 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Последние минуты всегда тянутся неимоверно долго. Вот и сейчас на подлете к Шинти кажется, что двигатели заглохли и корабль замер у астероидного кольца. Огромная, хитроумно замаскированная под торговый фрегат, масса вороненого металла, напичканная таким количеством оружия, что даже я затрудняюсь дать точную оценку затаившейся в ней огневой мощи, приготовилась к своей миссии. «Клюющий» - это гордость седьмого легиона. Корабль призрак, корабль о котором ходят легенды по всей Галактике, но которого никто не видел, потому, что нас не существует. Мы делаем то, что меняет ход не только войны, но и ход самой истории…
- Капитан! Шлюзовые перегородки готовы к выброске объекта! – обращается ко мне Минкофф - молодой капрал с зелеными, всегда влажными глазами.
Я, как и полагается настоящему космическому волку, неторопливо поворачиваюсь к нему и коротко киваю. Все идет по плану. У меня всегда все по плану!
Минкофф успевает сбегать в третий отсек и уже докладывает о работе тормозных двигателей. Фолин и Хэйн ехидно ухмыляются. Капрал снует по кораблю как хорь, успевая везде, где необходим контроль. Я ни разу не видел его уставшим. Интересно, что он принимает для стимуляции организма?
- Хорош, мельтешить, капрал, - вальяжно выдавливает из себя Фолин, вбирая воздух переломанным носом.
Минкофф бросает мимолетный взгляд на Фолина, и в задумчивости присаживается на свободное кресло. По выражению его загорелого лица заметно, что капрал напряжен.
На мостик, гаркнув в сторону караула пару отборных ругательств, заученных в самых дальних галактических кабаках, поднимается Макси Грэгл. Его металлические ступни так громко опускаются на прорезиненный пол, что грохот отдается по всей поверхности. Огромный прилаженный к накаченному корпусу пулемет, грозно оглядывает всех собравшихся.
- Капитан! Я слышал, что на этот раз высадки не будет! Это так? Даже после того, как мы скинем объект? – слова Грэгла напоминают рычание пещерного медведя. – Шинтийцы одна из самых опасных рас в этом секторе и, было бы неплохо, проверить масштаб воздействия нашей «посылки» на этих принципиальных тварей. Проверить, так сказать, лично!
Я, не спеша, подхожу к направленному на меня грозному оружию и легким движением руки, ставлю его на предохранитель. Приводы, недовольно ворча, опускают стволы вниз.
- Если шинтийские нейтронные боеголовки не помчатся навстречу «Клюющему», то значит, наша скромная миссия удалась, - говорю я, оглядывая суровые, обращенные ко мне лица.
- А если они нанесут удар? Если они, нахрен, все же пальнут? – рычит Грэгл.
Я касаюсь холодных грэгловских стволов, провожу по ним ладонью, снимаю пулемет с предохранителя и поднимаю тяжеленное орудие к своей груди. Через оплавленный в битвах металл, биение моего сердца достигает воспаленных нейронов хищного, необузданного разума, покалеченного в бесконечных войнах, и подчиняет его.
Мой взгляд кроток, мое дыхание спокойно, едва заметная улыбка лишь подчеркивает мою уверенность.
- А выпить? – уже значительно тише произносит Грэгл.
- После. Обязательно!
Минкофф подает мне знак. Пора!
Неужели затяжная война в этом секторе прекратится? И шинтийцы поймут, наконец, что и у нас есть…
- Открыть шлюзы выброса! Включить системы доставки объекта! – приказываю я, и на мгновение, замолкаю.
Эти полчаса в командном пункте стоит мертвая тишина, изредка прерываемая лишь сигналами датчиков.
- Через несколько секунд объект достигнет поверхности,- как всегда, четко рапортует Минкофф.
И я словно слышу всплеск, звук которого проникает в мою душу. Всплеск далекого шинтийского океана, принявшего наш «дар»…
Со времени битвы на Шинти прошло почти три года. Но я помню всё, произошедшее тогда, в мельчайших подробностях. Нашему спецвзводу было поручено охранять генерала Буггитиса. Это был полный, краснолицый человек. Узкие щелочки его испещренных полопавшимися сосудами глаз, зло сверкали, косясь на окружающих его людей. Надменность чувствовалась в каждом движении, в каждом приказе, в приподнятом, гладко выбритом подбородке, даже в частом покашливании – признаке газового отравления. Целью генерала была проверка боеспособности наших войск в водной среде, он контролировал разработки биологических изменений, способных превратить часть имперских гарнизонов в рептилиеподобных существ. Излишние технические средства делали наши части громоздкими и неповоротливыми, чем с успехом пользовался наш враг. Биологические модификации, по мнению военного начальства, были необходимым подспорьем человеческой расы. Это бы существенно облегчило ведение боевых действий на водных планетах, подобных Шинти.
На модификации соглашались в основном покалеченные в боях легионеры, которым в качестве компенсации, подлечивали и подправляли поврежденные органы и системы. Большинство быстро свыкалось со своей новой внешностью, но были и те, которые напрочь не принимали подобные метаморфозы.
Я с улыбкой вспоминаю ответ Грэгла на предложение генерала Буггитиса « чуть-чуть измениться на благо Империи ». После слов угрюмого солдата, генерал покраснел так, что его прежняя розовощекость вспоминалась всеми, как бледность какой-нибудь девчушки из подземных катакомб осажденной Ванурии. Мне тогда пришлось отправить Грэгла, от греха подальше, на посадочную площадку – охранять «Клюющий». Он долго потом ворчал, что из-за какого-то « надутого мякиша в погонах » его лишили участия в одной из самых кровопролитных битв. Впрочем, и Грэглу удалось пострелять, отбивая несколько вражеских атак на поверхностные аэродромы.
Шинтийцы были весьма развитой цивилизацией. Их желание освоить все среды обитания было понятным. И, не смотря на то, что родной стихией для этих существ оставалась вода, они умудрились выйти и в космос. Причем ближние рубежи их не устраивали, шинтийская экспансия простиралась все дальше и дальше, пока не вышла на границы Империи.
Шинтийцы быстро сообразили, на что способны люди, для достижения своих политических целей в Галактике, но уподобляться им не стали. Благородство этих существ заслужило уважение всей прогрессивной части человечества. Ведение войны по правилам было незыблемой основой мировоззрения шинтийцев, их догматом, который не нарушался ни при каких обстоятельствах. И если у этой расы были рыцарские романы, то каждый шинтииц был воспитан в духе этих возвышенных книг. Наши пули разрывали их мелкую, почти не отличимую от человеческой кожи чешую, а они, все равно, рвались в ближний бой, который считался у них показателем высшей отваги. Правда, на дальних расстояниях они не церемонились. Тут уже ценилась лишь мощь интеллекта. Их нейтронные ракеты всегда достигали своих целей, и немало наших имперских линкоров стало жертвой этого высокотехнологичного оружия…
Генерал Буггитис был высокомерным кретином, но трусом не был. Он таскался по передовой на своем линере выискивая модифицированные подразделения и указывая на их, несомненное с его точки зрения, превосходство. Буггитис несколько раз брался командовать «своими аллигаторами», не считаясь с потерями, которые были весьма ощутимы. Я же старался ограничиться лишь своей основной задачей – охраной этого тупоголового, бездарного вояки, что стоило мне дюжины отличных бойцов.
- Смотрите Редгарс! – говорил он мне. – Мобильность рептилоидов позволяет наносить удары не только с флангов, но и заходить в тыл!
Я не разделял его восторг. А то, что он называл людей, которые остаются людьми по своей сути – рептилоидами, ужасно меня злило. Даже храбрый как лев, но флегматичный Фолин «шепнул» мне по переговорнику, что « может подзадержаться немного и оставить этого болвана без прикрытия – война спишет, Империя не потеряет », на что я, поравнявшись с ним, отреагировал предельно жестко и даже сквозь мутное, исцарапанное стекло линера, была видна моя непоколебимость выполнять приказ…
Надо сказать, что устроились мы неплохо. Казармы, возведенные на захваченных рубежах, были довольно комфортабельными. Видать, у Бруггитиса были связи в службе обеспечения. Лимайский ром, бумирские окорока, фрукты – все было в избытке. Генерал, возбужденный битвой, нарезался «до синих огней». Его харя распухла, а язык стал так заплетаться, что разобрать чавкающие звуки было почти невозможно. Он несколько раз будил своих «аллигаторов», показывая мне и другим офицерам, их боевые качества.
- Сссмотрите! Сссынки мои! Хороши, а? – Генерал опирался на невысокого легионера с уставшими, измученными глазами, покрытыми тонкой пленкой. – Да, мммы эту планету за месяц очистим! А?
До кровати Бруггитиса дотащили. Эта скотина успела облевать имперский сигнум и уронить бюст адмирала Енувея. И первое и второе я не преминул заснять на видео. За годы службы в имперских войсках я понял, что война идет не только за пределами державы, но и в ней самой. Политика не имеет границ. Иметь «компру» на высшие чины большая удача, которая обезопасит меня от возможных проблем в будущем, и позволит действовать самостоятельно.
Спал я, на удивление, крепко. Вероятно, сказалась усталость после боя. А может быть и стакан рома, который я выпил в компании Фолина, Хэйна и старины Трониани, за наших погибших друзей.
В последующие дни мы продолжали наступление. Орудия наших линеров строчили без умолку. Бронированные стекла давали нам очевидное преимущество перед «аллигаторами», но Бруггитис упорно не желал этого замечать. Его нездоровое наслаждение юркими, быстрыми пловцами, оснащенными лишь скорострельными гарпунами с разрывными наконечниками, мешало адекватно оценить обстановку. Было заметно, что шинтийцы заманивают нас в какую-то ловушку. Слишком быстро шло наступление, слишком мало тел врагов оставляли мы плавать в толще зеленоватых вод…
- Вот мы тут все воюем, капитан, а, между прочим, рядом такое происходит, что поинтересней боевых сводок будет! – сказал мне Хэйн, наливая очередную порцию рома.
Мои люди постоянно проводили время у меня в комнате, что вызывало удивление остальных офицеров.
- Помните, того крепкого, зеленоглазого «аллигатора» из третьего отряда? Они прикрывали нас у Треанской впадины. Ну, где у Фолина стекло треснуло!
Я задумался на мгновенье, освежая в памяти ту схватку, глотнул жгучего рома и кивнул.
- Так вот, этот зеленоглазый завел роман с местной девчонкой! Обалдеть! Увидел ее в Мээре – в лагере беженцев и запал! Представляете?
Я удивленно повел бровями, лениво ухмыльнулся и сделал еще один глоток.
Хэйн, видя мою заинтересованность, с энтузиазмом продолжал:
- Парни эту новость уже неделю трут. Кстати, вы видели местных девок? Ундины ундинами, но что-то в них есть! Вы, конечно, не подумайте, чего! Шинтийки точно не в моем вкусе, но… Показать снимки?
Я отрицательно покачал головой. Мои ксенофобские наклонности были известны еще с событий на Цории II. Я боролся с ними как мог, но особых успехов не имел. Эта проблема моей психики была одной из основных пунктов, по которым меня не взяли в Имперскую Разведку – мечту моей юности.
- Они встречались у Замшелой скалы. Там, где растут те синие вьюны, - Хэйн улыбнулся, посмотрел сквозь меня. – Да! Ни то, что бы я завидую…
Моя голова начинала тяжелеть, закуска кончилась, а пробираться в кладовую, отталкиваясь от стен мне не хотелось. Я слушал пространные размышления моего подчиненного о межвидовом скрещивании, его сальные шуточки и мне, почему то, стало радостно за этого зеленоглазого чудака, который в этом кровавом хаосе обрел то, чего не было у него на далеких родных имперских просторах…
К полуночи приперся Фолин, чтобы утащить приятеля в солдатские казармы, но Хэйн продолжал развивать задевшую его тему и на мощном плече друга, и в коридоре, и где-то, уже у самого выхода, я слышал его:
- Ппонимаешь, брат? Это – чувства! Чувства! Вот, ведь! А, не хрена ты не понимаешь!
Продвигаться вперед становилось все сложнее. Наши войска дважды попадали на минные поля. И пусть, ударная волна распространяется в такой толще воды, значительно медленнее, избежать напрасных потерь не удавалось.
- Мины защищают тут какой-то объект! – говорил я Бруггитису. – Надо направить разведывательный отряд, а не лезть напролом!
- Неужто вы полагаете, капитан, что эти «рыбы» могут остановить наш стремительный прорыв? Мы движемся рекордными темпами! Отчеты о нашем наступлении ложатся на стол самому Императору! Шинти становится стратегической целью в этом секторе Галактики. Захватив ее, наши силы окажутся на подступах к Ренским лунам, а это, как вам известно, кристаллиты – гемоглобин войны.
Спорить с этим упертым боровом, было бесполезно, и я занялся перегруппировкой моего отряда, чтобы прикрыть редеющий левый фланг. Шинтийские летучие отряды не оставляли нас в покое, заставляя нервничать и суетиться.
- Куда он прет? – кричал я, указывая на генеральский линер. – Там «ежи» еще не прочесали! Быстро туда! Оттесните этого фанатика!
Пара линеров рванула наперерез «флагману», и тут, из мутно-зеленой массы выскочили несколько вражеских акварусов. Возницы прогнали их вдоль левого фланга, срезая сверхзвуковым резаком защитные стекла. Резкий скачок давления сделал свое дело. Несколько моих людей начали хватать ртом соленую воду и захлебываясь натягивать маски. Но уже ничего не могло их спасти. Еще одна группа акварусов короткими очередями добивала оставшихся без защиты легионеров.
Линер Бруггитиса хаотично пускал торпедные залпы. Один из них задел машину Трониани и она замедлила ход.
«Тупая скотина! Ты, что творишь?» - я вел прицельный огонь по заходящим слева врагам, изо всех сил стараясь подавить накатившее бешенство.
- Перебьют как пацанов! Щетинимся! – кричал Хэйн.
- Всем в каре вокруг генерала, чтоб его! – скомандовал я остаткам своего отряда.
Вода вокруг превращалась в бурую жижу, наполненную десятками мертвых тел. Раскуроченные линеры застыли на песчаном дне, темными тенями.
Я уже мысленно простился с ребятами и приготовился увидеть яркий белый свет, как мчавшийся на меня акварус резко повалился на бок, а его возница, дернув головой, отлетел в сторону, теряя чешуйчатые куски. В это же мгновение я увидел выплывающих из-за каменистого кряжа «аллигаторов». Парни били наверняка. Лишь одной вражеской машине удалось ускользнуть, оставив после себя след из всплывающих пузырей.
Вырулив к генералу и удостоверившись, что тот в порядке я направился к нашим спасителям.
- Отходим! Чую, они вот-вот вернуться. Цепляйтесь за линеры.
Легионеры согласно закивали и через несколько минут мы повсплывали под прикрытием наших сухопутных орудий…
Этим вечером мы собрались в офицерской столовой. Набилось нас там человек семьдесят, а то и больше. Завтрашнее наступление было отменено, поэтому в наших планах было пить до утра, изредка засыпая прямо за длинным пластиковым столом.
Я тупо глядел на тарелку с крупными зелеными виноградинами, когда почувствовал, что кто-то упорно толкает меня в плечо.
- Смотри, капитан, - сказал мне в ухо Хэйн. – Вон, он в конце стола сидит!
- Кто он? – непонимающе проскрипел я.
- Мерфи! Ну, тот парень, который встречается с шинтийкой! Кстати, он был одним из тех, кто сегодня спас наши опухшие хари. Не хочешь перекинуться с ним парой слов?
Я посмотрел на уныло смотрящего в стакан, подтянутого парня с немного удлиненным черепом и странными вырезами на покрытых шрамами щеках. Допил свой ром, сунул в рот сочную ягоду и неуверенной походкой зашагал к одинокому «аллигатору».
- Разрешите представится, капитан Редгарс! Седьмой имперский легион.
Зеленые глаза внимательно посмотрели на меня. Видно было, что этого легионера уже изрядно утомили навязчивые собеседники, вроде меня, но он ответил без тени раздражения.
- Капитан «Клюющего»? Слыхал! Я Мерфи Соровски. Экспериментальный взвод «аквамарин».
Я присел рядом, пододвинул поближе одну из стоявших бутылок и после неловкой паузы, произнес:
- Хотел, бы поблагодарить, вас, Мерфи за сегодня. Если бы не «аллигаторы»…
- Да, ладно, чего уж там. Вы действовали бойко, прикрывая нашего патрона.
Мерфи оказался отличным собеседником, которого хватало намного больше, чем даже Фолина, отрубающегося через «рекордных» три часа. Мы говорили о прошлых кампаниях, о имперской политике в Дальних секторах, о выпивке. Биологических изменений коснулись, только после того, как Мерфи рассказал о Напии. В боях за напийские рудники ему взрывом разорвало грудную клетку. Очнулся он в лазарете, напичканный под завязку мощнейшими транквилизаторами, которые были введены с единственной целью – выбить согласие на модификацию. Дальнейшее он помнил плохо. Срывался, пару раз, в реабилитационном лагере, резал вены, бил зеркала, писал в различные инстанции. Потом как то свыкся, успокоился. И вот он на Шинти.
Я смотрел в скрывающиеся за матовой пленкой зеленые глаза и видел в них обреченность. Мерфи говорил неторопливо, растягивая, иногда, в странную гуимпленовскую улыбку, свой выступающий вперед рот. Наверно, он почувствовал во мне, близкую душу, способную без насмешек принять его необыкновенную историю.
В четвертом часу стало тихо. Легионеры разбрелись по своим казармам, оставив после себя горы битых бутылок и остатков еды. Несколько парней негромко сопели по углам. А я все слушал, почти не перебивая и, как ни странно, мое сознание не проваливалось в пьяную бездну…
Повторное наступление все откладывалось. Бруггитис ходил злой как собака и рявкал на всех, кто попадался у него на пути. Вторая имперская армия, сражающаяся с основными силами противника, оказалась практически разгромленной. Наши позиции, находящиеся вдалеке от индустриальных центров шинтийцев, перестали играть роль силы, оттягивающей на себя часть вражеских подразделений. Снабжение ухудшалось с каждым днем. Война начинала приобретать для нас затяжной характер.
И наш «мудрый вождь» Бруггитис вынес на обсуждение очередной авантюрный план. Он заключался в молниеносной атаке на расположенные в нескольких милях от нас шинтийские ангары с пропаерами – истребителями действующими над водной гладью. Как оказалось, именно эти ангары были на пути нашего предыдущего наступления, и запоздалые разведданные подтвердили это ценой огромных потерь.
Генерал и слушать не хотел мнение большинства офицеров о бесперспективности этой операции. Бруггитиса волновали лишь донесения высшему командованию об очередных успехах на шинтийском фронте.
Выступили через три дня. С боями возвращали покинутые позиции. Два дополнительных легиона таяли на глазах. В этот раз генерал находился в арьергарде наступающих войск. Мобильные группы «аллигаторов» сопровождали новых генеральских любимчиков – дюжину ракетоносных флиперсов. Эти ластоногие подлодки на атомных двигателях, величественно рассекали водную массу, посылая в пространство едва уловимые колебания.
Мы, как всегда, сновали возле генерала, недовольно переругиваясь между собой. Фолин, иногда, выпускал залп по маячившим вдали одиноким шинтийским войнам, а Хэйн просто плыл рядом в угрюмой задумчивости.
Не успели мы оставить позади, уже занесенные золотистым песком, остовы разбитых линеров, как началась атака. В этот раз акварусы промчались по нашим рядам только для виду, уничтожив всего лишь пару машин, и скрылись в мутной глубине. А затем радары показали приближение ракет. Десятки, может даже сотни вражеских посланников неслись на нас со всех сторон.
- Генерал! – орал я. – Надо отступать! Немедленно!
Но Бруггитис, казалось, совсем ополоумел. Он отдал приказ рвануть вперед.
- Еще немного, и их оборона уже не успеет отреагировать на наш залп,- вопил он. – Мы поджарим эту «рыбешку»!
Когда первый флиперс получил две пробоины по правому борту и, развернувшись от удара, снес ласты соседнему, я понял – это конец. Стройные ряды превратились в неуправляемый хаос. Кругом господствовала смерть.
- Надо отступать! – кричал Фолин. – Капитан, скажите этому кретину! Мы как на ладони!
Но моих уговоров не понадобилось. Бруггитис, наконец, понял, в какой котел нас занесло.
- Отступаем! – завизжал он.
Мы еле увернулись от разлетающихся обломков, в которые превратился очередной ластоход. Трониани погиб, защищая своим линером генеральскую машину. Ракета с сжатым бираниумом разнесла в пыль титановую броню.
Лишь одному флиперсу удалось уцелеть. Он как побитый пес мчался, поджав хвост – киль в окружении, снующих словно блохи, линеров. Большинство «аллигаторов» перемололо ударными волнами. Тех, кто выжил, подбирал эвакуатор. Это был не просто провал – это был чудовищный по своим масштабам разгром. И Бруггитис с каждым часом понимал это все яснее.
У Замшелой скалы легионы остановились. Разведка доложила, что над водой барражирует дюжина пропаеров. Значит, всплыть пока не удастся, и мы продолжим ползти как черепахи в этой взвеси измельченного ила и песка.
Я несколько раз связывался с генералом. На мои вопросы он не отвечал, бурчал что-то невразумительное и вертел головой. Казалось, он был не в себе.
- Контузило, что ли? – кивал в сторону Бруггитиса Фолин.
Рядом, потирая разбитые губы, хмурился Хэйн. Даже сквозь стекло было заметно, как сверкают его глаза.
Мне было настолько паршиво, что хотелось поскорее окунуться в канистру с ромом и утопить в ней всю мою нервную систему.
Бруггитис переговаривался с кем-то. Лицо его исказила гримаса безотчетной злобы, желваки тряслись, а руки лихорадочно стучали по приборной доске.
Вдруг я увидел, что флиперс сдает влево. Орудия, словно змеи выползают из бронированных ниш, целясь на северо-запад.
Какого хрена он делает? Что они там еще удумали?
- Они хотят ударить по лагерю беженцев! – закричал Хэйн, указывая на турельную установку.
Я замер. Происходящее не умещалось в моем восполненном разуме. Сердце билось редкими, затухающими ударами. Шок заставил мышцы оцепенеть. Еще немного, и штурвал линера раскрошился бы в моих руках.
- Отставить! – орал я по всем каналам. – Прекратить огонь! Там гражданские!
Первая партия ракет, виляя длинными белесыми хвостами, устремилась вдаль.
Серая тень мелькнула на гладком корпусе генеральского линера. Один из «аллигаторов» отчаянно барабанил в бронированное стекло. Мне показалось, что я даже слышу, как трещат костяшки уплощенных, обтянутых перепонками пальцев.
Это был Мерфи. Я узнал его, даже в этой взлохмаченной мути. Он бился об прозрачную защиту снова и снова, заставляя линер едва заметно вздрагивать.
Наверно сказалось чудовищное напряжение последних часов. Это было со мной только на Шинти, больше нигде. Я не помню ничего, что происходило потом. Ни того, как я вел машину, виляя меж причудливо изогнутых скальных выростов, ни прибытия в лагерь, ни двух посвященных операции брифингов, на которых я умудрился присутствовать.
Хэйн рассказывал потом, что они водили ко мне медика, по два раза в день, чтобы тот «починил» мне голову.
Но я помню вяжущий вкус рома, выжигающего из моей души всю мерзость, проникшую в меня тогда. Помню рябь океана, от которой я часами не мог оторвать мутный, хмельной взгляд. Слова Хэйна.
- Это война, капитан! Чтоб ее, нахрен! – втолковывал он мне, вынимая из рук пустую бутылку.
- Во славу Империи? – тупо спрашивал я, хватая его за рукав.
Мерфи искал свою шинтийку целыми днями.
Я пил и валялся в золотистом песке за колючими пожухлыми кустами.
Мерфи молчал перед трибуналом, дико обводя неморгающим, полным презрения взглядом, собравшихся вокруг людей.
Я ломился пьяный с ножом в комнату генерала Бруггитиса, который, к моему счастью, был в это время на очередном параде. А то, что мой резак успел выцарапать на дверном пластике, предусмотрительно зарихтовал Хэйн.
Мерфи задыхался в плесневелом карцере, ожидая очередного решения.
Я устроил дебош в центре связи, стараясь вырвать пучок оптоволоконных кабелей из огромной параболической антенны. Мою выходку, направленную против «искажения истины», замяли за пару дней.
Частично оправданный Мерфи присоединился, наконец, к моему «вдумчивому» состоянию, но пил один, запершись в своей замызганной комнатушке. За его дверьми было всегда тихо. На мое желание поговорить, он не отвечал…
Фолин уволок весь мой арсенал на корабль, сообщив, что пришло время покидать позиции. Только на «Клюющем» я начал понемногу приходить в себя. Правда, один раз подрался с Грэглом, отвергшем мою позицию насчет шинтийской кампании…
Весь последующий год мы выполняли поручения Особого имперского отдела. В основном, физические устранения неугодных нашему режиму лидеров с окраин. Работенка спокойная, с частыми отпусками, которые мы весело проводили в лихих кабаках. О военных действиях на Шинти я краем уха узнавал из новостных сводок. В такие моменты Фолин косо поглядывал на меня, делая знак Хэйну, служившему «специалистом по отвлекающим маневрам», что-нибудь предпринять. Чаще всего, они напоминали мне о подготовке к следующей операции.
«Клюющий» становился легендой. Вся слава в Дальних секторах доставалась нам. Вместе с количеством удачно проведенных ликвидаций, рос и наш авторитет в Особом отделе.
С Бруггитисом я больше не пересекался, если не считать мое участие в заседании Главного Имперского штаба, где присутствовал и он. Доклад генерала длился не меньше часа. В ходе него я еще раз убедился, что имею дело с беспринципным, самоуверенным карьеристом, совершенно не разбирающемся в стратегии ведения захватнических войн. Бруггитис яростно доказывал о необходимости нанесения ядерного удара по тем планетам, которые больше года не прекращают сопротивление имперским армиям. Он мотивировал это возможностью экономии технических и людских ресурсов, но я и несколько других офицеров, расценили подобное как проявление трусости и политической близорукости.
- Генерал, а вы не думаете, что в случае применения оружия массового поражения, от нас отвернется большинство систем? Многие еще помнят трагедию на Хизносе, - озвучил мои мысли капитан Юлов, мой давний приятель и собутыльник.
- В таком случае мы продолжим эту практику и дальше! Только с помощью страха можно держать в повиновении всех этих нелюдей, - ответил Бруггитис, тряся от возбуждения головой.
Мне вступать в дискуссию не хотелось. Пустым словам я предпочитал конкретные действия на благо Империи. Но когда, в конце своей речи, Бруггитис озвучил цель удара, я не выдержал.
- Ты, чо совсем сбрендил? – привстав, выкрикнул я.
Юлов с силой вернул меня на место, а генерал сделал вид, что не расслышал. В то время я уже мог позволить себе подобную выходку, ведь «Клюющему» покровительствовал сам Император.
- Бруггитиса перевели в отдел стратегического оружия,- уже в банкетном зале рассказывал мне Юлов. – Они разрабатывают какую-то сверхбомбу с резонирующим эффектом в водной среде. Бюджет такой, что нулей не собрать.
Я понемногу надирался, угрюмо уставившись на тонкий, изящный фужер…
Боевые будни снова закружили меня в своих кровавых объятьях, и на пустую хандру не оставалось ни времени, ни сил. Но упорный, как зундийские навозные тараканы, Бруггитис, умудрялся капать мне на нервы и в Галактической глуши.
- Шинтийцы должны быть стерты с лица Вселенной, так как представляют непосредственную опасность Империи в Дальних секторах! – вещал с экрана генерал. – С этими тварями нельзя договориться! Они не имеют ни малейшего понятия о чести и достоинстве! В случае согласования данного вопроса в Сенате, мы немедленно применим разработанное нами оружие. Смертоносное излучение достигнет кровеносной системы этих поганых рептилоидов и навсегда остановит биение мерзких сердец.
- Вот, сволочь! – негодуя, выпалил Хэйн.
Я бросил чистить снайперскую винтовку и вышел вдохнуть свежего воздуха.
- Только местных не мочи! – крикнул мне вслед, Фолин. – Они не при делах!
Шинтийское командование оказалось более дальновидным, чем имперские стратеги. Пока генералы спорили о наилучшем времени для атаки, вражеские армады создавали защитные барьеры для своей планеты. Несколько шинтийских линкоров направились к Аппе – нашей колонии с населением около пяти миллиардов. Тамошние средства обороны уже изрядно отстали от новейших достижений рептилоидов и участь планеты была предрешена.
Подобного развития событий имперское военное ведомство не ожидало. Обстановка накалялась столь быстро, что даже в метрополии началась паника. Шинтийцы оказались самыми подготовленными врагами из всех, с кем Империя вела войны за последние триста лет.
- Это противоречит их традициям,- жалко оправдывались военные эксперты. – Мы не могли предвидеть такого быстрого слома менталитета у этой расы.
Мы на «Клюющем» только потешались над всей этой заварушкой. Нам было наплевать на усиливающуюся опасность. Нервная система, перемоловшая в пыль смутных воспоминаний, кровавые кошмары прошлого, воспринимала происходящее с изрядной долей безразличия.
- Вот падет, наконец, Империя, что будем делать? Кругом начнется такой хаос, что выживать будет большооой проблемой, - нагонял тоску Фолин.
- В пираты подадимся! Капитан у нас тот еще художник! Нарисует на «Клюющем» череп с костями, как в докосмическую эпоху и начнутся дикие времена, - грустно шутил Хэйн.
- Замучаетесь имперские эмблемы соскабливать! – отвечал я, грядя на новостной экран.
- «К тем, в ком нет чувств – никакого сочувствия!» - переводил с шинтийского военный репортер, держащий в руках подобие тонкопленочного дисплея. – Эти слова стали девизом нашего врага, его призывом к действию…
В тот день мы собирались отметить поимку дагайского шпиона, который теперь тихо сидел в камере задержания, привязанный к хромированным поручням. Особых проблем он нам не доставил, поэтому отношение к нему было мягким. Фолин даже предложил задержанному выпить с нами, протягивая грязный стакан, к похожим на длинные языки конечностям.
Вернувшийся Хэйн был мрачен и растерян.
- Что стряслось? – спросил я, стараясь разобрать год, на этикетке изящной, зеленоватой бутыли.
- Помнишь, Мерфи? Ну, того «аллигатора» из отряда Буггитиса!
Я оторвал взгляд от надписи и посмотрел на Хэйна.
- Сегодня он покончил с собой. Разрядил в голову «бильментон». Мне сообщил Лионтайл.
- Где это произошло?
- На Урпехте. Он жил там под бессрочным домашним арестом.
- Урпехт? Это же недалеко! У него есть близкие?
- Да, вроде нет никого. Последнее время, говорят, колол в себя всякую заразу. Все пытался забыть…
В голове судорожно забегали мысли.
- Надо слетать парни! Проститься по человечески. Хороший был солдат и просто…, ну вы понимаете…
- А с этим, что? – указал Фолин на дагайца. – Может того, типа убежать хотел?
- Да не помешает он нам! Пусть сидит смирно! – крикнул я, связываясь на ходу с «Клюющим».
- Что, фрегат погоним? Урпехтцы от страху помокреют!
- Этот, новенький, как его? Минкофф! Уже двигатели разогревает! Исполнительный малый.
Не помню, что мы там наплели патрульному крейсеру, но нас почти без задержки пропустили на транзитный либероспатиум.
К нашему прилету тело уже было запаяно в траурбоксе. Мы, молча, постояли над белым прямоугольником, а затем отправились домой к Мерфи. Фолин выбил хлипкую дверь и мы оказались в маленьком затхлом помещении с плесневелыми от влажности стенами. Рассевшись за небольшим столом, с которого мы скинули остатки подгнившей пищи, парни принялись разливать местное пойло.
Я обвел взглядом пустые стены, дешевую засаленную мебель, покрытый пылью планшетник, валявшийся на кровати. Все это пробудило во мне тоску и непонятную горечь.
- Ну, давай, капитан! - Фолин протянул мне стакан.
Посидели недолго. Вспоминать те события было тяжело.
Уходя, я прихватил оримийскую раковину, что являлась единственным украшением этой халупы и планшетник, который намеривался перешить и отдать навигаторам. Оставлять эти вещи чужим мне не хотелось…
- Капитан, тут сообщение для Имперской канцелярии! Переслать? – Минкофф указал мне на оставленные Мерфи файлы.
Я бегло пробежался по абзацам. Сердце защемило. Это было предсмертное обращение имперского ветерана, объявленного военным преступником, к судебному ведомству. В нем не было жалоб, не было ненужных оправданий и бессмысленных объяснений, не было полезной для Империи информации. Суть документа составляла небольшая просьба, направленная военным чиновникам, которую они вряд ли бы исполнили, даже учитывая былые заслуги Мерфи.
Фотофайл, приютившийся в углу экрана, я проецировать не стал.
- Переслать? – повторил свой вопрос капрал.
- Нет, ни к чему! Спасибо, капрал!
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза…
Меня разбудил настойчивый звонкий голос.
- Капитан, вас вызывает адмирал Кингстрей!
Голова была тяжелой и нудно ныла. Последствия от урпехтского пойла оказались хуже, чем его дрянной кислый вкус.
Я слушал адмирала и пытался понять, не хочет ли кто-то свести меня с ума. С каждой минутой мне становилось еще хуже. После разговора я попросил у Хэйна стакан холодной воды и вылил его себе на голову.
- Мы летим бомбить Шинти, разорваться мне на куски! Это приказ адмирала! Кроме «Клюющего» никто не пройдет линию обороны. Два крейсера уже сбиты. «Посылку» забираем с Ен – Рума.
- Долбануться, нахрен! – произнес Хэйн.
Я, пытаясь сконцентрироваться, вводил координаты. Мой разум отсутствовал. Холодная пустота сковывала мысли.
- Шинтийцы атаковали спутник Аппы. Переговоры о перемирии ни к чему не привели, - докладывал Минкофф.
- Кто вел переговоры?
- Генерал Бруггитис.
Я смог только выдохнуть.
Передо мной мелькали картины прошлого: необъятные шинтийские просторы, изумрудная гладь океана, каменистая, покрытая трещинами суша, густой и пряный от соленых испарений воздух. И будущего: термоядерные сполохи, проникающие в каждый уголок пространства…
И вдруг все сложилось в единую цельную мозаику. Настолько правильную, что сомнений больше не осталось.
- Нет ничего важнее Империи! Её процветание наша единственная цель!
- Фолин! Хэйн! Слушайте приказ!
Я объяснял моим парням, что им предстоит сделать, а они смотрели на меня и в глазах их разгорался огонь…
- На Ен – Рум! – прокричал я, провожая взглядом удаляющуюся точку…
Роботы погрузчики медленно поднимали на борт чудовищное устройство. Дул сильный ветер, взметавший ввысь сухие листья. В этой мрачной круговерти, происходящее воспринималось как нечто фатальное, незыблемое по своей сути .
- Во благо Империи! – неустанно повторял я, после каждого действия механических рук.
«Клюющий» плыл в тумане космоса, словно черная тень.
- Прибавить ходу, капитан? – Минкофф старался уловить мои мысли.
- Нет, капрал. Мы не спешим.
Я подошел к боковому дисплею и ввел код спецсвязи.
- Это капитан Редгарс. Соедините меня с Императором! Миссия «Всплеск».
Голос Императора становился все глуше, по мере того, как я излагал предпринимаемые мной действия. Одно мгновение мне даже показалось, что нас разъединили, но вновь услышав его тяжелое дыхание, я откинул последние сомнения.
- Помни, капитан, на кону жизни миллиардов наших граждан! Не ошибись в них! – послышалось с конца Галактики. – Канал связи с шинтийским правительством в твоем распоряжении. Империя не подчиняется – империя подчиняет!
Легионеры в полном молчании смотрели на меня. Их изможденные лица выражали лишь одно желание – побыстрее закончить эту ужасную миссию.
- Капитан, с левого борта пришвартовался наш скоростной челнок, - капрал сжимает кулаки, сознание скрипит под возложенной на него задачей.
- Отлично.
Остался последний этап. Самый сложный, самый зыбкий, самый непредсказуемый…
Я не слышу голоса шинтийца. Речь рептилоидов очень тиха. Только переводчик. Человек. Молодой парень. Бегло, без какого бы то ни было выражения, передает мой полный душевного терзания монолог. Я говорю долго. Минут сорок. Затем замолкаю и жду ответа.
- Шшшшкхххкххх, - прозвучало из динамика.
Я не знаю ни одного слова по шинтийски, но я все понял…
- Во славу Империи! На Шинти! Полный ход!
«Клюющий» взревел…
Теперь все будет торжественно, высокопарно, величественно…
Неужели затяжная война в этом секторе прекратится? И шинтийцы поймут, наконец, что и у нас есть…
- Открыть шлюзы выброса! Включить системы доставки объекта! – приказываю я, и на мгновение, замолкаю.
Эти полчаса в командном пункте стоит мертвая тишина, изредка прерываемая лишь сигналами датчиков.
- Через несколько секунд объект достигнет поверхности,- как всегда, четко рапортует Минкофф.
И я словно слышу всплеск, звук которого проникает в мою душу. Всплеск далекого шинтийского океана, принявшего наш «дар»…
- Теперь они будут вместе навсегда! – в глазах Хэйна ни слезинки.
- Да, капитан, тебе бы мелодрамы писать, а не боевым фрегатом командовать! – вставляет Фолин.
- Мы исполнили волю нашего товарища. Славный был парень! Он заслужил эту честь! – я уже предвкушаю холод лимайского рома, охлаждающего мое, раскаленное добела сердце.
- Ну, что, взорвали, нахрен, эту планетенку? Что-то ударной волны не чувствуется! – Грэгл не может ступать мягко, поэтому бутылки в ящике громко позвякивают. – Надо рвать отсюда, пока эти внизу не очухались. Бруггитис, хренов Франкенштейн, говорил, что что-то там до сердец дойдет до инопланетянских. Раскурочит их мале.
Я, разворачивая «Клюющего», бросаю прощальный взгляд на Шинти. Пусть мы принесли им много горя, и принесем, думаю, еще, но теперь они знают, что и у нас есть, больные на всю голову, представители, способные искренне любить, страдать и стремиться к возвышенной цели, а не только напиваться и бомбить их высокотехнологичные города.
- Капитан, нам сообщили, что шинтийские корабли покинули пределы Аппы и возвращаются в свою систему! – капрал пытается всучить мне информационный планшетник с последними сводками.
- Минкофф! Достал, уже! Слушай мою команду! Наливай! Раз! Два!
«Клюющий», слегка покачиваясь в безбрежном просторе космоса, мчится навстречу родным звездам, в ярком свете которых, золотым, негасимым огнем сверкают на его бортах символы Империи… |
|
|
|
Время приёма: 06:40 30.01.2013
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев