 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Не знаю почему, от закона ли это природы, какой-то особой вредности вещей к людям, или просто от влияния солнца с его электромагнитными всплесками, ливнями и высокоэнергетическими электронами – но техника особенно любит ломаться тогда, когда этого меньше всего ждёшь. И особенно, когда спешишь!
Зажигание вырубило начисто. Я даже не стал и разбираться – что там можно найти среди печатных плат и маленьких телец микросхем?! Просто открыл капот, удостоверился, что дыма нет, всё держится на своих местах, и уныло захлопнул.
Теперь на деловую встречу не успеть никак!
Я набрал номер телефона, извинился, выслушал ответ, прогнозируемо раздражительный, извинился ещё раз.
Затем, держа телефон в руках, огляделся.
На эту улицу я въехал случайно. Герцена была забита наглухо автомобильной пробкой, это стало ясно сразу же, как только я свернул на Семиречную: сплошная колбаса из автомобилей опускалась вниз и поднималась к перекрестку. Я проехал чуть дальше, вывернул в какой-то проулок, где не висел знак, проехал два квартала, повернул наугад направо, потом налево, и тут убийственно заглох мотор.
Пустая узкая улочка, тесная даже для одного автомобиля, забирала влево с небольшим подъемом. Высокие старые дома, наверное, ещё постройки двадцатых годов, с явными элементами конструктивизма льнули один к одному.
Наполовину заняв тротуар, стояли впереди две машины.
Я начал набирать номер сервиса, но потом спохватился, что не знаю названия улицы.
В этом городе я родился, но этот район был совершенно незнаком. Да, так бывает, каждодневный ритм, привычный избитый маршрут между домом и работой притупляет желание нового, притупляет способность смотреть свежим взглядом по сторонам и частенько не знаешь мест, которые находятся вне привычных тебе траекторий.
Я огляделся и, выбрав направление, зашагал.
По ощущениям табличка с названием должна находиться где-то неподалёку.
Брусчатую мостовую огораживал древний камень бордюра. Дальше шел узенький газон с вытоптанной землей – трава на нем не росла, но со стойкой периодичностью топорщились чахлые деревца. Мостовая, сложенная из каменных плит, втиснулась между газоном и домами.
Я прошел, поднимаясь, метров двадцать.
Попались на двух подъездах с массивными почерневшими от времени дверями и витыми решетками на узких оконцах несколько цифр. Возможно, они означали дома, но ещё со школы я был уверен, что цифры 9 и 12 не должны состоять друг с другом ни в какой связи.
Низкие окна первых этажей прикрывали занавеси. За одним я углядел кота, сидящего за двумя стеклами и задумчиво вкушавшего уличный пейзаж. Для него я тоже был частью пейзажа, поскольку он не пошелохнулся, когда я проходил мимо.
Странно.
Это слово я долго не пускал в себя, продержав на окраине сознания в течение трех подъездов. Затем пустил и остановился.
Наш мир, ну что в нем может быть необычного? Разве что колебания рубля по отношению к доллару, да методы распределения стабилизационного фонда. Ага, ещё бывают девушки, про которые хочется подумать: «До чего странная, и зачем я только с ней связался!»
А так, это вполне предсказуемый обычный мир, который можно рассчитать, обойти и проверить. Или поверить в то, что проверке не поддается.
Стоп, сказал я себе. Что за паникерские мысли?!
Я ещё раз оглядел внимательно улицу. Тихую и недоверчиво пустую. Звуки, казалось, поедали камни мостовой.
Через секунду мне стало по-настоящему жутко.
Не знаю, как объяснить, я не то, чтобы испугался, просто вдруг вернулся детский страх перед пустой темной комнатой. Почему она пустая? И пустая ли она? Или в ней всё же кто-то есть, прячется в полутьме, выжидая?
Совершенно иррациональное, не подчиняющееся воле состояние, когда опыт и разум парализовано молчит, а вместо этого открывается дверь в непознанное.
Глупо конечно, но я стоял на пустом тротуаре и пытался собрать в кулак здравый смысл, чтобы уговорить себя, что ничего необычного не происходит.
Суббота, сказал я себе, рано, всего лишь одиннадцать часов. А живут в этом районе одни старики и старушки, которые спят до полудня. И коты спят вместе с ними. А которые не спят, те дремлют у окна. А потом они все вместе: люди и коты, пьют кофе с молоком и булочками...
Я посмотрел на неподвижное небо, лишенное птиц. Словно приклеенные в нем висели облака.
Медленно двинулся обратно вниз.
Стали замечаться подробности. Плющ, проросший из щели между стеной дома и тротуаром и теперь взбирающийся по водостоку вверх, потертые кнопки звонков и неразборчивые надписи на древних латунных табличках.
Старый квартал, независимый и непохожий ни на какой другой, затаившийся в своем одиночестве и какой-то скрытой высокомерности. Здесь находилось не просто жилье, здесь жили Дома своей, неподвластной человеку жизнью, и не факт, что цели их совпадали с устремлениями людей!
Всё так же держалась невозможная, жуткая тишина: ни гула машин, ни сирен, ни людских голосов.
Я вернулся к своему автомобилю и прикоснулся к знакомому темно-синему корпусу, совершенно обычному и успокоительно простому, отталкивающему своей гладкой поверхностью странности окружающего мира.
Дальше спускаться не стал – навстречу поднималась женщина. Старушка лет семидесяти, одетая в строгую одежду – черную юбку, очень белую рубашку и вязаную кофту поверх. В руках старушка несла цветы, какие-то белые, на длинных стебельках.
Смотря себе под ноги, женщина медленно взбиралась вверх.
Я стоял, смотрел на неё и глотал ужас, который вспыхивал с новой силой с каждым её шагом.
Похоже, я понял, почему так тихо.
И почему вокруг нет людей.
И почему у неё в руках цветы.
И почему мне так жутко.
Есть такой фильм: главный герой долго не понимает, что с ним случилось, продолжает удивляться, что-то пытается делать, а его безжизненное тело в это время лежит в реанимационной и удрученные врачи отходят от приборов. И крупным планом – ровная линия сердечного ритма, безнадежно длинная и безжизненная.
Вот только название фильма я никак не мог вспомнить, хоть и смотрел его недавно.
Старушка подобралась ко мне. Я сделал шаг в бок, за капот.
- Это ваш автомобиль? – произнесла она спокойным, обыденным голосом, замедляя свое движение.
- Да, - хрипло ответил я.
У неё были окаменелые не мигающие глаза! Совсем ничего не выражающие! Как у умалишенной или у ...
- Вы новенький?
Горло свело спазмом и в груди неприятно и беспомощно заныло. Ровная линия сердечного ритма, безнадежно длинная. Да!
- Да, - ответил я, не узнавая свой голос.
- Вам не следует оставлять её здесь, - заметила старушка. Словно учила.
Я пытался справиться со словами.
- У меня заглох мотор...
К чему теперь мотор? Какое значение имеет теперь какой-то мотор?
Старушка сжала губы – недовольно, разочарованно.
- Вам не следует оставлять её здесь, - повторила она.
Вестница или проводница прошла мимо и продолжила свой неторопливый путь наверх.
Я ослабил галстук, почти сорвал его, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
То, что мотор тихо урчит, я понял лишь через минуту, а до того парализовано стоял столбом.
Не веря происходящему, заставляя двигаться непослушное тело, я сел за руль, нажал деревянной ногой на педаль. Автомобиль покорно поехал.
Осторожно и медленно я дал задний ход.
Через сколько-то десятков метров выехал на обычную улицу и развернулся. Здесь уже ездили автомобили и ходили люди.
Я перевел дух.
Случившееся казалось нелепицей. Стало неловко – за себя и свой страх.
А ещё чуть дрожали руки. И дрожали до тех пор, пока я не остановился у ларька с водой и не выпил пол бутылки какой-то сладкой газированной дряни.
Возможно, пережитое как-то отпечаталось в душе и на лице, потому что вечером, за кофе, Юля спросила, не случилось ли чего.
- Почему ты решила? – удивился я женской чуткости.
Юля, не переставая смотреть мне в лицо, облокотившись об стол и держа чашку двумя руками, как она это любит делать, проницательно сказала:
- Заметно. Выкладывай, что такое. С работой что-то?
- Нет.
Всеми силами пытаясь закрасить утреннее неудобство смешками, я рассказал, как оказался в незнакомом районе.
Мне думалось, что Юлю это не заинтересует, но она задумалась.
- Кстати, похожую историю рассказывал мой бывший, ну Валерка, то есть. Не совсем, конечно похожая, но тоже необычайная.
- И? – спросил я не без интереса, больше занятый непонятной дрожью, появившейся где-то в глубине груди, чем её рассказом.
- Это было в прошлом году, - Юля отставила пустую чашку, с сомнением глянула на кофейник, - Ну, что рассказывать, или пойдем баиньки?
- Рассказывать, рассказывать!
