Конор глубоко вздохнул и открыл глаза. Нет, уже не наладчик Конор Кёрт, а… Небольшое усилие - и в памяти всплыло имя – Рональд Милтон.
Теперь он был Рональдом Милтоном, и на завтра, восемнадцатого сентября, у него назначено бракосочетание. От этой мысли ожидаемо повеяло бесцветной тоской и молчаливой покорностью – клиент упоминал, что брак планировался исключительно по расчёту, впрочем, насчёт кое-чего он всё-таки не соврал – будущая жена была ему приятна и вызывала искреннюю симпатию.
Тонкой струйкой в сознание стекались факты биографии Рональда, его воспоминания и желания, лица окружающих его каждый день людей, их голоса и запахи. В отличие от Конора Милтон воспринимал всё гораздо острее, его эмоции были ярче и сильнее, чем у наладчика, но это не доставляло особого дискомфорта. А ещё парень любил музыку, и это было особенно приятно. Конор присел в кресле и положил руки на колени, закрыв глаза, и временно позволяя телу взять верх над душой.
Они с Рональдом довольно быстро подстраивались друг под друга, память Милтона постепенно становилась памятью Конора: это уже он, а не Рональд, бегал с воздушным змеем по саду поместья, когда ему было шесть. Это он тщательно записывал лекции по политологии своим неразборчивым корявым почерком, это он, Конор, дружил с рыжеволосой девочкой, и он тайком плакал в подушку, когда два года назад узнал, что она вышла замуж за другого. Он неосторожно разлил на ковёр кленовый сироп, когда его чуть не сбил с ног терьер Голд, он не любил красный цвет, он не умел кататься на велосипеде, он до сих пор подхватывает простуду из-за легчайшего сквозняка…
Конор взглянул на свои руки и улыбнулся: пальцы сноровисто плясали по воздуху, словно играя на невидимом фортепиано. Он, то есть Рональд, очень хорошо знал это произведение. «Лунная соната», - шепнула память, дав название цепочкой оживающим пред внутренним слухом звукам.
Наладчик поднялся на ноги, и это простое движение принесло с собой не менее сотни обрывков информации: тёмно-коричневые туфли на ногах – сорок третьего размера, носок на правой ноге немного сполз, в карманах помимо разных мелочей и денег лежит зажигалка, но Рональд не курит, курит его лучший и единственный друг. Наручные часы нужно заводить не позже девяти утра каждый день, а неприятное покалывание за воротничком рубашки – не что иное, как волоски, случайно попавшие туда во время сегодняшней стрижки.
Какое-то время Конор мерил шагами небольшую комнатку, прислушиваясь к своим мыслям и реакциям тела. Оно слушалось хорошо, наладчик чувствовал каждое самое лёгкое изменение, но при этом мог без труда отделить Милтона от самого себя. И прежде чем выйти за дверь, он ещё раз «заглянул» к Рональду: тот сейчас тихо существовал где-то на краю сознания Конора, беспомощный, введённый в глубокий сон, и никак не реагирующий на вторжение в своё тело. Большинство клиентов, которые пользовались услугами компании не первый раз, предпочитали покидать свою оболочку и проводить свободное время в чужом обличии. Кто-то улетал в путешествие, если позволяло время, кто-то спешил развлечься, не боясь быть узнанным, или ходил неслышной тенью за наладчиком, наблюдая за тем, как тот выполняет свою работу.
Но Рональд обратился к такого рода помощи впервые, и банально побоялся оставлять своё тело, но так, как главным пунктом контракта после конфиденциальности шло невмешательство клиента в работу, Милтона приспали и отодвинули в сторону, освободив место Конору.
Конор вышел из комнаты и молча снял с вешалки серый плащ Рональда.
- Сколько у меня времени? – бросил он шуршащему за столом Билли.
- Послезавтра в девять я буду тебя ждать, - пробормотал тот, постукивая стопку бумаги в попытке выровнять её края. - Пока ты приходил в себя телефон Милтона дважды звонил.
В груди наладчика зародилось неприятное волнение, но он быстро выяснил, что оно принадлежало не ему, а Рональду: тот всегда ощущал себя неуютно, если пропускал телефонные звонки, ведь это с равной долей вероятности мог быть как пустяк, так и какое-нибудь важное или, что хуже, срочное дело.
Конор кивнул, повязывая на шее шарф, и неохотно добавил, словно совсем не собирался этого делать:
- Спасибо.
Билли неожиданно засмеялся, звонко хлопнув по столу ладонью:
- Как же ты мне нравишься в работе! Сразу вспоминаешь об этикете и правилах приличия. Нет, серьёзно, давай ты однажды останешься таким приятным навсегда, а?
Парень в плаще недовольно тряхнул головой, и в этом жесте не было ничего от вежливого и стеснительного юного мистера Милтона.
- Билл, просто пригляди за ним, - Конор махнул в сторону двери, соседней с той, из которой он появился, - если с моим телом хоть что-нибудь будет не так, когда я вернусь…
- Послушай, мне очень жаль, тогда я просто недоглядел, - развёл руками тот, но его прервали.
- Детям здесь не место, но раз уж ты периодически позволяешь своей племяннице отвлекать всех от работы, то будь добр, следи, чтобы она больше никогда не заплетала мне косички, пока я отсутствую.
- «Позволяешь», «будь добр», «отсутствую». Конни, этот мальчишка хорошо влияет на твою речь, - хохотнул Билли, и наладчик обернулся, сжав пальцы на дверной ручке:
- Я не знаю, о ком вы говорите, мистер. Моё имя Рональд Милтон, и, прошу простить, но мне уже пора.
Рональд оставил машину в двух кварталах от несуществующего офиса несуществующей компании, и Конор торопился: Милтоны всегда ужинали ровно в семь, и опоздание стало бы серьёзнейшим оскорблением для всех членов семьи. Даже Люси, которой едва исполнилось шесть, должна была при любых обстоятельствах присутствовать на семейном ужине. Однажды ей пришлось сидеть за столом с лихорадкой.
Конор бегло просмотрел пропущенные звонки: первый был от Винсента – единственного друга Рональда, второй – от Моники – невесты. Чуть стоило вспомнить о ней, как воспоминания наперебой заполонили голову, на что Конор, отмахнувшись, завёл Роллс-Ройс и поехал в имение Милтонов. Подумать о девушке он ещё успеет.
За многие годы работы наладчик привык не осуждать людей за их поступки и слова, он вообще не думал о людях до того момента, как ситуация требовала непосредственного контакта с ними, оценивая всех отстранённо, пусть и сквозь тонкую призму собственных суждений и симпатий.
Миссис Милтон была худощава и бледна; Рональд испытывал к матери глубокое уважение, и, как отметил с некоторым злорадством Конор, не хотел признавать, что она подавляет его волю. В отличие от супруги Натаниэль Милтон был ещё очень хорош собой и создавал впечатление человека жёсткого, но справедливого. По крайней мере, так его воспринял наладчик; сам Рональд боялся отца и ненавидел себя за этот страх и слабость, а ещё за то, что тот принудил его к браку, хотя в этом младший Милтон ни за что не хотел себе признаваться.
Ужин прошёл довольно хорошо, и был как две капли воды похож на все предыдущие. Конору казалось, что он играет в спектакле, который ставят на сцене уже в сотый раз, поэтому актёры давно успели растерять весь интерес к работе и проговаривали свои реплики сухо и без особого энтузиазма.
Тело рефлекторно вздрагивало от каждого обращённого к нему слова, и наладчик постоянно ощущал, как щёки готовы вот-вот покрыться румянцем, которым сопровождалось смущение и неловкость. Но неудобно было лишь Рональду, Конор ощущал себя в своей тарелке, и, несмотря на необходимость до мелочей соответствовать образу Милтона-младшего, всё же вёл себя немного спокойнее, чем требовалось.
Тему предстоящей свадьбы почему-то никто не поднимал, но наладчика это ничуть не задевало: ему всего лишь нужно было прожить завтрашний день за Рональда, а не решать его проблемы взаимопонимания с семьёй. Такие случаи, как этот, было даже сложно назвать работой, скорее сменой обстановки. Совсем по-другому Конор относился к более серьёзным задачам, когда дело касалось конкретных целей, которых нужно было достичь, во что бы то ни стало. Большинству клиентов просто не хватало опыта или же они терялись, столкнувшись с обстоятельствами, казавшимися сильнее их. И разу уж так случалось, Конор был готов предоставить им свой опыт и не замутнённый эмоциями разум за определённую плату.
Уже лёжа в постели, он отчётливо понял, что не уснёт. Настойчивое скребущее чувство заставляло грудь ныть и саднить, и когда наладчик внезапно понял его природу, то с неким удивлением усмехнулся чужими губами, которым явно была чужда такая гримаса. Это скреблась совесть. Чувство, благополучно отсутствующее практически у всех, в чьей шкуре ему когда-либо доводилось побывать, и у самого Конора Кёрта. В чём же дело? Через несколько мгновений Конор покачал головой и взял телефон: он не перезвонил, и обязательная натура Рональда не могла переносить это спокойно. Осталось выбрать, с кем именно лучше сейчас поговорить: с другом клиента или его будущей женой.
Часы показывали начало одиннадцатого, и наладчик с удивлением обнаружил, что в памяти Милтона нет совсем никаких воспоминаний о том, что невеста звонила ему раньше. Как странно. Они всего несколько раз прогуливались вдвоём по саду в доме её родителей, а всё остальное их общение приходилось на званные ужины в имениях. И, тем не менее, Рональд относился к девушке с искренней теплотой, и всё его естество протестовало против такого небрежного к ней отношения.
В трубке раздались длинные гудки. Часть сознания, не принадлежащая Конору, требовала отказаться от затеи беспокоить Монику в такой поздний час, но наладчик с успехом её подавил.
- Рональд? – наконец послышалось на том конце.
- Прошу прощения за поздний звонок, - спокойно начал Конор, с ужасом чувствуя, как его накрывает волнение, граничащее с паникой, а он никак не может его блокировать. Голос дрогнул, став выше на пол октавы, а речь сбилась: - Ты мне звонила, и мне так жаль, что я не смог поднять трубку. Знаешь, были кое-какие дела и… В общем, если это было что-то важное, то мне жаль. И вот я звоню сейчас, чтобы узнать причину твоего звонка.
К большому облегчению наладчика воздух в лёгких закончился и он замолчал. Вот ведь строптивый мальчишка! Душа должна контролировать тело, а не наоборот. Конор резко ущипнул себя за руку. Боль мгновенно отрезвила и позволила взять себя в руки.
- О, нет, ничего важного, - в голосе девушки слышалась улыбка, - просто, понимаешь… Наверное, ты сочтёшь это глупостью, - она замолчала, и наладчик мягко подбодрил её:
- Что ты, я слушаю.
- Дело в том, что завтра наша свадьба, и мне вдруг стало так страшно, так страшно. Не подумай, что меня пугает брак с тобой, но ведь это такое важное событие, и мы станем супругами, я будто только сегодня это поняла. Мне очень захотелось поговорить об этом с кем-то, но никто не подошёл бы лучше на роль собеседника, чем будущий муж, не правда ли?
На миг Конор задумался. А ведь ей тоже нравился этот неуверенный мальчишка, место которого он сейчас занимал. Чем, интересно? Ведь дай ему сейчас волю, он и двух слов не свяжет.
- Ты права, - произнёс наладчик, - завтра у нас обоих очень важный день, и я тоже волнуюсь не меньше твоего, правда.
- Мне кажется, я не смогу уснуть из-за этого, - смущённо призналась Моника.
Сердце Рональда радостно ёкнуло, узнав о намереньях Конора, который устало провёл по лицу ладонью, прощаясь с последней надеждой на собственный сон, и предложил:
- Хочешь, погорим, пока ты не уснёшь?
- Это неудобно, тебе ведь тоже нужно отдохнуть…
Конор Кёрт был готов кинуть: «Вот и отлично!» и отключить телефон, наладчик же, скованный контрактом дружелюбно улыбнулся в пустоту:
- Что ты, мне совсем не сложно.
Несмотря на то, что отсутствием у сына мальчишника Милтоны подчистую убили самую главную и приятную, по мнению Конора, традицию, связанную со свадьбой, к самой церемонии они подошли со всей возможной ответственностью. По долгу профессии наладчик был в роли одной из главных персон бракосочетания шестнадцать раз, шесть из которых он выходил замуж, лично убеждаясь в том, что далеко не все представительницы прекрасного пола с нетерпением ждут этого события.
День выдался солнечным, но довольно прохладным, и Конор старался побороть дрожь. Впрочем, невеста Милтона, кажется, находила это очень милым. В жизни Моника казалась выше, чем в воспоминаниях Рональда, даже более того – девушка возвышалась над наладчиком на добрые полголовы, хотя, возможно дело было в её подборах или причёске, добавляющей ей лишние сантиметры роста. И пока все гости и родственники замерли в торжественной тишине, а она произносила клятву верности и вечной любви, Конор видел улыбку на её губах и с тоской подумал о том, что будь на его месте настоящий Рональд Милтон, нервно сжимающий в руках подол пиджака и лихорадочно дышащий от волнения (а именно так готово было вести себя это трясущееся от холода тело, ослабь наладчик контроль хоть на миг), невеста несомненно ощущала бы себя куда менее уверенно. Возможно, даже забыла бы свою речь, или, например, споткнулась у самого алтаря.
Клятву Рональда Конор читал с небольшого листка. Он мог бы с лёгкостью рассказать её по памяти, но Милтон, как показывали важные события в его жизни, никогда не отличался особой собранностью, когда дело касалось необходимости продемонстрировать красноречие на публике, поэтому наладчик решил поддержать этот образ.
- Скрепите же союз своих душ этими обручальными кольцами, - призвал к действию святой отец, и Конор едва сдержал усмешку. Интересно, считался бы брак действительным, если бы священнослужитель узнал о том, что сейчас тело жениха делят две души?
Официальная часть церемонии завершилась, и под ободрительные взгляды Милтонов наладчик повёл всё ещё смущённую их первым поцелуем Монику под руку.
Рональд никак не хотел покидать свою супругу, и Конор уступил ему в этом. В конце концов, его задачей было быть максимально близким к поведению своего клиента, и лучшим выходом сейчас было отдаться на милость его желаний, следуя им как собственным. Единственное, что немного тревожило Милтона, был взгляд его лучшего друга Винсента, когда тот поздравлял молодожёнов. Наладчику это показалось сущим пустяком, таким же, как не перезвонить на неотвеченный телефонный звонок, но Рональда колотило, как и накануне вечером.
С момента поздравлений Винсент, сидящий по левую руку от Конора, был подозрительно тих и явно ждал момента, когда они смогут поговорить наедине. Этот факт зарождал дурное предчувствие уже у самого наладчика, а не только у Милтона, и это ему совсем не нравилось.
- Я звонил тебе вчера, - негромко сказал Винсент, принимая из рук Конора зажигалку. Несколько минут назад они вежливо извинились перед Моникой и, оставив её на попечение подруг, отошли в сторону от всеобщего веселья. За их спинами живо играл оркестр, а розовые кусты у садовой дорожки медленно стекали на траву алыми капельками листьев.
- Ты прости, на все эти приготовления ушло столько времени, да и вечером ответственный разговор с отцом затянулся, - виновато ссутулил плечи Конор, точно зная, что это был любимый жест Рональда в любых неловких ситуациях, - но я собирался перезвонить, правда.
- Да не оправдывайся ты, - хлопнул его по плечу Винсент, выдыхая сизый дым, - я только хотел сказать тебе кое-что. Она сомневалась, стоит ли говорить, но я думаю, для тебя это было бы важно.
Наладчик помрачнел. Такие речи ничем хорошим не заканчиваются, и это было правило, проверенное не одним человеком и не единожды, и он даже подумал о том, что стоит под любым предлогом вернуться к гостям и новобрачной, но Милтон отчаянно хотел услышать продолжение этих загадочных фраз.
Этот момент промедления в итоге всё и решил.
- Джулия вернулась.
Джулия, Джули, Джул… Имя эхом отразилось от каждого уголка сознания, и Конор едва устоял на ногах, когда вслед за этим на него нахлынула тяжелая и вязкая волна воспоминаний Рональда. Это была та девочка, с которой они дружили, рыжеволосая и постоянно хихикающая, в лёгких туфельках и голубом платье, запомнившемся Милтону ярче всего. Другие дети часто принимали их за брата и сестру из-за одинакового огненного цвета волос и веснушек, и Рональду это очень льстило. А затем они выросли, Джулия начала отдаляться, и вот два года назад она уехала из города со своим мужем.
Виски неприятно сдавило, и наладчик поморщился, ощущая острый дискомфорт.
- Я помню твоё отношение к ней, - продолжал между тем Винсент, отводя взгляд под ноги, - и подумал, что тебе хотелось бы узнать это ещё до того, как ты женишься. Но, видимо, так распорядилась судьба, и я говорю об этом только сейчас. Она вернулась одна, кстати.
На миг у Конора сбилось дыхание, будто его резко толкнули спиной к стене, а затем в ушах раздался вопль отчаянья, от которого, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки. Он не знал, что было написано при этом на лице Милтона, потому что Винсент встревожено нахмурился:
- С тобой всё в порядке?
- Я сейчас вернусь, - выдавил кое-как наладчик и на подгибающихся ногах поспешил в поместье.
- Вы всё разрушили! – надрывный крик снова раздался в ушах, как только за Конором захлопнулась дверь спальни. Тяжело дыша, он уперся лбом в стену и закрыл глаза. В мыслях царил хаос и было мучительно мало места, будто его вытесняли и выталкивали из чужого тела всеми доступными средствами.
Рональд Милтон собственной персоной пробудился от искусственного сна.
- Перестань! – наладчик ударил кулаком по стене и повторил вслух: - Перестань сопротивляться!
В разбуженной душе Рональда всё кипело и бурлило, он не мог перестать думать о Джулии, и все эти чувства и эмоции были настолько яркими и неразбавленными здравым смыслом, что Конора замутило.
- Это вы всё испортили! Почему вы не перезвонили Винсенту ещё вчера? Почему? Почему?!
Милтона выворачивало наизнанку от отчаянья, которое с ним нехотя разделял наладчик, но, что самое страшное, эта неожиданность в виде некстати «проснувшегося» клиента ставила под угрозу работу Конора, а честь профессии всегда была для него превыше всего.
Рональд жалобно вскрикнул, когда наладчик отвесил им обоим пощёчину. Дышать сразу же стало легче, и мальчишка ненадолго присмирел.
- Слушай меня, Рональд, - серьёзно заговорил Конор, - ты подписал контракт, по правилам которого обязываешься не вмешиваться в мою работу, пока я выполняю свою часть договора. Моё задание – прожить этот день за тебя, это я и делаю. Мне плевать на то, что ты начинаешь биться в истерике при упоминании имени какой-то девчонки, теперь ты женат, внизу тебя ждут гости и родственники. Ты сейчас же заткнёшься и будешь сидеть тихо, пока все веселятся. А затем я придумаю предлог, чтобы уехать в офис. Тебя снова погрузят в сон до завтрашнего утра, а я исполню свой контракт. Потом я брошу тебя на произвол, и ты будешь волен делать, что хочешь. Это понятно?
- Вы должны были перезвонить Винсенту, я бы узнал о Джулии ещё вчера, и тогда бы этой ошибки не случилось, - Милтон снова вернулся к обвинениям, кажется, полностью пропустив мимо ушей речь наладчика.
- Она твоя жена, - отрезал Конор, - а не ошибка, и искренне тебе симпатична, не забывай. Эта свадьба была неизбежна, потому твой брак – расчёт двух влиятельных семей. Не тешь себя иллюзиями, и позволь мне работать.
Согласия наладчик не дождался, и поспешил найти мобильный Милтона прежде, чем тот снова начал бы мешать. Уведомление оповещало о пяти пропущенных вызовах. Этого номера не было в телефонной книге, но Конор знал его. Это был номер Билли.
- Я к тебе с самого утра пытаюсь дозвониться, где тебя носит? – взволнованно протараторил Билли, подняв трубку.
- Неважно, - огрызнулся наладчик, - у меня проблема…
- Да, у тебя серьёзная проблема, о чём я и пытаюсь сказать!
- Билл, не до тебя сейчас! Клиент «проснулся».
В трубке послышалось шумное сопение:
- Что?
- Милтон в моей, то есть, в его голове. Готовь свои алхимические штучки, мы будем у тебя не позже семи.
- Конни, нет, тут очень сложная ситуация…
- Мне всё равно, - перебил наладчик, - в семь я буду у тебя. Всё.
Где-то в глубине души Конор понимал Рональда. Мальчишка молчал, но его эмоции говорили за него. То тёплое и нежное, что он чувствовал к Монике, ничуть не было похоже на всепоглощающий жар, который дрожью пробивал всё тело при одной мысли о Джулии. Симпатия никогда не могла заменить страсть, а привязанность желание, и винить Милтона было бесполезно, как и уговаривать.
Наладчик вернулся в сад и отыскал Монику, которая уже начала было переживать о том, куда он запропастился. Рональд же забился в самый дальний угол и громко всхлипывал, справляя панихиду по утраченной возможности на счастье шквалом боли и тоской, от которой даже Конору захотелось выть.
Делить с кем-то оболочку было невыносимо трудно и тесно, и наладчик пребывал в постоянном напряжении, чтобы в случае чего сразу взять Милтона под контроль и не дать ему совершить какой-нибудь опрометчивый поступок.
- Перестань ныть, пожалуйста, - передёрнул плечами Конор, садясь в машину. – Ты меня отвлекаешь.
- Где мы? Куда вы собрались?
Отвечать вслух не было необходимости, и наладчик молча завёл мотор.
- Вы сломали мою жизнь, - бесцветно сказал Рональд.
- Я делаю свою работу.
Конор бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, встречаясь глазами с Рональдом, растерянно выглядывающим из самой глубины тёмных зрачков.
- Вы безжалостны.
- Я - профессионал.
Никогда ещё на памяти наладчика ему не доводилось говорить с теми, чьё место он временно занимал. Их душа либо безмятежно спала в глубинах сознания, либо вообще отсутствовала, да и нужны в подобных разговорах совсем не было. Всю необходимую информацию он итак получал из воспоминаний, следовательно, клиент как таковой ценности не представлял. И сейчас Конор впервые оказался запертым в ограниченном пространстве с другим человеческим существом, от которого нельзя было укрыть свои мысли, и он невольно скривился от того, что в этот самый момент Милтон может копаться в его памяти, как шестилетняя девочка в ворохе маминых платьев, доставшая их из шкафа в отсутствие родителей. Его учили проникать в чужой разум, а не защищать свой, и наладчик бессильно злился, ощущая себя обнажённым и совершенно беззащитным.
- Не лезь, - угрожающе предупредил он Рональда, когда перед глазами мелькнуло и исчезло несколько полузабытых эпизодов из первого года его работы, - этого тебе знать не надо.
- Но вы ведь всё знаете обо мне.
- Это для дела. А что будешь делать с грузом моего прошлого ты?
- Вы меня презираете, - через несколько минут заключил Милтон.
Конор усмехнулся.
- Ты и не должен мне нравиться. Никто из вас, клиентов, мне никогда не нравился, но это не имеет значения. Ты нанимал не друга, а того, кто наладит твою жизнь для тебя.
Теперь, когда Рональд немного обуздал свои эмоции и их груз не давил на наладчика так явственно, он находил происходящее даже немного забавным, своеобразной изюминкой в скучной рутине.
- А для меня это жизнь, - тихо вставил на это Милтон, - спрашивайте, я знаю, что вам интересно.
- Ты знаешь вопрос, но никогда сам не задумывался над ответом, - Конор свернул налево, и в конце широкой улицы показалось знакомое здание из красного кирпича. – Это странно, если честно. Задумайся сейчас и ответь. Почему помимо брачной церемонии ты отдаёшь мне и свою первую брачную ночь?
- Я не знаю, - смущённо вздохнул Рональд, и наладчик ощутил, как к лицу прилила краска, - а нет, похоже, теперь знаю. И вы уже знаете.
Конор кивнул. Да, сейчас он понял, что глупый мальчишка действительно хотел как лучше: отдавая другому такой важный шаг, он преследовал единственную цель – выказать уважение молодой жене, которая была не достойна того, чтобы на её месте представляли другую. А ещё он очень не хотел чувствовать себя несчастным.
- А ведь ты веришь в свои рассуждения.
Из открытого окна в лицо повеяло прохладой и озоном. Где-то за городом закончился дождь.
- Добрый вечер, мистер Милтон, - учтиво кивнул Билли, закрывая дверь за посетителем. – Конни, - его голос немедленно изменился, - у меня очень неприятные новости.
- «Усыпи» его, потом поговорим, - отмахнулся наладчик, направляясь в знакомую комнату, примыкавшую к кабинету Билли.
- Да погоди ты! – тот резко схватил Конора за руку, заставляя остановиться: - Простите, мистер Милтон… Это нужно обсудить сейчас.
- Ну, чего тебе? Быстрее, у меня уже голова трещит от того, что в ней двое.
- Твоего тела больше нет, - выпалил Билли.
В ушах наладчика зазвенело, и он не был уверен, были ли причина этого в Рональде или в нём самом.
- Что значит «больше нет»?
Билли потёр шею и устало опустился на стул, избегая смотреть Конору в глаза.
- Я звонил тебе, но ты не брал трубку. Пока твоё тело было в искусственной коме, начало отказывать сердце. Твоё немедленное возвращение, думаю, могло бы поправить дело, но мы не смогли вызвонить тебя, - он свёл пальцы на переносице и шумно выдохнул, - ребята делали всё, что могли, но твоё сердце остановилось. Ты перезвонил слишком поздно.
У наладчика поплыло перед глазами. Он ощущал, в каком ужасе был от услышанного Рональд, но сам не мог вымолвить ни слова.
- Принесите воды, пожалуйста, - дрожащим голосом попросил Милтон, - он сейчас, кажется, упадёт. Мы упадём.
Билли суетливо подскочил и, покопавшись у своего стола, втолкнул в не слушающиеся руки Конора стакан. Это словно отрезвило наладчика. Он моргнул, снова оттесняя Рональда в дальний угол сознания, а в следующий миг стакан со звонким стоном разбился о стену. Брызнули осколки стекла, и Билли прикрыл голову руками.
- Какая, к лешему, вода?! У меня сегодня остановилось сердце! Я несколько часов назадумер!
Отчаянный крик Конора повис в воздухе.
- Знаешь, - прочистив горло, тихо заговорил Билли, - в этом никто не виноват. Кроме тебя, наверное.
- Кроме меня?
Рональд в своём углу содрогнулся от обжигающего льда, сквозившего в этих словах.
Билли кивнул и повторил:
- Да, Конни. Ты же знаешь, что всегда должен быть на связи, потому что всякое может случиться. Твоя работа всегда связана с определённым риском. А ты не взял трубку.
- Я не взял трубку?! Вы должны были приехать, сорвать ту проклятую церемонию, забрать меня и вернуть в моё тело!
- Перестань, - взмолился Милтон чуть слышно, - перестань, пожалуйста!
Их эмоции, одни на двоих, были похожи на разыгравшуюся стихию, смерч, сметающий всё на своём пути. В этом вихре смешались боль и отчаянье, ледяное дыхание страха, от которого пересыхали губы и горло, острые обломки рухнувших надежд и перегоревшие предохранители хладнокровия. Невозможно было понять, какое из чувств кому принадлежит, тоска по любимой женщине и её утрата тесно переплелась с всепоглощающей болью потери единственного человека, который раз за разом отдавал свою душу другим и терпеливо ждал её возвращения.
- Сорвать церемонию? – горько усмехнулся Билли. Кажется, его почти не трогало то, с каким выражением смотрели на него глаза сразу двух человек. – Работа важнее всего. Нельзя разглашать тайну клиента, нельзя вмешиваться…
- Работа важнее всего?! Работа?!
- Конор, пожалуйста! Ты ведь ещё жив, - предпринял ещё одну попытку Рональд. Дышать было практически невозможно, они оба задыхались в чересчур хрупком для таких сильных эмоций теле.
- Работа важнее всего, - на этот раз наладчик повторил фразу еле слышно, едва шевеля губами.
Какое-то время в комнате было совсем тихо, а затем Билли подал голос:
- Старина, тебя нужно изъять. Ты не можешь продолжать в таком состоянии.
- Я смогу, - возразил Конор.
- Нет, не сможешь. Пока ты ехал, мы нашли тебе временное пристанище, потом за счёт конторы подберём такое, какое захочешь. Мистер Милтон, убедите его. Мне жаль, что так получилось.
Наладчик отрицательно покачал головой:
- Сейчас мистер Милтон – это я. И я сказал своей жене, что поехал за небольшим сюрпризом для неё, - он отряхнул идеально сидящий по фигуре пиджак и стряхнул с лакового ботинка осколок стекла, - я куплю ей самый прекрасный букет экзотических цветов, который найду в этом городе. Она их очень любит. А затем заберу её прямо с праздника за город, чтобы вместе встретить закат, - Конор глубоко вздохнул и сделал несколько шагов к двери. – Я приеду завтра в девять, и ты покажешь мне все возможные варианты моего нового тела, так что поторопись с тем, чтобы у меня оказался большой выбор. Один из лучших работников этого заслуживает. Будет подарок ко Дню Рождения. Полвека – это, знаешь ли, солидный возраст, подарки должны быть соответствующие.
- А как же мистер Милтон? – спохватился Билли, когда наладчик уже переступил порог.
До этого момента Рональд не подавал никаких признаков своего присутствия и только сейчас слегка зашевелился, когда речь зашла о нём.
- Он побудет в роли наблюдателя. Считай, что это бонус от нашей компании – на этот раз я не только приведу его жизнь в порядок, я научу этот порядок поддерживать. До завтра, Билл. Билли.
Дверь тихо закрылась, а через несколько минут улицу оживил звук отъезжающего авто. Из окна кабинета было видно, как машина повернула направо и скрылась за деревьями. Там, всего в нескольких кварталах находился самый большой магазин цветов в городе. |
Рассказ открыт для комментариев