 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Я стою на высоком обрыве и смотрю как море неутомимо гонит волны из бесконечности мне навстречу. Под ногами самый край земли, как символ конца предыдущей жизни, к которой я повернулся спиной. Сделай полшага - и ты там, впереди, вместе с волнами сине-белым ковром уходишь в вечность. Останься тут - и все будет по старому. Когда новый мир так близок, движение не нужно, достаточно одной мысли и твердого решения. Но уверенности нет, и сомнение прочно держит меня на месте. Я оглядываюсь и глубоко вдыхаю. Еще очень рано, людей нет, но я тут не один. Снизу, прямо с линии песка, кажущейся с высоты тонкой ниточкой, на меня бесстрастно смотрит лик смерти. Смерть не зовет и не отталкивает, она ждет. Она не хочет помочь мне и не хочет пугать. Это редкостная ситуация, когда она сама не уверена, что ей следует делать. Кем я приду к ней? Новым повелителем? Очередной жертвой? В первом случае, ей подобает известная почтительность, не допускающая даже намека на любопытство, а во втором - она вполне может решить, что тратить на меня столько времени - это неподобающая роскошь. Она не хочет ошибиться и потому сохраняет незыблемость момента. Мы уже давно смотрим друг на друга и решаем эту задачу. Проблема в том, что ответ не здесь, он там, в конце учебника, и пока я не сделаю шаг, ни она, ни я ничего не узнаем.
Совсем недавно я не то чтобы был уверен в правильности решения, верить просто не было нужды, как нет нужды сомневаться в том, что брошенный с обрыва камень, через пару секунд упадет в воду. Я точно знал, что и как надо делать, знал причину и следствия, понимал единственность и неотвратимость действия, но время идет, знание быстро изглаживается в памяти, покрывается налетом невидимости и, вместо того, чтобы без капли сомнений и переживаний сделать все необходимое, я размышляю. Вспоминаю любую оставшуюся мелочь. Пытаюсь восстановить свою уверенность и свое знание.
Они уходят. Уже сейчас от них осталось очень мало. Это особое знание, того типа, который отказывается жить по эту сторону смерти, здесь ему неуютно. Фактически, сейчас я убежден только в одном – сказать «да» уже недостаточно, надо еще сделать шаг. Слово уже разошлось с действием. Я слепну. Пройдет совсем немного времени, и я опять стану как все. Буду нормально ходить на работу, нормально общаться с друзьями. Нормально умру когда-нибудь, и дух мой заполнит самые нижние этажи складов Смерти, где скапливается пыль и мусор ушедших веков.
Нужно вспомнить. Если не вспомнить, то хотя бы записать то, что еще живо, хотя осталось безмерно мало по сравнению с тем, что было, но завтра от него останется половина, послезавтра уйдет еще часть, и что будет потом? Бесплотный туман полумертвых неподвижных картин? Звенящее эхо пустоты? Могу ли я по капле воды восстановить образ океана? Неважно, пусть будет хотя бы капля. В словах мало смысла, но в пустоте его еще меньше, пусть хоть так, тогда я буду знать, что это не привиделось мне, что оно было, и что я не просто так стою и смотрю на волны. Потому что, еще чуть-чуть, и я развернусь и уйду в полном недоумении, какая чертова напасть завела меня в это странное место?
Это был другой мир. Не настоящий и не выдуманный, что-то другое. Этот мир чрезвычайно странен, странен настолько, что в нем можно существовать лишь став немного безумным. Это неправильное, контролируемое безумие, в котором я подобен выпущенной из лука стреле, летящей к своей цели. Я сам держу этот лук, сам выбираю цель, натягиваю тетиву и сам лечу. Разумна ли стрела? А если стрелок не видит цель и не знает где она, он только чувствует ее, уверен, что она существует и для его души она сияет столь же ярко, как солнце для его глаз? Тогда он вкладывает в стрелу свою душу и отпускает тетиву. После выстрела он все равно, что умер. Разумна ли такая стрела? Уж во всяком случае, не меньше чем стрелок, у нее просто другое назначение. Она не особенно смотрит вокруг, не ощущает ничего лишнего и знает только одно – цель не должна уйти.
Я вижу тропу. Она петляет передо мной и уходит в степь. Впереди до самого горизонта трава, редкие жиденькие кустики и холмы. Полосатое небо странноватых и неестественных оттенков. Я не могу описать все в точности. Я не смотрю вокруг, не оглядываюсь и не отвлекаюсь. Для меня это невозможно и ненужно, у меня внутри фильтр, я вижу, не все, а только самое главное, только то, что нужно для достижения цели, которой пропитано все мое существо. Я безумен. Я не задаю вопросов, не удивляюсь, принимаю все как есть и, как стрела, выпущенная мастером своего дела, неустанно скольжу вперед.
Я уже не помню, как я тут оказался, но я родился и жил где-то совсем рядом. Иногда достаточно понять, что именно тебе мешает в твоем родном мире, чтобы при удобном стечении обстоятельств оказаться в другом. Там тебя тоже ждет поиск и, вполне возможно, новый мир тоже будет не совсем такой как надо. Со временем ты становишься бывалым путешественником и перестаешь удивляться несоответствиям в похожих, но все же совершенно разных мирах. Ты просто знаешь, что полного сходства добиться невозможно, как ни старайся. Одно тянет другое, другое – третье, и мир разваливается. У путешествий свои законы, и если в следующем мире не должно быть того, от чего ты сбежал, то не будет еще многих других вещей, зато появится нечто новое. Начнешь сожалеть об ушедшем и удивляться новому - тут же сделаешь шаг назад. Память – вот настоящий замок на этой двери. Поэтому не требуйте от меня описаний и сюжетов, теперь их просто нет. Были и ушли. Совершенные, яркие, красочные и великолепные события растворились в пустоте. Какой в них смысл для стрелы? Я вижу тень событий, остатки красок и схему движения. Я лечу.
Что-то проявляется справа от меня, я смотрю и мне кажется - это река. Нет, не река, это что-то другое. Это больше похоже на дорогу, потому что никуда не течет, а только отмечает путь. Внешне она почти как обычная дорога, но цвет немного другой и она вроде как плывет чуть выше земли наподобие тумана или затвердевшего света. Дорога, по которой нельзя идти. Какой у дороги может быть цвет? Она желтовато-розовая и слегка прозрачная, как дымка, но земли под ней не видно. Наша тропинка идет точно слева от нее, и так - до самого горизонта. Иногда тропинка надолго пропадает, но желто-розовая дорога есть всегда. Она - наш главный ориентир, мы идем вдоль нее. Из всех нас только я один отчетливо вижу ее. Я – проводник. Пока проводник, у меня другое назначение, но это будет в конце, сейчас главное - дойти. Это опасно, тут есть враги, но опасность составляет не главную трудность. Главное – не сбиться с пути, обратно уже не вернешься. Нельзя отвлекаться, нельзя думать о чем-то кроме цели. Наша цель не точка и не место, это скорее чувство. Пока мы несем его в себе, путь открывается перед нами, как только потеряем – путь растворится.
Тут много похожих тропинок, весь этот путь – сплошной обман, и это его главное испытание. Чуть свернешь - и будет уже другая тропа. Тебе покажется, что ты идешь прямо, а дороги тут все одинаковые, они все куда-то ведут, и конец у них очень похож, но чувство будет другим, и только одна тропа - верная. Остальное – морок. Ты придешь, получишь то, за чем шел и гордо удалишься с полным сознанием выполненного долга. Только все это будет в твоем воображении. Реальности там не больше, чем в отражении неба на поверхности ручья. Без проводника тут нельзя.
Многие идут этим путем, мало кто доходит до конца. Одному сложно. Если найти друзей, можно разделить обязанности. Один будет проводником, кто-то - защитником, кто-то - наблюдателем. Так и собралась наша компания. У нас разное назначение, некоторые из нас не совсем люди, но мы вместе. Внешний вид тут не играет роли. Цель – гораздо важнее. Я вижу свет понимания в их глазах. Нас свела дорога. Что каждый из нас будет делать в конце – неважно. Возможно, мы желаем совершенно противоположного, но по одному мы не дойдем. Пока мы союзники, и в этом странном, чужом, меняющемся мире, точнее даже мирах, наша общность – единственная постоянная величина, а значит наша единственная опора. Мы научились чувствовать друг друга, не глядя и не разговаривая. Я иду впереди и точно знаю, кто где стоит, кто устал, кто нервничает. Я спиной чувствую их внимание. Они верят мне и надеются на меня. Я верю им и надеюсь на них. Иначе тут нельзя.
Как именно мы встретились, я помню плохо, а выдумывать не хочу. Память почти не существует. Мы видим мир таким, как он есть, не задавая вопросов и не удивляясь. Если дорога пойдет по небесам, мы последуем за ней. Если уйдет под воду, мы не будем сомневаться. Где нет памяти – нет опыта. Где нет опыта - нет сомнений. Другой не пройдет, мы пройдем. Для нас существует только «сейчас». Ни вчера, ни завтра не бывает. Нас ведет Цель.
Цель. Мне пока не очень хочется говорить о ней, она больше чем можно выразить словами. Как ни скажи, все будет неправильно, и поэтому она требует молчания, даже мысленного, иначе она отдаляется, такое свойство у этого пути. Мы приближаемся постепенно. Мы не только физически идем, в пути меняется наше сознание. Лучше пока не думать об этом. Надо подождать. Может быть, слова придут позже.
Я несу с собой оружие. Это нечто вроде короткого деревянного меча, или может это шип гигантской акации, насаженный на деревянную рукоятку. Все из дерева, так надо, иначе он не сработает. Он должен убить врага. Одного единственного. Остальным он не особенно страшен, ну разве что, как обычный заостренный кол или деревянная дубина. На самом деле он только выглядит как меч, его суть совсем другая, и я даже не знаю, из чего он состоит. Материализовавшиеся мысли, безумные фантазии, кропотливый труд. Когда я думаю об этом, мне кажется, что в нем сосредоточены желания миллионов людей. Когда я беру его в руку, я чувствую, как они смотрят на меня и надеются. Они уверены, что, объединив усилия, мы сможем убить того, кто бессмертен.
Если вы подумаете, что это ненависть - может быть, вы ошибетесь, если решите, что месть – может быть, окажетесь правы. Для нас это необходимость. Некоторые живут, не замечая ее, некоторые способны смириться, некоторые предпочитают умереть, чем жить в мире, где существует наша Цель. Я из последних. Я смотрю только в одну сторону и вижу только то, что нас сближает. Мне нужна дистанция удара. Что будет потом мне все равно.
У остальных тоже есть оружие, но это - обычные ножи, несколько топоров и пика. Они очень ловкие ребята, много раз на нас нападали, и я видел как они воюют. Я никогда так не смогу, каждый из них - великий мастер. Только там, впереди нужно не такое мастерство, там нужно другое. Мы знаем что, но не можем подобрать слово. По общему молчаливому согласию это «другое» есть только у меня, и я иду под их защитой. Если будет нужно, они умрут за меня, но об этом мы тоже не говорим. Иногда сказанное становится реальностью, а иногда реальностью становится не только слово, но и сама мысль.
Наш мир вырос из несправедливости, как ее ни понимай. Можно назвать ее частью природы и принять как есть, но что это меняет? Разве понимание необходимости облегчило участь хоть одного барана на бойне? Что делать с тем, чего не можешь изменить? Что во сто крат сильнее тебя, что вездесуще и присутствует во всех временах? Есть много ответов. Ребенок истошно орет и закрывает глаза на такой мир. Возможно, он хочет сказать, что это совсем не то место где он собирался жить. Старик обреченно качает головой и виртуозно доказывает, что иначе быть не может. Что наша жизнь сама по себе уже награда и величайшая радость. Что главная добродетель – смирение. Он забыл те времена, когда мир снаружи и мир внутри были одним огромным неразделимым счастьем. Он забыл свой крик первой боли. Пусть я тоже не слишком хорошо помню, но я не собираюсь оправдывать то, что мне не нравится. Это должен делать тот, кто все устроил. Он наша цель. Мы зовем его Привратник, потому что он разделяет два мира и открывает между ними врата.
С момента рождения до момента смерти, он – враг всех живых существ. Он враг единственный. Я не знаю, почему так. Может тот, кто все придумал, решил, что зло, создаваемое Привратником достаточно очевидно само по себе, и каждый в состоянии самостоятельно решить, что будет плохо, а что - хорошо? Люди разные, и среди них тоже случается всякое. Привратник, как стрелка компаса, однозначно указывает нам полюс зла, тем самым давая ориентир. А может быть, наше общее стремление к хорошей жизни и есть тот противовес, который не дает ему воцариться? Я не знаю. Я только не хочу, чтобы кто-то решал за меня в какую сторону мне смотреть, как думать и где жить. Думаете, я примитивен? Безумен – да, а вот остальное – вряд-ли.
Как бы там ни было, это - миссия. Это касается всех нас. Всех живущих, потому он враг жизни как таковой. Не беда, что дойти смогли только мы, даже если бы я был один, я не остановился бы и не повернул назад. Помощь желательна, но ее отсутствие ничего не меняет. Каждый из нас думает так же, поэтому мы не скорбим, когда теряем одного из нас. Все умирают, но есть большая разница, как именно сделать это. Мы уверены, что наш способ один из самых достойных. Может быть, поэтому смерть обходит нас. Она чувствует наше безразличие, наше уважение к ее работе и нашу уверенность в ее бессмысленности. Когда она приходит, мы склоняем перед ней голову, но сама по себе она слаба и ничего не может, ей всегда нужны посредники. С ними мы воюем, их побеждаем и от них иногда терпим поражение. Она всего лишь убирает за нами. Зачем ей наша снисходительность?
Цель. Все случилось очень неожиданно. Миг – мы идем в полной готовности встретить очередное препятствие, миг и вот он – Его замок. Хочется описать, но не могу. Я смотрю на него снизу вверх и одновременно парю где-то в арочных пролетах под самым потолком. Мы все настолько меньше его, что даже на дальних подступах кажется, что мы уже входим во врата. Он громаден до бесконечности. Это не фигура речи, это геометрия. Если бы он был просто большой, мы бы увидели его издалека и медленно приближались к нему. Он бы плавно рос от горизонта до подножия, но ничего такого не было. В замок бесконечного размера входишь сразу, без всяких геометрических предисловий. Только что ничего не было, но стоило увидеть и понять, как мы оказались прямо у входа. Странно, в него можно войти где угодно. Одни сплошные врата. Арки, пролеты, гармония, красота, целесообразность. Когда смотришь на него - душа поет. Каким может быть замок архитектора мирового зла? Красивым – это минимум. Дух пасует перед попытками осознать увиденное. Думаете это страшно? Ничуть. Это восхитительно. Возвышенно и прекрасно. До ледяного ужаса.
Ощетинившись мечами мы сбились в маленькую группу, и тень врат накрыла нас. Мы думали - будет драка, но ничего такого не случилось. Поначалу показалось, что тут пусто, но потом мы научились правильно видеть. Местные совсем другие, не такие, как мы. Тени какие-то, скорее облачка ощущений, чем нечто физическое. На них легче смотреть с закрытыми глазами, сразу чувствуешь присутствие. А мы собирались тут железками махать… Впрочем и физический образ у многих тоже есть. Странный и непонятный. Кажется здесь все наоборот – у нас тени следуют за телами, а у них тела выполняют роль теней для чего-то другого. Я его чувствую и вижу даже, но определить не получается. Вроде как вслепую погладил теплую мохнатую собаку. Светло коричневой масти. Кофе с молоком. Надо привыкнуть.
Оказалось нас все-таки встречают. С большой помпой, цветы, флаги, восторг толпы и совершенно искренняя всеобщая радость. Здесь как-то очень легко воспринимаются чужие чувства. Много слоев. Где-то в глубине - вязкое тихое безразличие, хотя нет, это скорее непоколебимая уверенность в чем-то нам недоступном. Как будто и мы, и они составляем часть чего-то большего и выполняем важный, но не слишком нужный ритуал. И все равно они рады. Когда видишь чувства, обман невозможен. Они держат дистанцию – мы слишком отличаемся от них. Странно все, но одно ясно совершенно. Воевать с нами никто не собирается. Наоборот, нас явно уважают, не боятся совсем, но уважают. Они дают понять, что ценят наш поход, наши труды и наш успех. Многие восхищаются нами. Враги – да, возможно. Но это потом, или вообще никогда. Какая между нами война? Теперь и нам стало понятно, мы ничего, совсем ничего не можем им сделать. Нам нечего делить, мы существуем в разных даже не мирах, категориях. Мне кажется, мои попутчики сомневаются. У нас война точно не получится, а вот у местных - вполне. На всякий случай надо быть готовым. Я только в одном уверен, сила моего меча не уменьшилась, а даже наоборот, возросла. Он чувствует близость цели. Значит, тут все-таки есть враги.
Нас ведут. Не ведут, приглашают. Никто не настаивает. Нам оказана честь встречи с Ним. Никакого насилия, искренняя благожелательность, и мы соглашаемся. Так или иначе, но нам нужно именно к Нему. Мы идем в сосредоточенной тишине. Затаив дыхание и прогнав лишнее, как стрелок перед главным выстрелом своей жизни.
Высокий зал в бежевых тонах. Тут все какое-то округлое, ни одного угла во всем дворце и тут тоже. Зато арки высочайшие. В этом зале мне особенно ясно становится, что иногда я смотрю на происходящее откуда-то сверху, чуть ли не из-под недостижимого свода. Вижу символический трон на небольшом возвышении. Один советник слева, в виде неясной неподвижной черной тени в монашеском одеянии. Он – настоящее концентрированное нематериальное зло. Воплощение духа зла. Но он неподвижен и пассивен. Оказывается здесь хозяин не он.
Хозяин. Мы видим его и ощущаем совершенно ясно. Он такой же человек как мы. Высокий, стройный, красивый. Строгий, спокойный, совсем невеселый взгляд. Привычка повелевать и груз ответственности за свои решения. Объективность, мудрость. Мне приходится заставлять себя думать, что он мой враг. Он вышел навстречу нам и заговорил.
- Я ждал вас. Ты пришел убить меня. – Он смотрит мне прямо в душу. – Можешь выполнить свою миссию. Начинай.
Я в недоумении, но он не шутит. Здесь невозможно обманывать и хитрить, это сразу ощущается. Впрочем, как раз он, наверное, смог бы, но ему это не нужно. Он искренен. Никакого позерства, простая констатация намерения. Вы пришли, я разрешаю. Зовет меня взглядом. Что-то такое в этом взгляде… Глубина само собой, уверенность, сила. Он не собирается нам препятствовать это ясно. Ну, что-ж, его дело. Я чувствую меч. Он готов, его сила на месте, все как должно быть. Меч заточен именно на него, острие само разворачивается в его сторону. Моя уверенность, против его. Я вижу только его, мы одни, все исчезли из зала. Я сжимаю меч и он оживает. Позади меня невидимой волной вздымаются миллионы разрушенных им судеб, все содеянное им зло восходит из небытия и жаждет вернуться к своему создателю. Поднявшаяся волна давит на меня, меч приходит в движение и, сам собой, как в масло входит ему в душу. Я чувствую яростное пламя ненависти, заполняющее меч до самых краев, изливающееся наружу и обжигающее меня. Я чувствую смерть и выдергиваю меч. Он стоит передо мной и с грустью смотрит мне в глаза. Я снова опускаю меч в него, и снова смерть берет свою жертву. Я растерян. Он все так же спокоен, смотрит на меня и пожимает плечами.
- Ничего не выйдет. – Тихо говорит он и кивает. – Я не просто живое существо, я символизирую качество мира, которое не зависит от смерти. Философская категория зла не может исчезнуть из мира просто так. Мир умрет вместе с ней, хотя он и состоит не только из зла. Собственно, я даже не квинтэссенция зла, зло проникает в мир отнюдь не через меня. Люди сами проводят его через свои души. Они завистливы, лживы, жадны, сластолюбивы. Не только люди. Природа безразлична и ленива, в ней тоже есть корни зла. Источник зла не во мне. Зло такое же свойство мира, как и добро. И я не привратник вовсе. Каждый сам решает, что впускать в мир, а что нет, я только наблюдаю за выбором. Мне важно знать какой именно выбор будет сделан. Я – Хранитель Равновесия. Я отвечаю за Порядок Вещей. Поэтому я всегда один, и меня одного вполне достаточно. Я всего лишь чувствую, чего в мире больше. Я могу открывать врата добра и врата зла по своему выбору, чтобы взошедшее в душах перешло в реальность. Вот уже много веков добро в людях перевешивает. При решении любой проблемы хороших вариантов появляется больше чем плохих. И я открываю врата зла. Ибо если добра станет слишком много, его именем и силой будет твориться зло. Тогда все запутается так, что мне станет трудно вернуть мир обратно без больших потрясений. Ты пришел по назначению, и твой меч сработал как надо. Не твоя вина, что ты ошибся.
Он улыбался и смотрел на меня снизу вверх. Да, я стал выше его, не знаю, как это получилось. Он сказал очень мало, но его слова огнем входили в мою душу, и я знал, что все сказанное им – правда. Одним махом он вложил в меня цель и смысл своего существования. Тут не было силы убеждения или гипноза, он просто сделал меня сообщником в своих действиях, и я теперь знал, что и как он чувствует, зачем все это надо, и что будет, если он наплюет на свои обязанности и бросит их. Обмана нет. Мне стало плохо от этого понимания, оно оказалось очень тяжелым, и я согнулся под его тяжестью. Он протянул мне руку, поддержал и помог вернуться к своим. Потом он проводил нас в комнату, где можно отдохнуть. Это была первая не бесконечная комната во дворце, комната с привычными прямоугольными очертаниями.
- Переночуйте тут. – Сказал он всем. – Вы пришли вовремя. Завтра будет большое событие для местных жителей. Оно случается крайне редко. Вы можете принять участие.
- Мы поговорим утром. – Сказал он только мне. - Тебе нужно многое обдумать.
Он ушел, ушла его свита, мы остались одни. Какое-то время вокруг суетливо и любопытно шуршало нечто неопределенное, но потом исчезло и оно. Мы решили дежурить. Опасности нет, но кто их знает эти колдовские замки. Заснешь - и проснешься через тысячу лет. Если кто-то не будет спать, ниточка времени протянется от вечера до утра. Я дежурю первым.
Скучно. Я сидел и сидел. Не помню, как вышло, что я ушел. Меня все время мучило сознание невозможности выполнения миссии. Я поверил Хранителю, понял его, и от этого безысходность давила еще больше. Миссия стала не просто невыполнимой, она стала глупой и ненужной. Половину своей жизни я раскручивал маховик ненависти и готовности к действию, момент настал, и что теперь? Сила требовала выхода, а его не было. Вот так я и оказался в коридорах дворца. Я ходил там такой же, как тени вокруг, и они расступались передо мной неясным желтым пятном. Кажется, я снова был в тронном зале и смотрел в глаза Хранителю.
- Тебе здесь безопасно, никто не тронет тебя. – Говорил он мне. – Понимание это самое страшное оружие в мире, просто ты еще не научился им пользоваться.
Не знаю, что он имел ввиду. Коричневатые тени все так же сновали вокруг, но никто из них не приближался ко мне, чтобы я мог определить, действительно ли они так безобидны. Не знаю, где я оказался, но я искал что-нибудь, что могло принять мою цель. Миссия не умерла еще, она требовала своего, и я шел на ее зов как кролик. Я не мог убить Хранителя, но я нашел, что искал. Это было похоже на водопад или, может быть, толстый канат из тонких, черных, плотно перевитых нитей. Он выходил из стены внизу, петлей уходил обратно и оттуда шел далеко в мир. По нитям пульсировало зло, я чувствовал его. Вряд ли оно отсюда приходило прямо в мир, но мне было все равно, миссия нашла свою цель. Я снова достал меч и снова он заискрился изливаемой наружу мощью. Как сумасшедший я резал нити, оказавшиеся неожиданно прочными. Мне удалось лишь немного разлохматить их и порвать несколько штук, меч был заточен на живое существо, а не на эту странность. Все равно мне стало легче. Цель утратила свою безусловную невыполнимость и даже оказалась частично реализована. Большее сделать было нельзя. Я вернулся к своим.
Они просыпались, уже было утро. Оказалось, тут обычные ночи и обычный сон. Вокруг началась предпраздничная суматоха. Все куда-то спешили и только мы были не у дел. Кто-то все же отвел нас в зал с большим балконом, где должно было произойти ожидаемое. Нам объяснили, что это будет праздник в честь прихода в мир нового невиданного ранее зла. Впрочем, они не сказали «зла», по их пониманию это было новое качество мира. Нечто такое, чего раньше не было. Их радовало, что мир заиграет новыми красками, и слушая их я думал, что, наверное, это не так уж плохо. Только я не мог понять, какими именно цветами окрасится мир? Им все равно, а мне?
Была дверь. Стена и в ней обычная двухстворчатая деревянная дверь, поросшая зеленым плющом. Я знал, что ее так украсили специально и даже специально выбрали время, чтобы плющ расцвел как раз в момент, когда дверь откроется. Все смотрели и ждали. Наступила тишина. Я тоже смотрел и видел с той стороны двери маленькую девочку лет двенадцати, с любопытством заглядывающую в замочную скважину. Ей тоже было интересно, что там? Но она не собиралась выходить. Пока не собиралась.
- Ты видишь ее? – Тихо спросил Хранитель из-за моей спины.
Я кивнул. Обычная девчонка, каких миллионы. Ну, может быть чуть более симпатичная. Какое в ней может быть зло?
- Я расскажу тебе. – Ответил он, и мы с ним снова остались одни, и время остановилось.
- Твой визит многое изменил в мире. К нам и раньше приходили гости. Нечасто, но приходили. Это всегда большое событие и большой праздник. Некоторые хотели меня уничтожить, другие хотели служить. Ошибались и те и другие. Ты тоже ошибся, но впервые за многие тысячелетия ты понял мою роль не хуже чем я сам. Это многое меняет. Я поддерживаю маятник мира в равновесии уже очень давно. Мир сильно изменился за это время, и я не всегда понимаю то, что вижу. Все это означает, что я плохо выполняю свою работу, и маятник иногда приходит в движение. Нужен новый Хранитель и нужен уже давно, но торопить события в этом вопросе бесполезно. Он должен прийти сам, и мир должен признать его право. На этом пути много препятствий и почти чудо, что ты появился так вовремя. Добро и зло сейчас перемешались настолько, что многие начали видеть в них единство и обосновывать необходимость такого положения дел. Истина затуманилась. Стало очень сложно разделять их, поэтому к нам уже очень давно никто не приходил. Нужно обладать особым даром, чтобы все правильно понять и не заблудиться на этом пути. Я предлагаю тебе стать новым Хранителем.
Я в растерянности молчал. Да, я, наверное, справлюсь, я чувствую это. Но тогда все зло, которое раньше нес в мир он, придется делать мне? Я понимаю необходимость, но не уверен, что гожусь для такой работы. Мир для меня сильно усложнился за эту ночь, я теперь все вижу иначе, но я пока не привык к этому знанию. В душе я понял, что решение еще не созрело. Может быть, пока не созрело. И я еще понял одну вещь. Сюда может больше никто не прийти. Мы – последние. Я должен согласиться, независимо от того, что мне кажется, и что я думаю. Это больше, чем мой выбор.
Он замолчал, иронически улыбнулся и отошел в сторону. От его слов начало появляться эхо, как будто говорил не один человек, а хор одинаковых голосов.
- Я хочу уйти. Для меня есть путь дальше, я вижу его давно, но не могу бросить свое место. Я очень хочу уйти, но дело не только во мне. Ты пришел сюда, ненавидя зло. Это был трудный и долгий путь, и ты создал новый проход для сил добра, недоступный никому, кроме тебя. Я не могу его закрыть и не могу им управлять, а это означает, что я стал окончательно непригоден для своей роли. Уже сейчас легионы сил рвутся в мир, следуя новым путем, и это твоя заслуга и твоя вина. Ты открыл миру новый способ самовыражения, и только ты можешь определить, будет он хорошим или плохим. И еще эта девочка. Она другая. Я совершенно не понимаю ее, а ты с ней подружился еще до того, как она вошла. Она ведь тебе понравилась, а ты был тем, кого она рассматривала в замочную скважину. Она скоро подрастет, и будет намного лучше, если ее встретишь ты, а не я.
Я слушал его так, как будто говорил я сам. За каждым словом стояли эпохи размышлений, и я чувствовал их тяжесть у себя внутри. Я даже видел, куда он собирался уходить. Этот путь вел куда-то наружу, вовне этого мира, но что будет там, я понять не мог. Путь скрывался в сером тумане. Неважно, это не мой путь, и хотя мне сразу захотелось попробовать, я понял, что не готов. Он пройдет, это несомненно. Я не смогу. На этом пути я увидел насколько мы с ним разные, он создан из совсем других материй, хотя и выглядит как я. Как же я в таком случае заменю его?
- Это не проблема. – Сказал он. – Это можно сделать быстро, главное - твое желание.
- Но ты совсем другой. – Усомнился я. – Взять хотя бы твое бессмертие.
- Самое простое из всего. – Отмахнулся он и улыбнулся. – Конечно, тебе придется умереть, в твоем нынешнем виде трансформация невозможна. Ты должен сделать это сам. Я сделаю остальное. Это не так сложно, как принято считать. На все вместе уйдет какое-то время, но не слишком много, главное ты уже усвоил. Даже если тебя оставить, как есть, понимание прорастет без всякого вмешательства, только это может произойти слишком поздно, ты ведь теперь будешь жить долго. Смерть вряд ли сама подойдет к тебе. Боюсь, за это время в твоем, да и не только в твоем мире, может случиться непоправимое, и ты станешь просто свидетелем.
Умереть, чтобы продолжить свой путь… Я помню, тогда это показалось мне забавным.
- Здесь все останется, как есть. Время будет ждать. – Продолжал он. – Тебе не нужно идти с самого начала, чтобы попасть сюда.
Эхо стало настолько сильным, что я с трудом разбирал слова. Он начал говорить что-то еще, но я плохо понимал его, и он остановился.
- Возвращайся. Я жду.
Эхо последних слов закружило меня, и мир погас. Некоторое время он висел во тьме и, хотя там еще гулял слабый отголосок его слов, он тоже затих. Очень недолго я удивлялся этой тишине и длинной объемной темноте вокруг и, когда она ушла, открыл глаза.
Это был сумасшедший сон. Закрытая форточка, теплое одеяло, длинное дождливое утро. Я перевернулся на другой бок, закрыл глаза и прямо перед собой увидел осколки тьмы, высоченные арки замка, почувствовал растерянность брошенных друзей и, вздрогнув, сел на кровати. Сумасшедший сон. Не верю. Я посмотрел на свою руку, еще помнящую теплую шершавость заговоренного меча, вспомнил голос Хранителя и всей душой неожиданно провалился в свое новое знание. Ничего особенного, старо, банально. Только не для меня. Все в мире старо и банально пока оно чужое, и все в мире возвышенно и ново, когда становится твоим. Я помню свою одержимую ненависть, помню долгий поход. Уже тогда он начал истончаться в памяти, как событие давнее и ушедшее. Я знал, что оно было, но уже не помнил деталей. Это была молодость другой жизни.
Какой бы ни был этот сон, я стал другим после него. Я по иному видел мир, по иному ощущал себя. Я привыкал. Мне казалось, что сон не требовал от меня никаких действий, и я ничего не делал. Я просто забывал. Как свинья, обожравшаяся гнилых яблок сегодня, плохо помнит кислую капусту сожранную вчера, и нечего даже говорить ей о сиянии звезд в небесной глубине. Тот мир соткан из другого материала, даже память о нем здесь не приживается. Слишком все иначе. День за днем я с удивлением наблюдал за собой, за тем, как уходит знание, как одна реальность замещает другую, и только через неделю неожиданно вспомнил, что все должно было пойти не так. Что я ошибся, и если я хочу сделать этот сон реальностью, я должен выполнить одно очень простое действие. То единственное, о чем говорил Хранитель.
К этому времени, тень одержимости уже рассеялась без следа, и я потерял уверенность и ясность восприятия тех событий. Мне все чаще кажется, что это был просто сон. Только поэтому я еще здесь, на самом краю обрыва. Я смотрю вниз и в выражении лица Смерти пытаюсь увидеть ответ. Было или нет? Сон или реальность? Кого ты ждешь, Смерть? Повелителя или жертву? Кого? Она молчит. Ее лицо бесстрастно и невозмутимо. Она не подходит, не тянет меня к себе и не удаляется. Она готова к любому исходу. Мы оба стоим на краю и ждем. Как в зеркале, я – это она, а она – это я. Может быть это уже ответ? Я должен понять ее. Иначе эта жизнь может стать сном, когда в нее войдет все, о чем говорил Хранитель. И тогда будет поздно.
Я поднимаю голову и вместо свежего морского ветра чувствую запах пыли. Откуда он тут? |
|
|
|
Время приёма: 02:43 13.07.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев