По тёмной глади озера неторопливо и величаво, словно осознавая, что ими любуются, скользили лебеди. Фиолетовые перья в свете вечернего солнца отливали лиловым, пушистые хвосты раскинуты по воде, массивные треугольные головы на длинных шеях гордо подняты вверх.
- Мне всегда было интересно, - тихо, не желая нарушать чарующей вечерней тишины, заговорил Жан, - Почему птицы остаются на одном месте? Ведь они свободны, они могут улететь куда угодно.
- Может, им здесь лучше всего? – не отрывая глаз от лебедей, отозвалась Сандра.
- Может, - с сомнением протянул Жан.
Сандра повернулась к нему и спросила:
- А ты бы улетел, да? Ну, если бы была возможность?
- Конечно! – с жаром, не раздумывая ответил Жан.
- И куда бы ты полетел?
Жан не заметил холода, закравшегося в голос Сандры.
- Да куда угодно! Мир такой огромный, наверняка, там есть, на что посмотреть!
- И ты вот так спокойно всё оставил бы? Друзей, семью? Меня...
- А разве ты не полетела бы со мной?
Искреннее изумление в голосе Жана заставило Сандру ощутить что-то, похожее на вину.
- Да что толку рассуждать? – ответила она, опуская взгляд в землю. – Всё равно никуда мы отсюда не уйдём.
Жан как-то сразу сник. Нахмурился и, позабыв о красоте фиолетовых лебедей, мрачно уставился на Стену. Её, разумеется, не было видно, но, если вглядеться, можно заметить на её поверхности отблески вечернего солнца.
Один из лебедей плавно взмахнул крыльями и, оторвавшись от воды, взлетел. Сделал круг над озером, позволил полюбоваться ярко-алыми перьями у себя на боках и грациозно опустился на воду, рядом со своей нежно-сиреневой подругой.
Жан проводил птицу взглядом.
«И всё-таки - почему же они не улетают?»
* * *
Возвращаясь домой из плотницкой мастерской, Жан, как всегда, сделал крюк, чтобы пройти мимо Стены, и заметил там Вадика. Шестилетний мальчишка всем телом облокотился на невидимую преграду и грустно смотрел куда-то на землю. Рядом с ним нетерпеливо крутился двухвостый чешуйчатый щенок.
- Ты чего? – спросил Жан, останавливаясь.
- Мальчишки выкинули мою лошадку за Стену, и теперь я не могу её достать, - печально сообщил Вадик и, шмыгнув, указал куда-то пальцем. Жан присмотрелся и увидел, что в нескольких футах за Стеной на земле и впрямь лежит деревянная игрушка.
Стена не была преградой для неживых предметов. Через неё также беспрепятственно пролетали птицы, свободно пробегало мелкое зверьё, да и рыбы, судя по всему, проплывали сквозь неё в протекающей неподалёку реке тоже без проблем. А вот для людей и более крупных животных Стена была непреодолимым препятствием.
Впрочем, вот уже много лет как никто и не пытался её преодолеть.
- Ничего, сейчас я тебе её в два счёта достану, - пообещал Жан и принялся оглядываться в поисках какой-нибудь ветки. – Когда я был такого же возраста, как ты, мальчишки тоже так делали – отнимали игрушку и выкидывали за Стену. Но ничего, с этим можно управиться. Смотри.
Длинная ветка прошла сквозь Стену, дотянулась до лошадки и подтащила её ближе.
- Держи, - вручил Жан лошадку Вадику, когда игрушка оказалась внутри Стены, и мальчика радостно схватил потерянное было сокровище.
- Спасибо, дядя Жан! – поблагодарил он и убежал. Чешуйчатый щенок весело запрыгал за ним.
А Жан остался стоять у Стены, глядя на горизонт. Там виднелись загадочные сооружения – высокие, ажурные башни, словно сплетённые из крепких прутьев и связанные между собой натянутыми нитями. Что это? Постройки Предков? Следы чужой цивилизации, что существовала на планете прежде?
Ажурные башни были далеко не единственной загадкой, не дававшей Жану покоя. Если идти вдоль Стены по направлению к закату, но через три дня вдалеке можно увидеть две ни на что не похожие металлические громады. Звёздные корабли Предков.
Оба несли на себе следы повреждений. Но если на одном корабле они были едва заметны, то другой выглядел куда более потрёпанным, да ещё местами и оплавленным, будто в него ударили огнём страшной силы. Интересно, что произошло? Корабль атаковал огнедышащий дракон, сказки о котором сейчас рассказывают детям посёлка? Или же на Предков напали те, кто жил на этой планете до них? Или... А вот об этом думать никак не хотелось, но каждый раз, заимствуя в Хранилище общих вещей бинокль и внимательно рассматривая корабли, Жан приглядывался к следам повреждений и не мог отделаться от мысли, что два корабля вполне могли сражаться друг с другом. Только вот - почему? Были ли на одном корабле Предки, а на другом – их враги? Или же Предки перессорились между собой, уже добравшись сюда? А, может, Предки сбежали с Земли, а за ними послали погоню? И если так – то что же такое произошло на Земле, что заставило их бежать?
Гадать можно было до бесконечности, тем более, что ажурными башнями и звёздными кораблями дело не ограничивалось - если продолжить идти вдоль Стены на закат, то ещё через несколько дней увидишь на горизонте длинную цепь непонятных сооружений с огромными блестящими крышами. В солнечные дни они ослепительно сверкали, и смотреть на них было невозможно.
Всего же на то, чтобы обойти всю Стену от начала и до конца, у пятнадцатилетнего Жана в своё время ушло почти три недели. Когда он вернулся в посёлок после своего великого странствия, он ожидал, что его встретят как героя. Но встретили его только упрёками и ремнём, которые, впрочем, рассерженный отец всё-таки не пустил в дело.
Жан надолго запомнил бескровное лицо переволновавшейся матери и искреннее раскаяние, которое охватило его, когда он понял, сколько причинил ей беспокойства. Но даже это не вытравило из него тягу к миру за пределами Стены, не погасило желания найти ответы на вопросы.
Через пару лет Жан задумал подкоп, решив проверить, насколько глубоко Стена уходит в землю. Он вырыл яму глубиной в два своих роста, но преграда по-прежнему оставалась на месте.
Через год Жан решил испытать Стену на прочность взрывчаткой – смастерил самодельный динамит и подложил его к невидимой преграде. Стене - хоть бы что, а вот Жан ещё долго ходил с ожогами.
Ещё через пару лет он смастерил стремянку и поставил её рядом со Стеной, чтобы забраться по ней наверх и выяснить, насколько высоко в небо простирается невидимая преграда. Первая стремянка оказалась слишком короткой. Жан построил вторую, едва не вполовину больше первой. Но и её оказалось недостаточно. Третья стремянка была и того длиннее, но и она не достала до верхнего края Стены. Зато когда Жан с неё упал, то ещё много месяцев лежал в постели с переломами.
Жители посёлка только качали головами, видя в его упорстве проявление безрассудности и глупости, и всеобщее осуждение, а также гипс на некоторое время остудили пыл Жана.
Но он по-прежнему не понимал, почему никого, кроме него, не волновали неразгаданные загадки, почему никому больше не было любопытно... почему все спокойно принимали существующее положение вещей как данность и ничего не хотели менять.
Впрочем, ответ на последний вопрос ему как-то раз очень ёмко сформулировал усохший дед Артём.
- Мы ведь, по сути, неплохо живём. А когда всё хорошо, людям перемены ни к чему.
- Но ведь эти перемены могут быть к лучшему! – воскликнул тогда Жан.
- От добра добра не ищут, - пожал плечами дед Артём. – Люди готовы пойти на риск, чтобы избежать потерь. Но куда менее склонны рисковать ради того, чтобы приумножить имеющееся. Такая уж у нас натура.
Поразмышляв над словами деда Артёма, Жан пришёл к выводу, что тот, похоже, прав. Однако сам он останавливаться не собирался.
А потом вмешалась судьба, и ему стало не до разгадывания загадок – он встретил Сандру. Впрочем, не совсем так. Не встретил. Он знал её с самого рождения – все жители посёлка знали друг друга с рождения, он сталкивался с ней едва не каждый день, и тем более необъяснимым было то, что однажды он увидел девушку словно впервые, и всё его существо пронзила какая-то странная, непонятная реакция.
Жан с головой отдался незнакомому чувству. Через полгода они с Сандрой поженились. Гости на свадьбе довольно кивали головами и тихонько переговаривались меж собой, что вот теперь-то вся эта дурь про то, чтобы преодолеть Стену, из Жана повыветрится.
Некоторое время Жан и впрямь наслаждался обретённым счастьем, и ничто больше не имело для него значения. Но потом постепенно всё вернулось на круги своя. Загадочные ажурные башни на горизонте снова будоражили воображение, Стена по-прежнему не давала покоя, а что-то глубоко в душе рвалось наружу, требовало действий, подталкивало к поискам ответов.
Достигнув солидного возраста двадцати пяти лет, потеряв отца, обзаведясь женой и плотницкой мастерской, Жан по-прежнему был одержим неразумными идеями юности и страстно хотел узнать, что же находится за пределами Стены.
* * *
Измерение Стены проводили каждый месяц, как заповедано в Инструкции, и Жан неизменно приходил на церемонию, снова и снова пытаясь понять её суть.
Предки, много лет назад прилетевшие на эту планету, были умными людьми – ведь они сумели покорить звёздные пространства! - и Жан твёрдо верил, что они не стали бы оставлять своим потомкам бессмысленные заветы. Наверняка все заповеданные ими Инструкции несли в себе практический смысл. Только вот за долгое время настоящие цели Инструкций стёрлись из памяти, и сейчас сохранилась лишь механическая последовательность действий. Некогда полезная процедура выродилась в церемонию, смысл которой уже давно забыли.
Они вообще очень многое забыли. Забыли, как чинить сложные приборы, оставшиеся от Предков, забыли, как пользоваться теми, что ещё работали, и для чего они нужны. Забыли, зачем прилетели сюда Предки, забыли, где на небе находится то самое Солнце, вокруг которого вертится Земля, забыли, зачем существует Стена, забыли, что находится за ней.
Но вместо того, чтобы отыскать настоящие ответы, жители посёлка придумывали новые объяснения, населяя мир неизвестными чудовищами, превращая прошлое в мифы, а Предков – в богов.
Жану не нравились эти выдумки, не нравилось то, что дети росли на них и даже не знали правду. Полёт сквозь звёзды – не миф, а Предки – не боги, просто у них были знания и технологии, позволявшие им совершать немыслимые вещи. А они, их потомки, не сумели сохранить эти богатства.
И Стену Предки поставили вовсе не для того, чтобы отгородить посёлок от несуществующих чудовищ. Наверняка была какая-то другая причина. Наверняка Стена вовсе не должна была стоять вечно, а только до тех пор, пока существует эта самая причина. Знать бы ещё, что она из себя представляет. И наверняка церемония Измерения должна была определять, по-прежнему ли существует та причина, но сейчас об этом тоже никто не помнил.
Инспекторы, проводившие Измерение, появились перед собравшейся толпой уже в полном церемониальном облачении: просторные зеленоватые костюмы, сплошные, без швов, закрывающие тело от шеи до пят, на руках толстые перчатки, а на головах – прозрачные круглые шлемы.
Их было трое, но только один из них держал в руках Датчик – небольшую плоскую коробочку с металлическими усиками. Инспекторы торжественно подошли к Стене и остановились. Хотя она и была невидима, все жители посёлка точно знали, где именно она стоит.
Один инспектор с силой нажал на Стену руками, демонстрируя, что она по-прежнему на месте и по-прежнему крепка.
Второй медленно поднял над головой Журнал Наблюдений, в котором вот уже много лет делалась запись после каждой церемонии Измерения.
Наконец, третий инспектор торжественно показал собравшимся Датчик, затем поднёс его к стене, вытянул металлические усики вперёд, щёлкнул каким-то переключателем и прижал к Стене. Датчик тихо загудел.
Жан знал, что сейчас церемониальный прибор мигает разноцветными огнями, а в маленьком окошечке на поверхности мигает надпись «Идёт сканирование». И как только она пропадёт, а вместо неё появится цифра, её впишут в Журнал Наблюдения. Вот уже много лет эта цифра оставалась неизменной - ноль, даря обитателям посёлка, пусть и не понимающим, что значит этот ноль, спокойствие и уверенность в надёжности Стены.
Инспектор, державший Датчик, отнял его от Стены и показал двоим другим. Один из них раскрыл Журнал и вписал туда полученную цифру, другой во всеуслышание огласил:
- Ноль!
Толпа радостно зааплодировала. Церемония успешно завершилась, теперь можно возвращаться в посёлок, где их ждут накрытые столы – ежемесячное Измерение считалось праздничным событием.
Жан не пошёл со всеми остальными. Проводил удаляющуюся толпу взглядом, а потом, спрятавшись за синим стволом каменного дерева, стал ждать, когда из Станции – наполовину скрытом в земле здании, которое построили ещё Предки и где сейчас хранили Датчик, Журнал Наблюдений и наряды для церемонии, - выйдут инспекторы.
Когда переодевшиеся в обычную одежду инспекторы тоже направились к посёлку, Жан выждал для верности ещё несколько минут, чтобы убедиться, что вокруг не осталось случайных свидетелей, и прокрался к двери Станции.
Хотя в посёлке не было принято запирать двери домов, дверь Станции держали на запоре – в виду важности объекта и из опасений, что любопытная шустрая детвора может сунуть нос туда, куда ей не следует.
Жан знал это и не собирался взламывать дверь. Он достал из кармана комок самодельного студня, согрел в руках и, дождавшись, когда тот станет мягким, засунул его в замочную скважину. Досчитал до ста, чтобы убедиться, что тот затвердел, а потом осторожно его извлёк обратно. Всё, теперь у него есть слепок, по которому он изготовит ключ, а потом проникнет в Станцию и посмотрит, не найдётся ли там хоть каких-то ответов.
В глубине души Жан чувствовал вину за то, что сделал и за то, что собирается сделать. Не то, чтобы он совершал преступление, но всё-таки... С другой стороны, если бы инспекторы разрешили ему осмотреть Станцию, как он не раз их просил, ему бы не пришлось идти на такие крайние меры. Он привёл им с дюжину аргументов, начиная от необходимости восстановить утраченные знания и заканчивая тем, что посёлок растёт, и недалёк тот день, когда ресурсов внутри Стены перестанет хватать – но всё тщетно.
Что ж, сами виноваты.
* * *
Сандра встретила его упрёком.
- Ты опять, да?
- Что опять? – не понял Жан.
- Опять взялся за старое?
- За старое?
- Хватит прикидывать идиотом! – вспылила Сандра. – Ты опять что-то задумал, да? Снова решил штурмовать Стену? Что придумал на этот раз?
Жан нахмурился и отвернулся. Он любил Сандру, ему нравилось с ней жить, но... насколько было бы лучше, если бы она разделяла его взгляды! Или хотя бы могла их понять!
Или пусть даже не она, а вообще хоть кто-нибудь...
- Зачем тебе это надо, Жан? – спросила Сандра куда тише и спокойнее. – Почему тебя так тянет уйти отсюда навсегда? Разве тебе здесь плохо?
- Я вовсе не хочу уйти навсегда, - глухо ответил он. – Я просто хочу посмотреть, что там. Хочу узнать...
- Но зачем?
Жан вздохнул и промолчал.
Он уже много раз отвечал на этот вопрос, но его так никто и не понял.
* * *
Ключ, изготовленный по слепку студня, открыл замок настолько легко, что Жан даже немного растерялся. Потянул на себя тяжёлую дверь и вошёл в святая святых – Станцию.
И сразу замер при виде матовых, гладких и чёрных экранов на стенах и усыпанных бесчисленными кнопками, рычажками и переключателями панелях под ними.
И экраны, и панели были мертвы и покрыты тонким слоем пыли. Разумеется, ведь к ним не прикасались уже долгие десятилетия! Когда-то люди забыли, как ими пользоваться, а учиться заново, рискуя и нажимая наугад, не решались – слишком боялись, что сделают что-то не так и вызовут непредсказуемые последствия, с которыми не сумеют справиться.
Жан склонился над панелью и принялся рассматривать надписи под кнопками. Ему казалось, стоит только вчитаться, и всё сразу станет понятно, но очень скоро убедился, что это не так. Надписи ни о чём ему не говорили. Врк. 2, Рэле 4, Oпр., Фн… С тем же успехом они могли быть и на незнакомом языке.
Однако среди непонятных названий он всё-таки встретил одно знакомое - «Пуск». Что именно запускала эта кнопка, Жан, разумеется, не знал, это его не остановило.
Он уже собрался было на неё нажать – и в последний миг замер в нерешительности. А вдруг он сейчас запустит какой-нибудь необратимый процесс? Не лучше ли оставить всё как есть и не рисковать?
Поймав себя на этой мысли, Жан разозлился. Вот именно поэтому все они и сидят внутри Стены! Именно поэтому всё больше забывают даже те крохи знаний, которые ещё сохранились от Предков! Им страшно!
Нет, он не позволит загнать себя в эту ловушку!
Жан глубоко выдохнул и, отметив про себя важность этого поистине знаменательного момента, решительно нажал на кнопку «Пуск».
И ничего не произошло.
Ровным счётом ничего.
Некоторое время Жан прислушивался к тишине, а потом окинул взглядом бесчисленные кнопки, рычажки и переключатели на панели и вздохнул. Похоже, всё будет совсем не так просто.
* * *
На то, чтобы добиться самого минимального результата и включить экраны, ушло несколько дней. И когда панель, наконец, загорелась огнями, а мониторы посветлели, Жан едва не задохнулся от восторга. Наконец-то! После десятилетий нерешительности и страха перед тем, чтобы вообще прикоснуться к приборам!
Однако вслед за первым прогрессом дело застопорилось. Поначалу окрылённый своим достижением, несколько недель спустя Жан впал в отчаяние, ощущая, что оказался в тупике. Да, он научился включать экраны, но что делать дальше, он понятия не имел. Из обрывочных сведений о приборах Предков Жан знал, что на экранах отражается самая разная информация. Но вот как её извлечь?
День за днём, неделя за неделей методом тыка, проб и ошибок Жан пытался научиться работать с приборами. Как только появлялась возможность, он крался в вечерних сумерках к Станции, крался осторожно, чтобы его не заметили. А потом проводил за приборной панелью долгие часы – и всё без толку.
Сандра дулась и обижалась на его долгие отлучки, допрашивала, где он пропадает, но Жан отмалчивался. Он знал, что правда не встретит понимания.
Документы Жан открыл совершенно случайно, когда в очередной раз наобум пробовал нажимать кнопки в разном порядке. И когда на экранах появился длинный список, он едва не пришёл в отчаяние, потому что не понял, как это сделал. Сосредоточившись, вспомнил, что именно он нажимал, выключил панели, включил снова и с замирающим сердцем проверил комбинацию. Она работала.
На то, чтобы разобраться, как выводить на экран текст отдельного документа, как его листать и закрывать, ушло ещё несколько дней. И когда Жан убедился, что всё правильно запомнил, он принялся за чтение. Это оказалось изматывающим и скучным занятием – тексты изобиловали незнакомой технической терминологией и потому были ему совершенно непонятны. Но Жан не сдавался и упорно читал.
И его настойчивость была вознаграждена - однажды он дошёл до описания какого-то энергичного поля и пояснения, как его включать и выключать. Описание показалось Жану знакомым – совсем неложное, оно требовало нажать на несколько кнопок, и все эти кнопки имелись на приборных панелях в Станции.
«А, может, это самое энергичное поле и есть Стена?» - подумалось Жану, и он решил последовать указаниям из текста. Нажал на положенные кнопки – а потом торопливо побежал наружу, к Стене, и колени почему-то подгибались.
Стену не было видно, но каждый житель посёлка точно знал, где именно она находится. Здесь, рядом со Станцией, стена начиналась сразу за трёхствольной, ощетинившейся оранжевыми шипами ёлкой. Жан подошёл к дереву, сделал шаг... и ещё один... и ещё.
И его ничто не останавливало!
«Может, Стена всё-таки чуть дальше?» - не смел поверить в случившееся Жан и продолжал идти – то той поры, пока не дошёл до норы шестилапых лис, забавных ушастых созданий, за которыми он нередко наблюдал, прогуливаясь вдоль Стены. Он точно знал, что нора находилась далеко за пределами невидимой преграды.
Жан опустился на землю и ошеломлённо покачал головой.
Он всё-таки сделал это!
* * *
Жан не надеялся, что новость о его открытии воспримут с энтузиазмом, но он никак не ожидал такого шквала критики и упрёков, который на него обрушился.
- Ты подвергаешь нас немыслимой опасности!
- Это же нарушает все заповеди!
- Предки знали, что делали, и не нам подвергать сомнению их мудрость!
- Немедленно верни Стену на место!
В шуме обвинений потонули робкие высказывания о том, что, возможно, не так уж это и плохо – уметь по желанию и по необходимости убирать Стену и ставить её снова на место.
И никто не услышал доводы Жана о том, что перед ними открываются огромные возможности и перспективы, что теперь можно будет найти новые лекарственные травы и залежи полезных минералов, что им не придётся оставаться в замкнутом пространстве и беспокоиться, что когда-нибудь ресурсы подойдут к концу.
Большинство жителей посёлка были единодушны в своём решении - никогда больше не сметь даже думать о том, чтобы убирать Стену! Вообще забыть, что это можно сделать! А на дверь Станции навесить замок. Вернее было бы, конечно, и вовсе взорвать Станцию, но вдруг вместе с ней пропадёт и Стена? Да и опять же, Станция – наследие Предков, как-то неловко её разрушать… Совсем не по Инструкции…
Когда жители посёлка, окинув его напоследок осуждающими взглядами, разошлись по домам, Жан ещё долго стоял около Стены, которую он по всеобщему настоянию вернул на место, и пытался разобраться в случившемся.
Его поочерёдно захлёстывали самые разные чувства – злость, недоумение, досада, разочарование, возмущение, обида. И, наконец, над всем этим воцарилась угрюмая решимость. Если они хотят сидеть на одном и том же месте, боясь даже высунуть нос за пределы Стены, то это их право. Но он так делать не желает! Это раньше он не мог дойти до ажурных башен, это раньше невидимая преграда не давала ему добраться до звёздных кораблей. Но сейчас-то он знает, как убрать Стену, и больше ему ничто не мешает.
Он свободен. Свободен, как птица!
И пусть жители посёлка не желают ничего знать о мире, который их окружает – он всё равно отправится туда! И наконец-то получит ответы на так давно волнующие его вопросы. По крайней мере, на некоторые из них.
Жан круто развернулся, готовый прямо сейчас пуститься в путь – и увидел, что позади стоит Сандра. Встревоженная, растерянная и очень печальная.
Все его мысли, все чувства были написаны у него на лице, и девушка прекрасно их видела.
- Значит, всё-таки уйдёшь, да? – как-то обречённо спросила она. - Уйдёшь и бросишь меня?
- Значит, всё-таки не пойдёшь со мной, да? – спросил Жан, хотя уже знал ответ.
Они долго смотрели друг на друга и молчали, потому что всё уже было сказано.
- Не уходи, - вдруг жалобно протянула Сандра, и Жан стиснул зубы, почувствовав, как просительный голос жены поколебал его решимость.
- Сандра, но ведь я уйду не насовсем, - попытался успокоить её он. - Я обязательно вернусь.
- Но вдруг с тобой что-то случится? Кто знает, что там водится?
- Ничего со мной не случится, - отрезал Жан, с неудовольствием отмечая, что у него вдруг отчего-то сжалось сердце, а ладони вспотели. Он всю жизнь мечтал о несбыточном – мечтал выбраться за Стену. Но сейчас, когда это стало действительно возможным, Жан вдруг понял, что испытывает что-то, очень похожее на страх. Ведь и правда, кто его знает, что там водится…
Жан тряхнул головой, отгоняя сомнения.
Сандра молчала всю дорогу до дома. Она не проронила ни слова, пока Жан собирался в путь. Она безмолвно пошла за ним к Станции, где Жан собирался убрать Стену. И только когда он уже взялся за ручку тяжёлой двери, Сандра тихо сказала ему в спину:
- У нас будет ребёнок...
И рука Жана упала.
* * *
По тёмной глади озера неторопливо и величаво, словно осознавая, что ими любуются, скользили лебеди. Фиолетовые перья в свете вечернего солнца отливали лиловым, массивные треугольные головы на длинных шеях гордо подняты вверх.
Солнце садилось за горизонт, и вдалеке, если присмотреться, можно было различить его золотистые отблески на невидимой Стене.
Один из лебедей плавно взмахнул крыльями и, оторвавшись от воды, взлетел. Сделал круг над озером, позволил полюбоваться ярко-алыми перьями у себя на боках и грациозно опустился на воду, рядом с нежно-сиреневой лебедью, за которой гуськом тянулись взъерошенные светло-фиолетовые птенцы. Лебедь протянул треугольную голову к подруге и что-то негромко проворковал.
Сидевший в одиночестве на берегу озера Жан долго наблюдал за этой картиной, а потом тихо сказал – то ли лебедю, то ли себе:
- Кажется, теперь я понимаю, почему ты не улетаешь. |
Рассказ открыт для комментариев