 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Первым делом Немет Иштан обратил внимание на стены, выкрашенные в оранжевый, навязчиво позитивный цвет. Мысли его были не самыми радужными и только усугублялись казённой радостью этого заведения.
Дом престарелых «Фрау Кройлян» стоял на крутом берегу Трайзена, возвышаясь над его австрийско-спокойной гладью. Пятиэтажное здание, с гипсовыми завитками на греческих колоннах фасада, с ровными асфальтовыми прожилками на окружающем его газоне, с высокими потолками, поначалу так поразившими Иштана. Здание, бывшее моложе каждого своего обитателя лет на двадцать. Их, к слову, было сто четырнадцать, Немет Иштан слишком хорошо запомнил это число. Сто четырнадцать пенсионеров, от семидесяти до восьмидесяти девяти лет, нашедших тут покой и умиротворение. Во всяком случае, Иштан хотел, что бы это было так.
В приёмной его встретил плотный мужчина, с крупной потеющей лысиной, клочковатыми усами и большими на выкате глазами за толстыми стеклами очков. Был он лет на пятнадцать старше Иштана. Может, под пятьдесят.
— Немет Иштан? — дружелюбно поинтересовался он.
Иштан только кивнул и сделал вид, что пожал протянутую ладонь. На деле же лишь слегка коснулся пальцев толстяка и потом незаметно вытер руку платком, который специально для таких случаев хранился в кармане пиджака. Ладонь мужчины была потная. Иштан терпеть не мог потные ладони.
— Клаус Мозер, врач, — представился тот. — Это я с вами разговаривал.
— Да, да, — рассеянно произнёс Иштан. Честно говоря, он представлял себе Мозера другим. Слишком уж его уверенный грубоватый голос в трубке не подходил к внешности почти карикатурного бюргера. Впрочем, такие несовпадения случается не редко.
— Пойдёмте. Вы не совсем во время, сейчас у нас время дневного сна, но, сами понимаете, далеко не все используют его именно для этого. Так что, думаю, вы без труда найдёте с кем побеседовать.
Врач взял со стойки регистрации тонкий компьютер и сделал приглашающий жест. Иштан вежливо улыбнулся и последовал за Мозером. На самом деле, он специально подстроил свой график так, чтобы прибыть в «Фрау Кройлян» именно в это время. Оно как нельзя лучше подходило для его миссии. Клаус Мозер был в курсе неё, и, похоже, она его совершенно не беспокоила. С каждым своим словом, с каждым своим жестом он нравился Иштану всё меньше и меньше.
Большой, приспособленный для «колясочников», лифт поднял их на этаж. Длинный коридор пронзал здание насквозь, как тоннель метро. Сейчас он был пуст и тих. В таких же, как и внизу, оранжевых стенах здесь часто красовались белые пятна дверей.
В руках Клауса Мозера пиликнул, включаясь, компьютер. Вот и началось.
Когда за ним закрылась очередная дверь, Иштан не обнаружил Мозера в коридоре. Он даже с некоторым облегчением прислонился к стене и сложил вчетверо форменный листок. Уже четвёртый. Задание оказалось проще, чем он думал, но это, как ни странно, облегчения не приносило. Скорее удивляло и раздражало.
Врач, бубня под нос детскую песенку, появился их холла. В руке у него исходила паром большой бумажный стакан с кофе.
— Как, уже? — с наигранным восхищением спросил он.
Иштан посмотрел исподлобья и спрятал лист в дипломат. Устало отвалился от стены.
— Так, так… дальше… эта точно спит, этого лучше не беспокоить, — Мозер с деловым видом изучал записи в компьютере. — Вот, может… хотя…
Иштан, который находил в этой возне что-то аморальное, бесцеремонно выхватил компьютер из противных потных рук.
«Алексей Клёнов» — прочитал он. — «82 года…»
— Этот больной. Но, думаю, проблем не доставит, — вставил врач.
— Что с ним?
— Лёгкая шизофрения. Не из буйных, таких тут не держим, — он хихикнул. — Иначе вам костюмчик шикарный бы пообтрепали.
Иштан не удостоил его взглядом. Быстро изучив анкету на Клёнова, он вернул комп врачу и направился к нужной двери. И вошёл, дождавшись, когда на деликатный стук с той стороны ответят: «да, да!»
Убранство комнаты ничем не отличалось от других. Светлые обои, аккуратно заправленная кровать в углу, стенной шкаф и стол перед окном. За столом, перед включённым компьютером, сидел старик. Седые волосы были прилежно расчёсаны, на лбу собрались три большие складки, когда он поднял брови, рассматривая посетителя. Лицо почти без морщин, но те немногие, которые были, лежали глубокими бороздами. Алексей Клёнов, восемьдесят два года, эмигрант из России, в «Фрау Кройлян» проживает три года, шизофреник.
— С кем имею честь? — осведомился он треснутым старческим голосом.
— Немет Иштан, агент по связям с общественностью компании «ВестЛанд».
Клёнов заинтересованно склонил голову.
— Хотите чаю, герр Иштан?
— Герр Немет, — поправил его Иштан.
— Что, проститете?
— Я венгр, — пояснил он. — У нас сначала идёт фамилия, а потом имя.
Старик изумлённо цокнул языком.
— Вот уж и правда говорят: «век живи — век учись». Русская поговорка. Прошу прощения, герр Немет за свою необразованность. — Клёнов склонил голову на бок. — Присаживайтесь. С чем пожаловали? Впрочем, потом об этом. Всё-таки сначала чаю.
Алексей Клёнов направил пульт на тумбочку с чайником, вдавил кнопку, и тот послушно загудел.
Немного сбитый с толку, Иштан присел на краешек кровати, поставив дипломат на пол. Клёнов не походил на других обитателей «Фрау Кройлян», жизнерадостных, ежесекундно ностальгирующих, без оптимизма смотрящих в будущее, но нисколько им не отягощенных. А ни разу не улыбнувшийся Клёнов, тем не менее, был куда сильнее наполнен жизнью. Впрочем, может так на нём сказывалась болезнь. Иштан уже знал, что будет не просто.
Пока закипал чайник, старик увлечённо что-то набирал на клавиатуре. Потом, не глядя на гостя, поинтересовался:
— Мистер Немет, как вам наше жилище? Я имею в виду всё заведение, конечно.
— Ммм… пожалуй, мило, — Иштан задумался, подбирая слова. — Комфортабельно, достойная жизнь… уют.
— Уют? — перебил его Клёнов. — Вы действительно считаете это место уютным?
— Вполне… а что такого? — Иштан не понимал, куда клонит старик.
Тот задумчиво пожевал губы.
— Странно. Я всё-таки надеялся, что так думать позволительно лишь местным постояльцам, — агент по связям с общественностью заметил, как Клёнов насмешливо выделил последнее слово. — Выбора же нет, и со временем самообман так входит в привычку, что начинает восприниматься как истина. Но после вашего ответа, получается, что я был не прав. Люди не стараются себя обмануть. И ваше поколение находит это место уютным. Так считать ли мне ненормальным окружающих или себя?
Иштан удивлённо посмотрел на старика. Такого напора он не ожидал.
— Нет, постойте, вы всё же правы. Я покривил душой, употребив именно это слово. Уют — оно какое-то домашнее. Сразу в мозгу всплывают шторы, которые долго выбирались из множества вариантов, паркет, положенный по твоему вкусу, да и вообще самодельная — если можно употребить такое слово — обстановка. К этому же месту слово «уют» не подходит.
Иштан, не ожидавший от себя подобной тирады, замолк. Клёнов же одобрительно кивнул.
— Хорошо. Молодой человек, и, пожалуйста, впредь не надо со мной сюсюкать и говорить то, что, по вашему мнению, я хочу услышать. Иначе беседы у нас не выйдет. Чайник, кстати вскипел.
Когда пристыженный Иштан наполнил чашки, Клёнов вновь заговорил.
— Это заведение напоминает мне детские лагеря отдыха. Никогда их не любил. Тем более в детстве. Спать, когда скажут, просыпаться, когда скажут, есть по расписанию, купаться по расписанию. И ведь такой разнообразный набор — видео-игры, кино, дискотека, спорт, концерты. Но расписание портило всё. Как можно отдыхать по расписанию? Отдых — это как раз свобода от графика. И я был гораздо счастливее, когда просто весь день гонял мяч по двору, чем, когда играл в лагере в обязательную крутую видео-игру. Жаль, родители этого не понимали. Да и многие сверстники.
Старик замолчал, погрузившись в воспоминания. Иштан отхлебнул из чашки. Как странно встречать на своём пути не среднего представителя человеческой породы, а вот такого, высокого, будто смотрящего поверх голов. И как редко такое бывает. И ещё более неожиданное от того, в каком месте происходит такая встреча.
— Но, в таком случае, что вы делаете здесь?
Клёнов грустно улыбнулся.
— О, этот печальный момент, когда твои дети начинают считать себя твоими родителями. Мне будто снова четырнадцать, и я снова насильно отправлен «отдыхать» в лагерь. Правда, теперь без возможности вернутся. И самое грустное тут то, что они сделали это абсолютно искренне, и от чистого сердца желая помочь. И я, как и тогда в детстве, не смог объяснить им... Противился изо всех сил, но мне где-то выправили справку о душевной болезни и таки запихали сюда. Знали бы вы, герр Немет, как неприятно в восемьдесят лет чувствовать себя ребёнком. И не желаю вам такого узнать. Или умирайте раньше, или никогда не заводите детей.
Так он значит не сумасшедший. Иштан чувствовал, как старику необходимо выговориться, но впервые он слушал подобную исповедь с интересом, без попыток подавить зевок и старательного изображения заинтересованности на лице. И впервые за сегодня почувствовал злость, случайно бросив взгляд на чёрный дипломат у ног.
— Герр Клёнов, а зачем вы эмигрировали из России?
— Это была не эмиграция, а эвакуация, — усмехнулся тот. — Окончательное бегство из детства. В России невозможно было чувствовать себя по настоящему взрослым. Всегда кто-то либо ставил тебя в угол, либо указывал, что делать, либо гладил по головке за послушание. И заметьте, я говорю не только о людях, даже в первую очередь не о людях. Россия — это сверхзаботливая мать. Для такой дети навеки остаются детьми, требующими постоянного ухода. Хотя, заметьте, я не испытываю ненависти или презрения к своей родине. Как и любой нормальный ребёнок к своей матери, какой бы она ни была. Моя страна пережила много, и если б где-то она оступилась, облик мира был бы другим. Ха, я даже из такого смешного чувства, как сентиментальность, приехал жить именно в Санкт-Пёлтен. Название напоминает о моём родном Санкт-Петербурге. Впрочем, это всё в прошлом. Оно у всех разное, а вот будущее одно. Как вы считаете, герр Немет? — Клёнов прищурился.
— Ммм… вы говорите о смерти?
Старик довольно щёлкнул пальцами.
— Выша внешность не обманывает. Вы действительно так же умны, как и кажетесь.
— Благодарю, — только и смог произнести Иштан. Какие странные пируэты порой совершает рок, и сам подводит к тому, от чего, казалось бы, ещё минуту назад был так далеко.
— Что вы думаете об этой старухе с косой? Даже нет, начать надо иначе — верите ли вы в Бога?
Вот уж такого Иштан никак не ждал. Хотя, старики нередко к концу жизни приходят к вере и целыми днями пропадают в церквях.
— В Бога… ну, знаете, наверное, что-то такое ТАМ есть. Я не берусь судить что, но уверен, что все религии ошибаются на этот счёт. Так что я, скорее, агностик.
— Нет, вы — итсист, — чуть саркастично сказал Клёнов.
— Что, простите?
— Итсист. Который, как и вы, считает, что «ну, что-то там такое, наверное, есть». При этом итсисты не утруждаются поиском хотя бы приблизительного ответа на такой важный вопрос. Очень низкое и глупое мировоззрение. Герр Немет, настоятельно прошу вас пересмотреть свои убеждения и восполнить пробел в знаниях.
Иштан снисходительно вздохнул. Всё-таки у стариков, даже самых неординарных, есть свои общие пунктики.
— Может быть когда-нибудь потом. Сейчас в моей жизни это никак не пригодиться. Есть там кто-то, нет — какая разница? Для чего забивать голову разными — уж простите, — ничем не подтвержденными версиями?
Он ожидал, что Клёнов впадёт в ступор, стараясь найти подходящие слова. Но тот только произнёс:
— Для того чтобы просто быть умным человеком. Разве этого мало?
Иштан, задумчиво усмехнулся. В ступор впал он сам. Помолчали.
— А сами вы, значит, верите? — наконец нашёл, что сказать Иштан.
—Я-то как раз и есть самый настоящий агностик, — с улыбкой произнёс Клёнов. — Нельзя с полной уверенностью утверждать, что Бога нет. Но так же нельзя абсолютно точно знать, что он есть. В любой из этих вариантов можно только верить. В этом суть религиозной составляющей агностицизма. Я вот раньше верил, что бога нет. Теперь склоняюсь ко второму варианту. Но если в первом случае со смертью всё ясно, то вот в другом случае… много вопросов. А самое забавно, что ответов в природе не существует.
— Что вы имеете в виду? — спросил совершенно сбитый с толку Иштан.
— Ну, например: вот вы умерли и попали на небо, как и сказано в Библии. Но в каком облике? Понимаете? Если я умру дряхлым стариком, то и перед Святым Петром предстану в таком же образе? И если это действительно так, то возникает закономерный ответ — лучше умирать молодым. Лучше прожить тут лет двадцать, чтоб потом получить в своё распоряжение вечную молодость. Как вы считаете?
— Если в таком ракурсе смотреть, то да, вы правы, — Иштан пытался собрать разбежавшиеся мысли и не упустить нить разговора. — Это то, что вас беспокоит?
— О, если бы только это! — усмехнулся старик. — С этим вопросом попроще. Один пастор мне говорил, что душа облика не имеет. Я, правда, не вижу в этом смысла. Это тогда логически не вяжется с тем, что Бог сотворил нас по «образу и подобию». Обратите внимание на первое слово. Впрочем, могу и ошибаться. Внешность меня не так волнует. Гораздо интереснее, что будет с разумом. Может, вы слышали такое утверждение: «истина одна, а правда у каждого своя»? Так вот, познает ли разум ту, абсолютную общую для всех истину или так и останется в плену собственной правды? И если познает, то зачем тогда нужен ад? Ведь душа не ведала, что творила. А если не познает, то чем тогда Бог отличается от тех же родителей? Вам ещё не наскучило мое брюзжание?
— Вы даже не представляете, насколько не наскучило, герр Клёнов. Я молчу только за тем, чтоб не сбивать вас и самому не упустить нечто важное.
— Но это, опять же, не всё, что мучит меня. А что такое вообще есть разум? Если кровь наполняют гормоны, то похоть понуждает нас искать способ их утихомирить. Разум может противится похоти, но не способен унять её. Как не способен он контролировать злость, радость, раздражение и прочие чувства. То есть получается, что душа не имеет желаний, все они продиктованы мозгом. Душа может лишь не давать мозгу брать верх. Но как тогда быть с сумасшедшими? Когда из-за повреждений мозга душа перестаёт контролировать действия. Неужели получается, что мозг сильнее? Что животное превыше духовного?
А представьте себе жизнь душевнобольного, который родился таким. Жизнь пролетела как в тумане, и он понял, что существовал только там, за чертой. Представляете, каково ему? А может это пустой разговор и дух просто неразумен. Но, скажите не милость, в чём тогда вообще смысл посмертного существования?
Повисла тяжелая пауза. Тяжелая, от наполняющих её смыслов. Старик молчал. Молчал и Немет Иштан, агент по связям с общественностью компании «ВестЛанд». Строительной компании, намеривающейся купить участок берега Трайзена, на котором стоит «Фрау Кройлян». И чёрный дипломат был здесь неспроста. В нём скрывались сто четырнадцать бланков согласия на эвтаназию. Четыре из которых подписаны. Конечно, компания хотела всё сделать по-человечески, брала на себя похоронные расходы, обязывалась выплатить не малую сумму наследникам или тем, кому человек изъявит желание помочь.
Но теперь Иштан не мог даже и допустить мысли о том, чтобы раскрыть дипломат с присутствии старика. Если о чем-то не думаешь, то гораздо легче жить. До этого дня он вовсе не думал о смерти. Она была частью жизни, ничем не выделяясь среди новостей и ужина в ресторане. Но теперь… после такой исповеди старика, ему и самому захотелось открыть душу, спросить, что об этом скажет он. Казалось, что он знает ответ.
Старик сидел, закрыв глаза, и откинувшись на спинку компьютерного кресла. Иштан собрался с мыслями и позвал его. Клёнов молчал. И только тут Иштан заметил, что грудь старика не вздымается. С минуту он опустошенно смотрел на него, потом закрыл лицо руками и задрожал. Впервые со времен детства он столкнулся с такой несправедливостью. Ну почему сейчас! Ведь это был наверное главный вопрос его жизни, а теперь его некому задавать, и его вопрос стал ничем не лучше вопросов старика, обращенных к молчаливому Богу.
Наверное, в лице Иштана что-то было не так, потому что улыбка сползла с лица Клауса Мозера.
— Эээ… ну, как прошло? — начал он.
Иштан, не меняясь в лице, ударил его в пах и, не обращая внимание на стоны удивления и боли, направился к выходу. На улице он, раскрыв дипломат, пустил содержимое по ветру. Старик передал эстафету, и теперь мучатся вопросами, на которые не существует ответов, придётся ему.
Но один ответ Иштан всё же нашёл, пусть он и был самым очевидным — с сегодняшнего дня он не работает в «ВестЛанд». |
|
|
|
Время приёма: 15:48 14.10.2012
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев