Внеземной любви моих
Дедушки с Бабушкой
посвящается…
Я хотел умереть, ибо так жить более я не мог. Я любил её безответно – она даже не смотрела в мою сторону. Я не знал её имени, а спросить боялся. Но как только я решился к ней подойти, вмешалась её мать. Она оказалась злой ведьмой…
В тот вечер я сидел в тени раскидистого дерева и считал звёзды, лежащие на поверхности Радужного озера. Я был уверен в том, что я вижу всё это в последний раз. Как только диск полного месяца отразился в зеркальной глади воды, я бросился в озеро, чтобы разбить золотое блюдце. Я надеялся, что его осколки попадут мне прямо в сердце и я умру…
Я пошел ко дну.
Когда я проснулся, я лежал на дне озера. Меня вдохновила жизнь подводных обитателей…
Вдруг я почувствовал прикосновение чьей-то тяжелой руки – я обернулся. Это был длинноволосый седой старец. Он предложил мне пройти за ним. И я пошел следом.
Он завёл меня в небольшую тёмную комнатушку, с потолка которой очень капало. Здесь было не очень уютно и практически ничего не видно. Как вдруг я услышал какой-то чирк – мой спутник зажёг факел и протянул его мне. Он взял еще один факел и зажёг его от моего огня.
– Почему здесь так сыро? – спросил я.
– Не забывай: мы на дне озера, – ответил старец. – Знаешь что хорошего в озёрах?
– Нет, – удивился я.
– Озёра, даже очень большие, со всех сторон окружены сушей. И когда человек идёт ко дну, если он изо всех сил начнёт махать руками он обязательно сумеет всплыть и ступить шаг на большую землю. В реке, если ты потеряешь управление над собой, тебя унесёт течением, а в бурном море просто утопнешь.
Я с удивлением смотрел на седоволосого человека, ещё не совсем понимая, кто он.
– Ладно, пойдём, – сказал он мне и вынул из кармана своего плаща большую связку ключей. Отсчитав тринадцатый ключ, он вонзил его в замочную скважину и повернул ровно тринадцать раз. Дверь отварилась с жутким скрипом. Когда я вошел, просто обезумел от увиденного, – везде были какие-то пробирки да бюретки, наполненные яркими разноцветными жидкостями. Одна колба, стоявшая на огне обычной кухонной плиты, в какой-то момент изменила свой нежный розовый цвет на тёмно-синий. Жидкость в ней стала очень бурлить и выкипать. Тёмная жидкость вышла за края посудины и залила огонь.
– Что это? – спросил я.
– Это кипучая зависть, – ответил мой всезнающий спутник и выключил на плите газ. – Ему не стоит здесь быть – у нас очень много агрессивных компонентов.
Мой спутник внимательно оглядел все приборы.
– Остынь немного, парень! – жестко произнёс старец и поставил колбу в раковину, открыв холодную воду.
Я был ошеломлён – я впервые попал в химическую лабораторию и никогда прежде не видел столько колбочек да пробирок. Оказывается зависть так просто можно залить в пробирку и с помощью огня и воды управлять ею!
Вековой дед повёл меня в следующую залу – это была огромная библиотека. Старик достал книгу с полки и открыл её на странице с жуткими картинками. Он подал мне прочитать её – и я начал с предпоследнего абзаца. Тогда же я понял – в этой книге было всё!
Но он указал мне читать последний абзац, заключающийся всего в одной строчке:
Достойный человек не идёт по следам других людей.
Как только я прочитал предложение вслух, он захлопнул книгу, аж пыль поднялась столбом. И отбросил её за спину, но книга аккуратно приземлилась на полке в небольшом промежутке меж стоящих на ней толстых альманахов.
– И что все эти книги можно прочитать? – спросил я, всё еще пребывающий под впечатлением от приземления книги.
– В этой зале ты можешь прочитать только одну книгу, свою собственную. Другие книги капризны и не одна из них не захочет обнажиться перед тобой. Они девственны, пока их никто не прочёл. Ни силой мысли, ни силой духа, ни силой рук не сможешь ты ими совладать. Только избранные колдуны и ведьмы способны прочесть их строки. И еще…
Старик замолк на самом интересном месте. Я ждать не мог.
– Кто-то ещё может прочитать книги?
– Одну из этих книг, возможно, когда-нибудь сможешь прочесть и ты. Если любящее сердце поверит в искренность твоих чувств и откроется тебе, тогда ты сможешь прочитать строки родной души.
Я с недоумением смотрел на старца, который рассказывал мне странные вещи.
– Ладно, пойдём дальше, – седобородый человек повёл в следующую залу.
Соседняя библиотека оказалась набитой многотысячными экземплярами одной книги – «Апостола». Но самое интересное ожидало меня впереди.
В огромной зале №456 прямо в воздухе парили портреты разных людей. Я приметил одного юношу, сидящего в тени дерева на берегу. На мгновение я даже подумал, что это я.
– Кто это? – спросил я.
– Это Лауренс Костер, – ответил маг. – Но тебе еще рано о нем знать. Многие сидят на берегу в тени деревьев, но не все помышляют о самоубийстве. Я расскажу тебе о нем потом…
Мой спутник внимательно посмотрел на меня.
– Пойдём, я тебе сначала кое-что покажу.
Старик повёл меня в одну из зал, где издавались волшебные книги. Там я увидел первопечатника Ивана Федорова. Маг рассказал мне, что даже изобретение книгопечатанья не обошлось без любви. И поведал такую легенду.
– В юности Лауренс Костер был простым мальчишкой, – старик оглядел меня всего и добавил, – таким же, как ты. Он практически ничем не отличался от своих сверстников, правда набожным был немного и прислуживал в Гарлемском соборе. Но даже вера не смогла внести свою лепту в однообразие его скучных дней. Он скитался по дороге своей судьбы – и вдруг! – он полюбил! Новое чувство перевернуло мир с ног на голову и окрасило серые будни Лауренса всеми цветами радуги. Парнишка мечтал жениться на той, которую считал самой красивой и неземной. Ни о чем другом Костер и думать не мог. А однажды весенним утром он вырвался в город, дабы выбрать подарок для своей любимой, с которым было бы не стыдно просить её руки. Он обошел все лавки и торговые палаты, но выбрать так ничего и не смог. Что-то казалось скупо, что-то менее красиво, чем она заслуживает, а что-то и вовсе не было её достойно… День в поисках чего-то внеземного прошел впустую. Лауренс, совсем изнеможённый, присел на берегу вечерней реки в тени развесистого дерева, зеленые ветви которого были устремлены в воду. Очарованный красотой пейзажа, молодой человек выломал ветвь и стал из неё что-то вырезать. Все его мысли были переполнены только её именем – и вскоре на деревяшке образовалась объёмная фигурка, в которой парнишка разглядел первую букву её имени. Недолго думая, Лауренс рядом вырезал и свою букву. Подивившись такому импровизированному творению, он завернул деревяшку в пергамент и поспешил скорее к возлюбленной. Оказавшись под её окнами, понял – время позднее. И решил встретиться с ней утром.
Ночь тянулась как никогда. Проворочавшись с боку на бок, размышляя о том, что она ему ответит, влюблённый Лауренс заснул только под утро. Пение предрассветных птиц казалось не выносимым, но утро наступило, и надо было вставать. Лауренс решил еще раз взглянуть на своё творение. Он развернул пергамент и онемел. На листке четко виднелись два инициала – это была настоящая магия. Свежее дерево за ночь пустило сок, и буквы отпечатались на обертке. Лауренс сумел правильно воспользоваться магией природы – он решил не писать больше, а печатать тексты на пергаменте таким способом.
– А что же было с его невестой? Они поженились? – допытывался я.
Старец даже бровью не дёрнул.
– А это уже его собственная книга, – ответил он.
После некоторых раздумий он добавил:
– Голландцы признали его своим первопечатником.
– Но ведь изобретателем книгопечатания считается Иоганн Гуттенберг. Я читал об этом в книгах, – возразил я.
– Книги – это залог мудрости. И если человек много читает, он уже сделал первый шаг к мудрости.
Смятение одолело меня – к разговору я потерял интерес. Заметив моё волнение, старик покрутил ус и в какой-то задумке стал бродить по залу.
– Понимаешь, – начал он. – Ты ведь попал сюда не просто так. Ты хотел сыграть в ящик, но озеро, в котором ты хотел найти вечный покой, смертью тебя не наградило, наоборот, дало тебе возможность жить. То, что ты проснулся на дне озера и теперь говоришь со мной, это магия. Магия природы. Природа сама властна распоряжаться бытием и кончиной… Наверняка ты не раз наблюдал, как из пенька недавно спиленного дерева вдруг прорастают новые ветви, и зелёные листики снова радуют глаз. Даже будучи казнённой, природа всё равно тянется к жизни.
Старик повернулся ко мне.
– Да, ты прав. Действительно изобретателем книгопечатанья считается Иоганн Гуттенберг – об этом пишут в книгах. В каждой стране был кто-то, кто первым додумывался до этого. И прежде, чем Гуттенберг запатентовал своё изобретение, такую технологию печати уже знали в других странах. А Лауренс Костер своим трудом просто проложил дорогу более великому. Такова судьба. Она не со всеми справедлива.
Мне вдруг почему-то стало очень обидно за Лауренса, как за себя самого. Такое со мной было впервые. А на счёт несправедливой судьбы, я был готов подписаться под каждым словом.
– Ты попал в подземелье магов, друг мой. Сюда попадает не каждый – к тебе судьба оказалась менее суровой. Теперь ты должен постичь магию природы. Высший совет приставил меня к тебе. Перед тобой маг в 5678-м поколении. Моё имя Всеволод Любомиров.
Да у меня нижняя челюсть отпала от такой постановки вопроса: судьба менее сурова, постичь магию природы, маг в 5678-м поколении – что за бред?! Я хотел было развернуться и уйти прочь, но старик Любомиров меня остановил.
– Пойдём, я покажу тебе самое интересное!
Новоявленный маг взял меня за руку и потащил сквозь какие-то длинные мрачные коридоры. Я за ним еле успевал. Я никогда не видел, чтобы старики так бегали! Коридоры упирались в дверь. Любомиров поднял открытую ладонь и проговорил какое-то заклинание – дверь будто растворилась в воздухе. Мы покинули мрачный коридор и оказались в настоящем Раю. Что-то подобное я мог видеть только в библийных книгах с иллюстрированным Раем.
Лучистое солнце разбивалось на тысячи мелких кусочков в каплях божественных водопадов. Нежно-зелёная трава и красные маки, тянущиеся к солнцу, а небо настолько голубое, что режет глаза. Радуга постелилась блистательной эстакадой от земли до небес. В лазури голубых облаков я увидел парящего аиста – всё это была божественная красота.
Посадку небесная птица совершила подле нас.
– Здравствуй, Альберт! – обратился к аисту маг.
Аист поклонился.
– Знакомься, Альберт, это наш новый ученик, – старик представил меня птице. – Имя ему Магистерий.
– Что? – возразил я.
Но маг будто и не заметил моего возмущения.
– Знакомься, Магистерий, – обратился он ко мне. – Это Альберт – наш курьер, заведующий Раем и главный над всеми курьерами.
Круто! Аист – заведующий Раем!
Это действительно был Рай – я не ошибся. Но курьерская должность Альберта меня рассмешила, я догадывался, что именно он разносит.
– Альберт разносит влюблённым новые книги, – пояснил маг и тем самым снова вогнал меня в ступор. Зачем влюблённым новые книги?
Альберт гордо подошел ко мне, обнял своими размашистыми крыльями и постучал клювом.
Любомиров предложил мне попробовать оседлать радугу. Я ступил шаг, но это оказалось нереально. Твёрдое могущественное коромысло отбросило меня шагов на двадцать.
– Если ты не начнёшь управлять своим сознанием, ты не сможешь на неё взобраться, – пояснил маг в 5678-м поколении. – Для начала ты должен мысленно покорить радугу. А затем по шагам просчитать, что ты сделал, и повторить это в реальности.
Старик подал мне руку.
– Возьмись за мою руку и представь, что радуга – это путь к твоему дому, который ты без проблем преодолеваешь изо дня в день. Если ты сможешь сделать первый шаг, твоя стезя тебе покорится.
Я совсем не смотрел на Любомирова, хоть и внимал его словам, моей целью была радуга – и я не мог отвести глаз от дороги из разноцветных полос. Отперевшись на руку своего наставника, я сделал уверенный шаг…
Я устоял! Все мои разнообразные мысли сплелись воедино. Я поддался невероятной эйфории и уверенно пошел дальше. Маг отпустил мою руку… и я упал.
– Ты не можешь долго держать свои мысли под контролем, – отсчитал меня маг. – Покоряя что-либо, ты должен быть настойчивым и никогда не сдаваться.
Я закрыл глаза и приложил пальцы к вискам. Мысль о покорении выбранной мною стези озарила меня изнутри и, не открывая глаз, я сделал шаг. Второй, третий… Когда я открыл глаза, оказалось, что радужную дорожку я почти преодолел, и чтобы отправиться на небеса оставалось всего два шага. Оказавшись на облаке, я ликовал. Я свысока наблюдал за тем, как радовался за меня Любомиров. Альберт махал мне крылом, а потом вдруг взлетел и уселся рядом. Я сидел на облаке рядом с аистом – это был сон, но Альберт больно меня ущипнул.
– Ай! – воскликнул я. – Больно!
Несколькими мгновениями позже Альберт обнял меня и слетел на земль. Вместе с Любомировым они отправились по делам. Я же стал бродить по небесам, весело перепрыгивая с облачка на облачко.
Прогулка по облакам удалась, но в Раю было немало интересного и, словно с горки, я скатился вниз по радуге.
Неподалёку росла грядка молодой капусты. Сильно проголодавшись, я был готов отведать даже райских овощей. Я подошел поближе и когда потянулся за самым вкусным листом капустным, вдруг обнаружил: из каждого кочана капусты проглядывались маленькие книжечки.
– Н-да, – подумал я. – А я не верил своим родителям, что меня в капусте нашли.
Я оторвал капустный лист и с большим удовольствием погрузил его в свой голодный рот. Довольствуясь этим событием, я даже не сразу определил его вкус… – Как вдруг! – я скривился и стал доставать изо рта жеваную капусту – это оказался лист пергамента. Меня удивила такая подмена, но, не мешкая, я сразу принялся рвать капустные листья и набивать пергаментом свои карманы – авось пригодятся!
– Ты голоден, друг мой? – исподтишка спросил Любомиров.
Я быстро встал перед ним по стойке «смирно», пряча за спиной пергамент.
– Если бы ты был младенцем, ты бы уже давно закатил скандал и тебе бы выдали всего, чего бы ты захотел, тебе бы не пришлось так просто давиться сухой капустой, – старик попытался поймать мой взгляд, но я быстро отвёл глаза. Маг отвернулся. – Но ты выбрал другой путь – прислушался к своему сердцу и поступил так, как оно тебе повелевает. Пойдём на кухню – я накормлю тебя.
И мы попрощались с Раем.
Кухня, на которую привёл меня мой наставник, оказалась совсем не примечательной – было стопроцентное сходство с обычной школьной столовой. Любомиров поставил передо мной тарелку с гречневой кашей, окорочком, болгарским перцем и кусочком зернового хлеба. Пока я заправлял свой опустевший желудок, маг принёс мисочку черники и стакан молока.
Насладившись всеми яствами, я откинулся на спинку раскачивающегося стула и вдруг увидел на стене портрет ведьмы, матери моей возлюбленной. Со стула я упал быстро, но тут же поднялся.
– Кто она? – настороженно спросил я.
– Аида шестнадцатая, – ответил мой наставник. – Злая ведьма. Её портреты развешаны во всех залах – наши обитатели должны знать, кого необходимо сторониться. Её магия слишком сильна – она вмиг может разрушить всё наше подземелье, возводившееся веками.
– Я знаю её, – несмело проговорил я. – Это мать Глории.
Маг в 5678-м поколении вздрогнул и подскочил.
– Она смотрела тебе в глаза?
– Она прозрела всего меня насквозь, – по моему телу прошла дрожь. – Она заглянула мне в самую душу.
– Её боятся все обитатели нашего подземелья, – поведал Любомиров. – Один только её взгляд может повергнуть магов и превратить их в камень. Со многими магистрами 999-ой магистерской степени магии именно так она и расправилась. На минус 366-м уровне нашего подземелья находится потайная комната, в которой обитают окаменевшие маги. Не один магистр медицинской магии не может вернуть их к жизни. Долгие века окаменевшие маги простаивают в подземелье, не подавая никаких признаков жизни. Многие из них уже давно должны были отойти в вечность, но камень не даёт им не бытовать, не испустить дух.
– И что, неужели её никак нельзя истребить? – с детской наивностью спросил я.
– До сих пор не нашлось ни одного человека, сумевшего победить чары злой Аиды, – печально ответил маг.
– Но ведь в ваших библиотеках огромное множество ценнейших книг мудрости! Неужели в них ничего нет?
– Долгие годы наши мудрейшие маги проводили в библиотеках, не ели, не пили, только читали и изучали мудрость печатных страниц. Аида расправилась с ними в два счета: кого-то она заточила в своих тёмных сырых подземельях. Она не даёт им даже пить, издевается над ними всевозможными кровожадными способами и жаждет скормить их крысам. Грибки плесени оседают на их лёгких. Других кинула на растерзанье львам, а для верности отправила их еще и на гильотину. И будто расправляясь над всякой нечистью, она вбила клинки в их сердца. Третьим она выколола глаза и залила в рот кипящую сталь. Все наши маги перенесли множество различных бед, дабы жизнь на земле продолжала протекать в мирном русле. Единственный способ истребить ведьму, найти её Ахиллесову пяту, но наши обитатели боятся к ней приближаться – она всех держит в страхе.
– Неужели даже вы боитесь её? – с недоумением спросил я Любомирова, видя в нём всесильного мага и великодушного человека.
– Я не более силён, чем остальные. Магам не под силу устоять перед её взглядом. Возможно, это под силу простым смертным, ведь она живёт среди них – а они даже не подозревают, с кем им приходится делить кров.
– Я смотрел ей в глаза! О том, что она ведьма, я догадывался давно. Она всегда препятствовала моим встречам с Глорией. А в последний раз она глубоко взглянула мне в глаза, прозрев всю душу, и устрашающим голосом завопила, что б я не приближался к Глории ни на шаг. Еще она обмолвилась, что, если я её ослушаюсь, от меня останется только небольшая кучка пепла.
Любомиров покачал головой. Он был очень уставшим и встревоженным.
– Ладно, пойдём – я покажу тебе твои покои.
Я пошел вслед за магом по длинным коридорам с разнообразными причудами и необыкновенными дверями с золотыми массивными ручками.
– Ты провёл день в подземелье магов, – Любомиров подвёл итого пройденному дню.
Я не прореагировал, всё думал о Глории. Как она там? Увижу ли я её когда-нибудь? И вдруг я увидел перед собой Аиду шестнадцатую, тот же взгляд, что и тогда, я вздрогнул. Но прозвучал добродушный голос Любомирова:
– Это всего лишь её портрет.
Старик показал мне мою комнату и сразу предложил лечь спать, дабы к раннему утру набраться сил как следует.
– Я хочу помочь вам избавиться от ведьмы, – сказал я, будучи уже в кровати.
– Ты готов лишить возлюбленную матери? – спросил маг.
Я снова оторопел – не находил слов для ответа.
– Я же смотрел ей в глаза, она ничего со мной не сделала. Я должен сразиться с ней! – настаивал я.
– Доброй ночи! – старик Любомиров потушил свечи. В полнейшей темноте послышался скрип двери и звуки удаляющихся шагов. В тот же момент навязчивые лучики осветили портрет – при виде Аиды я снова вздрогнул. Уснуть я не мог. Душераздирающие рассказы мага не выходили из головы. Образ ведьмы внедрился в моё подсознание, и я снова встретился с ней… Во сне…
Утром, когда Любомиров зашел за мной, я был немного не в себе.
– Если я убью Аиду, что будет с Глорией? – решил уточнить я.
– Аида зла и коварна. Она не захотела выполнять своего предназначения и, чтобы уберечься от кары, приворожила самого Диавола. Теперь вместо того, чтобы исполнять волю лукавого, нечистый во главе тысячного войска ведьм подчиняется её лихим шалостям. Ей не сгореть в Аду – владыка преисподней этого не допустит.
Я внимал ужасающему рассказу моего наставника.
– Дети всегда искупают грехи родителей. Глория тоже ведьма, но что отличает её от матери, она прирождённая, а не учёная. Прирождённые ведьмы не несут в мир зла, но было бы лучше, чтобы о своём даре Глория не знала.
Я не знал, что говорить, а уж тем более, что делать. Поэтому я молчал. Любомиров отвёл меня в столовую позавтракать, и мы снова отправились в Рай.
– Я должен закрепить за тобой некоторые обязанности в Раю, – пояснил мне старец, подводя к грядке капусты. Овощным листом как раз лакомился молодой зайчишка.
– Кыш, – маг погнал зверёныша прочь и наклонился к капусте. Нарыв в одной головке маленькую книжицу, он быстро полистал её и вложил обратно. – Не поспела еще.
Маг окинул меня своим волшебным оком.
– Смотри, Магистерий! Ты должен поливать все эти капустные грядки, но так, чтобы вода не проливалась на овощи. Ежели листья капусты отведают малую толику даже захудалых капель, слёзы реками прольются с глаз предстоящих потомков Адама.
…Так я стал главным нянькой маленьких книжечек: лелеял их и убаюкивал, пел им песни и кормил их. Изо дня в день я поливал капустные грядки, собирал поспевшие книги и вместе с Альбертом отправлял их заказчикам. Я собирал с капусты пергамент и время от времени отмечал в них свои думы.
Всё это время мысль о Глории и её матери не выходила из моей головы. Я должен был победить ведьму, но попадаться на глаза Аиде я попросту боялся.
Однажды за ужином Любомиров поинтересовался моим решением.
– Что сейчас говорит тебе сердце? – спросил он.
– Глория должна жить, – не растерявшись, предупредил я.
– Пойдём, – проговорил мой наставник, и мы снова отправились в тёмные сырые коридоры.
Когда мы добрались до цели, Любомиров предложил мне взяться за массивную золотую ручку и, немного провернув её, отпереть двери. Я так и сделал: тяжесть старинной двери отбилась колючей крепотурой в руках. Мой наставник усадил меня за стол и протянул мне огромную книгу.
– Пиши! – сказал маг.
– Что писать? – спросил я.
– Ты должен писать. У наших печатников заканчиваются тексты. Иван Фёдоров снова принялся за Апостола.
Я начал писать. Любомиров внимательно следил за словами, которые появлялись из-под моего пера.
– Это не то! – маг рассердился и бросил книгу в камин, подлив горючего, чтобы та сгорела быстрее.
На мгновение я задумался, а потом вдруг начал писать снова. Я писал и писал. Писал, практически не задумываясь, я писал, что велело мне сердце…
Любомиров выхватил книгу и стал читать.
– Хм, не дурно, – произнёс он. – Я оставлю это пока у себя.
Маг наконец-то объяснил мне всё и рассказал, что Иван Федоров и остальные книгопечатники составляют книги судеб для каждого отдельного представителя рода человеческого. Я был в восторге от их труда! Но в тоже время меня смутили догадки.
– Так это значит, что судьбы наши написаны, и мы уже ничего не в силах изменить?
– И да, и нет, – ответил маг в 5678-м поколении. – Понимаешь ли, человеческие судьбы действительно написаны задолго до появления на свет их владельцев. Но то, что получает в удел человек, всего лишь возможная фабула его бытия. Сюжетом своей судьбы люди распоряжаются сами – именно они являются авторами своей жизни. Вот поэтому ты и оказался здесь. В твоей книге было повествование об отважном герое, который сумел сделать мир добрее и прекраснее, но ты поспешил со смертью. Пока ты шел ко дну, буквы сами переменили свою последовательность в твоей книге, а с тех пор, как ты оказался здесь, их ходом управляешь ты сам.
Я с диким восторгом смотрел на старика, и вопрос, который как раз назревал у меня в голове, по-видимому отобразился у меня на лбу. Я не успел открыть рот, как Любомиров меня перебил.
– Я знаю, о чём ты подумал. Тебе кажется, что всё настолько просто, и ты хочешь спросить: нельзя ли переписать книгу Аиды? Не всё так просто. Она держит свою книгу под замком – её силы хватает управлять не только своей собственной, но и многими другими книгами. Именно поэтому наши библиотеки находятся глубоко-глубоко под водоёмами. Она не может пройти сквозь воду, очищение может погубить её.
Я застыл от удивления, но речь старца мотал себе на ус. На мгновение маг задумался, после небольшой паузы поведал о главном.
– Ты можешь переписать свою собственную книгу. Когда ты меняешь текст своей судьбы, в других книгах строки также меняют своё расположение. Это закон сохранения всеобщего грядущего. Нет ни одной книги, где бы автором всецело был только её хозяин – даже в Книге Робинзона Крузо. Его строки стали меняться с появлением в его жизни Пятницы. Не он сам управлял своей судьбой, как и сам он управлял теперь не только своей судьбой. Повествование менялось в обеих книгах.
Напоследок Любомиров подвёл итог:
– Житьесказание у всех различно, но строки могут перекликаться в несходных книгах.
Маг провел меня в мои покои, но зайти не посмел. Я попрощался с ним на пороге и пошел спать. Долго ворочался, но уснуть не мог. Я понимал: ради Глории я был готов на всё, что угодно, но подвести магов теперь я не мог. Отчасти я стал одним из них и во всём должен быть солидарен с ними. Я повернулся на бок – и вдруг! Чёрные глаза Аиды пронзили меня насквозь… Это был всего лишь один из её портретов, которые были развешаны во всех залах подземелья, дабы осведомить всех, как выглядит заклятый враг всего магического населения.
Я вспомнил слова Любомирова – я могу переписать собственную книгу! Я задумался об её содержании, но слов подобрать не мог. В размышлении о последовательности букв для мастерских книгопечатников прошла бессонная ночь. Маг в 5678-м поколении уже был на пороге моей комнаты.
Разговор со стариком после завтрака был серьёзным – я даже думал, что в чем-то успел провиниться.
– Думай! Мысли, как птицы, им свойственно разлетаться. Всегда держи контроль над своими мыслями! Мысли помогают определиться с тем, кто ты есть. Ты должен быть сильным и мудрым, чтобы ответить на этот вопрос! Кто ты, в чём твоя идея?
Я не понимал давления старика. Наверное, поэтому он решил пояснить суть задачи.
– У Лауренса Костера архетип героя. У Иоганна Гуттенберга также архетип героя. А кто ты – герой или младенец?
Ответить на вопрос так сразу я не мог. Любомиров отвел меня в тёмную залу, где сквозь небольшое отверстие в потолке проступал солнечный луч. Этого освещения как раз хватало, чтобы осветить дорогую книгу в твёрдом переплёте с металлическим обрамлением.
– Это и есть твоя книга. В ней ты найдёшь ответы на все интересующие тебя вопросы.
Старик вышел, громко захлопнув двери. Я боялся притронуться к книге, но я был обязан это сделать. Это был единственный шанс победить ведьму. Я листал страницы – металлические буквы, прожигая толстый папирус, сами становились на свои места. Они будто выстилались ковровой дорожкой моему будущему, пока наконец-то не пропали вовсе – впереди были пустые страницы, в которые я сам должен был вписать текст. Для меня было делом чести вписать нужный текст, но строки не слагались.
Я долго думал. Мои мысли вконец запутались. Однако Любомиров не выпускал меня из книжного заточения, не кормил и не давал пить. Через пару дней маг даже перестал ко мне заходить. Я был истощен, но слова на ум не приходили. Буквы будто бы решили сыграть со мной в прятки – ни одна из них мне не показывалась…
И вот однажды старик всё-таки зашел ко мне и сказал:
– Я не понимаю, как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно на ней ездить?
Я вдруг вспомнил, как в одной книге мудрости я прочитал: «Наблюдайте за поведением человека, вникайте в причины его поступков, приглядывайтесь к нему в часы его досуга. Останется ли он тогда для вас загадкой?»
Всю ночь я думал над этими словами и, наконец, был готов дать ответ.
– Загадка не в том, что снаружи, а в том, что кроется внутри… – произнёс я.
Маг посмотрел на меня и дополнил:
– Когда ты впервые встречаешься с человеком, который тебе незнаком, у тебя складывается о нём только поверхностное мнение. Но как только ты начинаешь принимать человека в своё личное пространство, он постепенно открывается для тебя, и теперь ты познаёшь его не только в словах, но и в поступках. И твоё первое мнение об этом человеке становится ничтожным по сравнению с тем, чем он есть.
Я ходил из угла в угол и размышлял.
– Музыка, издаваемая тонкими струнами души, всегда мелодичнее, нежели звуки бьющегося медиатора о толстые струны. Художник не всем способен открыться, однако, его картины сами за него говорят. И от того, насколько глубоко ты способен понять художника, меняется и твоё восприятие его творчества, и отношение к нему самому. Истинную душу серьёзной картины младенец понять не сможет, ему нужны весёлые забавы, да и только. Ребёнок не терпит скуки и монотонных проявлений вещей, поэтому не способен понять истину в серьёзном разговоре родителей, ему хочется играть. Герою важно познать окружающий его мир, он должен быть в курсе всех событий. Так он познаёт сам себя и готов прийти миру на помощь. Он против слабости и малодушия – в этом заключается его истинный ГЕРОЙ!
Я поднял голову и посмотрел на мага. Любомиров поймал мой взгляд и подхватил:
– Конечно, герой! Кто же ещё? Все вечера ты просиживаешь на берегу озера под развесистым деревом и питаешься его энергетикой. Энергия воды очищает твои помыслы, и ты способен слиться с природой в единое целое. Ты готов биться за мир, в котором живёшь, и в этом твоё проявление ГЕРОЯ!
Старик крепко прижал меня к себе, а потом дал немного подкрепиться. На ужин у меня был стакан вина и корочка чёрствого хлеба – я пировал!
Когда Любомиров покинул мои покои, уже в дверях он произнёс:
– Не изучая мудрости, нельзя жить не только счастливо, но даже и сносно. Завтра я отведу тебя в библиотеку.
В эту ночь я долго ворочался, никак не мог уснуть. Я был в предвкушении завтрашнего дня – всё раздумывал, с какими книгами еще предстоит познакомиться. Внезапно я погрузился в крепкий сон, и все размышления испарились в пелене розовых снов. Я видел Глорию, манящую меня к себе, и видел Аиду, которая гнала меня прочь и тут же принималась бить плетью родную дочь. Я проснулся в холодном поту – мигом по тёмному подземелью я помчался к своей книге, теперь я точно знал, какие именно строки я должен был в неё вписать.
Я собрал книги всех магов, которых погубила зловещая ведьма. И как только я вписал мрачное имя в свою книгу, Аида сошла с портрета и оказалась прямо передо мной. В очередной раз она пригрозила мне, чтобы я не приближался к её дочери, и сама стала приближаться ко мне. Я очертил в круг свой стол и книги, лежащие подле, кусочком мела, который случайно выпал из металлического переплета одной из книг магов. Все заклинания, которые Аида посылала мне, тотчас же отбивались о магические лучи нарисованного круга и поражали её саму. После 666-го заклинания она упала без памяти. Я тоже был практически без сил и погрузился в сон. Сквозь сон я увидел, как из книг оживали одни маги, иные вылетали призраками и с благодарностью исчезали…
Утром меня ожидал плотный завтрак, я съел немного печени с рисом, вареное яйцо, два кусочка зернового хлеба и немного кураги. Всё это я запил стаканом горячего молока. Любомиров сказал, эти продукты полезны для мозговой деятельности. На закуску я расколол грецкий орешек, и замер при мысли: «Насколько же этот орех похож на человеческий мозг! – вот она магия природы».
Как и обещал, старик привёл меня в библиотеку. Искусный мир книжного ремесла так и воссиял перед моими глазами. Я не мог даже моргнуть – боялся потерять из виду всю эту красоту. Но наибольшее впечатление на меня произвела «Книга времени и бытия». Это издание было подобно той книге с жуткими картинками, которую Любомиров показал мне в первый вечер моего пребывания в подземелье. Я ликовал – теперь я постигну истину во всем её проявлении! И сразу же принялся читать.
В этой книге было всё, из неё я узнал, что в Древние времена рабам запрещалось есть грецкие орехи, поскольку их форма напоминала человеческий мозг. Считалось, что если раб съест кусочек ореха, он станет разумнее своего повелителя. Я вспомнил свой завтрак, и мне почему-то стало очень смешно.
Далее в этой книге я прочёл: «Только тогда, когда маги действительно уверены, что два компонента хорошо сочетаются друг с другом, они добавляют один к другому». Эта фраза натолкнула на размышления, и вдруг меня осенила одна мысль. Я соскочил со своего места и быстро помчался в химическую лабораторию.
Когда я подошел к комнате № 13, ключ торчал в двери. Я вошел. Увидев меня, мой наставник быстро влил в одну колбу разноцветные жидкости из разных пробирок и прикрыл собою всё это, как будто бы я ничего не видел.
– Зачем вы это сделали?
– Что? – будто бы не понимая, переспросил маг.
– Это! – я в не себя от ярости сдвинул буфет, за ним, как я и предполагал, оказалась потайная дверь.
В потайной комнате, заваленной старинными книгами, сидела обезумевшая Глория. Она читала стариннейший экземпляр.
– Что она здесь делает? – свирепо спросил я.
– Как и все, познаёт!
– Познаёт что?
– Познаёт жизнь.
Я кинулся к ней.
– Глория! Что с тобой?
Я бегал вокруг неё, не зная как ей помочь – она даже не моргнула глазом.
– Она не видит тебя, – пояснил маг.
– Глория! Родная, очнись, – взывал я к её рассудку, но она молчала.
– …и не слышит, – добавил старец. – Она еще не дошла до этого места.
– Что значит…? – я не успел договорить вопрос, как вдруг, откуда не возьмись, на меня налетел птеродактиль. Я успел отскочить, но сзади меня уже поджидал страшный тираннозавр. Его голодные слюни капали мне на плечо…
– Пойдём скорее! Здесь становится опасно, – маг крепко схватил меня и через мгновенье мы уже пытались закрыть дверь, в проёме которой безнадёжно трепыхался нос динозавра.
– Она еще в самом начале, – пояснил мне маг, задыхаясь от неожиданного приключения.
– Я так и понял…
Мы медленно опускались по двери от усталости боя, и, оказавшись на полу, громко рассмеялись. Но Любомиров вскорости снова принялся меня обучать.
– Маги с утра до ночи трудятся в своих мастерских. Изучают свойства каждого компонента…
Старик поведал мне о принципах химической лаборатории.
– Убедившись, что при добавлении не произошло негативных реакций, маги смешивают эти компоненты. Таким образом, они становятся единым целым, а, следовательно, появляется новый продукт.
Я слушал, внимая каждому его слову.
– А продуктом взаимной любви, друг мой, являются дети.
– Вы соединили её вещество с моим? – спросил я.
– Пришло время, друг мой! Вы созданы друг для друга. Ты сумел перебороть себя и одержать победу над самим собой. Аида больше не сможет тебе помешать – она больше не держит на тебя зла. Ты стер её память. Теперь вы с Глорией можете быть вместе. Она не настолько была страшна для нас, как мы её тебе срисовали. Просто тебе нужен был толчок, чтобы побороться за свою судьбу. Ты поступил как истинный герой.
На этих словах маг улыбнулся, а я оказался в смятении: неужели всё это мне приснилось? Немного помолчав, маг добавил:
– Однажды утром ты проснешься у себя в тёплой постели и поймешь, что ничего этого на самом деле не было. Ты забудешь наше подземелье и всё, что ты здесь увидел. Только память твоих рук будет тебе напоминать о том опыте, который ты здесь получил. Ты уже больше не дитя, друг мой, ты – герой! Глории нужен был герой, теперь она его получит, как только прочтёт нужные книги. Пойдём со мной.
Маг привел меня в ту же залу, наполненную книгами, куда привёл в первый вечер моего пребывания в подземелье.
– Протяни руку, – указал он мне и я протянул.
С полки сорвалась самая красивая и дорогая книга, которая только была в этой библиотеке, и упала прямо мне в руки.
– Открой её, – настойчиво указал маг. Я открыл. Там были прекрасные картинки, а буквы выстраивали мелодичные строки. – Это книга Глории, она сама далась тебе в руки. Прочти её.
Маг оставил меня наедине. Я боялся читать эти строки, но вспомнив слова Любомирова, что чужая книга даётся для прочтения только в случае искренней взаимной любви, открыл книгу на нужном месте. Из этого альманаха я узнал, как сильно любит меня Глория. Она боялась разочарования и поэтому не подавала никакого виду, от чего, собственно, я и потерял всякую надежду на её любовь. Из этой книги я узнал о ней многое, вернее даже всё. Она всё-таки знала о своём даре, но использовать его не хотела. Глория хотела быть самым простым человеком, хотела обрести любовь и семью. Настоящую семью, созданную верой и надеждой. Сожительство с матерью она не считала семьёй и давно пыталась вырваться из опеки матери-ведьмы. Глория не могла ей простить её дьявольских деяний, хотя мать даже не догадывалась, что дочь знает о её истинной сущности. Глория искала различные пути подрубить ведьме крылья. В поисках истинного пути на закате дня она оказалась на берегу Радужного озера и ночью пошла на дно.
Теперь я был спокоен – за Глорию и за себя. Её мать – не преграда нашей чистой искристой любви. И пока Глория дочитывала предания древних книг, я, как и прежде, помогал Альберту управляться в Раю: поливал огород, сортировал маленькие капустные книжечки и упаковывал заказы. Радуга теперь сама прогибалась подо мной. А когда Глория окончила свои труды в библиотеке, нас отправили в Преисподнюю. Там мы собирали недогоревшие книги грешных судеб, восстанавливали их тексты и реставрировали экземпляры. Труд был непосильный, но нам помогали свежие знания, приобретенные в школе магии. Воссозданные труды отправляли в морозильную камеру, дабы греховная ярость, по-прежнему таившаяся между страниц, могла охладить свой и пыл.
Магия нас с Глорией повязала крепко. К испытательным работам мы приступили вместе. Мы должны были привести в порядок все книги в самой большой библиотеке. Здесь было не мене секстильона экземпляров дореволюционных книг, потрёпанных и разбитых. Я знал, что все эти книги – это человеческие судьбы. И хоть большинства обладателей этих книг уже не было в живых, я понимал, мы должны исправить книги тщательнейшим образом – в них заложена генная память. Последующие поколения жаждут постигать будущее с умом, для этого они обращаются к прошлому – именно его мы с Глорией должны были сохранить в целости. Машина времени – это не истинная коробочка, в которую если ты сядешь, обязательно окажешься в другом измерении, нет. Машина времени – это психологический механизм разума, дающий человеческим душам толчок мысленно отправиться в прошлое и пережить его заново уже с новым опытом. Переосмыслив пройденный путь в настоящем, в будущем жить становится проще. Такова магия природы…
Прошло еще какое-то время, и мы с Глорией стали выпускниками школы магии. Любомиров вывел нас на перекрёсток с пожеланием не сбиться с дороги. Он крепко обнял нас и испарился, будто его и вовсе не было.
Мы пошли прямо, никуда не сворачивая. Теперь мы знали магию природы и во всём давали себе отчёт.
К раннему утру мы добрели до Радужного озера. Сквозь туман было видно, как отблески солнца купались в холодной воде волшебного водоёма. Солнце еще только проснулось, но уже стремительно вздымалось в небо… Это был самый красивый рассвет! Где-то вдали из-за тумана показалась роскошная птица с гордо расправленными крыльями.
– Смотри, аист! – воскликнула Глория.
Я поднял голову и увидел, как в небе над нами парил Альберт. Я улыбнулся – аист в ответ махнул мне крылом.
– Это – Альберт! – радостно воскликнул я.
Заведующий Раем опустился с небес и подлетел к нам. Альберт аккуратно передал мне сверток и улетел.
– Что это? – спросила она.
Я развязал пеленки. Там была книга. Я без проблем раскрыл её, но она была абсолютно пуста.
– Это наш сын, – я протянул ей книгу. – Впиши в неё первое слово.
Тихо хихикая, она записала: «Любовь».
Потом она хитро посмотрела на меня и, прикрыв рукой, дописала что-то еще. Она нежно схоронила книгу в своих горячих объятьях и погрузилась в розовые мечты. В её счастливых глазах отражались купающиеся в озере искры рассвета. Ветер ласкал её мягкие чистые волосы, которые в лучах заходящего солнца сверкали огнём…
Я вспомнил комнату №13. Интересно, какого цвета сейчас её пробирка. Счастливый, я созерцал, как она обнимала нашего сына.
Его первыми словами были:
«Любовь»
«Вера»
«Надежда».
|
Рассказ открыт для комментариев