t029 Космонавт Мухин

                                               Космонавт Мухин
       Главный конструктор позвонил Генеральному секретарю ЦК КПСС напрямую. Так было заведено предыдущим Главным и предыдущим Генеральным: они решали космические вопросы лично, не доверяя никому, и не перекладывая ответственность принятого решения на стороннего. При этом, зачастую, они бранились, не сдерживая эмоций и не подбирая выражений. Но никогда после таких разговоров между ними не оставалось ничего недосказанного и нерешенного: на кону стояли человеческие жизни, кропотливый труд и баснословные материальные вложения.
       Нынешний Главный был не таким. Он был человеком интеллигентным, тактичным, сговорчивым. Упрямство и настойчивость проявлял редко, прогибаясь под волевым натиском высоких чиновников. В этом заключался скрытый тактический ход: само собой выходило, что он никогда не принимал решений в серьезных вопросах, всегда кто-нибудь да стоял перед ним. Правда, впередистоящий перехватывал лавры первенства и награды, но это Главного конструктора не смущало. Его устраивала роль второго – ему, и при таком раскладе, перепадало немало, зато ответственности было много меньше.
       Главный конструктор неспешно и обстоятельно стал рассказывать Генеральному секретарю о том, что космический корабль нового поколения «Космос», предназначенный для долгосрочных околоземных полетов и пилотируемый человеком, к предстоящему полету не готов.
       У Генерального на столе уже лежала докладная Главного по материалам проверки космического корабля. В ней он сообщал «о последних запусках нескольких натурных макетов, сброшенных с самолета: они закончились полным провалом. Макеты разбились, ударившись о землю с огромной силой: не сработали тормозные устройства, не раскрылся основной парашют, произошла разгерметизация спускаемых аппаратов». Из других источников Генеральный знал, что предполетная проверка корабля выявила более двухсот структурных дефектов, могущих привести к гибели людей на борту. А сбои в работе солнечной батареи, обнаруженные техниками, грозили полным отключением системы энергоснабжения космического корабля.
       Генеральный понял, что дату полета нужно переносить. Это раздражало его, потому что идея запуска нового советского корабля в канун празднования Октябрьской революции принадлежала ему. Советская страна два года жила без космических побед и Генеральный возлагал большие надежды на предстоящий полет.
       Он выслушал Главного конструктора и, не скрывая недовольства, спросил:
    - Не слишком ли ты осторожничаешь, Алексей Петрович? Возможно, это связано с космонавтами? Я слышал, они готовят петицию по предстоящему полету, перестраховщики. (Генеральный секретарь был в курсе всех разговоров космонавтов). - Засиделись они у тебя. Пора их, голубчиков, приструнить, напомнить, чей хлеб едят, - по тону сказанного было ясно, что он взбешен.
       Главный конструктор враз покрылся холодным потом, тело его мелко задрожало и, неподвластная рассудку, глубинная сила рывком подняла его со стула и заставила оцепенеть. Так, ничего не говоря, он и стоял, ожидая, когда снова заговорит Генеральный. Но тот молчал, шумно дыша в трубку.
    - Не люблю я эти переносы, Алексей Петрович, - произнес Генеральный минуту спустя. - Ну, да ладно, даю тебе две недели на устранение всех неполадок. И не затягивай, это не в твоих интересах, - все еще сердясь, сказал он. И, немного погодя, спокойнее: - Как Мухин, готов к полету?
    - Готов, товарищ Генеральный секретарь, - торопливо ответил Главный конструктор и со страхом вспомнил о космонавте Мухине, готовящемся к полету.
       Космонавты – народ суеверный, а тут выходило, что намечающийся полет был тринадцатым по счету. Тему замалчивали, хотя и ходили разговоры о том, чтобы отправить в полет животных. Дескать, пусть собаки первыми полетят, а за ними и люди, корабль ведь новый, «необъезженный». Однако никто к Главному с таким предложением не обращался и петиция, о которой говорил Генеральный секретарь, была обыкновенной «уткой», предполетной проверкой основного состава «на вшивость». Космонавты – народ военный, приказы не обсуждали, зная, что всегда рискуют здоровьем и жизнью.
       Все хотели лететь, и Мухин – первый.
    - Я слышал, - вдруг прервал его мысли напористый голос Генерального секретаря, - что присутствие космонавта на борту корабля позволит успешно выполнить поставленные задачи. Раз так - не тяни, Алексей Петрович, - по-дружески закончил Генеральный и отключил связь.
                                                          ***
    - Ну вот, сынок, уже уезжаешь, - тихо сказала мать Мухину и искоса посмотрела на чемодан, стоящий у двери. Она украдкой вытерла глаза и сильно закусила губу, чтобы не расплакаться.
       Мухин в последнее время наведывался к матери редко, много работал. Он не скрывал, что готовится к важной командировке, но ни единым словом не обмолвился об опасности предстоящей работы.
    - Обычное дело, - спокойно произнес Мухин и посмотрел матери в глаза. В них он увидал такую тревогу и печаль, что сердце его сильно сжалось и, догадываясь, что уже никогда не увидит мать, он крепко прижался к ней. Но, быстро подавив нахлынувшие чувства, твердо сказал:
    - Такая работа, мама, и кто-то должен ее выполнять.
       Уже на пороге, обняв сына, она внезапно ощутила сильный холод в груди. Ей почудилось, что какая-то необоримая сила разделяет их, разрывая тонкую нить единения.
       А, когда он пошел, не оглядываясь, по узкой дорожке от дома к калитке, жестокая догадка вспыхнула в ее голове, и она от страха и отчаяния горько и беззвучно заплакала, повторяя про себя одну только фразу:
    - За что, Господи?
                                                          ***
    - Счастливого полета, - произнес Главный, и трижды сплюнул. Дружно замигали экраны мониторов систем наблюдения и все, находящиеся в Центре управления полетом, затаили дыхание, когда корабль стал медленно подниматься в небо.
       На экранах появилось изображение космонавта в скафандре: лицо Мухина побледнело, на лбу выступил пот, губы плотно сжались, - все свидетельствовало о перегрузках во время старта. На белом шлеме большими красными буквами было написано «СССР».
       Люди в зале управления следили и за космонавтом, и за картой, на которой маленькая светящаяся точка описывала траекторию полета корабля.
    - «Алмаз», «Алмаз», я – центральный, как меня слышите? – громко спросил Главный, неотрывно глядя на экран.
    - Центральный, я – «Алмаз», - ответил космонавт Мухин. – Вышел за пределы атмосферы, ощущаю сильную вибрацию.
    - «Алмаз», вас понял, - немедленно откликнулся Главный и все вокруг засуетились. Что-то тихо сказал ведущий инженер, низко наклонившись к Главному. Тот напряженно задумался, опустив глаза, но быстро поборов волнение, громко произнес:
    - «Алмаз», я – центральный, у нас проблемы: не удается открыть панели солнечной батареи. Попробуйте в ручном режиме. Как поняли? – спросил Главный и взволнованно замер, ожидая ответа.
    - Вас понял, перехожу в ручной режим запуска, - произнес Мухин. – Центральный, я – «Алмаз», - ответил он, спустя несколько секунд, - пусковой механизм солнечной батареи не работает, что-то заклинило и не дает раскрыться ее панелям, - Мухин взглянул на экран. Три десятка экранов в зале управления полетами размножили его лицо.
       Люди затаили дыхание, глядя на Мухина, оказавшегося один на один с бескрайним космосом. И в этот миг экраны мониторов погасли, и между центром управления и кораблем прервалась связь.
    - «Алмаз», «Алмаз», я – центральный, - громко закричал Главный, - вас не вижу. Что с солнечной батареей? – Он повторял эту фразу, ожидая возобновление связи.
       Но космонавт Мухин молчал. Все в зале нервно суетились, изредка поглядывая на Главного. Но тот отрешенно смотрел на экран, обдумывая предстоящий доклад Генеральному о старте и полете корабля.
    - Я - «Алмаз», я - «Алмаз», - неожиданно отозвался Мухин, - никак не удается открыть панели солнечной батареи. Не работает ионная система ориентации и солнечно - звездный датчик, поэтому ориентирую корабль вручную, с помощью оптического визира, - произнес космонавт, тяжело дыша.
       Главный, повернув голову к ведущему инженеру, тихо спросил:
    - Почему мы его не видим?
    - Что-то с системой видеонаблюдения, черт бы ее побрал, - тихо выругался тот. – Все к одному. Пытаюсь восстановить изображение.
    - Я – центральный, «Алмаз», я – центральный, - громко произнес Главный, но космонавт Мухин ему не ответил.
    - Возможно, он без сознания, Алексей Петрович, - робко предположил врач, сидевший за спиной Главного конструктора. – Недостаток кислорода или сильный холод. Он может умереть, если такая ситуация продержится еще пару часов.
    - Нечего каркать, - не оборачиваясь, зло проговорил Главный. – «Алмаз», я – центральный, я – центральный. Вы слышите меня? – снова прокричал он, наклонившись к микрофону.
    - Я слышу вас, центральный, - вынырнул из тишины голос космонавта Мухина. Люди в зале вздрогнули от неожиданности, лица их осветила радость и надежда. – Мне трудно дышать, плохо работает система энергоснабжения. Я пытался подключить аварийную систему управления, но безуспешно. Не знаю, что делать: корабль не слушается меня, - Мухин глубоко вздохнул и замолчал.
       Он повернул голову к иллюминатору и посмотрел в бескрайнюю черноту пространства, обступившего его миллионами сверкающих звезд. Ни свет, ни их тепло не согревали Мухина, а только манили и зачаровывали непонятной красотой. Земля проплывала под ним в прозрачной дымке – родная и недостижимая. И Мухин подумал о тех, кто остался на планете, в своих домах, семьях, странах, и горькая обида охватила его. Он снова взглянул в черное небо и в полукилометре от корабля вдруг увидел округлый серебристый предмет, похожий на сверкающий эллипсоид. От него отделилось нечто, такое же сверкающее, и медленно поплыло к кораблю. Когда оно приблизилось, Мухин увидел человекоподобное существо в серебристом скафандре. Оно заглянуло в иллюминатор и с удивлением посмотрело на человека. Существо было большим и красивым: карие, миндалевидные глаза, длинный прямой нос и большие пухлые губы. Мухин вспомнил, что видел изображения таких существ в книгах о древних народах, живших на территории Мексики. На шлеме существа, расположившись веером, торчали тонкие серебристые трубки. По ним, пробегая, вспыхивали голубые и зеленые огоньки. Существо с любопытством смотрело на космонавта и на то, что находилось в корабле.
    - Друг, помоги мне, - глядя на существо у иллюминатора, громко произнес Мухин. То, казалось, не понимало человека. Оно несколько раз приоткрыло рот, но ничего не произнесло. Затем, легко оттолкнувшись от корабля, существо исчезло. Но через несколько минут снова появилось у иллюминатора. И к Мухину пришла мысль, отчетливая и понятная, определенно произнесенная существом:
    - Я не могу помочь тебе, друг. Я с трудом выставил одну панель воспринимающей батареи на твоем корабле. Это даст тебе немного тепла и жизни. Но, как только твое летательное устройство попадет в тень планеты, ты замерзнешь. Надеюсь, ты способен переносить низкие температуры? – существо внимательно посмотрело на космонавта.
    - Нет, не способен, - обреченно ответил Мухин.
    - Тогда твои дела плохи, - мысленно произнесло существо и посмотрело по сторонам. – Возможно люди, отправившие тебя в космос, пришлют спасательное устройство, чтобы сохранить твою жизнь?
    - Нет, - ответил космонавт Мухин, - за мной никто не прилетит. У наших космических аппаратов нет ни таких качеств, ни таких возможностей. Корабль, в котором я нахожусь, лучший из всего того, чем обладает человечество. Я догадывался, что погибну, но надеялся на чудо. Возможно, чудо – это ты? – спросил Мухин и посмотрел на существо за окном. – Можешь ли ты вернуть меня на Землю? – с надеждой спросил он.
    - Прости, друг, но я не смогу вернуть тебя на Землю, - ответило существо и взглянуло в сторону светящегося эллипсоида. – Чтобы я ни сделал, оно убьет тебя, уничтожит твое хрупкое тело. Это было так опрометчиво с твоей стороны взлетать в небо, не зная, как потом вернуться живым и невредимым. Ты – бесстрашный воин, друг, - существо у иллюминатора ненадолго замолчало. Казалось, оно прислушивается к кому-то, говорившему с ним. Затем, издав несколько одобрительных звуков в ответ, существо сказало Мухину:
    - Я дам тебе координаты межпланетного коридора для безопасной посадки твоего корабля: в нем работает электромагнитная тормозная система и система защиты существ, находящихся в спускаемом аппарате. Выставь их вручную и сообщи людям, что возвращаешься на Землю.
       К сожалению, ничем другим я помочь тебе не смогу. Прости, друг. Мне пора, - существо легко оттолкнулось от борта корабля. И через минуту космонавт Мухин увидел его у сверкающего эллипсоида. Затем яркая вспышка охватила чужой корабль, и он исчез.
                                                               ***
    - Что с ним? – спросил худощавый мужчина со строгим лицом, сидя за столом руководителя полетами. Он внимательно слушал бессвязную речь космонавта Мухина, который беседовал с кем-то в далеком космосе. Человек представлял в этом зале государственную власть: он был полномочным представителем ЦК КПСС и прибыл в Центр управления сразу после того, как Главный конструктор доложил Генеральному секретарю о неполадках на корабле.
    - Он бредит, товарищ Сечигин, - почтительно склонившись перед высоким чиновником, произнес Главный конструктор, - сказывается недостаток воздуха. Но, он вас слышит. Вы можете говорить, прошу, - пододвинув микрофон, добавил он.
    - Товарищ Мухин, - отчетливо и громко произнес человек у микрофона, - с вами говорит товарищ Сечигин. – Он вопросительно взглянул на Главного, но тот утвердительно кивнул ему: все нормально, связь есть.
       Издалека, сквозь неясное шипение и треск, донесся тихий голос Мухина:
    - Что вы мне можете сказать, товарищ Сечигин?
       Люди в зале замерли, осторожно поглядывая на высокого чиновника. Тот сильно занервничал, смутился и покраснел, чувствуя на себе пристальное внимание. Но, переборов растерянность, спросил:
    - Чем я могу вам помочь, товарищ Мухин?
    - Я бы очень хотел, чтобы вы мне помогли, - с горечью ответил ему космонавт, и надолго замолчал.
       Врач, стоявший позади, потянулся всем телом к Сечигину и тихо произнес:
    - Он, наверное, потерял сознание.
    - Зачем же вы его там держите? – раздраженно спросил Сечигин и с укором посмотрел на Главного.
    - Мы его не держим, - испуганно произнес тот, - уже, как час, мы готовим корабль к посадке. Осталось малое, рассчитать траекторию спуска корабля, - солгал он и повернулся к ведущему инженеру. Тот, понимающе, кивнул и вскинул глаза в сторону инженеров - расчетчиков.
    - Товарищ Сечигин, - вдруг отозвался Мухин, - передайте Главному, что я выставил координаты спуска и посадки корабля. Это спасет мне жизнь и вернет на Землю. Пожалуйста, не пытайтесь изменить их. Это единственное, о чем я прошу вас, - сказал Мухин и замолчал.
    - Вы слышали его просьбу? – Сечигин поднял глаза на Главного. Тот в ответ поспешно кивнул. Но ведущий инженер нетерпеливо вмешался в их разговор, сказав:
    - Мы не знаем, куда Мухин хочет посадить корабль. Может статься, что это – не территория Советского Союза. Значит, мы не сможем оказать ему своевременную помощь и защитить наши интересы в чужой стране.
    - Что же делать? – взволнованно спросил Сечигин и взглянул на Главного. – Мухин просил не менять координаты посадки, -  он повернул голову к карте, где мигала точка корабля.
    - Мухин находится в неадекватном состоянии, возможно, в бреду, - произнес Главный. - Вы сами слышали, что он говорил несколько минут назад. Быть может, это связано с галлюцинациями: он как будто с кем-то общался в космосе, просил о помощи. Мы должны сами принять решение, и посадить корабль, как можно ближе к нашим системам спасения и эвакуации.
       В это время на столе зазвонил телефон. И люди переглянулись, увидев вспыхивающую лампочку на его панели: звонил Генеральный секретарь. Сечигин рывком поднял трубку и громко сказал:
    - У телефона Сечигин, товарищ Генеральный секретарь. – Он надолго замолчал, сосредоточено слушая говорившего. – Я вас понял, буду контролировать лично, - закончил он телефонный разговор и мягко положил трубку на аппарат. И, повернув голову к Главному конструктору и к команде инженеров в зале, он громко произнес:
    - Товарищ Генеральный секретарь обеспокоен положением дел на космическом корабле и ситуацией с космонавтом Мухиным. Он недоволен тем, как идет операция по спасению космонавта. Товарищ Генеральный секретарь дал нам один час для решения всех вопросов, связанных с возвращением Мухина на Землю. Я заверил его, что мы приложим все силы для выполнения этой задачи, - Сечигин замолчал и настороженно посмотрел на людей, замерших вокруг.
    - Товарищ Сечигин, - взволнованно произнес Главный, - мы запускаем программу возвращения корабля на Землю. Запускаем немедленно, сейчас же…
    - Довольно слов, за работу, – строго произнес Сечигин, прерывая его, и многозначительно добавил: – Впредь - не будем ошибаться. Весь мир следит за нами. – Он перевел взгляд на карту, где тонкой линией изогнулась траектория движения корабля.
    - Начинаем аварийную посадку корабля, - произнес Главный. – Расчетное место посадки – юг Оренбургской области. Спасательные службы находятся на месте предполагаемого приземления корабля, - Главный посмотрел на Сечигина. Тот удовлетворенно кивнул.
    - Люди, - ворвался вдруг в зал истошный крик космонавта Мухина, - не меняйте координаты спуска - посадки, которые я выставил. Это спасет мне жизнь, даст мне шанс... – голос его пропал так же внезапно, как и появился.
       Все вокруг оцепенели, замерли, не зная, что предпринять. А затем все разом взорвалось, засуетилось, загомонило.
    - Что делать? – кричали инженеры, вскакивая со своих мест и обращаясь то к Главному конструктору, то к Сечигину. Но те молчали, пребывая в растерянности.
       Прошла минута, другая, а затем Главный громко произнес:
    - Продолжаем прерванную работу. Ничего не меняем, у нас нет выбора: сажаем корабль на территории нашей страны.
                                                         ***
    - Они проигнорировали просьбу Мухина и изменили траекторию спуска - посадки корабля, сэр, - мужчина в форме капитана ВВС США дословно перевел разговор Сечигина и Мухина сидящему рядом генералу. Американская станция слежения, расположенная на территории Турции, вела круглосуточное наблюдение за всем происходящим в Советском Союзе – в небе и на земле.
       Генерал сидел перед экраном большого монитора и смотрел на быстродвижущуюся точку.
    - Осталось меньше получаса до встречи спускаемого аппарата с Землей, - произнес он. – Невозможно представить, что Мухин выживет после прохождения кораблем атмосферы. Помоги ему Бог, - едва слышно проговорил он.
    – Сэр, следует ли внести в рапорт информацию о неизвестном объекте, который сопровождал советский космический корабль? – капитан снова повернулся к генералу.
    - Все запишите, Роберт, - произнес генерал. – Интересно, какие координаты ввел Мухин в расчет посадки своего корабля? Возможно, это координаты специального возвратного коридора, созданного теми существами, которые пытались ему помочь? – вслух подумал он и вопросительно посмотрел на капитана.
                                                         ***
    - Мы сделали все возможное, товарищ Генеральный секретарь, - произнес Сечигин, - но нас подвели парашюты, которые должны были замедлить скорость спускаемого аппарата. Они не раскрылись, и аппарат с огромной скоростью врезался в Землю, смялся и сгорел. Космонавт Мухин погиб, как герой...
    - Да, будет вам, Федор Алексеевич, - грубо перебил его Генеральный, - я читал сводку и стенограмму полета корабля. Он заживо сгорел, ваш герой. От него остался оплавившийся скафандр да кусок кости. Вы не дали ему шанса.
    - Мы пытались... – оправдывался Сечигин. Но разгневанный Генеральный его не слушал:
    - А, ведь он просил вас дать ему возможность самому посадить корабль. Что же вам помешало?
    - Дело в том, товарищ Генеральный секретарь, - Сечигин сильно побледнел, - что мы не знали, куда он хотел направить спускаемый аппарат. А, если это была территория вражеской страны? или воды чужого океана? Мы должны были контролировать ситуацию, поэтому принятое решение мало что изменило: космонавт Мухин был обречен, и он знал об этом, - Сечигин шумно потянул носом. – Он выполнял задание партии, Советского правительства, - чиновник с ударением произнес последние слова и опустил глаза.
    - Я понял тебя, Федор Алексеевич, - сердито произнес Генеральный. - И если бы не знал так хорошо, то наказал бы за превышение полномочий.
       Генеральный замолчал, а про себя подумал:
    - Сучий сын! Как легко распоряжается чужими жизнями. Это для меня урок: нужно быть с ним настороже.
       Обиженный словами Генерального, Сечигин медленно шел по ковровой дорожке кабинета и думал:
    - Зачем я подставился? Ведь мог же свалить все на Главного конструктора.
                                                          ***
       Генеральный секретарь перечитал стенограмму полета космического корабля и, тяжело вздохнув, поднял трубку одного из телефонов.
    - Что, наши друзья в курсе последних событий? – спросил он с ходу, не называя имени собеседника.
    - В курсе, - ответил ему тот и замолчал.
    - А Мухин? Можно ли было ему помочь? – снова спросил Генеральный.
    - Мы просчитали место предполагаемой посадки по выставленным Мухиным координатам, - произнес собеседник. – Это юг Мексики, полуостров Юкатан. Аналитические расчеты показывают, что у Мухина не было шансов осуществить посадку и сохранить жизнь, где бы то ни было, - говоривший замолчал.
    - Вы уверены, что чужой корабль – не американский? – спросил Генеральный.
    - Абсолютно. Мы в курсе последних разработок американцев. Этот - не земной, - произнес собеседник.
    - Я понял, - сказал Генеральный и положил трубку. Он встал и, все еще находясь в раздумье, медленно подошел к карте мира, висевшей на стене. И, найдя на ней Мексику, прижал пальцем полуостров Юкатан.
     – Рано, - вслух произнес он. А про себя подумал: - Людям еще рано осваивать такие технологии. Это чревато непредсказуемыми последствиями. Безжалостный и недружелюбный космос, - Генеральный снова вздохнул и посмотрел в окно. В темнеющем осеннем небе зажглись первые звезды.