 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
«В Европе шторма, и у нас море какое-то неспокойное», - Нина поправила панаму, задравшуюся от резкого порыва ветра, и недовольно посмотрела вдаль, на линию горизонта.
«Неспокойное» было не самым подходящим словом. Скорее, ей надо было сказать «неприветливое», потому что именно такой выглядела в тот день водная гладь, казавшаяся бесконечной для человеческого взгляда. Даже у самого берега волны, перекатывающие пеструю гальку, были серыми и холодными, со свинцовым оттенком, как в родном Питере, а не здесь, в южной Силандии. Несмотря на солнце и ясное небо, на горизонте держалась необычная мглистая дымка. И ветер – сильный, порывистый, выдергивающий вкопанные зонтики, сбивающий растрепанные цветы с прибрежных азалий. Нинина панама не давала ему покоя: раз за разом он ударял в кружевные поля, пока женщина не сдалась.
- Сегодня явно не пляжный день, - пробормотала она, придерживая шляпу уже двумя руками. Ещё бы третью руку для сумки! Снимать головной убор не хотелось: растрепанные волосы плохо сочетались бы с изысканным образом русской художницы, приехавшей на побережье на всё лето. Для того ли она так тщательно… Ах, ну и Бог с ним! Изловчившись, Нина подхватила кожаную торбу и бросилась к набережной. Ветер догнал, коварно хлестнул слева; панама взлетела и заполоскалась в воздухе. Взвизгнув, Нина нахлобучила её на макушку.
- С ума сойти! – переступив через чьё-то улетевшее полотенце, она юркнула за невысокую стенку, отделявшую пляж от променада; над головой пронеслось что-то похожее на легкую блузу. Нина обернулась.
Отдыхающие с визгом гонялись за улетающими в сторону города вещами; но собирались и уходили очень немногие; остальные, наверное, ждали смены погоды. «Оптимисты!» - подумала Нина. С её точки зрения, ждать здесь было нечего. Давно она не видела таких темных и угрюмых волн, да ещё и эта дымка... Она стала больше и, как будто, ближе. «Возможно, с моря идет дождь», - решила художница.
Она быстро пересекла набережную и пошла вверх по узкому, виляющему переулку. Здесь ветер почти не чувствовался; розовые кусты выглядывали из-за оград нетронутыми бутонами; пряничные домики красовались в ярком солнечном свете. Вот за это она любила Силандию: останавливайся, где хочешь, и рисуй всё подряд – и будет чудесно. С другой стороны, с мольбертом и коробкой красок по горам не набегаешься. Нина предпочитала рисовать на балконе, ну, иногда на обзорной площадке. Вот здесь. Остановившись на секунду, чтобы отдышаться, художница направилась к краю площадки и замерла.
Такого пейзажа у неё ещё не было. Море стало чернильно-черным, с серой бурлящей каймой между волнами и небом. Пляж – грязно-серым, с неопрятными пятнами брошенных подстилок и полотенец. Нина подумала, что он шире, чем обычно, гораздо шире… Вода отступала у неё на глазах, оставляя зеленые связки водорослей, темные непрозрачные лужи. За спиной, совсем близко, звонко клацнула сорвавшаяся с крыши черепица. Остолбенев, Нина вдруг увидела, как перед ней, всплывая из глубин памяти, загорелось написанное полужирной тахомой слово:
- Цунами! Не может быть, здесь не бывает цунами! – прошептала она, отпуская радостно взлетевшую панаму – и побежала.
Дом, в котором она жила, стоял немного выше, у подножья горы. Это была не старинная игрушка, украшенная лазурными изразцами и остроконечной крышей, а вполне современное здание конца прошлого века, массивное и прочное. Один подъезд, и всего по две квартиры на этаже. Высокие этажи, широкая лестница с мраморными ступенями, в ванной – нежно-розовая купель с позолоченными ножками и кранами. Она-то и определила выбор Нины. Конечно, художница предпочла бы жить в средневековом домике, наслаждаясь лепниной и мозаикой – но там её ждал в лучшем случае душевой поддон за занавеской, а Нина-женщина любила комфорт. В результате, поохав и повосхищавшись, она сняла квартиру в современном доме. Третий этаж, балкон с видом на море. Немного высоко, но другие квартиры здесь не сдавались, хотя и стояли пустыми. Хозяева, наверное, были не из бедных и не нуждались в дополнительном доходе, даже если не приезжали на курорт сами. Сперва художнице было страшновато одной в огромном здании, но потом она привыкла.
Добежав до угла, на котором стоял её дом, Нина почувствовала, как подгибаются ноги. Она очень устала, а страшная бурлящая кайма была уже почти за спиной – Нина слышала её низкий гул, ощущала вибрацию дороги под ногами. Повернув голову, увидела, что море поднимается к ней, раздуваясь пузырем с кипящим краем, и бросилась дальше, схватившись за бок, задыхаясь от резкой боли. «Балкон открыт, - мелькнула мысль, - надо закрыть ставни». Одним рывком, двигаясь широкими, прыгающими шагами, преодолела пустой перекресток, полосу розового мощеного тротуара – и налетела на девочку лет шести-семи, чумазую и растрепанную. Та сидела на корточках у самого входа в подъезд и играла, передвигая по крыльцу камешки, бумажки и разноцветные крышечки от бутылок. Не останавливаясь, Нина подхватила девчонку и ввалилась в подъезд, с размаху захлопнув за собой дверь из толстого зеленоватого стекла.
- Давай, давай! – крикнула она и потянула малышку по лестнице за собой. – Быстрее!
Слабо сопротивляясь, девочка что-то забормотала, но Нина тащила её вверх с мощью локомотива. На втором этаже, обессилев, она отпустила руку ребенка и заорала:
- За мной! За мной иди! Алле, алле, понимаешь?
Девочка замерла и схватилась за перила, с ужасом следя за безумной иностранкой. Нина пробежала ещё два пролета, на ходу высыпая из сумки такие ненужные безделушки, ища длинный ключ. Замок на удивление легко открылся; не останавливаясь и крича «Алле!», Нина кинулась к балкону, изо всех сил крутанула металлический рычаг, закрывающий ставни. Перед ней, буквально в нескольких метрах, встала сизая стена воды, в которой она успела заметить обломанную ветку и что-то белое, газету или полотенце – потом ставни с лязгом упали, преграждая волне путь. Следующим движением художница захлопнула обе створки французского окна и тут только поняла, что всё ещё вопит своё «Алле!» истошным, сорванным голосом. Она тотчас же вернулась в прихожую и обнаружила перепуганную девчонку на пороге, с выброшенными из сумки кошельком, косметичкой и пачкой салфеток в руках. В этот момент дом вздрогнул от удара добравшейся до него стихии. Зазвенели, задребезжали стекла, что-то упало. Но балконная дверь, похоже, выдержала. Девочка отшатнулась и тихонько вскрикнула от страха.
- Как хорошо, что ты здесь! – Нина ласково привлекла к себе малышку, заводя её в квартиру и сразу же закрывая входную дверь. Сразу же стало темно, и художница почувствовала, что девочка дрожит. - Не бойся. Маре нот гуд. Подожди здесь.
Она выглянула в гостиную, чтобы оценить масштаб разрушений. В полутьме всё казалось более-менее на месте. У балкона была приличная лужа, но цунами простой Нинин заслон не побороло .
- Так мы под водой, или нет? Ничего, она обязательно схлынет, - пробормотала Нина. – Хорошо, что другие окна закрыты. Знаешь, сколько здесь метров над уровнем моря? До фига!
Девочка только тихонько всхлипнула в ответ, вжавшись в стенку.
- Вода схлынет, и твои родители тебя заберут, - художница присела рядом, погладила ребенка по голове. – Мама и папа. Они придут завтра… томору. Понимаешь? Ты могла бы погибнуть на улице. Как это… данжерозе.
Девочка всхлипнула ещё раз.
- Ты не понимаешь, - Нина задумалась.
А ведь девочка, наверное, не из местных. Худая, смуглая, непричесанная; одежонка бедная, и ещё... Женщина принюхалась: от гостьи не сильно, но пахло немытой кожей и грязными тряпками. Может, беженка – из тех, кто выпрашивают копеечку на еду у кафе и магазинов.
– Похоже, мы обе языками не владеем. Ладно, по-простому: я – Нина, - ткнула себя пальцем в грудь. – Ни-на. Ты?
- Ни-на.
- Это я. А ты?
- Марича, - внезапно сказала девочка. – Марича.
- Вот и хорошо, Марича. Ты чего дрожишь? Идем, дам тебе кофту или плед.
Она отвела девочку в спальню и закутала первым, что попалось под руку – небольшим мягким одеяльцем, которым иногда накрывала ноги. Подумав, откинула с кровати покрывало.
- Ложись. Поспи, - прижав две ладошки к уху, изобразила храп.
Марича робко присела на край. Её трясло то ли от холода, то ли от страха.
- Ложись, - Нина аккуратно уложила девочку и накрыла её.
Тут за стенами дома зашуршало, застучало – и в комнате стало светлее. На окне четко обозначились линии щелей между ставнями – и в них бил солнечный свет.
Марича вскрикнула и снова села.
- Нина, Нина, нот… - и быстрый щебет на незнакомом языке. – Нина, - девочка красноречиво похлопала рукой по постели.
- Это вода ушла. Маре бэк, - Нина махнула рукой в сторону моря. - Ты хочешь, чтобы я с тобой посидела? Ты боишься?
Марича умоляюще смотрела на неё.
- Хорошо, - художница села рядом и обняла её; девочка тотчас же прижалась к ней спиной, свернувшись под покрывалом, как котенок. – Я недолго… надо посмотреть, что там…
Усталость и дрёма охватили Нину. Всё, что случилось; ужас и точный расчет, пока она бежала; и ведь она спаслась, ещё и девочку; интересно, а родители; чужой немытый ребенок, сопящий в её руках; которого у неё никогда не было – это пронеслось в голове и погасло в темноте навалившегося сна.
Нина проснулась внезапно и сразу, как и не спала. Марича ворочалась, дергала ногами, бормотала. Нина встала, медленно припоминая всё, что случилось. Щели в ставнях были серыми – то ли вечер, то ли раннее утро.
- К нам уже выслали помощь, - сказала себе Нина, подходя к окну. И здесь на полу была вода – наступать на неё не хотелось, словно и такая малая часть цунами всё ещё таила в себе угрозу. – Но ночью лучше не высовываться. Вдруг под окном плавают трупы? – её передернуло. – Или мародеры. Неизвестно, есть ли у нас свет: проводка намокла, ещё долбанет током. Но знать бы который час…
Внезапно она вспомнила про мобильник. Где он? Был в сумке, но она его не выбрасывала, когда бежала по лестнице…значит, там и есть. А сумка – в прихожей. Темной прихожей, за дверью из которой – темный, наверняка заполненный водой подъезд.
Нина прислушалась. В квартире было тихо, только сопение Маричи слабым эхом отзывалось в пустых комнатах. Где-то еле слышно капала вода, доносился шелест – или это от перенапряжения и страха шумела кровь в ушах?
Стараясь двигаться бесшумно, художница скользнула к двери спальни и ещё раз прислушалась. Кто-то большой и страшный молчал, затаившись в коридоре… или никого. Эх, лучше бы она стала гёрл-скаутом! Или инструктором по чему-нибудь экстремальному. Фонарик бы, или запасной мобильник. Или любую ерунду с лампочкой! Нина вспомнила, что недавно видела такую ерунду: резиновую игрушку из семьи смурфиков, у которой светилась шапочка, если нажать на животик. На тумбочке в спальне – наверное, осталась от предыдущих жильцов или от хозяев.
Найдя игрушку наощупь, Нина безжалостно содрала белый колпачок – и получила слабый, но достаточный для поиска сумки фонарик. Размытый мутный лучик выхватывал из темноты лишь смутные очертания стен, мебели, предметов. Нина сделала шаг, другой по коридору. Страшный не шевелился. Осветила прихожую – никого. Торба валялась в углу у входной двери. На цыпочках, на цыпочках, затаив дыхание. Замереть, застыть, чтобы страшный за дверью не услышал. Наклониться, осторожно, очень медленно поднять сумку, чтобы внутри ничего не звякнуло. Совсем беззвучно не получилось – в торбе что-то перекатилось, зашуршало. Нина снова застыла, как статуя. Ничего, вроде бы всё тихо. Она обернулась - не подкрался ли кто сзади – и засунула руку внутрь. На самом дне, среди чеков и записок нащупала тяжелый и гладкий мобильник. Нажала на кнопку.
Сотовый пискнул, и экран радостно засветился. Страхи сразу отступили: вот он, свет, вот связь, цивилизация рядом, надо только позвонить. Приедут спасатели, полиция, и страшному хана!
Сети не было.
Пять утра. Семнадцать минут шестого. Может, станция повреждена? Ничего, рассветет, и её починят. Надо только подождать.
Она вернулась в спальню, вытащила запасное одеяло из нижнего ящика шкафа и легла рядом с Маричей.
Наутро она решилась-таки открыть дверь на балкон. Сети всё ещё не было, но Нина почему-то надеялась, что по городу ходят отряды спасателей, которые немедленно эвакуируют их с Маричей в столицу. Её ждало сразу несколько разочарований.
Во-первых, вода не ушла. В городе осталось чертовски много воды, она всего сантиметров на двадцать не доходила до края балкона. Во-вторых, вокруг не было не только спасателей с катерами и вертолетами – вообще ни души. Над затопленным городом стояла тишина, которую не нарушали даже крики вездесущих чаек.
Сети не было.
- Не понимаю, где все, - озадаченно сказала Нина Мариче. – Должен же был кто-то уцелеть, кроме нас? И почему везде вода? Понимаешь, уровень моря одинаков во всем мире. Если ниже нет запруды – а её, насколько я понимаю, нет – то вода должна стечь обратно. Иначе это значит, что почему-то повысился уровень мирового океана, и полпланеты затопило.
От этой мысли ей стало не по себе.
- Ну, это маловероятно, - быстро опровергла она собственные слова, опять обращаясь к ничего не понимающей Мариче. – О таком серьезном катаклизме мы бы знали заранее. Ладно, давай займемся делом. Прежде всего, нам надо позавтракать. Пойдем?
Девочка, словно не слыша её, подошла к ограждению балкона.
- Хочешь здесь постоять? – «Малышка, наверное, надеется увидеть маму», - со вздохом подумала художница. – Хорошо, зови меня, если вдруг что-то увидишь. Пока проверю, что у нас работает.
Нина не любила ходить за продуктами, поэтому покупала многое впрок. Открыв шкафчики, она взглядом оценила запасы и осталась удовлетворена.
- На несколько дней нам точно хватит. В плите новый газовый баллон, его тоже должно хватить надолго. Питьевая вода…
Из крана текло что-то прозрачное, без запаха и – Нина лизнула воду – без вкуса. Без вкуса соли, что и требовалось доказать. «Наверное, над городом есть хранилище… или очистная система, которая не пострадала. На всякий случай, лучше запастись», - подумала она, доставая с полок кастрюли.
Тут ей послышался какой-то звук со стороны балкона. Художница быстро выглянула: Марича стояла на том же месте, но по воде расходились круги, словно туда упало что-то крупное.
- Что это, милая? – Нина присела рядом с девочкой, не очень надеясь на ответ. – Рыба?
Марича молча пожала плечами.
- Пойдем, - сказала художница. – Пойдем в комнату, милая.
После завтрака Нина решила вымыть Марику, пока в кранах была вода. Она не осмелилась включать обогреватель, поэтому вскипятила кастрюлю на плите. Девочка легко согласилась раздеться и залезть в шикарную ванну. Смешивая воду, Нина поливала малышку из ковшика.
- Худенькая, - шептала она, вспенивая гель на мочалке. – Давай локоток потру. Вот, хорошо, правда? Теперь волосы. Это шампунь. Так, теперь смываем и бальзам. Понюхай, как пахнет. Тебе нравится?
С улыбкой на умытой мордашке Марича подносила открытые флаконы к носу и комично принюхивалась. На один показала пальцем, потом – на себя.
- Роза? Да ты эстетка! – удивилась Нина. - Ну, давай!
Девочка зачерпнула из ванны пригоршню пены и внезапно дунула на неё. Мелкие переливающиеся пузырьки разлетелись во все стороны, а художница захохотала.
- И хулиганка?
Она впервые видела, как Марича смеялась. Белые мелкие зубки, смуглая кожа, блестящие глаза – и мокрые пряди сосульками с обеих сторон лица. Нина вдруг почувствовала легкий укол горечи от того, что этот ребенок не её – и не будет её, даже если родители девочки где-то сгинули… Потому что чужие диковатые дети – это совершенно, совершенно не из Нининой жизни.
Завернув Маричу в полотенце, Нина поставила её на коврик и открыла сток. Вода звонко зажурчала.
И снизу послушался внезапный звук, похожий на удар. Кто-то большой бился в потолок нижней квартиры, пытаясь добраться до них. Нина замерла, а девочка вздрогнула и с силой прижалась к ней.
- Трубы маленькие, он не пролезет, - прошептала Нина трясущимися губами. – Пошли быстрее.
Она заперла дверь ванной на ключ. В гостиной и на балконе всё было тихо, но спокойствие и уверенность испарились, как не бывало.
- Там кто-то есть. Кто-то в воде, - сказала она самой себе, автоматически вытирая девочку. – Он следит за нами. Входная дверь прочная, но балкон надо всё время закрывать. Господи, да где же люди?
Она схватила телефон. Сети не было.
- Может, нам надо жечь костер на балконе? Ты знаешь, зачем это делают? – Нина подвинула вешалки в шкафу, нашла светлую тунику, которая была ей тесновата. – Смотри, это будет тебе платье. Спасатели видят столб дыма и понимают, что там есть выжившие…
Причесывая влажные волосы, художница подумала, что девочка, наверное, не умеет читать. Что она могла бы научить её – нарисовать буквы на листах, которые привезла для эскизов. И картинки. «Р» будет русалкой. «В» - водой. «К» - кракеном.
- Надо сделать побольше фотографий! – осенило её. – Потом мы покажем их людям и расскажем, как выжили во время цунами. Что мы видели, что слышали. Расскажем, что чувствовали себя единственными уцелевшими во всем белом свете. Как в Ноевом ковчеге. Ты знаешь сказку про Ноя?
Марича молчала, с восхищением рассматривая тунику и поглаживая пальцами вышитые завитки немудренного узора.
- Пошли, - Нина потянула её за собой.
Они вышли на балкон. Продолжая говорить, художница навела объектив на водную гладь, крыши соседних домов, плавающий мусор.
- Ной узнал, что скоро будет потоп и построил огромную лодку. Туда он привел разных животных – всякой твари по паре – и свою семью. Так они все спаслись, - Нина вздохнула. – А я привела только тебя. Я больше никого не сумела спасти. Но наш балкон похож на лодку, правда? Это тоже ковчег. Он унес нас от цунами, и, когда вода сойдет, мы сможем начать новую жизнь. А может, - она приблизила изображение, - как это ни печально, мы просто умерли… Что это там светлое?
Вскрикнув, Нина чуть не выронила камеру. С экрана на неё смотрели два больших круглых глаза, между ними виднелся темный крючок. Но это было не очень страшно. Просто ещё один крупный заблудившийся ребенок.
- Или… мы уплыли в другой мир? В параллельный, - прошептала Нина. – Какой он? Добрый или злой, сказочный или кошмарный?
Громкий плеск справа заставил их повернуться. Три русалки спрыгнули в воду с невысокой крыши и, смеясь, поплыли прочь. Одна из них подняла руку и помахала.
Марича прижалась к Нине. Растопырив пальцы, она рассматривала ладошки. Точнее, светлые перепонки, которые доросли уже до первых суставов.
- Я тоже заметила, - сказала Нина. – У меня больше. Да, а потом Ной пустил в небо голубку… |
|
|
|
Время приёма: 16:49 14.07.2013
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев