 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
В стороне – в нескольких десятках метров, на другом склоне холма – раздался крик, хруст ломающегося деревца, глухой всплеск от удара в грязь. Кто-то выругался, а потом тоскливо, безнадежно попросил:
– Помогите.
– А вы говорили – слежки нет, – вздохнул тот, что постарше, и заспешил на помощь.
– Улетайте.
Двое шли по сумеречному лесу.
Планету начали осваивать недавно, и «дикая природа» подступала к городам. Мелкие животные, местный аналог грызунов, кормились на мусорках, устраивали гнезда под окнами, перебегали дороги – иногда на красный. Не всегда удачно.
Птицы, по какой-то странной прихоти эволюции, на планете так и не возникли. Даже насекомые не летали – исключительно ползали.
Опасных хищников уничтожили, дебри проредили – но продолжали называть прирученный и окультуренный мир «дикой природой». Правда, болота так и не осушили. Город лежал на возвышенности, но в пяти минутах от границы «цивилизации» между холмами гнила вода, грязная от ила, водорослей, остатков растений и животных.
Тропинка вилась по твердой почве, сходить даже на шаг в сторону было все еще опасно – во многих местах трясина была достаточно глубокой, чтобы поглотить человека.
– Улетайте, правда, – повторил тот, что постарше. – Сколько на вас уже протоколов? Наверное, больше одного. Два, три?
– Четыре, – буркнул молодой.
– Дождетесь, будут и аресты. В пятнадцати сутках нет никакой тюремной романтики, поверьте. Полагаю, вы и на площади были?
– Конечно! – вскинул голову молодой. Снова уставился под ноги, опустил плечи. – Только сбоку… Когда началось, меня вынесли в переулок… Я… Не поймали.
– И очень хорошо, что не поймали, – одобрил тот, что постарше. – Но... Вы, наверное, не выключили мобильник?
– Зачем?
– Значит, найдут, – вздохнул тот, что постарше.
– Оператор не имеет права...
– Он бы и рад, – согласился тот, что постарше. – Да куда денется.
– А вы выключили?
– Меня там не было, – вздохнул тот, что постарше.
Молодой сплюнул. Тот, что постарше, не обратил внимания.
– Очень скоро гайки затянут, насколько туго – пока не ясно, но наверняка станет хуже… Не ломайте себе жизнь, правда. Пока еще разрешают свободно лететь – летите.
Молодой не ответил.
– Да, – согласился с незаданным вопросом тот, что постарше. – Пока он жив – назад, вероятно, не впустят. Говорят, компании, которые сюда привозят пассажиров, подписали обязательство не продавать билеты нашим. Но он уже долго правит, слишком долго. И, насколько я могу судить, правит очень беспокойно. А это наверняка плохо сказывается на сердце. Он стареет. Потом – вернетесь, правда.
– Когда?
– Я надеюсь, скоро. Очень скоро.
– Сами-то верите?
Тот, что постарше не ответил.
Двое шагали по тропинке.
Чуть заметная тропинка вилась между искривленными, перекрученными деревьями. Болотистая почва не давала им сил расти прямо. Те, кто не скручивался в узел, не извивался змеей, – росли чахлыми, тонкими, с опущенными к земле ветками. Росли – до первой настоящей бури.
Тропинка старалась держаться за холмы, но время от времени срывалась, ныряла в топкую грязь, чтобы появиться снова на противоположном склоне. Тот, что постарше – шел уверенно, знал дорогу к роднику, бившему в паре километров от Города. Жители любили ходить туда за чистой водой – но не в сумерках, когда можно сделать шаг в сторону и утонуть в трясине. Молодой не смотрел под ноги, оступался, провалился в грязь – не замечал, ждал ответ.
Не дождался.
– Поверьте, в нашем Рукаве много планет, найдете, где можно обустроиться, учиться. Готовиться к возвращению. Потом будут нужны хорошие, честные и умные люди. Нам, наверное, надо будет восстанавливать нормальную экономику, строить нормальное общество. Если вас всех сейчас сломают, посадят, искалечат – кто будет строить потом? Зачем нам это потом такой ценой?
– Я готов платить.
– А я – нет. Вами не готов платить, – уточнил тот, что постарше. – Не упрямьтесь, правда. Поверьте, потом вы будете нужнее, чем сейчас.
– Я и сейчас могу…
– Не можете, – отрезал тот, что постарше. – Уже.
– Неправда! Никогда не поздно…
– Мы так и думали, правда, – бросил тот, что постарше. – Когда первый раз начинали. Разошлись. Решили, что сменим на выборах. Потом решили, что сам уйдет, ведь нельзя же больше двух сроков. Не ушел. Сделал можно. А потом вдруг оказалось, что время ушло.
– Не может такого быть!
– Может, поверьте. Нас, наверное, очень мало. И можно пересажать всех, кто вышел. И, скорее всего, никто не возмутится… Вышли – избили, посадили. Нормально.
– Нет!
– Это не правильно, но – обычно. В порядке вещей. И в этом смысле – нормально. Спасибо, что хоть не помогают этим... Хотя, наверное, скоро дождемся.
– Нельзя сдаваться! Если бы там, на площади, он отдал приказ стрелять…
– Стреляли бы, скорее всего. Это пятнадцать лет назад могло бы стать последним приказом. Нам, наверное, надо было тогда добиваться правды. Отступились. Еще лет десять назад – возможно. Не теперь. Не ваша вина, что мы проиграли Ватерлоо.
– Ватерлоо?
– Да, правда, – согласился тот, что постарше. – У нас не было побед Наполеона, даже Ватерлоо – не для нас…
– Да вы о чем вообще?! – не выдержал молодой. – Какой Наполеон?! Какое Ватерлоо?!
– Не кричите, – поморщился тот, что постарше.
– А то что?! Да вы вообще сумасшедшие! Тени своей боитесь! На кой черт потянули меня в болото?! Чтоб никто не услышал?! Да кому мы надо?!
– Слежка может быть.
– Какая слежка?! Вы придумали себе монстра и сами же его боитесь! Да не может он следить за всеми! И не могут его все поддерживать! Выйти да тряхнуть хорошенько – все посыплется!
– Успокойтесь, – занервничал тот, что постарше.
– Не хочу! Не хочу становиться таким, как вы!
– Улетайте. Иначе вас научат.
– Не научат!
– Нас научили.
– Вы сами научились!
– Вас исключат из университета, скорее всего, – вздохнул тот, что постарше. – Вычеркнут из жизни. Не возьмут на работу нигде. Даже не потому, что такой приказ – бояться будут с вами связываться. Мы для них парии. Неприкасаемые. Коснешься – самого уволят. Или посадят. А потом вас будут арестовывать превентивно. Еще до того, как начнется очередная площадь. Чтоб не навредили себе.
– Да идите вы к черту!
Сумерки затопили лес. На тропинке пока что царила серость, но чуть в стороне серость сгущалась в настоящую непроглядную ночь. Тишина, абсолютная, невыносимая, давила на болото. Местные грызуны уже попрятались по норам и гнездам, не веря, что хищников уже нет и не будет.
В стороне – в нескольких десятках метров, на другом склоне холма – раздался крик, хруст ломающегося деревца, глухой всплеск от удара в грязь. Кто-то выругался, а потом тоскливо, безнадежно выкрикнул:
– Помогите.
– А вы говорили – слежки нет, – вздохнул тот, что постарше и заспешил на помощь.
Невысокий холм обрывался отвесно – и там, внизу, едва различимый в темноте, барахтался в трясине человек. Он падал плашмя – но попытался встать, и болото утянуло под поверхность ноги до пояса. Он барахтался – и уже утонул по грудь. Выкручивал шею, стараясь отодвинуться подальше от вонючей поверхности, размахивал руками, надеясь отыскать опору. И снова, не рассчитывая, что кто-то услышит и придет, тоскливо повторил свое «Помогите».
– Вдоль склона, – распорядился тот, что постарше. – И постарайтесь сами не завязнуть.
– Вы стукач?! – крикнул молодой, с хрустом проламываясь через поросль.
– Спасите! – заорал человек, дернулся – и погрузился глубже.
– Не двигайтесь, – приказал тот, что постарше, спускаясь осторожно, выбирая, куда ставить ногу, за что хвататься. Спускаться было недалеко, можно было позволить не слишком торопиться. – Сейчас вытащим.
– А если он стукач? – спросил молодой, успевший влететь в трясину по колено, не заметил, рванулся вперед.
– Назад! – приказал тот, что постарше. – Вылезайте, если можете. Не мешайте хотя бы.
– Я свой! – завопил человек. – Свой! Помогите!
– Все так говорят, – зло отозвался молодой, пытаясь выбраться к холму. Болото вцепилось в добычу, потянуло к себе – но молодой оказался сильнее, выдернул ногу, оставив в трясине сапог. Выругался.
– За кем следили-то хоть? – поинтересовался тот, что постарше. Выбрал деревце, достаточно надежное, чтобы помочь – и достаточно тонкое, чтоб сломать. Пнул, потянул на себя.
– Заблудился я! – заверещал человек. – Не стукач я! Свой!
– Как же, – хмуро сказал молодой, освободив вторую ногу – тоже без сапога. Посмотрел на носки, поежился. – Давно стучишь?
– Помогите! – закричал человек, продолжавший тонуть.
– Хватайтесь, – тот, что постарше, наконец, сломал деревце, сунул под руки утопающему. Уперся ногами, потянул, помогая человеку выбраться. – Ногами не дрыгай, дурак!
– Зря вы, – вздохнул молодой, глядя, как выбирается человек. – Теперь он ничего не расскажет.
Человек вылез на склон холма, на четвереньках побежал вверх, к тропинке, подальше от трясины. Упал под деревом, стал истерично стряхивать с себя грязь. Комья летели во все стороны – в основном в того, что постарше. Молодой подковылял следом – в одних носках бегать по лесу было больно. Разглядел смутную тень на тропинке – кто-то, опустив плечи, спешил домой. Плечи оттягивала то ли совесть – то ли канистры с водой в обеих руках.
– Отдышались? – склонился к спасенному тот, что постарше.
– А вы кто? – насторожился человек.
– Сейчас двину, – пообещал молодой.
– Да не стукач я! Я сам на площади был! Сюда сбежал, думал отсидеться.
– Дурак, – покачал головой тот, что постарше. – С другой стороны города лес сухой.
– Так там и будут искать! А сюда какая гнида сунется?! Как найдет?!
Тот, что постарше, покачал головой, провел рукой по заляпанному грязью лицу.
– А вы... – человек отстранился, отполз подальше. Обратился к молодому. – Вы знаете, кто он?
– Нет, – пожал плечами молодой. – В штабе сказали, пройтись с ним, поговорить.
– Он меня месяц назад сдал, когда я листовки раздавал! – вскочил тонувший.
– Я?! – поперхнулся тот, что постарше.
– Держал еще, пока менты бежали! Забыл? Что, много нас таких сдал, всех не упомнишь?! – тонувший шагнул к тому, что постарше.
– Вы ошибаетесь.
– Что, гнида, не узнал?! Так бы не полез спасать?! Или ща вербовать будешь?!
– Он не вербует, – молодой встал между ними, заслонив того, что постарше. – Мне его в штабе порекомендовали.
– Так в штабе половина – гниды!
– Лидер, – сухо уточнил молодой.
– Так он тем более! Почему он на свободе до сих пор, если сам не стучит, а?!
Молодой задумался.
– Какая, все же, дикая ситуация, – покачал головой тот, кто постарше. – Я, наверное, никак не могу доказать, что я не верблюд. А вы можете запросто быть стукачом, и сейчас прекрасно отрабатываете роль провокатора.
– Я?! – возмутился тонувший. – Ты что ща сказал?!
Молодой толкнул его в грудь, заставив сделать шаг назад – чтоб не лез с кулаками.
– И вы тоже, наверное, ничего доказать не можете. И, наверняка, можете быть кем угодно на самом деле.
– Он прав, – кивнул молодой. Обернулся к тому, что постарше. – Я ж предлагал допросить, пока он тонул. А может, он прав? Вы – стукач, и он – стукач, а провокацию имитируете, чтобы я вам поверил. Или ему.
– В принципе, возможно, – согласился тот, что постарше. – И, наверное, проверить нельзя никак.
– А может, ты сам – стукач?! – зло спросил тонувший. – Оба вы?!
– И это, в принципе, возможно, – вздохнул тот, что постарше. – Возможно даже, что мы все трое стучим. В принципе.
– Это безумие, – сказал молодой.
Сумерки сгустились. Темнота скрыла искаженные, перекрученные деревья, тропинку… Скрыла лица, оставив плохо различимые светлые пятна.
– Я вам говорю – улетайте, пока окончательно не сошли с ума, – сказал тот, что постарше.
– Не верь ему!
– А зачем ему врать? – удивился молодой.
– Боятся они нас! Хотят, чтоб сами разбежались, как крысы! Денег готовы дать, лишь бы предали! А всех сажать – тюрем не хватит!
– Хватит, – не согласился тот, что постарше. – Наверное.
