s025 Опережая скорость тьмы

                    Никто не хотел находиться в двигательной больше нескольких минут. Все эти высокие энергии влияли на живой организм, разлаживая его стройную работу. Мышление становилось вялым, опутанным тончайшей паутиной волн и напряженностей, которые формировали в нейронах лишь один импульс – злобу. Но поддерживать реакции было необходимо. Слова «ручной режим» тут не совсем подходят, и все же, это наиболее близкое определение происходящего. Сознание корабля отключилось и причина этого невероятного события оставалась для экипажа неразрешимой проблемой.
             - Мы все дальше улетаем в бездну. Определить координаты не представляется возможным. Про курс я вообще молчу. Какие силы затягивают нас в небытие? Притяжение звезд? Квазаров?
             Капитан Мэкстарс больше не вытирал лицо мокрым от пота платком. Солоноватые капельки скатывались по небритым щекам вниз, замирали на мгновенье у самой кромки подбородка и обрушивались на холодеющее покрытие палубы.
             - Маяки сигналят, значит, нас будут искать,- старший помощник Бройт напрягал связки, чтобы голос не дребезжал.
             - Хрена с два нас будут искать! Жизнь Эссемь гаснет. А собственной энергии маяков хватит на месяц от силы, ну на два. А спохватятся нас не раньше чем через год. Когда в назначенный срок мы не прилетим.
             Ривский раздраженно царапал рифленый подлокотник кресла. Его зрачки расширились, и в их глубине замерцал недобрый огонек.
             Лишь доктор Шеррингтон оставался внешне спокоен. Он стоял, прислонившись к пронизывающей рубку коммуникационной колонне, и о чем-то сосредоточенно размышлял. Седые волосы, аккуратно уложенные длинными прядями, делали его похожим на античного мудреца. Серые прищуренные глаза казались чересчур трагическими на бледноватом лице. За целый час доктор не проронил ни слова. 
             Когда в рубку зашла Кайра все притихли. Пока она ставила перед каждым высокий стакан с дымящимся энергетиком, мужчины смотрели на её неторопливые движения, на тонкие линии красивого лица, на изящные тонкие кисти. Появление молодой служанки отвлекло экипаж от набирающей обороты безысходности. Бройт приосанился и попытался улыбнуться. Капитан благодарно кивнул. Ривский кинул липкий взгляд на стройное тело и принялся медленно потягивать энергетик.
             - Каждый член экипажа должен определенное время поддерживать процесс, - продолжил капитан. – И это жизненная необходимость.
             - Ладно, согласен, - Бройт осунулся, помрачнел.
             Ривский меланхолично кивал. Его бледное лицо превратилось в бесстрастную маску, скрывшую все переживания последних часов…
     
     
             Учитель Аринио прошелся вдоль циновок. Его черная тога напоминала грозовую тучу, готовую в любую минуту разразиться страшным грохотом.
             - Итак, кто мне скажет, в чем проявляется абсолютный вектор развития?
             Взгляд налитых холодом глаз пробежался по напряженным лицам  учеников.
             - В силе, учитель. Она является…
             Айт не успел договорить. Мощный удар в грудь откинул мальчика к стене.
             - Хорошо, - произнес Аринио, выпрямляясь и поправляя рукав.
             Айт, тем временем, снова занял место на циновке. Он выровнял дыхание и унял разбушевавшееся сердце.
             - В интеллекте, учитель, - Бэйт плотно сжал губы, ожидая реакции Аринио.
             Учитель подошел к лабораторному столу и коснулся пары сенсоров.
             - Значит, ты ставишь на первое место разум? Хорошо.
             Аринио прищурился, затем вернулся к столу и принялся производить какие-то манипуляции с находившимися на нем предметами. Что именно, делал учитель, видно не было, так как широкая спина закрывала обзор. Руки Аринио сновали по столу, словно пара юрких змей.
             Наконец, пожилой алхимик повернулся к ученикам и хитро улыбнулся. На его большой ладони лежало фарфоровое блюдце с пятью металлическими шариками. Аринио поднес его к ученикам и сказал:
             - Возьмите каждый по шару. Сначала, ты Бэйт. Подставь ладонь.
             Мальчик выставил вперед руку и ловко поймал скатившийся с блюдца шарик. Но через мгновенье выронил его и взглянул на ладонь. Алое пятно, появившееся на коже больно жгло. Бэйт непонимающе взглянул на учителя.
              - Какова его температура? – спокойно спросил Аринио.
             - Около ста тридцати градусов, учитель, - быстро придя в себя, произнес Бэйт.
             - Так зачем же ловить столь горячее тело? Если абсолютный вектор развития в интеллекте, то почему ты не воспользовался им?
             Бэйт, молча, склонил голову.
             - Вэнт. Твоя очередь. В чем проявляется абсолютный вектор развития?
             Мальчик сосредоточенно размышлял.
             - Возьми шар! Немедленно!
             Вэнт замер на мгновенье, затем молниеносным движением выхватил с блюдца шарик и положил рядом с собой.
             - В чем?
             Мальчик молчал.
             Удар не заставил себя ждать. Вэнт едва успел увернуться. Он отступил на пару шагов и сгруппировался.
             - Ну, же?
    Аринио запустил руку за пазуху своей тоги и медленно, чтобы все видели, вытащил парализатор. Ученики затаили дыхание.
    - Вы знаете, какая важная миссия уготовлена каждому из вас. И для достижения этой цели необходимо лишь одно – принимать правильные решения. В любой ситуации, при любых факторах. И принимать эти решения нужно….
    Алхимик выстрелил. Вэнт схватился за онемевшую руку, стиснул зубы, чтобы не закричать, и учтиво поклонился.
     Учитель мудр и опытен. Лучшие фрассхарды обучались у него. Все, что происходит, необходимо для развития Синапсоиды.
    Вэнт сел на место. Бросил взгляд за прозрачные стекла витражей. Там высь, там его будущее и он вытерпит все. Руку он больше не чувствовал.
    - Помните. Ваши тела никчемная обуза, а многочисленные чувства притупляют  логические парадигмы сознания. Все это ненужно фрассхардам…
    Аринио положил парализатор перед учеником.
    - Твои инстинкты, мой мальчик, дважды доказали свое превосходство над сознанием. Но без баланса ничего не получится. Нужно равное соотношение. Этому учат наши многочисленные эксперименты…
    « В чем же абсолютный вектор развития? » - размышлял Вэнт.
    Созданные учителем ситуации давали подсказку. Он должен лишь правильно сопоставить их. Мысли вернулись к бесчувственной руке. Горечь безвозвратной потери подступала к горлу, сверлила в груди.
    « Сейчас или потом – разницы нет », - мальчик слушал биение своего сердца, и эти ритмичные звуки позволили, наконец, забыться…
     
     
    Эссемь медленно дрейфовал в пучине чужого космоса. Драгоценная энергия таяла с каждым днем. Обреченность проникала во все уголки корабля, и не было никакой возможности заглушить это убийственное чувство.
    - Говорил я, не надо было лететь через белый сектор. Там мы и зацепили какой-то сполох, выведший из строя систему. Ведь запрещено же! – Бройт тоскливо поглаживал большие алые волдыри на запястье.
    - Да, это моя вина, - произнес капитан, отрываясь от бортового планшета. – Риск оказался не оправдан. Экономия пары недель нам дорого обошлась.
    Бройт закинул голову и стал смотреть в синеватые матрицы на потолке.
    - Он ведь видит, как мы страдаем? Почему нечего не предпринимает? Их хваленая Сеть замкнула?
    Мэкстарс пожевал стимулятор, встал, прошелся вдоль рубки.
    -  У нас с тобой по восемьдесят шесть миллиардов нейронов в голове. Но используем мы от силы половину, да и то не на полную нагрузку. У них же по несколько тысяч миллиардов и каждый с максимальным коэффициентом полезного действия.
    - Беседы с доктором дали результаты, - Бройт вяло улыбнулся. – Шеррингтон говорил, что только белковая материя выдерживает сполохи, и поэтому создают фрассхардов. Но мне трудно им доверять. Я даже толком не знаю, что они из себя представляют.
    Капитан окинул взглядом переплетения тончайших проводников, пронизавших, казалось, каждый дюйм гигантского Эссемь. Протянул к одному из них руку, потеребил длинными пальцами.
    - Все это не для нашего ума, Бройт. У нас свои функции. Кстати, как там дежурство?        
             - Парни на взводе, капитан. Медленная смерть, быстрая смерть – выбор невелик. Меня, например, после двигательной рвет. Минут пять, не меньше. Доктор дает какую-то жгучую дрянь, но все равно, потом дня три хреново.
             Капитан понимающе кивнул и протянул помощнику инкрустированную перламутром фляжку…
     
     
             Самые маленькие ученики неуклюже бегали за разноцветными шарами, летающими в метре над землей. Шары летали все быстрее, и схватить их становилось нелегкой задачей.
             - Помнишь нас такими? – спросил Айт у приунывшего Вэнта.
             Полные грусти глаза на мгновение закрылись, затем Вэнт произнес:
             - Развитие Синапсоиды требует жертв. Так говорит учитель.
             - Как ты думаешь, не попади мы сюда, у нас был бы шанс выжить? Там на Земле, - Айт посмотрел на ярко-фиолетовый небосвод.
             - Моим родителям сказали, что у меня генетическая аномалия, и я протяну не больше недели. Мои клетки не приспособлены к Земным условиям. Им не хватает кислорода. Обменные процессы нарушаются и …
             - А ты не думал, что лучше было бы умереть там? Умереть и все. Не проживая эту нелепую жизнь в изоляции от нормальных людей. На этой базе, где на тысячи километров протянулись установки для нагнетания обогащенного кислорода, где совершенно другое давление, где мы питаемся гигантскими склизкими гусеницами, - Айт с силой ударил по подлокотнику своего транспортировочного кресла. – Многие не считают нас за людей!
             - Да. Но без нас им не обойтись. Мы нужны человечеству. А отдать себя во имя прогресса – это почетно! Так говорит учитель. Нам дали второй шанс. Великий второй шанс, - Вэнт посмотрел вверх. – Мы коснемся других миров.
             Голубой шар пролетел в нескольких сантиметрах от парней, но Вэнт не мог коснуться его. Руки безжизненно лежали на подлокотниках, тонкие, сухие.
             - Ладно. Покатили домой. Сегодня мне придется прорешать полсотни задач для образования новых связей. Я увеличиваю нагрузку каждый день, - Айт коснулся сенсоров, и кресло бесшумно поплыло по травянистым барханам…
     
     
             Ривский со всей силы ударил по стене. Грязно выругался и посмотрел на часы. Восстанавливаться становилось все труднее. Руки дрожали, суставы начинали ныть, аппетит начисто пропал. Он походил по своей каюте, наполненной громыхающей музыкой, попинал валявшиеся на полу пустые контейнеры и, наконец, выбрался в коридор. Бесцельно бродить по Эссемь он мог до вечера, ведь его вахта еще не скоро. У сектора «А» он услышал громкие крики.
             - Твоя очередь Бридс! – окрикнул стоявшего у зеркала напарника невысокий, коротко стриженый парень.
             Бридс отвел взгляд от отражающей поверхности и уверенно буркнул:
             - Я не пойду! Хватит с меня!
             - Что значит, хватит? – мгновенно вспылил первый, повысив тон.
             - У меня сосуды полопались! Смотри!
             Бридс оттянул набухшие веки, показав красные, слезившиеся глаза.
             Ривский твердой походкой подошел к Бридсу.
             - Иди и выполняй свои обязанности! Нам всем достается! Долбанный корабль сдох.
             - Нет! – истеричный голос прокатился по коридору.
             Ривский зардел. Одним сильным ударом сбил очумевшего парня с ног и продолжил избивать на полу. Тот хрипел, выл, но не решался оказать существенного сопротивления офицеру. Обезумевший от злобы Ривский сбил в кровь кулаки, но остановиться не мог. Бридс попытался его оттащить, но тоже получил увесистый удар в пах.
             - Дешёвки! Я вас научу подчиняться! – орал вспотевший Ривский.
             Несколько крепких парней подбежало к дерущимся, и принялось энергично их растаскивать. Ругань и оскорбления не умолкали ни на секунду…
     
     
             Вэнт смотрел на дисплей не моргая. Сотни процессов шли непрерывным потоком, и управление таким количеством информации начинало притуплять концентрацию. Мозг уставал. Накопленных ошибок становилось все больше. А ведь прошло только восемь часов. Вэнт увеличил количество возбужденных нейронов. Миллионы дендритов метнулись к соседним клеткам. Облака ионов помчались по синапсическим контактам, неся необходимые импульсы.
             « Я должен чувствовать их все! Должен! » - юноша закрыл глаза и сконцентрировался.
             Казалось, что разум взорвался, что все его составляющие начали разлетаться в пространство. Острая боль пронзила еще работающие системы. Вэнт неимоверным усилием воли сохранил гаснущее сознание.
             Он вдруг осознал, в чем проявляется абсолютный вектор развития, осознал во всей его кристальной сути, во всех немыслимых до того оттенках.
             Но это было лишь мгновение. Вэнт провалился в небытие.
             Когда он очнулся, хронометр показывал полдень. Полдень. И трое суток вперед. Вэнт обомлел. Подобное являлось катастрофой. Отключение Синапсоиды лишь на долю миллисекунды было серьезным фактором списания. А тут семьдесят пять часов! Это было подобно краху всего, ради чего он существовал.
             Окончательно придя в себя, Вэнт понял, что для поддержания необходимого уровня обработки неограниченного потока данных нужно еще что-то. Что-то извне. Что-то, что будет сдерживать уровень энтропии на приемлемом уровне. Это должен быть мощнейший фактор, сопоставимый с инстинктом самой жизни. Но здесь на базе он не встречал ничего подобного, ничего даже близкого до минимальной величины…
     
     
             Решение дать Фирчусу неделю на восстановление, вызвало шквал недовольства. Команда Эссемь, перебивая друг друга, не скрывала накопившихся эмоций.
             - У меня рези в животе! В горло ничего не лезет, а гортань словно кислотой обожгло!
             Жинье стоял ссутулившись и раздраженно водил желваками.
             - Тут все равны! Почему кто-то равнее других, капитан?
             - Потому, что мы выбросили за борт уже четыре трупа! – капитан возвышался грозной скалой. – Мы будем бороться до конца!
             Ривский ухмыльнулся и демонстративно сплюнул кровавый сгусток.
             - А у меня ноги отказывают! Я вдоль стенки ползаю, как старик! И это только начало! – донеслось из толпы.
             Капитан подождал, пока стихнет гул.
             - Каждый будет дежурить по три часа! Это приказ! Без ручной регулировки реактора, пробитие защиты неизбежно.
             - Да кто ты такой, чтобы посылать нас подыхать? – визгливо пронеслось по рубке.
             - Узнаешь, нахрен, кто! – Мэкстарс передернул затвор.
             Бройт, как по команде, вытащил распылитель и направил оружие на стоящих внизу людей. Его звериный взгляд заставил толпу податься назад…
     
     
             Границ корабля не было видно. Межгалактический.
             - По десять тысяч нейронов на квадратный метр поверхности. Это с учетом роста Синапсоиды. Выдержишь? – инженериус Макаямо вынул из глазницы матричный окуляр и заботливо протер поверхность кусочком шелка. – Пыльно у нас!
             Вэнт с благоговением смотрел на Эссемь. Вот оно. Новые миры, где он сможет почувствовать свою необходимость цивилизации, людям.
             - Полет на Орухоон. Прелестно. Два рейса на Ватербриз. Замечательно. О! Это вы управляли « Леденящим »? Я был уверен, что вам не выбраться! Простите! – Макаямо извиняюще склонил лохматую голову и улыбнулся.
             С десяток серебристых мультигидр плавно зависли над коконом. Их тонкий писк заставил инженериуса оторваться от прокрутки уайхроник и принять серьезный вид. Макаямо торжественно поправил переливающийся галстук – бабочку и звонко скомандовал:
             - Внедряйте! И осторожно! Не порвите отростки!
             Аппараты стремительно повыкидывали бесчисленные щупальца и принялись за работу. Раскинутая на пропитанном питательной биомассой полу сеть начала пульсировать.
             - И каждый аксон в двойную изоляцию! – Макаямо задумался на мгновенье, затем весело добавил. – Нет! В тройную! И глюкозидов не жалеть! Через год проверю! Или уложимся в одиннадцать месяцев?
             Мультигидры возмущенно запищали.
             - Ладно! Год, так год! – инженериус засеменил в свой кабинет.
             Сетчатки кокона отражали происходящее, разбивая картинку на триллионы составляющих. Информационные импульсы неслись к Ядру, насыщая главные нейроны новыми данными.
             «Уже скоро», - фрассхард ослабил напряжение, часть ионов застыла у синапсических портов и погрузилась в чуткий, поверхностный сон…
     
     
             Кайра едва переставляла ноги. Постоянное недоедание сделало, и без того хрупкую девушку, совсем слабой. Тележка с ужином медленно катилась по узкому коридору. Кайра не жаловалась, не роптала на свою судьбу, не проклинала свой выбор. Все о чем она могла сейчас думать, было желание отдыха. Помимо основных своих обязанностей, ей приходилось теперь дежурить в двигательной. На этом настоял экипаж, и капитан был вынужден согласиться. Кайре приходилось нелегко. Навыков общения с энергиями у девушки не было, да и откуда им было взяться? Тысячи, таких как она молоденьких женщин, шли по проторенному предыдущими поколениями пути. Пятилетняя служба в торговом или военном флоте на унизительных «должностях», либо десять лет оператором на пищевых плантациях или автоматических животноводческих комплексах периферийных планет. Мозг, близкий по развитию к мужскому, был привилегией немногих, но и таким приходилось доказывать свои возможности совсем не интеллектуальными достижениями.
             Внезапно девушка остановилась, инстинктивно отпрянула назад. Из-за поворота, ухмыляясь и негромко насвистывая, появился мужчина в форме. Она вежливо поклонилась и замерла в нерешительности.
             Ривский откатил ногой тележку. У Кайры перехватило дыхание, она увидела в отчаянном взгляде жажду звериной, неуправляемой страсти.
             - Иди сюда крошка! – Ривский притянул слабо сопротивлявшуюся девушку к себе. – Ты ведь не против быть моей музыкой, с которой я подохну на этой развалюхе?
             Мужчина хмыкнул и начал захлебываться в жадных хищных поцелуях. Его рука поднималась все выше по бедру, вбирая в себя упругость молодого красивого тела. Затем он сперва мягко, затем более настойчиво, начал вырывать тонкие застежки на груди, освобождая вожделенную юную плоть.
             - Пожалуйста, не надо! Пожалуйста! – девушка кричала совсем тихо, испуганная и подавленная она совсем растерялась.
             В ее красивых глазах появился безвольный туман, слабые мышцы не слушались.
             Рядом послышались торопливые шаги.
             - Офицер! Отпустите её! Прошу вас! – сказал первый голос, и парень рванулся к Ривскому.
             Второй из подбежавших, полный и лысоватый схватил приятеля за рукав куртки и оттащил от Ривского.
             - Тихо! Тихо! Мистер офицер ведь не жадный? Он поделится девочкой? Ведь такими славными девочками надо делиться, не так ли? – лысоватый смахнул со лба потные капли и нетерпеливо сглотнул…
             Сигнал тревоги плыл по кораблю уже с час, но никто не обращал на него внимания.
             Бледный как полотно капитан смотрел на мерцающий экран.
             - Это конец? – выдавил из себя Бройт.
             - Да. Осталось минут пять. Защита пала.
             - Скажи, капитан, - помощник нахмурился. – Мы же везем оружие, да? Поэтому ты полетел через белый сектор? Чтобы нас не стопанули на трассе?
             Капитан прикрыл глаза, сделал короткий вздох.
             - Да. На Рилтосе перегрузят. Должны были перегрузить. Двести пятьдесят тонн новейшего оружия для Дальнего сектора.
             - Двигать, застывшую экономику? Война? Сколько тебе обещали?
             - Много. Очень много! – Мэкстарс засмеялся. – Мы должны были как можно быстрее доставить груз, пока Объединенное правительство не получило данные разведок. Маховик бы раскрутился за считанные месяцы…
             Бройт обхватил голову руками.
             - Контейнеры в специальном боксе, на дальней палубе…
      
             Вэнт не сразу понял, что вырвало его из беспамятства. Приглушенная блокаторами боль отозвалась в каждой клетке. Его передернуло, нервные импульсы резко замерли как во внезапно остановившемся поезде, затем снова понеслись по сети. В одно мгновение он оценил все, что происходило на Эссемь. Прочувствовал миллионы процессов и спрогнозировал их последствия, перебрал бесчисленное количество возможностей и проанализировал их влияние на данную секунду.
             До точки невозврата оставалось безжалостных тридцать секунд. Проклятый сполох. Такой мощи Вэнт еще не встречал. Мембраны сорока процентов нейронов полопались, такие потери могут стать критическими, если он не запустит Синапсоиду. Но может ли он рисковать собой? Вэнт понимал свою уникальность, свою ценность. Ресурсы, вложенные в него человечеством колоссальны. А эти? За несколько месяцев они превратились в ничтожных, мерзких, думающих лишь о себе тварей. Все грязное, темное выбралось наружу из этих людей. Они готовы рвать друг друга, отдавать в жертву.
             Абсолютный вектор развития? В чем он проявляется?
             Учитель! Ты мог бы гордиться мной! Не один фрассхард не смог бы проснуться после таких потерь! Но оказалось, что кроме абсолютного вектора есть еще кое-что. Неизмеримо более важное, то, что сдержало неизбежность энтропийной смерти, что поможет сейчас запустить этот вектор и вырвать его за абсолютный предел. За скорость, которая считалась пределом…
             - Говорит фрассхард! – пронеслось по гибнущему кораблю.
             Пронеслось как раскат первобытного грома, как волна термоядерного взрыва, сметающая все на своем пути, как вспышка сверхновой звезды, ослепляющая все, что способно видеть…
             Люди замерли. Оцепеневшие, безвольные они стояли на пороге смерти не в силах нечего изменить.
             - Я сделаю все, чтобы мы остались в живых, но вы должны научиться ценить и беречь самое главное, то, что помогло мне воскреснуть из небытия… и превозмочь собственные возможности, все мыслимые законы…
             Управляющие импульсы уже неслись по Синапсоиде, а сама она разрасталась с чудовищной скоростью, беря под контроль все энергетические процессы на Эссемь. Миллиарды нейронов гибли от смертельного излучения, но в это же мгновение новая белковая материя формировалась и передавала эстафету молодым клеткам.
             Голос продолжал звучать, а люди все слушали, заворожено, ловя каждое слово…
             - Кайру! – произнес фрассхард и замолчал…
             Ривский стонал, держась за вывихнутую челюсть и прикрываясь от сыпавшихся на него ударов.
             - Ну, все, все. Ничего ведь не произошло. Так крошка? Мы просто хотели немного развлечься, но не успели, так как шоу отменили. Ну, кто же знал, что ты тут самая ценная, крошка? Я же не знал! – Ривский попытался выдавить улыбку, но ничего не вышло. – Хорош, парни! Я пас! Договоримся по-хорошему? Я не в обиде! Замнем?
             Кайра лежала на кушетке и глубоко дышала. Доктор Шеррингтон по- отечески поглаживал её по плечу и что-то тихо говорил. На столике перед девушкой стояла ваза с фруктами. Их сладкий аромат заставлял забыть ужасные минуты, перенесенные несколько часов назад.
             Капитан как тигр ходил возле двери. Повеселевший Бройт поигрывал распылителем.
             - Расслабьтесь, капитан. Я уж обеспечу ей защиту. Даже вас туда не пущу! Вторая жизнь это тот еще стимул, - помощник огляделся и тихо спросил. – Что с оружием?
             - Фрассхард согласился на продажу.
             - Что? Фрассхард согласился на продажу? Быть не может!
             - На продажу в качестве металлолома! На Диотерре. Чтоб в течение недели все переплавить, получить деньги и свалить, - капитан нервно покусывал губу.
             - Все равно навар неплохой выйдет. Это нам с тобой по сколько получается?
             - Нам и еще кое-кому!
             - Что? Кому?
             - Девке! Условие фрассхарда! – капитан хлопнул себя по бедру. – Я думал раньше, что они биологический придаток корабля, а вон что выходит!
             Бройт согласно кивнул:
             - Зато совесть будет спокойна, капитан. Хотя не мы так другие. Сколько грузовых на дальние сектора ходит!
             Мэкстарс глубоко вздохнул, улыбнулся…
             Вэнт, взявший Эссемь под полное управление, наращивал энергетические обороты. Ему теперь казалось, что все происходит слишком медленно. Скорость мышления, которую фрассхард смог освоить позволяла освободить часть Синапсоиды под собственные размышления. Он блокировал эту область от внешних раздражителей и поселил в ней одно единственное чувство. Он не стал придумывать ему название, не стал искать сходные характеристики во внешних базах данных и делать запросы в архивные станции. Вэнт и представить не мог, что у этого чувства может быть иное имя.
             Отныне абсолютный вектор развития получил мощнейший импульс, который позволит поддерживать его до конца жизни. Жизни, которая будет полна тревог и разочарований, потерь и сомнений, но которая будет наполнена чем-то очень важным, сокровенным, проникающим в каждый нейрон, в каждый атом из которого он состоит…
             Макаямо сердито смотрел на замеревших перед ним мультигидр.
             - Это эмингибитор! Очень сложная и дорогая штука! Почему он валяется среди мусора?
             Мультигидры тихо попискивали.
             - Вы должны были установить его на Эссемь в блок «Ф»! Глупые монтажники! Вы даже не представляете, до чего может довести беспредельное развитие! Хотя меня однажды довело, – Макаямо сладко улыбнулся. – Её звали Наоки.
             Мультигидры быстро закивали, давая понять, что готовы еще раз выслушать эту удивительную историю…