s041 Конец света на Бондай-Бич

     Когда я дошел до воды, уже смеркалось. Волны лениво наползали на широченную дугу пляжа Бондай-Бич, впитываясь в песок - ослепительно желтый при солнечном свете, сейчас он казался серым. За моей спиной загорались неяркие огни ресторанчиков, запоздавшие серфингисты брели навстречу, зажав под мышкой узкие доски. Я попытался прикинуть, где мы располагались сегодня - торчащие из воды флажки служили хорошим ориентиром. Я пошел правее, внимательно глядя себе под ноги, и уже через пять минут буквально споткнулся о плюшевого утконоса, полузанесенного песком. Отряхнув его, я обнаружил еще одну пропажу - иришкин желтый совок. Я уже собирался идти с добычей назад, к свету, когда увидел мужчину, сидящего на корточках у самой кромки прибоя. Он не походил на загорелых дочерна местных завсегдатаев, равно как и не выглядел туристом. Незнакомец был одет в темный потрепанный костюм, делавший его похожим на школьного учителя. Он протягивал руку к набегающей волне, словно гладил ее.
    
    Каким-то шестым чувством, известным каждому нашему туристу, я распознал в незнакомце соотечественника. Что-то в его позе, в том, как он протягивал ладонь, беспокоило меня. Он будто кормил умирающую собаку. Держа в одной руке утконоса, а в другой совок, я подошел ближе и спросил - на всякий случай сначала по-английски, а потом по-русски:
    
    - Простите, вам нужна помощь?
    
    Незнакомец поднял голову, и я обнаружил, что тот как минимум вдвое старше меня - лет за семьдесят точно. Он мягко улыбнулся и ответил по-русски - тут я не ошибся:
    
    - Нет, спасибо.
    
    Я, наверно, выглядел забавно - взрослый мужик ночью на пляже с игрушкой и совочком. Прежде, чем я решил, стоит ли мне как-то объяснить свои трофеи, или просто развернуться и уйти, незнакомец вдруг сказал:
    
    - Сделайте шаг назад.
    
    Я послушался, не задумываясь - не знаю, почему. Но сделал правильно, потому что в следующую секунду волна окатила то место, где я только что стоял. Кроссовки бы наверняка промокли.
    
    - Вы обращали внимание, как движутся волны, молодой человек? - спросил меня незнакомец голосом лектора, объясняющего что-то в частной беседе студентам после лекции. - Сначала они усыпляют вашу бдительность, одна за одной примерно одинаковой длины. А потом - внезапно - следующая волна бьет сильнее, и вы по щиколотку в воде. Знаете, почему?
    
    Я не нашелся, что ответить. Мужчина встал - несмотря на возраст, у него оказалось подтянутое телосложение, как у бывшего спортсмена - и подошел ко мне:
    
    - Закон больших чисел плюс резонанс. Можно на минутку ваш совок?
    
    Я молча протянул ему искомое - признаться, мне стало любопытно. Мужчина снова присел на корточки и жестом пригласил меня сделать то же самое.
    
    - Угадайте, до какого места доберется следующая волна, - сказал он.
    
    Чувствуя себе немного глуповато, я ткнул пальцем в точку, до которой волна дотянулась в предыдущий раз - влажный след еще поблескивал на песке в свете восходящей луны. Вода нахлынула - но не добралась до указанного мною места.
    
    - Теперь я попробую, - сказал незнакомец. Он воткнул совок в песок, полагая, что следующая волна подойдет ближе к нам. Так оно и получилось - она точно остановилась, едва коснувшись пластмассового барьера.
    
    - Угадали? - спросил я.
    
    Вместо ответа он вытащил совок из песка и воткнул его ближе к воде. Новая волна коснулась его, кажется, с точностью до миллиметра. Потом повторил этот трюк несколько раз подряд. Незнакомец угадал длину каждой волны. Безошибочно. Затем отряхнул совок от налипшего песка и протянул его мне. Я не на шутку заинтересовался:
    
    - Это такой фокус?
    
    - Нет. - Незнакомец повернулся к океану и выдержал паузу. - Вода сказала мне.
    
    - Что?
    
    - Вода сказала мне, - повторил он, а потом добавил. - Сказала, что сегодня будет конец света.
    
    Не дожидаясь, пока я отреагирую на столь странное заявление, он вытер пальцы о брючину и протянул мне руку:
    
    - Меня зовут Геннадий Алексеевич. Рад знакомству.
    
    ***
    
    Когда все закончилось, я с трудом припоминал подробности нашего разговора. Вообще-то я редко вступаю в беседу с незнакомцами - особенно ночью на сиднейском пляже. А уж тем более стараюсь держаться подальше от людей, ведущих себя неадекватно - и предсказание конца света уж точно не назовешь хорошим началом. Но что-то меня удержало - как будто я почувствовал ответственность за этого странного пожилого человека, похожего на потерявшегося ребенка. Я пожал ему руку и назвал себя: Константин, частный предприниматель, гощу с женой и дочкой у друзей, эмигрировавших в Австралию в 90-е. Геннадий Алексеевич скромно отрекомендовался, как преподаватель. Я осторожно поинтересовался, где он остановился в Сиднее, на что мой новый знакомый простодушно ответил, что нигде. Он прилетел из Москвы сегодня днем рейсом через Гонконг, и приехал на Бондай-Бич на такси прямо из аэропорта. Вещей у него не имелось. На мои естественные вопросы - как так можно? - Геннадий Алексеевич лишь пожал плечами.
    
    Я рассмотрел варианты: повернуться и уйти к жене и дочке, выбросив из головы эту странную встречу, или же отвести беспризорного соотечественника на ближайшую спасательную станцию, а то и в полицейский участок. Варианта привести в дом к друзьям, жене и ребенку абсолютно незнакомого человека я побаивался. Впрочем, все возможности, кроме первой, были решительно отметены самим Геннадием Алексеевичем:
    
    - Я ждал много лет и пролетел полсвета, чтобы оказаться в этом месте в это время, - сказал он. - Я никуда не уйду.
    
    Пошарив по карманам шорт, я обнаружил, что забыл мобильник в пляжной сумке - по части забывчивости Иришка вся в меня. Я решил для очистки совести поговорить со странным собеседником еще немного, чтобы убедиться хотя бы, что он не приехал сюда топиться - тогда я, по крайней мере, мог бы сходить на спасательную станцию и вызвать помощь. Напустив на себя деловой вид, я спросил, как что-то само собой разумеющееся:
    
    - Так что вы такое говорили о конце света?
    
    Геннадий Алексеевич взглянул на часы - словно сверялся, хватит ли ему времени на рассказ. Потом хитро посмотрел на меня и выдал нечто совершенно не апокалиптическое:
    
    - Константин, сколько будет 1000 разделить на 25? Если ответите быстро, я вам расскажу.
    
    От неожиданности я замешкался, но потом выпалил ответ. Судя по всему, правильный, потому что мой новый знакомый рассказал свою историю…
    
    ***
    
    Я учился в начальной школе, - начал Геннадий Алексеевич, - когда родители отдали меня в секцию плавания. Мне не понравилось - вода холодная и пахла хлоркой, не говоря уже о том, что я панически боялся захлебнуться. Мы начинали в мелком бассейне - «лягушатнике». Поначалу мы просто стояли по пояс в воде - человек пятнадцать худых продрогших мальчишек - приседали и по свистку открывали в воде глаза. Потом учились выдыхать в воду. А через год нас, как подросших головастиков, перевели на «большую воду»: 25-метровый бассейн. Главным математическим упражнением для меня тогда стало деление на 25. Два бассейна – это 50 метров. 100 метров - четыре. Километр - 40 бассейнов. И так далее. Сейчас, спустя много лет, я до сих пор могу мгновенно делить на 25… Забавно, наверно тогда во мне и зародилась любовь к математике: от этого беспрестанного деления и от бесконечного счета про себя: один бассейн, два, три, четыре… Кролем, брассом, на спине… На спине плавать хуже всего - я все время боялся пропустить ориентир - висящую над дорожкой разноцветную полоску - и врезаться головой о бортик. Всегда снижал скорость, приближаясь к концу дорожки, чем здорово бесил нашего тренера. Наверно, он был хорошим человеком, но для меня оставался жестоким деспотом, командующим с недосягаемого безопасного бортика:
    
    - Быстрее, быстрее! Потянуться за ладошкой! Давай, чего застрял?
    
    Я плавал медленнее остальных, за что мне всегда доставалось:
    
    - Ну что ты копаешься? Вода сама держит! Сама тебя понесет!
    
    Я этого не чувствовал. Вода для меня была холодной бездной, которую нужно нещадно молотить руками и ногами, чтобы остаться на плаву - не говоря уже о том, чтобы нестись вперед на всех парах.
    
    Все изменилось на тренировке, когда я плыл на скорость 200 метров на спине. 200 поделить на 25 – всего 8 бассейнов. Я изо всех сил старался не отставать от товарищей на соседних дорожках, вытягиваясь в струнку и крутя руками, как мельницей, стараясь не тратить энергию на расплескивание брызг. Правой. Левой. Правой. Левой. Не забываем про ноги, колени не сгибаем. Пальцы стиснуты, ладонь чуть изогнута, чтобы гребок получался максимально эффективным. Правой. Левой. Правой…
    
    Я не посмотрел на предупреждающую цветную полоску. На полном ходу я врезался головой в бортик.
    
    Говорят, меня достали из воды очень быстро - тренер вытащил. Я этого не помню. Я помню воду. Она действительно держала меня, даже когда я раскинул руки и перестал дышать. Кровь из ссадины на голове смешивалась с хлорированной водой, а вода смешивалась с кровью, проникала в меня, наполняла меня собой. Тогда вода сказала мне… В первый раз.
    
    Родители о случившемся не узнали. Тренер тоже предпочел не упоминать это происшествие. Ребята посудачили пару дней о том, как я «башкой долбанулся», и забыли. Но я не забыл. И не забыла вода.
    
    Перед началом тренировки вода гладкая. Спокойная. Я уже достаточно соображал тогда в математике, чтобы сказать - константа. Но как только первый мальчишка сиганет в воду, от ее спокойствия не останется и следа. А когда по каждой дорожке кролем плывет спортсмен, кто может описать, как выглядит поверхность воды? Как она движется? Я мог. Теперь я чувствовал ее кожей, как будто сам стал частью живого организма, наполнявшего бассейн до краев. Я знал, когда сделать гребок, чтобы поток сам подхватил и понес. Я знал, где можно сэкономить силы, а где надо поднажать. Вода сама держала меня и сама несла.
    
    Я стал выигрывать состязания, хотя и не являлся самым выносливым и физически развитым. Тренер должен был радоваться за меня… Но он не радовался. Сейчас мне кажется, что он до чертиков меня боялся. Я бросил плавание…
    
    ***
    
    Геннадий Алексеевич замолчал. Я не выдержал и уточнил:
    
    - Вы бросили спорт из-за тренера?
    
    Он покачал головой:
    
    - Нет. Просто времени перестало хватать. Я погрузился в математику и физику так же, как до этого погружался в бассейн. Я хотел описать это с точки зрения науки.
    
    - Это?.. Что - это?
    
    Вместо ответа Геннадий Алексеевич широким жестом показал на воды залива Бондай-Бич. Ветер крепчал, и океан выглядел рассерженным. Темная поверхность покрылась белыми бурунами, волны яростно выплескивали на берег клочья пены. Геннадию Алексеевичу пришлось повысить голос, чтобы его слова не унесло ветром:
    
    - Что влияет на форму этих волн, Костя?
    
    Меня больше беспокоило то, что я тут застрял на пляже, и моя семья уже волнуется. Но мне хотелось добраться до логической развязки - что бы это не значило для моего странного собеседника:
    
    - Скорость и направление ветра, подводные течения, рельеф дна... - Я немного подумал… - Ну, температура, может, влияет… И фазы Луны, наверно…
    
    Мой новый знакомый лишь усмехнулся:
    
    - А еще гренландский кит ударил хвостом в полярных водах… Кто знает, может быть его волна, как эффект бабочки, докатилась и сюда… Не надейтесь, вы никогда не перечислите всего. Так или иначе, в каждое мгновение вода имеет определенную форму… - Мой странный собеседник снова присел на корточки и погрузил ладонь в набегающую волну. - А сейчас она принимает форму моей руки. Я сам становлюсь частью уравнения.
    
    Он отряхнул пальцы и проследил за тем, как брызги падают в воду:
    
    - Еще школьником я строил простейшие математические модели: капля падает в неподвижную воду: начинается процесс затухающих колебаний, развернутый в полярных координатах. Проще говоря - круги на воде. А если упадут две капли? Круги пересекутся, поверхность станет более сложной. А если три…
    
    - А если пойдет дождь? - не удержался я.
    
    - Зрите в корень, молодой человек. Слишком много параметров. Слишком сложная форма. Знаете, какая это пытка - знать, но не иметь возможности выразить это словами или формулами. Я абсолютно точно знаю, как выглядит поверхность воды во время дождя. Но не могу никому объяснить…
    
    Он огорченно покачал головой:
    
    - Я блестяще закончил школу, в университете занимался механикой сплошных сред, гидромеханикой и гидравликой. До какого-то момента мои преподаватели и коллеги понимали меня… Но всему приходит предел. Однажды я просто не смог объяснить, откуда я знаю, как ведет себя волна.
    
    - Потому что вам сказала вода! - подсказал я, подбирая про себя повод, чтобы выкрутиться из этой странной беседы и вернуться к своим.
    
    Геннадий Алексеевич просиял:
    
    - Именно! Я всегда знал, как будет вести себя вода - на всех экспериментах… И в это же время я чувствовал, как дрожит поверхность лужи на ветру у входа на факультет. Ощущал, как волны набегают на пляжи в Калифорнии. Ощупывал вместе с водой каждый изгиб норвежских фьордов... Сотрясался от штормов в Тихом океане… Когда я несколько раз ляпнул что-то подобное… вместо защиты кандидатской меня вышвырнули из аспирантуры…
    
    - Вы, наверное, очень разозлились… - я попытался подстроиться под собеседника, решив, что так он быстрее выговорится.
    
    - Вовсе нет… - рассеянно улыбнулся он. - Какое это могло иметь значение, когда в моем сознании существовала целая планета воды. Я успокоился и стал ждать, когда это произойдет.
    
    - Что произойдет?
    
    Геннадий Алексеевич помедлил с ответом, вновь повернувшись к воде. Когда он заговорил, мне пришлось подойти поближе - его шепот почти заглушался рокотом волн:
    
    - Пловцы выходят из воды. Дождь заканчивается. Киты уходят на глубину… Вода успокаивается. - Он посмотрел мне в глаза, и выпалил. - Это и сказала мне вода, в тот день, в бассейне. Всё течет, все меняется, но это лишь вопрос времени - придет день и час, и вода замрет. Закон больших чисел - и судьба.
    
    - Значит, этот момент настанет прямо сейчас? - уточнил я. - Океан… э-э-э… станет гладким?
    
    Геннадий Алексеевич кивнул:
    
    - Не только океан. Вся вода мира. Вся…
    
    Я невольно взглянул на воду. В свете полной луны волны неслись на берег, подминая друг дружку, стремясь донести до мокрого песка свое тайное послание… Остановить такую махину… Нелепость! Я решил зайти с другого конца.
    
    - А что вы будете делать завтра?
    
    - Не будет никакого завтра, я вам говорю! - Геннадий Алексеевич разволновался. - Это конец. Вода замрет в океанах, в морях… Реки остановятся… И кровь в жилах тоже. Вода сказала мне… Это начнется здесь…
    
    Меня вдруг пронзила счастливая мысль:
    
    - Тогда давайте заберемся повыше и посмотрим! - я показал рукой на пешеходную дорожку, идущую от пляжа вдоль каменистой насыпи. Поднимаясь все выше, она вела в город… и к парковке с постом охраны: я видел его несколько раз, когда мы с семьей проезжали вдоль берега. Скажу охраннику, что этому человеку нужна помощь, пусть вызовет полицию. А я вернусь к семье и выброшу из головы этот бред.
    
    Геннадий Алексеевич обреченно махнул рукой.
    
    - Вы мне не верите, я же вижу… Никто не верил. Когда я предсказал цунами в Юго-Восточной Азии в 2004-м - надо мной посмеялись. Когда предвидел, как заливает волнами атомную станцию на Фукусиме в 2011-м - сказали, что это навязчивая идея. Хорошо, пойдемте - вы увидите это сами!
    
    Мне пришлось поспешить за ним, чтобы не отстать. Грохот волн поглощал все остальные звуки - безумец продолжал что-то говорить, перечислял факты, понятные ему одному формулы, сыпал названиями озер, морей, бухт… Я осторожно взял его под локоть, чтобы он не сбился с намеченного мною пути - мы поднялись по дорожке метров десять над уровнем моря, и впереди уже замаячила будка охранника.
    
    Внезапно Геннадий Алексеевич вырвал свою руку, метнулся к краю дорожки и, с удивительной грацией для пожилого человека, перемахнул через перила заграждения. Мгновение - и он уже оказался на краю обрыва - внизу океан с яростью бился о прибрежные камни, а сверху на нас равнодушно светила луна. Я выронил утконоса и, перегнувшись через перила, схватил этого чудака за мятый пиджак:
    
    - Вы с ума сошли! Разобьетесь!
    
    В эту секунду ветер стих - словно кто-то выключил гигантский вентилятор над миром. Затих и рокот волн. В наступившей тишине я услышал, как бьется мое сердце. Я посмотрел через плечо безумца на воду и увидел.
    
    Поверхность океана стала ровной. Не такой, как тихое озеро, по которому проходит мелкая рябь - нет, это скорее напоминало застоявшуюся воду в заброшенном аквариуме, где давно сдохли все рыбы. Гладкая поверхность, в которой отражалась абсолютно круглая луна.
    
    - Началось… - едва слышно выдохнул Геннадий Алексеевич.
    
    Присмотревшись, я увидел, что у самого горизонта волны еще плещутся, но гладкая поверхность распространялась во все стороны с огромной скоростью. Если бы вода была живой, это можно было бы назвать смертью. Но это не являлось биологическим феноменом - нет, скорее, выглядело, как естественный физический процесс. Вся эта масса воды, каждая частичка которой двигалась по неподвластному человеческому разуму маршруту, пришла к своему пункту назначения. Вода остановилась.
    
    Мне представился мир без волн. Замершие моря. Неподвижные реки. Моя дочка Иришка плещется в ванне, но вода вдруг перестает подчиняться ее шалостям и замирает, как будто игнорирует ребенка, отрицает его существование. Луна на этой стороне Земли и Солнце на другой отражаются в равнодушном зеркале.
    
    У меня перехватило дыхание, а перед глазами поплыли темные пятна - я выпустил пиджак и вцепился в ограду. Я почувствовал, как замедляется биение сердца. Перестает пульсировать кровь в висках. Кровь… это ведь почти вода…
    
    - Это… всё?... - прохрипел я.
    
    Геннадий Алексеевич повернулся ко мне, оставив за спиной неподвижный океан. На его лице отражались одновременно триумф удачливого предсказателя и ужас свидетеля катастрофы.
    
    - Все вышли из бассейна… - прошептал он. - Вода успокоилась.
    
    А потом с ним произошла удивительная перемена. Как будто семидесятилетний старик исчез, а на его месте оказался подросток, задумавший шалость.
    
    - Эффект бабочки… - прошептал он. - Круги на воде… От первого прыгнувшего в бассейн…
    
    Прежде, чем я успел хоть что-то сделать, он качнулся назад и упал спиной вниз, скрывшись из виду. Через мгновение, показавшееся мне вечностью, я услышал внизу громкий всплеск. Как будто мальчишка сиганул в воду бомбочкой.
    
    Я сбросил с себя оцепенение - кровь снова застучала в висках - и перелез через перила. Осторожно подойдя к обрыву, я посмотрел вниз.
    
    Тело Геннадия Алексеевича лежало на поверхности у самой кромки воды. Он не шевелился и лишь слегка покачивался на волнах. На волнах? Я посмотрел внимательнее - от места падения по воде во все стороны расходились идеальные круги. Нормальное явление посреди этой жуткой аномалии… вот только что-то было не так. В отличие от обычных кругов, затухающих по мере удаления от эпицентра, эти набирали скорость и высоту гребня. Очень скоро они достигли того места, в котором отражалась луна - ее лик исказился и рассыпался на бесчисленное количество бликов. Поднявшаяся волна уходила в открытый океан - и там, где она прошла, поверхность воды оживала, покрывалась рябью, бурлила барашками пены, и неслась обратно к берегу, повинуясь силе тяготения и еще бог знает какому количеству дифференциальных уравнений.
    
    В грудь ударил порыв ветра, и на мгновение мне показалось, что сейчас я тоже сорвусь вниз. Я удержался.
    
    - Эй!!! - заорал я, обращаясь сам не зная к кому. - Эй!!! Помогите!
    
    Сзади меня раздался тяжелый топот - кажется, я все-таки нашел охранника. Но я не смотрел на него. Я даже не смотрел на оживший океан. Я смотрел на лежавшего на поверхности воды человека. Геннадий Алексеевич лежал на спине спокойно, как будто вода поддерживала его. Он помахал мне рукой.