– Врешь! – тонувший перевел дух. – И вообще, боятся сажать слишком много политзаключенных. Так нормальные планеты могут и отказаться торговать.
– Это логичнее, наверное.
– Вы даже не спорите? – удивился молодой.
– Поверьте, рад бы. Но у меня, похоже, нет аргументов, кроме моего честного слова и слова того, кто меня рекомендовал. Если вы нам не верите – смысл спорить?
– А ты не спорь!
– Он и не спорит.
– Ну вот пусть и не спорит!
– Хватит! – прикрикнул молодой. Зябко поджал пальцы ног в одних носках. – То есть, вам эта версия кажется правдоподобной?
– В принципе, да.
– Но вы ей не верите?
Тот, что постарше, неожиданно засмеялся.
– Поверьте, я знаю правду. Я знаю, почему вам предлагаю улететь, правда. Как я могу верить или не верить?
– Брешет!
– А вы уверены, что это он вас держал?
– Конечно!
– Вы его хорошо рассмотрели?
– Он, гнида, морду отворачивал постоянно!
– То есть, вы его толком не видели?
– Да как же ж не видел, если он меня держал?!
– Ясно, – устало кивнул молодой. – Хватит уже дурью маяться. Нет у него столько стукачей. И быть не может. Сами один одного боимся, глотки готовы рвать…
– Может, наверное.
– Стукач – дело добровольное! Вот и насобиралось столько. Только свистни – побегут закладывать! Наперегонки побегут, чтоб никто раньше не успел!
– Не верю.
– Ну и дурак!
– Благородно, но, наверное, глупо, – согласился тот, что постарше. – Но имеете право.
Все трое замолчали. В абсолютной, давящей тишине появился звук. Звук становился громче, четче, прояснился в шум винтов геликоптера.
– Он нас сдал, гнида!
– Я же предупреждал, что за нами, наверное, следят.
Молодой стоял молча, глядя в ночное небо. Перебирал пальцами, пытаясь согреть озябшие ноги.
– Все равно не верю.
Геликоптер приближался, летел низко, над самыми верхушками деревьев, шарил прожекторами по земле. Свет больно бил по глазам, но все равно удавалось разглядеть огни сирен на кабине.
– Бежим, – предложил тот, что постарше. – Тут есть недалеко убежище. Успеем. Придется раскрыть.
– Все равно ж сдашь, гнида. Бежим!
– Бегите, – пожал плечами молодой. – Я в носках, только задерживать вас буду. Я лучше их задержу. Если это и правда милиция за нами.
– А что еще, придурок?!
– Времени спорить нет, наверное. Прощайте!
Двое скрылись в темноте.
Луч прожектора ударил по глазам, ушел в сторону. Грохот винтов стал оглушительным – геликоптер снизился, пользуясь небольшой прогалинкой.
Молодой понял, что проиграл. Что надо было убегать – пока была возможность. Надо было соглашаться улетать, пока разрешали и предлагали. Страх ударил в колени, поднялся в живот, залил голову, мешая связно думать.
Кто-то спрыгнул на землю, подбежал, схватил за плечи, потянул на себя. Молодой моргал, пытаясь отогнать темное пятно от слишком яркого света. Рассмотреть подбежавшего не получалось, не получалось понять, будут ли надевать наручники – или сразу начнут бить.
– С вами все в порядке?! – проорал в ухо человек.
– Что? – не понял молодой.
– Вы в порядке?!
Молодой все еще пытался проморгаться.
– Не слышали, тут звали на помощь?!
– А вы откуда знаете?
– Позвонили! Сказали! Тонет кто-то!
– А, – страх отпускал. Перестало стискиваться в животе. Прояснилась голова. Ноги, правда, остались ватными. И пришел стыд – за страх, которого у нормального человека быть не должно.
– Так это я и был. Сам выбрался. Извините.
– Из трясины?! – не поверил спасатель.
– Ну да. Только сапоги утонули.
– Хорошо! – одобрил спасатель. Оглядел ноги, присвистнул. – Замерзли?! Улетайте с нами, подбросим до дома!
– А штраф за ложный вызов?
– Так не вы ж вызывали! И тонули на самом деле. Повезло, что сами выбрались – мы б могли и не успеть. По такой темноте еще снова шагнете не туда, потом геликоптер туда-сюда гонять! А то и совсем утонете! Улетайте, пока можно!
|
|
|
|
Время приёма: 11:10 16.10.2016
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев