Голос

    Нас называют мародерами. Но что бы они знали, если бы не мы? Знали бы они, что на этой необъятной равнине с редкими холмами, покрытой тишиной, туманом и двумя метрами застывшего пепла, называемой теперь Могильником, когда-то был город. А каждый холм - огромный дом, состоящий из десяти, а то и двадцати уровней. Знали бы они, что когда-то в двух километрах отсюда было очень много воды. Чистой воды. И называли эту воду Морем, хоть и Черным, почему-то.
    - Кольт! Дождь уже совсем близко, надо торопиться.
    Отложив кирку я щурюсь через запотевшие стекла противогаза, пытаясь рассмотреть Никадима сквозь туман. Вижу только расплывшуюся желтую очку прожектора на крыше нашей машины. Кричу в ответ:
    - Ник, тут что-то есть, поверь мне!
    Слышу гулкие шаги. На этой мертвой равнине звуки разносятся на огромные расстояния, то-ли благодаря туману, то-ли еще чему, уж не знаю. Знаю я только то, что сейчас я что-то найду. Уже совсем рядом доносится сопение Никадима.
    А я уверен в себе. Я, как и все мы, всегда знаю, где находится эпицентр, и знаю, в какую сторону заваливался этот дом. Там точно что-то есть. Никадим подходит, я киваю ему на бетонную плиту, которую я уже раскроил на несколько частей. Мы молча беремся за один из кусков и оттаскиваем в сторону. Потом еще один. Подсвечиваю зажигалкой образовавшийся проем - там какая-то чересчур ровная поверхность...
    - Кольт, мать перемать, это-же Стекло! Целое Стекло!
    Я обдумываю ситуацию. Решение мне не нравится, но других вариантов нет. Замахиваюсь киркой...
    - Ты что сдурел? Какая нечисть в тебя вселилась? Стекло, Кольт! Ты представляешь! А я уж было начал разувериваться в твоем даре... Стекло!...
    В пол силы опускаю кирку и тишину Могильника наполняет звон. Звук оседает медленно, словно нехотя исчезает в черном пепле.
    Никадим смотрит на меня. Кажется, даже сквозь туман и два противогаза я вижу его расширившиеся глаза.
    Не говоря ни слова я лезу в образовавшуюся дыру. По пути достаю из кармана одно из своих сокровищ, вещей, найденных тут-же, которые я никогда и ни на что не обменяю - карманный светильник. Как только палец мой нащупывает кнопку и загорается свет, сердце мое останавливается.
    Я нашел комнату. Абсолютно не тронутую Великим Ударом, последствием Последней Войны.
    Комната завалена на бок, и все вещи в ней перемешаны. Но все вещи целые. Абсолютно нетронутые временем и Ударом.
    Сзади в пролом лезет Никадим, он всегда чувствует меня, нам даже и разговаривать уже не обязательно. А я вижу Кровать. Я вижу два Шкафа. Я вижу деревянный Стол. И, с трудом веря своим глазам, я вижу Технику. То, что это Техника я понимаю сразу, но точное определение этому предмету я не могу подобрать. Большой, черный, пластмассовый прямоугольник с двумя металлическими сеточками по бокам. Кнопки.
    За моей спиной - шумный полувздох-полувсхлип Никадима.
    - Святой Боже... Кольт, Кольт, я не сплю?...
    - Ты не спишь, Ник.
    - Господи, благодарю тебя!, Ник с опаской проводит рукой по стенке одно из Шкафов. - Дерево, Кольт, настоящее... И посмотри...
    Он достает с пола то, что я, увлеченный Техникой, даже не заметил - Картину. Приглядываюсь и вижу, это даже не Картина - Фотография. Картинка из непередаваемо далекого прошлого. Парень обнимает девушку, лица без респираторов, голубое небо, деревья на заднем фоне... Никадим торопливо прячет Фотографию в наплечную сумку, продолжая разгребать артефакты.
    А я возвращаюсь к Технике. Поднимаю дрожащими руками, провожу рукой по Кнопкам, и вдруг слышу щелчок. Шипение, а потом. Музыка. Голос из машины... Женский голос...
    -Мир... Встал на колени... Встал на колени... После удара... Этот мир... Тает под снегом... Тает под снегом... Плачет дождями... Слабыми....
    Снова щелчок, и тишина. А в ушах звучат слова. А в ушах всё звучат её слова.
    Мы с Никадимом ошалело смотрим друг на друга. И он, похоже, первый приходит в себя.
    - Кольт, дождь, дождь! Идем, ради всего святого! Идем! Мы еще можем успеть!
    А я не могу пошевелиться. В моей голове только одна мысль - \"Как? Как она могла знать тогда?\"