 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Альба глянула на сидевшего в углу мальчишку: короткостриженый, виски выбриты; взгляд странный, пугающий, глаза черные, блестящие. Высокий, сильный….
«Злой, – подумала, встретившись взглядом. – Надо бы… поосторожнее, – опустила глаза; подхватила поднос с кофе, молоком. Двинулась к нему – единственному посетителю кафе. «Рань несусветная…. Чего не спится? – глянула на футляр у стола. – Музыкант. Инструмент странный…. Винтовка?» – кольнула мысль.
Она остановилась у столика, натянуто улыбнулась; спросила, кивнув на футляр: – Скрипка? «Какого чëрта? – встрепенулась. – Зачем спросила? И так ясно, что…»
– Труба! – отозвался мальчишка.
Альба кивнула, пошла к стойке, глянула через плечо: на бритом затылке тату – чёрный ангел, цифра три. «Мститель! – вспомнила. – Сойдёт ангел и вострубит. Падёт огнь небесный и…».
– Молись! – вдруг произнёс мальчишка. Встал и неспешно пошёл к выходу, и, проходя мимо стойки, бросил на лощёную поверхность двуфунтовую монету. – Молись! – вторил и шагнул в дверь.
– Глянь, Джо! – ткнул пальцем в боковое стекло патрульного авто сержант Гуров. – Мальчишка с чехлом, – прищурился. – Чехол, однозначно, ружейный.
– Не-е, – ухмыльнулся напарник, – не похож. И потом…. Стал бы рисковать! Проще в чемодане.
– В рюкзаке! – передразнил Гуров, отпустил воображение: – Понадеялся, что места глухие – перелесок, дорога…. А мы случайно оказались: хотели ведь в городе «парковаться». Но передумали.
– Передумали… – поддакнул напарник, опасливо глянул на мальчишку. – Может, подмогу вызовем?
– Кой чëрт: нас же двое! – хмыкнул Гуров, подтолкнул: – Пошли.
Они остановились, перегородив дорогу.
– Сэр! – выпалил Гуров, упреждающе вскинул руку. – Что в чехле?
Мальчишка был рослым, тренированным, сильным, неулыбчивым; короткостриженым, в чёрной куртке и джинсах.
– Труба, – выдохнул. – Проблема в чëм?
– Труба? – растерялся Гуров. – Зачем?
– Работа такая – трубить, – усмехнулся тот. – Всë?
– Нет! – рявкнул Гуров. – Покажи!
– Нельзя! – упёрся мальчишка.
– Какого… – задохнулся Гуров. – Открой!
– Нет! – вздыбился трубач, ударил взглядом.
– Ну… чего ты! – вмешался Джо. – Покажи и иди… с богом.
Мальчишка вздрогнул, глянул странно; потянул чехол с плеча:
– С богом, говоришь! – положил на землю, отступил на шаг. – Смотри!
– Сам! – скрипнул зубами Гуров. – Медленно… – глянул на напарника: тот был бледен, на виске – капельки пота. – «Надо было подмогу… – решил запоздало. – Вдруг бомба».
Мальчишка присел у чехла, снял защёлки, открыл крышку. Длинная труба лежала внутри: чёрное дерево, узкий мундштук, золочёные гвоздики у самого края.
– Труба… – падая наземь, выдохнул Гуров, выхватил взглядом лежащего рядом напарника. – «Зря… – вспыхнула мысль. – Дурная затея».
Старенький фольксваген притормозил у заправки.
– Куда? – выглянув в окно, спросил таксист; окинул мальчишку взглядом.
– В Рим, – ответил тот; поправил ремень на плече.
– Далековато, – кивнул таксист на заднее сиденье. – Музыкант?
– Трубач, – ответил мальчик.
– Нездешний, – подмигнул таксист.
– Нездешний, – согласился мальчишка; откинулся на спинку сидения, закрыл глаза.
– Хорошо осенью… – произнёс таксист. – Не лето и не зима: как в старое время. Мать рассказывала, вначале был один город – Рим: все жили вместе, дружно. Потом дети выросли, разбрелись; появились новые города, предместья. Да-а… – выдохнул. – Я живу в Лондоне: мой дом у реки.
А мир! – не унимался он. – Всë цвело–плодоносило круглый год. Благодать! Никто не болел, не страдал…. Да-а, – выдохнул снова. – Профукали…. А жили… как в раю, – он оглянулся к пассажиру.
Тот не ответил. И не открыл глаза.
– Нельзя, чтоб погибли! – вдруг сказал таксист. – Люди глупые, но не злые. Дьявол во всëм виноват….
– Дьявол? – открыл глаза мальчишка. – Это кто?
– Ну–у… – замялся таксист, – демон такой, искуситель во зло… – буркнул и смолк.
– Откуда? – нахмурился мальчик. – Не создавали….
– Теперь появился, наверно, – пояснил таксист. – Я так думаю….
– Ясно, – пробормотал мальчик, глянул в окно. – Приехали.
– Как? – опешил таксист. – И часа не едем.
– Огни видите? – мальчик ткнул пальцем в стекло. – Пригород Рима. Тормозите, – задержался у двери, спросил: – Почему нельзя, чтоб погибли?
– Так ведь… люди – неразумные дети, – горько улыбнулся таксист.
– Ясно, – кивнул трубач, протянул деньги. – Счастливой дороги.
Он поднял голову, глянул на пирамидальную крышу храма; вздохнул. На пороге, в грязном изорванном спальнике, лежала старуха.
– Ангел…. Злой, – прошептала, взглянув на мальчишку.
– Есть добрые? – спросил тот, останавливаясь у широкой двери.
– Есть! – кивнула старуха; села, опершись о стену. – Булочник, раздающий пироги. Богатые леди, бросающие монетки… – улыбнулась беззубым ртом; зашевелилась, выбираясь из мешка. – И те, на стенах…. Крылатые пузатеи со слащавыми улыбками на детских мордашках. А вы, синьор, зачем… к нам? Здесь не место ангелам… – заёрзала. – Мы вас не звали. А вы… припёрлись, – махнула грязной рукой. – С ружьём! – затеребила подол юбки; завопила хрипло: – Люди, люди! Ангел мщения пришёл…
Мальчик толкнул дверь храма: она не поддалась.
– Закрыто? – хихикнула старуха. – Вам не рады! – закудахтала. – Видите, какую дверь отгрохали, чтобы ангелов не пускать…. Не удивляйтесь, синьор…. Теперь закон такой: запирать! Потому как люди крадут что ни попадя.
– Откройся, – крикнул мальчик, толкнул дверь.
– Э-э, синьор, – качнула головой старуха, – кто нынче словам верит? – зашарила по карманам юбки. – Отмычка нужна…. – оторопело глянула на открывшуюся дверь. – Уговорили? Чудо! Раньше никто….
Мальчик вошёл в тёмный проëм, старуха осталась у двери. «Мало ли! – подумала. – Докажи потом, что ангел…. Вдруг золото-серебро пропадёт, – ухмыльнулась. – Чудо! Вот если б накормил…» – не успела подумать: сверху к ногам упала большая хлебина. – Чëрт меня побери! – выдохнула старуха. И пропала.
Далеко впереди в холодной тьме горела свеча. Трубач пошёл к ней. У высокого узорчатого передела сидел, преклонившись, ветхий старик.
– Кто здесь? – спросил, заслышав шаги; оглянулся, глянул слеповато.
– Это я, брат, – ответил мальчик, положил трубу на лавку.
– Себастиан? – прошептал тот. – Почему здесь?
– Дело, брат, – вздохнул мальчик. – Задача, – отвёл глаза. – Спросить хочу. Зачем ты сделал мир… таким?
– Это не я! – закричал старик. – Люди! Всë они! Поначалу были всем довольны: хлебом, водой, воздухом. Мир хранил их, они берегли его. Зима была осенью, весна – ранним летом: всë цвело круглый год! Они жили во здравии, – всхлипнул. – Число их множилось и росло. Двести лет!
Но потом умерли первые…. И они возроптали! Смерть пугала их, отнимала разум. Они взбесились: сетуя и крича, требовали дать им… бессмертие! «Мы подобны сынам Создателя! – вопили они. – Чистые, безгрешные, послушные» – старик выдохнул, кинул опасливый взгляд. – Он не внял им! И они… восстали! Отреклись от него. Мир закрылся! – заплакал. – Я молился, просил о прощении, звал на помощь…. Никто не ответил: ни вздоха, ни звука. Они вернули богов, привезённых с собой! Взгляни! – махнул рукой во тьму. Вспыхнул свет, осветил огромный храм. Посреди зала – деревянные лавки. Гранитные фигуры у стен – воинственные боги, животные, чудовища.
– Отступники! – выдохнул мальчик. – Почему ты не уничтожил их? Тогда… вначале?
– Я? – испугался тот. – Не мог! – опустил глаза. – Люди!
– Ты закрыл мир! – прошептал мальчик. – Творца в нем нет: ни слова, ни духа! У людей нет связи с небом… – побледнел. – Куда же они поднимались?
– Куда? – вздрогнул старик. – Я думал – в небо….
– Брат! – закричал мальчик. – Ты не человек – сын Создателя! В твоих руках люди, мир! Ты видел – помощи нет! Почему не вознёсся?
– Не мог! – задрожал тот – Мир запер меня в храме, среди чужих богов… – повёл рукой; вздрогнул: – Ты погубишь… людей?
– Да! – кивнул трубач. – Сожгу!
– Ты хочешь, чтобы я поверил… – инспектор Барток ткнул пальцем в экран компьютера, – будто этот молокосос с футляром убил двух полицейских–профессионалов? – вскинул брови.
– По всему выходит… – кивнул сержант Пленч. – И патологоанатом….
– Причём здесь… – покривился инспектор, вперился в застывшую картинку на экране компа. – Что это он делает? Открывает футляр? Ну–ка, поближе… Я хочу видеть, что там....
– Труба, – выдохнул сержант, – странная, но труба.
– Так что патологоанатом? – засверлил взглядом Барток.
– Глаза, сэр, – пояснил сержант. – Роговица…. Как бы это…. Побелела, – протянул протокол вскрытия.
– Что это значит? – нахмурился Барток, прочитал: – Тяжёлая форма повреждения глаз, некроз тканей, полное помутнение роговицы. Ожог? – глянул на сержанта.
– Ожог! – кивнул тот.
– Выходит, они умерли от ожога? – Барток с силой придавил окурок в пепельнице. – Глянули и умерли?
– Выходит, – пролепетал Пленч. – Инструмент радиоактивный…. Наверно.
– Ты себя слышишь? – вскинулся инспектор. – Когда такое было… – выдохнул. – Чëрт! Как же он сам? Трубач этот…. Фотографию – в вечерние новости, – приказал. – Нам нужна информация. Много информации!
– Он сказал – молись… – пробормотала Альба, глянула испуганно. – Мальчик сказал, – пояснила. – Бросил монетку на стол….
– И дальше? – поторопил сержант. – Ближе к сути!
– Я взяла, произнесла несколько слов. Кажется, спасибо, господи….
– Ну что такое, в самом деле… – запричитал сержант. – Что дальше? Что-то случилось? – глянул раздражённо на женщину. «Привёл же бог на мою голову…. Среди тысяч людей именно она встречалась с мальчишкой».
– Тотчас… сразу, – выдавила женщина, – с неба посыпались монетки…. Много монет, – запнулась.
– Правда? – зыркнул растерянно. – Сколько? Не для протокола….
– Сто… – пробормотала. – Двуфунтовых….
– Как вы молились? Повторите! – напрягся сержант, затаил дыхание.
– Это была и не молитва вовсе. Мольба… – смутилась женщина.
– Я понял, – подтолкнул к ней лист бумаги и ручку. – Пишите…. Всë подробно…. А чехол был? – вспомнил.
– Был, – кивнула женщина. – Сказал – труба….
– Почему сказал? – нахмурился. – Вы спросили? Зачем?
– Подумала – ружье… – пробормотала. – Он ответил…
«Бдительная, – подавил улыбку. – Взгляд цепкий, зоркий. Повезло! Деньги с неба!» – вздохнул. – Пишите, – повернул голову к зазвонившему телефону. – Слушаю! – произнёс настороженно. – Сержант Пленч.
– У меня информация о мальчишке. С чехлом… – говоривший выдохнул.
– Откуда вы, сэр? – спросил сержант.
– Из Дувра, – ответил собеседник.
– Говорите, слушаю внимательно, – сержант прижал трубку к уху. – Пожалуйста, громче…
– Он спустился с неба, – произнёс тот, на другом конце. – Аккурат на дорогу. Было рано, и туман…. За спиной – чехол. Быть может винтовка…. И место, откуда он спустился – отверстие, проход, выход… горел синим пламенем, – говоривший замер.
– Пламенем? – пробормотал сержант, негромко позвал: – Сэр!
– Точно так! Подтверждаю! – откликнулся собеседник. – Питер Борев, – представился. – Если понадобится засвидетельствовать показания….
– Спасибо, – выдохнул сержант. – Обязательно пригласим…. До свидания, – положил трубку. «Час от часу не легче! – подумал. – Таких сообщений посыплется тьма. Главное – выбрать важное».
– Внимание всем! – крикнул раздражённо редактор. – Держите интригу до последней минуты! И да, Косар! Не тяните на себя внимание!
– Я? – встрепенулся ведущий. – О чëм вы….
– Без комментариев! – рыкнул редактор. – Сорвёте передачу – уволю!
– Распоясавшийся хам! – пробубнил Косар, плюхнулся в кресло.
– Начали! – крикнул редактор.
– Здравствуйте! – встрепенулся ведущий. – В эфире – актуальное интервью и я – Дэн Косар. Моя собеседница – известная ведунья, прозорливица, ясновидящая, мадам Леду, – дёрнулся влево. – Здравствуйте, Лиз.
На экране появилась тучная женщина в чёрном. Мелкие кудряшки вкруг лица, большие карие глаза; на груди – лучистая звезда.
– Здравствуйте, – кивнула камере, стрельнула глазами в оператора.
Тот побелел, сжался, мысленно трижды сплюнул.
– Приход трубача – недобрый знак? – настороженно спросил Косар. – Ожидаемое возмездие?
– Да! – качнула та головой. – Мы знали, что последует расплата. Подобные прегрешения на Земле наказывались строго. Помните в Библии? – сверкнула потемневшими очами.
– Простите, – вспыхнул Косар. – Не читал. Что в Библии?
– «Око за око, зуб за зуб…» – процитировала Леду.
– В самом деле? – опешил Косар. – Так и написано? А-а! Пугаете! – расплылся в улыбке. – Я понял: это – острастка!
– Отнюдь! – качнула головой Леду. – Сущая правда.
– Правда? – скукожился. – Провинился – выдрали глаз?
– Если… так… провинились, – ухмыльнулась Леду. – Да!
– А если украл? – покраснел.
– Высекут розгами, – ухмыльнулась Леду. – Или забьют камнями. До смерти!
– Шутите? – остолбенел Косар.
– За лжесвидетельство, прелюбодеяние… – перечислила.
– Камнями? До смерти? – ужаснулся. – За лжесвидетельство? За блуд?
– А вы говорите… – ухмыльнулась Леду. – Проще было вырвать… всë, что грешило.
– Да-а! – сглотнул. – Как они жили? Наши предки….
– Как-то жили… – усмехнулась. – Предки! Вы историю первых знаете?
– Кто ж не знает! – развёл тот руками. – Бесстрашные герои, отважные покорители неба….
– Они – не герои, наши родители, деды. Не исследователи, не пионеры космоса… – выдохнула Леду.
– Как? – удивился Косар. – А история? А «Летописи?
– Среди двенадцати летевших с Чило, пять – особо опасные преступники, осуждённые к каторжным работам на Земле и за пределами Солнечной системы.
– Вы хотите сказать… – прохрипел тот, – что знаете, кто есть кто?
– Косар, замрите! – услыхал он в наушнике голос редактора. – Брякните невпопад…. Всë погубите.
– Нет, не знаю! – выдохнула Леду. – И никто не знает, из людей. Только Создатель.
– Вот это откровение! – закатил глаза Косар. – А остальные, семеро? Отважные покорители неба?
– Нет! – усмехнулась Леду. – Титан – не исследовательское судно, не космический лайнер: многотоннажная баржа, торговый буксир. Ему случалось перевозить и запрещённые грузы: оружие, рабов, руду.
– Контрабандисты… – выпалил Косар. – Это проверенная информация? – побледнел. – Простите, вырвалось! Кто б мог подумать… – выдохнул шумно. – Они назвали планету именем… баржи?
– Да, – кивнула Леду. – Титан. Создатель называл еë Сайона.
– Сайона… – пробормотал Косар. – Титан. Из греческой мифологии?
– Из греческой, – прищурилась Леду. – Коварные дети восстали против отца: лишились его поддержки и защиты….
– Извечная проблема… – выдохнул Косар. – Расскажите о трубаче.
– Трубач – глас Создателя, его сила и воля, – пояснила Леду. – Исполнение желаний….
– Точно! – подскочил ведущий. – Исполнение…. Как я забыл! Телезрители сообщали….
– Не прельщайтесь! – осекла Леду. – Трубач – не Санта, не чародей. И труба – не волшебная палочка. Желания могут быть… чрезвычайно опасными, – вперилась в оператора взглядом. – Нужно желать только хорошее…. Вот вы, – вскинула глаза на Косара. – Когда говорили с Создателем?
– Я? – вздрогнул тот. – Никогда. Мне и лет-то…. А! Вспомнил! В детстве. Письма писал…. В канун Нового года, дня рождения! Просил машинку, лошадку, карамельных солдатиков…. Я думал, их покупает мать в игрушечном магазине, – улыбнулся. – Нет?
– Возможно! – усмехнулась Леду. – Но письма писали…
– Писал, – смутился Косар. – Доверчивый ребёнок... А Создатель… как относился к детям?
– Любил, – выдохнула Леду. – Он всегда играл с нами. Оборачивался то ветерком, то назойливой бабочкой, то хитрым кроликом. Мы собирались шумной гурьбой у горы…
– У горы? – удивился Косар. – У Монблан? А запрет?
– Для детей не было запретов, – улыбнулась Леду. – Нам принадлежал мир… и вересковая пустошь. Там росла самая вкусная черника….
– А ангар? – затаился Косар. – Видели?
– Да, – усмехнулась Леду. – И буксир, и покорёженную баржу…
– Ух… ты! – заёрзал. – А Создателя?
– Видела, – кивнула Леду. – Но не так как вас…. – забормотала. – Однажды, в детстве, в лесу. Вдруг почувствовала – он рядом: наклонился, разглядывает. Потом в воздухе появился цветок – белый глазок на тонком стебельке. Я улыбнулась. Он коснулся белоснежной головкой руки, щеки, лба…. Тихо засмеялся.
– Создатель? – вытаращился Косар.
– Да! – кивнула Леду.
– Здорово! – поёжился. – Вы свой дар от него получили?
– Нет, – улыбнулась Леду, – от матери. Она тоже была прозорливой. И бабушка….
– Вот как? – завистливо пробормотал Косар. – И я бы…. К слову: сколько вас на планете? избранных? – метнул взгляд в камеру.
«Во даёт! – хмыкнул оператор, толкнул вперёд камеру. – Прямо… в пасть полез».
– Семеро, – ответила Леду, сверкнула очами.
– Поговаривают, вы можете… летать, вызывать грозу, менять форму, тело…. Нет? – испуганно замер.
– Косар! – позвал редактор. – Следите за речью! Не хочу оказаться по вашей милости в чьей-нибудь…
– Могу, – улыбнулась Леду.
– Знаете… – заёрзал Косар, – в это трудно поверить. Да что там! Невозможно! – улыбнулся просительно: – А пример? Самый, что ни на есть, крошечный…. Можете?
– Пример? – удивилась Леду, глянула быстро: – Не боитесь?
– А? – замялся. – Не боюсь!
– Что ж! – улыбнулась, вздохнула. И исчезла.
– Какого чëрта, Косар! – заорал за стеклянной перегородкой редактор. – Что это было?
– Не знаю! – подскочил тот будто ужаленный. – Сами видели! Я не причём! – ругнулся. И пропал.
– Вы хотите сказать… – потёр лоб инспектор. – Мальчик – не мальчик, а мститель? А труба – орудие? И с кем, вы сказали, он будет сражаться? – настороженно глянул на сидящего напротив большеголового мужчину. «Профессор Глебов, Нансенский исследовательский центр» было написано на визитке: она висела на шее, на тонкой чёрной ленточке.
– Ему надлежит сразиться и уничтожить весь сонм богов и божественных существ, которых мы призвали… – грустно улыбнулся тот. – Помните легенду?
– Так вы о… бессмертии? – откинулся в кресле Барток. – А я уж подумал…. Легенда! – глянул вприщур; крикнул в открытую дверь: – Пленч, принесите кофе! Пожалуйста!
– Вся наша жизнь на планете – легенда, – усмехнулся профессор. – Можете себе вообразить – один на один с космосом? Двенадцать безумцев! – блеснул глазами. – Безбрежные просторы Вселенной… – вспыхнул восторженным взглядом. – Помните, откуда они летели?
– Не помню, – смутился инспектор. – Откуда?
– С Чило, планеты двойной звезды бета Лебедя, – выдохнул профессор, глянул на инспектора пристально. – Сотни парсеков смертельной опасности….
Бартока поразила странная перемена в его лице: оно просветлело, стало спокойным, торжественным. Он просиял дивной улыбкой. Инспектор готов был поклясться, что видел такую улыбку, давно, на рисунках в храмах. «Он определённо… сын первого, – царапнула мысль. – Только они с таким упоением могли говорить о звёздной бездне, которую покорили…. И дело вовсе не… в бета Лебедя».
– А, оказалось, – услыхал он голос Глебова, – что они в Лире. У планеты–гиганта Небадон.
– Это далеко? – глянул рассеяно Барток. – Я думал, рядом, – улыбнулся.
– Рядом? – засмеялся Глебов. – Конечно! Весь звёздный мир рядом, – ткнул рукой в потолок.
– Я понял: это не там, где Лебедь! – покраснел инспектор. – Я прав?
– Правы, – кивнул профессор. – Планета–гигант Небадон и наша звезда находятся не в Лебеде. В созвездии Лиры, – опустил глаза.
– Но как же они… оказались там? То есть здесь? Сами же сказали – летели на Землю, – вспыхнул инспектор.
– Ума не приложу, – выдохнул Глебов. – Об этом в «Летописях» ни слова. Сокрытая тайна! Возможно, гравитационное смещение, – подумал вслух. – Или пространственный переход….
– Ясно! – пробормотал инспектор. – Летели в одно место, попали…. Двести тридцать лет живём… – качнул головой, – не там, где хотели. Может, в этом проблема? – вскинул глаза на Глебова.
– Пустое, отговорка, – не согласился тот. – Что уж теперь! Поздно!
– Как? – встрепенулся инспектор. – О чëм вы?
– Я думал, вы поняли… – растерялся Глебов. – Человечеству конец! Судный день! – выдохнул. – Хороший кофе! – похвалил сержанта.
– Неужто, правда? – прошептал Барток.
– Давние рукописи предрекают смерть человечеству…. В «Летописях» написано: придёт ангел мщения… его битва будет последней в истории Титана.
– Страх божий! – выдохнул инспектор, поднял глаза на вошедшего в кабинет сержанта. – Пленч?
– Сэр! – зашептал тот, показывая на трубку телефона. – Премьер–министр, из Лондона.
– Извините, – кивнул инспектор, торопливо вышел из комнаты.
– Барток! – произнёс, прикрыв дверь кабинета. – Слушаю!
– Здравствуйте, инспектор! – выдохнул говорящий. – Что нового в деле трубача?
– Здравствуйте, мистер Вайден! – кивнул почтительно. – К сожалению, ничего. Трубача больше не видели в наших краях. Скажу прямо, ситуация животрепещущая…. Специалисты пугают… апокалипсисом.
– Че-пу-ха! – произнёс тот. – Не сгущайте! Бывало и хуже!
– Да? – удивился инспектор. «Когда, интересно? – подумал. – Когда прилетели? Или когда отреклись?»
– Держите нас в курсе! – прервал его размышления премьер. – До свидания!
– Обя… – пообещал тот, но трубка щёлкнула и отключилась. «Кичливый осëл», – вспыхнул инспектор, раздражённо покривился.
– Верховный Совет! Старейшины! – выкрикнул седоволосый старик, глянул в зал. – Нужно идти к горе!
Сидевшие в зале зашумели, заспорили; послышались недовольные возгласы, крики. Собравшиеся – представители семи поселенческих родов, сидели обособленными группами: старейшины – впереди, молодые – сзади.
– Поздно! – кричали одни.
– Не время! – спорили с ними другие.
– Нужно! – вскочил с места рыжебородый старик. – Нужно идти к горе, просить помощи у Создателя. Повиниться! – взмахнул сжатым кулаком. – Вернуть доверие мира! Мы Глебовы – за!
– Да что мы такого сделали! – закричал молодой мужчина в среднем ряду. – Ну, возроптали! Ну, отреклись! Сгоряча, с перепугу! Нужно просить нового бога, чтобы остановил трубача, чтобы защитил от смерти!
– Лицемеры! – откликнулась с места слепая старуха Леду. – Вы во всëм виноваты! И в том, что мир отвернулся, и в том, что злой бог на призыв откликнулся. Смерти боялись? – вскинулась на окрик «Старая ведьма!», выдохнула. – Теперь умирают наши дети! Нужно идти к горе!
– Верховный Совет! Старейшины! – поклонился глава рода Вайден. – К горе идти нужно. Но лишь для того, чтобы пробраться к ангару. В нëм наше спасение, освобождение от плена….
– Корабль? – зашептались в зале.
– Мы поднимемся в небо и улетим. На Землю! – выкрикнул Вайден. – Никто не вправе убивать нас: ни трубач, ни бог!
– Улетим! Улетим! – подхватили люди.
– Если верить дневнику капитана Леду, – остановил их Вайден, – до Земли – три дня лëта. Три дня! – закричал он.
– Это опасно! – заспорил с ним профессор Глебов. – Мы не знаем, как они попали в Лиру, существует ли переход и где он.
– Не пугайте! – отмахнулся Вайден. – На корабле есть матрица памяти. В ней – координаты.
– Глупцы! – засмеялась старуха Леду. – Вы говорите об ангаре. Но это – святая земля, земля Создателя! Каждый, кто ступит на неё – погибнет!
– Если Создатель разрушил мир, значит, законы не работают… – возразил старейшина Косар. – А это означает….
– Мы можем лететь! – закричали со всех сторон. – Доберёмся до Земли, приведём сюда караваны кораблей…. Защитим города, спасём семьи!
– А бог? – ухмыльнулась старуха. – Если он узнает, что вы предали его….
– У нас нет выхода! – накинулись на неё люди. – Пусть защитит нас… или убирается прочь!
– Нужно послать разведчика и исследовать дорогу к ангару, – предложил старик Вайден.
– Мой внук пойдёт! – выкрикнул старейшина Барток. – Он смелый и решительный малый!
– Святотатцы! – выдохнула старуха Леду. – Неблагодарные, жестокие люди! Ничто вам не поможет… – прошептала горько, – ни матрица, ни корабль.
Он шёл по лесу, не замечая чарующего осеннего убранства: золото и багрянец покрыли листву. Осень выстудила зори утренниками: ночи стояли ясные и звёздные, по всему чувствовалось – скоро зима.
«Всë в их мире преходяще», – вздохнул мальчик, оглянулся, уловив движение позади: неясной тенью мелькнул бегущий вдали. «Человек» – догадался трубач.
Сразу за лесом начиналась каменистая пустошь, покрытая черникой и мхом. По правому краю – гористый кряж и высокая гора. «Монблан – заветное место людей. И пустошь они называли святой землёй, – усмехнулся горько. – Теперь не зовут».
У горы, крытый чернядью и смолой, стоял высокий деревянный ангар. Мальчик торопливо зашагал к нему. У широких ворот остановился, громко назвал своё имя. Из открывшегося проёма выползла затхлая полутьма, замерла, онемело.
Он увидел груду обгоревшего металла, покорёженные панели, стены, люки. «Буксир… – вздохнул. – Лучше бы они затерялись в искривлениях пространства, переходах времени. Неважно где… – оглянулся по сторонам. – Теперь поздно!» – заторопился к выходу.
Человек бежал за трубачом неотступно, не выпуская из виду. И всякий раз, когда тот останавливался, падал ничком, прижимаясь к земле. Когда трубач вышел к суходолу и двинулся к горе, человек замер: он не мог ступить на святую землю – такой была воля Создателя, главный закон.
Вдали, поднимаясь вершиной в небо, чернел Монблан – святая святых людей: когда-то с горы к ним спускался благодатный дух и слово; здесь они получали наставления и помощь.
«Давно это было, – подумал человек, оглядываясь, – тогда ещё был открыт мир. Не теперь! Раз так – закон не работает, а значит, Создатель покинул Монблан». – Он сделал шаг и замер. Ничего не изменилось: щебетали птицы, и ветерок покачивал цветы и травинки. «Так я и думал!» – обрадовался человек. И, кинув взгляд на идущего к горе трубача, побежал вперёд. Он услышал тонкий звук: острый, дребезжащий. И, падая в густую траву, увидел бегущего к нему мальчишку.
Он очнулся от сильного толчка в плечо: открыл глаза, увидел синее небо и трубача.
– Зачем? – спросил тот, глянул недобро. – Это не твой мир, – повёл рукой. – Сюда нельзя….
– Я – разведчик… – задрожал человек.
– Разведчик? – удивился трубач. – Зачем?
– Старейшины… – размазывая слезы по лицу, прошептал человек, – Корабль… – он осёкся, сжался клубком.
– Вставай! – приказал трубач. – Уходи!
– Ты не понял! Не понял! – закричал человек. – Придёт новый бог! Тебе не выстоять…. Падёт святое место, падёт Монблан, – заскулил протяжно.
– Довольно! – одёрнул его трубач. – Ступай обратно. Я готов!
Яркая звезда покатилась к закату. Вечерние тени легли на луга, лес, города людей. «Скоро» – вздохнул мальчик, глянул на темнеющую даль. Огромным шаром наползал Небадон – материнская планета-гигант, поблёскивая серебристой дымкой в лучах белой звезды.
«Зачем Отец спас их? – горько вздохнул, вспоминая события двухсотлетней давности. – Люди…. Горстка проходимцев. Сколько помнил: они только ныли и роптали, роптали и жаловались…. Зачем злонравная фортуна бросила их к вратам перехода – забытого коридора между мирами?
Создатель пожалел их, поселил на Сайоне – одном из пяти спутников Небадона, – трубач вздохнул. – Планету готовили в экстренном порядке: создавали атмосферу, водные ресурсы, мир. Да, что там, – усмехнулся. – Отец трудился не покладая рук! «Титаном» назвали они планету. Зря! – покривился. – Титан не Сайона!»
Он увидел огни в лесу, вспыхивающие над деревьями искры, повернул голову к звезде, улыбнулся.
Небо над лесом вздрогнуло, и яркая молния прочертила кривую от ангара до вершины горы. Из чёрного проёма, сквозь разорванное пространство, скользнуло серой тенью высокое существо с большими блестящими глазами на бледном вытянутом лице. Оно поплыло по воздуху и зависло у самой горы. Тёмная хламида покрывала тело и голову. В одной руке оно держало длинный посох, в другой – шар.
– Трубач! – прошептало существо. – Ты видишь – я пришёл… – тёмная хламида всколыхнулась, и воздух похолодел. – Я не нарушил закон Создателя – не ступил на святую землю. Хотя… – ухмыльнулся, – теперь всë моё! Ты знаешь правило – планетой владеет тот, кому молятся люди. Если быть честным, – он откинул наголовник: серебристые кудри рассыпались по плечам, – они звали не меня – какого-то библейского бога. Я не расслышал имени…. Но решил – имя не имеет значения. Я был рядом…. – сверкнул очами. – Люди! – глянул в сторону леса: у зелёной кромки сгрудились толпой жители городов. – Люди! – рыкнул, затряс посохом. Воздух зазвенел, стал прозрачным – посыпалась морозная куржа, мёрзлые колючие блёстки.
Стоящие внизу завопили голосно, с острахом.
– Я держу их в крепкой узде, – ухмыльнулся. – Болезни, страдания, боль – беспроигрышная система! Пока на устах моё имя, я – бог и царь! Вот!– протянул он руку с шаром, – В нëм заключены мои миры и вселенные, рабы и твари! – вздохнул. – Пора, трубач! Покажи, на что ты способен…. Или… прочь с дороги!
– Будь, по–твоему, – пробормотал мальчишка. – Раз ты просишь….
Яркая вспышка обожгла небо, дохнуло опаляющим жаром. Небо содрогнулось, выгнулось, и в воздухе появилась чёрная пульсирующая точка. Из неё, вздымаясь и теснясь, вырывались неистовые вихри. Три черные излучистые молнии метнулись, ударили в ангар, лес, в бледнотелого. И всë исчезло.
– А–а–х! – выдохнул мир и замер.
– Готово! – выдохнул мальчик, поднял глаза: высоко в небе парил мерцающий шар. «Рабы и твари» – вспомнил. – Домой! – закричал, и тотчас мерцающий шар взорвался, разлетелся осколками: взметнулись ввысь лучистые энергии и исчезли.
– Сэр, система контроля обнаружила грузовой буксир в зоне пять А, – дежурный аналитик повернул голову в сторону капитанского мостика.
– Включите пеленг–бустер, Дропс! – приказал капитан Шевчук. – Посмотрим, что за посудина движется к Земле?
– Старый корабль, сэр: буксир и платформа. Такие использовали в начале тридцатого века. Анализатор фиксирует двенадцать человек на буксире: пять – в капсулах сна, – глянул удивлённо.
– Что известно о корабле, Дропс? – вглядываясь в экран, спросил Шевчук.
– В базе данных информации о нем нет. Титан, – прочитал название буксира. – Поразительно, что люди… живы. Двести лет – большой срок для корабля. Не говоря уж о людях….
– А платформа? – нахмурился капитан.
– Обычная баржа, – произнёс Дропс. – В грузовом отсеке – золевая руда, горное оборудование, буровые машины.
– Золевая? – удивился Шевчук; подумал: «Разработки на Чило прекращены. Колония закрыта лет сто назад… Странно».
– Призрак? – предположил штурман.
– С живыми-то людьми? – ухмыльнулся Шевчук.
– Устойчивый сигнал систем обеспечения: все жизненные показатели в норме, – подсказал аналитик, глянул на капитана. – Мы в зоне досягаемости.
– Включите систему оповещения, запросите информацию о корабле, – капитан откинулся на спинку кресла.
– Готово, сэр! Они на связи! – отозвался аналитик.
– Здравствуйте, господа! – появился на экране бородатый мужчина, улыбнулся. – Рад встрече.
–Я – капитан Шевчук, служба безопасности воздушного коридора Земля – космос. Кто вы? Представьтесь, пожалуйста, – глянул настороженно.
– Капитан Леду, третий корпус технического обеспечения, многотоннажный буксир «Титан», сообщение Земля – планета Чило, бета Лебедя. Команда – семь человек, пять колонистов – в блоке сна, – улыбнулся.
– Когда вышли из Чило? – вскинул бровь Шевчук.
– Три дня назад, сэр, – прищурился бородатый. – Двадцатого марта трёхтысячного года.
– Задержались! – кивнул Шевчук. – Почему задержались, Леду? – позвал громко.
– Не понял, – побледнел тот; приказал штурману: – Доложите о сроках прибытия на Землю, Барток.
Шевчук услыхал голос штурмана:
– Двадцать третьего марта, сэр. Идём строго по графику – минута в минуту.
– Капитан? – глянул Леду. – Ещё вопросы?
– Нет! – кивнул Шевчук. – Спуск корабля разрешаю. Координаты коридора, Дропс!
– Слушаю, сэр! – ответил тот, заскользил пальцами по клавишам компа. – Удачной посадки! – улыбнулся.
– Спасибо, – усмехнулся бородатый. Экран погас.
– Вы не ошиблись, Дропс? – насторожился Шевчук.
– Никак нет, сэр, – ответил тот. – Я ввёл координаты коридора экстренной посадки. Его ждут. С нетерпением.
– Быть не может! – выдохнул Леду. – Бред какой-то! Я точно помню…. Ошибки быть не может? – глянул ошарашенно.
– Вы вылетели с Чило… – подсказал инспектор службы безопасности. – Куда летели?
– На Землю… – вяло произнёс Леду.
– На Землю… – повторил инспектор. – И в пути… останавливались.
– Нет! – крутнул головой Леду. – Не планировали. Погрузили машины, руду, колонистов…. Взлетели. Всë! – глянул растерянно. – Двести тридцать лет, говорите? Как такое…. Не верю! – развёл руками. – Быть не может.
– Не может! – согласился инспектор. – Но случилось! Люди в блоке сна – каторжники? – глянул настороженно.
– Да, – кивнул Леду. – Сами знаете, золевые шахты…. Добровольцев нет!
– Не сходится! – выдохнул инспектор, пододвинул к Леду лист бумаги. – Читайте!
Тот глянул затравленно, пробежал глазами, вскинулся:
– Мы садились? Где?
– Я бы тоже хотел знать, – поджал губы инспектор. – Анализ пыли внутри корабля подтверждает результаты исследования.
– А информация чёрного ящика… – глянул Леду беспомощно.
– Ничего, – зашагал по комнате инспектор. – Что интересно… – глянул в окно, – кровь членов экипажа, колонистов содержит неизвестные компоненты… – нахмурился. – Всë свидетельствует о том, что вы долгое время жили на планете.
– Как такое… – задохнулся Леду. – Жили… двести лет – и не помним? Ни часа, ни минуты…. Бред!
– Скрываете? – выдохнул инспектор. – Напрасно! Докопаемся!
– Надеюсь! – побледнел бородатый.
– Свободны, – буркнул инспектор. – Землю не покидайте до особого распоряжения.
– Ну что? – спросил Барток, глянул пытливо. – Расколол?
– Ещё чего? – ухмыльнулся Леду. – Работа у него такая – разнюхивать! – зашептал: – Будем держаться одной версии – не докопаются. Мало ли что – пыль, кровь…. Ничего не докажут: не знаем, не жили, не видели. Всë! Где остальные?
– В карантинном блоке, – кивнул Барток; глянул раздражённо: – Объясни толком, как мы оказались в космосе? Почему оставили планету, Создателя, семьи? Кой придурок засадил нас в корабль? Зачем?
– Не знаю! – выдохнул Леду. – Не я, точно! – глянул жёстко. – Шум уляжется, купим флотер…. Полетим на Сайону… – вздрогнул. – Чуть не забыл: ты маяк у перехода оставил?
– Обижаешь! – хмыкнул Барток. – И маяк, и координаты в матрицу ввёл…. Всë чин чином.
– Отлично! – улыбнулся Леду. – Теперь – молчок!
– Нем! Как рыба! – кивнул Барток.
– Себастиан! – позвал Создатель.
– Я здесь! – отозвался трубач.
– Ты исполнил мою волю? – блеснул яркой искрой.
– Да! – произнёс мальчик. – Свернул время. Вернул людей на Землю. И… оставил им память прожитой жизни.
– Хорошо! Не забудь о переходе, – вздохнул Создатель. – Закрой. И про маяк не забудь! |
|
|
|
Время приёма: 15:58 20.01.2017
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев