Потайма была спокойным городком на беззаботной планете Земля. События галактического масштаба всегда проходили мимо, словно боясь потревожить её вечный послеполуденный сон. И как это бывает — в тишине грохот раздался сильней.
***
В давно умершем здании мясокомбината каждую пятницу собирались общественники из движения «За чистую Землю». Вдали от города, среди загаженных старых матрасов, осколков стекла и консервных банок они пили, били друг другу морды и радели за будущее человечества.
Но в этот раз никто не галдел, люди были серьёзными, злыми.
— Надо терпеть, говорили политики! — кричал Александр. — Теперь мы друзья, вторили им на всяких ток-шоу!
Дюжина парней, выстроившихся перед ним в шеренгу, крепче сжали бейсбольные биты. Стиснули ножи. Было слышно, как заскрипели кожаные перчатки.
— А теперь что? Куда мы позволили им прийти?
— В наш дом!
— Так что, мать вашу, мы должны сделать?!
— Выгнать ублюдков!
Глаза Александра сверкали в предвкушении. До этого момента были одни разговоры. Но сегодня вечером они покажут, куда надо убраться долбанным инопланетянам.
***
...ведь Потайма не Лондон, не Париж, не Москва. У нас нет голодной до эпатажных деликатесов толпы. Конечно, здесь найдутся свои гастрономические традиции, которые вряд ли придутся случайному туристу по вкусу.
Трактир «Весёлый Алиро» предложит стойкий табачный запах и жареных тарантулов к пиву.
Для поклонников чего-нибудь изысканного — ресторан «Ночная звезда Эстер». Под живой джаз здесь подадут ещё извивающихся детёнышей креветок. Креветки можно вымочить в стакане с виски, чтобы они опьянели и легче их было съесть. Или — сваренных на медленном огне лягушек, которых принесут в кубиках льда, а на отдельной тарелочке — ещё бьющееся лягушачье сердце.
Мне претит подобная кухня, но я не вправе её осуждать — она основана на традициях. Наших традициях, земных.
Проблема закусочной Маркуса Фича и Ди Туа в том, что их стряпня не вписывается даже в местный колорит. Скажу прямо: в Потайме найдётся множество мест, от которых вас вывернет и бесплатно — помойная яма, к примеру.
Аделина Оливейра ди Сильва,
главный редактор газеты «Жизнь Потаймы».
Маркус Фич скомкал газету. Прицелился в мусорную корзину, стоявшую у двери. Разумеется, попал — ни руки, ни глаза ещё не подводили старого вояку. Ди Туа колдовал над плитой, обжаривая в масле нарезанный аппетитными ломтиками хвост жены.
— Ещё долго, Ди? — поинтересовался Маркус. — Следи за огнём, подгорит.
Ди Туа молча перевернул скворчащее мясо. Только насупил серое, почти человеческое лицо. Лоб и щёки инопланетянина были густо облеплены питательными наростами, похожими на гигантские угри.
Когда тунианец готовил жену, не стоило лезть ему под руку — на их планете это был сугубо личный, даже интимный процесс. Маркус это знал — потому и подкалывал, а Ди Туа терпел, чтобы не порадовать друга вспышкой гнева.
Маркус мысленно вернулся к прочитанной статье и вздохнул. Чёртовы ксенофобы! Когда Ди Туа приготовил на прошлой неделе собственный хвост — все пальцы облизывали. Простому люду понравилось, а журналистская стерва норовила смешать с грязью их заведение.
— Наш ресторан обозвали забегаловкой, сравнили с помойной ямой, — Фич помешал на плате рис с бобами. — И это даже не в кулинарной газете!
Тунианец принюхался к жаркому. Маркус поднял большой палец — запах стоял отменный.
— Пусть пишут, — сказал Ди Туа почти без акцента. Голос у него был скрипучий, будто в глотке ржавел водопроводный вентиль. — Хорошо приготовим — оставим газету в дураках. Приготовим плохо — значит, они были правы.
— Так просто?
— Именно так.
— У вас всегда просто, глупые тунианцы, — проворчал Маркус. — Поэтому и проиграли нам войну... Хвост прожарил? Надо уже тушить прыщи твоей дочурки.
— Хвост Нии Туа готов, — ответил Ди Туа. — И не «прыщи», а «питательные наросты», сколько повторять?
Маркус попробовал рис. Судя по вкусу, вечер обещал выйти удачным.
Ресторан открыли, когда солнце окрасило небо в пепельно-розовый. Посетители в яркой одежде, похожие на павлинов, рассаживались за столами.
— Надеюсь, и в этот раз сладкая Нии окажется чудесной на вкус, — буркнул Маркус, потирая платком шею. — Слышишь, Ди? Всё на кону, мы идём ва-банк.
Тунианец по обыкновению помолчал какое-то время.
— Твоё недоверие меня оскорбляет, — проговорил Ди Туа и так хлопнул Фича по спине, что тот едва не прикусил язык. — Да будет тебе известно, что мне доводилось готовить жену в совершенно диких условиях, когда не было даже нормальной кастрюли, не говоря о специях…
Он осёкся, наткнувшись на хитринку в глазах Маркуса. Ну как старый чертяка Фич мог обойтись без колкости? Ди Туа горделиво фыркнул, затем помешкал и улыбнулся. Улыбчивость — не самая сильная черта народа Туниана, но следовало учиться культуре чужой планеты.
Маркус же улыбался свободно — широко и искренне. Он подмигнул и прошёл в зал ресторана. Шум, гам и оглушительный смех — всё это было его стихией. Ровно как и взрывы плазмы, устрашающие кличи тунианцев и визг боевой техники землян.
За следующие полчаса Маркус поведал уйму историй, пока лавировал между столиков, здороваясь со знакомцами, отвешивая комплименты дамам и перешучиваясь с мужчинами.
— Когда я впервые попробовал тунианца, то ничего не понял, но было чертовски вкусно, — рассказывал Фич. — Мы уже пришли к перемирию: генералы что-то подписывают, вояки — кто радуется, кто друзей оплакивает. И все пьют, ясен хрен.
Тут — на тебе — входит капитан. Приглядывается к нам — бухаете, курвы? Сукины дети, орёт, под арест отдам, йелита, м-мать! А мы ведь действительно были элитным отрядом. Ну, он и погнал нас «по старым чертежам» чтобы мы позицию заняли. Мы глядим — капитан сам не трезв, но делать-то что…
Пошли по курсу — в деревню тунианцев, а это такое, знаете… — Маркус глянул на щуплого паренька, который осторожно жевал тушёный «прыщ» дочери Ди Туа. — Вы их деревни-то видели вообще?
— Конечно видели, — пробубнил паренёк с набитым ртом.
— Прям точно?
— Ну, видео в Интернете…
— Ха! В Интернете, блин. Так их не унюхаешь. Самый смак — запах тунианской деревни. Шибает так, что хоть ватой нос забивай. А эти — живут в такой вони, а наш перегар на подходе учуяли. К ним ведь так просто не подступишься.
Мы перетрухнули тогда — думали, перебьют нас дьяволы. Кто их знает — вдруг их воевода оказался бы таким же чокнутым, как наш капитан? А может — они сами, из ненависти к захватчикам....
Обошлось. У них в деревне праздник был по случаю примирения наших долбанных цивилизаций. Встретили хорошо — как друзей, а не захватчиков планеты. Так что нас накормили, напоили. Мы сразу-то и не поняли, что жрали… Но, повторюсь, было вкусно! Да вы и сами можете в этом убедиться, а? Только у вас на зубок, а у нас — от пуза было.
Пока Маркус Фич развлекал публику, Нии Туа с дочерью суетились, принимали заказы и разносили тарелки. Нелюдимый Ди Туа работал на кухне. Гости тратили деньги, веселились, притворно ужасались изысканной стряпне тунианца.
Газетная статейка, поливающая ресторан грязью, почти забылась.
— Эй, уроды каннибальские, пошли вон!
В дверном проёме стоял худощавый бритоголовый человек. Его одежда явно не подходила для ресторанных посиделок — камуфляжные штаны, майка с черепом во всю грудь, тяжёлые ботинки. Лицо скрывала повязка, как у бандитов из вестернов.
— Оглохли? Вы бараны безмозглые или люди разумные? На выход, резво! Смотреть на вас тошно!
Маркус глянул в окно — там скользнула тень. «Череп» явно пришёл с друзьями.
— Только без нервов, — миролюбиво сказал Фич. — Дамы и господа, прошу вас... Сегодня мы закрываемся раньше, но ужин за счёт заведения.
Посетители стали расходиться — организованно, без толкотни. Без споров. Толстая мадам торопливо заворачивала с собой жаркое. А одна семейная пара, восстанавливая вселенскую справедливость, оставила на столике чаевые.
Когда ресторан опустел, в зал стали стягиваться молодые люди, разодетые в камуфляж. С холодным оружием, в масках — эдакая пародия на спецотряд. Фич слышал о них. Юные борцы за чистоту людской цивилизации, чёрт бы их подрал...
— Слушай, приятель... — начал было Маркус, но «череп» жестом его прервал.
— Хватит болтать, — налётчик сплюнул. — Тунианская подстилка. Мы долго терпели таких, как ты.
Напавшие разбрелись по ресторану, как тараканы. Переворачивали столы, крушили битами мебель. Маркус видел, как один прикарманил деньги, оставленные семейной парой.
Дверь на кухню на миг приоткрылась, но Фич качнул головой. Он всё ещё думал уладить всё миром.
— Молодые люди, чего вы хотите добиться? Разнесёте мебель — мы всё равно получим страховку. Может быть, разойдёмся? Вы донесли свою мысль, мы поняли её и просим прощения...
Фич на самом деле был дружелюбным. Чуть располневший в мирное время, с добродушным лицом. Но когда один из радикалов ткнул кулаком ему в глаз, Маркус ответил. Ударил вполсилы — чтобы не убить. Парень неловко взмахнул руками, хрюкнул и свалился на пол, опрокинув за собой пару стульев.
И в тот же момент с грохотом появился Ди Туа, едва не снеся дверь кухни с петель. На мгновение нападавшие замерли, с трепетом разглядывая инопланетянина. Тунианец, похожий на лысого медведя в поварском фартуке, выглядел устрашающе. А если бы радикалы застали его с боевым хвостом, которые ещё не успел отрасти...
Ди Туа взревел и первым не выдержал «череп». Метнул нож, но тунианец отмахнулся от летящего жала, как от назойливой мухи.
И бросился на обидчика.
Здоровяка с дубинкой, оказавшегося на дороге, просто сшиб грудью. Тот отлетел, будто его протаранил поезд. Щуплый ловкач попытался запрыгнуть на Ди Туа сзади, но инопланетянин легко стряхнул его.
Общественники вмиг стушевались. Да и куда шпане было тягаться с боевым тунианцем. Маркус знал, что друг щадил их — если бы он захотел, ресторан долго бы отмывали от крови.
Ди Туа добрался до «черепа», скаля зубы и зыркая налитыми кровью глазами. «Череп» попытался удрать, бросив в морду тунианца биту. Но Ди Туа схватил его за ногу и рывком поднял вниз головой. Тот болтался, словно вздёрнутый на дереве.
— Ди Туа, тихо, тихо! — воскликнул Фич. — Это всего лишь тупые мальчишки!
Тупой мальчишка верещал, испуганный до одури.
Тунианец рыкнул и швырнул его в стену, как соломенную куклу. Оглядел помещение. Бойцы движения «За чистую Землю» спешили наружу.
— Своих не забудьте! — вдогонку крикнул им Маркус.
А когда ресторан опустел, поднял стул и в сердцах швырнул его через всю залу.
Ди Туа и Маркус Фич пили водку из сахарного тростника, думая каждый о своём. Нии Туа с дочкой убирали бардак.
— Я думал, убьёшь его, — наконец, проговорил Маркус. — Ты выглядел безумно.
— Да, погорячился, — сказал Ди Туа бесцветным голосом. — Но не убил бы. Я ведь не зверь какой. Мы — цивилизованная раса.
— Конечно, дружище! Только не горячись. Не нужно выдёргивать мне ноги.
Тунианец фыркнул. Залпом опрокинул в себя целый стакан.
— Чёрт возьми, м-мать их! — Фич стукнул себя кулаком по лбу. — Зря я вспылил. Надо было стерпеть, когда мне врезали. Не лезть в драку. Тогда и ты бы не выскочил на помощь. А эти — побесились бы и только. Теперь же эта чёртова история будет в местной газете. Я облажался, дружище...
— Думаешь сдавать позиции?
— Ну, нет. Дадим бой на их же поле: у меня есть знакомый на радиостанции. В полицию, само собой, тоже заявим. Что ж... За новую битву?
Ди Туа хмыкнул и до конца разлил бутылку. ***
Странное дело. Земля пятый год отмечает победу над Тунианом, а их племя обитает у нас в Потайме, и более того, рушит нормы земной морали. Люди, безусловно, толерантны, но чтобы поощрять каннибализм?..
Во время войны тунианцев нарекли «дьяволами» — и попали в точку. Их ужасающая внешность, их звериная жестокость, их дикость… Тунианец, ударь ему кровь в голову, «в одиночку может разорвать отряд десантников», как отмечал один из ветеранов. И эти существа среди нас, в наших городах, рядом с детьми — подумать только! А их кулинарные извращения? Они едят сами себя, едят своих предков и своё потомство, поедание партнёра — брачный ритуал. Конечно, на их суровой планете так принято, так они выживают. Но о какой терпимости может идти речь, когда тунианцы приходят в наш город и пичкают своей плотью нас с вами?!
В настоящий момент вся Земля — тихая гавань, сторонящаяся космических междусобойчиков. Однако Потайма, наоборот, оказалась в центре ужасающего взрыва насилия. Молодые ребята — активисты движения «За чистую Землю» — столкнулись с «тунианским дьяволом», когда решились на мирный протест в родном городе, на родной планете. Как итог: сломанные челюсти и рёбра, множество ушибов и одно сотрясение мозга.
Я прошу у читателей прощения за этот крик души. Но ведь должен хоть кто-нибудь бороться за правду, когда власти ничего не предпринимают!
Задумайтесь, мои дорогие люди, кто хозяин на нашей планете?
Аделина Оливейра ди Сильва,
главный редактор газеты «Жизнь Потаймы».
Сеньора ди Сильва с удовлетворением перечитала статью на экране ноутбука и откинулась в кресле. Александр сидел напротив матери, облокотившись о стол.
— Позволь спросить, — он дождался, пока мама не взглянет на него. — Зачем было лезть на рожон до закрытия?
Аделина вздохнула, укрыла лицо в ладонях. Когда убрала руки, в её взгляде читалось: «Господи, почему из меня вылез такой бестолковый олух?»
— Ты хотел идти ночью? — спросила она. — Чтобы походило на скучнейший хулиганский налёт?
— Мы бы по щепкам разнесли тот клоповник, если бы нам не помешали. Я бы в стену головой не влетел…
Сеньора ди Сильва закатила глаза.
— Головой ты в детстве ударился, — сказала она. — Так, всё! Мы добились, чего хотели — завтра будет шумиха. Эта история имеет все шансы выйти за пределы нашего болота. Ради всего святого, Александр, ничего не испорти. Держи своих клоунов где-нибудь подальше. И не дай бог тебе самому попасться! Никто не должен узнать, что таинственный лидер радикалов — редакторский сынок.
— Мы будем на старом мясокомбинате, мама…
— Да плевать, — отмахнулась Аделина, затем её взгляд смягчился. — Сходи в больницу, дорогой. Вдруг у тебя действительно сотрясение.
Аделина вновь уткнулась в ноутбук — правила статью для завтрашней газеты. Александр поднялся, держась рукой за ушибленный бок, вышел за дверь — к ожидавшей снаружи подружке.
Сеньора ди Сильва по-своему любила сына и переживала за него. Но ещё больше её волновал завтрашний день. Нападение на инопланетный ресторан, конфликт местных землян-радикалов с тунианцами — о чём ещё мог мечтать провинциальный журналист? Был шанс, что её статья выпорхнет в большой мир, а следом и она, как главный очевидец событий.
— За билет в столичную жизнь, — произнесла Аделина, подняв бокал вина перед экраном монитора.
***
— Итак, мы в эфире. Готовьтесь встретить очередную «горячую» историю прохладным потаймским утром. На связи Леви Рибейру — любитель сплетен! Эй, кто-нибудь застал войну с Тунианом? Знаю, что не помнят о ней разве что младенцы. Я и сам с напряжением следил за событиями и «болел» за наших, как за любимый футбольный клуб. Война была мощной, ветераны найдут, что вспомнить. А потом она в один миг закончилась, но сейчас её угли готовы снова заполыхать. И знаете что? Земляне опять-таки провоцируют, людям чего-то надо, и на этот раз сражаются за традиционные нормы морали, а не ресурсы чужой планеты. У меня в студии прямо сейчас собрались непримиримые некогда враги, волей судьбы ставшие друзьями: крутой вояка Маркус Фич, ветеран тунианской войны, и тунианец — красавчик Ди Туа. Доброе утро, парни!
— Привет, Леви! Ты осторожнее с Ди, он шуток не понимает.
— Доброе утро. Не слушайте моего друга.
— Давайте к сути. Честно говоря, странно видеть вас двоих по одну сторону баррикад. Как так вышло?
— Да так и вышло! Жизнь — вообще странная штука. Казалось, воюешь за своих, за идею…
— За ресурсы моей планеты.
— Ох, до чего ты нудный, Ди! Так вот, казалось — воюешь за своих, казалось — ты кому-то нужен. А как война закончилась — спасибо, пошёл на хрен. Я ведь могу сказать «на хрен» в эфире? И как только всё остаётся позади, то приходит занятная мысль: ближе старого врага у тебя никого не осталось.
— Значит, с Ди Туа вы познакомились на войне? И как так получилось, что вы загорелись идеей открыть ресторан на Земле? Почему в провинции, а не где-нибудь в столице?
— Фактически — после войны. Маркус с отрядом прибыли в нашу деревню во время перемирия. А Потайма немного напоминает родные джунгли. То есть не флорой и фауной, конечно, а... Как бы лучше выразиться...
— Старина Ди терпеть не может людей. Ну, в смысле — толпы. В маленьком городе ему легче адаптироваться.
— Было легче — до этого момента.
— Короче говоря, Леви. На самом деле налёт этих молокососов нас особо не тревожит. Они дилетанты, «борьба за чистоту Земли» — чушь собачья! Посетители всё видели, а заявление уже в полиции. Потаймцы нам даже сочувствую, но эта суч… эта журналистка раскачивает лодку. Поймите, Леви, на Земле куча ксенофобов. Реклама нашему ресторану, конечно, нужна, но далеко не такая. Мы просто пытаемся остаться на плаву. Ди Туа нужно как-то кормить семью.
— А вы, Маркус? Вы говорили, что ближе врага у вас никого нет?
— Угу…
— А как же ваша семья?
— Жизнь — не только странная штука, но ещё ироничная и очень грустная. Я был в гуще событий, пережил войну, а мои родные в тылу — нет. Так получилось. И теперь этот симпатичный лысый медведь, его жена и дочь — они моя семья. В общем, Леви, я хотел бы вернуться к теме нашего ресторана. Оставим моё прошлое в покое, ладно?
— Ох, Маркус, извините... Лично я уверен, что всё у вас сложится как надо. Люди пошумят, кое-кто, может, сделает на шумихе карьеру, а после обо всём забудут. И может быть земляне потеплеют к тунианцам — такие как я приложат для этого все усилия. А сейчас мы прервёмся на небольшую рекламу, не переключайтесь!
***
Александр запустил в радио банкой с пивом.
— Ублюдок назвал нас молокососами?! — он в гневе перекосил рот. — Дилетанты? Чушь собачья? Сучий инопланетный прихвостень!
Его подружка приподняла голову с подлокотника дивана, в мутном взгляде Александр прочитал непонимание. Он сбросил её голые ноги с колен и поднялся.
— Ты чего завёлся? — спросила она хрипло, наблюдая, как он мечется по комнате.
— В своей жизни я верил в две вещи, — сказал Александр. — В превосходство людей над другими живыми существами. И в непогрешимость матери.
— Что с того? Ну же, иди ко мне.
Александр едва подавил желание врезать ей.
— Что с того?! — выпалил он. — Наша акция не дала ни хрена. Эти ублюдки выставляют себя жертвами, а мать плевать на это хотела. Главное сенсация, а кто в итоге победит ей всё равно. Всё летит к чертям!
Подружка фыркнула. Закурила сигарету без фильтра.
— Ну чего ты завёлся? Что ты сделать-то можешь? Твоя мама чётко дала понять: не высовывайся!
Александр в спешке одевался. Пальцы в татуировках дрожали от гнева. Он натянул любимую чёрную футболку с черепом. Нацепил на пояс кинжал. Брать маску не стал.
— Ни слова больше, — сказал он. — Заткни пасть.
Подружка поднялась, оплела руками шею Александра.
— Делай, как знаешь, — она выдохнула ему в лицо дым. — Но когда влетит от мамочки, не впутывай в это меня.
Лидер движения «За чистую Землю» был твёрд, как никогда. Слишком долго его парни прозябали в тени. И теперь, когда они заявили о себе, Александр не желал уступать. Нужно было громче заявить о намерениях.
— Плевать на мамочку. Сейчас будет так, как я скажу.
В этот раз бойцы движения «За чистую Землю» дождались темноты. Ночная Потайма отдавала жару, где-то на западе гремела далёкая буря.
Люди Александра стягивались небольшими группками, чтобы не привлечь случайных зевак. Это мамочка нуждалась в зрителях, он же боролся лишь за идею. За веру. А верил он в то, что грязным пришельцам не было места в их доме.
Городок притаился, словно опасаясь грядущего.
Вскоре среди обветшалых домишек старого квартала Пресвятой Марии собрались три десятка парней. Именно здесь находилась забегаловка инопланетных каннибалов и их ублюдочного прихвостня.
У Александра сводило зубы — от предвкушения зрелища, оттого, что пошёл против матери... Когда она попросила о помощи, Александр не мог найти себе место от счастья. Всё, чего он хотел, так это её признания. Надеялся, что когда-нибудь Аделина перестанет стыдиться его, найдёт силы признать, что он — всё-таки её сын, чёрт возьми!
И теперь, когда он расшевелил Потайму, она просит сидеть тихо. Смотреть, как затухают раздутые им угольки.
В нелепом здании ресторана всё ещё разгребали беспорядок. Свет лился через разбитые окна, будто из глазниц тыквы на день всех святых. Бойцы смотрели на своего предводителя. Ждали команды. Александр какое-то время наслаждался моментом, вдыхал запах будущего триумфа.
— Ну что же, мамочка, если ты сама не можешь решиться, я помогу, — проговорил он тихо, а затем заорал: — Бросай!
Тут же заполыхали тряпки на коктейлях Молотова. Десяток бутылок отправились в глаза ублюдочной тыквы-ресторана, а Александр подумал, что ему плевать, сгорит старый квартал вместе с забегаловкой или нет.
***
Маркус не сразу понял, что происходит. Огонь мигом объял ресторан, вгрызся в деревянную мебель и стены, как изголодавшаяся собака в мозговую кость. Фич бросился на второй этаж, где спали девочки Ди Туа. Из кухни вылетел тунианец, едва не сбив друга с ног, крикнул:
— Выбирайся! Я сам их вытащу!
Следующую минуту Маркус пинал входную дверь, на которой заклинило замок. Сзади полыхало — казалось, это черти раскаляют для старого убийцы сковороду. Жар палил волосы, дым жёг горло, не давал вдохнуть...
Сильная рука легла на плечо, отпихнула в сторону. Тут же дверь вылетела на улицу от мощного удара. Маркуса выволокли в ночной город. Кашляя, он без сил рухнул на землю.
— Стоять, твари! — заорал Ди Туа и бросился в темноту.
Маркус попытался встать, но не смог. Его мутило. Нии Туа положила холодную ладонь ему на лоб. Тихо сказала:
— Не надо. Лежи.
— Но Ди Туа... Он ведь перебьёт уродов, м-мать их! Люди отомстят!
— Пусть, — сказала она со злостью. — Это его выбор. И я разделяю его.
Дочка тунианцев лежала рядом. Она наглоталась дыма, едва дышала, но всё же была жива.
Буря с запада приближалась — гром слышался всё отчётливей. Завыли полицейские сирены.
***
Спустя три дня Нии Туа молчала над могилой мужа. На Туниане его должны были съесть близкие, но власти Потаймы дали чёткий ответ — этому не бывать. Нии вела себя хладнокровно, и только Маркус Фич знал, что творилось в душе тунианки. Он чувствовал то же самое.
Третий день лил дождь. На кладбище они были одни — простые зеваки теперь сторонились детей Туниана.
— Как дочь? — спросил Маркус.
— Она справится.
— А ты?
— Мы сильный народ, Маркус, — Нии Туа повернулась и сжала ладонь друга. — Я больше переживаю за тебя. Куда ты пропал? Почему отдал нам все деньги?
За ресторан выплатили солидную страховку. Сожжённая мечта и друг, застреленный полицейскими при задержании, в обмен на солидную выплату... Так себе размен.
— Ди хотел бы этого, — ответил Фич. — Больше всего он хотел подарить вам спокойное будущее. Вы с дочкой были его жизнью.
— А что теперь твоя жизнь?
Маркус невесело усмехнулся. Действительно, что? Он пережил войну, пока был в гуще сражений, а семья погибла в мирном городке. Какой дурацкие парадокс... А теперь он потерял друга — последнего врага, которого уважал.
— У меня кое-что появилось, — сказал он.
Они пошли по размытой грязи кладбища под руку. Странная парочка — хмурый землянин и тунианка, за которой волочился отросший недавно хвост.
Эти дни Маркус скверно спал, пил и бесился. Перечитывал гнусные статейки, слушал новости, в которых рассуждали об опасных пришельцах. Разбил костяшки пальцев о стену.
Люди убили Ди Туа — якобы защищаясь. А он же, якобы нападая, не убил ни одного из этих отморозков. Сдержался. Не дал волю гневу.
Так что да — у него кое-что появилось. Вернее — восстало из прошлого. Он всеми силами пытался выбросить войну из головы, но стоило принять правду: Маркус Фич оставался солдатом.
— Береги дочку, Нии, — сказал Маркус, когда они добрались до выхода из кладбища.
И, отпустив её руку, зашагал прочь, не оглядываясь.
***
Весьма тревожные события взбудоражили земную общественность: в Потайме разгорелось противостояние между землянами и тунианцами. Неужто былая вражда не забыта?
За это можно сказать «спасибо» нашим политикам, которые сначала раздразнили зверя, захватив их родную планету. И после — кто бы мог подумать! — позволили переселиться к нам. Озлобленных, сильных, чуждых! Нужно ли искать другие причины разыгравшейся трагедии?
К сожалению, да.
Как ни тяжело признавать, в этом есть вина и простых людей — нас с вами. Наверное, стоит быть чуть более терпимым к чужакам.
Когда они приходят в твой город — нужно молчать.
Когда говорят, что каннибализм вполне естественен — нужно принять.
Когда «тунианский дьявол» бросается на ваших детей — ни в коем случае нельзя стрелять!
Наверное, так.
Конечно, я не приветствую радикальные взгляды юношей из движения «За чистую Землю». Но всё же мальчишки хотели сделать мир лучше, а теперь некоторые из них получили страшную психологическую травму...
Сеньора Оливейра ди Сильва вздрогнула, когда услышала шум из прихожей.
— Александр, это ты? — она поднялась из-за письменного стола. — Я же просила не приходить ко мне. Если хочешь увидеться — позвони, договоримся о встрече.
Дверь в комнату приоткрылась, впустив тяжёлую фигуру незнакомца. От него воняло дешёвым пойлом. У Аделины сжалось сердце, но всё же она постаралась сохранить спокойный тон:
— Деньги в ящике стола. Берите и уходите. Кричать не стану.
— Кричите, если угодно.
Незваный гость щёлкнул выключателем. Аделина зажмурилась от света, а когда разглядела вошедшего, то невольно вздрогнула. Маркуса Фича она видела только один раз — и то издалека. В тот раз он выглядел куда приветливей. Она вновь уселась в кресло и потянулась к ящику стола, где хранила револьвер для подобных случаев.
Маркус убрал из-за спины руку. В ней оказался пистолет, который он направил на Аделину.
— Положите ладони на стол. Как говорится: без глупостей.
— Хорошо, — она подчинилась. — Может, угостите сигаретой, мистер Фич? Вы убиваете мои нервы.
— Как забавно. Сегодня вечером я как раз убил вашего сына.
— Вот как... — проговорила Аделина. У неё вдруг закружилась голова и чтобы сохранить чувство пространства, она впилась ногтями в край стола. Наконец, вздохнула: — Тогда мне нужно ещё и выпить.
— Чёрт возьми, ну и тварь, — Фич уселся в кресло напротив, направив оружие ей в лицо. — Вам даже не жаль его? Вы совсем ничего не чувствуете?
— Конечно жаль, я ведь всё-таки мать, — поморщилась она. — Можно я хотя бы допишу статью?
Маркус рассмеялся — хрипло, почти беззвучно. Достал пачку, закурил, протянул сигарету Аделине.
— Пишите, чёрт бы вас подрал. Но в этот раз — правду. Сначала я хотел только отомстить вашему сыну. Но он всё рассказал про вас. Так пусть и ваши читатели узнают, на что можно пойти ради карьеры.
— Согласна, — она выдохнула дым через нос, чувствуя, как нервы приходят в порядок. Она больше не боялась старого убийцу. — Сюжет о бездушной журналистке не хуже борьбы тунианцев с землянами. Некоторые люди просто обожают грязные истории!
...а один, как я только что узнала из первых рук, был убит. Убили моего сына Александра — он был лидером движения «За чистую Землю». Сегодня меня навестил его убийца — герой тунианской войны Маркус Фич.
Я напишу всю историю, которая, если позволит редакция, выйдет в ближайшем выпуске газеты после этой статьи. Расскажу всё без утайки, потому что скрывать ничего больше нет смысла. Мой случайный соавтор надеется, что люди закончат преследовать тунианцев, когда узнают правду. Мистер Фич пожелал донести до широкой общественности свои последние слова:
«Когда радикалы сожгли ресторан, а полиция застрелила моего друга, я ощутил пустоту. Её медленно заполняла злость и желание отомстить. Я отомстил, но осталось чувство недосказанности. Тогда я понял, что мной двигала не месть, а любовь к друзьям.
Тунианец по имени Ди Туа никого не убил и не покалечил. А вот я... Может быть, своим поступком мне удастся оправдать народ Туниана. Наивно надеюсь, что так я помогу определить героев и злодеев в этой истории.
Не стану делать никаких выводов, не подведу ни к какой морали. Не знаю даже, что из всего этого выйдет в итоге... Пусть каждый решат самостоятельно».
Мы просидели до утра, записывая всё важное. Когда мы отправили в редакцию материалы, мой гость застрелил меня. А после — приставил оружие к своей голове. Так он и попросил записать.
Аделина Оливейра ди Сильва,
бывший редактор газеты «Жизнь Потаймы». |
Рассказ открыт для комментариев