Она усмехнулась и взялась за кофейник, чтобы наполнить чашку второй раз.
- Тогда слушай. Ехал он как-то на работу. В метро. И говорит, вижу какого-то человека, сидит в самом углу с немигающим взглядом. Валерке стало интересно, вообщем, как все мужчины, полез искать себе приключений – стал за этим мужиком следить. Тот, говорит, смотрел в одну точку, не шелохнувшись. Напротив тетка села, но через полминуты вскочила и перешла на другое место. И всё время, пока Валерка на него смотрел, тот сидел истуканом и не моргал.
Вообщем, эти два придурка: тот мужик и Валерка проехались до самого конца. Валерка, конечно, к себе опоздал, ему влетело...
- А твой Валера где работает? Работал.
- Ну, положим, не мой. А работал менеджером по продажам: холодильники и стиральные машины. Как сейчас, сам понимаешь, не знаю. И периодически у него возникали такие заскоки: какие-то идеи, дурацкие желания что-то искать, ехать смотреть какой-то город на Урале, потом, к этим, как их, ну таким камням древним, не могу вспомнить. Вообщем, это доставало. Ну скажи, зачем тебе это надо, почему нельзя жить нормальной жизнью, а что-то себе придумывать на свою голову?! Хорошо, что ты не такой.
Я улыбнулся.
- Просто увлеченный человек.
- Если бы. Это же всё – деньги. Книги – дорогие! Приборы какие-то приносил. Тоже ведь не задаром!
- Даже приборы? Ого!
- Да, у них там всё было поставлено на научную основу. Ладно, не хочу говорить на эту тему.
- Ну, а мужик тот, что? – спросил я.
Юля испытующе посмотрела мне в глаза.
- Заинтересовался?
- Да так, необычно.
- Ничего необычного. Какой-то маньяк или псих ехал в метро, и всё.
- И чем всё закончилось?
- Да ничем! Валерка вышел на конечной, чтобы не выдать себя, а тот остался сидеть в вагоне.
- И что, его оттуда не выгнали? Там ведь милиционеры ходят, проверяют каждый вагон: ищут оставленные вещи, и чтобы люди не оставались.
- Не знаю. Валерка, сказал, не дождался, вагон уехал вместе с мужиком.
Я хмыкнул.
- Если не веришь, можешь ему позвонить и спросить.
Юля торжествующе улыбнулась:
- А вообще-то, дурацкая история. Похожа на придуманную.
Я улыбнулся.
- Ну что, созрел? – игриво спросила Юля и подмигнула.
- А ты для Этого мне рассказала?
- Ну, а для чего ещё? – она подалась ко мне с явным намерением поцеловаться.
Я не противился.
На следующее утро я отправился покопаться в автомобиле, проверить проводку. Конечно, совершенно неправдоподобная отговорка, Юля наверняка в неё не поверила. Но, что главное, не возражала.
Я зашел в гараж, подкачал шины у велосипеда, закатал штанины джинсов, чтобы не цеплялись за педали, и поехал на вчерашнюю улицу.
Дорога оказалась дальней и не такой уж и легкой. Скрашивало её только удовольствие от езды по пустым воскресным улицам, свободным от беспрерывного потока движущихся механизмов. Оттого улицы казалось неестественно тихими и незнакомыми.
Я поехал вчерашним путем: с Семиречной свернул в проулок, проехал два квартала, повернул направо.
Улочка, которая вчера так поразила, находилась метрах в ста отсюда, с левой стороны. Должна была находиться, поскольку насколько хватало взгляда, слева шел сплошной ряд домов и палисадников без единого просвета или намека на проезд! Никакого поворота не существовало!
Я проехал вперед более ста метров, развернулся и, внимательно следя за улицей, вернулся к её началу.
Бред. Самый натуральный бред!
Дома здесь скрывались за оградами, отдельные двухэтажные коттеджи в центре малюсеньких садиков. Судя по фронтонам и форме крыш, строились они, скорее всего, в годах двадцатых - тридцатых. Эдакие воплощения мирского рая со всеми удобствами для успешных нэпманов.
Я проехался по улице опять. Очень медленно.
Потом остановился.
Своей памяти не доверять я не мог. Но действительность убеждала, что память моя самым незатейливым способом лжет.
Не знаю, что на это подвигло, но через минуту раздумий я набрал номер Юли.
- Юль, это я. Помнишь, ты вчера историю рассказала?
- Да, и что? – спросила она без интереса.
- Дай телефон этого твоего бывшего. Хочу с ним кое-что обсудить.
- Ты серьезно или издеваешься?
- Серьезно, серьезно.
- Так, - сказал Юля и я удивился резкости в её голосе, - я знала, что рано или поздно у нас закончится, но чтобы ты при этом так издевался...
- Юль, погоди, ты чего?!
- Да ничего!
- Послушай, ты ничего не поняла!
- Да куда уж нам!
- Мне, в самом деле, хочется с ним поговорить о ... о его прошлой работе. Ну, нужно, понимаешь, нужно! Короче, это не то, что ты думаешь! Я люблю тебя по-прежнему, и у меня в мыслях ничего такого не было...
- Не знаю, было или нет, но мне это не нравится!
- Юль, всё нормально! Просто дай мне его номер телефона, и забудем эту тему. Всё, никаких Валер, только мы.
Она после недолгой паузы нехотя надиктовала мне номер, предупредив, что он может быть устаревшим.
После разговора с Юлей звонить её бывшему парню расхотелось совершенно, но я себя переборол.
Ответил голос, по которому нарисовался портрет очумелого компьютерщика, вечно занятого какими-то своими делами, с рубашкой навыпуск и бездонной сумкой через плечо.
- Валерий? – осторожно спросил я.
- Именно. Кто это?
- Вы меня не знаете. Я - друг Юли.
- И что? – неприязненно сказали на той стороне.
- До вчерашнего вечера я не знал о Вашем существовании, - начал я, - и не собирался Вам звонить. Но Юля рассказала, что вы интересуетесь м-м-м, всякими необычностями...
- Ну, и что? – холодно спросил Валера.
Я подумал, что звонить и вправду не стоило.
- Хочу с Вами переговорить об одном случае... Дело в том... вообще, это не телефонный разговор. Где мы могли бы встретиться?
Он помолчал секунд пять, потом более дружелюбно предложил место и назвал время.
Валера оказался не таким, каким я его представлял. Высокий, представительный –вполне успешный продавец холодильников с биопокрытием и без разморозки, перешел улицу, огляделся, неуверенно подошел ко мне с вопросом в глазах.
- Валера? – спросил я.
- А Вы – Денис?
Его взгляд наполнился любопытством.
- Вот уж не думал, что познакомлюсь с парнем Юли.
Я кивнул, думая, стоит нам пожимать друг другу руки или обойдемся без формальностей.
- Так о чем Вы хотели со мной поговорить?
- Давайте сядем где-нибудь.
Мы выбрали место под навесом неподалеку, где продавалось пиво и кофе.
- Может, на ты? – спросил я, и он согласно мотнул головой.
- Пиво будешь?
- Нет, у меня не очень много времени.
- Хорошо, - поспешил сказать я. – Вот в чем дело. Юля мне рассказывала, что ты какое-то время интересовался, она сказала, чертовщиной.
Валера хмыкнул:
- Она сказала, какое-то время?
- Ну, это я так сказал. Вообщем, я понял так. Странным, необычным... скажем, так, аномальщиной. Наверное, серьезно, раз Юля сказала, что были какие-то приборы.
Валера поморщил лоб.
- А ты кто по профессии?
- Архитектор, - ответил я.
- Понятно. Да, приборы были. Но всякая мелочь, для определения радиоактивности, магнитометр, что ещё, тестер обычный - сопротивление мерить.
- И насколько долго ты этим занимался?
Я подумал, что если он сейчас начнет рассказывать про ауру, астральные планы, контакты с инопланетянами, то придется извиниться и уйти.
- Что значит, серьезно? – задумался он.
- Основательно, без всяких астральных... – я осекся.
- Без астральных? – усмехнулся он. – А что, астральные не подходят?
Нужно извиниться и уйти, подумал я. Но вместо этого сказал:
- Сразу скажу, что я не верю в экстрасенсов, ауры и прочую лабуду. Я услыхал про приборы и подумал, что, наверное...
- Да, - сказал он полузадумчиво, перебивая меня, - экстрасенсы – шарлатаны. Во всяком случае те, которые попадались мне. Да и остальное настолько затаскали, что поневоле ёжишься, когда слышишь эти слова. Но в принципе, не все так просто.
Он посмотрел на меня с некоторым любопытством.
- Не знаю, что тебе рассказала Юля. Может, скажешь, что конкретно тебе от меня нужно?
- Я знаю про случай в метро. Когда ты увидел мужика с парализованным взглядом.
Валера, вспоминая, задумался на мгновение.
- Про взгляд, это Юлька сказала?
- Нет, это я так выразился.
- Верно подметил, именно парализованный. Рассказать тот случай?
