|
|
|
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
Старенький «Роллс» остановился, ткнувшись носом в жасминовый куст. Из него вылезла старуха – в джинсах, полосатой кофте, с пёстрым платком на шее. Невысокая, худая, с черными блестящими глазами, губы – в яркой помаде, копна рыжих волос взбита в бабетту. Она огляделась вокруг, заслышав бьющий ритм музыки на танцевальной площадке – взбодрилась, разрумянилась. – Привет, Мо, – крикнул ей, проходящий мимо старик. – Припëрлась себя показать? – Да, – поправляя сбившуюся на бок причёску, кивнула та. – Что нового? Хороша ли ярмарка? – Чудо! – причмокнул старик. – Много овощей, фруктов, вин. – А мальчики? – хихикнула старуха. – Чтоб тебя! Когда угомонишься? – вскинулся старик. – Вспомни о вечном. – Ещё чего! – закричала она сердито: – Тебе не понять, брюзга, юную Молли. На высоченных воротах под лентами разноцветных флажков, лампочек, воздушных шаров колыхалась вывеска – «Летняя ярмарка». Поодаль, справа, длинными рядами стояли авто. Слева за стойками и столами расположились продавцы овощей, фруктов, ягод; за ними – торговцы сырами, колбасами, винами: съестной дух кружил голову, безжалостно терзал желудок. У заваленных яствами торговых рядов толпились покупатели, бесцеремонно угощаясь всем без разбору. – Домашний сидр, – кричал репродуктор у наскоро сколоченного павильона. Его заглушали бодрые мелодии и дружное пение подвыпившей компании. Сержант Мозли, проходя вдоль зелёного частокола, бросил быстрый взгляд на гуляк, на хозяина павильона: тот споро разливал в бокалы напиток. – Что? – вскинул глаза сержант, кивнул на старуху за столом. Та сидела в толпе разгорячённых юнцов, попивая бодрящий напиток. – Порядок! – кивнул хозяин, поманил гостеприимным жестом. – Нет! – закачал головой Мозли, вздохнул: – На работе. Спустя час сержант увидел подвыпившую старуху на тропинке: в одной руке она держала пакетик с орешками, в другой – большой бокал с сидром. «Началось!» – подумал он, дёрнулся в сторону. Старуха вошла в толпу гуляющих сразу, с разгону. – Люди! – заорала, криво улыбаясь. – Как поживаете? Завидев еë, смущённая публика засуетилась, попятилась, кинулась врассыпную – к лоткам, танцплощадке, аттракционам. – Чтоб вас! – закричала старуха, зло зыркая по сторонам. – Никому не нужна помощь? доброе слово? – Чего разбушевалась? – преградил ей дорогу коренастый здоровяк в кожаных джинсах, жилете, узконосых ботинках; волосы собраны в косу, в бороде – седой иней. – Дай обниму, – дохнул перегаром. – Торгуешь? – вскинул бровь. – Чем? – ухмыльнулась старуха. – Орехами, сидром! – выкрикнул, рассмеялся. – Зубоскал! – стрельнула глазами, оттопырила губы. – Байкер? – Байкер! – усмехнулся тот. – Хочешь – с ветерком? на «Харлее»? – Едем! – скомандовала старуха. – Какие наши годы! – Ты здесь живёшь? – насторожился байкер. – Это же поместье хозяина Лоу. – Спросил недоверчиво: – Ты ему – дочь, жена или…? – Или, – хохотнула старуха, спросила: – Идёшь? – А выпивка? Будет? – широко улыбнулся. – Без нее не разобраться. – На-ва-лом! – пошла по ступенькам широкого крыльца к парадной двери, закричала: – Людвиг, открой! Дверь тотчас распахнулась: камердинер – подтянутый, собранный, строгий; поклонился, замер. Старуха вошла в дом, приказала: – Накрой стол в малой гостиной. Подай закуску, хорошего вина. Видишь – не одна я! Камердинер поклонился, тихо произнёс: – Быть может, леди не знает – уже восемь часов. – Знаю я, знаю! – закричала старуха, позвала за собой: – Идём, байкер, отпразднуем встречу. Заодно – день рождения! – Сколько ж тебе… – громко икнул; пошёл вслед, держась за стену, – стукнуло. – Восемнадцать! – выдохнула старуха. – Чтоб ты знал: какие прекрасные годы! – Да ты несовершеннолетняя! – захохотал он, глянул куражливо: – Родители не против? – Родители? – прыснула со смеху: – Насмешник! – Повела по длинному коридору, толкнула крайнюю дверь: – Здесь будем веселиться! Садись к столу – ешь-пей! – Куда его? – прошептал слуга, подхватывая под руки спящего байкера; бросил опасливый взгляд на хозяйку. – Отнесите к Холодным прудам, – зевнула та. – Отоспится, доберётся как-нибудь. – Может, утопить? – спросил тихо. – Зачем? – удивилась старуха. – Он завтра ни о чем и не вспомнит, – сползла с высокой кровати; поправила сорочку, халат. – Мисс Лу утопила бы! – выдавил слуга, потащил байкера за порог. – У мисс Лу с головой беда! – крикнула вдогонку старуха. – Так ей и передай! – Сами передайте! – проворчал под нос. – Еще неизвестно у кого с головой проблем больше! Старуха взяла с полки книжного шкафа альбом, на бархатной обложке – тиснение золотыми буквами: Луиза Мэри Джейн. Открыла, перелистнула страницу, усмехнулась; коснулась пальцами фотографии, прошептала: – Лу. На фото – маленькая рыжеволосая девочка у новогодней ёлки: чëрные смеющиеся глазки, сморщенный носик. Рядом – пузатый Санта с подарочным мешком: тычет пальцем в коробку с куклой! – И надпись под фото: Луизе два года. «Уже восемнадцать», – вздохнула старуха, захлопнула альбом, бросила на пол. Пошла к секретеру, достала лист бумаги, ручку; села, стала писать: «Дорогая Лу! Поздравляю с восемнадцатилетием. Плохо, что я мало знаю о тебе, твоей жизни. Обнимаю. Чековая книжка в сейфе, на верхней полке. Бабушка». Она положила письмо на подзеркальник, улыбнулась, прошептала: – Доброй ночи, детка. Будь счастлива. Затем позвонила в колокольчик. – Людвиг, – сказала вошедшему камердинеру, указав пальцем на конверт, – передайте мисс Лу. И… – замерла, задумавшись. – Нет, больше ничего. Ступайте, – вздохнула. – Доброй ночи. – Глянь на дорогу, Джо, – толкнул в бок сонного напарника сержант Мозли. – Куда в такое время мчит старуха Лоу? – он кинул взгляд на часы, – Двенадцать сорок. Ночь. Ну-ка, тормозни еë. – Да, ладно, – зевнул тот, – какое нам дело: пусть себе едет. Сам же сказал – ночь на дворе. – Не ленись, Джо, – не отступал Мозли. – Останови, выясни: она, по всему, мчит в Лондон. – Чëрт, – ругнулся Джо, открыл дверцу машины, поправил китель, фуражку; включил сигнальный фонарь. Старуха, должно быть, заприметила свет, притормозила, остановилась метрах в семи от полицейской машины. Джо неторопливо пошёл к ней. Подойдя, наклонился, громко произнёс: – Извините, мадам. Вы превысили скорость: на этом участке допустимая – шестьдесят миль в час. – Мадам! – наклонился к окну и замер. За рулём сидела девочка: рыжеволосая, с большими черными глазами; пухлые губы надменно усмехались. – Мисс, – залепетал полицейский, – это же авто старухи Лоу. – Он смущённо кашлянул: – Простите, оговорился. – Да, – кивнула девочка, – старуха Лоу – моя бабушка. Я еë внучка – Красная Шапочка, – звонко рассмеялась. – Что-то ещё? – стрельнула глазами. – Извините, мисс, – кивнул полицейский, растерянно поклонился. – Можете ехать. Не гоните: скользко, дождь. Взревел мотор, «Роллс» рванул с места, помчал по шоссе. – Это была Красная Шапочка, – забираясь в машину, сказал Джо. – Не старуха – внучка. – Какого черта? – ругнулся Мозли. – У неё нет внучки, – помолчал, глянул растерянно. – Откуда она взялась? – Оттуда, откуда старуха Лоу, – зевнул Джо. – Мне нужна миссис Лоу, – вежливо произнёс мужчина, представился: – Инспектор Гровер, Скотленд-Ярд. – Сожалею, сэр, – кивнул камердинер, – хозяйки нет дома. Она гостит у внучки в Лондоне. Вернется в конце недели. Что-то случилось? – спросил равнодушно, глянул сквозь Гровера. – Да, – ответил тот, повернул голову в сторону сада, помолчал. – Сегодня утром у Холодных прудов нашли тело мужчины. Не знаете, кто бы это мог быть? – Понятия не имею, – выдохнул камердинер, – все слуги на месте, ночью никто не отлучался. У нас это строго. – В котором часу уехала миссис Лоу? – спросил инспектор, глянул перед собой. – После полуночи, – ответил камердинер. – Если быть точным, в двенадцать ноль семь. – Она сама водит авто? – удивился Гровер. – Да, сэр, – вздохнул камердинер. – Ясно, – кивнул инспектор, пошёл к полицейской машине. Сержант Мозли предусмотрительно открыл переднюю дверь. – Миссис Лоу уехала в Лондон. Ночью. Одна, – произнёс Гровер, усаживаясь; достал сигареты, закурил. – Врёт, – зашептал Мозли, – старухи в авто не было. Я точно знаю. Девчонка была, внучка. Красная Шапочка, – вспомнил он. – Почему Красная Шапочка? – удивлённо глянул инспектор. – Не могу знать, – покраснел Мозли, – она так назвалась. Возможно, шутила. – Понятно, – произнёс Гровер, задумался. «Дело запутанное, непонятное. Третий случай в Суссексе: все убитые – мужчины, заколоты, обнажены». – Может, ритуальные убийства? – подумал вслух, глянул на Мозли. – Отвезите-ка меня к здешнему пастору, отцу Муди. Инспектор открыл калитку, пошёл по дорожке к церкви. Слева-справа, среди густой травы и незабудок, торчали каменные надгробия: покосившиеся, поросшие мхом. Церковь – старая постройка из серого камня с колокольней и башенными часами. Отец Муди оказался полным, розовощёким, с голубыми глазами; моложавым, степенным на вид. – У меня к вам, отче, деликатное дело, – кашлянул инспектор. – Речь, в некотором смысле, о влиятельных особах. Но смею заверить: всë сказанное не имеет к ним ни малейшего отношения. – Эк завернули, – усмехнулся Муди, полюбопытствовал: – О ком речь? – Об убитых мужчинах, заколотых и обнажённых, – выпалил инспектор, глянул в упор на пастора: тот не удивился и не проявил интереса к делу. – Ничего примечательного, – выдохнул он, – возможно, потасовка или пьяные разборки, как это бывает у бродяг. – Может, ритуальные убийства? – предположил инспектор. – Отнюдь! – закачал головой Муди. – Насколько мне известно – не оставлено орудие обряда; нет церемониальных знаков на теле. Не пролита ритуальная кровь. Так? – вскинул глаза на Гровера. – Да, – кивнул инспектор, поджал губы. – На что же тогда похоже? – глянул растеряно. Муди почувствовал быстро растущую гордость: лондонский профессионал просил о помощи. – Охота, – выдохнул он, снисходительно улыбнулся. – Убиты искусно, не повреждено тело. Так поступают профессиональные охотники: не испортить кожу, шкуру, мех. Что-нибудь важное на теле – отметины, тату? – спросил нахмурившись. – Тату, – кивнул инспектор. – У первого – слово «Матёрый», у второго – «Братец Джо». «Торнадо» – у третьего. – Вот видите, – довольно прикрыл глаза отче. – Убитые – люди не случайные; возможно, судимые. Определённо: связаны между собой или одним человеком, или делом. – Первый, «Матëрый», привлекался за грабёж, – подтвердил инспектор, он замер в ожидании новой информации. Но Муди вздохнул: – Больше, пожалуй, не скажу. Убитые – не мои прихожане, не проживали в здешних краях. Иначе бы я знал, – он как-то по-особенному улыбнулся, пояснил: – Исповедь! Многое, знаете ли, открывается о человеке. – Понял, – кивнул инспектор, давая понять, что не настаивает на разглашении тайны. – Может, женщина? – бросил пробный камень. – Может, – согласился Муди, но тему развивать не стал. – Извините, пора, – смиренно опустил глаза. – Спасибо, отче, – отступил инспектор. – Не смог удержаться, – приторно улыбнулся. – Наслышан о вашем аналитическом уме. Убедился, – сконфужено поклонился. «А-а-а, старый лис, – подумал Муди, – как я тебя поддел. Думал, если деревенский священник – простак». – Прощайте, инспектор, – кивнул он и вошёл в церковь. – Давайте побываем в охотничьем клубе, Мозли, – сказал Гровер, войдя утром в полицейский участок. – Взглянем на эти преступления с другого конца. – Слушаюсь, сэр, – вскочил сержант. – Это недалеко, в пяти милях от городка. Хозяин клуба, мистер Бидст, поселился в здешних краях много лет назад. До этого служил на Фольклендах. Там и познакомился с мистером Лоу. – Отлично, – улыбнулся Гровер, – заодно оглянем угодья клуба. Кажется, в том месте произошло прошлогоднее убийство? Номер два, «Братец Джо». – Да, сэр, – кивнул сержант, – это вызвало много толков. Я готов, – накинул он китель. – Если не возражаете, заглянем по дороге в паб «Имбирный поросёнок», – Мозли усмехнулся. – Хозяйка паба – моя подружка: готовит отменные пироги. Не помешает и кофе. – Пироги и кофе? – улыбнулся Гровер. – Это кстати. Я не успел позавтракать. Они остановились у дорожного указателя. Инспектор пошёл по песчаной тропинке вглубь леса. Мозли остался в машине. Гровер прошёл метров сто, свернул влево; достал из кармана пиджака старый блокнот с картой местности: большим черным крестом было отмечено место, где убитого нашёл лесник. «Прав отец Муди: убийства не ритуальные. Последний убитый за несколько часов до смерти сытно ел. Значит, не был жертвой: в противном случае морили бы голодом по обряду освящения. Да и свидетели показали, что байкер уехал с миссис Лоу на дорогом «Харлее». Что же произошло между ним и старухой? Можно предположить, что она или еë слуги убили «Торнадо» и подбросили тело к Холодным прудам. Трудно такое представить, – вздохнул инспектор, – однако ж, другого объяснения нет. Нужно повидаться со старухой и внучкой. Как, бишь, ее зовут? Красная Шапочка? Нечему удивляться, – усмехнулся он, – люди в округе, перешёптываясь, называют миссис Лоу чокнутой. Чего можно ожидать от старой женщины?» – Сэр! – окликнул его Мозли. – Иду, – ответил инспектор, быстро зашагал по тропинке. – Я скажу так, инспектор, – тихо произнёс Бидст, – это случилось давно, во время охоты, – он замолчал, тяжело вздохнул. – Мистер Лоу с помощниками проверял капканы. И набрел на один, с волчьей лапой, – он побледнел. – Мы и предположить не могли, что в нашей округе водятся волки. А этот, спасаясь, отгрыз себе лапу, – Бидст замер, глянул на инспектора. – С тех пор Лоу ... изменился, – прошептал растеряно. – Первая жена, миссис Синди, пыталась спасти и его здоровье, и репутацию. Да что там: бедняга Лоу помешался. Он твердил, что по ночам к нему приходит раненая волчица. Вообразите! – сглотнул Бидст: – Так он говорил. – И что? – прошептал инспектор. – Что? – не понял Бидст. – Ах, да! Он умер. – Как умер? – удивился инспектор. – А новая миссис Лоу? А внучка – Красная Шапочка? – Чëрт! – быстро почесал затылок Бидст. – Я и забыл. Конечно, миссис Лоу! Он познакомился с ней в Австрии, на водах. Привёз в Англию, сообщил, что женится. Миссис Синди быстро оценила ситуацию, дала ему развод: отобрала по суду имущество, хотя всë принадлежало Лоу по праву. Но болезнь! Она ставила Джона Лоу вне закона: ему осталось поместье в Ангмери, небольшое угодье, дом в Лондоне. Вот так, инспектор. Одна волчья лапа! – вздохнул Бидст. – И жизнь наперекосяк! – Мисс Лоу? – буркнул Гровер в телефон; брови его поползли вверх, морщинки собрались на лбу. – Еë нет, – ответил хриплый голос. – Что передать? – Я настоятельно прошу о встрече, – мягко произнёс Гровер. – Не хотелось бы приглашать в отделение. – Хорошо, – выдохнул голос. – Я передам. Кто звонил? – Инспектор Гровер, отдел убийств, комната тридцать один, – чётко проговорил он. В ответ ничего не сказали: трубка заныла – би, би, би. «Старуха», – догадался Гровер, вспомнил слова камердинера: – «Гостит в Лондоне. У внучки». – Здравствуйте, – откликнулся женский голос в трубке. – Земмеринг, Австрия, клиника «Вахау». Слушаю. – Доктор Кантель? – уточнил Гровер, плотнее прижал трубку к уху: слышимость была плохой, мешал тонкий свистящий шум и потрескивание. – У телефона. Говорите, – собеседница нервничала. – Какое у вас дело? – Это инспектор Гровер, Скотленд-Ярд. Мне известно, вы были лечащим врачом мистера Лоу. Можете рассказать о его болезни, не вдаваясь в специфику лечения, – инспектор замер, прислушиваясь. – Но мистер Лоу умер? – спросила она. – Впрочем, это неважно. Он наблюдался по поводу прогрессирующей фобии, – она замолчала на миг, снова спросила: – Так он умер? – Да-да, – нетерпеливо ответил Гровер, – он умер, давно. Чем он болел? – Ему снилась женщина, которая была олицетворением раненной волчицы. Это мучило его. Со временем он привык к повторяющейся ситуации во сне, стал активно вмешиваться, принимать участие. Как-то так – в общих чертах. Гровер громко хмыкнул: – Он был в здравом уме? – Нельзя назвать ситуацию с мистером Лоу нормальной, – ответила доктор Кантель. – Мозг – субстанция малоизученная. Вот вы, к примеру, всегда рассуждаете здраво? – вдруг перешла на личности. – Нет, – ответил Гровер, чтобы не увести разговор в ненужное русло. – Что потом? – Ну, – вернулась она к теме, – ситуация в корне изменилась, когда он подружился с женщиной-волчицей. Во сне. – Вот как! – опешил Гровер. – Странно. А как он встретился с миссис Лоу? – Они познакомились случайно. Вроде и не должны были, но... Вот так, – выдохнула она. – Спасибо, – прошептал Гровер, произнёс заученно: – вы на многое пролили свет. – Всего доброго. До свидания. – Скажите, – остановила она, – его похоронили? Гровер вздрогнул, удивлённо произнёс: – Не знаю. Как иначе? – Убедитесь! – сказала категорично. – Уверяю, вас это удивит. До свидания. «С женщинами всегда так: много проблем, неясного, – подумал Гровер; он сидел в машине сержанта Мозли. – Наговорят с короб, а главное, с горошину – приберегут напоследок. Несчастный мистер Лоу, – вздохнул, глянул в окно. – Приехали». – Где мы? – спросил, выбираясь из авто. – Фамильная часовня рода Лоу, – прошептал Мозли, пояснил: – Пастор Муди ждёт. Они пошли по росистой тропинке к невысокому строению. – Здравствуйте, инспектор, – шагнул из-за куста Муди. – Пути Господни неисповедимы, – поклонился он. – Согласен, – почтительно кивнул Гровер. – Скажите, отче, вы присутствовали на похоронах мистера Лоу? – И на похоронах. И принимал последнюю исповедь, и закрывал глаза, когда Господь призвал его. Не пойму, куда вы клоните, – глянул недоуменно. – Сомнения? – Сомнения! – выдохнул Гровер, поторопил Муди. – Давайте закончим до сумерек. – Давайте, – загремел тот ключом в дверном замке. – Прошу! – толкнул дверь часовни. – Если не возражаете? – уступил ему Гровер. – Войдём по божьей воле, – вздохнул пастор, щёлкнул выключателем: зажëгся свет. – Как видите – без сюрпризов. Вот склеп родителей мистера Лоу, вот его гроб, – показал на длинный каменный ящик. – Найджел! – позвал громко. В дверном проёме появился огромный детина: большеголовый, широкоплечий, с ломом в руке. Он глянул из-под нахмуренных бровей на инспектора, Мозли, громко произнёс: – Добрый день! – Это кладбищенский сторож, – представил Муди, кивнул здоровяку: – Открывайте. Тот ловко подцепил каменную крышку ломом, без труда сдвинул вбок, выдохнул: – Готово. – Здесь он и покоится, – тихо произнес священник, печально взглянул на сторожа: – Снимите крышку гроба. Найджел кивнул, подошёл вплотную: было слышно, как заскрипело дерево. – Всë, – выдохнул сторож, замер, перегородив узкий проход. – Матерь Божья, – громко прошептал. – Что там? – взвизгнул Муди, пытаясь заглянуть в гроб. – Отойдите же, сын мой! Сторож попятился к двери. Инспектор глянул на него: тот был бледен. Гровер перевёл взгляд в открытый склеп и онемел. Гроб был пуст: на белоснежной атласной обивке лежала алая подушечка, на ней – волчья лапа. – Бог мой! – застонал Муди, суетливо крестясь. Глянул на инспектора, растеряно спросил: – Где же он? – Возможно, его кремировали? – предположил Гровер. – Не провалился же он в преисподнюю. – Он жив! – вдруг произнёс кто-то за дверью часовни. – Это миссис Лоу? – спросил инспектор, вопросительно глянув на священника. – Нет. Это мисс Сибли, – пренебрежительно ответил Муди. – Местная достопримечательность – гадалка, вещунья. – Ворожея, ведунья, – поправил голос. – Тот, кого вы ищете среди мёртвых, жив. Но не среди нас. – Час от часу не легче! – выдохнул Гровер, пошёл к двери. – Где же он, мисс? Женщина была странной: невысокая, полная, в ярком цветастом одеянии. На шее – нитки бисера, жемчуга, кораллов; в волосах – красные и чëрные ленточки, полевые цветы. Глаза карие, маленькие; взгляд подвижный пронзительный. В руке на длинной нити – серебристый колокольчик. – Продал душу дьяволу, – затараторила та, – обрёл бессмертие. Осквернил двоежёнством супружескую клятву; попрал закон, мораль. Ему тогда под семьдесят было, ей – не помню. Они нагишом… каждое полнолуние… на лугу. Жеребец… – прошептала, покраснела; жалобно тенькнул колокольчик. – Вы, мисс ... – смущённо глянул Гровер. – Бро, – подсказала женщина. – Бро, – кивнул инспектор, нервно сглотнул. – Откуда знаете? – Об этом все знают, – зарделась, стрельнула взглядом. – И пастор их покрывал, грехи прощал. Да что там! – замолчала, опустила глаза. – Теперь уже поздно – старуха через два дня умрет. Потому как внучка выросла! – И … что это значит? – опешил инспектор, глянул растеряно. – Почему умрёт? – спросил, но тут же пожалел об этом. Женщина глянула на него с нескрываемым презрением. Взгляд еë красноречиво говорил: «Какой же ты сыщик: элементарного не понимаешь?» – Извините, Бро, – поспешил оправдаться, – отвлёкся, потерял нить рассуждений. – Чего уж! – улыбнулась снисходительно. – Проведите ночь в поместье, – посоветовала без объяснений. – И пастора с собой прихватите, – ухмыльнулась. – Божьему слуге полезна хорошая встряска. Ага! – вскрикнула, глянув в сторону церкви, – Вот и вестник! Прощайте! – поклонилась; быстро пошла по тропинке, унося серебристый звон. – О чëм она? – появился в дверях часовни Муди; глянул настороженно, вздохнул: – Накаркала, ведьма! К часовне шёл слуга дома Лоу. – Я за вами, отче, – шумно дыша, произнёс слуга. – Миссис Лоу занемогла. Доктор велел отыскать, привести вас. – Он печально вздохнул: – Плоха. – Эка невидаль – занемогла! – прошептал Муди. – Когда же ей болеть, как не в восемьдесят лет. – Он быстро шепнул инспектору: – Деревенская ведьма оказалась права. Может понадобиться ваше присутствие. – В качество кого? – удивился инспектор. – Трудно сказать, – выдохнул Муди. – В этой семье – не без странностей. «Разложим по полочкам, – вздохнул Гровер, развалившись в кресле; закрыл глаза. – Сэр Лоу заболел после случая на охоте. Что там произошло, трудно сказать. Столько лет прошло! Сердобольная жена засадила его в дорогую психушку, отобрала землю, дома. Почему не вступилась родня? Ведь мистер Лоу – внучатый племянник герцога Лоу. Этикет! Случайная, но роковая встреча с миссис Молли, эксцентричной красавицей. Это теперь она – старуха, а тогда…. К тому же он был не здоров. Чëрт! – устало вздохнул инспектор. – Прав Бидст: одна волчья лапа перевернула жизнь человека вверх дном. Что потом? – нахмурил лоб. – Ах, да! Пропавшее тело, – выдохнул Гровер. – Куда оно подевалось?» Он сидел в гостиной дома Лоу. Неяркий светильник горел в дальнем углу, у открытого окна. С десяток ночных мотыльков парил вкруг света в странном танце. – Прошу: чай, – слуга поставил на маленький столик чайные принадлежности, печенье; поклонился, ушёл. – Хотелось бы знать ваше мнение о болезни мистера Лоу, – инспектор внимательно глянул на Муди. – Что вы об этом знаете? – Одно скажу определённо, – произнёс пастор, пригубив чай; глянул пристально, – лечение пошло ему на пользу. Он приехал помолодевшим, бодрым. Правда, новая миссис Лоу была чрезвычайно хороша, – он ухмыльнулся. – Я не помню подробностей – был мал: дети ничего не смыслят в тонкостях взрослых отношений. Но мать моя говаривала, что такой бойкой леди не встречала в своей жизни. У миссис Молли, если верить документам, мать – испанка, отец – австрийский подданный, чиновник высокого ранга. Она была их единственной дочерью: молодая, красивая, взбалмошная. Первый муж еë погиб в автокатастрофе. Мистер Лоу был вторым, – отец Муди усмехнулся, кинул быстрый взгляд на инспектора. – Они случайно оказались в одном лечебном заведении, в Австрии: познакомились; болезнь объединила их… Он не договорил: дверь в спальню отворилась, вышел бледный доктор, громко зашептал: – Пришла в себя, зовёт пастора. Муди стремительно встал, заторопился к больной. Он пробыл там не более пяти минут, вышел бледный, испуганный; глянул на инспектора, тихо позвал: – Вы должны это слышать. Гровер вошёл в комнату, огляделся. Широкая кровать, покрытая узорчатым балдахином, занимала треть пространства. У изголовья – высокое кресло, подставка для ног; у окна – деревянная лавка, трюмо с подзеркальником. У стены – секретер; рядом стол, стул. Инспектор глянул на старуху и онемел: худое, измождённое тело; щеки впалые, синяя кайма вокруг глаз. – Гровер, – тихо позвала она, шевельнула худой рукой. – Я хочу… – глянула на Муди. Тот положил ей под руку Библию. – Я…убила… тех мужчин, – глянула вприщур на инспектора, выдохнула: – всех. Ему вдруг показалась, что в глазах старухи вспыхнули смешливые искорки, губы вздрогнули, изогнулись в ухмылке. Гровер отшатнулся, не отрывая взгляда. – Вы видели? – спросил у Муди. – Это гримасы смерти, – вздохнул тот. – Она уже не принадлежит этому миру. Инспектор вышел за порог дома, шумно вздохнул, постоял минуту, пошёл по дорожке к полицейскому авто. Ночь выдалась тёплой, звёздной. Сержант спал, привалившись головой к стеклу. Заслышав шаги, открыл глаза, спросил: – Умерла? – Нет, – ответил инспектор. – В гостиницу, – приказал. – Останусь на пару дней. Ему снилось – он провалился в густую черноту. Она охватила его, обступила. «Сон, сон, – зашептали голоса со всех сторон, – крепкий, беспробудный». Инспектор увидел во тьме старуху со свечой в руке: она, крадучись, подбиралась ближе, ближе. Противно заскрипели половицы под ногами. Остановилась вдруг, потянулась к нему телом, прошептала: – Сэр, старуха пропала. – Как пропала? – спросил Гровер, вздрогнул. – Доктор позвонил в участок, просил передать. Он был очень встревожен, – прошептал голос. – Как быть? Гровер открыл глаза, повернул голову к говорящему: увидел у двери сержанта Мозли и хозяина гостиницы. – Простите, сэр, – промямлил тот. – Я не пускал, – зло глянул на сержанта. – Просил подождать до утра: что теперь может случиться. Пропала и пропала! «Утром весь город узнает об исчезновении; к вечеру паршивая газетёнка выплеснет эту новость на улицы Лондона. Нужно торопиться, дело принимает непредвиденный оборот, – подумал Гровер, выбираясь из кровати. – Если кто-нибудь в городке узнает об этом от вас, – глянул на хозяина гостиницы. – Я нем! – заверил тот. – Она попросила об исповеди, – Муди понуро глянул на доктора. – Да, – подхватил тот. – С трудом прошептала: исповедь. Я позвал пастора Муди, – он замолчал, сконфуженно поджал губы. – Я вошёл в комнату, – растеряно произнёс Муди, – нашёл еë спящей. Может, она притворялась? – Что дальше? – нетерпеливо перебил инспектор. – Мы подождали около часа, – пояснил доктор. – Отец Муди вошёл снова. Ни в кровати, ни в комнате миссис Лоу не было… – В котором часу это произошло? – спросил инспектор. – Около часа, – выдохнул Муди. – Ночь. Куда могла пойти смертельно больная женщина? Как она вообще могла пойти? Слабость сковала еë. – Вы же сами сказали, – усмехнулся инспектор, – она притворялась. – Нет, – крутнул головой пастор, – я предположил. – Ну, хорошо, – согласился инспектор. – Давайте оглянем комнату. Где камердинер? – Я здесь, – отозвался Людвиг; он казался спокойным, как будто случившееся было глупой шуткой, розыгрышем. – Есть ли в комнате тайники? – поинтересовался инспектор. – Возможно, есть проходы в другие комнаты или выход во двор? – Есть, – кивнул камердинер. – За трюмо – дверь, ведущая в зимний сад, оттуда – во двор. – Почему ж вы молчали? – вскинулся Муди. – Этикет! – пояснил камердинер. – Правила дома запрещают слугам разглашать тайны, имеющие отношение к личной жизни хозяев. Только по требованию законных властей, – кивнул инспектору. – Вы видели, как миссис Лоу покидала дом? – спросил инспектор, глянул на камердинера. – Нет, – ответил тот, – комнаты прислуги находятся в цокольном этаже. Обзор ограничен. К тому же, я был здесь, с господами. И смею заверить, не было слышно ни шагов, ни звука мотора машины. Не пошла же она пешком, – усмехнулся он. – Верно, – отозвался Муди. – Как же мы не подумали. – Я никого не встретил на дороге, – произнёс инспектор. – Возможно, миссис Лоу все ещё в поместье. Они вышли в сад, обошли широкую лужайку, никого не нашли. – Исчезла, – констатировал Муди. – То-то будет шума в городке… «Это потянет на скандал», – подумал инспектор, вздохнул печально. – Доктор Кантель! – громко позвал в телефонную трубку. – Алло! – Слушаю, – отозвалась она, спросила: – инспектор Гровер? – Да, – усмехнулся, подумал: «Запомнила. Знала, что перезвоню. Хитрая и осторожная». – Я сделал, как вы советовали, – помолчал Гровер. – Мистер Лоу… – Жив? – не сдержалась она, подумала: «Какой медлительный, нерасторопный…». – Не то чтобы… – не договорил. – Чем вы его лечили? – ухмыльнулся, замолчал. – Это врачебная тайна. Да и не телефонный разговор. Свяжитесь с профессором Гольмом: он наблюдал мистера Лоу после лечения в Австрии. Он работает в частной клинике, в Уэльсе. Всего доброго, – в трубке щёлкнуло, затрещало. «Дальше в лес – больше теней», – подумал Гровер, вздохнул, записал в блокноте: Гольм, Уэльс. Гровер остановил авто у ворот, вышел, огляделся. На указательном столбе, возле почтового ящика, было написано: Редоук. Клинический центр. Он поискал звонок на воротах, отыскал затёртую кнопку, нажал; замер в ожидании. – Слушаю, – откликнулся далёкий голос. – Инспектор Гровер, Скотленд-Ярд. К профессору Гольму. – Прошу, – произнёс голос. Щёлкнул замок, ворота медленно поползли в сторону. Гровер заторопился, заскочил в авто, осторожно покатил по гравиевой дорожке. Через милю свернул влево, увидел невысокое трёхэтажное здание, длинный ряд маленьких уютных домиков: разноцветных, кукольных; возле каждого цветник, беседка, зелёная лужайка. Гровер сразу определил, что многоэтажка – лечебный корпус, торопливо пошёл к двери. Кабинет профессора Гольма он нашёл без труда, тот был вторым в длинном коридоре. – Входите, – пригласил приятный голос, едва он постучал. Профессор был немолодым, улыбчивым, обаятельным. Его глаза излучали заботливое участие. – Рад, – коротко произнёс, пошёл навстречу. «Может, он принял меня за респектабельного пациента? – подумал инспектор. Но профессор, будто прочитав его мысли, спросил: – Инспектор Гровер? – Да, – кивнул тот вежливо, приосанился. – Прошу, – указал профессор на маленький диванчик у окна, сам уселся в кресле напротив. – Чем могу? – глянул на часы, давая понять – время пошло. – Я расследую убийство, – произнёс инспектор, – случайно приведшее к семье Лоу. – Он мельком глянул на профессора: тот не отреагировал ни единым мускулом лица. «Натренирован, – ухмыльнулся Гровер, – такое ему приходится слышать часто». – Дело приняло неприятный оборот: раскачало ситуацию в обществе, опосредовано коснулось влиятельных лиц. – Гровер солгал умышленно: он хотел сбить спесь с профессора, заставить занервничать, разоткровенничаться. – Не пытайтесь давить на меня, – произнёс вдруг Гольм. – Во-первых, мне нечего скрывать, – спокойно улыбнулся, глянул в упор на Гровера. – Во-вторых, наше заведение находится под личным патронатом Ее Величества. Я открою вам ровно столько, сколько могу. Этикет! – поджал он губы. «И у этого те же проблемы! – вспомнил о камердинере Гровер, положил перед профессором фотографии убитых мужчин. – Вам знаком кто-нибудь из этих людей? – спросил, глянул настороженно. – Нет, – кинув беглый взгляд на фото, произнёс профессор. – Безопасность клиентов – главнейший из наших принципов. Если бы кто-то попытался заглянуть в их личную жизнь, он закончил бы также, – ткнул пальцем в фотографию последнего погибшего. «Вот она сакраментальная фраза, объясняющая всë, – подумал инспектор. – Этикет! Дающий право без суда и следствия лишать жизни людей: коснулся недозволенного, оказался случайно рядом, приоткрыл завесу тайны». – В клинике есть служба безопасности? – поинтересовался Гровер. – Да, – кивнул профессор. – Не служба – каста профессионалов, высококлассных охотников, бойцов. – Простите, – улыбнулся Гровер, – вы сказали, мистер Лоу… – Мистер Лоу лечился от старости, – усмехнулся Гольм. – Мы использовали новейшие технологии. Если вам это что-то говорит – работали с ДНК, стволовыми клетками. – А ваше воздействие могло усугубить психическое нездоровье мистера Лоу? – спросил Гровер. – Были ли у лечения побочные действия? – Нет, – категорично ответил Гольм. – Мы наблюдали мистера Лоу более двадцати лет: отклонений от нормы не было. – Он вежливо усмехнулся: – Вы, вероятно, черпаете информацию в интернете? – Да, – кивнул инспектор, покраснел. – Не верьте ни единому слову! – посоветовал Гольм. – Ну, подумайте: станет ли уважающий себя специалист открывать широкому кругу неучей результаты своих трудов? Зачем? – Согласен, – вздохнул инспектор. – Вы правы. Я мало в этом смыслю. – А в чем заключалось лечение? Можно конкретнее? – он изобразил на лице чрезмерное любопытство. «Чëрт с ним, с этим чудаковатым инспектором, – усмехнулся Гольм, глядя тому в глаза. – Разве он сможет отличить гениальную реальность от досужей сплетни». – Мы скрестили ДНК мистера Лоу с ДНК амазонской «Красавицы», – произнёс он, гордо вскинув глаза на Гровера; торопливо пояснил: – «Красавица» – бабочка амазонских джунглей, редкая популяция. Еë эндокринная система – богатейшая база активных гормонов, естественных стимуляторов, – улыбнулся. – И что это даёт? – заинтригованно спросил инспектор. – Мощный толчок гормональной системе, активация жизненных процессов, и как следствие – резкое омоложение, – выпалил Гольм. – Считайте, вы заново родились! – В самом деле? – захлебнулся от удивления инспектор. – Надолго? – До восьмидесяти – как юноша! – выкрикнул Гольм; вскочил, заходил по кабинету. – Мы уверенно смотрим в будущее – сто лет не предел! – Вы меня озадачили, – выдохнул Гравер, – я, знаете, поверил, что после шестидесяти жизнь только начинается. – Да, да и да! – вскликнул Гольм. – Небольшое материальное вложение – и вы вечно молоды! Звонок застал его в дороге. Он поднёс телефон к уху, громко спросил: – Кто? – Мисс Лоу, – ответил звонкий голос, замер. Гровер притормозил, остановился на обочине. – Слушаю, – произнёс, оглянулся. – Я рядом, – подтвердила она, – в десяти метрах от вас. Он увидел «Роллс-ройс» впереди, вышел из машины. – У меня к вам разговор, – сказала она. – Уже иду, – выдохнул он. – Где мистер Лоу? – спросил, открыв дверь машины. – Что с ним? – Не знаю, – ответила девочка, широко раскрыла глаза. Копна рыжих волос вздрогнула, рассыпалась по плечам. – А миссис Лоу? – спросил, глянув нахмурившись. – Умерла, – прошептала девочка, странно улыбнулась. – Знаете, инспектор, в чëм тайна «Красавицы»? – усмехнулась лукаво. – В чëм? – заёрзал Гровер. – Она бессмертна, – сказала девочка. – Когда умирает старая, в ней рождается новая особь: сильная, юная. Проходит цикл – и она стареет, умирает; но жизнь в ней не прекращается. Понимаете, о чëм я? Он повернул к ней побледневшее лицо, спросил: – Как же вы жили – вы и миссис Лоу? – Просто, – усмехнулась девочка. – Она – днём, я – ночью. Теперь она умерла, я осталась. – А она где? – вытаращился, облизнул пересохшие губы. – Вы не поняли, – раздражённо произнесла девочка, – я – это она. Только юная. – И с мистером Лоу? То же? – Да, – кивнула девочка. – Он далеко: то ли в Америке, то ли в Австралии. Неважно. – Неважно, – повторил Гровер, вслух подумал: – Как это объяснить начальству и не потерять работу? – Соврите, – неожиданно подсказала она. – Придумайте что-нибудь. Вы же полицейский. – А убитые? – вдруг вспомнил. – С ними, что не так? – Бабушка любила мужчин, – ухмыльнулась девочка. – В клинике это не приветствуется. – Ясно, – пробормотал Гровер, попросил: – Не уезжайте из страны, мисс. Нужно всë утрясти. – Хорошо, – согласилась она. – До свидания, – прошептал инспектор, кивнул на прощанье; медленно побрёл по тропинке к авто. «Хитрый Гольм не открыл и половины: вряд ли он подтвердит слова мисс Лоу. Кто она в цепочке превращений – гусеница, куколка, бабочка?– вздохнул. – Три по восемьдесят! Это уже кое-что. И до бессмертия недалеко». – Гровер! – произнёс хриплый голос в трубке. – Коммандер Кирч. – Да, сэр, – замер инспектор. – Я по делу миссис Лоу. Она отыскалась. Прислала ответ на ваш запрос. Причин для беспокойства нет. Она в Европе. Вы меня поняли? – Да, сэр, – ответил инспектор. – До свидания, – выдохнул коммандер, отключил связь. «Делу конец. Быстро сработали в клинике – время зря не теряют. Интересно, сколько «бабочек» ходит по улицам Лондона»? – глянул в окно, вспоминая Гольма: – Небольшое материальное вложение…. Может, попробовать? – усмехнулся, закурил. – Рано: поживу человеком». |
|
|
Время приёма: 20:15 21.01.2016
|
|
|
|