– А давай наперегонки? До той скалы!
Опираясь на массивный, вросший в землю валун, Сергей внимательно изучал оставшийся путь наверх. Здесь склон уже не такой крутой, как раньше. Большие плоские камни, торчащие тут и там, словно поредевшая чешуя, могут послужить неплохими ступеньками. Но прочно ли они закреплены? Ладно, сейчас проверим.
– Ну так как? Побежали?
– Издеваешься, Шустрый? Мало я тебя гонял... жеребец стоялый.
Шаг. Ещё шаг. Осторожно, камень шатается. Чуть правее...
– Я – что? Я – ничего. Моё дело – предложить.
Шустрый замер на самом краю склона – нескладный силуэт, будто отрицающий законы тяготения. Попросить о помощи? И думать нечего. Не стоит делать себе поблажки, заодно снабжая его поводами для шуточек.
Шаг, другой... Вот и вершина.
Сергей остановился, переводя дыхание, и с наслаждением опустил на землю опостылевший рюкзак. Вроде бы там, внизу, он весил меньше – эти приборы что, размножаются? С другой стороны, есть повод гордиться собой. Отличный результат – без единой царапины подняться с таким-то грузом да на такую высоту. Вон каким маленьким, игрушечным, кажется отсюда вездеход.
Шустрый уже стоял рядом.
– Можно я понесу?
Вынув из рюкзака измерительную станцию, Сергей активировал её и воткнул в землю, после чего торжественно вручил помощнику неудобную поклажу.
– Неси, раз вызвался. Смотри не урони.
– Кто бы говорил... – без видимых усилий взвалив груз на плечи, Шустрый бодро зашагал вперёд.
«А ведь не ошибся я, давая ему прозвище. Ох, не ошибся».
Сергей задержался на минуту, осматриваясь по сторонам. Пейзаж хоть куда – бескрайний океан всех оттенков синего, уходящая вдаль пустыня, усеянная живописными валунами и изборождённая трещинами, а над всем этим – лимонно-жёлтое солнце, зависшее посреди лазурного неба. Всё почти как на Земле, но если присмотреться – необычное, другое. Даже ему, бывалому космолётчику, повидавшему много планет, не удавалось сохранять профессиональное спокойствие. Чувства накатывали волной: становилось и радостно, и печально. Какие-то струны начинали звучать в душе, играя музыку иных миров...
Шустрый успел ускакать на приличное расстояние. Сергей направился за ним.
Он старался ступать точно по следам, отпечатавшимся на рыхлом грунте. В умении прокладывать путь с Шустрым мало кто сравнится. Здесь это выручало их не раз. Огромный континент только-только начал оправляться после затянувшегося ледникового периода. Отступая, ледник перепахал землю и щедро разбросал по ней многочисленные камни, будто желая напакостить напоследок.
Услышав за спиной шаги, Шустрый притормозил.
– Не будь таким беспечным, – Сергей постарался придать голосу суровость. – Мы, как-никак, на другой планете.
– Здесь же нет кислотных гейзеров, как на Форине IV. Или хищных растений, вроде тех орхидей с Джанло II.
– И всё-таки надо проявлять осторожность.
– Ради вас, шеф, я готов на что угодно.
Надо же – с виду простой робот, а ехидничает.
Продолжая размеренно шагать, Шустрый завертел головой, демонстрируя повышенную бдительность.
– Двадцатиметровых хищных кракозябров не обнаружено, шеф! Но я буду вести наблюдение.
– Молодец! Продолжай в том же духе.
– Так точно!
Сверкнув линзами видеокамер, угловатая голова совершила оборот на триста шестьдесят градусов. Ну да, для машины это естественно. И всё же на миг Сергею стало не по себе.
Первоначально конструкторы и не думали придавать исследовательским роботам человекоподобную форму. Из их мастерских выходили – точнее, выползали – бронированные коробки на гусеницах, напоминающие старинные танки. Но постепенно косморазведчики пришли к выводу, что толстая броня – не самое главное. В таком тонком, деликатном деле, как исследование других миров, бывает важнее вовремя обратить внимание на неприметную травинку, чем уцелеть при извержении вулкана.
К тому же Шустрый не так хрупок, как кажется. Его корпус сделан из сверхпрочных полимеров, по всем параметрам превосходящим легированную сталь. Чуткие сенсоры заранее предупредят об опасности, а проворные ноги унесут подальше. Он способен мчаться на четырёх конечностях, подражая лошади или гепарду. Может переходить в режим поездки, компактно складываясь и выпуская из голеней и локтей колёса. А также – плыть, нырять, карабкаться по отвесным стенам, совершать длинные прыжки.
Отличный помощник... Великолепный защитник...
– Смотри, там, – длинный палец указывал куда-то в сторону. Из кончика брызнул яркий лазерный луч, подсвечивая щель между камнями.
Подойдя ближе, Сергей увидел тщательно обустроенное гнездо. В лукошке из переплетённых нитей мха покоились четыре крапчатых яйца. Птичьи, наверное – на побережье много крылатых созданий, питающихся рыбой. Должно быть, в пустыне ещё не успели появиться мелкие хищники, для которых такие кладки – лакомая добыча.
Шустрый наклонился, внимательно изучая крошечный островок жизни. Из скрытых отверстий выдвинулись дополнительные сенсоры – он заинтересован.
Вынув автоматическую камеру, Сергей не спеша настроил её на наблюдение за живыми существами и установил поблизости. Всё это время робот молчал.
– Пытаешься разгадать загадку насчёт курицы и яйца? – Сергей выпрямился, отряхивая руки.
– Делать мне больше нечего. Здесь есть дела поважнее.
– А я думал, ты скажешь: «По моим данным, на этой планете куры отсутствуют».
Шустрый согнулся в поклоне.
– Виноват, хозяин. Совсем забыл – я должен играть роль тупого зануды, чтобы не вызывать у людей острый комплекс неполноценности. Их слабую психику нужно оберегать.
– Давай-давай, зли меня, – Сергей осмотрелся, намечая дальнейший путь. – Вот возьму отвёртку – и одним болтливым роботом станет меньше. А одной кофеваркой – больше.
– Позволю себе усомниться, – Шустрый моментально оказался рядом. – Кто же тогда будет рюкзак тащить?
Они сделали круг по пустыне, оставляя за собой научную аппаратуру и беседуя о том о сём. Ничего интересного больше не встречалось. Рюкзак уже опустел, когда перед ними вновь раскинулся океан, сверкая в лучах уходящего солнца. Затем – недолгий спуск и поездка на вездеходе вдоль берега, под размеренный шум прибоя и птичий гомон. Вернувшись на базу, Сергей проверил работоспособность приборов – всё исправно. Написал очередной отчёт, приготовил ужин. Вот и всё. День прожит не зря.
Ночью ему снились кошмары.
Он снова шёл по коридору, думая о чём-то своём и не подозревая, что случится через минуту. Проход внезапно сузился, при этом становясь невероятно длинным. Свет померк. Двигаясь замедленно, как под водой, Сергей заспешил вперёд, потому что там его ждали, но поперёк пути вдруг выросла стена бурлящего огня. Стены сошлись ещё сильнее, сдавливая плечи. Он забился, пытаясь вырваться, и стремительно полетел вверх, однако полёт тут же сменился падением.
Приземлившись на пол гигантской пещеры, Сергей вскочил на ноги. Кругом темнота. В то же время он ясно видел самого себя извне, со стороны – маленький человечек, растерянно замерший в гулкой пустоте.
Мощный голос рассеял тишину, загрохотав откуда-то сверху: «Сергей... Игнатьев... косморазведчик... член экипажа... землянин... человек...» Да, это всё про него; в обычных, много раз слышанных словах не было ничего странного или угрожающего, но громовые раскаты звучали обвинительно и грозно. Шум нарастал, усиливался, давя на голову. Сергей взмахнул руками, пытаясь защититься, бросился вперёд... и проснулся, одним прыжком преодолев границу между сном и явью.
Некоторое время он лежал, не двигаясь. Затем приподнялся на локте, рассматривая комнату. Привычная обстановка успокаивала. Ещё не рассвело, но чернильную тьму разбавил набирающий силы жемчужный свет, в котором явственно проступали очертания предметов. Начинался новый день.
Шустрый лежал у дверей, вытянувшись, руки по швам – стойкий оловянный солдатик. Чувствуя, как из открытого окна тянет холодом, Сергей вдруг захотел подойти и укрыть его одеялом. Глупость, конечно – корпус исследовательского робота способен выдержать температуру, которая мигом превратит человека в ледышку или горстку пепла.
Спать больше не хотелось. Повалявшись ещё немного, он вскочил и отправился делать зарядку. Нечего расслабляться. Работать пора.
На этот раз они отправились в противоположную сторону, на юго-юго-запад, устроив длительную экспедицию с двумя ночёвками. Вездеход резво лавировал между скалами, но в конце концов упёрся в тупик. Пришлось идти пешком. Осмотрев небольшую бухту, они взяли пробы воды и грунта, тщательно изучили мох, испятнавший каменные стены, провели геодезические измерения. Наконец, вдоволь нагулявшись по живописным местам, вернулись домой, заниматься обработкой и каталогизацией полученных данных. Всё шло по плану.
А затем Шустрый решился...
Сидя за рабочим столом, Сергей третий час составлял отчёт о динамике изменений погоды. Работа не шла. Возиться с графиками и схемами не хотелось.
«Поскольку здесь наблюдается незначительное, близкое к статистической погрешности, но стабильное повышение среднегодовой температуры...»
Здесь. А где, собственно?
Планета ещё не получила имени, только номер. Имя появится, если её решат колонизировать. Но в ближайшем будущем этого точно не произойдёт...
Подперев голову рукой, Сергей задумался о том, что мешает ему дать планете название, пусть и неофициально.
Сзади прошелестела дверь. Прекрасно. Вот и повод отвлечься.
Сергей крутанулся в кресле.
– А ну-ка, иди сюда. Давай поразмыслим насчёт следующей экспедиции.
Шустрый молча остановился рядом.
На большом экране появилось спутниковое изображение части побережья. Зазмеились разноцветные линии, отмечая маршруты предыдущих вылазок. Области, представляющие особый интерес, обозначились пунктирными овалами.
– Ну что, куда сгонять на этот раз? Вглубь континента? Или на запад, к архипелагу?
Шустрый не отвечал. Странно. На него это непохоже.
Сергей повернул голову. То же, с заминкой, сделал и робот.
Конструкторы не позаботились о том, чтобы придать «лицу» машины хоть какое-то человекоподобие. На Сергея бесстрастно смотрели круглые объективы, закреплённые в верхней части гладкой пластины. Однако в результате долгого общения он научился понимать своего помощника по мельчайшим, незаметным для постороннего признакам. Сейчас, например, тот был чем-то озабочен.
– Извини, но я не могу дать ответ, не решив предварительно одну проблему, – его голос давно уже не звучал так сдержанно, официально; пожалуй, с самого начала их знакомства. – Я хочу задать вопрос.
В такие моменты Сергей особенно остро сожалел о невозможности заглянуть в его искусственный разум, проникнуть под гладкую, обезличивающую броню. Что он там встретит – холодную ритмику машинных команд или круговерть впечатлений, образов, чувств? Учёные и инженеры заверяли, что роботы не могут мыслить – тем более, чувствовать. Искусственный интеллект – всего лишь имитация человеческого. Но так хотелось, чтобы Шустрый был не слугой или помощником, а другом...
– Пожалуйста. Задавай.
Шустрый ещё помедлил.
– Что мы здесь делаем?
Руки начали дрожать. Сергей небрежно, не торопясь, свёл пальцы в замок.
Ну что же... Вот и случилось то, чего он так долго ждал. Ждал – и боялся. И верил...
– Мы проводим исследования, – он говорил спокойным, чуточку небрежным тоном. – Эта планета вполне годится для колонизации, но не стоит в первоочередном списке. Мы собираем данные, чтобы Комиссия по освоению космоса могла принять решение...
– Но почему мы делаем это вдвоём? – встревоженный тон Шустрого совсем не вязался со внешностью статуи. – Если планета не имеет особого значения, её исследуют с помощью автоматических станций. Если на ней есть что-то, представляющее интерес – туда отправляют хорошо подготовленную команду. Это десятки, а то и сотни человек, не говоря уже о технике: разнообразные роботы, транспорт, полевые лаборатории. Мне неизвестны правила, согласно которым целую планету может изучать один-единственный человек в компании с роботом устаревшей модели.
Сергей молчал.
– Почему у нас так мало оборудования? Почему из всего транспорта только вездеход и катер? Мы топчемся на крошечном участке, выполняя работу, с которой может справиться обычный робот, с интеллектом на порядок ниже, чем у меня. Да что там – даже уличного уборщика можно запрограммировать ездить кругами и расставлять всякие научные приборы...
Шустрый остановился – ненадолго. Про человека можно было бы сказать, что он «перевёл дыхание». Сергей не стал его прерывать.
– И что здесь делаешь ты? Каким образом человек с твоим послужным списком мог получить такое простое задание на такой длительный срок? В чём смысл этого решения? Опытными специалистами не разбрасываются. И... почему ты один? Раньше твоим – и моим – местом службы был исследовательский звездолёт «Иоганн Кеплер». Где он? Почему мы никак не контактируем с остальной командой?
Шустрый замолчал. Выговорился. Но его вопросы остались звенеть в воздухе между ними.
Сергей встал и прошёлся по комнате, собираясь с мыслями. Объективы камер следили за каждым его движением.
– Ладно, – он остановился. – Ты всё верно подметил. Я говорил тебе неправду.
Он направился к выходу.
– Пошли. Поговорим там.
Шустрый молча последовал за ним.
Снаружи ярко светило солнце и перекрикивались птицы.
Сергей неторопливо пересёк площадку, исчерченную гусеницами вездехода. Справа начинался пологий склон, уходивший к берегу. Слева – крутой обрыв. Базу расположили на высоте, поскольку в океане могли возникать цунами.
Шустрый ждал, пока человек заговорит.
– Я не рассказывал, что происходит на самом деле, – Сергей помедлил, – просто чтобы не расстраивать тебя.
Голова робота удивлённо качнулась.
– На самом деле я – преступник. А это, – он повёл рукой вокруг, – место моего заключения.
Шустрый молчал. Не поверил? Не понял?
Сергей подошёл ближе к краю площадки.
Уже в который раз он окинул взглядом бездонное небо, бескрайний океан, скалы, пустыню – но в этот миг полной и окончательной искренности увидел их совсем по-другому.
Стены его тюрьмы.
– Во время перелёта с Мидны V на Станцию Бета произошла серьёзная авария. Когда «Иоганн Кеплер» вышел из прыжка, в него попали два метеорита, один за другим. Вышло так, что защитная система успешно перехватила первый, но слишком поздно отреагировала на второй. Взрыв повредил установку регенерации воздуха. Насыщенные кислородом пары воспламенились, возник пожар...
...бушующее пламя трещит и плюётся искрами, будто хищный зверь пожирает корабль кусок за куском, стелется по стенам, по потолку... воет сирена... огонь пробирается из отсека в отсек... чьи-то крики... пол дрожит под ногами...
– Я как раз проходил мимо склада. И сразу подумал о тебе. Твой корпус вполне мог выстоять в огне, но после того приключения в горах ты должен был пройти тестирование первой степени. При этом часть пластин снимается и внутренние устройства становятся уязвимыми. Я не мог просто уйти... я обязан был проверить...
...дым щиплет глаза, от него першит в горле... снова крики... в коридоре напротив заперты люди, им надо помочь... кто-то зовёт его... подождите, ну подождите же... сейчас, сейчас, я только...
– Совсем недалеко трое человек попали в ловушку. Нужно было срочно открыть дверь отсека и дать им выйти. Меня звали, просили прийти на помощь. Но я не мог.
Сергей взглянул в устремлённые на него линзы.
– Я спасал тебя.
Молчание. Шустрый стоял неподвижно, еле заметно вращая объективами. Растерянность? Да, наверное, он растерян.
– К счастью, всё закончилось хорошо. Уцелели и эти трое, и те, кто пытался им помочь. Но мой поступок не остался незамеченным. Меня судили, и обвинение было серьёзным. Я не выполнил прямой приказ и поставил под угрозу человеческие жизни ради... робота. Предмета. Неодушевлённого объекта.
Порыв ветра взметнул его волосы.
– Судьи долго не могли решить, что же со мной делать...
...величественный строгий зал... доносящийся отовсюду суровый голос...
– Меня отправили в ссылку. Решили, что я слишком опасен, чтобы жить с людьми. А вдруг я снова окажусь в подобной ситуации – и пожертвую человеком ради стиральной машины.
Шустрый молчал.
– Мне подыскали планету, которая никому не понадобится ещё лет двести. Дали работу, чтобы я не свихнулся от скуки...
– Почему я остался с тобой? – Шустрый говорил медленно, с запинками.
Сергей пожал плечами.
– Из соображений гуманизма – чтобы я не страдал от одиночества. Тем более что тебя всё равно собирались вскоре списать, как морально устаревшего.
Снова наступила тишина. Шум прибоя и птичьи крики доносились будто издалека.
– Ну что ж, теперь ты, наконец, всё знаешь, – с преувеличенной бодростью Сергей похлопал робота по округлому плечу. – Мы с тобой – по-прежнему одна команда. И здесь ещё много интересного. А там – приговор могут пересмотреть. Не бойся. Мы ещё повоюем.
– Да... конечно, – голос разом потерял прежнюю живость, став сухим и бесцветным. – Мне... нужно время на усвоение новой информации.
– Конечно, конечно. Я понимаю, каково тебе.
Ещё раз хлопнув его по плечу, Сергей отошёл в сторону. Шустрый остался посреди площадки.
Да, нелегко ему придётся. Что тут поделаешь. Так уж случилось, что они работали вместе много лет. Сначала это была случайность. Затем – Сергей начал всё больше полагаться на странного робота, который не только запросто мог пройти пресловутый тест Тьюринга, но и обладал чем-то похожим на чувство юмора. Прочие роботы его класса тоже обладали развитым интеллектом, но что-то в них было не то... или, скорее, чего-то не было. А сколько приключений пережили они вместе. Сколько раз спасали друг друга...
Сергей немного постоял, рассеянно глядя на океан. Затем вернулся в здание.
* * *
Солнце поднималось над горизонтом, и длинные серебристые рыбины мельтешили у поверхности воды, будто радуясь восходу. Ночные птицы отправились спать, дневные вышли на рыбную ловлю. Дул свежий ветер.
– Пора в путь, – бодро заявил Сергей, направляясь к ангару. – Раньше начнём... и позже вернёмся.
– Мои логические контуры видят в этой фразе какой-то диссонанс, – Шустрый, как всегда, не мог упустить такой удобный случай вставить словцо. – Но из глубочайшего уважения к вам, шеф, спорить не стану.
– И прекрасно. Приключения нас уже заждались.
Шустрый вёл себя, как обычно; в его поведении совсем не ощущались следы вчерашнего разговора. Но он, конечно, ничего не забыл.
Что он подумал? Какие выводы сделал?
– Залезай, – обойдя кабину, Сергей уселся на место водителя. Створки ворот ангара плавно разъехались. Негромко загудев, вездеход тронулся с места.
– Итак, снова займёмся альпинизмом?
– Пока обойдёмся без него. К югу от Ребристой долины есть несколько любопытных солёных озёр. Я...
Вездеход вдруг повело в сторону. Сергей с трудом выровнял и остановил машину. Гул двигателя стих.
– Вот те раз... – он окинул взглядом приборную панель. – Похоже, аккумуляторы сдохли. Я схожу, посмотрю.
– Чуть с обрыва не грохнулись, – прокомментировал Шустрый. – Поосторожнее там, нежная биологическая форма.
Сергей соскочил на широкую гусеницу, и с неё – на землю. Ещё не открыв люк в задней части корпуса, он почувствовал запах горелой изоляции. Да, поломка серьёзная. За пять минут не исправить.
Он подошёл к самому краю обрыва.
Ветер морщил водную гладь, пересекая и сталкивая волны. Они дробились, разбрасывая яркие блики. Выше, исчезая за горизонтом, струилась белая пена облаков. Эх, полететь бы – взмахнуть руками, будто крыльями, и помчаться наперегонки с ветром туда, где небо и вода стягиваются в тугую линию...
Ладно, хватит мечтать. Пора действовать.
Сергей решительно направился к вездеходу, шаря по карманам в поисках отвёртки.
Похоже, его помощь не требуется. Хорошо.
Шустрый уменьшил уровень восприятия внешней информации до минимума. Ему требовались дополнительные аналитические ресурсы.
Впрочем, уже формулируя запрос, он осознавал его некорректность. Вчерашний рассказ Сергея был простым и понятным, так что углублённый анализ не требовался. Информация выглядела соответствующей действительности, она не противоречила ни базисным данным банка памяти, ни его личному опыту. Основания ставить её под сомнение отсутствовали.
И всё-таки он возвращался к ней снова и снова.
Ему просто требовалось время, чтобы вписать поступившие данные в свою систему координат и выработать оптимальную модель поведения. Люди называли это коротко и ёмко: «прийти в себя».
Люди...
Он долго получал удовольствие (гордился?) от осознания своей полезности. Что ему делать теперь?
С одной стороны, он продолжает выполнять достаточно важную работу, для которой его и создали. Но, учитывая...
Треск электрических разрядов и хлопок взрыва разом смели вереницу неспешных рассуждений.
Сергей!
Мгновенный поворот головы – и высокоточная оптика фиксирует, как человек, взмахнув руками, переваливается через край обрыва... и исчезает.
Шустрый пронёсся через кабину. Ещё прыжок. Ещё. С трудом затормозив рядом с местом, где парила в воздухе мелкая пыль, он осторожно заглянул вниз.
Нет!
Даже не пытаясь сопротивляться, человек катился по склону.
Шустрый оттолкнулся от земли и прыгнул вниз, мгновенно рассчитав траекторию перехвата. Вероятность получения повреждений выглядела достаточно большой, но это не имело значения. Главное – помочь Сергею. Добраться до него прежде, чем...
Падение вышло удачным. Несколько раз перекувыркнувшись, Шустрый резко затормозил всеми четырьмя конечностями, взрыв мягкую почву, развернулся – и подхватил человека на руки. Сверху сыпались комья, сползала буро-коричневыми волнами земля. Не страшно. Прорвёмся.
Понадобились доли секунды, чтобы вызвать из памяти снимок местности, проанализировать и вычислить маршрут подъёма. Вниз, налево, вверх... Всё это время Сергей молчал, не проявляя активности. Насколько тяжела травма? Надо как можно скорее доставить его в стационар. Шустрый предельно сосредоточился на движении.
Вот, наконец, вход в здание. Там есть лекарства, робот-хирург, там всё будет в порядке. Скорее, скорее... Казалось, что дверь открывается в сто раз медленнее, чем раньше. Коридор, ещё дверь... Шустрый осторожно положил Сергея на кушетку и включил медицинский сканер.
Ничего.
Не поверив, он наскоро провёл диагностику прибора и снова направил его на человека.
Опять ничего.
Шустрый задействовал собственный сканер – небольшой, но мощный.
Пусто. Показатели жизни на нуле.
Действуя с предельной тщательностью, Шустрый повторил осмотр.
Ничего. С тем же успехом он мог направить прибор в стену.
Но это же невозможно! Там рыхлый грунт, почти лишённый камней. Сергей – опытный космоисследователь, он выбирался живым из самых разных передряг. Он не мог погибнуть вот так, нелепо, в двух шагах от базы...
Но это факт.
Шустрый застыл на месте. Однако в процессоре, в переплетении сложнейших наноскопических элементов, кипела деятельность.
Как могло случиться...
Почему...
Неужели...
Память услужливо выдала запись звука: треск разрядов. Изображение, снятое при подъёме: аккумуляторный отсек открыт, внутри пляшут язычки пламени.
Если Сергей получил удар током... Достаточно сильный, чтобы отбросить его на большое расстояние...
Впрочем, это неважно.
Что теперь делать?
«Что теперь делать мне?»
Энергетические потоки в недрах процессора пересекались и сталкивались, разбрызгивая причудливые комбинации цифр. Это был хаос, непредсказуемость – но из него проступало нечто иное. То, что всегда отличало Шустрого от прочих роботов. Теперь это ощущение росло, усиливалось...
Никто и никогда не учил его плакать. Но Шустрый умел усваивать новые знания. И импровизировать.
Протяжный скрежещущий звук вспугнул птиц, расхаживавших по крыше. Он длился и длился на одной высокой ноте. Затем постепенно стих.
Чувства... Эмоции... Такие странные, нелогичные понятия. Теперь Шустрый точно знал, что они у него есть.
Вот только радости от этого не было.
Шустрый взглянул на лежащего человека. Камеры с беспристрастной точностью зафиксировали закрытые глаза, приставший к коже песок...
Его старый друг. Тот, кто дал ему имя. Человек, спасший ему жизнь. Или просто продливший существование? Он не знал. Да и не всё ли равно?
Его функционирование потеряло всякий смысл. Теперь его спишут, отправят на свалку. Но даже если бы впереди его ждали десятки, сотни лет интересной работы – зачем это ему?
Без Сергея он – ничто. Машина с инвентарным номером. Механический слуга...
«Жестянка», – услужливо подсказала память. Разговорное обозначение банки из тонкого металла. Пренебрежительное прозвище для роботов.
Постояв ещё немного, Шустрый направился к выходу. Он шагал всё быстрее.
Что люди делают с жестянками?
Он выбежал наружу. Оглянулся.
Топчут их ногами!
На краю площадки, у ангара, стоял большой камень, высотой почти в рост человека. Наверное, строители не захотели с ним возиться. Судя по виду, глыба крепко засела в земле.
Отлично.
Шустрый опустился на четвереньки. Из рук и ног выдвинулись колёса, немного приподняв его над землёй. Хорошо, что поверхность ровная.
Разгон, мгновения движения, похожего на полёт...
Удар.
Его отбросило назад. Так и должно быть – полимерная броня гнётся и пружинит получше металла. Но и её стойкости есть предел.
Шустрый отъехал как можно дальше. Проверил направление. Колёса вспороли землю, метнув его вперёд на предельной скорости.
Неудачный угол. Удар раздробил правую видеокамеру. Шустрый отлетел в сторону, переворачиваясь, но тут же вернулся в прежнее положение.
Если ему повезёт, всё будет кончено с одного удара, как только расколется броня. Острые обломки ворвутся внутрь, круша хрупкие структуры. Возможно, то, что от него останется, ещё сможет выполнять какие-то простейшие действия – у исследовательских машин высокий запас прочности. Но сознание, чудом вспыхнувшее среди логических контуров и семантических цепей, погаснет навсегда.
Удар.
Не вышло.
Шустрый готов был снова заплакать.
Почему он никак не получит то, чего хочет? Ведь ему нужно так мало. Раньше – быть спутником Сергея, его верным помощником. Теперь – прекратить функционирование. Всего лишь... Почему мир такой жестокий?
Он снова отъехал назад, рассчитал траекторию...
– Стой.
В открывшемся проходе стоял Сергей. Живой.
Шустрый замер. Он ничего не понимал. Способность рассуждать логически, никогда его не подводившая, не могла объяснить происходящее.
Сергей кивнул ему.
– Хватит. Пошли.
Он развернулся и скрылся внутри. Выпрямившись, Шустрый поторопился следом. Он боялся потерять человека из виду хотя бы на мгновение.
Сергей тяжело уселся на диван и включил передатчик дальней связи. Насколько помнил Шустрый, за время пребывания здесь Сергей впервые воспользовался этим устройством.
Он снова ничего не мог понять. Но это его не пугало. Достаточно было просто стоять рядом с другом, видеть его лицо, слышать его голос.
На большом экране появился моложавый человек с седыми висками, сидевший за столом в просторном кабинете. Память подсказала имя – Иоганн Домбровский, председатель Комиссии по освоению космоса. Самый влиятельный человек во внеземном пространстве.
Он совсем не удивился – наверное, знал о вызове заранее.
– Итак? – спокойно произнёс Сергей.
– Да... Я всё видел, Игнатьев... – опустив глаза, Домбровский рассматривал свои руки. Затем, решившись, перевёл взгляд на экран. – Я... потрясён. Но...
– Вы должны понимать, что это значит, – Сергей не глядя протянул руку, коснувшись Шустрого. – Робот может имитировать человеческие чувства. Может успешно подражать человеческому поведению. Но пытаться покончить с собой от горя может только человек.
Домбровский встал из-за стола, прошёлся по кабинету. Ему явно было не по себе.
– Безусловно, но... вы же понимаете... Здесь требуется чрезвычайная, крайняя осторожность. Малейший намёк, попав в средства массовой информации...
– Именно поэтому я и обратился к вам. Вместо того чтобы связаться с журналистами и устроить здесь телешоу.
– Хорошо. Я обещаю вам максимально быстрое и объективное рассмотрение этого вопроса.
Сергей усмехнулся.
– Спасибо, что не сказали «этой проблемы». В любом случае, благодарю вас.
Экран погас.
Шустрый молчал. Сергей тоже ничего не говорил. Наконец он тяжело вздохнул и наклонился вперёд, уперев локти в колени. Его лицо вдруг показалось старым и уставшим.
– Всё, что я тебе рассказал – правда, – он взглянул на друга. – Но здесь есть кое-что ещё. Понимаешь... я не мог так это оставить. Моя жизнь... неважно. Я сделал то, что сделал, и не жалею ни о чём. Но ты... Нельзя было допустить, чтобы ты закончил на свалке металлолома. Нужно было доказать человечеству, что ты разумен. Что ты мыслишь, чувствуешь. Можешь сам принимать решения.
Он помолчал, глядя на погасший экран.
– Я решил испытать тебя. Сделать так, чтобы все это поняли... и поверили.
Снова тишина.
– Вот почему я ждал, пока ты начнёшь задавать вопросы. Способность спрашивать, проявлять любопытство, критически относиться к чужим словам – важные признаки разума. Но этого мало. Главное – способность действовать по своей воле, вопреки программе. Мне пришлось спровоцировать тебя, чтобы... ну, ты слышал. Надеюсь, мне удалось его убедить. А если поверят и остальные – тебя официально перестанут считать машиной.
Логические цепи Шустрого, ещё недавно такие упорядоченные и стройные, искажались под напором новой информации. И новых чувств.
– Но... почему я... не заметил, что ты жив... – он с трудом выталкивал из себя слова.
– Я испортил твой медицинский сканер во время прошлого осмотра. Извини. И тот, большой сканер – тоже. Я рассчитывал, что всё произойдёт слишком быстро, чтобы ты успел что-то заподозрить. Вот... так.
Сергей заглянул в оставшийся объектив.
– Ты сможешь меня простить?
Вихрь эмоций, охвативший Шустрого, был слишком сложен, чтобы пытаться передать его словами. Возможно, таких слов не существовало вообще. Может, для этого придётся создать новый язык?
Он не знал. И сейчас это не имело значения.
Протянув манипулятор, он крепко, но с бесконечной осторожностью сжал человеческую ладонь.
* * *
Двое шагали по влажному песку. Порывы ветра, дувшего с моря, время от времени осыпали их мельчайшими брызгами. Толстые белые птицы, искавшие поживу в кучах водорослей, косились на них тёмными бусинами глаз и снова принимались за работу.
– С системой навигации тоже всё в порядке?
– Так точно, капитан!
– Рад слышать, старший помощник. Выражаю тебе свою искреннюю благодарность.
– Я бы сказал, – Шустрый ловко перепрыгнул груду водорослей, – что слово «старший» здесь явно избыточное. При отсутствии младших.
– Ну тогда – отличный. Превосходный болтливый помощник.
– Это другое дело.
Катер ждал их в небольшой бухте, надёжно защищавшей его от местных штормов – коротких, но сильных. Вокруг гордо высились остроконечные скалы.
Сергей уселся в кресло перед изогнутым ветровым стеклом, положив руки на панель управления. Шустрый примостился сзади.
– Поехали. Назначаю тебя вперёдсмотрящим.
– Спасибо за доверие. Но у меня вот-вот линза выпадет.
Запасного объектива на складе не нашлось, и Сергей кое-как починил разбитый, вставив линзу из старого бинокля.
– Ну ничего. Будешь одноглазым пиратом.
– Так точно... в смысле, йо-хо-хо и бутылка рома! Вперёд, на острова сокровищ!
Мощные струи воды вырвались из сопел, разгоняя крошечное судёнышко. Бурые скалы и неспешно кружащие птицы уносились назад. Вскоре берег исчез, скрылся за горизонтом.
Но они даже не заметили этого, зачарованные открывавшимся видом. Светило солнце и загадочно темнела вода, поглощая его лучи. Навстречу неслись, разлетаясь веером, хлопья белоснежных облаков. И где-то там, вдали, ждали их ещё неисследованные острова. |
Рассказ открыт для комментариев