 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
Отсутствие судейского бюллетеня.
|
Альберт долго учился вырисовывать эти иероглифы. Он рисовал их карандашом на бумажных клочках, писал мелом на доске, вычерчивал украдкой на салфетках. На китайский времени уже нет, как и на многое другое, но кое-что он все же успел выучить. Юйлинь значит яшмовый лес или яшмовая роща, родители хотели назвать ее Лин – нефрит или Линг, сострадающая, но остановились на Юйлинь. Китайцы в древности делали из яшмы оберегающие амулеты в виде маленьких дракончиков и носили их на поясе или рукоятке меча. Существует легенда, будто один из удельных китайских правителей отдал за яшмовый прииск пятнадцать поселков со всем населением и окрестными садами-огородами. Как писали в старых рукописях Поднебесной, красный камешек остановит самое сильное кровотечение, а зеленый защитит от дурного глаза и сохранит память о верном друге.
А еще Альберт нашел редкое стихотворение поэта Ли Бо, он же Ли Бай, времен династии Тан, называлось оно «Сетования на яшмовых ступенях», или же «Тан ши цзянь шан цыдань».
Яшмовое крыльцо рождает белую росу. Ночь длится, шелковый чулок. Вернуться, опустить водно-хрустальный занавес звеняще-прозрачный, вместе созерцать осеннюю луну.
Юй цзе шэн бай лу
ю цзю цинь ло ва
Цц юе ся шуй цзин лянь
Лин лун ванн цю юэ.
– Ты чего, Берти? – китаянка как всегда подошла абсолютно не слышно. Миниатюрная девушка с блестящими черными волосами до плеч, в строгой юбке и серо-жемчужной блузке, с папкой в одной руке и планшетником в другой. Интересно, в Малом Совете действительно надеялись, что он закрутит с ней роман? Гнусы.
– Нет веселья на сердце так давно и так долго, и печаль за печалью вереницей проходят. Это Цюй Юань, третий век до нашей эры.
– Ты снова хандришь, Берти. – укоризненно коснулась его локтя, будто мотылек тронул крылышком. – И пьешь слишком много черного кофе, отсюда и мигрени идут. Может, перейдешь на сок?
– Можно, но только морковный подогретый.
–Договорились. Через пятнадцать минут принесут хрустальный кувшин. – китаянка виновато улыбнулась и склонилась в учтивом поклоне. Пару раз он даже подумывал пригласить девушку на свидание, но вовремя одумался. Впрочем, именно благодаря Юйлинь все стены его уютного особнячка под желтой крышей увешаны репродукциями Ван Мэна, Хуан Гунвана ну и конечно непревзойденного Ни Цзаня. Сам дом прячется в ореховом лесу в километре от Центра, по тенистым кольцевидным аллеям вокруг особняка можно бродить часами, а две веселые и добрые филиппинки с утра и до вечера хлопочут по хозяйству, вытирают пыль с китайских гравюр. Особенно хороша последняя его покупка, монохромная в красных тонах «Дама с драконом и фениксом». Ритм, текучесть, изящество, подвижность и воздушное пространство, где парит гордый и упрямый феникс, а дракон вынашивает скрытый до поры до времени коварный замысел. Что касается дамы, то китайцы за четыре тысячи лет так и не научились рисовать женщин, другое дело горы, ветки цветущих вишен и слив, или например маленькие взъерошенные птички в снегу.
Есть четыре благородных растения - орхидея, бамбук, хризантема и слива мэйхуа. Орхидея это нежность и утонченность, бамбук - сила и высокие моральные качества, хризантема - целомудренность и скромность, а цветущая дикая слива мэйхуа ассоциируется с чистотой помыслов и стойкостью к невзгодам судьбы. Но ты, Берти, это скорее всего лотос – так она сказала ему однажды.
– Я пошутил. С вами нужно быть осторожным, а то еще устроите бассейн с теплым морковным соком и будете меня туда окунать, чтобы мыслительный процесс улучшить.
– Заседание уже началось. Сегодня будет скучно, посвящаем двух новеньких в Большой Совет. Ты успел пообедать?
– Точно. Кушал салат с мидиями. Кто сказал, что мне полезно кушать мидию?
– Берти, твою диету составил лучший специалист, и она действительно помогает. Если хочешь, я тоже буду брать мидии на обед, чтобы тебе не было так одиноко справляться с ними.
Он намеренно громко вздохнул, неуклюже выполз из-за стола и двинулся следом за Юйлинь, специально чтобы ее позлить бурча под нос «Сетования на яшмовых ступенях».
Они находились на втором этаже левого крыла Цетра, а Большой Совет собирался на минус третьем, в полкилометре ниже уровня земли. По официальным данным здесь частная скотоферма с огромными пахотными землями, и увидеть Центр на Google Maps невозможно, изображение размыто и искажено. Впрочем, у его дома под желтой крышей тоже нет официального адреса.
Но кто придумал оборудовать лифты зеркалами от пола и до потолка? Брр, мерзкое местечко. Хорошо хоть можно любоваться Юйлинь, строить гримасы.
– Берти, соберись, у нас заседание.
Кожа белая, будто рисовая бумага, тонкие изящные запястья, и удивительные черные азиатские глаза. Эта чудо наделено еще и редчайшим интеллектом (докторская степень по аэродинамике) и сильным, стальным характером. Он же ростом с Юйлинь, с огромной головой будто наспех прикрепленной к коротковатому квадратному телу, и добавьте для полноты картины очень еврейский нос, толстые африканские губы и диковинное чувство юмора. Его перемещения наблюдаются специальным воинским контингентом, но если попросит, то завтра принесут хоть миллион долларов в чемоданчике, хоть теплый морковный сок в хрустальном кувшине. Дверь-зеркало открылась, и Берт, в очередной раз увернувшись от своего отражения, засеменил следом за девушкой.
Первая стальная пуленепробиваемая дверь - проверка отпечатков пальцев, затем коридор с датчиками движениями, вторая дверь – проверка сетчатки, нужно глянуть в специальное устройство напоминающие микроскоп, возле третьей двое одинаковых типов в камуфляже и с автоматами, а возле четвертой маленьких робот-убийца напоминающий последнюю японскую кофемолку.
– А кофемолки то раньше не было.
Юйлинь не ответила, только поправила прядку и стряхнула невидимую пылинку с юбки. Она всегда выглядит идеально - одежда, макияж, волосы, и так же идеально говорит, двигается, улыбается, так что иногда Берт даже подозревал, что приставили к нему на самом деле не девушку-помощницу, а хитроумного робота последней модели.
Зал без окон с овальным столом, человек пятьдесят, большинство мужчины, много лысых и немолодых. Здесь не работают телефоны и специальные радиоволны ищут подслушивающие устройства. На стенах огромные экраны с чернью космоса.
Берт и Юйлинь заняли последние два свободных места. Возле каждого бутылочка с водой и таблички с именем – Юйлинь Чжоу и Берт, просто Берт, без фамилии (все что угодно только не Альберт, противное имя, так он объяснил Малому Совету.) Секретарь, сморщенный и скукоженный старичок с яйцевидной головой держал речь.
– Берти, мы хотим представить тебя двум новым членам совета. Пожалуйста, директор Еврокосмоса Гессе, и бизнесмен из Соединенных Штатов Бецер. Он занимается так необходимой нам платиной.
Двое мужчин кивнули. Смотрите, смотрите на меня, разглядывайте, чего уж тут стесняться.
– Юйлинь – помощница Альберта, и именно через нее вы будете общаться с сердцем и мозгом нашего проекта.
Внезапно все подскочили с мест и зааплодировали. Берт приподнялся, шутливо поклонился и кивнул - садитесь, садитесь, пожалуйста.
– Именно Альберт открыл систему двигателей Би 67, которая позволит челнокам добираться до Кеплера 5 за три с половиной года. Именно он рассчитал окончательный маршрут. Мы всем обязаны Берту. Берти не совсем здоров, с изначальной проблемой на генетическом уровне, но он старается держаться молодцом. Большую часть времени он проводит здесь, в Центре, и здесь же у нас будут происходить еженедельные заседания. С Альбертом прошу не спешить, говорить отчетливо и ровно.
– Вы… - Бецер теперь рассматривал его не стесняясь. – Сколько Вам лет?
– Мне тридцать шесть, но определенные особенности отличают меня от обычного человека и не позволят дожить до пятидесяти пяти. Я горжусь тем, что участвую в проекте «Первые и последние», горжусь тем, что сотрудничаю с лучшими специалистами мира ради спасения человечества.
Новички Большого Совета всегда принимают эту идею тяжело. Клон Альберата Эйнштейна. Вихрастая огромная голова на тонких плечах, мягкий журчащий голос, странно пристальные выпуклые глаза.
– Если говоря сухо, я всего лишь часть грандиозного проекта. Огромная, разветвленная, многозадачная структура, а я одна из ее ключевых частей. Как вы уже наверно знаете, то была идея Моргенштайна, да-да, уже покойного нобелевского лауреата по стволовым клеткам и одного из первых членов Большого Совета. Клонировать Эйнштейна, чтобы работать над проектом. Незачем напоминать о мозге, что хранился под стеклом в Дюссельдорфском музее. Я Эйнштейн на девяносто четыре процента. Мое детство и юношество было не совсем обычным, поэтому я даже в чем то превосхожу… старого господина Эйнштейна. Пока я справляюсь со своей работой вполне успешно.
В зале царила полная тишина. Двое приглашенных в Совет согласно кивали, причем у Гессе судорожно дергался кадык.
– С трех лет я изучал математику, и физику, каждый день по десять часов. Плюс физические нагрузки, плавание… Мое здоровье не очень хорошо, я довольно таки дефектное существо. Уже в три года я понял, что есть Миссия, цель моего существования, только из-за нее я призван из небытия. Знаю, что единственный и уникальный в своем роде, знаю, что за клонирование предусмотрено уголовную ответственность по всем законодательствам мира. Но для меня сделали исключение. Единственное в истории.
Берт улыбнулся, мягко и чуть виновато.
– Я должен был найти решение, и я его нашел. Когда мне было семнадцать. Я работал не один, и не стоит преувеличивать мои заслуги – нас, как видите целая группа. Все засекречено, и конечно, засекречен я сам. Мне было пять, когда господин Моргенштайн взял меня на руки и рассказал мне тайну. Солнце взорвется – пух! - помню старик ударил кулаком об ладонь, и все вокруг запечется, мой маленький Берти, словно в духовке. Земля превратится в черный покрытый трещинами шар. Но, Берти, несколько сотен добрых и очень умных людей объединились, и у нас есть план. Найдена планета, удивительная планета, и не так далеко отсюда, мы только не знаем, как до нее добраться. И у нас совсем нет времени, чтобы решить эту проблему. И он рассказал мне, пятилетнему вихрастому головастику о Кеплере 5, планете-океане с почти земной атмосферой, рассказал о звезде, мягкой и доброй, а не коварной, как наша погибель по имени Солнце. Проблема только в транспортировке.
Берти поправил табличку со своим именем.
– Не знаю, известно ли вам что именно Моргенштайн придумал идею с глобальным потеплением… Ложь во спасение. Как будто бы именно деятельность человека приводит к нагреву атмосферы и изменению климата. Работают фабрики и заводы, и так далее…. Но вернемся к делу. Каждую неделю вы будете получать новые графики и таблицы. Эта прелестная девушка, чье имя переводится как яшмовая роща, ответит на все ваши вопросы.
– Но .. вы чувствуете себя Эйнштейном? – спросил Бецер. Довольно нагло, надо сказать, но наверное простительно для миллиардера.
– Что если я скажу, что люблю Гейне (правда читаю в переводе, у меня нет времени учить немецкий), при этом ненавижу Германию, интересуюсь своей верней его родословной? Еще я знаю, что он не любил сладкое, а я помешан на шоколаде. Такие, знаете черные горькие трюфеля. Я читал его письма, и могу сказать, что чувствую некое родство. Не удивительно, ведь на девяносто четыре процента мы одно и то же.
– Вы… всегда жили тут?
– До девяти лет меня воспитывал Моргенштайн, с тех пор я тут. Но объездил весь мир. Нужно же было понять, за что борюсь. Я полюбил природу и животных, особенно кошек. Полюбил горы, рассветы, снега и ледники, и почему то Северный Китай, Восточную Европу и Рейкьявик.
– Мы гордимся возможностью… Работать с вами, Аль… Эйн… Прошу прощения, Берт.
– Да, просто Берти. Именно так я решил называться.
– Господа Гессе и Бецер. – поднял руку секретарь. – Альберт является частью программы «Первые и последние», соответственно имеет ту же степень секретности. Подчеркиваю – вы не можете в частных разговорах затрагивать темы клонирования, фамилию Эйнштейн, упоминать даже отдаленно связанные предметы, например теорию относительности. Также как под страхом смерти вы не можете упоминать систему Кеплера.
И на экране появилась перламутровая жемчужина в легкой дымке. Берт не в первый раз наблюдал реакцию на эту картинку. Полное понимание, что мир гибнет, приходит к новичкам в Совете далеко не сразу, весь жизненный опыт говорит против этого. Как? Почему? Мы же вечные, бесконечные, мы были и будем всегда... Расскажите про это скелету трицератопса, ага. Земля 2, наполовину скрытая тенью наполовину в мягком освещении звезды Кеплера кружилась в мягком печальном ритме. В который раз они пересматривали короткий фильм. Перигелий, афелий, большая полуось, эксцентриситет. Земля-2, она же Кеплер 5 замерла недвижно серебристо-серой каплей и молчала, упорно храня свои тайны.
Берт каждый вечер бродил в затененных ореховых аллеях, что огибали особняк. Смешно, что его боятся… Возможно, им приходит на ум извилистый розовато-серый мозг под стеклом, или что еще. В детстве он был абсолютной копией маленького Эйнштейна, но сейчас уловить сходство стало сложней. И он вряд ли бы сфотографировался с высунутым языком, ну уж нет. Скрипка – тоже нет, скорее гитара. Да, он тепличное растение, и ничего не знает о реальной жизни. Ему даже подсунули прекрасную китаянку чтобы повысить эффективность работы, а он в ответ только начал коллекционировать гравюры эпохи Тан. Черные кроны ореха тонут в вечерней тьме, холодные ветер приятно освежает вспотевшее лицо, и что-то шелестит в траве.
А ты, ты видишь ли, скажи,
Порой хоть тень мою,
Когда полями вдоль межи
Спускаешься к ручью?
Это Гете. Вечерняя песнь охотника. Да, он многого не знает, многого не понимает, и часто читает не то чтобы насмешку, но явное непонимание в глазах окружающих. И жалость, да, жалость, странная жалость к странному существу в погибающем мире. Моргенштайн предупреждал, что будет трудно, что не все сможет понять и простить. Но главное – задача, главное – Земля 2 и такой нелегкий, почти невозможный путь в десятки тысяч световых лет.
У него две слуги, которые выполняют малейшее желание. Две филлипинки, веселые и хозяйственные, сейчас в четыре руки режут салат.
Запищал телефон. Секретарь Совета почти кричал.
– Берт, это вчера появилось в твитере. Файл я только что послал тебе. Он подписался Смит. Видишь?
– Подожди, открываю. Хм.. Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь. Я готов открыть вам знание, что вероломно скрыли от вас… Я умножающий печаль… Кошмар. Господи… Это произошло! – закричал Берт, и с темных веток с уханьем сорвалась птица. - То, чего мы больше всего боялись!
– Читай дальше, Берт. Там дальше по поводу глобального потепления, видишь?
– Изменение концентрации парниковых газов – ЛОЖЬ. Прямо так, написано большими буквами… Умножающий печаль… Изменение в орбитальном движении Земли вокруг Солнца… Это не я, честно. Я уверен, что это Бецер.
– Нет, это не Бецер.
Они помолчали некоторое время.
– Ты знал, Берти? Не обижайся, просто я знаю, что между вами была симпатия. Вы проводили много времени вместе. Китаянка самый близкий тебе человек, не отрицай.
– Подожди… Но… Это же вы нашли ее! Выбрали из всех претендентов…
– Мы ошиблись. Весь отдел психэкспертизы уже отправлен в отставку. По всей видимости она приняла решение не так давно, может всего день назад. За ней ведь постоянно наблюдали, Берт, так же как за любым из нас. Мы не знаем, что послужило спусковым курком. Там дальше в письме… Читай. …Мы погибнем, но последнее столетие проживем гордо, продолжайте влюбляться и рожать детей, выращивайте цветы… Короче полный кошмар.
– О, боги. Как это возможно?! – кричал Берт.
– Пришлось действовать очень быстро. Мы отключили на пару часов все социальные сети, вроде бы появился некий глобальный вирус, об этом сейчас по телевиденью рассказывают. В течении дня все было решено. Она… Все прошло быстро, Берти, поверь. Она.. Уже в Китае. Берти, такое случается. Она не первая и последняя. Уже были попытки раскрыть план. То и дело кто-то из Большого Совета решает, что он спаситель, наместник Бога на земле, и может раскрыть человечеству последнюю страшную истину. Берт, прости. Но ты должен понять. Кто, если не ты.
– Я все понимаю. – его голос звучал ровно. - Первый полет через сто лет. В лучшем случае на челноках поместятся пару тысяч человека, и процент добраться живыми до Кеплер 5 равен на сегодняшний день одиннадцать целых, восемь сотых.
– Нет ничего хуже хаоса. Загнанный зверь опасен, а китайская сука могла превратить все человечество в одного огромного раненого зверя. Ты понимаешь это?!
Секретарь отключился, и Берт остался один.
Все это время Юйлинь вынашивала дерзкий план, а он даже не догадывался…. Стена, стена из льда и камня отделяет его от мира. Чужая душа потемки. Стыдно и странно, что думает сейчас не столько о девушке, сколько о своем непонимании, о том, что не прочел ее замыслы, а то, может быть, и отговорил бы. Спас бы, убедил. Но между ними все это время была стеная. Он взял телефон, не отдавая самому себе отчет, зачем набирает единицу – то есть самого Секретаря.
– Я вот что хотел сказать. Что это за название такое - Земля 2? Или Кеплер 5?
– Что? Берти, говори громче, я тебя плохо слышу.
–Я долго думал. Тут одно из двух. Терра, это Земля на латыни, или… Что нибудь другое. Вообще, по правде говоря, я больше склоняюсь к одному названию.
– Не понимаю, о чем ты. Громче!
– Яшмовая роща. Юйлинь. Красивое, нежное имя. Неужели хуже, чем Земля 2 или Терра?
– О чем ты?
– Ее имя никто и никогда не узнает. Никто и никогда. Я не открыл планету, это сделал телескоп Кеплера, но я проложил маршрут и создал первый двигатель. Нет никакой Земли 2, Земля она одна и единственная, и скоро погибнет. То другой мир, там будет другая жизнь. Так почему не Юйлинь?
– Берт... Я понимаю, ты только что потерял близкого друга. Мы в Совете не знали, как тебе сообщить. Даже думали обмануть, сказать что китаянка вышла замуж и исчезла.. Как мы могли так ошибиться… Она блестяще прошла все, понимаешь, проверки, тесты. Мы следили за ней неотступно, ежеминутно и ежесекундно и ничего не поняли до того момента, пока сучка не опубликовала под именем Смит то.. что ты только что прочитал.
–Клонирование будет запрещено всегда и везде. Никто не должен узнать, что был прецедент в этом неэтичном деле. Разве нет так? То есть обо мне никто и никогда не узнает.
– Берт, ты расстроен…
– Я требую заслуженной награды.
– А кто будут они, те счастливчики через двести лет? Юйлинцы, что ли? Берт ты шутишь, превозмогая боль. Просто вернись домой, зажги огонь в камине, выпей стакан вина и ложись в кровать. Но вполне возможно назвать так один из челноков. В Малом Совете мы подумаем об этом.
– Как давно она замыслила это безумство?
– Сейчас мы пытаемся это выяснить. Ты тоскуешь, Берти, это страшная боль, я тоже терял близких. Потерпи, эта ночь будет самая сложная, а с утра станет легче.
Он закрыл глаза.
– Дайте мне возможность назвать Землю-2 как я пожелаю. Иначе я выхожу из проекта, и делу конец. Я даю вам на размышление час.
Телефон молчал. Впотьмах Берт бежал домой, к золотистому свечению окон на первом этаже, где дожидались две верных филиппинок с разогретым ужином. И боялся тьмы, холодных безжалостных звезд в черном небе, своего одиночества. …Безумец.
Расстреляли в темном подвале? Отравили? Скинули с крыши, сымитировав самоубийство? Фамильное кладбище в Китае. Старая, богатая семья с традициями. Венчик из золоченого серебра и шелковые одежды,, вышитые золотом цветы и бабочки. Китайцы украшают мертвые тела бриллиантами, золотыми серьгами, браслетами, шпильками. А еще иногда в рот кладут жемчужину или серебряную монету – подношение почтенному Нефритовому императору, что встречает своих верных слуг на иной стороне.
Снова раздался звонок.
– Знаешь… мы поговорили со Малым Советом. У тебя есть право дать другое имя Кеплеру 5 или Земле 2.
– Я… Господи.
– Берти, ты дашь имя новому миру. Но подумай хорошо. Не спеши. Хм, смешно, я вот подумал, что у меня самого нет идеи, как назвать планету, и, если бы мне предложили, дали такую честь... Может быть… Или… Не знаю. Яшмовая роща… Может и вправду хорошо. Слово красивое, только вот как объяснить… Или никак не объяснять. Кто знает, почему Земля называется именно Землей?
Где-то там, в ста сорока световых годах, серебрилась Юйлинь, ждала гостей со своими щедрыми дарами и благодатью спасения.
Обманывают. Пытаются успокоить, вернуть к работе. Я ведь не до живу до того часу, и не проверю. Моргенштайн предупреждал, что так и будет, что будет тяжело. Он снова коснулся экрана телефона и начал читать послание Смита с начала. Умножающий познания умножает скорбь. |
|
|
|
Время приёма: 19:21 30.06.2014
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев