравнивать, поэтому этот Город показался ему каким-то непривычно низким. Дома тесно жались один к другому, врастая друг в друга причудливой лепниной и склеиваясь боками. Все они были не выше трёх этажей, и ни один дом не походил на предыдущий. Улицы стекались куда-то вниз фонарями и деревьями, но сколько Мик не вглядывался, никак не мог увидеть ни конца дороги, по которой они шли, ни, оборачиваясь назад, её начала. Хотя полноценно обернуться ему не позволили:
- Стой, оборачиваться нельзя, - взволнованно отдёрнул его Томми.
- Это ещё почему?
- А ты знаешь, что увидишь за спиной?
- Нет, - признался сбитый с толку Мик, - откуда я могу знать?
- Тогда как ты можешь быть уверен, что захочешь жить с последствиями?
Вопрос был немного непонятным, и Томми пояснил:
- Так всегда говорит мой отец. Это что-то вроде «не знаешь – не делай». Не нужно здесь оборачиваться.
Тётка Томми жила через четыре поворота вниз и две улицы направо. Дом её тоже стоял по правую сторону улицы, и все его окна скрывали похожие на водную рябь занавески. Они мерно колыхались, отблескивая солнечным светом, и время от времени в них пробегало отражение стоящего напротив дома фонаря или любопытных карих глаз Мика, пока они с Томми ждали у порога. Четыре ступеньки ведущие к крыльцу на каждый шаг отвечали цементной крошкой, и кроссовки Мика быстро покрыл свежий слой пыли. А от самой верхней ступеньки даже отщербился кусочек, размером с четвертак, и из-за этой ненамеренной порчи ступенек Мик чувствовал себя особенно виноватым.
Наконец откуда-то верху раздался стук, и в одном из окон второго этажа показалась женщина, закутанная в вишнёвую шаль. Она помахала рукой и жестом пригласила их войти в дом.
В прихожей оказалось совсем темно, но Томми нашарил рукой выключатель, и вскоре на стенах заплясали тусклые пятна жёлтого света.
- Ты что делаешь? – удивился Томми, обернувшись к другу.
- Разуваюсь.
- Брось это, - махнул рукой он, - идём так, пыль всё равно потом вернётся на место. Вряд ли ей будет очень уж интересно рассиживаться с нами.
Они прошли сквозь узкий коридор и поднялись вверх по ступенькам. Здесь свет горел ярче, бликуя на стеклянных вставках закрытых дверей. На бесчисленных маленьких столиках и полочках стояли вазы с засушенными цветами, коробочки с бусинами и перьями, книги в потрёпанных обложках, подсвечники, часы, пара деревянных ложек и прямо над зеркалом в покосившейся раме висело чучело совы, испытующе глядящее на чужаков.
Одна из дверей открылась и оттуда выглянула уже знакомая Мику женщина. То, что он принял за вишнёвую шаль, оказалось накинутым на плечи полотенцем. В воздухе запахло травами и персиками.
- Одну минутку, - сказала она, и её голос был похож на рассыпающиеся по полу стеклянные шарики, - я сейчас.
Женщина снова скрылась за дверью, а через несколько мгновений вернулась, прижимая к груди закутанную в полотенце мокрую кошку. Томми хрюкнул, сдерживая смех: видано ли, чтобы кошка была такой взъерошено-нахохленной. Кошки всегда должны быть тщательно причёсанными и аккуратно приглаженными, иначе они никак не смогут произвести серьёзного впечатления, которым так стремятся поддержать свою славу независимых и гордых существ.
- Мама попросила передать тебе вот это, - Томми для наглядности помахал в воздухе коробкой (при этом внутри неё что-то отчаянно забренчало), и, потеснив расписанную паутинкой трещин вазу, оставил её на ближайшем столике.
Услышав звон, кошка вывернулась из рук хозяйки и живо юркнула мимо ног Мика, он только и успел проводить её полосатый хвост. Его взгляд невольно упал на кроссовки - пыли на них уже не было.
Томми представил тётке Мика, и она пригласила их остаться на второй обед. Кухня была маленькой и душной, со стеклянной посудой и подвешенными к грубым дубовым полкам мешочками. А у раковины стояла большая банка, в которой жила фиолетовая ящерица. Мику даже позволили постучать по банке, чтобы привлечь внимание её обитательницы, но, видимо, стучал он слишком тихо, боясь всерьёз побеспокоить ящерицу, потому что она, легонько дёрнув хвостом, замерла и больше не обращала на гостей никакого внимания.
На обед были яйца из цветного желе и луковое печенье с бульоном. Томми рассказывал о том, как идут дела в деревне, а женщина внимательно слушала. Время от времени она замирала и на несколько минут глубоко задумывалась. Тогда её взгляд становился таким далёким, как облака над морем, и она неторопливо теребила свою подвеску-маслину. Мик потом узнал, что таким образом она проверяла правдивость слов племянника: ну, мало ли что, дети ведь любят немножечко приврать, чтобы история звучала лучше. И, конечно, следила за тем, чтобы Томми не упустил каких-то важных деталей, и если такое случалось, она услужливо говорила о том, что хотела бы услышать.
На прощание женщина напутствовала племянника, чтобы они непременно покинули город засветло или, если уж совсем заиграются и потеряют счёт времени, вернулись на ночь в её дом. Вместе с ними на улицу выбежала уже высохшая кошка и бодро побежала куда-то вверх по улице. Мику очень хотелось понаблюдать за тем, как смешно она перебирала маленькими лапками, но оборачивать ведь было запрещено, поэтому он последовал за весело шагающим в противоположном направлении Томми.
По улицам ходили люди. Кто-то гулял, кто-то спешил, и Мик не был уверен в том, что до этого момента, войдя в город, видел хоть одного его обитателя. К его огорчению люди были совсем обычными, со скучным здоровым цветом кожи, одной парой глаз и без хвоста или гребешков на шее. Впрочем, возможно гребешки и были: их очень легко спрятать под воротник, так что и не заметишь. Они говорили, не открывая ртов, и оттого их речь была немного непонятной (что не удивительно, потому что слова скорее мычались, а не выговаривались), но вскоре Мик привык и с интересом прислушивался к особенно громким разговорам.
Томми повёл его в Дом Учёных. На вопрос о том, что это за дом и почему у него такое странное название, друг развёл руками:
- Да кто его знает. Важно другое – никто нас оттуда не выгонит, и можно шнырять по коридорам и комнатам сколько влезет!
В этом он оказался прав. Мало того, что Дом Учёных, как и все дома Города, стоял на крутом склоне, так ещё и сам по себе был покосившимся старым зданием, что с его стороны выглядело даже как-то неприлично. Не пристало Дому, название которого написано на табличке с большой буквы, быть такой развалиной.
Они прошмыгнули внутрь, и с первого шага половицы с подозрением принялись обсуждать их бурным скрипом. Мимо пронёсся какой-то человек. У этого уже был хвост, чем он, сам того не зная, заслужил уважение Мика, но он не обратил совсем никакого внимания на незваных гостей.
В Доме оказалось множество лестниц и длинные коридоры. За одной из открытых дверей Мик заметил стеклянные стены, но как не старался он разглядеть хоть что-нибудь сквозь стекло, оно оставалось неприступно-мутным. Поэтому он ненадолго задумался о том, видел ли вообще окна изнутри этого здания или дома тётки Томми, но так и не смог вспомнить.
После этого Томми сказал, что нужно непременно посетить парк, и они отправились туда. Парк тоже предсказуемо располагался на склоне, и трава в нём росла не прямо, а под углом, так что если бы кому-то захотелось поваляться в ней, он бы попросту скатился вниз. Наконец, они начали подниматься по мощёной улочке вверх, она петляла и змеилась под ногами, пряча от взгляда своё начало (или это был конец? Порой так легко запутаться). Мик остановился у выбеленного одноэтажного здания со сколоченной из досок дверью. Томми предложил зайти в него, но Мик так и не решился, и они продолжили идти, ероша руками растущие у дороги пушистые шапки кустов, которые, тяжело вздыхая, сворачивали листья в миниатюрные трубочки от легчайшего прикосновения.
- Смущающиеся кусты, - фыркнул Томми, - представь, что было бы, если бы смущающимся коровам нужно было есть смущающиеся кусты?
- Коровы не смогли бы есть такие кусты, - покачал головой Мик, пряча руки в карманы джинсов с зелёными от травы коленками. – Они бы взаимно боялись друг друга, а ведь кто-то должен сделать первый шаг.
Томми с видом знатока кивнул:
- Вот именно. Хочешь, я попрошу Таффи прогуляться с тобой по окрестностям, когда вернёмся?.. Ну, раз ты первый шаг сделать боишься.
- Я не боюсь! – в голосе Мика звенел вызов. – Я просто думаю, как лучше с ней заговорить об этом, вот и всё.
Его друг с насмешкой фыркнул, а потом вдруг захлопал округлившимися глазами:
- Вот и всё… Смотри, уже темнеет. Давай пошевеливаться, мы совсем далеко от портала.
Прогулка была такой щедрой на эмоции и улыбки, что Мик тоже совсем не заметил, как с той стороны, куда стекались вниз все улицы, постепенно двигалась тёмная фиолетовая полоска вечера, проглатывая дома и растворяя в себе прохожих. Их, к слову, стало больше. Из обрывков молчаливых разговоров Мик понял, что многие из них возвращались с работы, кто спешил домой, кто в увеселительные заведения.
Томми постоянно подгонял его, и они практически бежали по брусчатке. Внезапно Мик почувствовал, как шнурки на одной ноге совсем ослабли.
- Постой, - запыхавшись, крикнул он другу, - подожди минутку, у меня тут шнурок…
Тот сбавил скорость, остановился, и, не оборачиваясь, дал добро:
- Завязывай, только быстрее, время поджимает.
Оно и правда поджимало, Мик ощущал его, как старую футболку, из которой он вырос, пока завязывал шнурки.
Где-то сзади пронзительно мяукнула кошка, и от неожиданности он вскрикнул, оборачиваясь. Полосатый хвост скрылся между кустов, а Мик спохватился слишком поздно. Он повернулся к Томми, который во все глаза смотрел на него, но разглядеть что-либо за его спиной представлялось невозможным, да и лицо друга виделось, словно сквозь синее стёклышко – в один миг на город опустилась ночь.
- Это всё потому, что мы обернулись, - в отчаянии прошептал Томми, запуская руку в ёжик волос, и спросил так, будто это было самым важным вопросом на свете: - Ты боишься темноты?
- Нет, - слишком быстро для честного ответа вскинулся Мик.
- Это хорошо. Вот и не бойся. Я узнаю, если боишься.
- Это как ещё?
- За нами погонятся, - хмуро пояснил Томми. – Идём, и чур без страха.
Он шли плёчом к плечу, настороженно вслушиваясь в утихший город. Больше не было слышно мычания местных жителей, а темнота плотной завесой болталась перед глазами, так что Мик потихоньку начинал нервничать: как знать, что они двигаются в правильном направлении, раз ничего не видно?
- Может, вернёмся к твоей тётке? – тихо предложил он, на что получил отрицательное покачивание головы.
- Нет, к порталу ближе.
В воздухе плавал запах яблочной сладости, влажный и тёплый, так что совсем скоро чёлка Мика прилипла ко лбу. Тишина была потрясающей, хрустально-абсолютной, и только приглушённый торопливый топот кроссовок по скользкой брусчатке пугал её, на что она злилась и, если прислушаться, тихо шипела за спиной, побуждая обернуться. Но Мик и Томми хорошо запомнили свою ошибку и повторять её не собирались, поэтому шипение вскоре прекратилось, и больше его не было слышно.
Дома, покачивающиеся сквозь волны темноты, подмигивали огнями, приманивали, но Томми упрямо не сходил на тротуары, избегая всякого света, и его друг, не отставая, следовал за ним. Искусственный свет опасен, как ни крути, стоит только подойти ближе – и поминай, как звали. Это знает каждый. Но этот свет так искусно имитировал тепло и ласку солнечного, что притягивал Мика, как болотный огонёк путника.
Один из тёмных провалов окон, на который он безрассудно засмотрелся чуть дольше, чем было положено, вдруг засветилось. Скрипнула дверь и спугнула тишину. Бормотание местных жителей, весёлое и немного неразборчивое, будто у говорящих заплетались языки, если они, конечно, у них были, звон стекла, хлопки и шуршание. Что-то упало, что-то разбилось, что-то наливали куда-то, кто-то подавился. Полоска света, искусственного и холодного, разрезала воздух.
Томми подскочил и схватил Мика за локоть.
- Что делать? – скорее подумал, чем просил тот, широко распахнутыми глазами глядя на то, как чья-то тень пересекает полоску света.
- Только не бойся, - сглотнул Томми, - не думай о страхе, и он о тебе думать не будет. Это как пыль – если на улице темно, то не только ты её не видишь, но и она тебя тоже. Идём, - он потянул друга за собой.
- Не думать – это легко, - пробормотал Мик сам себе, когда звуки за спиной так же резко, как и появились, стихли.
Томми свернул в переулок. Здесь было совсем темно, так что не было опасности вступить в лужицу фонарного света. Вдоль одной из глухих стен двухэтажного дома затравленно жались друг к другу мусорные баки, где-то возле них хрипло мяукнул кот, и Мику подумалось, что это могла быть та самая кошка тётки Томми, так как больше он не видел в Городе ни одной кошки.
Его другу этот зловещий звук не понравился:
- Пойдём скорее, как-то здесь особенно тихо.
Мик только собирался заметить, что тихо было во всём городе, но его язык словно прилип к нёбу, когда он увидел, как у мусорных баков темнота оживает и превращается в высокие человеческие фигуры. Нет, отдёрнул он сам себя, конечно, они были там и раньше, но только сейчас начали двигаться.
- Это просто люди, - Томми не останавливался, и его друг тоже продолжал идти прямо навстречу смутно виднеющимся фигурам, - не думай о том, о чём думать нельзя.
Чем ближе они подходили, тем яснее Мик различал у фигур волосы и одежду, совсем человеческие и обычные. Дело было только в темноте, это она заставляла представлять то, чего не существовало, приписывая всему вокруг мистические пугающие черты.
До этого замершие было фигуры словно по команде повернули головы к незваным гостям, которые успели подойти на расстояние всего нескольких шагов.
- Я подумал, - пискнул Мик, когда холодная тень накрыла их с Томми, застывших от ужаса.
- Не думай! Помнишь, что я рассказывал тебе о траве?
Голос у Томми прыгал с ноты на ноты, как мячик по ступенькам. Тяжёлая рука легла на плечо Мика, и он не то шумно вздохнул, не то всхлипнул, хотя сам он, конечно же, предпочёл бы считать это всего лишь вздохом.
- Какая трава?!
Люди-фигуры обступили их со всех сторон, они всё напирали и напирали, глядя равнодушно и… В это мгновение Мик задумался, а были ли вообще у них глаза?
- Тосля! Трава-тосля!
Сладость воздуха покачнулась, дёрнулась и затряслась, когда у самой макушки Мика кто-то шумно повёл носом.
- И что твоя тосля?
- Как отличить её от обычной травы?
- Сейчас не время!
- Самое время! – чуть увереннее, чем до этого воскликнул Томми. – Рассказывай, быстро.
- Там что-то с листочками…
Мик почувствовал, как друг тянет его за подол футболки и послушно сделал полшага в сторону.
- Вспоминай, что с листочками?
Томми тянул настойчиво, словно и не обращая внимания на то, что их то и дело касались чьи-то руки и люди-фигуры взволнованно тянули носом воздух, будто искали что-то.
- Листочек у неё шероховатый, да? – Мик сделал ещё шаг и – о, чудо! – никто не попытался задержать его. Шажочек за шажочком, осторожно и настороженно, они выбирались из живого кольца.
- Нет! – во взволнованном голосе Томми проскользнула обида. – Ты вообще меня хоть иногда слушаешь? Я для кого старался? – он с силой дёрнул Мика на себя, и люди-фигуры, всё выискивающие что-то в темноте, остались в стороне.
- Значит гладкий с острым кончиком, так?
- Ну, наконец-то запомнил!
Они пятились назад, к выходу из переулка, всё ещё боясь сделать резкое движение, и как только дома расступились, и за спиной маняще мелькнул фонарный свет, Томми отпустил футболку Мика и выдохнул: никто не преследовал их.
- Мы почти на ме…
Последнее слово Томми потонуло в его звонком взвизге, и он резко отпрыгнул в сторону от ошарашенного Мика. Тот опустил глаза и встретился с лукавым взглядом уже знакомой кошки, которая, распушив хвост, вилась у их ног.
- Хвостом зацепила, - констатировал Томми, мгновенно напуская на себя безразличный вид, будто это не он только что повёл себя как девчонка. Впрочем, Мик деликатно сделал вид, что ничего не заметил. – А я было так испугался.
Вдруг кошка мяукнула и стрелой бросилась вверх по улице. Не прошло и нескольких секунд, как они бросились вслед за кошкой: в переулке началось движение – почуявшие страх люди-фигуры спешили к ним.
Томми несколько раз поскользнулся на мокрых камнях, но Мик успел придержать его за шиворот. Ещё несколько шагов, рывок и…
Мик сощурил глаза и прикрыл их ладонью на манер козырька, спасаясь от слишком ярких лучшей заходящего солнца. Рядом тяжело дышал Томми, упираясь ладонями в колени и тщетно пытаясь проморгаться. В этом мире ещё был вечер. Тёплый летний вечер в лесу, когда лепестки цветов сворачивались в круглые полые шарики, а земляника остывала и пахла особенно нежно. Её запах, уносимый ветром, гладил щёки, а тонкие нотки сухой травы взлохмачивали волосы.
Обернулись они почти одновременно. Там, где лес плавился и перетекал в низенькие дома, танцующие в ночном фиолете, нечёткие тёмные фигуры беззвучно стучали в дверь портала, бились, как мотыльки о стекло, но не могли пройти прозрачный барьер. Мику почудилось, что в маленьком неприметном пятнышке среди них он узнал кошку.
- Как хорошо, что они не могут оттуда выйти, - передёрнул плечами Томми, - идём, нас уже ждут на ужин, наверное.
Он предложил срезать путь и пойти через небольшую рощу. «Я знаю эту дорогу, как свои пять пальцев» - похвастался Томми.
- Странный у них Город, - задумчиво протянул Мик, отгоняя стайку перламутровых комаров, преследующую их от самого леса. Он посмотрел на друга, взволнованно нахмурившего брови, и спросил: - Эй, ты чего?
- Не помню я этих вот кустов. Наверное, мы взяли южнее, чем нужно.
Под ноги мягко стелилась сочная трава, где-то совсем близко стрекотали кузнечики.
- Странный это да, - снова заговорил Томми, пряча руки в карманы, - представляешь, как нам повезло, что все порталы односторонние? Мы можем разгуливать, где хотим, а у нас гостей не жди. Иначе по ночам они могли бы выйти на наши улицы, и так жутко было бы!
- Это уж точно, - согласился Мик и тут же сдавленно ойкнул: - Ау, это что ещё такое? У вас здесь невидимый забор?
Он потёр ушибленный лоб и протянул руку вперёд, нащупывая преграду, на которую только что налетел. Она была твёрдой и скользкой, как только что вымытое зеркало или стекло.
Томми подошёл ближе, недоверчиво касаясь невидимой поверхности:
- Нет у нас никаких заборов. В другой части деревни есть, но только не здесь.
- Ладно, - наконец Мик оторвался от изучения чего-бы-то-ни-было и, оглядевшись вокруг, сорвал кажущуюся особо зелёной травинку, - какая разница. Твоя мама волнуется, идём, Томми.
Но друг не собирался сдаваться так легко. Он ощупывал прозрачное нечто с завидным упрямством , даже попытался несколько раз пнуть его носком разношенного кроссовка, но ничего интересного так и не узнал. Ответом на его любопытство был лишь назойливый комариный писк и шелест запутавшегося в верхушках деревьев ветра.
В конце концов, Томми презрительно фыркнул, мол, ничего стоящего здесь всё равно не стоит искать, и уже собирался обогнуть препятствие, когда где-то за гранью странного-прозрачного-не-забора кто-то появился.
- Эй, смотри, - шепнул он Мику, будто боялся слишком громкими возгласами напугать идущего.
Они как завороженные стояли на ветру, ставшему с приходом вечера прохладнее, и смотрели, как к ним не спеша приближается невысокий человек. Его черты становились всё чётче, и вскоре стало понятно, что он их ровесник, а в руках у него какие-то металлические перемычки соединенные двумя колёсами. Или же колёса соединённые перемычками. Мальчик был человеком, и Мик опять немного расстроился: никакого хвоста или рогов от него ждать не приходилось.
Подойдя достаточно близко, мальчик помахал им рукой и что-то сказал, но до Мика не донеслось ни звука.
- Говори громче! – крикнул Томми, с интересом разглядывая странную штуковину с колёсами. – Или подойди ближе!
Мик не знал, услышал ли их тот, но незнакомец продолжил идти, пока не остановился всего в нескольких шагах. Он снова что-то спросил, но в воздухе не пронеслось ни звука.
- Да что же это такое, - нетерпеливо пробурчал Томми, - наверное, эта прозрачная штука тоже не даёт ему подойти к нам слишком близко.
Он постучал по невидимой преграде и с досадой пнул её ногой. Мик пожал плечами, глядя на мальчика.
- Бракованный портал, - предположил Томми, почесав шею. – Жаль, что мы не можем попасть туда и поговорить с ним, а он так и подавно к нам не проберётся…
Мик на всякий случай ещё раз ударил по гладкой поверхности и вместе с этим незнакомый мальчик сделал шаг вперёд. Где-то вдали вскрикнула птица; ботинок мальчика с шуршанием поглотила трава, земляничный воздух дрогнул от его мелодично прозвучавшего приветствия на незнакомом Мику языке. Травника, которую Мик до этого с увлечением жевал, выпала из приоткрывшегося рта. Наконец раздался стук его кулака о прозрачное нечто – глухой и слабый, как удар крыльев мотылька о стекло. |
|
|
|
Время приёма: 17:39 14.04.2017
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев