y010 2015

    Утро оказалось удивительно ласковым и нежным. Таким может быть только утро в далекой чужой стране, особенно когда из окна гостиничного номера видишь снежные шапки гор. В утреннем свете гостиничный номер смотрелся очень скромно и уютно – двуспальная кровать посередине, тумбочка, старый поломанный шкаф, на стене чудесные картины с пейзажами Анд.  Это была его четвертая неделя в Перу, и денег оставалось ровно на обратный билет до Москвы. Но как уехать, не посмотрев Вилькабамбу, последнее пристанище инкских воинов? Нужно позавтракать, желательно сытно и дешево, так чтобы удалось дотянуть до вечера без обеда. А впрочем, лучше вообще не тратиться.
    Сгущенка, печенье, перочинный ножик! Он аккуратно намазал одну печенюшку сгущенкой, сверху положил другую печенюшку. Доев все до последней крошки, Архип тщательно запер номер и отправился вниз по лестнице, на второй этаж. Вежливо стукнул в одну из дверей, и навстречу тут же выскочила худенькая темноволосая девушка.  Они приметили друг друга еще вчера. Жаль что у него нет денег покормить ее в кафешке. Жанна приехала сюда на практику, на раскопки, а вообще студентка-археолог собиралась писать книгу о последних инках, что отчаянно и безуспешно отбивались от испанцев именно в этих краях.
    – Мы можем отправиться немедленно? Пока утро и нет жары.
    Жанна смешно наморщила носик. Архипу она нравилась все больше и больше. К тому же они были в Андах, рядом с древними развалинами, что очень настраивало на романтичный лад. «У тебя нет денег даже на одну бутылку вина. Только Вилькабамба и долгая дорога в Куско на дрянном расшатанном местном автобусе. И обратно домой. А В Москве сейчас дождливо, первые осенние дни».
    Одета Жанна была в спортивные штаны и мохнатый свитер с высоким горлом. Интересно, все археологи такие забавные?
    – Там наверху будет холодно. У тебя есть теплая куртка?
    – Ага, в рюкзаке.                     
    – Отлично. Уже позавтракал?
    – Ага.
     Жанна вернулась в свою комнатку и вынесла огромный рюкзак, размером с половину Архипа.
    – Сейчас не сезон, к августу людей будет намного больше. Бери рюкзак и двигай  за мной, таинственный путешественник. Надеюсь, ты не опасный.
    – Ура!
     
    На сначала Жанна показала Архипу удивительное место прямо за гостиницей. Оказалось, два года назад хозяин решил пристроить к гостинице еще один корпус, но когда начали рыть котлован, то обнаружили старую каменную кладку, по всей видимости остатки дома или даже целого поместья богатой семьи инков. Конечно, стройку остановили, теперь тут археологический раскоп. И девушка гордо обвела Архипа вокруг внушительной ямы с прорубленными вниз ступенями, на дне которой действительно проглядывали нечто вроде огромных грубо обтесанных камней.
    – Ладно, поехали. Нас ждет нечто гораздо интереснее!
    Старенький пикап Жанны завелся не сразу. На какие деньги эта дерзкая девчонка тут существует? По извилистой горной дороге они обгоняли один туристический автобус за другим, и вместе захохотали, когда на них одновременно уставились десятки узкоглазых японских мордашек. Сочная зелень и ароматы трав  казалась самим воплощением лета, но тут же, если поднять глаза виднелись вершины гор покрытые вечным снегом.
    – Это Перу,  страна контрастов. А теперь приготовься. Сейчас мы увидим Вилькабамбу.
    Жанна многообещающе улыбнулась, но как бы и с насмешкой – не забывай, парень, тут тебе ничего не светит. Почему? А так.
    Горы были еще выше, чем в его снах и мечтах, а седые морщинистые камни – их так и хотелось коснуться ладонью. Каменные пирамидки пальцами указывали в небо, почти не тронутые стены дворцов до сих пор могли защитить туристов от ветра и дождя. Останки трех сотен жилых домов густо заросли мхом, лишайником и ползучими влажными растениями. Лес уже давно завладел этим местом, и огромные деревья возвышались над обвалившимися руинами когда-то величественных лестниц и фонтанов. Посреди города под облаками возвышался Храм Солнца, самый важный храм Империи Инков. Его стены и полы в прежние времена были покрыты листами из чистого золота, а двор был заполнен золотыми статуями. Но сейчас только ящерки грелись на солнце посреди осевших до самой земли развалин.
     
    – Ну, чего молчишь? Нравится? – чуть обиженно спросила Жанна.
    – Очень. Я не думал, что эти места такие.. чудесные. И настоящие.
    Пришло время пикника. Жанна достала из под сиденья пикапа термос с кофе и пакет с бутербродами. Они уселись на огромной гранитной плите, древней как само время,  что углом торчала из земли.
    – Не бойся, этим не отравишься.  Бутерброды свежие, то что надо. Давай, пока сидим, расскажу еще о Вилькабамбе.
    Архип кивнул, не раскрывая набитого рта.
    – Вилькабамба… Последнее убежище инков… Здесь отряд их вождя, Атуальпы, дал последний бой испанцам. Говорят, что не все инки погибли. Почти сотня их ушла туда – и Жанна махнула рукой куда-то в сторону гор. – Они ушли в такие непроходимые места, куда испанцы не могли даже ступить. И империя инков погибла безвозвратно.
    Между коричневыми острыми скалами спряталось маленькое чудесное поле с лиловыми и золотистыми орхидеями, и Архип с удовольствием топал кроссовками по квадратным каменным плитам – то была древняя дорога инков.
    – Ладно пошли, тут рядом еще одна важная развалина находится.
    Фары двумя желтыми полосами освещали узкую извилистую дорогу, где-то во тьме таяли горные вершины, Архип дремал на заднем сиденье. Впереди ждала гостиница, ужин – тортик из печенья и сгущенки на скорую руку и пустая двуспальная кровать. Он не сразу понял, что Жанна плачет, то и дело вытирая мокрую щеку.
    – Расскажи. – попросил тихо. – помогу, чем смогу. Обещаю.
    – Никогда бы не подумала, Архип, что столкнусь с таким. Это… невозможно… Но это происходит. Помнишь раскоп, что прямо рядом с нашей гостиницей? Возможно поместье инков. Осенью мы  начали копать.  И тут.… Первым ее увидел местный рабочий, Садьяко. Это была… мумия. Дело в том, что инки делали мумии, которые тут, в горном холоде хорошо сохраняются. Их находят тут и там, иногда даже детей.
    В машине вдруг стало холодно. Архип съежился комком ужаса и страха, а за окном проносилась чернота.
    – Потом мумию увидели еще пару рабочих. Маленькая, обернутая  в погребальный саван, пустые глазницы, высохшее сморщенное личико… она сидела на камнях прямо там, в раскопе.
    Жанна всхлипнула, бедная девушка больше не могла сдержать бурные потоки слез.
    –  Стыдно признать, я не должна верить в такие вещи… Архип,  мы устроили эксперимент. Новый работник не пересекался со предыдущими, понимаешь, он даже не был с ними знаком! Но Ориата тоже увидел мумию! Несчастный перуанец бежал в свою деревню на следующий день, даже не взяв заработанные соли. Прости, что рассказываю все это. Нельзя портить такой восхитительный день. Но, Архип,  мне так нужно с кем то поделиться! Я пишу по этому раскопу дипломную работу, а теперь мы не можем найти рабочих, чтобы продолжить копать. Даже в гостинице нет постояльцев, заметь, там почти пусто. Садьяко и Ориата разнесли слух про мумию по всем окрестным деревням. Все, забудь! Пожалуйста, забудь все, что я тебе только что рассказала!
    Жанна внезапно замолчала, утерла покрасневшие от слез глаза и включила на полную громкость местное радио. Архип приказал себе немедленно забыть все услышанное, ведь ему предстояло провести еще одну  ночь в этой самой гостинице, совсем рядом с раскопом.
    Распрощались тепло и по-дружески, с крепким пожатием рук и ласковым поцелуем в щечку. Архип подарил девушке букет орхидей. Жанна расхохоталась, но взяла цветы с благодарностью и тут же исчезла за дверью своей комнаты. Усталый Архип, почти не чувствуя собственных ног отправился по скрипучим ступеням на третий этаж. В номере было тихо и спокойно, мумия сюда явно не заглядывала. Он упал на кровать, сил было только выпить пару стаканов горячего чаю. Свет оставил включенным, но чернота за окном пугала и давила. Впрочем, долгий день на свежем воздухе постепенно делал свое. План на завра уже готов – дорога в аэропорт.  Архип зевнул. Может, спуститься к Жанне? Постучать так дерзко и нахально в дверцу – тук-тук-тук? 
    Мумия! Архип вскочил, прошлепал босыми ногами в душевую, с упрямым мрачным видом вернулся,  вытащил из под кровати рюкзак, достал оттуда фонарик. Нужно спуститься в раскоп и выяснить, есть ли там мумия. Другого выбора нет. А затем заглянуть в гости к Жанне и горячим поцелуем заставить отказаться от всех нелепостей и бредовых страхов.
    Надо еще ножик взять, какое никакое, а холодное оружие. Хотя в такой ситуации больше бы подошли винтовка или браунинг. Да-да, в охоту на мумию лучше всего идти с пистолетом марки браунинг, но  главное не забыть его зарядить – усмехнулся про себя. А может лучше вернуться в кровать и постараться заснуть, несмотря на пустой желудок? И завтра в аэропорт.
     
    За стойкой в вестибюле гостиницы  дремал темнокожий лысый старичок в фирменной синей кепке. Он не проснулся от тихих шагов Архипа, который сжимал в кармане рукоятку ножа, воображая, будто это браунинг. Прохладный ветер заставил поежиться, а черное небо сверкнуло серебристыми перуанскими звездами. Даже в темноте можно было разглядеть стрелки на фонарных столбах и стволах деревьев, что заботливо указывали любопытным туристам, где находится недавно открытый раскоп, а табличка на стене подробно объясняла на трех языках,  что археологи нашли каменную кладку от поместья зажиточной семьи инков. Как назло, ночь оказалась безлунная.  Архип понял, что весь трясется от холода и страха.
    Что такое мумия? Мумия это по сути мертвый человек, специальным способом забальзамированный, так что тело не разложилось, а выглядит почти как новенькое. Он знал все об инках, и все об их мумиях, наверное, даже больше чем Жанна. Но одно дело знать, и другое стоять над черной пастью раскопа, в полном одиночестве, слушая свой стук сердца.
    «Я просто проверю, что там нет  мумии, найду какой-нибудь камешек, подымусь с ним к Жанне, разбужу ее и скажу, что все в порядке. Все окей»
    Страх почти физически давил на плечи, сжимал грудь, не давая дышать. С помощью фонарика Архип осмотрел останки стен, с буквами и цифрами, проставленными на каждом камне. О… Еще секунда а можно возвращаться в гостиницу. Раз, два, три. Да, все, теперь можно возвращаться!
     А может, Жанна просто посмеялась над ним? Почему бы и нет? Он жалкий задрот, нелепый очкарик.
    И тут Архип почувствовал, что теряет сознание. Что то смутное и белое медленно будто вынырнуло из темноты и тут же скользнуло обратно в ночь.
    – А! – Архип понесся прочь, к темной громаде гостиницы. Бежать в темноте было почти невозможно, очки сползли с носа, развязался шнурок, и пришлось остановиться и обернуться. Лучше бы он этого не делал. Мумия следовала по пятам! Ужас парализовал ноги, Архип просто стоял и не мог сдвинуться с места. Бледное существо вдруг завыло – отчаянно, протяженно, и тоже замерло. Архип поправил очки и в лунном свете отчетливо увидел свои следа, от кроссовок, а рядом еще одни свежие следы, от сандалий.  Мумия была в сандалиях - проскользнула сквозь стену ужаса довольно занятная мысль. Мумия носит сандальки! И размер ноги у нее много меньше, чем у Архипа. Такая аккуратная маленькая ножка.
    Мумия замерла, как будто не зная, что делать дальше. Замотанный в погребальный саван труп снова провыл, но на этот раз как-то неуверенно, не так страстно, как раньше.
    – В атаку! –  крикнул Архип.
    И понесся прямо на мумию.
    Архип и мумия столкнулись на полном ходу, упали на землю и покатились клубком. Это была настоящая драка. Кулаки, коленки, даже зубы, все шло в бой. Маленькая мумия дралась отчаянно, пару раз пятки больно стукнули Архипа по ребрам. Один из бинтов размотался и забавно волочился за мумией. В какой-то момент Архип осознал, что ухватился за прядь блестящих в лунном свете длинных черных волос. На секунду замер от удивления, и тут же получил кулачком прямо в нос. Ай! Больно! Мумия вскочила, смачно плюнула на распростертого на земле Архипа и стремительно понеслась в сторону гор. Подвело длинное одеяние –  бледная фигурка запуталась в нем, и с размаху полетела на землю. Архип прихрамывая понесся к белеющей в темноте горке, и недолго думая уселся сверху, пытаясь своим весом удержать извивающееся тельце, а затем одним резким движением сорвал погребальный саван. И в ту же секунду полная белая луна залила чистым бледным светом поляну. Архип замер. Перед ними на траве сидела абсолютно живая девушка. Черные прямые волосы блестели серебром, а огромные испуганные глаза отражали яркие перуанские звезды. Даже в темноте было видно, что ее кожа совсем не такая как у Архипа, а смуглая, с красным отливом. Сандали спали во время боя, и босые ножки мяли и без того мятую траву. При свете луны  девушка казалась очень красивой: тонкая, худенькая, вся будто сотканная из лунного света. В раскопе воцарилась тишина. 
    – Ты кто такая? –  строго спросил Архип. – И почему изображаешь из себя мумию?
    Девушка молчала.
    – Ты понимаешь меня? Я не враг. – твердо объяснил Архип. – я просто хотел прогнать мумию из раскопа, чтобы помочь своему другу. Я беру тебя в плен. Вставай и следуй за мной.
    Девушка покорно встала, нащупала в густой траве сандали, пригладила спутавшиеся волосы. Они двигались гуськом, причем смуглянка казалось отстраненной, как будто все происходящее не имеет к ней никакого отношения, Архип даже испугался, что она находится под гипнозом.
    Как и ожидалось, служебный старичок мирно спал за стойкой, кепка съехала ему на самый лоб.
    – Давай, нам нужно подняться на третий этаж. И даже не пытайся убежать!
    Перуанка безразлично пожала плечами, лицо ее не выражало никаких эмоций. Архип прошелся по комнате, не зная как поступить. Чтобы успокоиться, принялся готовить свой любимый тортик из печенья со сгущенкой, это была уже предпоследняя банка. Девушка молча наблюдала за работой, все так же сидя на кровати и безразлично болтая босыми ногами. Когда тортик был готов, Архип разделил его на две ровные части.  Перуанка покосилась, попробовала, сначала малюсенький кусочек, затем еще чуть-чуть, и наконец жадно накинулась на угощение.  Архип также быстро и молча ел свою половину, затем заварил две чашки крепкого сладкого чая.
    – Как тебя зовут?
    Перуанка упрямо молчала.
    – Меня зовут Архип, я приехал из России. Завтра возвращаюсь в Москву. Но мой друг Жанна не может закончить научную работу, потому что в раскопе завелась мумия. Местные жители отказываются там работать.
    Девушка молчала, только все также болтала босыми ногами.
    – Ладно. Давай спать. – сдался Архип. – Утро вечером мудрее. Завтра я решу, что с тобой делать.
    Он знал, что ночью перуанка попытается сбежать. Ну и ладно. Скорее всего, теперь, когда ее тайна раскрыта, она  больше не вернется в раскоп  и не будет пугать рабочих.
    – Я иду спать. – продолжил он.– Дверь открыта, ты можешь уйти. Только обуйся, не иди  босиком, а то трава очень холодная. В рюкзаке есть еще одна банка сгущенки, возьми ее с собой.
    Конечно, Архип и не думал спать. Он лежал с широко открытыми глазами,  иногда подрагивая босой ногой, изображая страшный сон.
    «Я пойду за ней. И  прослежу. Ведь это кто-то из мужчин послал ее сюда, заставил переодеваться в мумию и пугать рабочих. Брат, отец или муж. Я должны выяснить, кто именно. А возвращение в Москву… подождет.»
    Было ровно четыре часа утра, когда девушка проснулась. Она обула сандали, исподлобья глянула на старательно сопящего Архипа. Тщательно собрала с пола остатки бинтов, замотала погребальный саван, вернее то, что от него осталось, и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Дверь при этом скрипнула, и девушка досадливо прошептала что-то. Прождав десять минут, Архип спустился бегом по лестнице, проскочил мимо храпящего старика, и едва успел заметить мелькнувшую в темноте белую фигурку. Она! Архип преследовал девушку по пятам, в сумраке передвигаясь почти бесшумно (так ему казалось, а на самом деле производя шум спешащего по делам тиранозавра), с трудом выслеживая бледную тень.
    Перуанка двигалась с поразительной скоростью, и скоро Архип понял, что безнадежно отстал. Гостиница осталась далеко позади, слева по склону холма золотистыми огоньками взбирался туристический городок, а вокруг тесно обступил лес – редкие стволы деревьев чернели тут и там, а толстые корни так и норовили подставить подножку. Тишина, одинокая холодная ночь в далекой чужой стране… Архип уселся на камень. Неудачная погоня. Все, вот и наступил его последний день в Перу. Сегодня он должен любым путем добраться до аэропорта.
    –  Ай кен кил ю.
    Архип открыл глаза. Прямо перед ним на узловатом торчащем из земли корне стояла темнокожая девушка с яркими серебристыми глазами – босоногая, сандалики зажаты в руке, на щеке царапина, на плече синяк, погребальный саван порван в клочья и еле держится  на худеньком теле.
    – Ты чего это здесь делаешь? Я думал, что уже далеко.
    – А ты бесстрашный воин. – тихо на ломаном английском проговорила девушка, и луна озарила ее упрямое скуластое лицо.
    – Ты была в сандалях. – буркнул польщенный Архип, стараясь чтобы его английский не набирал лишней сложности и быстрого темпа. – Настоящая мумия не может быть в сандалях.
    – И ты соблюдаешь древний закон гостеприимства. Хоть и подал гостю не маисовую лепешку, а сладкую белую штуку и хрусткие хлебные квадратики.
    – Это называется sguschyonka. Вкусно, правда?
    Перуанка размышляла, было видно, что решение дается ей с трудом. Черные волосы отливали серебром в лунном свете.
     – Но ведь никто не должен знать о нас.. Отец и матушка предупреждали… ни в коем случае… самое страшное, что может случиться, это если о нас узнают.
    А потом  махнула в рукой – а, пусть будет что будет, и бесшумной стремительной тенью исчезла в направлении  темных горных громад. Архип понял это как приглашение и быстро двинул следом.
    – Нам предстоит долгий путь. – доносилось откуда-то спереди и слева. –  Не знаю, сможешь ли ты его выдержать. У старого ясеня ждут мои братья с мотоциклами.
    Архип вздрогнул и с трудом выдохнул.
    – Значит вас трое в семье?
    – Почему трое? Семеро.
    Девушка шла легко и быстро, сворачивая на поворотах по одному ей ведомому пути. Когда Архип отставал, таинственная незнакомка садилась прямо на землю или на удачно подвернувшейся камень или корень, скрещивала босые ноги (сандалии она несла в руке) и дожидалась.
    – Ты можешь хотя бы сказать, как тебя зовут?
    – Мачоли.
    – Красивое имя.
    Они продолжали путь, и наконец розовые лучи солнца озолотили острые вершины горного хребта, разгоняя ночную тоску и туман. Под раскидистым деревом в высокой траве лежали два смуглых крепких на вид мальчика,  там же можно было разглядеть два мотоцикла.
    – Это мои братья, Роки и Укара.
    – А сколько им лет?
    –  Роки видел пятнадцать весен, а Укара уже шестнадцать.
    – А ты? Сколько весен видела ты?
    – Шестнадцать. Мы с Укарой родились в один день. В тот день погибла наша матушка, отец потом затем взял другую жену, и она родила еще пятерых детей. Первым Роки.
    Мальчики вдруг резко вскочили на ноги.
    – Он знает, что я одевалась в мумию! – Крикнула на английском Мачоли.
    Старший из мальчиков вытащил откуда-то из рукава длинный изогнутый нож, и жестами объяснил, что нужно делать.  Холодное лезвие больно ткнулось в грудь, и пришлось подчиниться.
    Мачоли села сзади Укары, а Архип сзади Роки. Седло оказалось очень жестким, рубашка Роки мокрой от пота, а запах бензина и предстоящего приключения отчаянно вскружил голову.
    И они помчались. То была удивительная поездка, больше напоминающая безумный полет. Вокруг расстилалась пологая травянистая равнина с рыжими островками одуванчиков, а впереди уже возвышались первые дикие серые утесы. Два мотоцикла будто неведомые железные звери молниеносно находили среди бездорожья узкие едва видимые тропки, перепрыгивали через камни и валуны. Теперь Архип мог рассмотреть троих подростков поближе – у обоих братьев и сестры были черные, прямые блестящие волосы и медный оттенок кожи, причем Мачоли чуть посветлее, а Роки самый темный. Все трое казались очень ловкими и сильными для своего возраста. 
    Теперь укутанная в снежный плащ гора нависала прямо над ними, и Архип не мог вымолвить  ни слова, потрясенный ее красотой и величием. Роки и Укара спрятали мотоциклы в маленькой пещерке, и по стоптанному полу Архип понял, что троица здесь бывает достаточно часто. Тут же стояла канистра с бензином, на полу валялись бинты и тряпки, и перуанка смущенно отвернулась – по всей видимости, именно тут Мачоли превращалась в мумию.
    – Мы почти на месте. – пояснил Укара.
    Архип направился на свет, к выходу из пещерки, но Роки остановил:
    – Сюда. Видишь дыру в стене? Вставай на корточки и лезь, сразу за мной, а Мачоли и Укара пойдут последние.
    Земляной ход оказался узким, темным и очень длинным. Коридорчик вел то вверх, то вниз, то резко изгибался змеей, а то вдруг открывался широким подземным залом. Так в полной тьме, на карачках, преодолевая боль в локтях и коленках они ползли под грудой камня неопределенный промежуток  времени. Наконец посветлело, в круглое отверстие в конце туннеля заглянул кусочек яркого неба. И… Внизу, залитая утренним жемчужным светом лежала тайная долина, наискосок пересекаемая узкой горной рекой. Тайная – потому что со всех четырех сторон   плато окружал мощный горный хребет, и в этом потрясающем защитном кольце маленький мир оставался надежно укрытым от чужих глаз. Повсюду были разбросаны хижины - круглые домики из обожженного кирпича с крышей из снопов кукурузной соломы.
    – Это место называется долиной Орхидей. И никто кроме нас  о нем не знает. – гордо объяснила Мачоли.
    Какое-то время Архип молча рассматривал долину, охваченную со всех сторон отвесными горными склонами, будто драгоценным обручальным кольцом.
    – Вы… инки?
    Укара кивнул.
    –  Нет, не может быть! Инков больше нет! Древний народ полностью исчез столетия назад, так пишут во всех книгах, так рассказывают на экскурсиях в городе под облаками. Вилькабамба был разрушен и сожжен столетия назад!
    – Несколько семей чудом выжили во время последней битвы и, похоронив родных и близких, ушли выше, на север, вдоль горной цепи. – тихо проговорила Мачоли. – Они нашли спрятанную меж высокими хребтами и отрогами долину и основали тут поселение. А мы их дальние потомки. Вилькамамба не был последним оплотом нашего народа. Последнее поселение ты сейчас видишь прямо перед собой.
    Следующий промежуток времени получился очень смутным и неясным. Роки вдруг ударил его чем-то тяжелым и тупым по голове, а Укара тут же нанес второй удар – коленом в живот. Мачоли накинула на глаза черную повязку, непонятно как оказавшуюся в ее руке.  От серой тьмы закружилась голова, и в черноте вспыхивали золотистые и зеленые искры. Его довольно грубо толкали в спину, дергали за рукав, и пару раз он упал – по всей видимости, они спускались вниз по извилистой горной тропе. Много голосов – мужских, женских, детских, много самых разных оттенков – в основном страха, но также любопытства и жгучего интереса. Пока что только одно можно было сказать определенно – в таинственной долине пахнет медом и талым снегом. Его, судя по прикосновению теплого воздуха к горячим щекам и лбу, завели наконец в какое-то сооружение, и уже внутри пришлось поднятья по большим ступеням (пять штук) и сесть на что-то очень твердое и холодное. Не нужны глаза, чтобы понять, что прямо перед тобой целое собрание людей – испуганных и разгневанных одновременно. Конец путешествия  будет трагичным – вдруг вспыхнуло среди золотистых и зеленых искр, и обессиленный Архип только поправил тугую повязку дрожащей рукой.
    Властный, мужской голос заставил содрогнуться.
    – Говори, дитя человеческое, если тебе есть что сказать.
    Архип облизал пересохшие губы.
    – Там под землей нашли развалины… древний дом инков.. я понимаю, вы не хотите чтобы чужаки его раскопали.
    – Это не дом. – прозвенели медью нотки ярости и печали. – Это святилище.
    –Я понимаю.. Послушайте, мой друг Жанна, она из того же далекого города, что и я. Жанна знает названия все ваших местных цветов и животных, она даже  знает имена ваших богов. И она хочет узнать еще больше.
    – Зачем? – сурово спросил голос.
    – Жанна уверена, что ваш народ погиб много лет назад, и только древние развалины хранят тайны ушедшего племени.
    – И она права. Наш мир разрушен. То, что ты увидишь здесь – лишь жалкие остатки былого величия.
    Повязка вдруг упала, и Архип разглядел в сумраке десяток смуглых мужчин, все с ровными черными волосами,  в длинных белых платьях украшенных одинаковым геометрическим рисунком. У самого пожилого на шее ожерелье из железных пластин и седые волосы почти до пояса. Мелкие золотые украшения – серьги, подвески, браслеты мерцали во тьме. А само помещение представляло собой сужающуюся кверху пирамидку с редкими узкими бойницами-окошками, из утвари только циновки да камень, на который его усадили. Архип молчал.
    – Что ты хочешь сказать перед смертью, сын чужого племени? –  с неожиданно ласковой интонацией спросил старик со своей циновки, глядя снизу верх.
    – Я только хочу поблагодарить вас за то, что смог увидеть долину. – тихо, но отчетливо произнося каждый звук проговорил Архип.
    – Сегодня вечером будет приготовлены праздничные блюда. Ровно через семь дней ты будешь kill.
    Killed - про себя автоматически поправил Архип.
    – Семь дней нужны для очищения. Богам не нужны грязные жертвы.  
    – Да. – с трудом выговорил пересохшими губами Архип. – Богам не нужны грязные жертвы. Да будет так.
     
    Итак, Архип провел целую неделю в долине Орхидей. Домик, в котором жили почти двадцать человек, гнездился на высоком утесе, и оттуда было видно все плато, окруженное горной цепью. Лежа на циновке, справа от Роки и слева от маленького Уаййи, Архип каждое утро видел долину  в рассветных лучах. Обширное плато поросло жесткой высокой травой, тут и там чернели полоски полей тыквы и картофеля, куда каждое утро отправлялись на работу родители большого семейства – высокая Анча и ее муж, низенький Канок, всегда носивший на шее амулет-раковину. В серебристо-розовом утреннем сиянии Архип доставал из рюкзака тетрадку и продолжал править и дописывать свой дневник.
    Дети тут живут совсем другой жизнью. Старшие мальчики, Роки и Укара, уже помогают по хозяйству и делают самую простую работу. Например, сортировка картофеля. Мы залазим на огромную кучу картофеля и начинаем раскидывать ее в три кучи – самая крупная, средняя и мелкая. Крупная пойдет на заморозку, средняя на еду и посев, а мелкая на корм свиньям. Еще одна работа, которую позволяют делать детям – сбор гуано. гуано это помет птиц, и его используют для удобрений полей. Собирать гуано лучше всего ранним утром, когда оно еще теплое.  Роки и Укара относят огромные холщевые мешки на поля своему отцу Каноку и помогают разложить гуано вдоль грядок.
    Орхидеи. Они повсюду! Под хижинами, на пригорках и лугах, и есть еще особый вид речных орхидей – бледно-голубых, цвета неба, что растет вдоль брегов Урумамбы.  В долине можно встретить самые разнообразные цветы, всех форм и оттенков: я нашел одну очень редкостную орхидею в форме крыла грифона.
    Танец в хороводе! Раз в неделю инки собираются в один большой круг и весело танцуют под звуки дудок и барабанов.
    Горячее блюдо из фасоли, мяса, картофеля, и еще неизвестных коричневатых твердых корешков. Его едят всей семьей из одного деревянного ведерка, и это очень вкусно.
    Вершины гор. Это так странно и чудесно, когда твой дом со всех сторон окружен горами! Горы всегда разные, на рассвете и на закате, в туманный и дождливый или солнечный день. Я сказал Мачоли про это, и она расхохоталась, ведь для нее это самое обычное зрелище. Только сейчас я понял, что Мачоли никогда не видела больших городов. Кстати, старейшина, тот самый седой воин с ожерельем из железных пластинок, приходится ей родным дядей. А зовут его Пачакути Юпанки.
    Мачоли обещала никогда больше не переодеваться в мумию и не пугать археологов. За это я подарил ей ту орхидею в форме крыла грифона, и несколько не жалею об этом.
    Роки и Укара научили меня стрелять из маленького лука. Каждый мальчик в деревни должен полностью овладеть этим искусством до шестнадцати лет.
    Что касается очищения, то очищает стакан мерзкого зеленого пойла, что по местным обычаям должен выпиваться ежевечерне перед сном.
    … Каждый день из этих чудесных семи дней длился одновременно очень долго и очень коротко. Иногда Архипу казалось, что это лишь сон, и он проснется в гостиничной комнатке или даже в Москве под звук первого осеннего дождя. Но он просыпался от сопения Роки, подымался на одном локте и видел укутанную снежным шарфом гору в утреннем тумане. А в сером небе парил кондор, и иней на склонах Анд посверкивал серебром. А ласковая Мачоли весело  звала:
    – Просыпайся, соня! Нас ждет купание в реке! А вечером я научу тебя запекать кукурузные початки на углях! Ага, но перед этим придется научить правильно разводить костер! Ты ведь ничего не умеешь, засоня!
    А в шестую, предпоследнюю ночь его разбудил горячий и страстный поцелуй. Бледная и осунувшаяся Мачоли молча положила ему на грудь цветок. Это была довольно крупная алая орхидея с черными вкраплениями на лепестках и рыжеватым оперением.
    – Я случайно нашла ее между двух валунов. Мой ответный подарок. Твою я заберу с собой. Мы уходим, немедленно.
    Мачоли указала на скромную котомку и яростно зашипела, когда он попытался что-то сказать, затем последовал еще один страстный поцелуй.
    – Я выведу тебя из долины тайным ходом, затем ты поедешь в аэропорт, а я останусь в столице. Устроюсь няней или сиделкой в богатую семью,  затем найду богатого мужа. Я спасаю тебя, Архип.
    – Но…
    – Тсс.  И я спасаю себя.
    Еще один  поцелуй.
    – А кто спасет твой народ, Мачоли? Сколько вас тут осталось в этой грязной всеми забытой дыре, пятьсот человек? И твой сумасшедший дядя.. Как можно более или менее сносно выучить английский, и при этом верить в жертвоприношения и кормить гостей мерзким зеленым пойлом?
    – Нас уже давно нет, Архип. Это так… pieces. Осколки.
    Уже расставаясь, в той самой пещерке, где Мачоли переодевалась в мумию, Архип решил задать свой главный вопрос. Они лежали на песчаном полу, обнаженные и горячие, и черные блестящие волосы перуанки рассыпались по его груди.  
    – Мачоли, почему ваш календарь заканчивается две тысячи двенадцатым годом?
    Только ради этого он приехал сюда. Он должен был выяснить. Он подозревал… что-то.
    – Тебе интересно мнение девчонки, которая всю жизнь перебирала картошку и собирала птичий помет?
    Архип ласково провел пальцем по ложбинке на шее.
    – Мачоли, твой народ был особенным, и ты это прекрасно знаешь. Когда мои предки пасли коров, твои строили грандиозные пирамиды и вычисляли движения звезд. Просто расскажи все, что знаешь. Слухи, предания... Я знаю, что сейчас уже две тысячи пятнадцатый год, но все же.
    Архип знал многое. Он знал, что для инков время было еще одним видом пространства, и на языке кечуа слово «pacha» означает время и пространство одновременно. Время pacha делилось на настоящее — пача, и прошлое-будущее — ньявпа-пача, которое могло идти по кругу как назад, так и вперёд.
    – Год, который по вашему летоисчислению считался две тысячи двенадцатым, это sa  sinugdanan, начало конца. Но мне кажется, даже Пачато Юпанки не верит старым преданиям. А колыбельные… Моя матушка умерла в муках, но мачеха иногда пела Роки одну песнь, старую, как само время. О том, что зажжется второе солнце и ослепит всех,– и высший народ, (так мы самих себя называем – горькая усмешка), и низший.
    И Мачоли запела. Хриплым низким голосом на исчезнувшем языке, она пела колыбельную давно уничтоженного народа. Пела о втором солнце, что воссияло далеко на севере и опалило своим жаром всех живущих.
    – Второе солнце…. Именно об этом я и говорю! И с две тысячи двенадцатого уже можно будет чувствовать его палящий жар … Именно поэтому ваш календарь так внезапно обрывается?
    – Да.
    – Забудь, Мачоли, все будет хорошо. А  если что, то в последний момент я прижму к сердцу твою орхидею.
    Денег как ни странно хватило еще на стакан виски со льдом. Белокурая стюардесса с интересом глянула на вихрастого бледного очкарика, который что-то яростно записывал в блокнотик.
    – А в Москве сейчас ливень. Ураган. Громы и молнии. – улыбнулась, протягивая запотевший стакан.
    Парень жадно хлебнул виски и тоже улыбнулся в ответ  – растеряно и чуть смущено.
    – Все будет хорошо. Наверное. Я надеюсь, что я ошибаюсь. Я молюсь об этом каждый день.
    – Ошибаешься на счет чего?
    – Неважно. Принесите мне пожалуйста еще одно виски. Не факт, что кредитки хватит, но можно попробовать. Да, еще одно виски со льдом!