20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.

13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.

   
 
 
    запомнить

Автор не проголосовал вовремя.

Автор: Кот Сократ Число символов: 19917
03 Человек-07 Конкурсные работы
Рассказ открыт для комментариев

3032 Властелин пепла


    

    Иному не удается жизнь: ядовитый червь
    гложет ему сердце. Пусть же постарается
    он, чтобы тем лучше удалась ему смерть.
    Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра


    
     Тело привезли рано утром. Когда я пришел, Феликс уже вовсю орудовал своим скальпелем.
     - Опознали? - спросил я его вместо приветствия.
     Он, не прекращая работы, посмотрел на меня и хитро улыбнулся. Ну-ну...
     Я снял куртку и повесил ее вместе с портфелем на вбитый в стену гвоздь. Немного помедлил, мысленно подготавливая себя, несколько раз вдохнул-выдохнул, и только после этого подошел к столу.
     Лицо маньяка было изуродовано. Да что там лицо... Весь он был буквально перепахан – кошки постарались на славу.
     - На шее разорваны артерии, - тихо сказал Феликс, показывая скальпелем на то, что было шеей. - И пробита грудная клетка. Но сердце на месте.
     Я вдруг почувствовал, как внутри меня что-то забулькало и покатилось по пищеводу вверх. Резко отвернувшись, я зажал нос и рот руками.
     - А еще, - продолжил он, - все, что ниже пояса...
     - Феликс! - гундосо оборвал его я. - К черту подробности! Не опознали – и бог с ним. Заканчивай с антропометрией и запечатывай.
     Он тяжело вздохнул.
     - Как хочешь…
     - Для меня уже есть работа? – спросил я, не поворачиваясь.
     Феликс секунду помолчал размышляя.
     - Ну, будет… Вечером заходи. Я как раз с ними закончу.
     - С ними? – я еще раз покосился на труп.
     - Еще две кошки.
     Я кивнул.
     - Вон они, - добавил Феликс показывая скальпелем на стоявшую в углу тележку. – Лежат, скалятся.
     На всякий случай я не стал туда заглядывать.
     Феликс еще раз вздохнул.
     - Ладно, иди уже. Мне работать надо.
     Он склонился над телом, но тут же спохватился:
     - Э, нет, постой! Чуть не забыл: тебя какой-то парень спрашивал...
     Я насторожился.
     - Парень? Какой?
     Он пожал плечами.
     - Да бог его… Не знаю. Я его в столовку отправил…
     Я кивнул, глядя, как Феликс примеряется для очередного надреза. И вдруг заметил, что на руках у него нет перчаток.
     - Феликс…
     Он помотал головой:
     - Иди, иди…
     Чувствуя, как по спине побежали мурашки, я снял с гвоздя портфель и куртку. Зря, похоже, я их сюда повесил.
     Уже на выходе я еще раз повернулся и посмотрел на Феликса.
     Он все еще улыбался.
    
     * * *
     Парень стоял у автомата с газировкой и медленно пил из стакана воду.
     То, что мне был нужен именно он, я определил довольно легко – по зеленоватому оттенку его лица; очевидно, нашего патологоанатома он посетил не больше получаса назад. Внешность его меня несколько поразила. Высокий, светлые волосы, голубые глаза. Вылитый «объект номер пять».
     Заметив, что я на него смотрю, парень поставил стакан на автомат, быстрым движением одернул одежду и подошел ко мне.
     - Вы – Андрей – уверенно сказал он, протягивая руку.
     Я, немного оторопело, пожал ее. И как только они все определяют, что Андрей – это я, а я – это Андрей? Сам я готов был поспорить, что этого человека видел впервые в жизни. Может, он по фотографии меня узнал? Или кто-то меня ему описывал?
     - У вас лицо очень бледное, - пояснил он. – Сразу понятно, откуда вы только что пришли. Водички не хотите? Хорошо помогает.
     - Да нет, спасибо… - я покачал головой. - А вы, собственно, по какому вопросу?
     Он сделал движение, будто хлопает себя по лбу.
     - Ох, простите… Меня зовут Вольфрам. Я, как и вы, социолог. Будем работать вместе.
     - Социолог? – переспросил я.
     - Ну да. – Он вдруг замолчал, видимо смутившись. - Знаете, пожалуй, впервые в жизни меня переспрашивают про мою профессию. Обычно про имя…
     - Имя – да… Интересное, - признался я. – Вы немец?
     - В некотором роде, - уклончиво ответил он. – Кстати, можете меня называть Вольфом. Так значительно удобней.
     Я кивнул.
     - Хорошо. Скажите, Вольф, а вы давно в городе?
     - Два дня.
     Мы секунду помолчали.
     - Что ж, - я сделал озабоченное лицо, - если у вас все, то встретимся завтра на работе, идет? И, может сразу на «ты» перейдем?
     Он кивнул.
     - Конечно.
     Пожав мне на прощание руку, он развернулся и пошел к выходу из столовой.
     Некоторое время я стоял в задумчивости, после чего все-таки подошел к автомату и налил себе газировки. Вот такой замечательный «деловой» разговор ни о чем. Опять же, имя забавное - Вольф… Совпадение? Намек? Я вздохнул и в несколько глотков выпил половину стакана. В животе опять забулькало.
     Ладно, не стоит раньше времени забивать себе голову. Сегодня главное – не забыть вечером заглянуть к Феликсу. Хотя, о таком вряд ли забудешь.
    
     * * *
     Вопросы он начал задавать уже на третий день. Для меня это было несколько неожиданным: обычно новички держат свои вопросы при себе не меньше недели.
     - Это правда? – спросил он.
     В тот момент я как раз пытался незаметно просмотреть свежие отчеты по проекту. Незаметно – потому что Вольф хоть и попал в город, никаких статусов по секретности еще не получил; заметь он эти бумажки – я бы оказался в неудобном положении.
     - Что «правда»? – переспросил я, пряча папку в стол.
     Он помолчал, подбирая слова.
     - Мне показали портрет одного моего тезки. Вольфрама Зиверса. В главном административном здании.
     - А… - я усмехнулся.- Я думал, ты про кошек спрашиваешь…
     Вольф кивнул.
     - И про кошек тоже. Так что там с Зиверсом? Феликс сказал, что город построен на месте концлагеря. Это так?
     Я пожал плечами.
     - Ну… Не совсем, - начал я. – Собственно, это был скорее научный городок, принадлежавший Аненербе. Слышал про такую организацию? Да и по поводу «построен»… Со времен войны здесь не появилось ни одного нового здания. Ну, разве что, фасады оштукатурили и внутри - евроремонт.
     Я замолчал. Зачем я его успокаиваю? Какой, к черту, научный городок при таком количестве захоронений? Да если здесь на каждой братской могиле по мемориалу ставить, то пройти негде будет. До войны Аненербе занималась изучением германской истории, традиций, легенд. А при фашизме, когда пост руководителя организации занял Зиверс, одномоментно стала самой влиятельной и самой кровавой фашистской структурой.
     Да и сейчас… Концлагерь и есть – пусть только по сути. Пожалуй, не было ни одного человека, который попал бы сюда по своей воле.
     - И чем они здесь занимались? – спросил Вольф.
     - Да тем же чем и мы… Ваяли сверхчеловека.
     Я даже сам удивился, насколько буднично прозвучала фраза. «Ты чем занимаешься?» «Да так, делаю сверхчеловеков…» Нормально.
     - Получилось? – он явно пытался задать вопрос в том мне, как бы между делом. Но было заметно, как он напрягся.
     - Понятия не имею, - соврал я. – Но то, что были к тому близки – факт. Ты кошек уже видел?
     Он кивнул.
     - Встречался. Феликс мне намекал, что они и разговаривать могут.
     Я усмехнулся:
     - Нет-нет… Это уже чушь. Разве что мяукают громче, чем обычные…
     Кошки, в самом деле, были неоспоримым доказательством достижений Аненербе. Как утверждали генетики, вся соль улучшений состояла в поиске и устранении так называемых оперонов-блокировок, которые перекрывали часть кода ДНК. Окончательная цель совершенствования – устранение всех блокировок. Собственно, поэтому кошек города и нельзя было назвать настоящими «сврехкошками». Это были, если можно так выразиться, недосверхкошки. Их геном был практически полностью разблокирован, но – именно что почти: еще несколько довольно очевидных участков ДНК оставались нетронутыми. Было ли это халатностью специалистов Аненербе, или же сделано намеренно – оставалось загадкой.
     В случае с человеком все обстояло значительно сложнее. Опероны-блокировки были хорошо спрятанными в коде, будто природа предполагала, что человек непременно начнет ковыряться в себе. Хотя, может, это была вовсе и не природа…
     Ко всему прочему, проблему составлял и процесс непосредственно устранения оперонов. Хоть исследования генетиков и основывались на записях предшественников (тех, понятное дело, которые удалось расшифровать), за восемнадцать лет ведения проекта загублено было уже четыре «образца». И это не считая десятков тех нежизнеспособных, что умерли в первые три дня после окончания процесса клонирования.
     - А что там за история с маньяком? – вспомнил Вольф. - Это… они его? Кошки?
     Я пожал плечами.
     - Наверное. Кошки в городе негласно осуществляют функции полиции. Возможно, с ними администрация договорилась. Может быть, охрана периметра. Может, это их инициатива. Не знаю. Но факт тот, что время от времени объявляется человек, который считает, что город – это все кошачий заговор. И начинает их отлавливать и резать. Кошачий маньяк, в общем. Редко кому удается убить больше двух-трех котеев, и, в конце концов, его самого находят исполосованного.
     - А почему «наверное»?
     Я замялся.
     - Ну… Феликс говорил, что на некоторых трупах раны слишком глубокие для обычной, пусть и модифицированной, кошки. И сила удара велика. Но, с другой-то стороны, кто их знает, кошек этих, - я улыбнулся. – Никто же их не изучал.
     Мне вдруг пришло в голову, что мы в последнее время слишком много говорим о Феликсе.
     - Вольф, - начал я, - а ты уже выбрал себе вторую специальность?
     Он как-то неуверенно кивнул.
     - Ты поспеши, - я сделал самое серьезное выражение лица, на которое был способен. – У коммунальщиков, я слышал, пока не занято место дворника. Обычно такие должности сразу психологи занимают, так что…
     - Да нет, - он отмахнулся. – Я уже выбрал.
     - Ну, смотри… Надеюсь, это не смежная с социологией специальность? Больше трех часов в день в одном месте работать запрещено. За этим строго следят.
     - Почему? – удивился Вольф.
     - Психологи так рассчитали. Три часа – и баста. Тут все просто: с одной стороны – в городе только ученые. Надо же кому-то улицы мести, хлеб печь, унитазы ремонтировать? А за год даже самый чахлый очкарик может освоить специальность, где нужно работать руками. С другой стороны, сюда попадают в основном люди с психическими отклонениями. Скажем так, слишком ранимые. Увлекающиеся. В первые годы существования проекта, при больших неудачах суициды носили массовый характер. А сейчас - пусть хоть все наработки сгнобятся, большинство ученых только плечами пожмут, и пойдут печь свой хлеб, мести улицы… ну и… понятно, да?
     Вольф кивнул. Слушал он внимательно. Пожалуй, даже слишком.
     - Эй, погоди… А ты какую специальность выбрал?
     Он почему-то покраснел и опустил глаза.
     - Буду работать с Феликсом…
     - С Феликсом?! – я аж привстал со стула. – Трупы, что ли резать?
     Вольф затряс головой:
     - Нет-нет! Конечно, нет… Я буду оператором кремационной печи.
     Не скажу, что он меня успокоил, но я все же сел обратно на стул.
     - Хм, - я задумался. – Так мы с тобой, в некотором роде, и там коллеги?
     - То есть? – он нахмурился, пытаясь понять, о чем я.
     - Я – смотритель колумбария.
     - Ого! Колумбария?
     - Ну да, - кивнул я.
     И на всякий случай добавил:
     - Колумбарий – это где пепел усопших хранят. Своего рода кладбище.
     Вольф кивнул.
     - Да, я в курсе. Уже. Феликс рассказал…
     Мы опять замолчали.
     - Кстати, рабочий день уже закончился, - невпопад сказал Вольф.
     - О! – я взглянул на часы. - Идем на обед?
     Он покачал головой:
     - Я чего-то… не хочу. Аппетита нет. Позже, наверное.
     - Ну, смотри. Кстати, ты в курсе, почему кремационную печь никогда не выключают, - спросил я его напоследок.
     Судя по всему, этот вопрос застал его врасплох.
     - Так много трупов? – ужаснулся он.
     - Нет. Просто печь обеспечивает весь город горячей водой. В городе все должно быть функционально. И просто.
     Оставив его обдумывать эту мысль, я отправился на обед. Впрочем, там я опять ограничился стаканом воды. И только вечером мне в голову пришел вопрос: а куда, собственно, делся старый оператор печи? Лишь через два дня я узнал, что именно его труп недавно видел на операционном столе Феликса.
    
     * * *
     Через неделю Вольфу выделили собственный кабинет и мы практически перестали видится. Иногда, конечно, мы общались: в столовой, иногда у Феликса, порою сталкивались на улице.
     Однажды, когда Вольф получил синий допуск, я попал на устроенную в его честь вечеринку. Тогда же состоялся один довольно странный разговор.
     Начал его один не знакомый мне психолог.
     - Вольф, - сказал он, - ты очень похож на наш «образец номер пять». Вы, случаем, не братья?
     Все засмеялись – подобные шутки пользовались большим успехом. Но сам Вольф смутился.
     - А ты, кстати, за что загремел? – продолжил расспрос психолог.
     Вольф смутился еще больше.
     - В каком смысле «загремел»? - переспросил он.
     - Ну, за что тебя сюда упекли? - подсказал кто-то. – Психическое заболевание, серьезное нарушение закона? Ты убил кого-то?
     Вольф молча закатал рукав рубашки. Запястье было перечеркнуто несколькими белыми шрамами.
     Кто-то присвистнул.
     - Ну, ты даешь, - удовлетворенно протянул психолог. – Кто же вены поперек режет? Вдоль надо, вдоль…
     Он откровенно захохотал, но на этот раз его мало кто поддержал.
     - Да ты не тушуйся, - сказал он отсмеявшись. – Тут все… с грешком. Все больны и социально опасны. Город – это тебе и тюрьма, и психлечебница, и шаражка, и конкретный пример действующей коммуны. Все просто и функционально.
     Вольф кивнул, но как-то вяло.
     - А когда мы сверхчеловека забабахаем, - продолжил психолог жизнерадостно, - да чертежи на него сдадим, нас сразу всех по домам и отпустят.
     Он хлопнул себя по колену, явно ожидая общего веселья. Воцарилась тишина.
     - Сомнительно, - сказал проявившийся в задних рядах Феликс. – Скорее, вы все станете моими клиентами. А потом отправитесь на склад к Андрею, - он кивнул на меня, - в литровых банках из-под соленых огурцов. Потому как на такую ораву - урн не напасешься.
     - Почему это?.. – начал психолог.
     - Периметр не пропустит, - пожал плечами Феликс.
     - А есть он вообще, периметр этот? – спросил кто-то. – Его кто-нибудь видел?
     Ему никто не ответил. Возможно, где-то за кольцом опоясывавшего город леса и были вооруженные солдаты, которые отлавливали беглецов. Да только никто даже и до леса не добирался. Кошки, знаете ли.
     - Что ж, - психолог поднял свой бокал. – За Аненербе, благодаря которому мы все здесь сегодня собрались…
     - И за Вольфрама, - поддержал кто-то. – За нашего, я имею в виду, а не за Зиверса…
     Все опять засмеялись. Популярная шутка, и говорить нечего.
    
     * * *
     Кто бы там не рассуждал про действующую коммуну, город все же не был самодостаточным в полном смысле этого слова.
     Сегодня мы, вопреки правилам, почти целый день работали на разгрузке. По единственной пролегавшей через лес дороге к нам на грузовиках подвозили ящики с провиантом, оборудованием и более-менее свежей прессой. А мы все это разбирали, складывали на тележки и тащили в город. Еще прибыло двое новеньких. Их сразу отправили в администрацию – на распределение.
     Как и всегда в такой день, кошек собралось, буквально, целое стадо. Вообще говоря, если их не провоцировать, не нарушать общегородские правила, то они ведут себя довольно мило. Даже погладить можно попробовать. Впрочем, пробует мало кто…
     После разгрузки я опять столкнулся с Вольфом. Вид у него был усталый и какой-то озабоченный.
     - Слушай, Андрюха, у меня вопрос…
     - Давай, - пожал я плечами.
     Он пожевал губу.
     - Как мы узнаем, что наша работа окончена? Что сняты все блокировки, и мы получили то, к чему стремились?
     Я нахмурился. Вопрос, надо сказать, был довольно скользкий.
     - Есть специальные психологические модели, - сказал я помедлив, - в которые должны вписываться реакции сверхчеловека на различные раздражители... Ну, - я пожал плечами, - не знаю, в общем. Спроси у психологов.
     - А предыдущие четыре объекта исследований? Их реакции вписывались в эти модели?
     Я покачал головой.
     - Однозначно нет. Они все покончили с собой. Разными способами, проявив чудовищную изобретательность…
     - А если сверхчеловек изначально нежизнеспособен?
     Я напрягся.
     - Этого не может быть.
     - Но послушай, он по определению должен быть гуманистом, более социально развитым существом…
     - Это все ерунда, - остановил я его. – Тут все дело в психической стабильности, а не в гуманизме. Надо просто внимательнее работать.
     Вольф вздохнул, явно не удовлетворенный моим ответом.
     - Ну ладно, - протянул он. – А я вот, знаешь, что еще подумал… Представь себе, что у Аненербе все-таки получилось со сверхчеловеком. И он где-нибудь здесь, среди нас. Приглядывает, как мы ему братьев и сестер выращиваем? А?
     - Ну, ты и фантазер… - восхитился я. - Он бы уже старым совсем был, сверхчеловек этот твой. А вокруг – погляди – даже старше пятидесяти никого нет.
     Вольф погрозил мне пальцем.
     - У него модифицированный геном, не забывай. Он может и в сто лет выглядеть как ты и я.
     Я пожал плечами.
     - Ну, не знаю. Если только Феликс…
     Мы оба засмеялись. Впрочем, Вольф, как мне показалось, несколько натянуто.
    
     * * *
     Это произошло.
     Образец номер пять вырвал себе трахею. И, пока дежурные бегали за медиками, успел-таки истечь кровью.
     Вольф и Феликс готовили его к кремации. Я – в соответствии со своим \"долгом службы\" – по мере сил и возможностей помогал им. Преимущественно советами, конечно. А снаружи крематория, как можно было определить по доносившемуся с улицу гулу, собрался чуть ли не весь город.
     - А еще я думаю, - неожиданно сказал Вольф, - что сверхчеловек должен быть чудовищно силен.
     Феликс, до этого момента наслаждавшийся процессом укладывания трупа в картонную коробку, вдруг перестал улыбаться и с интересом на него посмотрел.
     - С чего это? – спросил он. - Гляди. Человек – это, по сути, сверхобезьяна. Разве человек сильнее обезьяны? Он более ловок? Или все-таки он чертовски умен?
     Вольф фыркнул и, подхватив картонную коробку, с легкостью закинул ее на стол печи.
     - Вольф, - сказал я. – Скажи, пожалуйста, почему ты все время пытаешься нам намекнуть, что ты – сверхчеловек? Ведь, согласись, это не так.
     Феликс, уперев руки в бока, уставился себе под ноги.
     - Положим, - сказал он изменившимся голосом, - не «нам», а конкретно тебе. Ведь это ты организовал все это? Ты подбил кошек охранять нас?
     Я замер переводя взгляд с одного на другого. Он это что, серьезно?
     - Ты чего? Как, интересно, я все это провернул? И зачем?
     - А затем. Человек среди обезьян становится обезьяной. Читал «Маугли»? Человеком он может стать, только попав в среду себе подобных. Вот ты и пытался создать эту самую «среду». Ты, например, знал, что на всех жителей города заводится карта ДНК? Знал, что карта проверяется на блокировки? Знал, что все пять удачных образцов получены из твоей крови? Единственное, что непонятно – почему они все сдохли, а ты – нет.
     Он сделал едва уловимое движение и в его руке оказался пистолет.
     - Впрочем, сейчас мы это…
     Дослушивать я не стал. Вольф все-таки был прав – сверхчеловек чертовски силен. Когда их тела еще только падали на пол, я уже выбивал входную дверь. Там, понятно, меня уже ждали. Десятки рук, как по команде, потянулись ко мне, десятки тел бросились на меня пытаясь повалить, схватить, разорвать. Но я все равно двигался вперед. Даже не замечая, что и кого я ломаю, чтобы двигаться. Все смешалось. Кто-то стрелял, кто-то кричал, кто-то умирал. Может быть даже, это я сам стрелял, кричал и умирал. А в голове колотилась только одна мысль. Для чего?
     Потом я бежал. Должно быть, я сильно оторвался от своих преследователей, потому как, неожиданно оказавшись в своем колумбарии, я долгое время не слышал ни звука. Только минуту спустя, когда я успел завалить вход, в дверь начали колотить. Причем, казалось, что с каждой секундой количество стучащих и колотящих рук и ног удваивалось.
     А потом вдруг все стихло.
     Я огляделся, ища засаду: кроме стеллажей, заставленных литровыми банками из-под огурцов, не было ничего и никого. Банки на половину были заполнены пеплом, на крышках надпись из трех слов – имя, фамилия и отчество. Без дат, без эпитафий. Феликс просто знал, что урны для погребения к нам не привозят. В городе все должно быть функционально. И просто.
     Мало кто знает, но тут есть и настоящие захоронения. Прямо под плитами пола – результаты неудачных экспериментов Зиверса. Если бы мне повезло, я бы тоже был там.
     Я подошел к ближайшему стеллажу и сбросил с него на пол несколько банок. Присел и выбрал из пепла осколок поострее.
     Как там правильно резать? Поперек? Я приставил осколок к вене, слегка надавил.
     …И почти сразу – сильнейший удар. Руку вывернуло, я кувырком полетел вслед за ней. Попытался встать, но кто-то повалил меня вновь.
     - Ты что задумал? Ты что задумал?
     На груди у меня, вздыбив шерсть, стоял огромный серый кот.
     Я почувствовал, что на глаза у меня наворачиваются слезы.
     - Больше не могу… - простонал я. – Не могу…
     Я попытался его снять, но кот вцепился когтями в одежду.
     - Успокойся, - прошептал он, укладываясь мне на грудь. – Мы начнем все с начала. Тихо…
     Я всхлипнул.
     - Почему так тихо, кот?
     Он промолчал. А я заплакал.

  Время приёма: 16:47 14.07.2007

 
     
[an error occurred while processing the directive]