- Вообще-то, мне Юля рассказала, хотя, да, она могла что-то опустить. Но я хотел спросить о другом: тебе такие люди больше не попадались?
Он внимательно посмотрел на меня.
- Денис, а почему ты этим интересуешься?
Я колебался, говорить или нет. И главное, что именно говорить.
- У меня был подобный случай... тоже, очень странный взгляд. Вот я и подумал, что ты можешь что-то подсказать.
- А Они смотрели тебе в глаза? – как-то безучастно спросил Валера.
У меня снова началась, как тогда, дрожь в руках. И в горле пересохло.
- Нет.
Валера посмотрел за меня, в сторону, затем забарабанил пальцами по столу.
Потом сказал:
- Ну, надо же, никогда бы не подумал, что буду иметь дело с парнем Юльки.
- Ты что-то знаешь? – тихо спросил я.
Валера достал мобильный из внутреннего кармана куртки, посмотрел время.
- Ещё десять минут есть. Да, знаю.
- И не скажешь, что?
Валера внимательно посмотрел на меня.
- Скажи, Дэн, а тебе, зачем это надо? Ну, со мной понятно, я – чокнутый, как скажет моя бывшая. А, ты? Вполне солидный, нормальный человек. Тебе это для чего? Что, будешь, как и я, лазить по подвалам вместе с диггерами?
Возможно, то, что я почувствовал, и называется опешить.
- А ты лазаешь по подвалам?
- Иногда приходится.
- Ну, я вообще-то, ждал ответа. Пояснения...
- Он тебе нужен? Ответ, разгадка? Может, лучше жить по-прежнему, тихо, спокойно? Не задумываясь о том, что там, за стенами твоего дома?
- Ну, это мое, - улыбнулся я. - Кто как не архитектор должен знать, каков грунт, глубина промерзания, уровень грунтовых вод? Так что про стену - неудачное сравнение.
- Так значит, ты считаешь себя Архитектором? – он особо выделил последнее слово.
- Хочется им быть. Особенно после того, что случилось. Возможно, это включился инстинкт. Или любопытство. Я только знаю, что не смогу забыть или сделать вид, что ничего не произошло. Хотя бы для себя. Не хотелось бы говорить про цель и смысл жизни, - Валера усмехнулся и покачал головой, - но, возможно, это главное для человека – высунуть нос туда, как ты говоришь, за стену.
- Вот именно, - сказал он. – Значит так, у меня уже нет времени. Давай договоримся: если тебе это нужно, встретимся сегодня, часа в три у метро «Арсеньевская».
- Согласен! - не задумываясь, согласился я.
Без пятнадцати три я стоял у станции и с нетерпением выглядывал людей, выходивших из приземистого цилиндра метро.
Они подошли со стороны сквера. Валера и девушка высокого роста, с выступающим вперед подбородком и необычным взглядом: нельзя было понять, то ли она приглядывается, то ли просто так смотрит.
- Вот, познакомьтесь, это Марина, - сказал Валера, - а это - Денис.
Я подумал, что происходящее, потеряв вкус тайны, стало походить просто на воскресную гулянку. Да, гулянку с пивом и боулингом.
Наверное, это отразилось в моем взгляде, потому что, Валера перекинулся взглядом с Мариной. И они улыбнулись друг другу – словно сговаривались.
- Давно ждешь?
- Нет, - ответил я ему.
- Идемте, где-нибудь сядем.
- В скверике на скамейке, - предложила Марина.
«С пивом и боулингом», - подумалось мне.
- Как, кстати, Юля поживает?
- Ничего, нормально.
- Ты где Их видел? – тем же тоном спросил Валера.
- Вот скамейка пустая, - сказала Марина. – Давайте здесь устроимся.
Мне совсем не хотелось заводить разговор при его девушке. Я боялся, что всё выродится в беспредметный треп, а окончится пошленьким заключением «да, сколько странного есть ещё вокруг».
- Не знаю названия улицы, там табличек не было.
- Давно это случилось?
- Вчера.
Марина опробовала пальцем чистоту сиденья, удовлетворенно села на край, так что видеть меня. Валера плюхнулся между нами.
- Чем сейчас Юля занимается? – спросила Марина.
Я удивленно перевел на неё взгляд.
- Работает, где и раньше, экономистом.
- Ты ей рассказывал? – продолжила Марина.
- Не-ет. То есть, рассказал, но она не придала этому значение. А сегодня как утром ушел, так её не видел.
- А где был? – удивился Валера.
- Так, бродил, где ни попадя. Одному хотелось побыть.
Валера оглянулся на Марину, и та кивнула.
- Хватит перемигиваться! Ты обещал, что мне расскажешь... - я подумал, что Валера, собственно, ничего и не обещал, и замолчал.
- Может, вначале ты откроешь, что видел? – спросила Марина.
Я выдержал паузу и лишь затем заговорил.
Монолог вышел недолгим, минуты на три, не больше. Я сообщил об улице, странном страхе, старухе со взглядом убитой курицы и сегодняшних поисках поворота.
- Со взглядом убитой курицы? – переспросил Валера. – Неплохо. У тебя был такой опыт? С курицами?
- Раз видел одну, замороженную. И у старухи был такой же пустой бессмысленный взгляд.
Я посмотрел на Валеру, потом на Марину.
- Я свою часть рассказал. Теперь ваша очередь.
Валера перевел взгляд на подружку.
- Что скажешь, Марин?
- Интересно. Похоже на точку входа. Но мое мнение - нет.
- Что значит, нет?! – запротестовал я.
- Скажи, Денис, - спросила Марина, смотря своим чудным взглядом мне в глаза, - что ты хочешь услышать? Что для тебя значит этот случай? Просто приключение, чтобы рассказывать потом друзьям за пивом?
«И боулингом», - пришла дурацкая посторонняя мысль.
- Я сегодня говорил об этом ему, - я кивнул на Валеру. – Про неуспокоенность. После такого жить по-старому просто нельзя.
- И ты готов поменять свою жизнь... - начала Марина, но Валера перебил свою подружку.
- Ну, ну, не пугай его. Не нужно менять свою жизнь, не слушай её.
- А что нужно? – спросил я.
Они опять переглянулись.
- Давай так. Ты рассказал, - спокойно произнес Валера, правда, во взгляде у него промелькнуло что-то такое: волнение или опаска, - теперь мы должны открыться.
Я бросил взгляд на мир вокруг. Скверик, сгущение автомобилей у светофора, толкучка людей у метро. Обычный, спокойный и предсказуемый мир. С людьми, живущими своей жизнью, в которой ничего не случается. Или случается, но они гонят от себя то, что может поломать покой и предсказуемость.
Что-то подсказывало мне, что новое знание полностью перевернет мое представление об этом мире. Больше на него я уже так не посмотрю.
- Я внимательно слушаю.
- Ну, слушай, - усмехнулся Валера. – Тот случай со мной ты знаешь. Могу ещё парочку рассказать, но это лишнее. Главное, что их видели не раз. Был случай, даже в лесу. Они есть - странные полулюди – полузомби, которые ходят среди нас, и которых мы чаще всего не пускаем в нашу память, подсознательно сторонясь. Да! Ведь тогда, в метро, только я один и заинтересовался. Остальные безучастно стояли и смотрели поверх. Даже женщина, которая ушла, чтобы не сидеть напротив того мужика, и то ничего не поняла. Прошипела, что психов развелось, и – только.
- Может, это и был псих? – осторожно спросил я.
- А твоя старушка? – передразнил меня Валера. – В том-то и дело. Мы живем по привычке, мы разучились оглядываться по сторонам, поглощенные день за днем одними и теми же делами. Мы перестали смотреть вверх и вдаль – только под ноги и изредка вбок – на указатели и вывески, как нам поступать. Ладно, это так, отступление. Так вот, главное, кто эти существа, потому что я не могу назвать их людьми.
- Да, - отозвался я. – И кто они?
- Сложный вопрос, на которого нет однозначного ответа. Есть мысли, конечно, но...
- Но, - заметила Марина, - о них не стоит говорить вслух. Пока что.
- Вы мне не доверяете? – я едва сдержал раздражение.
Марина неопределенно повела головой.
- Нет, - твердо сказал Валера. - Дело не в этом. Лично я тебе доверяю, и сказал бы много больше, но есть один нюанс. Вспомни состояние, в каком ты попал туда, на ту улицу.
Я попытался.
- Вспомнил?
- Вспоминаю. Желание быстрее добраться до места... ну ещё радость, что вроде как срежу угол, что всё удается.
- А потом помнишь? Когда въехал и когда страх почувствовал, что дальше нельзя?
- Холодно, - сказал Марина. – Так ему не вспомнить. Нужно, чтобы он прошел туда ещё раз. Точнее, проехал. С теми же ощущениями. И самое главное, у тебя не должно быть никаких посторонних мыслей. Поэтому, мы ничего и не расскажем до поры до времени. И с тобой туда не поедем, чтобы не сбить настрой.
- Видишь ли, Денис, в чем дело. Мы знаем о таких местах. Они окружены неким барьером: страха, неудобства. Просто так туда не попасть. Обычный человек просто отвернет, не отдавая себе отчета, что ему помешало. Именно поэтому важно вспомнить, о чем ты думал, вернуть то самое состояние. Оно – как ключ, который открывает потайные двери.
- Вот тот страх, который у тебя появился, - сказала Марина. Я только успевал переводить голову с Валеры на неё, впитывая их слова. – Это ведь барьер. Но почему-то, ты оказался за ним.
- Стоп, хватит, - сказал Валера. – Сделаем так. Ты попробуй на неделе один или несколько раз проехаться в том районе. Вдруг, получится, и вновь Туда попадешь. Хотя, я сомневаюсь.
- И я сомневаюсь. Однако, попытка не пытка, - добавила Марина.
- А если попаду, то что?
Валера помедлил, прежде чем сказать.
- Запоминай, авось пригодятся. Первое – возвращаться той же дорогой, что и приехал. Второе – ничему не удивляться. Третье – желать вернуться назад.
- Мне это что-то напоминает, - задумался я.
- Знаю. Но мы поговорим об этом в следующий раз.
- Я вот думаю, - задумчиво произнесла Марина, - а не слишком много мы ему сказали для первого раза?
Мне подумалось, что скорее, наоборот. Но вслух возражать не стал.
Мы распрощались, и я поехал домой.
Ожидания не оправдались: мир вокруг был по-прежнему знакомым, без особых тайн, предсказуемый на целую неделю вперед.
Я съездил Туда два раза. В обоих случаях меня ждала длинная улица, укрытая деревьями, тенистая и без всяких таинственных поворотов. Я проезжал её всю, во второй раз – уже по привычке, зная, что ничего не увижу. В первый раз, кроме того, я объехал весь квартал, чтобы посмотреть, что находится за улицей-обманщицей. Там стояли дома, ездил транспорт, но и намека не было на мостовую, поднимающуюся вверх.
Третьего раза, я решил, не будет, но в пятницу получилось так, что я освободился на полчаса раньше.
Я сидел в автомобиле перед светофором, ожидая зеленый, и слушал вполуха несущуюся из магнитолы быструю болтовню ведущего про конец рабочего дня, очередной уикенд, про погоду и пробки.
Солнце светило с левого бока, жаркое летнее солнце.
Я ещё подумал, что не нравится мне это слово: «уикенд». Почему бы не сказать родным языком: «выходные». Чем оно хуже?
Солнце светило слева, ощутимо грело через призакрытое стекло.
И вот тут по предплечью и плечам прошла такая слабая дрожь. Я почувствовал, даже не почувствовал, ощутил краем души что-то необычное. Солнце? Радио? Особое состояние конца рабочей недели, когда словно сваливается груз и открываются... открываются...
Нога сама вдавила педаль газа и мой автомобиль рванул на желтый, вызывая пронзительные сигналы ещё проезжавших по перекрестку машин.
Я боялся, что оно, это даже не чувство – предчувствие, вот-вот пропадет!
Не помню, как это удалось: заморозить, застыть в том самом миге, не отвлечься на пустяки и постороннее. Наверное, я просто очень сильно желал!
Поворот был на том самом месте, что и в прошлую субботу. В пятидесяти метрах от начала улицы. И над ним висел кирпич.
С каким-то торжеством я свернул влево и, проехав с десяток метров, остановился.
Впереди под малым углом поднималась вверх улица, мощеная камнем.
Я выключил двигатель и вышел из машины.
Метров с двадцать шли палисадники, за которыми буйная летняя зелень скрывала особняки, а дальше поднимались те самые высокие дома.
Замирая, я неторопливо пошел к ним.
На душе стало зябко. Наползла та самая тишина, а вместе с ней и ощущение неудобства.
Окна нижних этажей прикрывали занавески. Я не увидел ни одного пластикового переплета – только старые деревянные рамы, покрашенные когда-то в белую краску. Пыльные стекла. Проржавевшие жестяные подоконники.
Судя по фронтону и общему стилю, дома возвели в начале прошлого века.
Я дотронулся до камня, по которому лез вверх зеленый мох, почувствовал его серую твердость и прохладу.
Улица заворачивала влево, скрывая перспективу.
В прошлый раз я оставил автомобиль вот здесь, перед этим деревом.
Интересно, подумалось мне, а откуда вышла та старуха? Я ведь не заметил. Пришла она с самого низа, от начала, или отделилась от серой стены и затвердела в тихом вязком воздухе?
И птицы тут не летали.
Я оглянулся на свою машину, старую девятку, стоявшую вдалеке, и медленно двинулся дальше.
«Возвращаться прежней дорогой. Ничему не удивляться. И желать вернуться назад».
Когда-то в своем детстве из двора, где жил, я совершал походы в дальние страны. Мир казался калейдоскопом, дивным и красочным, с каждым новым поворотом-шагом показывавшим новые узоры. Улицы, чужие и неожиданные, огороды полусъеденной новыми микрорайонами деревеньки, остовы строек, новые кварталы со свалками битых кирпичей, бетонными заборами и борющейся с ними высокой травой...
В часы, когда взрослый мир замирал после обеда, вялый и полудремотный, я взбирался на кручи щебня, пробовал, насколько хорошо лежат в ладони жерди-шпаги, и с опаской выбирал дорогу в лабиринтах бетонных блоков. И сердце мое трепетало и жаждало открытий, не меньше чем сердца первых конкистадоров, карабкавшихся на уступы пустых инкских городов.
Я хорошо помню то место. Серый забор справа, вдоль которого тянулась неприметная в траве тропка. Тропка уходила влево, чтобы обойти стоявшие впереди гаражи, а забор под прямым углом поворачивал право. Через несколько метров он снова брал прежнее направление и упирался в задние стены чьего-то гаража.
Получался тупик, небольшое квадратное пространство, отвоёванное лопухом и крапивой.
Если стоять на тропке у забора первый раз, то видно, что забор обрывается, и только. Поэтому, когда я увидел мальчишку, который с разбега прыгнул туда, я не удивился.
Ну, прыгнул, и прыгнул.
Я шел, скрытый кустами, а он начинал разбег, не видя меня. Я еще подумал, что там канава или лужа. Зачем иначе бежать что есть силы?
Поравнявшись с тропкой, мальчишка прыгнул.
Через десяток секунд я достиг места, где забор уходил вправо, и посмотрел туда. И увидел листья, мягкие и колючие, а еще высокий бетонный забор в полутора метрах от меня.
Я присел, чтобы посмотреть снизу, но не увидел ничего – ни следов, ни самого мальчика.
Я смерил расстояние, нашел место, с которого он начинал разбег. И снова посмотрел на прочный забор, подступы к которому заняла враждебная крапивная поросль.
Я видел, что мальчишка прыгнул. Значит, Туда можно было прыгнуть?! Набрав скорости, не обращая внимание на преграды, на то, что такое невозможно никак. И никогда...
Я стоял там с полчаса, раздумывая, пока не послышались голоса идущих в мою сторону людей.
Такое место не следовало выдавать, и я убежал.
Я был там еще раз пять. Смотрел, примеривался. Несколько раз разбегался. Но никогда не мог пересилить себя. Уж слишком твердой уверенностью сидело во мне ощущение, что наблюдаемое глазами и есть настоящая реальность, что монолитный бетонный забор не может растечься туманом, чтобы пропустить через себя в Неизведанное изнывающего от любопытства мальчугана.
И жердь так и осталась в моих руках простой палкой, не превратившись в шпагу, и камни под ногами не открыли своего магического происхождения. Я вырос...
А того мальчишку я так больше никогда и не видал.
Я прошел ещё несколько десятков метров. Улица продолжала заворачивать и размеренно подниматься вверх. Но монотонность фасадов разрушила открытая дверь подъезда по правой стороне улицы и висящая сбоку от нее табличка-рекламный щит. На белом фоне черным контуром было начертано: «Частная стоматологическая клиника». И рядом - отпечаток широкой улыбки. Дизайнер выделил только улыбку, затенив остальное лицо, так что получилась какая-то чеширская улыбчивость, появляющаяся из молочного фона.
Я осторожно подошел к дверям и прислушался. Оттуда тянуло прохладой, но не доносилось ни единого звука. На ближайшей двери висела копия уличной таблички, только место улыбки занимали часы приема.
Дверь была закрыта, и из-за неё не доносилось ни единого голоса, ни звука шагов.
Я не решился открыть или постучать, а вернулся на улицу и прошел еще с десяток метров вверх.
Улица продолжала подниматься и заворачивать влево и дальше. И все так же стояли пустые дома с непроницаемыми для моего взгляда окнами.
«Старуха спросила, новенький ли я? – подумал я. – А еще в прошлый раз здесь находились два автомобиля, две иномарки».
В этот раз машин не было. Были только открытые двери, просящие зайти внутрь.
«Если я зайду... – подумал осторожно я.
Вспомнился разговор однажды темным густым вечером. Шел какой-то ночной фильм ужасов, мы сидели с Юлей рядом и наполовину смотрели фильм, наполовину шептались, касаясь губами губ друг друга.
«Дурацкий фильм, - прошептала тогда Юля. – И больше всего я ненавижу, когда главный герой куда-то лезет. Вот подвал закрытый, ну какого ты туда суешься?! Ведь ясно, что закрыто, и нет там никого...»
Она пугалась этого ужаса, который умелый режиссёр нагнетал закрытыми дверями и ожиданием, той боязливой уверенности, что именно за ними всё и начнётся.
И сейчас я смотрел на белую табличку, вспоминал слова Юли и раздумывал. Никто не заставлял открывать запертые двери. Но их непременно следовало открыть – возможно, именно потому, что они закрыты. А может, оттого, чтобы навсегда покончить со страхом, скрывающимся в них. Не знаю. Меня просто влекло зайти внутрь.
Я подошел ко входу в подъезд, помедлив секунду, сделал несколько шагов к двери с табличкой и взялся за желтую ручку.
Холод коснулся пальцев. Холод и странная вибрация, дрожь, словно где-то рядом работал большой двигатель, и его немыслимые обороты передавались на конструкцию дома.
Это ли, что-то иное: пресловутое шестое чувство, обостренная тишиной интуиция, но я подумал, что нет ничего за этой дверью, холодом и вибрацией, все ложь – и молочная поверхность с часами приема, и дерево панелей... нет там мира, который я жду!
Я разжал кисть и неуверенно шагнул назад.
- Алло, - сказал Валера.
- Это я. Нужно срочно встретиться.
- Привет, Денис. Как дела?
- Нормально. Ты сейчас свободен?
- Вообще-то... а почему так срочно?
- Скажу, когда увидимся.
Валера задумался.
- Ну ладно, приезжай к нам домой. Там Марина, я ей позвоню, а сам подскочу чуть позже.
Они жили в старом панельном доме хрущевской постройки с квартирами-маломерками.
На звонок вышла Марина, не задавая вопросов, пригласила заходить.
Дверь открывалась не до конца, мешала вешалка.
Я протиснулся внутрь, в щель, называемую коридором.
- Будешь кофе, чай? – Марина прошла на кухню.
- Наверное, чай. – Я и без кофе был чрезмерно возбужден. – Валера сказал, что вот-вот приедет.
- Знаю, он только что звонил. Проходи, устраивайся в комнате. Хочешь, включи телевизор.
Телевизор! Разве то, что по нему показывают, сравнится с тем, что я видел менее часа назад?!
- Нет, спасибо. – Я зашел вслед за девушкой на маленькую кухню и остановился в дверях. Кажется, взгляд блуждал по обстановке, но я не видел предметов.
- Зеленый чай пьешь или черный?
- Любой.
- Ну, как, ездил туда? – спросила Марина, стоя вполоборота ко мне.
- Да, я был Там, - ответил я, - только что!
Девушка на мгновение замерла над упаковкой чая, потом подняла на меня взгляд.
- Был?
- Да, та же улица, ведущая вверх. Я поднялся выше, чем в прошлый раз и увидел открытую дверь с табличкой. Стоматологическая клиника.
- Стоматологическая? – кажется, она изменилась в лице. – Ты пробовал войти внутрь?
- Очень холодная ручка и слабая вибрация...
- Ох, - только и сказала Марина. Затем она села напротив, забыв про чашку.
- Что, ох? – спросил я. – Не пугай меня.
- Ты не увлекался осознанными сновидениями? Когда понимаешь, что спишь и получаешь дневное осознание.
- Первый раз слышу про такое.
- Тогда неважно.
- Почему неважно?
- Этот образ стоматологов мог прийти оттуда. А тебе часто снились зубные врачи? Когда они что-то с тобой делали?
- Да вот недавно, - ответил я, не понимая, куда она клонит, - снилось. Я в кабинете и врач хотел что-то мне в рот запихнуть. Но я вовремя убежал.
Марина смотрела, не отрываясь, мне в лицо - словно хотела отыскать в нем что-то: обман, скрытые намерения или что иное.
- Знаешь, Денис, - сказала она после долгих секунд молчания, - первый раз, когда тебя увидела, я гадала, что тобой руководит. Я присматривалась, задавала пустяшные вопросы, пыталась понять.
Я кивнул, напряженно слушая.
- Откуда эта тяга?! Ведь это далеко уже не игра с самолюбием, твое исследование – это уже шаг в пропасть, в неведомое, настоящее, опасное, не прощающее ошибок...
Не понимаю, как получилось, что ты столкнулся с Ними? Но то, что столкнулся, я не сомневаюсь; это не галлюцинация и не мираж.
- Нет, конечно, - подтвердил я. – Я еще не выжил из ума! А теперь рассказывай, кто такие, Они?
- Не знаю, как Их назвать, - ответила Марина, - точнее, мы не знаем. Пусть будут просто Они. Те, которые всегда находились рядом, с того самого времени, как появилось человечество. Да, всегда, и это сохранилось в памяти, в легендах, преданиях. Они сопровождали нас, пока мы росли, следили за каждым шагом. Внимательно и дотошно. Прятались, скрывались, обманывали и дурили – да так успешно, что до сих пор мы не знаем, о Них почти ничего.
Те, кто может контролировать свои сны, рассказывают о существах, которые время от времени проводят над каждым человеком следующую операцию: вставляют в рот некий предмет. Я далека от мысли судить, что именно так происходит на самом деле, ведь пространство сна нематериально, но факт, что это действие служит отражением какого-то процесса.
Ты скажешь, глупости, но этот образ – кормления, прикосновения ко рту человека внешним предметом размешан по всей человеческой истории. И чем глубже, тем он отчетливее. На египетских барельефах существа с головами животных проводят эту операцию над людьми. Ее воплощением служил обряд «отверзания уст», которые повторяли люди, правда, уже не над живыми.
Подобные мотивы встречаются у шумеров. У майя есть целые барельефы, на которых изображено, как ко рту человека подносится странный предмет. Да вот хотя бы христианство взять, и там есть похожий обряд. С одной стороны – вроде процесс вкушания, постижения, но какова его реальная основа? Что получает человек в результате?
Потом, эти локальные пространственные области, в которые случайно попадают одиночки. Странные куски словно бы отгороженного пространства, в которое запрещен вход человечеству. Странный барьер, невидимый, непрозрачный с нашей стороны, и открытый с той. Словно все это специально создано для того, чтобы лучше контролировать нас...
- Марин, я вспомнил, - взволнованно сказал я. – Помнишь, Валера еще рассказывал, как поступать, когда попаду к Ним. И я ответил, что это напоминает что-то. Так вот, я вспомнил. Сказки про фей! Про их зеленые холмы, в которые попадают люди, случайно или намеренно!
- Вот именно. Я и говорю, что Они были всегда. Наверное, пространство Там податливо и каждый видит то, что ему ближе всего. Ты вот – улицу и стоматологическую клинику. Возможно, я увижу то же. А кто-то – дворцы фей и средневековые замки...
Зазвонил мобильный телефон, спугнув разговор. Мы замолчали.
Звонил Валера.
- Хорошо, я жду, - согласилась Марина. - Да, Денис у нас. Нет, рассказал, что только что был Там. И видел стоматологическую клинику. Серьезно. Не знаю. Вот сейчас сидим, обсуждаем. Хорошо, только не долго, мы ждем. Па.
Девушка задумчиво положила телефон на стол.
- Но кто Они?! – с тревогой спросил я.
- Ты фантастику читаешь?
- Раньше увлекался. Хочешь сказать, Они - Прогрессоры? Просто невероятно, чтобы вот так рядом, по-настоящему... не могу поверить!
- А почему ты думаешь, что именно Прогрессоры? – задумчиво спросила Марина.
- Ну, как же, следить, чтобы человечество не угробило себя, подсказывать, поощрять, намекать. А для чего еще за нами наблюдать... – выдал я. Вначале – твердо, а под конец – неуверенно.
Марина задумчиво смотрела на пустую чашку и так и не раскрытую упаковку с чаем.
- Видишь ли, Денис, если задуматься всерьез, без уверенности в собственной исключительности... ты историю хорошо помнишь?
- Я? Историю? Да как сказать...
Марина говорила тихим задумчивым голосом, который меня взвинчивал все сильнее.
- А есть ли эти случаи подсказок, прорывов? Вот, например, Китай к началу одиннадцатого века имел зачатки капиталистических отношений, к которым Европа подошла только лишь через пять или шесть веков. В Китае изобрели бумагу, порох, ракеты, компас. Китайские корабли ходили в Аравию и Африку.
- И что?
- Но Америку открыли только европейцы.
Она поймала мой взгляд.
- Не понимаешь?
- Не совсем!
- Без компаса, который пришел в Европу от арабов, невозможно плавать на дальние расстояния в открытом море.
- Все равно не понимаю.
- Ладно, это частности. Я хочу сказать, что Китай в свое время опережал весь мир по технологиям и уровню развития. И...
- И? - повторил я.
- И словно обрезало, что-то помешало ему сделать то, что сделали европейцы несколько веков спустя. С пятнадцатого века в Китае - застой. А потом вместо них и арабов раскачались европейцы. И начались Великие географические открытия.
А представь, если бы китайцы продолжали свое развитие дальше?
Я попытался, но вышло плохо – я не помнил школьного курса истории. Тем более, китайской.
- Мы поначалу думали, что специально выделяют, подтягивают европейцев, но и тут не все так просто. В начале двадцатого века годах намечался прорыв, но случилось две общеевропейские войны – тут уже не до открытий.
- Какой прорыв? – удивился я. Мне казалось, что историю нового времени я знал хорошо.
- Технологический. Передача энергии без проводов, дармовая энергия, чуть позже - в тридцатых годах, лучи смерти. Не слышал?
- Не-ет. Ты про лазеры?
- В том-то дело, что не лазеры. Вот пример, я, правда, не помню подробностей, но у нас все задокументировано, можно поднять, если захочешь. Англичане, французы ими занимались. А в СССР их демонстрировали на аэродроме Подосинки под Москвой, после чего Реввоенсовет решил ставить их на вооружение. Да, там еще этот присутствовал, как его, командующий военно-воздушными силами, Розенхольтц, и он был подавлен увиденным.
Ты вот слышал о этих установках?
- Не...
- И никто не слышал. Они испарились! Ну, ладно только в СССР, так ведь все ими занимались: англичане, французы, немцы, и все получили положительный результат!
- Это точно?
- Совершенно точно. Есть сообщения газет, «Нью-Йорк Таймс» об этом писала. Правда, тут вплетается много всяких «но» вроде возможных технических тупиков, заблуждений...
Я вспомнил, что когда-то читал о Леонардо Да Винчи, опередившем свое время.
- Нет,- нахмурилась Марина, - один человек ничего не определяет. Мы ищем не личностей, не их выдающиеся изобретения, перегнавшие свою эпоху, а тенденции. Которые внезапно обрываются. Или которым что-то помешало развиться полностью. Вроде таких вот лучей, которые оказались никому не известными.
Она задумалась на короткое время.
- Ведь и Тесла со своими идеями – не показатель. Главное, что подобным занимался Маркони, другие, и все они имели необыкновенные результаты. Оставшиеся неизвестными. Конечно, можно рассуждать о культурной традиции в случае с китайцами, военной обстановке в начале прошлого века, расходами на войну, да чем угодно. Все можно объяснить логически. Я тебе еще с десяток случаев могу привести, когда изобретения почему-то не реализовывались, или не бывали востребованными, а целые пласты достижений странным образом исчезали, да толку-то!
И получается в результате, что нет никакого ускорения, есть только остановка и торможение. Изобретения воплощаются с максимально возможным запаздыванием, или глушатся на корню. Просто так получается, и никто в этом не виноват.
Марина снова улыбнулась.
- Но как же научно-технический прогресс? - возразил я. - Ведь в последний век человечество совершило такой скачок, да и весь ход развития цивилизации – поступательное развитие. Нет, что-то не сходится!
- Почему не сходится? – с поощрительной улыбкой, словно зная то, что я сейчас скажу, - произнесла девушка.
- Ну, если бы нас хотели остановить, человечество, то есть, то взяли бы и оставили в каменном веке.
- Если бы хотели остановить. Но если задача – иная? Подумай?
У меня слишком бурлили мысли, чтобы думать логически, а не эмоционально.
- Не знаю!
- Что, если цель - развить, но по-особому? И нам навязывают один путь и пресекают всякие попытки свернуть с него. Нас ведут по дороге, но вполне определенной. Умело, причем, так умело, что мы думаем на многие события, что это всего лишь странности истории, и иного не дано. До недавнего времени даже понятие «альтернативная история» порицалось. Прошлое может быть только одно – но почему? Не потому ли, что задумываться о других возможных колеях мы не должны?
- Но сейчас ведь задумываемся, - возразил я. – Пожалуйста.
- Сейчас, - кивнула Марина, - да. Кажется, что сейчас все можно. Столько открытий, столько новых технологий - словно прорвало плотину.
- Вот видишь...
- Прорвало плотину - но именно тогда, когда мы подошли к некоему порогу. Когда, скажем, возможно догадаться об истинных причинах прогресса в кавычках, вычислить тех, кто стоит за ним. И получается, что нас залило, оглушило потоком идей, новых возможностей, новых открытий – для того, чтобы верное потонуло в информационном шуме. А еще эта мутная волна и всякие бредовые сообщения об инопланетянах, похищениях, таинственных явлениях, мракобесие и псевдонаука, нагло и громко спорящая с настоящей. В этом круговороте очень трудно выделить верный информационный сигнал. Впрочем, это все слова. Мы по-прежнему не знаем вектор развития, куда нас ведут. А то, что ведут, не вызывает никакого сомнения.
Я пытался уложить ее слова в своем сознании, и не получалось. Возможно, процесс как-то отразился на моем лице, потому что Марина продолжила.
- Не хочется верить, что Валерик прав. Я предпочитаю считать, что нас просто не пускают. Ну, в крайнем случае, экспериментальный проект...
- Как-как? – очумело переспросил я.
- Ну, а как еще назвать тех, кто не только постоянно находится с объектом наблюдения, но и вмешивается в его жизнь, корректируя. Это не что иное, как эксперимент! Но это все пустяки по сравнению с иным..., - Марина взяла в руки пакет с чаем и начала его машинально разворачивать, - а представь, что если мы просто орудие других? И нас «пасут»?
Я еще не справился с предыдущими ее словами и мог только откликаться эхом.
- Как, пасут?
- А как муравьи пасут букашек, тлю. Выращивают для своих надобностей. Те дают им что-то, чего муравьи не имеют.
Я заметил, что у меня непроизвольно открылся рот.
- Вот и нас держат при себе, чтобы мы переделывали мир. Правда, мы слишком подвижны, суетливы, бестолковы...
- Ты серьезно?
- Это идея Валерки. Но в таком случае кто-то должен быть совсем простой, не имеющий наших возможностей, и такой же многочисленный, как люди. Правда, кандидатов не так уж и много и все они не дотягивают до нужных требований. Так что идея Валеры, слава Богу, остается лишь гипотезой.
- Гипотезой... – повторил я. – Ничего себе, гипотеза! А кандидаты, кто?
- Последними были крысы. До них – пауки и растения. Да, крысы умеют смеяться, - пояснила она в ответ на мой, наверное, ошалевший взгляд, - умны, обладают альтруизмом. И следуют за человеком. У них нет пальцев, но для этого есть люди. Люди изменяют природу, создают машины, выполняют план, задуманные не ними. Человек даже не понимает, для чего ему все это, он просто живет, потребляет и продолжает свое дело. Больше, дальше, узнать, вторгнуться, влезть. Ради чего?
- Но ведь крысы... такие...
- Хочешь сказать, у них нет культуры, знаний, цивилизации? А какой должна быть настоящая цивилизация, ты можешь сказать? Такой, какую имеем мы сейчас? Не слишком ли самонадеянно считать себя исключительным венцом творения? Создать человека, чтобы не работать, а лишь пожинать плоды его трудов – это, знаешь ли, очень здравая мысль и вполне достойно высокого интеллекта. А что до того, что именно считать триумфом комфорта и культуры, так тут можно дискутировать и дискутировать.
Марина усмехнулась.
- Много мы с ним об этом спорили. Но я так и не согласилась. Слишком категорично и радикально!
Она снова занялась чаем. Встала, поставила на огонь чайник, очень аккуратно - как умеют только женщины, нарезала батон на тонкие ломти.
Я следил за ее движениями. Говорить не хотелось.
- Что-то Валера задерживается.
- А где он, на работе?
- Нет, сказал, что заскочит в одно место, не сказал, только, какое.
- Понятно.
Домашняя обстановка и чаепитие, которое разворачивалась у меня на глазах, несли покой и домашнее спокойствие, приглаживали взъерошенную душу, успокаивали, баюкали тревогу, чтобы та уснула.
- Давно вы в это влезли? - спросил я.
- Давно. Все началось вот с этих зомби. Точнее, даже не с них.
Марина мягко улыбнулась, вспоминая.
- Мы познакомились с Валерой у общих приятелей. Долго болтали обо всем, а потом разговор как-то перешел на всякие странные случаи. Валера рассказал о мужчине в метро, а я о бабке, которую однажды видела в детстве.
- Что за бабка?
- Да был один такой случай. Возле нашего дома находится парк, большие деревья, почти лес. Я когда из школы возвращалась, всегда шла по асфальтовой дорожке рядом с ним – там и воздух чище, да и вообще интереснее. Так вот, однажды шла и увидела бабушку, - Марина покачала головой, - до сих пор ее помню, и даже, во что одета была. В светлую юбку и блузку вязаную. А на голове – белоснежный платочек, как у тех, кто в церковь ходит. Она ковыляла какое-то время впереди, а потом сошла с дорожки к деревьям. Пригладила обеими руками платочек, перекрестилась и шагнула между стволами. И исчезла! Представляешь? Пригладила обеими руками платочек, перекрестилась – и исчезла! Я поначалу подумала, показалось, подошла ближе, посмотрела – нет, та как сквозь землю провалилась!
- Ты не пробовала, - осторожно начал я, - пройти вслед за ней?
- Честно? Я испугалась. Ну что ты хочешь от шестиклассницы, к тому же, отличницы! Это мальчишка бы туда кинулся, а я – нет.
- Не всякий мальчишка бы кинулся, - пробормотал я.
- Так вот, с тех пор что-то во мне перевернулось. Я поняла, что вокруг есть странности, о которых не говорят в школе. Нужно только внимательно смотреть.
И мы с Валерой решили заняться этим всерьез. Принялись собирать статистику и потихоньку расспрашивать людей. Ты не представляешь, насколько обычный человек погружен в себя и не вникает в то, что происходит с ним рядом в каждодневной жизни! Мало кто замечает детали и подробности.
Да, так вот, набрали информацию, стали думать. Получалось, что вот у тех людей со странным взглядом словно бы вычерпали все сознание, заложили несложную программку и отправили выполнять какую-то работу.
- Кстати, - воскликнула Марина, - что это мы чаем занялись, ужинать пора! Ты голодный? Хотя, конечно, да! Подожди, сейчас чего-нибудь придумаю.
Она оглядела кухню и полезла в шкафчики, висящие на стене над столом.
- Вот, что, сейчас я быстренько картошку поджарю на всех, потерпишь?
- Помочь? – осведомился я.
Она улыбнулась.
- А если скажу, да, что, будешь картошку чистить?
- Почему бы и нет?
После услышанного сегодня, она, они казались давно знакомыми. А какие церемонии между своими?
Девушка улыбнулась и выставила на стол миску с серыми, в земле клубнями картофеля.
Я успел обкорнать только два, когда зазвонил телефон.
- Да, - сказала в крохотный аппарат Марина. – Ты где?! Мы заждались! Да, здесь.
Она замолчала секунд на десять, слушая. За эти секунды легкая улыбка на лице девушки мало помалу сменилась озабоченностью.
И мой непрочное спокойствие след за ее улыбкой растаяло совсем, и вернулась ушедшая было тревога.
Я замер с ножом и картофелиной в руках.
- Хорошо, я скажу. Только, пожалуйста, Валера, держи себя в руках. Приедем, разберемся! Ничего сам не предпринимай!
Она отложила телефон на стол, скользнула взглядом по тарелкам, результатам моих картофельных упражнений и лишь тогда посмотрела мне в глаза.
- Ты на машине?
- Да. – Я начал приподниматься, угадывая ее следующий вопрос.
- Съездим... – она замялась, - Туда?
- А что, что случилось?
- Валера, кажется, влип...
Едва повернув, я увидел, что проход Туда открыт. Палисадники расступаясь, давали выход той самой улочке. И знак висел прежний. Въезд воспрещен.
У поворота нетерпеливо ходил Валера, то и дело поглядывая за знак.
Увидев нас в машине, он махнул рукой.
Я проехал еще метра три и остановился. Пусть автомобиль останется здесь, в нашем мире.
- Валер, что?! – Марина выскочила первой, хлопнув дверью, кинулась к парню.
Тот мог и не говорить, и так было ясно: из-за домов поднимался аккуратными ровными клубами темно-серый дым, по тротуару текли, спускаясь сверху, ручейки воды и виднелся далеко между домами красный зад пожарной машины.
- Видишь? – Валера показал на пожарных.
- Не понимаю!
Не отвечая девушке, он посмотрел на меня:
- Это здесь? Ты тут ходил?
- Да.
Не сговариваясь, мы одновременно начали движение. Вначале неторопливо, осторожно, а потом быстрее. Валера с Мариной шли по тротуару, я - по проезжей части.
- Ну же, Валер, что случилось? – спросила Марина.
Тот ответил, не переставая рассматривать пространство вокруг.
- Ты будешь недовольна, Марин, но я подумал, что стоит посмотреть на это место. Неспроста ведь Денис прошел два раза, вот и решил, что нужно провести рекогносцировку. Извини, что без тебя, хотел только посмотреть, чтобы отложилось в памяти – и сразу домой.
Добрался сюда, прошел метров сто: все, как Денис рассказал, сплошной ряд заборов. Вернуться решил по другой стороне. Только перешел и вижу - Валера повел плечами, казалось, он не верит тому, что говорит – впереди поворот направо. И навстречу пожарки едут, сигналят. Сразу свернули, словно знали, куда. Две машины.
- Ты пошел за ними? – спросила Марина.
- Недалеко, метров с пятьдесят, затем вернулся. Денис прав, жуткое место, людей нет и дома, словно декорации.
- Ох, - сказала Марина.
Кажется, мы достигли границы. Стало зябко, как-то неудобно и словно бы засосало под ложечкой.
Валера и Марина оглядывались, не переставая, я же смотрел на пожарные автомобили, которые становились все ближе. Они стояли именно там – у подъезда, где я увидел белую табличку. И дым вытекал из тех самых дверей.
Мы остановились, не доходя до машин метров десять. Впереди находились люди, четверо: один пожарный, две старушки и мальчишка. Еще один пожарный на мгновение показался в дверях, но тут же снова нырнул в дым.
- Что теперь, мужчины? – тихонько спросила Марина.
Мы с Валерой переглянулись.
- Ждать?
- Горит то самое помещение, - тихо сказал я, рассматривая людей впереди. – Посмотрите внимательно на этих старух, только, так, чтобы они этого не заметили.
- Я вижу, - тихо ответил Валера. – Твоя - среди них?
- Справа.
Марина повернулась назад, словно бы закрываясь от ветра и дыма, а на самом деле, чтобы не было видно, что она что-то говорит.
- Ох, парни! И фотоаппарата нет!
- Главное, что чеснока нет, - пошутил я.
- Зловещее место. А что, если оно сейчас закроется? – сказала Марина.
- Обратите внимание, только пожарные, никакой милиции.
Я согласно кивнул.
- Запоминайте все детали, потом сравним, - сказал Валера.
Дым прервался, а потом снова начал валить из дверей, но уже слабее, ток его уменьшился.
- Какие у кого мысли? - спросила Марина. – Как думаете, что происходит?
- Знаете, как перед войной дипломаты сжигают архивы в посольстве?
Они посмотрели на меня – с удивлением и какой-то полускрытой опаской.
- Я пошутил, - поспешил сказать я.
- Шутка-то, какая многозначительная, - задумался Валера. – Вдруг, правда? Они что-то ликвидируют.
- Кстати, - спохватилась Марина, - Денис, ты так и не сказал, заходил ты внутрь или нет?
- Внутрь, это куда? – удивился Валера.
Девушка в двух словах передала ему мой рассказ. О дверях, холодной ручке и вибрации.
- Ого, – только и сказал Валера. – Клиника! Да ведь они точно уничтожают свою базу. Как бы мы не влипли!
Но его опасения были запоздалыми – к нам медленной походкой шла одна из тех двух старух. Не та, которая попалась мне в первый раз, другая. В длинной серой юбке и белой кофте, застегнутой на все пуговицы. Без клюки и цветов.
Я замер, ожидая вновь увидеть нечеловеческий взгляд, но старушка выглядела совершенно нормально.
- Добрый вечер, - радушно сказала она. – А вы, молодые люди, отсюда?
- Да, - ответил я за всех. – Мы – новенькие.
Она чересчур пристально посмотрела на меня после этих слов. Словно бы раздумывала, сказать, что врать не хорошо, или обойтись на первый раз порицающим взглядом.
Марина стояла, напряженная, подобно сжатой пружине. Валера нервно сжимал и разжимал пальцы.
- Только Вы один, или они тоже? – после долгой паузы спросила, наконец, старушка.
Не нравились мне ее слова. Уж очень намекают они на то, что настоящие хозяева этого места знают все. И видели все. Как я бродил сегодня здесь, как подошел к двери, как...
- Можно сказать, и они, тоже, - ответил я.
- Так значит, Вы берете на себя ответственность и за них?
Я растерялся и, кажется, побледнел – щеки наполнило холодом.
Ответственность? Ответственность! А как можно сказать за других, когда не веришь, что сам сможешь устоять, поступить правильно, не навредить – не сколько себе, сколько другим!
А еще я подумал, что попал в ловушку. Да! И весь этот пожар – только средство заманить меня сюда. Ведь знали, что приеду не задумываясь. Сам бы еще подумал, но когда позвал Валера – даже мысли не возникло отказаться!
«Что теперь, - тоскливо подумал я. – Как ловко Они это устроили!»
- Ответственность за что? – спросил срывающимся голосом Валера.
Возможно, такой же голос был у меня в тот, самый первый раз, неделю назад.
Незаметно к нам подошел мальчик, до того стоявший у машин. Обыкновенный паренек, если не задумываться, в каком месте он обитает, в джинсах с замоченными водой краями штанин и рубашке с короткими рукавами.
Старушка, молчала, не обращая внимания на Валеру. Она ждала моего ответа.
- Вы знаете Правила? – вдруг строго спросил мальчик.
«Попался, - мелькнула мысль. – Окончательно! Ну и что мне ответить?»
- Погоди, не торопись, - вдруг сказала старушка мальчику, - рано тебе, без тебя обойдемся.
Марина тихонько потянула меня за рукав. Не думаю, что это движение осталось незамеченным Охранительницей.
Нет, я не знал, кто стоит передо мной, просто подумал, что из всех слов «Охранительница» меньше всего противоречит ее уверенными вопросам и облику.
- Ну, хорошо, - произнесла она с усмешкой, от которой у меня пошли мурашки по коже. – вы решите между собой, как поступить, а я подожду. Только...
Охранительница смерила меня многозначительным взглядом.
- Только знайте, после того, что случилось сегодня, Вы должны сделать выбор.
- А если я не сделаю? – поспешил спросить я.
- А Вы не догадываетесь, что последует за этим? - произнесла Охранительница.
Она повернулась и пошла неторопливой шаркающей походкой к машинам.
Дым совсем иссяк, от дверей тянуло гарью и влагой.
Валера и Марина смотрели на меня во все глаза.
- Что происходит? – спросил Валера первым.
- Как тебе сказать...
- Не темни! Что случилось! Ты... они тебя знают?
Я кивнул.
- Что за выбор ты должен сделать? Это – Они? – вступилась Марина.
Я кивнул.
- Кто Они? Да не молчи же!
Можно ли совершить правильный выбор за несколько секунд?
Можно ли что-либо решить, когда и сам-то толком не знаешь, из чего выбирать?!
Хотя струйка понимания понемногу заполняла меня уверенностью. Не такой уж и сложный выбор мне предложили: остаться или вернуться и забыть все случившееся. Бесповоротно, без тени воспоминания, без туманных намеков во снах, без томительной грусти о несбывшемся.
Совсем несложный. Опустить шлагбаум перед прежней жизнью и перевести поезд своей судьбы на другие рельсы. В той жизни не будет знакомого прошлого – только будущее. Оставив одни воспоминания, прошлое рассеется, недоступное и далекое, и к нему не будет возврата.
Однажды я уже выбирал. Давным-давно, стоя перед толстыми стеблями лопухов и плотным строй крапивы.
Я поднял голову и посмотрел на Валеру и Марину, моих друзей.
Совсем несложный выбор...
- На, держи.
- Что это, зачем? – запротестовал Валера.
- Ключи от машины. Отгони ее или просто передай ключи Юле. Скажи ей, что, я уехал, а впрочем, ничего не нужно говорить.
Да, теперь ничего не нужно говорить, все образуется и без лишних слов.
Я улыбнулся новой уверенности.
- Ты чему смеешься?
Старушка вновь приближалась. Быстро же она!
- Слушайте, и запоминайте. Помнишь, ты, Маринка, говорила про путь человеческой цивилизации? Что нас ведут особым путем, что запрещают, подталкивают куда-то. Ты совершенно права.
Марина смотрела широко раскрытыми глазами.
- Ведут, и долго еще будут вести. Потому что так – правильно! Нельзя давать детям в руки спички. А мы, люди, еще долго останемся детьми. Поэтому нас и ограничивают, путают, лишь бы мы не узнали главное, не вышли из детской и не стали бить посуду в буфете и крушить мебель в гостиной.
Охранительница подошла и встала рядом.
- Истинный путь развития, - продолжал я, - спокойный, вдумчивый и неторопливый. Мирный и чистый. И средства познания – наш разум. Как и всякий, достигший определенного уровня, он способен менять реальность. Это просто. Настолько просто, что секрет нужно тщательно скрывать. Люди не готовы к тому, чтобы таким способом управлять миром. Человек как следует со своими желаниями управиться не умеет – можно ли давать ему инструмент изменения целого мира?!
Как и вы, я не знаю, кто Они. Главное, что Они охраняют нас от нас же самих, до поры до времени скрывая секрет, слишком простого и слишком действенного способа властвовать над пространством и временем. Представьте, если сейчас открыть людям средство мгновенно, по желанию перемещаться сколь угодно далеко, материализовывать предметы из ничего, воплощать затаенные мечты? Сохраниться ли, устоит цивилизация людей, не будет ли уничтожена собственной злобой, завистью, жаждой повелевать над себе подобными?
Я не умею ничего этого. Но я коснулся Тайны. Рано или поздно понимание придет ко мне. Но я не готов - как и остальные, я не умею властвовать над своими мыслями, не могу сдерживать эмоции и направлять их туда, где они не способны причинить вреда. Мне нужно учиться.
Я посмотрел на старушку.
- Или же все забыть, уйдя с вами.
Она молчала, слушая меня.
- Я сделал выбор. Я остаюсь.
- Но откуда, откуда ты это все знаешь? – вырвалось у Валеры.
- Я не сказал, я ведь открыл ту дверь. Подержался за ручку, отступил, а потом собрался с духом и рывком открыл.
- И?
- Там – знание. Или наоборот, обман. Вообщем, я увидел всё и понял. Точнее, не увидел – почувствовал, осознал, не знаю, словами тяжело объяснить. Просто пришло понимание. Я, по-прежнему, не знаю многое, не знаю, кто такие люди с парализованным взглядом, не знаю, кто такие эти бабушки и мальчишка. Я всего лишь коснулся края тайны и уловил основной принцип.
Старушка кивнула, подтверждая.
- Без подсказки вам не догадаться, - сказал я Валере и Марине, смотря по-прежнему на Охранительницу. – Они не представляют никакой угрозы. Только я открыл дверь.
- Вы боитесь за своих друзей? – осведомилась Охранительница.
- Ведь они же для Вас не опасны?
- Это похвально, - старушка уж очень подозрительно усмехнулась, - Но мы не такие страшные, чтобы нас бояться. Кроме того, Вы не очень хорошо осведомлены о своих правах. Вам предложили выбор, а не прибегли к насилию. Это о чем-то да значит, не так ли?
- О чем? – спросил я.
- Так ради вот Этого вы держали все это время нас, человечество на поводке? – проговорила Марина срывающимся неверным голосом, с усилием справляясь с собой.
- Оберегали. Но вы все равно шкодили. Проказничали, воевали, пытались вскрыть чулан, чтобы найти палку поувесистее и ударить побольнее. Проявляли характер. Знаете, как тяжело воспитывать несносного и грубого мальчишку?
- А Вы пытались посадить его за нудные книжки? Натянуть смирительную рубашку и заставить не болтать под столо
ногами?
- Марина... – попытался я ее урезонить. Им же сотрут память!
- Вы склонны к демагогии, девочка, - миролюбиво и очень вежливо, что пугало еще сильнее, ответила старушка. – И мы, Денис, никогда не стираем память в подобных случаях.
- А в каких стираете? – спросила Марина.
Я умоляюще посмотрел на нее.
- Почему мы не можем остаться вместе с тобой?! – вырвалось у девушки.
- Потому-что, вам еще не пришло время, - просто ответила Охранительница.
- Но придет, - добавил я за нее. – Обязательно придет, я ручаюсь! Это место, где мы стоим, засвечено, и оно будет закрыто. Но это ничего не значит.
Я покосился на Охранительницу, но та молчала.
- Когда-нибудь я вернусь за Вами. Потому что, люди, наконец, должны взрослеть. Нельзя вечно быть в детской, под опёкой других. Я прав?
Я посмотрел на существо из странного мира, стоящее рядом в облике обычной подъездной бабушки.
- Да, - подтвердило оно.
- Помнишь, Марина, - сказал я, - ты говорила, что побоялась тогда, в детстве сделать шаг к деревьям? А ведь когда-нибудь придется перебороть свой страх. Пересилить себя и шагнуть в Неведомое, чтобы измениться, чтобы стать лучше.
Девушка кивнула.
Валера протянул руку, и я пожал ее.
Протянула руку и Марина.
- Не забудь, - шепнула она, - ты обещал!
- Не забуду!
Они повернулись и пошли вниз, молчаливые и оробевшие.
Я смотрел вслед им до тех пор, пока они не спустились к началу улицы. Затем их окутала дымка – то ли от наступавшего вечера, то ли от загадочных сил, начавших отделять этот мир от мира людей...
|
|
|
|
Время приёма: 12:42 17.09.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев