Монах передернул затвор дробовика.
Разрушенный купол церкви давал не только прекрасный обзор, но и отличную опору для стрельбы. Сергий аккуратно облокотил оружие о ближайший выступ. Прицелился.
С высоты виднелось все поле на километр вперед. Кроме выжженной земли вокруг церкви можно было увидеть только три дерева: дуб, терновник и ясень. Они стояли рядом, сцепившись, словно три брата, обнявшиеся за плечи. Все остальное сожгла катастрофа.
Сергий удивился, когда наткнулся на эту церквушку год назад. Во-первых, само строение сохранилось в приемлемом состоянии. Одна стена наполовину обвалилась, да купол щерился пробоинами, как будто по нему стреляли из крупногабаритного оружия. Крест свалился и рухнул ровно между трех деревьев. Все остальное – своды, столбы, нефы стояли крепко, словно не обратив внимания на произошедшее.
Больше всего Сергия все же удивило то, что деревья остались в неприкосновенности. Как будто катастрофа обошла это место стороной. Три исполина возвышались над церквушкой, как три ангела над чашей на великой картине.
Сейчас на горизонте виднелись три силуэта. Двигались медленно. Один тащил за собой неестественно вывернутую ногу. Другой и вовсе был без обеих рук, что делало его похожим на перевернутую букву “Y”. У третьего силуэта с конечностями все было в порядке, только одна половина головы немного просвечивалась. Сергию она напомнила неудачно расколотый арбуз.
Монах отошел от ружья. Силуэты при такой скорости передвижения появятся в зоне обстрела минут через пять. Сергий прочитал молитву за упокой души и перекрестился. Читать именно эту молитву было не слишком разумно, ведь души у существ, приближающихся к храму, уж точно не осталось. Но все же человеческий облик вызывал у монаха противоречивые чувства, поэтому на такой случай был припасен именно этот фрагмент молитвенника.
Дуб, ясень и терновник зашелестели листьями от сильного порыва ветра. Огромные ветви напоминали Сергию человеческие руки. Массивные корни – вросшие в землю ноги. Широченные стволы – могучие тела. Кроны – узкие головы. Под сильным ветром деревья казались почти что живыми: шевелили руками, раскачивались из стороны в сторону, неодобрительно покачивали головой.
Ничего не поделать. Убивать – грех. Но грех ли убивать неживое? Либо ты, либо тебя.
Сергий вновь приблизился к ружью. Силуэты приближались. Монах прильнул глазом к мушке, нацеливаясь.
Глубоко выдохнул.
Навстречу церкви шло три существа в обличие ребенка. Да, мертвые. Да, без души. Да, способные только убивать. Но Сергий видел детские тела. Детские руки, детские ноги, детские головы. У кого что осталось в сохранности. “Когда они умерли, им еще не было и лет семи.” - подумал монах.
И не смог выстрелить.
У Сергия не имелось в запасе много продуктов питания. Осталось кое-что после недавнего выхода за пределы территории церкви. Наткнулся на супермаркет. Выгреб оттуда все, что осталось из пищи и последний оставшийся холодильник для мороженого.
По всем признакам становилось ясно, что он побывал там не первым. Все внутри было перевернуто с ног на голову. Один раз Сергий уже видел подобную картину, когда грабители обнесли монастырь, в котором он учился юнцом. Тут же было и того хуже. Витрины обрушены, кассовые аппараты перевернуты, остатки продуктов разбросаны тут и там. На стене огромными буквами вывели баллончиком с краской надпись: “Оно вернется”.
Сергий отогнал дурные воспоминания и продолжил перебирать запасы. Из непортящихся продуктов остались только банки с рисом и гречкой, несколько коробок консервов, да целых два мешка сахара.
Детей покормить явно нечем. Им же наверняка только плоть подавай. А идти на очередной выход рано.
“Потерпят, - решил Сергий. – Авось все равно не живые”.
Монах запер существа, которые раньше были детьми в одной из старых колоколен. Сейчас оттуда слышались хрипы, стоны и душераздирающие крики. Воюют там что ли между собой? Как бы друг друга не покушали.
За стенами монастыря начинало вечереть. Сергий взял молитвенник и поднялся наверх, на основание купола. Осмотрелся. На километр вокруг в любую сторону ничего не двигалось. Тишина и спокойствие. Хотел почитать молитвы здесь, но в голову пришла неожиданная мысль. Подул ветер. Дуб, ясень и терновник закачались взад-вперед, словно колокола. Одобряют мысль? И впрямь как разумные.
Крепкая дубовая дверь, ведущая из колокольни, где Сергий запер мертвых детей предусматривала небольшое окошко сверху.
Он встал на колени напротив. Начал читать. С первой страницы, по порядку.
Отвлекся лишь на секунду. Поднял глаза на мгновение и тут же пожалел об этом. Никакого интереса в лицах мертвых детей не было. Бледные детские лица выражали только одно – жажда. И монах прекрасно понимал, что это жажда не воды, а его, Сергиевой, плоти. Лицо одного из мальчиков, разбитое, слово арбуз, без одного глаза и уха, со впавшей переносицей было особенно страшно.
Сергий перекрестился, но продолжил. Раз уж начал – к чему бросать на полпути.
Страшные, жаждущие смерти лица никак не выходили из головы монаха. Тогда он принял два решения.
Первое. Он пообещал себе читать им молитвы ежедневно. Что, если не вера в Бога способно хоть как-то облагородить этих созданий. Второе. Он зарекся больше никогда не смотреть им в глаза во время чтения.
Сергий не мог с точностью сказать, что произошло пять лет назад.
На тот момент он уже второй год как проводил жизнь отшельником неподалеку от Галичьей Горы. Монах жил в пещере, которую обустроил на свой лад: в углу повесил иконостас, у правой стены сделал нечто вроде столика из массивного камня, найденного у входа, слева же организовал лежбище. Сергий выходил оттуда редко, больше за пропитанием, нежели по собственному желанию.
В тот день поднялся странный шум. Как будто сотни церковных колоколов начали звонить одновременно в непосредственной близости от пещеры отшельника. Сначала зазвенело. Потом звон обратился в единый гул, заполнивший все вокруг: скалу, пещеру, уши Сергия. Скала тряслась, как стакан, готовый лопнуть от неистового крика. С потолка пещеры посыпались камни. Сначала маленькие, неопасные, как снежинки. Потом большие куски размером с добротный кулак, да еще и с острыми краями.
Выход из пещеры, откуда внутрь всегда пробивалась узкая полозка света, потемнел. Как будто за пределами скалы день за одну секунду был повергнут ночью, наплевав на законы природы. Кромешная тьма. Более точного определения и не найдешь.
Сергий не напугался. В сердце монаха было четкое осознание того, как надо поступать в подобных ситуациях. Он сел на колени и начал молиться. Как бы дьявол не развлекался по ту сторону выхода из пещеры, ему не пробраться сюда, пока здесь есть место Богу.
Потолок продолжал рушиться. Сергию то и дело больно доставалось: то камешек по руке хлестко стукнет, то глыба какая рядом свалится с такой силой, что монаха в сторону отбросит. Потом Сергий почувствовал удар по голове в районе виска, и мир вокруг пошатнулся, потемнел, а вскоре и вовсе потух.
Когда Сергий очнулся и смог-таки выбраться из груды камней, мир уже изменился. Вокруг горного массива раньше обильно росли леса. Теперь – ни кустика.
С тех пор монах встретил всего двух людей. Живых и способных мыслить. Обоих – при смерти. Первый был мужчина в военной форме. Он лежал на берегу одной из рек, мимо которых пролегал путь Сергия. Мужчина истекал кровью и показывал пальцем туда, куда вело течение водоема. Прямо перед ним лежал окровавленный дробовик.
- Они уплыли, - шептал мужчина, пуская пузыри крови. – Туда.
Сергий хотел спросить: “Что произошло?”, но в итоге решил промолчать и прочитать молитву над умирающим воином.
- Они большие, - в бреду говорил солдат. - Больше китов, больше домов, больше облаков.
Небо – вот о чем вспомнил умирающий. Сергий решил, что упоминание об облаках перед смертью – хороший знак. И похоронил воина со всеми почестями. Даже надпись над могилкой оставил: “Больше облаков”. Монах надеялся, что верность отчизне у солдата и впрямь была таких размеров. В память о воине у Сергия и остался дробовик – единственное оружие, которое монах держал в руках.
Второй живой человек встретился Сергию совсем недавно, около полутора лет назад. Незадолго до того, как он нашел полуразрушенную церковь. Это, похоже, тоже был монах. Очень старый, с седой бородой, висками и бородавками на глазах. Из одежды Сергий сразу отметил клобук и власяницу. Совсем как у монахов в старину.
Старик тыкал деревянным посохом в сторону речки слева от себя.
- Они плывут.
Сергий кивнул.
- Только трое могут спасти мир, - шептал старик, - но защитят они лишь того, кто ближе всех к Богу.
Сергий кивнул. И увидел, как жизнь выпорхнула из старика. Глаза потухли, грудь опустилась от последнего выдоха, а рука застыла, указывая на реку. Сергий похоронил монаха со всеми почестями. И на надгробном камне вывел последние слова старца: “Троица спасет мир”. Так он запомнил.
Через полгода Сергий нашел церковь. И жизнь превратилась из кочевнической в оседлую. Теперь не надо было искать. Осталась лишь одна задача. Защитить свой дом – а никакого иного определения, кроме дома, монах уже не принимал – и три дерева, которые Бог весть каким чудом уцелели на мертвой земле.
Сергий собирался на выход. Мероприятие в любом случае крайне опасное, но монах совсем не боялся. Готовился как обычно обстоятельно: собрал все необходимое в тряпочный мешочек, прочитал молитву, закинул за спину дробовик, да покривился, когда увидел, что к оружию осталось всего лишь четыре патрона.
Прошел мимо двери колокольни и услышал чавкающие звуки. Заглянул внутрь – детишки стоят по уголкам, пасти мнут. Хорошо, что друг друга кушать пока не начали. Прошла уже неделя, как они поселились на территории церкви. С каждым днем, когда Сергий начинал читать молитвы перед дверью, существа кричали все громче и в дверь бились с большей силой. Того и гляди дверь не сегодня-завтра вышибут. Сергию стало совсем уж жалко мертвых детей. Хоть какую-то пищу им добыть все же следовало. Потому и решился на выход.
Сергий пошел на север, в сторону противоположную от той, где он нашел супермаркет. Чем дальше монах отдалялся от церкви, тем неспокойней становилось на душе. Он оглянулся. Окинул тревожным взглядом старое строение с разрушенным куполом, три исполинских дерева, возвысившихся над ним и еще раз перекрестился. Дуб, терновник и ясень закачались от ветра. Машут на прощание?
Вокруг Сергия простиралось пустое поле. Ни деревьев, ни строений, ни людей. Высохшая, словно после долгих морозов земля, да редко пробивающаяся трава – все, что было вокруг. Уже ближе к полудню, когда солнце поднялось в зенит и пекло так, что Сергий начал то и дело вытирать пот со лба, монах увидел на горизонте черную точку. Сообразить, что это получилось не сразу.
Приблизившись на безопасное расстояние, Сергий остановился, присмотрелся и испугался.
Да, это был танк. В моделях монах не разбирался, но мог с уверенностью сказать, что машина русская, потому на сгоревшем остове проглядывался флаг родной страны. Напугало же Сергия то, что танк лежал гусеницами вверх, но никаких повреждений не было заметно. Какую силу надо иметь, чтобы вот так перевернуть тонн пятьдесят металла?
Пушка, которая вылезала из-под земли была согнута точно посередине и напоминала теперь подкову. Неподалеку от перевернутого танка лежало тело человека в военной форме. Из груди солдата торчала пушка поменьше, похожая на пулемет. Сергий не исключал, что это – одна из деталей танка.
Монах обошел перевернутую машину со всех сторон, все еще не подходя ближе. Вокруг – ни души. Ждать нападения исподтишка не приходилось. Но какое-то гнетущее ощущение опасности все еще не давало Сергию покоя.
Монах взял дробовик в руки и медленно, постоянно оглядываясь, подошел к телу военного. Смотреть на перемешанные в кашу внутренности не хотелось, и Сергий сосредоточился на вещмешке солдата. Монах, зажмурив глаза, приподнял тело военного и быстро снял рюкзак со спины трупа. Внутренности солдата неприятно хлюпнули.
Сергий сел неподалеку, переводя дыхание. Тошнота подступала к горлу, и монах сдерживался как мог. Хотел было открыть вещмешок и оценить добычу, но услышал неприятный скрежет.
Монах обернулся. Танк тряхнуло. Сначала один раз, едва-едва заметно, потом второй, так, что машина начала заваливаться вправо, потом третий, и танк завалился на бок. Согнутая пушка беспомощно свалилась на землю.
“Помолиться не успею,” – подумал монах, подхватил мешок и со всех ног бросился обратно, туда, где безопасно, в сторону дома, в сторону церкви.
Сергий боялся даже представить, что за существо могло перевернуть танк, а потом так спокойно изнутри раскачать машину, чтобы перевернуть ее на бок. Позади слышался грохот. Монах боялся оглянуться. Правду говорят, что у страха глаза велики. Сейчас Сергий бежал с такой скоростью, что свистело в ушах. Два мешка на плечах тормозили бег, но расставаться с трофеем и собственными припасами монах не собирался.
Глаза слезились от ветра, бьющего прямо в лицо. Позади все еще слышались удары о землю. Как будто существо огромных размеров неторопливо ступало за несущимся что есть мочи путником.
Справа от Сергия, всего метрах в десяти, рухнуло и вонзилось в землю, словно стрела, пущенная в мишень, длинное орудие от танка. Какое бы существо не гналось за Сергием – силы дьявольскому отродью было не занимать. Правда, с точностью имелись проблемы.
Дыхание начинало сбиваться, ноги отяжелели, приклад дробовика больно бил по ключице, а вещмешок на плече тянул вниз. Глаза продолжали слезиться, в ушах свистело, а виски готовы были разорваться от сердцебиения. Сергий перехватил дробовик со спины, остановился и развернулся лицом к преследователю.
То, что монах увидел в любой другой ситуации заставило бы его тотчас же рухнуть на колени и начать молиться. Существо не было большим, метра два в высоту. Голова как у человека, разве что немного вытянутая, как мяч для американского футбола. Вместо ног у демона были огромные и широкие, как стволы деревьев, копыта. Широкое туловище напоминало тело кита. Такое же гладкое, бесшерстое и немного блестящее. Одна рука была вполне себе человеческая, разве что толще стандартной раза в три, другая – казалась похожей на плавник.
“Только дьявол мог породить это чудовище”, - подумал Сергий прежде чем начать стрелять.
Первый выстрел пришелся в плавник. Существо остановилось. Недоуменно уставилось на вытекающий из конечности сок. Потом снова перевело взгляд на монаха. Глаза демона налились красным.
Сергий заметил, что чуть ниже правого бедра у существа осталась существенная рана. Возможно, от битвы с танком. Там, в основании широкой ноги зияла пробоина, как от снаряда.
Существо с красными от боли и ненависти глазами зашагало к монаху, прихрамывая на правую ногу. Эта самая хромота до сих пор и спасала Сергия, из-за нее существо не могло передвигаться быстро. А теперь рана давала монаху шанс на выживание.
Осталось всего три патрона.
Сергий сосредоточился. И сделал три прицельных выстрела прямо в правое бедро чудовища. Сок брызнул во все стороны. Нога подломилась, как ствол обрубленного дерева, и с хрустом сломалась. Послышался грохот. Существо рухнуло на единственную оставшуюся ногу. Земля затряслась. В воздух поднялась пыль. Все вокруг озарил крик боли. Крик такой мощи, словно вокруг опять забили в сотни колоколов. Сергий знал этот звук. И поморщился от головной боли.
Когда монах вернулся домой, сил уже не осталось. Хотелось лечь и ничего не делать. Очень долго. Пока боль в мышцах не отпустит, пока плечо не перестанет болеть, пока гул в ушах не пройдет.
Единственное, на что у Сергия хватило сил – открыть дверь в колокольню и вбросить туда вещмешок мертвого солдата. Ведь именно для этого монах выходил за пределы церкви.
Сергий услышал радостные хрипы из-за двери. И на душе стало спокойнее.
Он подошел к постели и, не раздеваясь и не разуваясь, рухнул на мягкий матрац. “Даже помолиться забыл” – последнее, о чем подумал монах прежде чем провалиться в сон. Прошло два дня. Мертвые дети даже как будто начали внимательнее слушать молитвы Сергия после того, как немного поели. В сухпайке мяса достаточно. Монах молился и видел, как дети смотрят на него, чавкая. Заинтересованно смотрят. Или, возможно, он выдавал за заинтересованность что-нибудь другое. Скорее всего, это была сытость и признание за то, что седой человек принес поесть.
Сергий дочитывал последнюю молитву из молитвослова, когда снова услышал шум. Сначала издалека, как будто из-под земли. Потом все ближе и ближе.
Монах дочитал молитву и закрыл уши пальцами. Вокруг опять били колокола. Сотни колоколов. Они заполнили все пространство церкви, все внутренности монаха. Дети в колокольне закричали, тоже схватившись за уши. Даже мертвым стало больно от этого звука.
Церковь начала дрожать. Сначала едва заметно, только иконы покосились. Потом сильнее. Картины, висевшие на стенах, обрушились на бетонный пол. Сверху, с купола начали падать мелкие камешки. Сергий все это помнил. Один раз уже случалось.
Монах вышел на улицу и огляделся. Со всех сторон к дому приближались чудовища, подобные тому, с которым Сергий столкнулся два дня назад. Разумные, раз способны на месть, оценил монах.
Оружия не осталось. Сил не осталось. Терпения не осталось.
Только вера. Сергий сел на колени перед церковью и прочитал стандартную молитву о спасении жизни. Подошел к дубу, погладил могучий ствол. Потом к терновнику, сорвал маленький листочек. Следом к ясеню, подержался за длинную ветку.
Монах попрощался с деревьями, которые придавали ему веры. Зашел в церковь и открыл дверь колокольни, выпуская мертвых детей наружу. Пусть хотя бы перед окончательной смертью погуляют. В том, что чудовища уничтожат и этих мертвых существ, когда-то бывших детьми, Сергий почему-то не сомневался.
Монах вышел из церкви.
Гул становился сильнее. Церковь трясло, как от землетрясения. Чудовища приближались. Уже стало видно их широченные ноги и скользкие туловища. Сергий не знал, что делать. Молитву он прочитал. Детей выпустил. Поэтому монах просто стоял и смотрел, как смерть приближается к нему. Почему-то вспомнились слова военного, которого он давным-давно хоронил. Он перед смертью говорил про небо. Сергий поднял голову и начал смотреть, как плывут облака.
Чудовища были уже в метрах ста от церкви. Гул нарастал.
Сергий не выдержал и рухнул на землю. Боль сводила виски. Барабанные перепонки так и норовили вот-вот лопнуть. Топот сотен чудовищ, плотным кольцом сжимавших территорию церкви, поднял тонну пыли. “Круг ада,” – подумал монах и усмехнулся.
К звону сотен колоколов и топоту прибавился еще один звук. Хруст дерева. Сергий поднялся с земли, облокотился на локти и увидел, откуда исходит этот звук.
Сначала поднялся ясень. Огромные деревянные ноги вырвались из-под земли. Как будто он все это время сидел на коленях, а тут вдруг встал мощным рывком. В воздух поднялась земля вперемежку с глиной. Грохот заглушил даже звон колоколов, стоявший в ушах монаха. Ясень толстыми ветками, которые служили ему руками, стряхнул с колен остатки грязи. И подал руку терновнику. Точно таким же рывком второе дерево выпросталось из-под толщи земли. Последним поднялся дуб. Ясень и терновник вытягивали его вдвоем. Исполинское дерево встало на обе деревянных ноги медленно и величественно. Громыхнуло так, что Сергий уже не слышал ничего, кроме этого. Из-под дуба вверх вырвалось столько земли, что напомнило извержение вулкана.
Сергий не мог пошевелить ни одной частью тела. Просто лежал и ошарашенно смотрел вокруг. Даже на молитву не хватило бы сил.
“Только трое могут спасти мир”, - вспомнил Сергий слова полумертвого монаха. И теперь понял, кто эти трое.
Деревья тем временем обнялись ветками, словно футболисты перед решающей атакой. Потом разошлись в разные стороны. Обступили церковь с трех сторон и замерли.
Чудовища не остановились. Шли дальше, как ни в чем не бывало.
И очень сильно об этом пожалели. Дуб, терновник и ясень не просто дали отпор сотне чудовищ. Дьявольские отродья были повержены в пух и прах.
Ясень хлестал ветками с такой силой, что просто перерубал чудовищ на две половины. Терновник лез в прямое столкновение и колючками повергал соперников навзничь. Дуб лупил так мощно, что монстры отлетали на сотни метров назад, уже неспособные встать.
Последнее чудовище было повергнуто через полчаса боя. Вокруг церкви образовалось настоящее поле после битвы. Сотни истерзанных, разрубленных, расплюснутых, мертвых существ.
Дуб, терновник и ясень обнялись еще раз. Точно так же, как перед битвой. И встали всяк на свое место. Они опускались под землю медленно, неторопливо, даже грациозно. Толстыми ветками подгребали под себя разверзнутую землю. Мощными ударами уплотняли ее вокруг себя.
Сергию показалось, что перед тем, как застыть в многовековой неподвижности, деревья будто бы поклонились монаху. Мол, не за что. Теперь твоя очередь.
Сергий зашел в церковь.
Посреди камней, обвалившихся с купола, посреди обрушенных картин, посреди развороченных стен сидели на коленях трое детей. Один без обеих рук. Второй с неестественно вывернутой ногой. Третий с наполовину обрубленной головой.
Они сидели на коленях. Двое сжали перед собой мальчишечьи руки, другой просто что-то шептал. И Сергий очень хорошо расслышал слово: “Аминь”.
|
Рассказ открыт для комментариев