20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.

13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.

   
 
 
    запомнить

Автор: Венгловский Число символов: 39010
27. День космического десантника. Камерный мир. Финал
Рассказ открыт для комментариев

q015 Волки


    
    Нам прививки сделаны от слез и грез дешевых,
    От дурных болезней и от бешеных зверей.
    Нам плевать из космоса на взрывы  всех сверхновых

    На Земле бывало веселей!
    (В. Высоцкий «Марш космических негодяев»)

    
    

    Вечернее небо Метрополии расцвело фейерверками. Яркие вспышки отразились в глазах трех космодесантников, стоящих у входа в бар «Периканец».
    – Хорошо бабахнуло, болты-заклепки! – сказал первый, возвышающийся над товарищами на целую голову.
    Широкоплечее тело скрывал темный плащ. Механические движения и едва слышное жужжание сервомоторов выдавали киборга. Ожившего мертвяка с бледной до синевы кожей. Таким не место в толпе, где дети несут цветы и праздничные ленты, а дамы в платьях с кринолином гуляют под руку с кавалерами.
    – Боров, помнишь, как мы всадили заряд под хвост хортам в битве у Корбота? Вот тогда салют был! Корабль по частям взрывался – бах! бах! бах! – Киборг мечтательно зажмурился, шевеля губами.
    – Помню, память еще не отшибло, – проворчал второй из троицы.
    Правую половину красного с багровыми пятнами лица от виска до подбородка рассекал глубокий шрам. Левая щека была изъедена оспинами – постарались кровососущие мухи с Тайруса, пировавшие на поле боя. Проклятая мелюзга ухитрялась залезать под боевые доспехи.
    – К черту салют! Сколько можно ждать?! Псих, что скажешь?
    Третий человек, задрав голову, неотрывно смотрел на небесные огни. Пряди светлых волос спадали на плечи. Губы сжались в ниточку.
    – Псих! – окликнул краснолицый.
    Светловолосый вздрогнул и опустил взгляд.
    – Куда Пират запропастился?!
    – Понятия не имею, – ответил светловолосый. – Слишком много народа. Чёрта с два я капитана найду.
    – Ладно, пошли в бар, – махнул рукой краснолицый. – Уже вечер, а мы еще ни в одном глазу. Пора как следует нажраться. Идешь, Мертвец?
    – Бах! – сказал киборг. – Бах! Бах! Бах! Иду, конечно!
    Он повернулся боком и протиснулся вслед за сослуживцами.
    Под потолком горели четыре «вечных» лампы. Пятая равномерно вспыхивала, подавая слабые признаки жизни. На стене висел портрет Императора. В углу зловеще растопырил лапы халтурно сделанный муляж периканца. В тени космического хищника прятался стол, на котором стояла опустевшая бутылка вина и лежала горбушка дорогого ржаного хлеба. Молодой человек, откинувшийся на спинку стула, держал в руках хрустальный бокал. В аквариуме возле барной стойки плавали и уныло шевелили длинными усами несколько омарцев. За стойкой скрывался, как паук, поджидающий добычу, маленький пышнотелый хозяин заведения.
    – Нет-нет, – засуетился он, увидев новых посетителей. – Киборгов не обслуживаем.
    Краснолицый подошел и облокотился на стойку.
    – Какой сегодня день, знаешь? – сквозь зубы спросил он.
    – Нет. То есть, да. Д-день космодесантника, – пролепетал хозяин.
    – Вот это видел? – Краснолицый закатал правый рукав и показал татуировку на предплечье. – Если через минуту нас не обслужат…
    – Вы десантники? Хозяин! Бутылку водки гостям за мой счет! – неожиданно крикнул из тени периканца молодой человек. – И фирменной закуски из омарца! Меня зовут Николай, – обратился он к краснолицему. – С завтрашнего дня – космодесантник на корабле его Императорского величия «Непобедимом». Простите, сэр, можно взглянуть на… э-э-э?
    – Николай… Коля… – Краснолицый словно попробовал на вкус имя молодого человека, разжевал и проглотил. – Древнее слово, хорошее. А я – Боров, так меня кличут.
    Он повернулся и продемонстрировал татуировку. С предплечья скалила зубы волчья морда.
    – Волки! – воскликнул Николай. – Жаль, что я зачислен не к вам.
    – Волков больше нет. Здесь все, кто остались. Я, Псих и Мертвец.
    – И еще капитан, – вставил киборг.
    – И капитан. Он должен скоро прийти. У нас встреча.
    Десантники сели за стол к Николаю. Хозяин бара выкатился из-за стойки, неся бутылку.
    – Я тут, знаете ли, сам сегодня, – сказал он. – Машеньку отпустил, пускай погуляет на праздник.
    – Мальчишник в одиночестве? – поинтересовался Псих и пристально посмотрел на будущего десантника. – Твоя служба только начинается, а наша – кайдзю под хвост.
    – Ха! – сказал Боров. – Чёрт с ней, со службой! Если дело выгорит, мы сможем купить не только этот бар вместе с Машенькой, но и половину Метрополии с ее ряжеными дворянчиками, графами и графинями, включая папашу Психа, – кивнул он в сторону светловолосого. – Будем купаться в прозрачной воде с Оникса и каждый день жрать омарцев.
    – Держи его! – закричал хозяин.
    Здоровенный омарец шлепнулся на пол, запищал и, семеня лапками, бросился наутек. Мертвец выхватил бластер.
    – Нет! Только не здесь! – взвизгнул владелец бара.
    Омарец увернулся от руки толстяка и нырнул в щель за плинтусом.
    – Вот, зараза, – сказал хозяин. – Что б ты сдох! Фу-ф! – вытер он пот со лба полотенцем, выудил из аквариума нового длинноусого смертника и скрылся на кухне.
    – Что за дело? – спросил Николай.
    – Земля! – заговорщицким тоном прошептал на весь зал Мертвец.
    – Земля?
    – Не бери в голову, – сказал Псих. – Волки любят рассказывать сказочки. Порой, страх, как хочется языками почесать. – Десантник нагнулся ближе к Николаю. – Кажется, выпивка за обедом оказалась крепче, чем полагалось. Ты ведь не поверишь, что мы нашли Землю?
    – Конечно, нет! А вы ее нашли?
    – О! – сказал Боров. – Это долгая история. Тут одной бутылкой не обойдешься.
    – Не проблема, – заявил Николай. – Я с детства люблю сказки слушать.
    – Знаешь ли ты… Нет, сначала тост. – Боров разлил водку по стаканам. – Ну, за космический десант!
    – За нас! – поднял стакан Псих.
    – За Императора, – сказал Мертвец, благоговейно глядя на портрет.
    – За Императора, да будет он жить вечно, – это третий тост, – поправил Боров. – Не торопись. Полетели… – Он опустошил стакан, взял ломоть хлеба, понюхал и сунул в рот. – Хух! Знаешь ли ты, Коля, что любой, обнаруживший пригодную для жизни планету, может заявить на нее права? Планета, конечно, принадлежит Империи, но ты получаешь на ней хороший земельный участок и дворянский титул. Сейчас Пират, то есть, капитан, оформляет нашу совместную заявку на вновь открытую планету. На Землю! Улавливаешь?
    – Улавливаю, – согласился Николай. – Не может быть!
    – Может, – сказал Боров. – Наливай!
    Он глубокомысленно заглянул вглубь стакана и прокашлялся.
    – Началась эта история, когда наш отряд послали на Тайрус проверить информацию о разведчиках хортов. Пустяковое дело, с которым справился бы один десантный корабль без поддержки крейсеров. Но по пути мы обнаружили…
     
    ***
     
    По данным статистики, в Галактике насчитывается около миллиона брошенных кораблей. Они служат источниками слухов, таинственных сигналов и проблем для космодесантиков. Согласно инструкции, любой неопознанный корабль следует: «а» – исследовать, «бэ» – оценить опасность, «вэ» – устранить, если при выполнении предыдущего пункта обнаружена угроза для Империи. Поэтому приходится задерживаться, даже если в пятидесяти парсеках, на Тайрусе, ждут помощи.
    Капитан выслушал доклад говорящего с кайдзю и переспросил:
    – Ты уверен?
    Псих кивнул, взмахнув волосами. Они свешивались длинными сальными прядями, словно говорящий с кайдзю никогда не мыл голову и не причесывался.
    – Да, сэр. – Как обычно в устах Психа слово «сэр» прозвучало ругательством. – Я уверен… сэр.
    Говорящий с кайдзю ни разу не ошибался при обнаружении кораблей. У него было много скрытых талантов. Но уважение к новоявленным дворянам в их число не входило. Псих – бастард графа Фролова с Метрополии. Папаша отеческих чувств к внебрачному отпрыску не питал, сынок отвечал взаимностью.
    – Приготовиться! Идем на сближение! Действуйте. – Капитан вышел из кубрика и поднялся в свою каюту.
    – Все слышали, что сказал Пират? – заорал Боров. – Па-а-адьем! Псих! Чего расселся? – Глыба сержанта нависла над космодесантником.
    На коленях у Психа лежала колода старых потертых карт. Не глядя, он вытащил карту с изображением Козла и сунул под нос Борову. Боров махнул лапищей, карты разлетелись по полу. Говорящий с кайдзю нагнулся и собрал их, одну за другой,  последней подняв лежащую у ног сержанта. С карты смотрела пустыми глазницами Смерть. Псих показал ее Борову и криво ухмыльнулся.
    – Я уже развернул Кай к объекту… сэр. Через десять минут будем на месте. Пойду, угощу малышку.
    Он положил карты в сумку на поясе, поднялся, вытер руки о сидение и вышел. Боров молча посмотрел ему вслед. Псих стрелял безупречно. Пожалуй, лучше всех в отряде – с двадцати шагов попадал в подброшенный камешек. Дуэли в армии запрещены, но на далеких мирах происходят разные истории. После двух случаев неосторожного обращения с оружием желающих выяснять отношения с Психом поубавилось.
     
    ***
     
    Космодесантники из отряда волков готовились к высадке. Гремели доспехи. Проверялось оружие. Тридцать измученных бездельем человек предвкушали развлечение.
    Кай создала прореху в коконе. Тысячи звезд вспыхнули в черной бесконечности. Чужой корабль, без названия и отличительных знаков, висел в километре от «Волка». В лучах прожекторов выступающие части отбрасывали дрожащие тени.
    – Опять периканцы поработали? – тихо спросил кто-то.
    – Похоже на то, – проворчал Боров. – Конструкция кому-то известна? Живодер!
    – Да, сэр! – отозвался отрядный хирург.
    – Во время первой войны с хортами они клепали нечто подобное?
    – Нет, сэр. Только не хорты. И это не корабль Предтеч. Я бы скорее предположил, что он из колонии Триад.
    Живодер задумчиво поскреб жесткую щетину на подбородке.
    – Хотя нет, не оттуда. Пушек слишком мало. Добыча для периканцев.
    Боров прищурился.
    – Будто от них можно защититься. Ладно, на месте разберемся. Готовьтесь к бою, парни. Если кто не знает, то взрослых периканцев никогда не видели. А вот корабли с перебитой командой и вылупившимися периканчиками находили. Псих, веди! Где Псих?! До сих пор у своей кайдзю сидит? Вытащите сюда ублюдка!
    – Я!
    Растолкав космодесантников, вперед вышел огромный киборг. Шея, правая рука и голова – это всё, что осталось у Мертвеца от старого тела. Остальное заменено мехопротезами. На ремне, перекинутом через бычью шею, висела гравипушка. Мертвец шел сквозь строй десантников, как ледокол среди полярных льдин. Металлическое тело киборга повернулось боком и протиснулось в раскрывшуюся мембрану дверей.
    Отсек кайдзю занимал почти весь трюм.
    По легенде, первого кайдзю нашли далекие предки на соседней с Землей планете под названием Марс. С тех пор пошло-поехало-полетело. До сего дня имперские ученые спорят, как кайдзю пространство вокруг себя искривляют. В гравитационно-временных коконах перемещаются со скоростью выше световой, заставляют пространство-время впереди сжиматься, а позади – расширяться. Засунь кайдзю вместо двигателя, он корабль коконом обернет – и летай – не хочу. Жаль только, что в коконе радиоволны не распространяются и электроника не работает. Главное с кайдзю мысленный контакт наладить. Иначе, как им управлять? Хорошо, что среди людей нашлись склонные к телепатии. Псионики. Они же и связь на расстоянии поддерживают, космос прощупывают.
    Землю колонисты потеряли давно. Может, и не было ее никогда. Осталась лишь красивая легенда. В смутные времена колонии завоевывали друг друга, люди заселяли новые миры, умножая хаос, пока к власти не пришла Империя. Единая воля. Единая сила. Тотальный порядок. Во главе – планета-столица Метрополия. Здесь не место слабым. Здесь правят закон и Император, да будет он жить вечно.
    Сумрак туннеля выплюнул Мертвеца.
    – Сержант… Зовет… Тебя! – сообщил киборг, пялясь на Кай.
    – Ну и что?
    Изо рта Психа торчал капустный лист.
    – Так это… Ругаться будет, болты его в заклепки.
    – Тьфу! Ладно, сейчас.
    Псих достал из ящика у стены кочан зеленой капусты и сунул в пасть кайдзю. Передняя часть Кай, включающая огромную голову и короткие лапы, благодарно вздохнула. Вздох прокатился по длинному телу и затих в глубине отсека. Кайдзю была прочно закреплена, чтобы при открытии очистительных люков ее не унесло в космос.
    – Ты это… говорят, будущее видишь, – поинтересовался Мертвец, когда десантники углубились в туннель.
    – Тебе погадать? – спросил Псих.
    – А можно?
    Псих остановился и вынул колоду карт.
    – Тащи одну.
    Киборг, закусив губу, сосредоточенно выбрал карту и протянул, держа двумя пальцами.
    – Ну, что там? – поинтересовался он.
    На карте была изображена Смерть. Псих хмыкнул, повернулся и пошел дальше по туннелю.
    – Слышь, Псих, я что, помру? – прокричал киборг.
    – Ты и так уже мертв.
    – Это да, – ухмыльнулся Мертвец. – Хорошо меня тогда разделали.
    Киборги занимают низшую ступень в иерархии Империи. Мало кто согласится продолжить существование в виде металлического трупа с функционирующими мозгами и почти полной амнезией. Киборги лишаются всех прав. Низкооплачиваемая черновая работа – их новый удел. Или армия. Мертвец во времена Первой Галактической дослужился до сержанта. При абордаже хортского корабля угодил под гравипушку. После разбора его вещей сослуживцы нашли записку: «В случаи маей смерти прашу сделать из миня кибарга».
    «Кибарг» вышел на славу. Правда, грамотно писать он так и не научился. Руки-ноги есть? Стрелять умеет? Приказам подчиняется? Остальное лишнее. Теперь Мертвец обычный рядовой без права повышения в звании. Но киборг не унывает. Служить в отряде волков – это честь, неплохая зарплата и торжественные похороны в случае повторной гибели. Да и в горячих точках скучать не приходится. Во славу Императора, да будет он жить вечно! И на доспехах – оскаленная морда мифического зверя волка с Земли. Красивая, злая и зубастая.
    Волк не знает поражения. Волк не отпускает добычу. Волк не жалеет врагов.
    – Так это… Спасибо, Псих! – сказал Мертвец в спину говорящего с кайдзю.
     
    ***
     
    «Волк» приблизился к неизвестному кораблю. Кай захватила чужака коконом искривления пространства, на обоих кораблях появилась гравитация. Десантная группа во главе с сержантом миновала шлюз и вглядывалась в тревожную тишину. Псих сосредоточенно прощупывал пространство. Свет прожекторов терялся во мраке. По полу и стенам метались беспокойные тени. Кислородная атмосфера на корабле сохранилась, спертый воздух пах плесенью и железом.
    – Болты-заклепки, тихо-то как, – прошептал Мертвец.
    – В трюме дохлый кайдзю, помер давно, – сказал Псих. – Дальше – не вижу… Кажется, на корабле кто-то есть.
    Боров притронулся к клочку запыленной паутины, свешивающейся с потолка.
    – Периканцы? – спросил он.
    Лицо сержанта за стеклом шлема казалось не таким красным, как обычно, багровые пятна заметно побледнели.
    – Стойте! – Псих остановился и поднял руку. – Слышите?
    Десантники замерли. Из темноты доносилось едва слышное: цок-цок, цок-цок, словно сотни лап с коготками цеплялись за обшивку корабля.
    – Ползут, – сказал Мертвец.
    В свете прожекторов блеснули зеленые глаза.
    – Огонь! – заорал сержант.
    Лазерные вспышки бластеров прорезали пространство. Ахнула гравипушка в руках Мертвеца. Под ноги десантникам вынесло ошметки панциря. Впереди раздалось шипение и писк, переходящий в длинный протяжный звон.
    Хлоп! – один из десантников схватился за бок и рухнул на пол.
    Хлоп! Хлоп! – в его груди провалились дыры, и воздух корабля ворвался в образовавшиеся пустоты.
    – Они выгрызают пространство! Стреляйте!
    Треск бластеров, крики и писк слились в единый шум боя. К упавшему десантнику бросился Живодер, опустился на колени, посмотрел на Борова и отрицательно покачал головой. Сержант нахмурился.
    – Надо отступать, сэр, – сказал Живодер. – Уходим и взрываем этот корабль к чертовой матери вместе с периканцами!
    – Отставить, – скомандовал сержант. – У нас приказ найти дневники капитана. Всем ясно?! Вперед!
    Они бежали по темным коридорам. Они стреляли, уничтожая молодых периканцев и кладки белых яиц. Потом опять стреляли и бежали. Снова и снова. Коридоры, складские помещения, каюты слились в нескончаемый лабиринт. На доспехах скалились волчьи морды, заляпанные кровью чужаков.
    Дневники капитана нашли в ходовой рубке. Рядом лежали два мумифицированных трупа. В темноте плакал ребенок.
    – Что это? – воскликнул Живодер. – Разрази меня сверхновая! Откуда?
    Придавленный гравитацией младенец заходился в плаче на холодном полу.
    – Потом разберемся. Мертвец, хватай малыша! Отступаем! – скомандовал сержант.
    – Хе… Живой. – Киборг  осторожно поднял ребенка. – Мальчик.
    – Папаша, не отставайте, – толкнул его Живодер.
    Они возвращались. Около шлюза Боров схватился за голову.
    – Капитан на связи. Ребенка приказано оставить.
    – Как оставить?! – ахнул Мертвец.
    – Пират прав, – сказал Боров. – Почему малец выжил среди периканцев?
    – Я не могу его бросить! – возмутился киборг.
    – Приказы не обсуждаются!
    – Подождите!
    Псих положил ладонь на лоб младенца, нахмурился. Принял ребенка из рук Мертвеца и опустил на пол.
    – Уходим.
    – Что ты увидел? – спросил Боров и поморщился. – Капитан! Тревога! Быстрее!
    Они вернулись на «Волка». Последним вошел говорящий с кайдзю. Из темноты чужого корабля слышался писк периканцев.
     
    ***
    Капитан стоял посреди ходовой рубки, сжимая за спиной рукоять плазменного хлыста. Поговаривают, до службы он промышлял пиратством в кольцах Авгура. Богатые торговцы. Богатая добыча. На разграбленных кораблях живых свидетелей не оставалось. Теперь капитан получил титул барона. Прошлый сержант клялся, что сохранил старое объявление о награде за голову, на котором изображен точь-в-точь знакомый волевой профиль. Сержант прослужил в отряде волков два месяца, после чего погиб в схватке с хортами – его перерезало плазменным хлыстом. Вещи сержанта, не разбирая, скормили Кай.
    – Приготовиться к отражению нападения! Орудия к бою! Подготовить сингулярные заряды! Псих, пусть Кай пошевелится!
    – Есть, сэр!
    – Она приближается! Ну, парни, кто еще не видел взрослого периканца? Псих, каков шанс уйти?
    – Нулевой, сэр! Кокон разорван. Мы окутаны гравитационным захватом.
    Сквозь прорехи кокона была видна огромная тень, приближающаяся к кораблю. Щупальца тьмы вытягивались, сплетались в замысловатые фигуры  и возвращались назад в черное облако.
    – Вот и мамаша пожаловала, – проворчал Живодер. – Как тебе такая супружница, Мертвец?
    – Тьфу на тебя, – сказал киборг.
    – Первый отсек к бою готов!
    – Второй готов!
    – Третий готов!
    – Огонь!
    Корабль всколыхнуло. К цели устремились зародыши черных дыр. Один задел чужой корабль. Возникшая на мгновения сингулярность всосала чужака. Вспышка! – и от корабля остались осколки и пыль, он исчез из вселенной. Два других заряда пролетели сквозь взрослого периканца, не причинив вреда. Одно из щупалец вытянулось, разрываемый гравитацией «Волк» затрещал. В отсеке стонала кайдзю.
    – Мамаша-периканец сердиться изволят, – сказал Живодер.
    – Заткнись! – бросил Псих. – Капитан! Периканца здесь нет! Это всего лишь его тень! Проекция в наш мир!
    – О-о-о-о-х-ххх-о! – вздохнула Кай.
    – Изменить полярность орудий! – скомандовал капитан.
    – Есть!
    – Чего хочет Пират? – спросил Живодер у Психа. – Белая дыра. Так никто не делал!
    – Первый отсек готов!
    – Второй готов!
    – Третий готов!
    – О-о-о-о-х-ххх-о!
    – Огонь в центр периканца!
    Три белых вспышки зажглись в тени. Они расширились, сливаясь в яркое пятно. Тень скукожилась, щупальца втянулись, сжались, и их вывернуло сквозь дыру в пространстве. Вспышка! Белая дыра схлопнулась. Выброшенный в нашу вселенную периканец обрел плоть. Выжатое студенистое тело и членистые лапы подрагивали в безумном ритме.
    – Какая мерзость, – сказал Живодер.
    – Лазеры к бою! – крикнул капитан.
    Стоны Кай перешли в довольное хихиканье.
     
    ***
     
    – А, гадина! – закричал Боров и хлопнул себя по левой щеке.
    Успевшая взлететь муха упала на стол от акустического удара.
    – Вот тебе! Вот! Двадцать! Сверхновых! Тебе! В корму!
    Превратив муху лишь в воспоминание о прошлых мучениях, сержант брезгливо вытер ладонь салфеткой.
    – Мы попали в засаду на Тайрусе. Лежишь. Пошевелиться не можешь – хорты на движение реагируют. Кругом трупы. А эти меленькие твари к тебе присосались и жрут. И тут перед глазами ноги с раздвоенными копытами. – Боров изобразил, какие именно копыта у врагов Империи. – Топ-топ, топ-топ. А ты лежишь, и тебя жрут.
    Лицо Борова начало багроветь еще сильнее, как индикатор тревоги. Псих плеснул водки в стакан сержанта. Мертвец собрал со стола крошки и рассыпал возле стены.
    – Цыпа-рипа, цыпа-рипа, – позвал он. – Какой осторожный омарец попался. Усы высунет – и обратно. Правильно делает, что людей боится! Значится, большая у него жажда жизни.
    – Во! – сказал Псих. – Тост! За жажду жизни и умение выживать!
    – В любых условиях! – подхватил Боров.
    – А мальчика вы оставили умирать, – сказал Николай. – Словно монстра. Корабль был с Земли, да?
    – Да. В дневниках капитана нашлись ее координаты. Но надо было вначале выполнить задание. Засада хортов на Тайрусе оказалась до отвращения простой. После приземления и высадки отряд встретили шквальным огнем. Хорты будто знали, где нас ждать. Одна группа ударила в лоб. Вторая зашла со спины, отрезая путь к отступлению.
     
    ***
     
    Глаза у хорта были разными: левый – коричневый, правый – желтый. Большие влажные ноздри нервно вздрагивали. Из-под верхней губы торчали длинные клыки. По мохнатой щеке ползла муха. Интересно, у хортов это наказание, или почетное дело – высматривать врагов на полях прошедших сражений?
    Не шелохнуться. Не дышать. Не моргать. Лежащий на земле Боров играл с хортом в гляделки уже целую минуту. Проклятые мухи забирались под шлем и кололи щеку. Зарядов в бластере ноль. Гранаты потрачены на хортский бронеход. В ножнах на поясе висел кинжал с выгравированной на рукояти надписью «Deutschland über alles». Боров выиграл его в «сингулярность», бывший владелец клялся, что оружие с самой Земли. Раритет, достойный музея.
    Врет!
    Боров вскочил на ноги и всадил кинжал в брюхо хрюкнувшего хорта. Левой рукой подхватил выпавший бластер и выстрелил в другого смотрящего, замершего в метрах тридцати. Промахнулся, разрази его сверхновая! Враг упал на землю и выстрелил в ответ. Повисший на Борове хорт дернулся, остро запахло паленой шерстью. Из рощи на противоположном краю поля выскочило несколько врагов. Боров пятился, прикрываясь тяжелым телом. Голова мертвого хорта болталась и тюкала клыками по доспехам. Из приоткрытого рта на грудь Борова стекала слюна.
    Хорты не носят доспехов. Хорты видят только подвижные объекты. Хорты сражаются насмерть. Как и люди. Сколько раз эта планета переходила из рук в руки?
    Бегущие противники остановились и открыли огонь. Два лазерных импульса разворотили спину хорта. Третий пробил насквозь и поглотился доспехами космодесантника. Живот словно обрызгало кипятком. Боров прицелился и выстрелил, один из врагов взвизгнул и свалился на землю. Десантник бросил мертвого хорта, развернулся и, хромая, побежал к деревьям. Позади трещали импульсы бластеров.
    Двадцать метров. Десять. Пять… Боров нырнул в тень деревьев. Сорвал шлем и сцарапал присосавшихся к щеке мух. Они посыпались вниз жирными красными каплями, лопаясь от столкновения с землей. Боров прислонился к дереву. Броня на раненой ноге разошлась и обуглилась, боль была нестерпимой. Десантник поднял трофейный бластер к глазам – осталось десять зарядов. Технологии одни и те же – все едят из одной кормушки – и люди и хорты. Зачем что-то изобретать, когда можно получить готовое? Исчезнувшая раса Предтеч оставила свои знания. Запечатанные базы и пустые города на новых планетах забиты ими до отказа. Надо только успеть прийти и взять первыми. Как они выглядели, древние благодетели? Куда и почему ушли? Следов войны и разрушения нет, Предтечи мирно покинули привычный космос.
    Может быть, у каждой цивилизации есть свой рубеж, после которого она должна упаковать вещи, попрощаться с родным домом и уйти в неведомое? Даже периканцы уходят вовне, возвращаясь на родину только для воспроизводства потомства. Возможно, люди и хорты тоже уйдут… Если к тому времени не поубивают друг друга.
    Боров нажал на спуск. Голова бегущего к лесу хорта лопнула кровавым фонтаном, враг вскинул руки, сделал несколько шагов и упал.
    «Ну и дурак, что не носишь доспехи», – усмехнулся Боров.
    Рана в ноге не позволит далеко уйти. Девять зарядов – совсем немного для отсчета жизни. Хорты наступали грамотно, со знанием дела, перебегая с места на место и прикрывая друг друга огнем. Сержант приготовился умереть.
    Позади рухнуло дерево. Бронеход с оскаленной мордой волка на броне, пошатываясь, прошел рядом с Боровом. Машину подбили, как только отряд попал в переделку. За время бойни Мертвец сумел ее восстановить и теперь явился на помощь.
    – Здорово, сержант! – прокричал киборг из кабины бронехода. – Я вовремя?
    Выстрел гравипушки заставил хортов прижаться к земле. В воздух взвилось облако травы и семян-парашютиков.
    – Залезайте, сэр! Уходим, пока они что-то потяжелее не притащили!
    Боров, сдержав крик, прыгнул на броню. Царапая металл руками и ногами, заполз в кабину.
    – Уходим к «Волку»!
     
    ***
     
    – Я, Мертвец, Псих, Живодер и капитан – все, кто выжил на проклятом Тайрусе, – сказал Боров. – Третий тост всегда за Императора, но я предлагаю выпить за тех, кто остался на полях сражений.
    Сержант поднялся, держа наполненный стакан.
    – Помянем.
    Следом встал из-за стола Псих.
    – Глядите, омарец выполз! – воскликнул Мертвец. – Кушает!
    Киборг отодвинул стул, омарец исчез в укрытии.
    – А где Живодер? – спросил Николай. – Он с капитаном?
    Боров нахмурился.
    – Живодер погиб на Земле. Его разорвали волки.
    – Какие волки?!
    – Настоящие. Серые. С клыками. Псих был вместе с ним, когда это случилось. Он точнее расскажет.
    Космодесантники опустились на стулья. Говорящий с кайдзю повертел в руках пустой стакан.
    – Живодера убил я, – сказал он.
     
    ***
     
    – Чувствуешь, какай воздух?
    Псих глубоко вдохнул смесь цветов и хвои, наслаждаясь пьянящим ароматом. Космодесантник стоял без шлема. Пряди длинных волос перебирал теплый ветер. Большая стрекоза с синим плоским брюхом прошелестела возле лица и унеслась ввысь в поисках добычи.
    Земля была пуста. Прекрасная, дикая и пустая планета. Остатки древних городов утопали в зелени.
    – Воздух что надо, – сказал Живодер, выходя из-за деревьев.
    – Волков видел? – поинтересовался говорящий с кайдзю. – Тут их целая стая. Не боятся, но и близко не подходят. Интересно, откуда тот корабль? Кажется, на Земле уже давно никого нет.
    – Должны быть. – Живодер остановился в пяти шагах от Психа. Как и говорящий с кайдзю, хирург был без шлема.
    – От корабля за мной следил? – спросил Псих, не оборачиваясь.
    Он прикрыл глаза, купаясь, как довольный кот, в солнечных лучах.
    – Хотел поговорить без свидетелей, – сказал Живодер. Он хлопнул по щеке, превратив севшего комара в кровяное пятнышко. – Кто выдал нас хортам на Тайрусе, ты или капитан?
    Псих медленно повернулся.
    – Это обвинение?
    – Это констатация факта. Засада была подстроена, только дурак этого не поймет. Кто-то из псиоников предупредил врага. Что, снюхался с капитаном, убираете конкурентов?
    – Попридержи язык!
    Сверток, лежащий на земле возле Психа, заворочался и заплакал. Живодер ухмыльнулся.
    – Притащил мальчишку на Землю? Только не надо удивления – на меня твое внушение не действует. Я видел с самого начала, как ты спрятал дитё возле своей Кай. Хороша семейка – Псих и два монстра.
    Глаза говорящего с кайдзю сузились. Рот превратился в узкую ниточку.
    – Говорят, что тебе нет равных, – сказал Живодер. – Что ты предвидишь каждое движение врага. Давно хотел это проверить.
    Они выхватили бластеры, Псих успел выстрелить первым. Живодера отбросило на ствол могучей сосны.
    – Слабак! – сказал Псих и сплюнул сквозь пересохшие губы.
    Он развязал сверток, поднял ребенка, отошел от места смерти и положил в теплую тень среди толстых сосновых корней.
    – Это твой мир, малыш,  – сказал Псих.
    Он достал карту и воткнул в песок возле младенца. Затем ушел. Но в десяти шагах остановился и обернулся. Мальчик не плакал. Он смотрел на стрекозу, севшую к нему на ручонку. Вдалеке медленно и настороженно приближались волки. Психу показалось, что среди них скрывается кто-то еще, невидимый и неуловимый, словно звездная пыль, опустившаяся на тонкую паутину. Но это была лишь игра света и тени.
    На оставленной карте была изображена Судьба, держащая в руках нити человеческих жизней.
     
    ***
     
    – Ты… Предатель, – прошипел Боров.
    – Нет, – улыбнулся Псих. – Но я перехватил сообщение Пирата на Тайрусе. Мог и предупредить. Не захотел.
    – Почему?..
    – Почему я всё это рассказываю? Вы еще не поняли? Я чувствую вас. Знаю каждое ваше движение на несколько секунд вперед. Могу читать эмоции, как открытую книгу. У всех, кроме одного. Я не вижу его, как не видел периканцев. Николай, скажи им, наконец, кто ты такой.
     
    ***
     
    Он помнил острые зубы и запах шерсти. Волчат, с которыми боролся, пробираясь к набухшим соскам волчицы-матери. Помнил ее упругий, покрытый шерстью живот и вкус теплого молока, бегущего по губам. Гораздо раньше, когда любое движение заставляло летать по холодной темноте, всё было по-другому. Молоко тоже имело иной вкус. Оно капало в рот терпкими обжигающими каплями, огонь тек по телу, вызывая болезненные судороги. Но тьма закончилась.
    – Пей, – говорила Нэнья. – Тебе надо быть сильным.
    Ее желтые волосы сливались на небе с солнцем. Прозрачные руки притрагивались ко лбу, но он не чувствовал прикосновения, только легкое покалывание. Он слышал, но еще не умел говорить. А когда научился, то сказал:
    – Мама.
    – Нет, – смеялась в ответ Нэнья. – Я не твоя мама, малыш. Я воспитываю тебя, берегу тебя, живу для тебя, но я не твоя мама.
    Подросший, он бегал наперегонки с волчатами, отбирал лучший кусок мяса, когда волк-отец приносил к берлоге убитую косулю, но он не был волком. Он был человеком. Так сказала Нэнья.
    – А еще люди есть? – спросил он.
    – Есть, – улыбалась Нэнья.
    – Такие, как ты?
    – Да. Но тебе еще сложно их увидеть.
    Пора, когда он увидел пришла гораздо позже.
    Теплые дни сменялись зимними холодами. Снега таяли говорливыми ручьями. Незаметно бежали года. По ночам его мучили черные сны. Они затягивали в липкую сладостную темноту, в которой шевелились длинные лапы, и по губам текло обжигающее молоко. Просыпаясь, он радовался, что никогда туда не вернется. Но в глубине души было желание испытать эти ощущения вновь.
    Однажды волк куда-то пропал и вернулся лишь спустя два дня, принеся перевязанные веревкой книги. То, что это книги, он узнал от Нэньи.
    – Тебе надо научиться читать, – сказала она. – Человек должен это уметь.
    Она учила, а он продирался сквозь нагромождения непонятных значков. Буквы складывались в слова, слова – в предложения. Предложения составляли смысл. Смысл показывал, чем человек отличается от зверя.
    Иногда Нэнья уходила. Несколько шагов – и она терялась из виду, расплываясь в воздухе. Пропадала ненадолго, но его охватывали тревожные мысли. Что, если она не вернется, и он останется один?! Он напрягал зрение, пытаясь ее разглядеть. Метался, не находя себе места. Однажды ночью, когда было одиноко, он поднял голову к огромной низкой луне и завыл. Вой вырвался на свободу, в нем терялись смысл и отличия.
    – Оуи-и-и-и!
    Звуки его голоса – дикого, незнакомого, проникали сквозь лес. Волки вздрагивали, шерсть на их холках вставала дыбом.
    – Оуи-и-и-и!
    Наконец вой перешел в тонкий скребущий писк на грани слышимого. В нем звучали холод бесконечного пространства и грусть по дому, жажда жизни и смерть для любого, кто станет на пути к мечте.
    – Не делай так больше, – сказала Нэнья, когда вернулась. Он в первый раз видел ее сердитой. – Ты же человек. Не волк. Не порождение космоса. Жаль, что я пока не могу отдать тебя людям из этой вселенной.
    – Тогда возьми меня с собой туда, куда ты уходишь.
    – У тебя не получится. Ты еще не готов. Знание, что пора уходить, и тебя ждут, приходит позже.
    – Где ждут, Нэнья?
    – Посмотри. Ты уже сможешь.
    Он увидел. Людей было много. Призрачные, едва заметные, они словно жили в ином пространстве тепла, радости и спокойствия. Их смех струился и звенел колокольчиками, расцветающими по утру среди покрытой росой травы. Они находились рядом и бесконечно далеко отсюда. Они такие же, как Нэнья.
    – Когда-то мы были землянами, – сказала она. – Но сейчас Земля осталась нашей памятью. Местом, куда возвращаешься.
    – Ты меня не бросишь? Не уйдешь?
    – Нет. Пока нет. – Она не умела обманывать. – Вскоре прилетит человек и тебя заберет.
    – Не надо!
    Слезы брызнули у него из глаз.
    – Я вернусь! – закричал он. – К тебе! Мы встретимся!
    – Но Земля уже будет совсем другой. Без нас. Тот человек, что принес тебя сюда, он прилетит снова, и с ним придут другие. Вырубят леса, проложат дороги и построят города. Всего этого не будет.
    – Помешай ему! Останови! Управляй им, как ты управляешь волками! Не дай погубить Землю!
    Нэнья улыбнулась. Ее улыбка была как лучик солнца.
    – Я не могу сделать это с разумными существами. Пускай даже они… враги. – Непривычное слово далось ей с трудом. – Я и так вмешалась в чужую жизнь… Это опрометчиво… Глупо. Я поступила плохо.
    – Что случилось?
    Он присел рядом с ней. Ему хотелось погладить воздушные волосы, убрать от лица прижатые ладони. Но он не мог к ней прикоснуться. Нэнья была лишь фантомом в его мире. Отражением человека, живущего где-то в ином месте. Когда она плакала, в воздухе серебрились блестящие искорки.
    – Я задержала их. Корабль с теми людьми попал во временную ловушку. Мне нужно было время, чтобы ты вырос.
    – Если ты не можешь принести вред врагу, то это сделаю я! – воскликнул он.
    Враг! Тревожное слово не вызывало у него неприязни. Лишь ярость. Она пробежала по спине колючими волнами, и волосы на затылке зашевелились. Враг! Не добыча. Не загнанная косуля. Не беззащитные люди в убегающем корабле. Враг убьет тебя, если ты первым не убьешь его. Рот наполнился вкусом будущей крови.
    – Не говори так! – закричала Нэнья. – Ты не должен так говорить! Никогда! Слышишь, никогда не смей такого произносить!
    «Для тебя, – подумал он. – Я люблю тебя и сделаю это для тебя».
    В его груди закипел вой, который так и не вырвался наружу. Он не зверь. Он – человек. Он справится. Возле логова послышалось урчанье – волк-отец притащил мертвую косулю. Зубы сжимали ее горло, и кровь окрасила шерсть вокруг губ в багровый цвет.
     
    ***
     
    Человек-друг прилетел спустя несколько дней. Он вышел из обшарпанного корабля и замер в удивлении.
    – Мальчик! Ей-богу, Маша, гляди – ребенок! Ты откуда взялся?! Хочешь шоколад? На, возьми. Сам делал. У меня, знаешь, какая плантация деревьев на станции? У-у-у! Заблудиться можно!
    Дядька с торчащей клочьями седой бородой, произносил слова скороговоркой. Отвечать не получалось, оставалось лишь утвердительно кивать, попадая в такт вопросов.
    – Ты сам тут живешь, внучок? И я тоже сам, только с Машей, но она кайдзю. Старая, аж сморщенная вся. Старше меня. Вот у меня как раз такой внучок был бы, как ты, если бы Влад с Анной не улетели. Бросили меня старого и улетели за помощью. Мы на станции живем, на Марсе. Я, да Машка с малышом. Вот и ты теперь поживешь, если согласишься. Они не вернулись, а ты заместо них будешь. Малыша Машкиного приручишь. Пойдем! Меня дедом Колей зовут. Охо-хо, тяжко тут. Давит на меня Земля.
    Перед отлетом, Нэнья его проводила.
    – Я хочу сделать для тебя подарок, – казала она. – Но здесь я могу не многое. Хочешь, я зажгу для тебя звезду?
    – Хочу, – ответил он. – Я вернусь к тебе.
    Теперь его называли «внучком». Имя Николай он выберет потом, в честь деда, когда будет стоять над одинокой могилой на марсианской станции. Тогда он почувствует, что настала пора уходить из привычных мест.
     
    ***
     
    – Капитан! Сэр! Тревога! – Псих влетел в ходовую рубку.
    – Вижу! Какова его скорость?
    – Превышает нашу в два раза. Самец в самом расцвете. Вот, гад! Догонит же!
    – Боров, Мертвец, к орудиям! Нужно успеть!
    Они не успели. Дикие кайдзю иногда встречаются в космосе. Если корабль ведет самка, то бродячий самец – настоящее бедствие. Пытаясь до нее добраться, он может повредить обшивку корабля. Но страшнее другое – их коконы взаимодействуют. Время замедляется и останавливается, пока дикий кайдзю не уйдет от корабля.
    Самец был полон сил. Кай выла в своем отсеке. Психа приходилось обливать холодной водой, чтобы привести в чувство. Отогнать самца удалось не сразу. Когда четверо из отряда волков вернулись в обычное пространство, на Метрополии прошло семнадцать лет.
     
    ***
     
    – Капитана я убил сегодня утром, – сказал Николай. – Теперь дождался вас. – Он улыбнулся радостной улыбкой ребенка, получившего долгожданный подарок.
    Боров вскочил, опрокидывая стул. Рука метнулась к бластеру. Николай выхватил оружие первым. Выстрел! Импульс разворотил левое плечо, Боров с грохотом повалился на пол. Второй выстрел взорвал голову Мертвеца, забрызгав портрет Императора. Стакан в металлической руке лопнул, осколки со звоном разлетелись по сторонам. Мертвый киборг с подергивающейся рукой остался сидеть на стуле. Третья цель! Где светловолосый?! Выстрел, предназначавшийся Психу, вспорол грудь муляжу периканца. Псих находился не там, где должен был быть, а стоял посреди зала с бластером в руке. Николай отшатнулся к стене. Ответный выстрел говорящего с кайдзю опалил щеку и разбил аквариум, потоки воды вместе со счастливыми омарцами выплеснулись на пол.
    Завизжал хозяин. Тонко, страшно. Надо было бежать, прятаться, а он только стоял, вцепившись в барную стойку побелевшими пальцами, и визжал. По залу летали клочья набивки из периканца. Вода, омывающая тело Борова, стала багровой.
    – Стой! – закричал Псих. Палец Николая, дрогнул на спусковом крючке. – Сделаем это по правилам. Как подобает мужчинам. Да заткнись ты! – бросил он толстяку.
    Хозяин замолчал. Псих медленно опустил бластер в кобуру.
    – Или ты – мальчишка, слабак, боящийся смотреть в глаза смерти?
    – Я не мальчишка! – Бластер в руке Николая тоже вернулся в кобуру. – Капитана я убил честно! Зачем ты меня спас от периканцев?
    – Спас? Другие мне не противники, а от тебя исходила угроза уже тогда. Без идеального врага, равного по силам, скучно жить на свете. Хозяин! Считай до трех!
    – К-как считать?!
    – Вслух! – Псих прищурился и бросил Николаю: – На счет три выхватывай бластер и стреляй, если сможешь… мальчишка.
    – Од-дин!
    Они замерли друг против друга.
    Первый, прошедший не одно сражение, стоял расслаблено, рука как бы нехотя остановилась над рукоятью бластера. Глаза впились в противника. Острые, насмешливые, а в глубине – волнение. Еще глубже – скрытый страх.
    – Два!
    Второй, совсем еще мальчишка, сжался, как готовый к прыжку зверь. В глазах вспыхивали отблески мигающей лампы. Казалось, что во взгляде горел неугасимый огонь. Страсть. Жажда жизни. Не человек стоял – волк приготовился вцепиться в горло врагу и рвать, вгрызаться в податливую плоть, убить даже ценою собственной жизни.
    Тишина. Лишь слышно негромкое дыхание и стук лапок омарцев по мокрому полу – цок-цок, цок-цок. Щека у Психа под левым глазом начала нервно подергиваться. Губы сжались в ниточку. Рот Николая приоткрылся, обнажая клыки. Улыбка? Оскал?
    – Три! – выдохнул хозяин.
    Рука киборга зацепилась за край стола, и металлическое тело рухнуло на пол.
    Они выхватили бластеры, и два выстрела слились в один. На груди говорящего с кайдзю расплылось кровавое пятно. Николай выстрелил снова. Псих упал на спину, подняв тучи красных брызг. Николай, держась за бок, повернулся к хозяину.
    – Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй! Я никому!.. Я уберу трупы! Пожалуйста! – Толстяк был готов упасть на колени, но тогда его не будет видно за барной стойкой. По щекам катились слезы.
    Николай спрятал бластер и пошел к выходу. Сквозь прижатые к боку пальцы текла кровь. По пути он остановился, нагнулся и протянул руку к выползшему из-за плинтуса омарцу. Тот пошевелил усами и осторожно взобрался на подставленную ладонь. Николай вышел. Сквозь стеклянные двери было видно, как он поднял голову к небу.
    Ему вновь хотелось завыть, но он сдержался. Он человек. Не волк. Он вспомнил улыбку Нэньи – теплый солнечный лучик и улыбнулся.
    У Земли еще есть время. Империя не узнает.
    В бесконечной черноте космоса ярко светила одинокая звезда.
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    

  Время приёма: 20:01 26.01.2013

 
     
[an error occurred while processing the directive]