Рассеянный, но достаточно яркий свет полной луны растревожил Марка и вытащил его на балкон. Плеснув себе в бокал ещё абсент-вермута, он вышел на свежий воздух.
Огромная, чуть ли не в четверть неба, Лада изливала свой отражённый серебряный свет на сумеречный пейзаж курортного местечка планеты Велес. Лада – не спутник, Лада – спутница. В безоблачную ночь, да ещё в полнолуние… Ночи как таковой нет. Сумерки... Призрачные тени. И стайки местных крылатых тварей, пересекающие сияющий диск. В такую ночь даже самый закоренелый материалист почувствует себя хоть чуточку мистиком.
Марк отхлебнул коктейля. Пейзаж напомнил ему полночь на Ренессансе – двойном мире, состоящем из двух почти одинаковых планет – Лации и Венеции. Только тогда это был яркий голубой обруч Лации, затемнённый в центре тенью Венеции. Марк помнил…
Память – это трос, по которому он иногда спускается в своё прошлое, – в глубокий колодец времени. Там не сыро, там сухо и затхло. Пыль…
Скользя по верёвке вниз, Марк каждый раз натыкается на этот узел. Будь он неладен… Все события жизни укладываются в вязь нормального троса – логичное переплетение причинно-следственных связей. Но этот узел нарушает все законы логики. Его невозможно распутать или разрубить. Неразрешимый и неразрушимый…
Марк помнит… Очередной вызов издалека… Заказ… Как обещали – очень жирный.
И вот Марк – на Ренессансе, где разгорелось какое-то внутреннее пожарище. Как обычно… А получилось…
Получилось не как обычно!..
* * *
Венеция… Прибыл… В вагоне экспресса от транспортного шлюза астропорта до столицы – скучное визио-«мыло» для развлечения местных домохозяек. Марк включил фоновый режим вэб-очков и ринулся листать новости туземной жизни.
Политика. Бунт. Баррикады. Переговоры в тупике. Сторонам необходимо время на согласование… С кем?
Не местные новости. Федерация. Официальное заявление Сената Секторов. Силовое разрешение ситуации со стороны властей Венеции повлечёт вмешательство миротворческих сил Федерации. Расовый Конгресс это ратифицировал. Рассматривается вопрос о введении персональных санкций к представителям правящих кругов Венеции и их союзникам на Лации. К Ренессансу в качестве наблюдателя направлен третий миротворческий флот.
Потребление информации прервало появление в вагоне четырёх местных подростков, явно венетов – широкая кость, широкие скулы, смуглая кожа.
– Я не понял, здесь, чё – вернулся апартеид? – прохрипел один из них, очевидно, вожак. – Вагон только для голубой крови?!! Я, как мои предки, буду стоять в уголке, а эти голубокровые ублюдки латины даже не предложат мне присесть?!!
Парочка бледных субтильных созданий, явно не способных оказать физического отпора дебоширам, молча встала со своих мест и отправилась в дальний конец вагона, где и нашла для себя свободные места.
– Так-то! – удовлетворённо заключил «вождь», усаживаясь в кресло, – Здесь, на Венеции, хозяева – мы, венеты! Красная кровь!
Его спутники одобрили эту тираду громкими возгласами и свистом.
Маятник… Борьба с дискриминацией превращается в пародию на саму себя. Заставь дурака… А чего удивляться? Маятник и есть маятник. Гармонические колебания. Скорей всего затухающие… Как и всё в этом мире…
* * *
Любуясь Ладой, Марк опять глотнул коктейля… В чулане памяти темно и пыльно. Нагромождение хлама, сквозь который не всегда удаётся продраться к чему-то действительно ценному. Большая часть исторических фактов покрыта таким толстым слоем пыли, что даже невозможно разобрать, что он скрывает. Очевидно, это барахло уже давно не востребовано. А значит – не важно.
Но есть вещи, которые чуть ли не блестят в этом царстве сумрака и забвения. Они не просто свободны от пыльного налёта, они отполированы вследствие частого употребления. Из-за чего также частично потеряли свой изначальный облик. Углы и неровности зализаны, некоторые символы стёрты и при восстановлении искажаются фантазией реставратора…
Разговор с медиком-латином. Кажется, Антонием. Щуплый, до синевы выбритый старичок-бодрячок тараторил без умолку, при этом ни на секунду не отрываясь от работы.
– …Вот так Лация заставила нас мутировать, перекрасив красную кровь предков в голубой цвет, – бубнил доктор, колдуя над каким-то анализатором, запихнув в него капсулу с образцом крови Марка. – А потом медицина сделала ещё один шажок и мы, латины, смогли нормально себя чувствовать и здесь, на Венеции. Хотя смешанные браки дают в подавляющем большинстве случаев детей с красной кровью. Что поделаешь, доминанта!
– И это привело к политике расовой сегрегации, – понимающе закивал Марк.
– Да, но это давно в прошлом, – вздохнул Антоний, сожалея то ли о самом факте апартеида, то ли о его утрате. – Протекторат Федерации потребовал от Ренессанса искоренения всех видов дискриминации… И здесь, на Венеции, мы в этом так преуспели, что получили сейчас обратную сторону медали.
– Да уж, – криво ухмыльнулся Марк, – имел счастье наблюдать в общественном транспорте.
– Да что там транспорт! – вдруг оживился док, напяливая на голову подопечного то ли энцефалограф, то ли томограф, – Марк в этом совсем не разбирался. – Вы гляньте, что творится на улицах – сплошные баррикады! И там только венеты, ни одного латина!
– Так уж и ни одного! – усомнился Марк.
– Безусловно! Это в принципе невозможно! – доктор занялся обработкой результатов, не теряя при этом нити разговора. – Латины по природе своей индивидуалисты. Личности. Нам не свойственна стадность венетов. Это в крови. У нас густая и медленная на базе меди, у них – жидкая и буйная на основе железа.
– А при чём тут металлы?
– Э, не скажите! Медь – диамагнетик, мы взаимодействуем друг с другом только на уровне интеллекта. И ничто не мешает нашему здравому смыслу и независимым суждениям. А вот железо – парамагнетик. Венеты действуют друг на друга на уровне полей. Эмоционально, так сказать. Мимо разума. Стихийно и бесконтрольно. Вот и намагничивают друг друга. Теряют индивидуальность, образуя толпу как некое неконтролируемое существо, которое заражено общей идеей.
– И какова же у них идея? – вяло поинтересовался Марк, чувствуя, что ему уже начинают надоедать эти высокие материи.
– Да ничего нового, – отмахнулся Антоний. – Власть, независимость, самоопределение. Плебеи… Им, видите ли, не нравится, что все ключевые посты занимают латины. Но это же объективно! Мы – индивидуальности, целеустремлённые личности, прирождённые лидеры! Но разве федералам это объяснишь?
* * *
Марк сделал ещё глоток… Лада в своей нижней части уже просвечивала сквозь частокол ветвей голого весеннего парка. Начинает клониться к горизонту. Всё-таки Лада – спутница. На Ренессансе не так. Это двойной мир, где вокруг общего центра тяжести вращаются две планеты. Лация всего на двадцать с хвостиком процентов меньше и легче Венеции. Для наблюдателя Лация всегда стоит в одной точке. Например, в зените, если вы находитесь в столице Венеции. Оттого там и гравитация ниже, что очень даже устраивает венецианских латинов. А ещё, в полдень Лация становится большим чёрным диском на фоне солнца, образуя огненный подсолнух. А в полночь – сама превращается в серебряный обруч вокруг тени от Венеции.
Марк помнит…
В такую венецианскую полночь он сидел на террасе богатой виллы где-то в столичном пригороде.
Назвавшийся Клавдием бледный латин с тонкими, но властными чертами лица, объяснял за коктейлем детали заказа. А Марк, уставясь на изображение «объекта» – венета с упрямым гипнотическим взглядом, – начинал чувствовать неприятное шевеление зарождающихся сомнений.
– …Озвученная вами сумма не может не вызывать некоторых вопросов…
– Что ж, спрашивайте. Что смогу – отвечу, – Клавдий сделал изрядный глоток из бокала.
– За один объект столько не платят. Мизерный аванс при большом гонораре… Здесь явно повышенная сложность. В чём она заключается?
– Видите ли, – начал после долгой паузы латин, очевидно тщательно подбирая слова, – ваш объект – это ключ. Все так называемые «лидеры» бунта – марионетки. Любые меры воздействия на них – пустая трата времени. А он, – Клавдий кивнул головой в сторону висящего в воздухе «портрета», – он – настоящий кукловод. Некто МакГрегор. Подробности его прошлой жизни нам почти неизвестны. Да это и не важно. Наши оперативники и аналитики подобрали всю необходимую информацию о его теперешней деятельности – как передвигается, какая охрана, а главное – где и когда появляется.
Клавдий бросил на стол флэшку.
– Здесь всё, что может вам пригодиться.
– Тогда ещё один вопрос. – Марк пригубил коктейль, давая себе время собраться с мыслями. Заказчики очень не любят лишних вопросов. – Зачем нанимать специалиста издалека? Неужели свои не справляются?
Латин помрачнел (бледно-голубая мрачность – это нечто!) и ответил:
– Из венетов никто не впишется. А латины… В случае провала это нас сильно скомпрометирует… Мы не можем рисковать… давать им… такой мощный козырь.
– Ясно, – кивнул Марк. – Моя незаангажированность плюс моя красная кровь… А, кстати, вы не боитесь, что я тоже… того… намагничусь?
– Нет, – Клавдий криво ухмыльнулся и опять приложился к коктейлю. – Как мне доложил док, ваш индекс – в рамках допустимого.
* * *
Узел сплетается из тёмных и ярких нитей. Где какая нить переходит в своё продолжение? Где логические связи? Как распутать этот клубок? Вот яркое пятно памяти – выстрел номер раз…
…Балаклава. Правильно завёрнутая на лоб – безобидная чёрная шапочка-чулок. С виду – ничего примечательного. Если не знать о материале. Свежая разработка. Ткань – контрамех (механическая защита). Защита, так сказать, от себе подобных. Потому что в руках – старая добрая баллистика. Энергетика – это для пехоты. Чтобы поливать друг друга очередями импульсов, пробивая с переменным успехом броню защитных энергокапсул. «Объекты» же, как правило, – не пешки. На каждом такой кокон, что и ЭМ-пушка не сразу пробьёт! А выстрел нужен только один! И только хорошая баллистика с хорошей «умной» оптикой найдёт в объекте уязвимую щель, будь он трижды в танковой броне. Есть глаза, уши и другие слабые места. А снайперу нужны его сильные моменты – верный глаз и мёртвые нервы… И хороший аппарат. Такой, как мой «Арбалет-XIII».
Технический этаж многоуровневого торгового центра. Название уже стёрлось из памяти. Или засыпано пылью времени. Да важно ли? Важно, что в подконтрольном правительству квартале. Безопасность, знаете ли… А ещё – отсюда хорошо просматривается в прицел площадь перед Дворцом Бракосочетаний на дальнем конце города. Если верить расчётам «голубых» аналитиков, вероятность появления объекта здесь и сейчас очень велика.
Закопчённые стены и пустые глазницы окон Дворца – последствия недавнего штурма. Над входом развевается чёрно-красное полотнище. Очевидно, знамя повстанцев, в пику бело-голубому флагу латинов. Очень кстати! Тихо жужжит сервопривод адаптивного прицела – электроника делает по флагу поправку на ветер, плюс дальномер вносит коррективы по дальности на параболу траектории. Всё готово, теперь – только долгое и нудное ожидание. Ничего не попишешь – специфика профессии…
Где-то далеко слышится вой сирен. Одиночные хлопки. Два столба чёрного дыма подымаются в разных концах города.
Движение на площади перед зданием постепенно нарастает, а стало быть, работы снайперу прибавляется. Выстрел – это не работа, это её завершение. Работа – это ловить всех в прицел и идентифицировать по принципу «объект – не объект». Меняются лица, коротко жужжит прицелом «Арбалет», реагируя на смену дальности цели в несколько метров. Периодическая поправка по флагу… Привычная работа. До бесконечности… Пока не появится объект… Через пару часов появляется Он! Марк ни с кем его не спутает! Он выучил все черты лица Объекта и вплавил его образ себе в память навечно…
Марк помнил всех своих объектов. Специфика профессии…
Накануне МакГрегор даже снился Марку…
Причудливая штука, эта свалка памяти! Не все события оставляют свой яркий след в пределах оперативной доступности. Кое-что и вовсе теряется в общем хламе. При этом воспоминание о каком-то бредовом и бестолковом сне продолжает нагло сиять ровным незамутнённым светом, совершенно не планируя ни тускнеть, ни гаснуть.
Тот сон Марк помнил в деталях до сих пор.
…Он шёл на встречу с заказчиком. Огромная пирамида уходила куда-то вверх, в бесконечность, теряясь своей вершиной в облаках. В холле здания его встретил охранник – старичок-бодрячок, в котором Марк тут же узнал доктора Антония.
– Вам куда? – с услужливостью швейцара поинтересовался док в униформе.
– Мне к Клавдию, – коротко ответил Марк, рассчитывая на то, что это звучит как пропуск.
– О-о, – протянул старичок снисходительно, – это же предпоследний этаж! Своим ходом подыматься по ступенькам – жизни не хватит!
– А зачем своим ходом? Есть же лифты! – возмутился Марк.
– Лифты здесь уже давно не работают, – хитро сощурился Антоний. – Есть, правда, один. Но он – не для всех.
В этот момент откуда-то сверху громыхнул властный голос:
– Пропусти, это ко мне!
– Ну, ладно, – пожал плечами док-охранник. – Но индекс всё-таки проверить надо.
И он приложил к голове Марка огромный штангенциркуль.
Произведя необходимые замеры, Антоний молча нажал кнопку вызова ближайшего лифта, двери которого тотчас открылись.
Едва Марк ступил в кабинку, как та сразу же стартовала, но почему-то не вверх, а вниз. Да так резко, что Марк ощутил себя в невесомости (или в свободном падении).
Тормозил же лифт достаточно плавно, и Марк смог покинуть его целым и невредимым.
Выйдя из кабинки, он очутился на уже знакомой террасе, где за столом, заваленным голубыми и красными фишками, сидели двое – Клавдий и МакГрегор. Каждый держал в руках веер карт.
– О, а вот и финал! – заявил Клавдий, заметив появление Марка. – Вскрываемся.
МакГрегор тоже удостоил Марка своим пронзительным взглядом, но ничего не сказал. Просто молча выложил карты на стол.
– Чего и следовало ожидать! – криво ухмыльнулся латин, глядя на Марка и сгребая одной рукой груду фишек, а другой – указывая на МакГрегора. – Знакомься, это твой объект.
Угол обзора у Марка тут же свернулся в круг с перекрестьем в центре. Но вместо МакГрегора он увидел в прицеле ребёнка – совсем маленького мальчика с абсолютно недетским взглядом, взглядом умудрённого жизнью старца…
Досмотреть этот сон тогда помешал Марку зуммер будильника…
… И вот, Объект опять в пределах доступности, но уже наяву. Дальше – дело техники. Техники, отточенной до автоматизма. Лицо открыто, лоб – как на ладони. Крест прицела на лбу. Выдох. Пауза. Спуск. Попадание.
Охрана суетится вокруг рухнувшего тела, закрывая собой объект со всех сторон, хотя в этом уже нет никакого смысла.
Теперь – быстро уходим. Собранно и организованно. Торопись медленно…
Связь с заказчиком – по особому каналу, обеспеченному Клавдием. Надёжному, хотелось бы верить. В конце концов, это в интересах самого латина.
– Заказ выполнен. Отработано чисто. Как насчёт остатка гонорара?
– Когда выполнен заказ? – в голосе Клавдия звучит сталь, хотя должны были петь медные трубы.
– Час назад.
– Полчаса назад я видел объект в новостях, в прямой трансляции. Безошибочно… Заказ не выполнен. Продолжайте работать…
Связь прервалась…
Два напрягающих момента. Первый – Марк видел поражение цели, и это был точно Объект. Ошибки быть не могло. Или у МакГрегора есть близнец? Или двойник?
Второй момент – голос латина звучал ровно и спокойно. Как будто он был готов к осечке исполнителя… Более чем странно…
* * *
Сейчас-то Марк понимал, что латин знал во много раз больше, чем говорил. Или догадывался. И наверняка, Марк был не первым, кого нанимали на этот заказ. И большая сумма гонорара, и не очень-то щедрый аванс. Не зря он почуял неладное ещё в самом начале. Но тогда, после первого прокола, профессиональная гордость самым беспардонным образом затолкала врожденную интуицию в глубокую…
…Следующий день. Вторая попытка. Те же шансы на «здесь и сейчас». Лёгкое ощущение «де-жа-вю». Но на этот раз ждать пришлось дольше. На фоне вчерашнего удара по нервам сегодня мучительно-долгая охота на всех двуногих перед Дворцом Бракосочетаний начинала выводить его нервную систему из равновесия. Марк с трудом боролся с этой слабостью. Балаклава раздражала. Завернул на лоб.
И вот, наконец-то, из парадного входа под флагом вышел он – Объект. Без охраны.
Перекрестье. Выдох… В момент спуска Объект поднял глаза и пронзил Марка своим гипнотическим взглядом. Сквозь прицел… Марк и сейчас готов был поклясться, что МакГрегор смотрел тогда ему прямо в глаза. Марк непроизвольно отдёрнул лицо от прицела. И сразу получил тяжелый тупой удар в лоб… И отключился…
…Очнулся Марк на холодном бетонном полу в просторном помещении, с противоположных сторон которого зияли пустые оконные проёмы. Сквозняк вальяжно гонял обрывки бумаг, пыль и пепел среди редких обломков мебели и ещё чёрт знает какого мусора. Голова раскалывалась. Ощупав её, он обнаружил на ней повязку, судя по всему – универсальный терапевтический бинт. Уже хорошо. Значит, хирургия не понадобится.
Подняв глаза, Марк встретил уже знакомый пронзительный взгляд. МакГрегор сидел напротив него на большом обломке то ли стены, то ли колонны, вперив в Марка свои огромные тёмно-карие глазищи.
– Очухался, «турист издалека»? Вчера от рук снайпера погиб один из наших лидеров, – начал без всяких вступлений МакГрегор хриплым приглушенным голосом, не сводя с Марка гипнотического взгляда. – Кстати, кровь у него была голубой. А в прогнившей насквозь власти Венеции полным-полно венетов-ренегатов. А тебе, конечно, задули в мозги, что здесь межрасовый конфликт? Можешь не отвечать. Я хорошо знаком с их пропагандой. Впрочем, какая разница? Тебе ведь на это глубоко плевать. Ты же наёмный убийца… И я бы мог прямо сейчас раздавить тебя как насекомое. Но стоит ли это делать? Посмотрим…
У Марка то ли от головной боли, то ли от взгляда МакГрегора, весь мир пошёл колесом, и центром этого водоворота стали стремительно разрастающиеся бездонные карие глаза…
Но эта бездна не была пустотой. Она была переполнена. Люди, рождающиеся и умирающие, женщины и мужчины, старики и дети, здоровяки и калеки, смеющиеся и рыдающие, любящие и ненавидящие, унижающие и унижающиеся, насилующие и насилуемые, оплакивающие и торжествующие, восхваляющие и проклинающие, убивающие и погибающие, истекающие кровью – красной и голубой…
За секунду до полной потери сознания водоворот прекратился… Гипнотический взгляд остался, но он уже не угрожал взорвать мозг Марка изнутри.
А Марк теперь знал…
Он знал, кто такой МакГрегор. Он знал, что две из трёх его дочерей погибли на баррикадах. В живых осталась только одна – Надежда МакГрегор.
И ещё он знал, что его не убить. По крайней мере, ему, Марку, это точно не под силу…
– Вижу, ты кое-что понял, – заключил Объект, отводя в сторону свой удавий взгляд. – И нет смысла тебя… Тем более что у тебя итак проблемы. Твои заказчики уже знают, что ты у нас. А на твоей точке – новый снайпер. За кем из нас он охотится?
И он многозначительно кивнул головой в сторону пустого оконного проёма, у которого валялся «Арбалет» Марка.
Всё ещё плохо соображая, Марк подполз к окну и, схватив свой верный аппарат, нашёл в прицел торговый центр и свою лёжку на техническом этаже. Так и есть – снайпер. И балаклава как у Марка. Только не спущена на лицо. Дилетант. Но работать сейчас – не резон, пусть только покажет личико… Несмотря на кашу в голове, профессиональные навыки срабатывали безупречно даже на автопилоте.
Ждать пришлось недолго. Через пять минут объект резко отдёрнул голову от прицела. Марк был готов… И уже нажимая на спусковой крючок, узнал своё лицо…
Ствол слегка дёрнулся вверх… Насколько?
* * *
А дальше? Что было дальше? В затхлом чулане памяти в глаза бросаются всякие яркие вещи, не очень-то сейчас и нужные. А вот необходимая информация безнадёжно завалена грудой хлама и засыпана тоннами пыли.
Самое ближайшее ясное воспоминание – каюта в галактическом лайнере. И облегчение от того, что наконец-то покинул этот чёртов Ренессанс! И плевать на жалкий аванс – Марк с радостью отдал бы его, и ещё бы приплатил, лишь бы не попадать в подобный оборот!
Но прочная и неразрывная материя пространства-времени не успокаивается, продолжает выкидывать свои коленца! Какие законы позволяют ей, непрерывной, сворачиваться вдруг лентой Мёбиуса? Как может завязаться узел на бесконечном прямом тросе?
Коротая время от старта с Венеции до входа в зону гиперпрыжка, Марк просматривал новости Ренессанса, которые, хвала небесам, его уже не касались.
Бело-голубые флаги. «Миротворческий» десант Лации высадился на Венеции. Официальные заявления миссии Федерации…
Дальше Марк не слушал. Он как заворожённый уставился на дату новостей. Тридцать седьмое число по местному календарю!
Марк рванулся к коммуникатору как к аптечке с антидотом и вывел на экран дату по Ренессансу. Тридцать седьмое число!
Он точно помнил, что первый выстрел сделал тридцать шестого! Такие детали Марк всегда знал твёрдо! Значит, даже если предположить, что второй и третий сделаны одновременно, то это – тридцать седьмое число, то есть сегодня… но чуть позже.
И как не прокручивал Марк в мозгу все возможные варианты, время упорно не хотело никак укладываться в свою законную линейность!
* * *
Узел есть узел. И ничего с ним не поделать. Ни развязать, ни разрубить. Марк давно зарёкся к нему возвращаться. И вроде бы всё успокоилось. Так нет же! Опять. А почему?
Сегодня днём, здесь, на тихом и уютном Велесе, Марк опять встретил Его… Ну, не совсем его. Всё другое. Но взгляд! Его не спутаешь с миллиардом других! А раз он здесь – наверняка что-то затевается…
Марк поёжился. На балконе стало как-то холодно и неуютно. Весна. Лада уже по пояс погрузилась в уродливый кривой частокол голых ветвей парка. Сказка начинала приобретать зловещие оттенки.
Не так уж и уютно здесь, на Велесе. Наверное, пришло время менять дислокацию. Тем более что от заказов здесь придётся отказываться. Кому охота ввязываться в новые удушающие узлы?
Марк допил коктейль и вернулся в номер.
А в номере его ждал гость…
В кресле, за журнальным столиком сидел Он. Другое лицо, другая фигура. Но тот же взгляд…
На столике стояла странная бутыль, похожая на бутылку Клейна и два бокала, наполненные красной жидкостью.
– Вижу, что узнал, – бесстрастно произнёс МакГрегор. – Присаживайся, выпьем. Отличное местное «Бордо». Но, должен предупредить – в одном из бокалов нет яда…
– Рулетка? – прошептал Марк, усаживаясь в кресло напротив, как кролик перед удавом. – Но… это же не честно… Ты же бессмертен.
– Не в случае самоубийства. Так что всё честно.
Почему-то Марк знал, что это – правда.
– А что же ты не убил меня тогда? – выдавил Марк, наблюдая себя издалека как лунатика, опьянённого полнолунием Лады.
– Тогда было вот так, – МакГрегор грустно ухмыльнулся и долил вина в один из бокалов так, что над краями даже образовалась «горка».
«Шапочка, – сквозь ступор всплыло в сознании Марка. – А ведь шапочка меня тогда и спасла…»
– Тогда ты сам себя убил и сам себя спас,– продолжал объяснять МакГрегор. – Но ты не понял намёка, который дал сам себе. Не остановился. И стало вот так.
И он уронил из горлышка бутыли ещё одну каплю в бокал. Тотчас тоненькая красная струйка сорвалась с края бокала и устремилась вниз. Достигнув скатерти, она расплылась на ней мутным розовым пятном.
Остатки рассудка заставили Марка как бы невзначай бросить беглый взгляд на уголок скатерти. Тот, слегка потемнев, из белого перешёл в слегка бежевый оттенок. Это свидетельствовало о двух фактах. Первый – скатерть работала. Второй – в пролитой жидкости не было ни молекулы яда.
– Ладно, – всё так же безучастно прошептал Марк и взял переполненный бокал.
– Не чокаясь, – ответил МакГрегор, взяв второй бокал. И тут же залпом выпил.
Марк на автомате последовал его примеру.
Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. После чего Марка опять захлестнул калейдоскоп людей, событий и судеб. И Марк знал, что этот водоворот уже не остановится как в тот раз. А вместе с ним раскручивался и его узел на памяти. И вот-вот наступит понимание и разгадка. Развязка. Но почувствовал – осознать её уже не успеет. Вместе с развязкой придёт конец. Как это обычно бывает с узлами…
Водоворот всё больше и больше сжимал все чувства восприятия в один сужающийся длинный тоннель как в оптический прицел… И сквозь вату затухающего сознания Марк услышал хоть издалека, но довольно отчётливо:
– Скатерть тебе не соврала. Яда в бокале не было. Яд всегда был в тебе…
Рассказ открыт для комментариев