Со стороны океана дул влажный легкий бриз. Солнце палило вовсю, так что я подставлял ветру то одну сторону лица, то другую. Он нежно, будто шелковым платком, касался кожи, щедро смазанной солнцезащитным кремом.
- Эй, бацилла! – донесся откуда-то сзади противный голос. – Ты нам поможешь грузить или как?
Я обернулся. Позади, на причале, мерно покачиваясь на волнах, стоит наша лодка. Возле нее трудятся мои новые знакомые: Альберт, Сэм и Бобби. Не очень они мне нравятся. Альберт Рориксон, грузный, уже седеющий мужчина – капитан и хозяин катера, любит покрикивать и отдавать приказы, при этом не терпя возражений ни в каком виде. Сэм – молчаливый и угрюмый, будто его каждый день бьют родители, хотя ему без малого уже за тридцать. Он все время сутулит свои огромные плечи, будто вжимается в панцирь, и время от времени недовольно бурчит. Лишь Бобби, ирландец с копной рыжих волос и на удивление ухоженной короткой бородой, будто полная противоположность Сэму, все время острил плоскими шуточками, отчего Сэм ходил еще более угрюмым и злобно сопел под нос.
Альберт пристально смотрел нам меня из-под косматых бровей, и тыкал в меня пальцем. Я даже с расстояния пяти ярдов видел всю скопившуюся там грязь, будто он только что копал землю голыми руками. Его рот раздвинулся в брезгливой гримасе, обнажив желтоватые от постоянного курения зубы.
- Ты думаешь, - язвительно заявил он, - мы тебя взяли на борт, чтобы ты прохлаждался? Если не будешь помогать, то тут и останешься, а деньги заберу себе!
Бобби, что как раз затаскивал на борт очередной ящик со снастями, прокряхтел:
- Ты не улыбайся, он может! Я уже полгода своего паспорта не видел!
Я вздохнул. Уже начинал жалеть, что выбрал именно эту троицу. Их нашел Юрий, мой напарник и автор грядущей статьи о подводном мире. Но теперь он лежит в отеле с температурой под сорок, а мне придется делать снимки без него. Да и редакция журнала, что послала нас сюда, на побережье Атлантики, отказывается финансировать лекарства для Юрия, мотивируя тем, что мы должны были сами оформить страховку на случай укусов морских животных. Я до сих пор не уверен, какая тварь укусила Юрия, но местный врач все хватался за голову и бормотал что-то на ломаном английском с французским акцентом.
- О, уи, месье – тараторил он, - это есть очень и очень опасный, э-э-э, мольюске. И лекарства есть очень и очень дороги. Но мой знакомый, очень хороший спецьялист, у него есть это средство, оно поможет.
Пришлось заплатить этому шарлатану уйму денег, но лекарство, которое оказалось обычным пенициллином с какими-то добавками и впрямь немного работало, но с переменным успехом. А пока мы не сделаем снимков, уехать в приличный город с приличной больницей не представляется возможным. Сегодня проходит как раз последний оставшийся фотосет с белыми акулами.
Я никогда еще не делал таких снимков, поэтому внутри разрасталось чувство неясной тревоги. Я много раз видел в Интернете и по телевизору, как храбрые дайверы загружаются в специальную клетку, крепко держатся, а акулы яростно пытаются достать их оттуда, будто пытаются вынуть из большой консервной банки, не дотягиваясь буквально несколько сантиметров.
Теперь это предстояло испытать и мне. Но мне не привыкать к подобному экстриму. Редакция потому и выбрала меня в фотографы, потому что мне приходилось делать снимки и при извержении вулкана, когда в тебя может плеснуть комок раскаленной лавы, и при наводнении, когда на тебя чуть не сваливается размытое водой здание, и в шахтах, настолько больших и хрупких, как огромный муравейник. Словом, я уже приноровился к острым ощущениям в самых труднодоступных частях мира. Но каждый раз, как я вспоминаю об акулах, поджилки начинают непроизвольно трястись.
На корме нашей лодки тускло поблескивала клетка для дайвинга. Немного ветхая, с пятнами ржавчины, будто кариес на неухоженных зубах, но, как уверяет Альберт, надежная, как автомат Калашникова со встроенными швейцарскими часами. Я, конечно, очень сомневаюсь на этот счет, но на деньги, что выделила редакция, лучше быть не может.
Я для приличия потаскал пару ящиков. Альберт недовольно посматривал на меня, зубы то и дело сжимали уже изрядно потрепанную сигарету. Он будто хотел плюнуть каким-нибудь ругательством, но в его замшелом от морского воздуха и никотина мозгу никак не могла оформиться стоящая претензия. Наконец, мы все загрузили и готовились отчаливать.
- Отдать концы, ребята! – покрикивал Альберт. – Сэм, расправь концы! Бобби, курс на Акулий мыс! Не глазей, бацилла, не глазей!
Этот мыс неспроста назвали именно Акульим. Острый как игла, он глубоко врезался в поверхность моря. С высоты птичьего полета он казался большой обкусанной кочерыжкой - так он был испещрен разнообразными бухточками и заливами. В этих заливах просто обожают ютиться морские котики, чайки и прочий морской сброд. В брачный период их там скапливается десятки тысяч, и все побережье кажется единой двигающейся массой. В это время самое раздолье для белых акул. Они очень успешно выполняют миссию санитаров моря. Больные, старые, хилые и просто неосторожные животные становятся легкой добычей. То тут, то там можно заметить огромную, до пяти метров акулу, что выпрыгивает из воды, хватая зазевавшуюся добычу.
И там, в нескольких километрах от самого мыса, идеальное место для акульего дайвинга. Но у большой белой акулы такая страшная репутация, что немногие люди отваживаются вторгаться на ее территорию. Капитан Рориксон был одним из немногих судовладельцев, что безропотно согласился плыть в это место. Правда, за приличную плату. Ведь славится оно не только акулами. Кроме них, воды опасны и рифами, которые стали причиной многочисленных кораблекрушений. Страшнее всего те, которые скрыты от глаз под толщей воды. Опытный глаз заметит их, лишь когда по ним перекатываются волны, образуя легкие завихрения. *** Я плыву на глубине тридцати метров, плавно перебирая хвостовым плавником. Везде – только синяя пустыня океана. Один в этом огромном пространстве, которому, кажется нет конца и края. Хотя нет, не один. За мной увязалась мелкая рыбина, похоже, надеется отхватить кусочек пищи, когда я буду есть. Плывет она за мной уже довольно долго, еще с теплых широт, и уже замерзает в здешних водах. Если помрет, не жалко, зато не будет надоедать постоянным присутствием. Я бы с удовольствием съел бы ее, но она все время прячется у меня под брюхом, так что я не могу ее никак достать.
В последний раз я ел девять или десять ночей назад. На моем пути попался отличный кит, плавал кверху брюхом, весь из себя дохлый и пахнущий жиром. Вокруг вовсю трудились мелкие сородичи, уже порядком обгрызли. При виде меня, вся мелочь сразу же улетучилась и выстроилась в красивую очередь. Оно и правильно, ведь никто не может тягаться со мной по размерам. А вымахал я порядочно, к слову сказать. Это я не хвастаюсь, нет, но все чаще стал замечать, что раньше мои сородичи были со мной приблизительно одинаковые, но теперь я мог бы проглотить их, даже не напрягаясь.
Я плыву как можно ближе ко дну. Там – черные, как смола, рифы, на фоне которых, если смотреть сверху, я не выделяюсь. Зато отсюда я вижу все. Наверху одна сплошная белая гладь, и любая тварь, будь то морской котик или тюлень, не укроются от меня.
А вот и он, легок на помине! На редкость большой и сильный морской котик. Отбился от основной группы, наверняка забрел подальше во время охоты. Зато здесь уже промышляют другие охотники. Самое главное – не дать себя заметить. Если заметил, то он сразу, при наличии опыта, может применять простую, но очень эффективную стратегию – он выпрыгивает из воды, плавает зигзагами, подныривает и заходит сзади, в самое безопасное место, где мои зубы не могут его достать. Пока охотился, понял, что нападать нужно внезапно и резко. Собрать все силы в единый пучок и схватить добычу.
Пока я все это думал, не прошло и нескольких секунд. Морской котик, ничего не подозревая, плыл в сторону берега. Он ведь так молод. Там его, наверное, ждет семья, дети… Я изготовился, выбрал момент. Хвост бешено заработал, толкая потоки воды вниз, ко дну. Я стремительно приближался к жертве. В последний момент котик успел краем глаза заметить меня, глаза расширились в ужасе. Я разинул пасть, тело с бешеной скоростью вылетело из воды. Я ощутил котика на своих зубах, горячая кровь вперемешку с соленой водой хлынула мне в глотку. Котик затрепетал, издал последний предсмертный возглас, в котором так отчетливо ощущалась вся безысходность и беспощадность бытия. Вся жестокость мира прозвучала в этом возгласе. Я сжал сильнее челюсти, чтоб не мучилось, бедное животное.
На мгновение, еще в полете, показалась линия горизонта. В такие моменты всегда кажется, что сейчас ухвачу добычу и полечу дальше, помахивая плавниками, как крыльями, туда, за горизонт, такой далекий и странно притягивающий. Но этого, как ни странно, не происходило, и я снова оказывался под толщей воды, где и дышать легче и двигаешься в любом направлении, а не только вниз.
Котик почему-то еще трепыхался, но я быстро положил этому конец. Он с легкостью протолкнулся в мое широкое горло. Но у меня возникло смутное чувство, что этого мало. Мне бы еще черепаху какую-нибудь. Или дельфина. Вот уж ненавижу дельфинов! Особенно когда собираются в стаи и охотятся. Наделают шуму на всю округу! Как их не прогоняют, он лишь еще больше раззадориваются и дразнят. А ведь я могу и укусить! Что иногда и происходит, если честно.
В общем, захотелось мне еще чего-нибудь покушать. Пробовал я однажды на вкус человека. Дрянная вещь, честно. Хилый, сухой и жесткий, он буквально свалился мне на голову. После него неделю в себя прийти не мог, все мерещились какие-то видения. С тех пор как-то на человечину и не тянет, хоть это существо иногда и напоминает тюленя, особенно когда плавают на своих странных досках. Иногда его за тюленя и принимаю, кусаю, чтоб проверить, а они от потери крови и мрут. Но не есть же их, фу. Так и опускаются прямиком на дно, где их кушают другие акулы, которые не брезгуют, да и просто рыбешки, хотя даже спасибо не скажут, гады.
Поплыву я, наверное поближе к земле, там, может, удастся кого-нибудь слопать. *** Ветер и брызги хлещут в лицо. Лодка плывет, будто по огромному синему полотну, разрезая его и оставляя после себя рваные белые края, которые потом сливаются, зарастают. Я стоял, опершись о клетку, пытаясь представить каково это – встать лицом к лицу с одним из самых страшных хищников океана. И хоть я везде слышал, что акулы не нападают на людей, если не принимают их за еду или если их не провоцировать, но вдруг провокация – это лишь показаться этим вечно голодным чудищам на глаза. Да она ведь может клетку сломать, пытаясь добраться до вкусной человечины.
От смутных мыслей меня отвлек Бобби. Из всех членов команды, он нравился мне больше всех, хотя бы потому, что у него всегда хорошее настроение.
- Слушай, фотограф! – радостно сказал он и хлопнул меня по плечу. – Чего будто в воду опущенный? Не боись, рано еще. Пока акул не встретим, в клетку не запихнем.
Я ухмыльнулся, принимая шутку, сказал:
- Может попробуем скинуть тебя за борт? Авось все акулы тут же сбегутся.
- А, не поможет, - махнул он рукой. – Было уже такое. Один раз свалился. Просто поскользнулся, ты не думай. Ныряю я, значит, а там акул пять или даже шесть, смотрят на меня, зубы раздвигают, облизываются. Ну и что ты думаешь? Я не растерялся: одной прямым ударом в рыло, другой ногой по бедрам, третьей об четвертую хряснул, а пятая уже сама убежала. Вот так-то. Так что, если что, то ты им сразу в морду дай. Они этого жуть как не любят.
Сзади послышался хриплый голос капитана:
- А в прошлый раз, ты говорил, их было три!
- Да я не хотел вас пугать просто, - отмахнулся он и громогласно захохотал.
Я тоже слышал, что акуле по рылу нужно дать и все, она тут же побежит жаловаться мамочке, что какой-то человечек ее обидел. Но, спрашивается, как ее ударить, если ты сам находишься в воде, что и так тормозит твои действия, а она в своей природной среде плывет со скоростью торпеды. Большой такой торпеды, с четырьмя рядами острейших зубов. И пастью, в которой ты запросто поместишься. Ну нет, что ни говори, но мне стало еще страшнее. Поскорее бы покончить с этим.
Мы хотя бы плывем в самую густонаселенную акулами область, так что можно быстро все отснять. Мало кто из капитанов решается плыть туда. И это скорее не из-за самих акул, а из-за местности. Акулий мыс известен, прежде всего, из-за легенды, что витает вокруг него и окружает ореолом загадочности и таинственности. Мне посчастливилось услышать эту историю.
Во времена Первой мировой войны в этих краях проплывал британский военный корабль «Альдебаран», груженный тоннами боеприпасов и медикаментов. В то темное туманное утро корабль сбился с курса из-за поломки навигационной системы и забрел в самую глубь рифовых островов. Никто не знает, как он забрел так далеко в рифы, но команда обнаружила свой корабль посреди огромного кораллового лабиринта. Рулевой запаниковал и сразу же напорол корабль на скалы. Пробоина была настолько большая, что корабль затонул в считанные минуты. Спасательных шлюпок было лишь несколько, поэтому вокруг них моментально разгорелась ссора, закончившаяся поножовщиной и стрельбой. Удалось бежать лишь горстке, остальные попытались спастись вплавь, но трупы, упавшие в воду, привлекли сотни акул. На борту было около сотни человек, и все они, за исключением тех, что спаслись на шлюпке, стали закуской зубастым хищникам. Вода покраснела от крови, и, говорят, их крики слышались на расстоянии нескольких километров. Ходят слухи, что и сейчас в самые туманные ночи слышно, как завывают их неприкаянные души…
Океан большой, просто огромный. Чтобы найти акулу в этом безмерном голубом пространстве, даже в сравнительной близи от берега, придется работать по резервному плану. Сэм, угрюмо бурча, достал из ящика черное резиновое нечто, отдаленно напоминающее не то тюленя, не то морского котика. Плавники уже изрядно обкусаны, на когда-то разрисованной морде ничего теперь не различить. Чучело привязали к борту и скинули в синюю пучину. Лодка сбавила ход, чтобы не оставлять заметного следа, аккуратно поволокла за собой муляж.
Я видел, как капитан Рориксон поручил штурвал Бобби и подошел ко мне. От него воняло дешевыми сигаретами, выпивкой и портовым борделем.
- Волнуешься, бацилла? – буркнул он и пахнул на меня всей мощью нечищеных зубов. – То-то же. Если не найдем акулу томми здесь, то подойдем ближе к рифам, а там еще не так волноваться начнешь. Там акула на акуле и акулой погоняет.
Я пожал плечами, но смолчал. Хоть и молчать неприлично, но в голову упорно ничего не лезло. Так часто бывает, когда разговариваешь с человеком, который тебе не нравится. Или наоборот, который слишком нравится. Альберта я бы отнес в первый вариант.
- А почему «акула томми»? – нашелся я.
- Не знаешь? – хмыкнул он и ржанул. – А потому что любит ими закусить после «Альдебарана». Эти ущербные томми совсем не умеют плавать, черт побери.
- А кто такие томми?
- Ну ты даешь, бацилла! – искренне удивился он. – Англичане это, знамо дело! Уже испокон веков их так называем, а ты будто только узнал! Кстати, - он хлопнул себя по лбу, - газожалки не найдется? А то моя стухла еще на берегу, места уже себе не нахожу. Эти олухи не курят, а ты как?
Я достал из кармана потрепанный «Крикет». Уже давно ношу, но на курево так и не тянет, решил бросить. Как видно, морской воздух делает свое дело. Капитан же достал из внутреннего кармана потрепанную пачку. Пальцы с грязными желтыми ногтями ковырнули что-то, достали на свет такую же мятую папиросу. Он по старинке дунул в фильтр, хапнул губами. Осторожно поджег, затянулся, лицо расплылось в блаженной гримасе.
- Ай, спасибо, бацилла, спас старика.
- Акула! – послышался голос Бобби. – Лево по борту!
Я бесцеремонно оттолкнул капитана и уставился на широкую гладь океана. Недалеко, буквально в сотне метров, из воды отчетливо показался акулий плавник, столь хорошо известный из-за киноиндустрии. *** Я плыл все так же на глубине, когда увидел это комичное зрелище. Рассекая белое пространство океана, плыла эта вонючая человеческая посудина, волоча за собой какое-то подобие добычи. На такое дешевое зрелище может купиться разве что несмышленый молодняк. Забавы ради, я решил подурачиться.
Я подплыл ближе к поверхности, высунул из воды спинной плавник. Даже отсюда ощущаю их радостные возгласы, по воде зашлепала потная ладонь. Думают я тут самый глупый? Подыграю-ка я им.
Я уплыл на глубину и приготовился к прыжку. Наверху маячила маленькая черная фигурка бутафорского тюленя или что это вообще такое, никак не разобрать. Я прицелился, хвост снова бешено заработал. Я представил себя огромным снарядом, что выпускают те человеческие подводные посудины. Мое тело на бешеной скорости вылетело из воды. Я скорчил яростную гримасу, пускай полюбуются, выпятил зубы, обнажил десна. Краем глаза заметил, как на меня смотрят эти гадкие существа на своей хлипкой плавающей штуке. Как выпучились их глаза, оценив мои размеры. Я в последний раз напряг мускулы и брякнулся на спину. Ну что, каково видеть меня во всей красе? Запоздало я почувствовал, как тащу за собой на дно и гадкого резинового котика. Я мигом выплюнул его и он, как ни в чем не бывало, поплыл наверх. *** - Ва-а-ау! – донесся возглас Бобби. – Не, ну ты видел! Скажи, что это не самая большая акула в мире, и я тебя к ней брошу!
Я и сам ошалело таращился на воду, что сейчас колыхалась от могучего всплеска, что оставило это животное. Даже Альберт, казалось, был удивлен не меньше, хотя виду старался не показывать. Да что там Альберт, Сэм тоже уставился на воду и позабыл о своей природной угрюмости. Если бы кто-то сейчас нас увидел, четверых здоровенных мужиков, что глупо уставились друг на друга, уже лежал бы и ухохатывался.
Капитан Рориксон наконец мотнул головой, приходя в себя, замахал руками и гаркнул:
- Чего рты пораззевали, увальни! Стоп машина, глуши мотор! Спустить якорь! Клетку на воду! – Он снова ткнул в меня пальцем. – А ты, хватограф, - в костюм, живо! Такую акулу больше нигде не заснимешь, считай, тебе крупно повезло! *** На посудине происходило что-то странное. Она вся затрепыхалась, будто от сильного ветра. Что-то грохнулось, упало. Я подплыл ближе. Послышались отдаленные позвякивания, они все нарастали и нарастали. Внезапно голова словно взорвалась, будто тысячи осколков воткнулись мне в мозг. В глазах помутнело. Мне на голову прямо из этой посудины вывалилось нечто очень тяжелое. Нашли куда бросить, вашу маму! Эта тяжеленная штуковина поплыла вниз и плавно опустилась на дно. В голове противно пульсировало. Вот уж покажу этим гадам! Узнают у меня, как честным акулам на голову тяжести бросать! Захотелось выпрыгнуть к ним наверх и больно покусать. Но что-то подсказывало, что так делать не следует.
В воду плюхнулась огромная металлическая клетка. Да-да, я знаю, что такое клетка. Это как сетка для ловли рыбы, но из металла. Когда подплываешь к какому-нибудь острову, много ее там понатыкано бывает. Иногда туда попадаются и глупые сородичи. Что эти человеки собрались с ней делать? Если хотят меня поймать, то не на того напали! *** Я проверил гидрокостюм, вроде в порядке. Без него в здешних водах запросто замерзнуть насмерть. Холодное течение Атлантики не позволяет солнцу согревать океан своим благодатным теплом. Клетка мерно покачивается на волнах, хотя это скорее лодка покачивается и держит клетку. Остается надеяться, что крепится достаточно хорошо. Если оторвется, не хотелось бы быть внутри. Особенно когда в воде плавает это чудовище, называемое акулой.
Я взял свою камеру для подводных снимков и уже готовился спрыгнуть в темный зев клетки, как увесистая ладонь опустилась мне на плечо. Я вздрогнул от неожиданности, обернулся. На меня цепко смотрел Сэм, этот угрюмый здоровяк.
- Держи, - буркнул он. – Может пригодиться.
Он ткнул мне в руки небольших размеров гарпун и кивнул в сторону темной воды. Я кивнул в знак благодарности и только сейчас заметил на его руке огромный шрам. На коже четко отпечатались отметины, без сомнения, акульих зубов. Оказывается, вот почему его лицо становилось тем угрюмее, чем ближе мы подбирались к Акульему мысу. Сэм оказался далеко не так прост, как казался на первый взгляд. Нужно будет ему поставить кружку пива, как прибудем на берег.
А пока нужно делать свое дело. Я неуклюже пошлепал ластами на корму, на ходу вставляя гарпун в ружье. Оружие придавало действиям уверенности, я уже как заправский дайвер присел на край борта, поправил кислородный баллон. Одно движение – и я там, наедине с этим монстром глубин, что может запросто проглотить меня и даже не подавиться. Я сделал несколько вдохов-выдохов, прочистил голову, собрался с мыслями.
Сзади донеслись нетерпеливые крики капитана:
- Ты собираешься прыгать или нет? Ща я подойду и вье… - дальше слушать я не стал, а ловким движением соскользнул внутрь моего временного убежища. *** В клетке что-то закопошилось. Маленькое черное существо появилось внутри и суетливо заозиралось по сторонам. Ба, да это же человек! Я плыл внизу и рассматривал это жалкое подобие добычи. Человек оглядывался, дергался, периодически пускал изо рта пузыри. Похоже, меня высматривает. Ну что ж, покажусь ему, раз интересно. Честно говоря, за всю свою жизнь ни разу не видел, как люди добровольно опускались поглазеть на меня, такого большого и сильного. Это даже приятно, в какой-то мере.
Я медленно пополз вверх, чтобы не особо напугать это мелкое существо. Наконец оно меня заметило, выпустило вверх тучу пузырей. Глаза выпучились, из руки выпала какая-то большая штуковина. Опомнился человечек, только когда я ткнулся носом в борт клетки. Его отшатнуло, в глазах мелькнула паника. Он наклонился за уроненной штуковиной, наставил на меня. В воде послышались мерные щелчки. Что он там делает? Я попытался рассмотреть ближе, как слишком резко дернул плавником и сильно врезался в клетку. Человек замычал, посыпалась новая порция пузырей. Кажется он уже всерьез паникует. *** Эта акула превзошла все мои ожидания! Я видел ее, когда она выпрыгнула из воды, но рассмотреть не успел, все произошло слишком быстро. Но теперь, один на один, я действительно понял - это чудовище просто огромнейшее! Шесть, может даже семь метров в длину. Зубы – что дайверские ножи, с мелкими зазубринами. Черные злобные глаза внимательно смотрят на меня, уже, наверное, пытаются определить мою группу крови, вдруг не подходит. То и дело стучится о клетку, отчего сердце чуть не выпрыгивает из груди, а на загривке, пусть даже в воде, начинает неприятно шевелиться.
Я торопливо щелкал камерой, успевая запечатлеть самые хорошие моменты. Шрамы на морде, острые клыки, мясистые плавники – ничего не ускользало от меня. Но в той же мере, как я слежу за акулой, она неустанно следила за мной. *** Я понял! Он не мог сам влезть в эту клетку! Его там закрыли! Иначе, почему бы ему все время в ужасе шарахаться, когда я стучусь мордой о его убежище. Ни одно существо в здравом смысле не может себя так истязать, да еще получая от этого удовольствие. Вон как глаза выпучил снова! Эти люди, наверное, так мучают друг друга. Я делаю почти так же своим мелким сородичам, когда хочу научить уважать старших. Кусаю их легонько в бок, чтоб неповадно было. Ну, бывает, иногда силу не рассчитаю, но это уже не моя вина, а моих зубов. Иногда схватят и на автомате уже сжимаются и сжимаются, будто добычу какую терзаю. А когда опомнился – поздно уже.
Но в клетку же я их не запираю. Наверное, только люди так поступают. Нужно этого человека выручать. А то натерпелся уже. Держись, друг, я тебя вытащу! Я разогнался и со всей дури влетел в клетку, пытаясь расшатать. Она поддалась неохотно, очень сильно закреплена. Я вцепился зубами, благо у меня их несколько рядов. Человек забился в ужасе по клетке. Не бойся, я же помочь хочу, глупое животное. *** В эту тварь внезапно вселился демон. Она с силой набросилась на клетку, начала рвать зубами, пыталась до меня дотянуться своими огромными челюстями. Моя душа уже давно тряслась в глубине ступней, а мозг лихорадочно соображал, что делать. Я нащупал руками гарпун, но при очередной тряске он вывалился у меня из рук, упал между нижних прутьев и скрылся в глубине. Вот незадача! Остается надеяться, что трое олухов, что остались наверху сообразят отогнать ее прочь. И в самом деле, я увидел, что в бурлящей и вспенившейся воде мелькает окровавленный кусок мяса. Но акула даже носом не ведет в его сторону. Она как огромные кусачки ломилась в мое убежище. В её глазах я читал бешеную ярость и решимость во что бы то ни стало меня слопать.
Клетка ощутимо вздрогнула. Наверху противно скрежетнуло. Акула продолжала терзать прутья решетки. Клетка накренилась в сторону и начала подрагивать под натиском мощных челюстей. Руки судорожно вцепились в заднюю стенку, будто она могла меня еще чем-то защитить. Я пытался раствориться в воде, стать маленькой амебой, чтобы избежать этой чудовищной глотки, что то и дело маячила у меня перед глазами. Почему-то вспомнился Юрий, что сейчас лежит в гостинице. Что же он расскажет в редакции, почему нет фото. Потому что фотографа съела большая белая акула? Меня вдруг начали одолевать приступы истерического хохота, и даром что во рту дыхательная трубка. Я смеялся прямо в морду этой ужасной твари, а с ней и всему океану. Вот он я! Ешь меня! Попробуй, если не подавишься! *** Клетка начала поддаваться, тяжело скрипнула. Я чувствовал, как сломалось несколько зубов об металлические прутья. Смотри, человек, как ради тебя стараюсь! А он, похоже, не мог по достоинству оценить оказанную услугу. Он то и дело брыкался, хлопал глазами, словно рыба-еж, и пускал пузыри прямо в нос.
Наконец клетка дрогнула, поддалась. Она слезла с последнего крепления и красиво начала тонуть. Но постойте. Человек все еще внутри! Вылезай, дурак, вон же дырка прямо в потолке! О, эти глупые существа! Клетка продолжала опускаться вниз, в темные провалы рифов. Какой-то мелкий сородич приплыл на шум, но я цыкнул, и того как течением смыло. Человек все погружался, я за ним. И самое удивительное - он и не думает вылезать! Знай себе, сидит, руками схватился за прутья и держит, гад! Будто клетка спасает его от меня, а не наоборот. *** Оправдались мои опасения. Я так и знал, что клетка прикручена очень ненадежно. Стоило только этой громадине поворочать зубами, как проржавевшие петли просто обломались. Вес металлической конструкции тянул ее все глубже в темноту, унося меня с собой.
Я погрузился уже на глубину около тридцати или сорока метров, как клетку стукнуло о рифы. Меня тряхнуло, по голове стукнуло что-то тяжелое, это клетка перевернулась набок. Теперь отверстие, через которое залез внутрь, было прямо передо мной. Но не успел я к нему приблизиться, как в поле зрения появилась акула. Это огромное чудовище медленно подбиралось ко мне, кося страшным глазом. Ее торпедоподобное тело просто создано для убийства, она молниеносно может догнать и схватить добычу. Вот только теперь добыча – я. *** Я попытался протиснуться в дыру, что зияла посреди клетки, чтобы вытащить этого бедного человека наружу. Но у меня слишком грузное тело, чтобы я мог вот так запросто до него дотянуться. Он смотрел на меня и вжимался в обратную сторону клетки, будто хотел протиснуться сквозь прутья. Я щелкал зубами, втягивал живот, пыхтел, но дальше морды просунуться не получалось.
Наконец я бросил попытки добраться до него и попытался вылезть обратно, как в руках у человека показалась какая-то продолговатая штука. Неужто решил меня ею напугать? Нет уж, я сказал, что помогу – значит помогу. Он направил ее на меня, его палец дернулся. *** Как я был сказочно удивлен, когда руки нашарили в темноте продолговатый корпус гарпуна. Слепая фортуна позволила упасть клетке именно сюда, в это место. Я, словно в замедленной съемке, смотрел на акулу, что щелкала зубами прямо у меня перед лицом. Ее выпученные глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу. Она обнажала ряды своих зубов, способных перекусить человека пополам, также как я мог бы перекусить спелый огурец. В пояснице заныло от одной этой мысли.
Я направил острие гарпуна прямиком ей в морду. Мне показалось, будто в ее глазах я увидел любопытство, смешанное с удивлением. Но палец уже начал делать свое дело. Рука слегка дернулась, но я отчетливо увидел, как гарпун разрезал воду, словно раскаленный нож масло, и вонзилась в черную точку, что служила акуле глазом. Та, можно сказать, взревела, по крайней мере, это был похоже на рев, хоть и беззвучный. Я воочию увидел всю ширину ее рта, в котором поместиться мог не только я, но и огромный Сэм.
Акула буквально вылетела из клетки, при этом гарпун выдернулся из глаза, ибо был связан с ружьем линём с катушкой. Вода мгновенно стала красной от крови. Я протиснулся в отверстие и медленно начал подниматься к поверхности. Если подниматься быстро – можно подхватить кессонную болезнь, когда из-за резкой разности давления в крови появляются пузыри сжатых газов, что вызывает сильную боль. Но, с другой стороны, быть съеденным разъяренной акулой было еще неприятнее. Поэтому я начал переплывать рывками, то и дело осматриваясь. *** Боль просто невероятная! В глаз будто вцепился огромный краб и никак не хотел разжимать клешни. Уж такой подлости не ожидал от человека! Я забился головой о дно, взметнулась туча песка, но от этого стало еще хуже. Я чувствовал вокруг запах крови. Моей крови! Этот человек поплатится за свою неблагодарность! Боль немного утихла, и я начал озираться по сторонам. На месте левого глаза темнота, как я не пытался его прочистить. Я заметил, как на запах со всей округи сбежались мелкие сородичи. Думаете, я тут кровью истекаю? Ну да, истекаю, но это не дает вам повода на меня нападать! Пришлось отбиваться от этих мелких надоед, и попутно высматривать человека. Вон он! Уже почти добрался до большой черной посудины, на которой он сюда пришел. Я тебя достану, гад! С потрохами съем, хоть и противно!
Я заработал задним плавником, нагоняя это неблагодарное существо. Я был уже в нескольких метрах, как на меня сбоку, со слепой стороны накинулся сородич. Он был почти такой же крупный, как и я. Мы терзали друг друга, но на меня накинулись новые акуленыши. Всякий, кто истекает кровью – слаб и считается жертвой. Этот закон в наших краях очень почитается, но я не мог никогда представить себя в роли жертвы! Это было настолько дико, что я работал всеми мышцами тела, чтобы отбиться от этих тварей. То тут, то там, в меня впивались их зубы, отчего из меня лилось еще больше крови, и они еще сильнее на меня набрасывались. Из последних сил я отбился от них, меня мутило, но в голове все еще горело пламя мести. В последнем усилии я рванул к человеку, что уже почти вылез из воды, но остались лишь задние плавники…
Я выскочил из воды на полной скорости, но зубы ухватили лишь пустоту. Краем глаза я увидел, что на меня смотрят четверо этих жестоких неблагодарных существ. Я больно ударился о край их посудины, отчего та ощутимо дрогнула.
На мгновение я снова увидел горизонт. И все вокруг внезапно замерло. Я снова ощутил себя подобием птицы. Осталось лишь взмахнуть плавниками, и я оторвусь от воды, взлечу в темную синеву неба, что так похожа на океан. Я верил, что в нем можно так же плавать, как и здесь, но с той лишь разницей, что в нем нет необходимости искать себе пищу, драться за еду, убивать. Я почувствовал, что глаз начинает заволакивать пеленой. От множества укусов я теряю силу. Ну что ж. Тем лучше. Больше не придется терпеть этот океан и, быть может, у меня получится улететь туда, на небо, как я давно желал… *** О, я успел! Только Сэм и Бобби втащили меня на борт, как прямо за мной выпрыгнуло это чудовище. Я услышал, как звонко клацнули ее острые зубищи. Я резко обернулся и встретился взглядом с акулой. В ее оставшемся глазе не было ни злости, ни ярости. В них было нечто такое, что моментально проняло меня до мурашек. В ее взгляде мне показалась… тоска. Безучастная тоска, которой я абсолютно не ждал от этого страшного существа. Я, будто в замедленной съемке, наблюдал, как она устремила свой взор куда-то далеко, словно она хотела достать не меня, а выпрыгнуть вслед за мной, дальше от океана. На ее теле зияли следы от многочисленных укусов, которые нанесли ей сородичи. Акула упала обратно в воду. Я кинулся к борту под недоумевающие взгляды моряков. Меня обдало брызгами с ног до головы, но я не обращал внимания. На акулу набросились несколько хищников поменьше и начали терзать ее тело. Вода забурлила, снова окрасилась в красный, поэтому я не сумел ничего увидеть.
- Хочешь обратно? – гаркнуло над ухом.
Капитан Рориксон был тут как тут. Хоть я и спасся, но, похоже, это мало его радовало.
- Ты куда клетку похерил, бацилла? – кричал он, брызжа слюной мне в лицо. – Щас за ней нырять будешь, гад!
Он потрясал кулаками и топал ногами, лодка качалась в такт. Бобби, держась за борт, осторожно заметил:
- Может, вернемся сюда в следующий раз? Сейчас тут кишит акулами, и к клетке не подобраться. Да и парень натерпелся страху, видать.
Альберт посмотрел на него, как на предателя родины, отчего тот вжал голову в плечи, как это обычно делает Сэм. Капитан буравил его взглядом, но затем в его голове будто что-то перещелкнуло, я даже услышал этот щелчок здравого смысла. Он от души плюнул в воду, где сейчас кишело кровавое месиво.
- Ладно, бацилла, - ткнул он в меня грязным пальцем. – Место я запомнил, вернусь позже с толковыми ребятами и найду клетку. А с тебя причитается, понял?
Я растерянно кивнул. Только сейчас вспомнил, что и камера осталась там, внизу. Придется потом деликатно намекнуть Альберту, чтобы он достал и ее. Руки судорожно сжимали гарпун, которым я нанес хищнику роковой удар. И из головы никак не уйдет тот последний взгляд, что бросила на меня умирающая акула. Похоже, мне нескоро удастся забыть его.
Сэм и Бобби из деликатности ничего меня не расспрашивали, лишь готовили лодку к отплытию. Альберт уже завел мотор и громко отдавал последние распоряжения. А я все так же тупо сидел возле борта и глядел в воду. Там уже успокоилось, и теперь лишь красные потеки напоминали о печальной участи, что постигла это могучее животное. Волей случая оно оказалось не в том месте и не в то время. Попало на человека. Который, не осознавая, что делает, отправил его на тот свет. В голове мелькнула дикая мысль: а может акула хотела просто помочь? Но она тут же была высмеяна здравым смыслом и оплевана логикой. Я даже улыбнулся собственной наивности.
Лодка взревела и унеслась от места трагедии. Хотя почему трагедии, я же ведь должен радоваться, что остался жив. Но в глубине души остался какой-то странный осадок, будто невысказанная фраза, неоформленное желание. Я не мог выразить это даже в мыслях, не то чтобы оформить в слова. Надеюсь, я смогу понять это, когда вернусь на берег.
А пока лишь встречный ветер трепал мои мокрые волосы, да солнце жгло кожу, густо смазанную солнцезащитным кремом. |
Рассказ открыт для комментариев