Много чудес видел мир Плоти, не мало случалось странного и даже жуткого. Плоские черви, с которыми приходилось делиться пищей, огромные раны на земле величиной с ущелье, механическое солнце… Последнее, кстати, детище другой беды: паразитов, называющих себя креневодами.
Трудно жилось Плоти – от этого никуда не деться, – но мир как-то справлялся, не трещал по швам, словно драная рубаха. Её частицы-стражи изгоняли червей и прочие напасти, частицы-рабочие без устали чинили Плоть; даже с креневодами и их механическим солнцем свыклись как с неприятным соседом по лестничной клетке.
Можно поспорить, что какой-нибудь мудрец изрекал пророчество: «Да сгинет Плоть, когда части её друг на друга оружие поднимут!». Так оно и случилось. Плоть вдруг перестала кормить своих частиц.
Вскоре пища исчезла…
Вено Бронтес услыхал за окном шум, когда уже похрапывал перед ящиком. Крутили его любимый фантастический сериал – «Семеро одного не боятся» – про сказочных существ – людей. Главный герой со шрамом в пол лица как раз подговаривал шестёрку товарищей напасть на какого-то там тигра.
Вено помотал головой, смахивая остатки дрёмы, и распахнул окно. Усики-антенны на голове креневода в напряжении распрямились.
В темноте кто-то стонал…
«Ну, где зверь? – бурчал в комнате герой сериала. – Чую, он где-то рядом».
Бронтес покрутил колёсико звука, приглушая старенький телевизор, затем выключил во всём доме свет – так, на всякий случай. Сомнений нет, где-то браконьеры загоняют частицу Плоти. Он в ярости щёлкнул клешнями нижних рук. «Уже до заповедника, сволочи, добрались!», – пронеслась гневная мысль.
«Одноухий, ты будешь приманкой», – телевизор работал чуть слышно.
«Да почему снова я?! У меня и так нет уха!».
«Значит, опыт есть. Давай, пошёл».
Бронтес устроился в кресле, одним глазом поглядывая в темноту за окном, другим лениво следя за слаженной работой человеков. Вено не уставал изумляться, как много общего между креневодами и выдуманными людьми. И те и другие подстраивают мир под свои нужды, а силу чувствуют лишь в толпе себе подобных. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь один вид родился из фантазии вида другого.
Отшельник почти всё свободное время посвящал людефильмам. Комедии про неуклюжих людей получались смешнее, их мелодрамы и любовные истории сразу не разберёшь (нужно понять смысл «разделения полов»), зато потом от слезливых фильмов трудно отлипнуть, но больше всего Вено любил боевики с героями-одиночками. Где-то в городе были людские фанклубы: молодые креневоды собирали коллекционные игрушки, обсуждали самые значимые франшизы и до хрипотцы спорили кто круче, детектив Джек Браунди или известный политик Валентин Пустобрёхов.
Вено сам бы записался в подобный клуб, не смотря на зрелый возраст, однако появляться в городе не хотел. Креневоды не терпели одиночек, их воротило от непохожести и индивидуализма как он протухшего мяса. Прижились бы людиэшники, не будь их увлечение массовым? Как любят выражаться люди – чёрта с два! Вено Бронтесу не повезло, его отличие не встретило поддержку масс и ему пришлось уйти. Он ещё легко отделался! В былые времена непохожего бы сожрали сородичи, а теперь лишь выдали справку из больницы о невменяемости.
Вено не заметил, как его подбородок коснулся груди. Рука безвольно повисла у кресла. Тут, словно назойливый будильник, стон повторился – но уже громче и ближе.
– Плоть их раздери! – Вено сунул босые ноги в тапки и, матерясь, вышел на крыльцо. Простоял так с минуту, пританцовывая от холода.
Он уже собирался идти обратно, как показался силуэт частицы. Она была порядком израненной и еле передвигалась, за её хвостом-брюхом вместе с привычной полосой слизи тянулся кровавый след.
– Нужно одеться теплее, – пробормотал Бронтес и вернулся в дом.
Ночью здесь всегда было холодно и промозгло, губительное тепло механического солнца не успевало за день обогреть окраины. Солнце, словно зазнавшаяся примадонна, красовалось только для центра города, покоясь на толстых цепях.
Незапертая дверь скрипнула, отшельник поёжился от сквозняка. С улицы тянуло сыростью. Бронтес вдруг обнаружил, что сидит на тумбочке и ему совсем не хочется выходить.
«Эй, Одноухий, не трусь! – Шёпотом кричал телевизор. – Там всего лишь тигр, а здесь тебя жду я!».
– Точно, не трусь, – подбадривал себя Вено. – Нужно лишь потянуть время до стража.
Вено Бронтес тяжко вздохнул и вышел наружу, хлопнув за собой дверью.
За частицей увязались трое. Двое из них были предельно собраны и внимательны, кончики их копий танцевали в воздухе. Третий – мальчишка, у которого ещё клешни не затвердели – шёл, опираясь на оружие, как на трость.
Они заметили одинокую фигуру отшельника, и самый длинный из браконьеров направился к Бронтесу.
– Ты чьих будешь, приятель? Ковылял бы обратно в халупу свою, а?
Вено прикусил губу. Не были они браконьерами – те не ведут себя так вальяжно. В заповеднике медлить нельзя, чуть зазеваешься и можно нарваться на частицу-стража.
Вено сделал шаг вперёд, заставляя долговязого отступить.
– Зачем вы за ней гонитесь, «приятель»? Разуй глаза, это же частица-рабочая. Мясо жёсткое, невкусное. К тому же слизь, башка твоя пустая, ядовита. Не смертельная, но в сортире проторчишь.
– Плоти ради, старый, твой-то какой интерес? – Проворчал долговязый. – Твоя улитка, что ли?
Отшельник нахмурился: «где же страж, почему так долго»?
– Любите фантастику про людей? Тогда учите матчасть! Эта частица Плоти больше на слизня похожа, чем на улитку. Видите раковину? Вот и я нет. И вообще, нравятся сказки о людишках? Тогда называйся тараканом, крабом или как там они нас бы нарекли…
Вено щёлкнул клешнёй перед носом долговязого, пихнул его в грудь.
– Валите отсюда, это моя территория! А я, так и быть, не скормлю вас стражам заповедника.
Долговязый отходил, пока не вступил в полосу слизи, его нога поехала в сторону, и он шмякнулся на землю.
– Что происходит, Бредт? – второй браконьер чуть шепелявил. – Ты говорил здесь нет егерей. Ну её, улитку… э-э-э… слизня. Уйдём отсюда?
Мальчишка только покачал головой. Выкрашенные по последней моде усики постоянно мельтешили, никак не находя себе места.
– Милые тапочки. По-моему, они вам очень подходят.
Его голос был высокий, детский, требовательный. Голос избалованного ребёнка.
– Меня зовут Бредт Терришилд. А как ваше имя?
Рабочая частица уже не бежала; склонила голову и будто бы пыталась отдышаться. Вено всё явственнее беспокоился: почему хулиганьё не уходит? Где, чтоб его, страж?!
– Вено Бронтес, – прохрипел отшельник.
– Господин Бронтес, вы желаете меня надуть?
– Выбирай выражения, сопляк!
– О, я тщательно выбираю выражения, – проговорил Бредт Терришилд. – Я из уважаемой семьи. Мой отец влиятельный человек, поэтому хорошие манеры в меня вбили с детства.
Вено ничего не ответил, и Терришилд продолжил:
– Вам нечего сказать, господин Бронтес? Когда я отделился от отца, он мне сказал: «Помни кто ты и не пытайся быть тем, кем не являешься». Вы же устраиваете нам представление. Я слышал о вас, вы известны мне как сумасшедший вегетарианец. Вы безобидны, так за кого вы себя выдаёте? За героя боевиков?
Молодой бандит приблизился к лежащему на земле долговязому и подал ему руку.
– Посмотри на себя, Шенни, – укорил он приятеля. – Лежишь в слизи, а по словам уважаемого Вено Бронтеса она ядовита. Поднимайся скорее и врежь негодяю.
Вено попятился, чувствуя, как близится истерика. Долговязый Шенни поглядывал на Терришилда, тот покровительственно кивнул.
– Давай, Шенни, врежь господину Бронтесу!
Страж всё-таки появился.
Бронтес с трудом доковылял до постели, синяки и кровоподтёки горели огнём, шея с трудом поворачивалась и отзывалась болью. Он вдруг подумал, что ему не было за себя стыдно. Впервые за долгое время он чувствовал некое удовлетворение от поступка. Вено, чёрт возьми, гордился собой!
Но страж появился…
Огромный слизень, похожий на рабочего, только надёжно спрятавшийся за хитиновой бронёй. Он неторопливо дополз до погибающей частицы рабочей. Та ещё корчилась и надеялась на помощь. С мерзким скрежетом, будто скребли ногтями по стеку, между панцирей стража вырастали шипы. Он навалился на рабочую – впился тысячами игл в её нежную кожу – и стал выкачивать её соки, словно гигантскими шприцами.
Хорошо, что Вено Бронтес не видел, как частицы Плоти стали пожирать друг друга от голода.
Проснуться Вено не успел – стук в дверь его беспардонно разбудил. Ломились по-хозяйски нагло.
– Да сейчас я, сейчас! – нервно крикнул отшельник, с трудом поднимаясь с кровати. – Секунду, док!
После вчерашнего тело застыло в постоянной гудящей боли. Бронтес чувствовал себя побитым червём с подвернутым хвостом. В зеркале на него смотрело заплывшее от синяков лицо, что скажет контролирующий врач из психлечебницы?
Что бы сказал доктор, для Вено Бронтеса так и осталось загадкой, потому что на пороге оказались трое неизвестных. На груди их выглаженных мундиров бежала ярко-синяя полоса, которая ясно давала понять, что перед тобой полицейские из города. Двое были с дубинками и в глухих шлемах, надёжно скрывающих лицо, зато третий стоял с непокрытой головой, с изяществом изогнув в приветственном жесте усики-антенны.
– Вы не доктор Лестряк, – удивлённо сказал Вено, вдруг застыдившись своего неподобающего вида.
Тот, что был с непокрытой головой, заглянул в планшет и затем произнёс:
– Я правильно понимаю, что вы Вено Бронтес?
Отшельник кивнул, с опаской косясь на дубинки застывших по бокам полицейских.
– Угу, – он что-то отметил в планшете. – Я лейтенант Зед. По нашим сведениям в городском заповеднике имело место быть браконьерское нападение на частицу Плоти класса «рабочая». Между прочим, как раз у вашего дома, господин Бронтес.
– Да, верно, трое молодых…
Лейтенант перебил сбивчивую речь отшельника:
– О преступлении как раз донёс молодой господин Терришилд! Прогуливаясь с друзьями по заповеднику, он наткнулся на то, как некий отшельник, между прочим душевнобольной, совершил нападение на частицу-рабочую. Инцидент закончился гибелью частицы Плоти.
– Что за чушь! Мелкий паршивец лжёт!
– Этот «мелкий паршивец», как вы его назвали, между прочим сын генерального прокурора. В ваших интересах, господин Бронтес, воздержаться от оскорблений. Прошу следовать за нами.
Вскинув клешни, Вено попятился в комнату.
– Я никуда не пойду! Это какая-то ошибка!
Лейтенант дал знак двум полицейским, они кинулись на отшельника и попытались заломить ему руки.
– Пустите! – кричал Вено. – Послушайте меня, Плоть вас возьми! Рабочая жива! Я её спас! Спросите у стража!
Один из полицейских прошипел ему в ухо:
– Полегче, друг, не дёргайся!
И заломил руку выше.
– Мы нашли частицу Плоти, – холодной произнёс лейтенант. – Она мертва. Это вы убили её, господин Бронтес, вы просто не в себе.
Отшельник взревел и резко дёрнулся. Ему удалось освободить нижнюю руку с клешнёй, и он цапнул полицейского за бок. Он почувствовал, как пропарывает что-то мягкое. Полицейский взвыл как сирена.
Второй с силой толкнул Бронтеса через всю комнату, так что он налетел на стол, сбив телевизор на пол. Осколки кинескопа с грохотом разлетелись по комнате.
Не успел Вено опомниться, как ему в который раз за два дня что-то сильно стукнуло по голове…
Его заперли в узкой комнате без окон. Из мебели здесь была только кровать у стены, а также имелись отхожее место и умывальник с питьевой водой. Ничего ему больше не объясняли – только заперли. Вено чувствовал себя наркоманом: явно ощущалась ломка по свободе.
Медсестра перевязала ему голову и без участия поинтересовалась самочувствием. Вено ответил, что всё в порядке – не хватало ещё на какие-нибудь уколы нарваться. После его навестил доктор Лестряк, тоже не прояснив ситуацию, лишь сказал, что болезнь прогрессирует.
– «Болезнь!» – Горячился Бронтес после ухода доктора. – Он сказал «Болезнь»! Эта отрыжка червя называет моё состояние «болезнью»! Вы там что, рехнулись?! – Отшельник ударил дверь. – Это максимум нервное расстройство!
И всё. Больше ни одного посетителя не было уже который день… Или не день – Вено точно не знал, но в заточении он спал только один раз.
Вено совершенно не представлял, чего от него хотят. Его подставили – ясно как механическое солнце! У маленького ублюдка оказался влиятельный отец, узнали о его учёте в лечебнице и решили разыграть эту карту. Что может быть проще, чем скинуть вину на психа?
Вот только зачем?! Бронтес точно помнил, что хулиганьё не убивало частицу. Может быть вернулись?..
Размышления отшельника прервал заурчавший живот. Вено только сейчас вспомнил, что не ел уже… очень давно, если взять самый общий промежуток времени.
– Эй, там, меня слышно?! – прокричал он. – Вы решили меня голодом заморить?! Как это низко!
Он несколько раз ударил кулаком по двери, потом добавил ещё раз – ногой. Вдруг ему пришла мысль, что его действительно сейчас заморят голодом… Что если таким был каприз малолетнего кровопийцы? Вено в ужасе застыл. В один миг ему стало так страшно, что он присел на кровати, дрогнув от скрипа пружин, и тихо заплакал.
Когда у двери зашумели, и, лязгнув металлом, открылось небольшое оконце, Вено испытал такую любовь к тюремщикам, что готов был расцеловать любого, кто войдёт в камеру. Сперва он ощутил чарующий запах, заставивший желудок издать победную арию, но позже включился мозг и Вено ахнул.
Мясо… Жареное мясо.
– Что вы делаете, сволочи?! – Вено опрокинул поднос и заметался по комнате от одной стены к другой, словно настоящий сумасшедший сдёрнул с кровати матрац, клешнями разрывая его на лоскуты. Он всё время повторял: – Сволочи, сволочи, сволочи!
Он успокоился спустя некоторое время и потом сидел на полу рядом с развороченной кроватью. На кусок мяса, продолжающий аппетитно пахнуть, он старался не обращать внимания.
Вено размышлял над своей «болезнью». По его собственному мнению дело не стоило даже плоского червя – ну не ел он мяса, что с того?! Он искренне любил Плоть и не хотел вредить окружающему миру. Если частицы Плоти питаются зелёным мхом, почему креневоды не могут? Миру от этого стало бы лучше…
Вено так и заснул – на полу. Когда он проснулся, то обнаружил себя лежащим на кровати. Камера будто бы переварила весь беспорядок, учинённый своим заключённым. Вено поднялся и огляделся – очевидно, что за ним следили.
Металлическое окошко вновь отворили, и перед голодным Бронтесом появился очередной поднос с великолепным куском мяса.
– Сволочи, – простонал Вено в такт со своим желудком. – Я вегетарианец, Плоть вас раздери! – Кстати, уже будучи отшельником Бронтес узнал, что некогда популярный людской сериал про вегетарианцев закрыли по решению суда…
Окошко захлопнулось, оставив Вено Бронтеса наедине с ароматным запахом.
Отшельник оторвал взгляд от манящего блюда. На этот раз устраивать погром не хотелось. Вместо этого Вено поплескал в лицо водой и вдоволь напился.
– Ресторанное блюдо… – проговорил Вено умывальнику. – Бьюсь об заклад, если я распробую его, потом мне будут пихать только зелёный мох.
Бронтес устроился на кровати, глядя в потолок. Живот сводило судорогой, отшельник отвернулся к стене в надежде, что так запах меньше будет действовать на нервы.
Захотелось снова уснуть.
Вено вспоминал один людской фильм. Герой, как и он, тоже страдал от голода, только хуже: он не ел несколько недель, а не дней. Он судорожно, до безумия хотел есть, искал пропитание где только мог. Лишь изредка ему удавалось поймать какую-нибудь букашку. Наконец он вышел к небольшому озеру, где полным-полно было рыбы, он хотел её наловить, но… больше человек не хотел есть. Так он и умер на берегу озера, кишащего рыбой. Умер от голода, совершенно не голодный.
Вено старался не думать о еде… Как тот герой, погибший у озера.
Но, Плоть их раздери, как сложно не думать о еде, когда рядом воняет кусок сочного, вкусного, недозволенного и прекрасного мяса!
– Я ведь вегетарианец, – причитал Вено, приглядываясь к подносу. – Разве что кусочек, самую малость, только попробовать...
Через стол от Бронтеса царственно восседал незнакомец. Он был одет в элегантный костюм, сшитый явно на заказ, который вместе с позолоченными усиками-антеннами создавал образ преуспевающего креневода. На груди пижона выделялась ярко-красная ленточка – символ представителя городской власти.
– Моя фамилия Терришилд, – представился он, – но можете звать меня Антион. Я пришёл ответить на ваши вопросы, господин Бронтес.
В маленькой комнатке их оставили наедине. Как понял Вено, это была допросная. Его накрепко приковали к столу и надели наклешники на нижние руки.
– Я знаю, кто вы, господин прокурор, – чуть слышно проговорил Вено. – Вы коррумпированный негодяй.
Антион Терришилд картинно поморщился, словно почуял дурной запах.
– Общественность так не считает, – сказал он.
– Психу плевать на её мнение!
– Неужели? – Прокурор перегнулся через стол и процедил сквозь зубы: – Конченый псих не сдался бы на второй день и не уплетал бы мясо Плоти за обе щёки! Куда пропали ваши идеалы, господин Бронтес?
Вено, было, дёрнулся к Антиону, но наручники удержали его на месте. Прокурор ждал пока отшельник, шипящий сквозь зубы от боли в запястье, возьмёт себя в клешни.
– Я здесь не для издёвок, господин Бронтес! – сказал он, когда Вено успокоился.
– А для чего? – прошипел отшельник. – Уж простите, господин взяточник, больше ничего не могу вам предложить.
Антион снова покачал головой.
– Вы не псих, господин Бронтес. Ваша болезненная увлечённость так называемым «зелёным мхом» не следствие, а причина.
– К чему вы клоните?
– Я пытаюсь понять, – чётко выговорил прокурор. – Почему вы сознательно отказались от мяса?
– Из него салат не вкусный. Не то, что изо мха.
– Мясо Плоти для вас, как и для любого другого нормального креневода, гораздо вкуснее. Позволю себе напомнить, что вы не слишком-то долго и ломались.
– Вы морили меня голодом, – Вено снова дёрнулся и перекосился от боли. – Плоть вас раздери!
Прокурор подал какой-то знак позолоченными усиками, и в комнату вошёл охранник. Он отстегнул Бронтеса от стула и освободил его от наклешников.
– Господин прокурор, мы ждём прямо за дверью, – сказал охранник.
– Благодарю, сержант, не думаю, что ваши услуги понадобятся. – Терришилд встал из-за стола и облокотился о стену. – Наш заключённый очень здравомыслящий креневод и ценит свою жизнь и здоровье. – Он пристально посмотрел на Вено. – Ещё больше вы цените общественное мнение, господин Бронтес. Без одобрения со стороны креневод чахнет и... погибает. Это наша с вами психология.
– То-то я живу в глуши, а в центр и уса не кажу. – Вено тёр запястья, наслаждаясь отступающей болью.
Терришилд щёлкнул клешнёй.
– Чепуха! Креневоды, плоские черви, Плоть, – прокурор возбуждённо ходил по комнате, часто жестикулируя. – Какая разница, кто одобряет? Вы нашли себе другое общество, получали одобрение от самой Плоти! Можно сказать, вы новый мессия, господин Бронтес. Поэтому вы не едите мясо?
Вено собирался что-то возразить, но прокурор его перебил:
– Не едите мясо Плоти, но как заметил мой тупоголовый сынок, вы объедаете Плоть, как плоский червь. Вы в курсе, что сейчас проблемы с этим самым «зелёным мхом»?
Отшельник сидел, раскрасневшись как сырое мясо. Он начинал закипать от насмешек этого пижона и чувствовал, что вот-вот взорвётся.
– Вы нам подходите, как нельзя лучше!
– Для чего же? – Вено пытался совладать с эмоциями. – Хотите защитить диссертацию? Рассказать о новом «мессии»?
Прокурор только отмахнулся.
– Увы, есть более насущные проблемы. Вы знаете, кто на самом деле убил частицу-рабочую у вашего дома? Не догадываетесь? Думаете, мой идиот сынишка? Нет, господин Бронтес, это сделал частица-страж.
Вено задумался.
– Это невозможно.
– Да ну?
– Хотите сказать, Плоть сошла с ума? И мне, как фанату, нужно убедить её стать нормальной? – Отшельник нервно засмеялся.
Прокурор вздохнул и развёл клешнями.
– Забудьте уже о сумасшествиях! Плоть вышла на тропу войны, её стражи в боевой готовности. Они мстят. Мне, вам, нам – всем креневодам! Мы выстроили внутри Плоти целый город, мы жжём её механическим солнцем, поедаем её мясо. Мы паразиты! Для вас это новость? Мы переступили черту, и Плоть хочет уничтожить нас и всех, кто стоит на её пути.
Наконец, Антион Терришилд перестал метаться по комнате и сел напротив отшельника.
– Всё не так страшно, господин Бронтес. Плоть брыкается уже не в первый раз. История сохранила и другие… гм… инциденты. Тогда ещё не было городов, креневоды жили дикарями в мясных пустошах. И знаете, как мы выстояли?
– Как же? – Вено был испуган. Он ясно видел, как плещется водица безумия в глазах прокурора.
– Жертвоприношение в знак добрых намерений, – довольно ответил Терришилд. – Предки доставили наиболее провинившихся креневодов в самое сердце Плоти и отдали ей. Ну и, конечно, чуть затормозили прогресс и производство, чтобы божество успокоилось. Жертва – гениально, правда?
Усики на голове Бронтеса внезапно поникли. До него, наконец, дошло, о чём говорил прокурор. Вено понял, к чему он ведёт, и кто должен стать жертвой. Отшельник раскрыл и закрыл рот, не в силах произнести ни звука. Внутри нарастал обжигающе-горький гнев.
Он бросился к прокурору, но в допросную мгновенно ворвались охранники и скрутили отшельника.
– Не обижайтесь, – с сочувствием сказал Антион Терришилд. – Мне тоже не по себе от этой мысли. Я ведь не взяточник, как вы меня обидно называли. Я только радею на благо общества, которое требует, чтобы в жертву принесли браконьеров.
– Так пошли своего ублюдка сына! В конце концов, это он мучил рабочую!
– С вами будут его приятели. Но отдать сына, частичку-себя… Боюсь, общественность не поймёт сыноубийцу.
Скоро Вено на собственном опыте узнал, какова жизнь за городом. Вроде бы окружающий мир остался прежним – плотное склизкое мясо под ногами, полумрак и сырость. Но уже не было привычной тяжести вырабатываемого городом воздуха (по сути, бесполезная для креневодов вещь), и звуки потухли. Отшельнику вдруг показалось, что он онемел и оглох. Зато пробуждались первобытные чувства, пришлось вспоминать, как общаться через усики-антенны.
Вено обернулся на город, чтобы взглянуть в последний раз на ненавистное, но такое родное сооружение. Шар города не лежал на какой-то одной поверхности, он словно паук висел в центре гигантской «паутины», крепившееся со всех сторон за живые стенки Плоти. Он чуть светился изнутри мягким красновато-оранжевым светом – механическое солнце садилось на зарядку. Закат…
Следующий за отшельником солдат бесцеремонно пихнул его в спину и сделал усиками жест:
«Вперёд. Не стой. Идиот». – Тонкости Вено не разобрал, но смысл был примерно такой.
Из города их вышло семеро. Сам Вено Бронтес, четверо солдат сопровождения – короче говоря, конвоиры – и двое недавних знакомцев. Дружки Терришилда младшего. Вено нахмурил лоб, пытаясь вспомнить имя избившего его долговязого… Шеп? Шелд? Шеен?
Интересно, как их уговорили идти? Отшельник считал, что наверняка старой песенкой: «Этот поступок одобряет общественность!». Или, быть может, тоже силой тащат? Вено напряг руки, пробуя оковы на прочность, и не ошибся – в надёжности они не уступали «паутине» города.
«Здесь всегда так? – спросил второй друг Терришилда. – Всегда так пусто? Где креневоды-рабочие?»
«Молчи пасть! – Хотя, быть может, командир их маленького отряда сказал «захлопни пасть», Вено ещё плохо понимал усичную коммуникацию. – Следите с дружком за Бронтесом и помалкивайте».
А вокруг и впрямь стояла пустота. Крестьяне не хотели идти на работу, все боялись появления стражей. Не было ни одного креневода в деревнях, впали в спячку мясодобывающие фермы. Плоть вряд ли возьмёт город штурмом, но голодом точно заморит.
В городе уже, наверняка, поднимали механическое солнце, креневоды пробуждались, завтракали, собирались на работу. Отряд же продолжал двигаться к сердцу Плоти. От сырости их лица распухли, приобрели сероватый цвет прелого мха, руки ломило от усталости: часто приходилось двигаться по стене или потолку, цепляясь за жёсткое мясо. Командир развязал Вено руки, чтобы ускорить отряд. Отшельник боролся с искушением плюнуть на всё и расслабиться – пусть его тащат дружки Терришилда, но ему вдруг стало жаль собратьев по несчастью.
«Тебя как зовут? – На привале отшельнику захотелось поговорить. – Шееп, верно? Или Шелди? Хоть убей, не могу вспомнить!».
«Заткнись, приятель». – Он отмахнулся одними усиками, продолжая сосредоточенно жевать вяленый кусок мяса. Зато Бронтес с удовольствием отметил, что стал неплохо понимать жесты.
«Шенни, – сказал второй, – как думаешь, почему нам стали давать эту дрянь? – Он повертел клешнёй вяленый кусок. – То кормят дорогим мясом с президентского стола, то всучивают это».
«Наверное, походная кухня, – ответил Шенни. – Ешь давай, не выпендривайся».
Солдаты отдыхали чуть поодаль, но глаз с подопечных не сводили.
«Вас тоже потчевали деликатесами?» – Вено вновь попытался завязать беседу.
Шенни вопрос проигнорировал, но его друг, видать, любил поговорить, когда нервничал.
«Только им и кормили, в жизни ничего вкуснее не ел! Знаете что это?»
«Я вегетарианец, – Вено усмехнулся. – В мясной кухне как-то не очень…».
«А зря! Очень вкусно! Мой частица-отец повар, он рассказывал, что такое мясо получается из стража».
«Из этой резиновой гадости? Говорят, даже мясная земля вкусней их».
«Это когда страж сам голодный, – молодой креневод многозначительно поднял клешню вверх. – Если же его освежевать и приготовить, когда он сам только поел, то получается чудо, а не мясо! Сочное, свежее! Отец один из немногих, кто умеет првильно приготовить стража. Эх… жаль, никогда больше не попробую его отбивных…».
«Тебя как звать-то?».
«Михаил. – Он выплюнул кусок жёсткого мяса. – Отец назвал в честь героя своего любимого сериала… ох и досталось мне за это от сверстников! Чуть изгоем не стал».
«Тебе повезло, что чуть не стал. Я вот стал полностью».
Наскоро перекусив, отряд стал собирался в дорогу. Перед тем, как выйти, отшельнику вновь сковали руки – так, на всякий случай. Чтобы не решил взбрызнуться в последний момент.
«Встали и пошли! – приказал командир. – Мы почти у цели».
Они нырнули в узкий тоннель, почти не заметный глазу. Если бы командир точно не знал, куда идти, они бы точно заплутали в мясных катакомбах или нарвались бы на плоских червей.
Пока им везло.
Душный тоннель вывел их к огромному полю, заваленному грудами мяса. В почти чёрных, источающих зловонный запах кусках копошились безмозглые плоские черви, тут и там виднелись одинокие фигуры стражей. Солдаты взяли подопечных в кольцо и ощетинились копями. Вено оглядел просторный зал: на стенах и даже не потолке было то же самое – смерть и разложение.
Вено ступал, тщательно выбирая место, чтобы ненароком не свалиться в эту мерзость. Усики-антенны тщательно сканировали место. Стражей здесь было много – очень много. Большая часть лежала на земле, удушив какую-нибудь жертву и жадно высасывая из неё соки.
«Смотри», – Михаил кивнул куда-то в сторону.
Вено проследил его взгляд; частица-страж навалился на рабочую, и они оба исчезли в зловонном болоте.
«Плоть меня раздери! – Это сказал уже один из солдат. – Ад существует?»
Командир его осадил, и тут же сделал жест остановиться.
Что-то было не так.
Отшельник знал, что его всё равно ведут на смерть, но здесь он точно не хотел погибать. Только не так, ведь общество возложило на него…
Он фыркнул, подумав: «Да какое мне дело до общественности? Неужели я за него всё-таки переживаю?».
Вено постарался успокоиться и до предела сосредоточился
Их окружали.
Несколько одиноких стражей заметили их присутствие, двинулись в сторону ещё живого и вкусного мяса. Их мяса! Решили отведать креневодтенки! Вено охнул, неужели такое бывает? Чтобы хозяйствующий организм позарился на своих паразитов?
«Не останавливаемся! – От командира веяло уверенностью. – Они не тронут нас, мы идём с жертвами!».
Тут и там появлялись новые стражи. Они отлипали от старой добычи, втягивали иглы в своё брюхо и словно фанатики двигались к отряду креневодов.
Один из солдат обернулся, когда сзади заколыхалась земля. Из-под ошмётков выстрелило щупальце стража, по-змеиному обхватив отшельнику ногу. Он замешкался всего на мгновение, в беззвучном крике открыв рот, и это едва не стоило ему ноги. Всё же он успел перекусить клешней щупальце, и солдат рядом ткнул копьём в землю несколько раз.
Отряд поспешил убраться оттуда подальше, быстрее пересечь страшное поле, но скорость пришлось сбавить – отшельник теперь прихрамывал. На ходу он потирал ногу, пытаясь унять жгучую боль от ядовитого укуса.
Стражи по-прежнему были повсюду, но они действовали хаотично, будто бы Плоть бросила их на произвол судьбы. Они были гораздо меньше, чем обычно: исхудалые, бледные, ослабленные.
Вено сразу понял, что больше они не часть Плоти, в сами по себе. Это не массированная атака на креневодов и жертвоприношением ничего не исправишь. Вено догадался: Плоть не мстила креневодам.
Она никому не мстила.
Она всего-навсего погибла.
Его догадка подтвердилась, когда столпившиеся впереди стражи вдруг накинулись друг на друга, стали оттеснять от отряда. Каждый хотел урвать кусок стейка себе.
Завязалась потасовка.
Стражи, выпуская смертоносные иглы, наваливались друг на друга. Если в толпе выискивался кто-то сытый, остальные стремись настичь и съесть вкусного собрата. Не только повара креневодов знали толк во вкусных стражах…
Рослый страж появился перед отрядом, разбросав тухлятину из которой вылез. Он был голоден, а оттого чрезвычайно зол.
«Развяжите меня, – попросил Вено. – Плоть вас раздери, развяжите!».
Вено кинулся к командиру, но тот лишь отпихнул его.
Солдаты кинулись на стража, профессионально метя копьями между хитиновых панцирей. Их натиск был подобен лавине; голодный и дезориентированный страж просто не успевал реагировать на выпады и вскоре пал.
«Задание провалено! – Командир отряда огляделся – куда не посмотри, везде шла битва. – Отряд, возвращаемся в город. Общественность нуждается в каждом бойце».
«Эй, а как же я! – Вено сделал отчаянную попытку подняться. – А как же жертва?! Вы бросите меня просто так?!»
Отряд отступал обратно в тоннель. Вряд ли общественность была заинтересована в возвращении изгоя. Его бросили.
Вено пытался подняться, но ноги скользили в стороны. Руки за спиной онемели, а к горлу подкатывала тошнота. Вдруг он заметил двух креневодов, так же испуганно, как и он, взиравших на спины уходящих солдат.
«Михаил! – Он сделал отчаянную попытку подняться. – Михаил, взгляни на меня! Михаил, Плоть тебя возьми!».
Фигуры креневодов вдруг остановились. Они о чём-то спорили, но Вено никак не мог уследить за мельтешением их усиков. Он делал отчаянные попытки подняться на ноги.
Наконец, он увидел, как две фигуры, высоко вскидывая колени, бегут к нему. Один креневод упал, и Вено в бессилии заскрежетал зубами. Рядом с ними был страж, щупальцами он тянул добычу к себе. Меж его хитиновых пластин вырастали шипы, нанизывая на себя жертву.
Второй креневод чуть задержался, в ужасе глядя на смерть товарища, а затем снова побежал к Бронтесу.
Это оказался долговязый Шенни.
«Прости за Михаила, – Бронтес чуть не рыдал. – Почему вы решили вернуться?»
«Замолчи, приятель, нужно как-то снять с тебя цепи».
Пока Шенни пытался его освободить, Вено говорил:
«Как же общественность? Ты спасаешь изгоя».
«Не волнуйся, приятель, я тебя всё так же презираю. Но есть мнение, что бросать креневода в беде не очень приветствуется».
«Наши конвоиры о таком не слышали».
Шенни прекратил в бесполезных попытках терзать наручники клешнями.
«Вот что, приятель, мы всё равно трупы, но не смей осуждать солдат! Они помогут отстоять город. Это поможет обществу. А мы бы не вернулись в любом случае, так что не за Михаила лей слёзы, а за себя».
Шенни уселся на кусок гнилого мяса.
«Ты точно хочешь освободиться? – спросил он с серьёзным видом. – Сразу скажу, особого смысла в этом нет».
«Как это нет?»
«Стражи чуют нас. Нас чуют, а солдат нет. Они для них невидимы, потому что не едят масса. Они, как и ты, – уважают зелёный мох, хе-хе. А мы с тобой для стражей как на ладони, не зря же нас кормили мясом. Жертв всегда до отвала пичкают мясом».
Шенни дал время переварить информацию, а затем снова спросил:
«Так ты хочешь освободиться?»
Вено кивнул.
«Тогда придётся потерпеть».
Отшельник брёл по очередному тоннелю, прижимая два левых обрубка рук к груди. Правой рукой он опирался о стену, а оставшуюся клешню выставил вперёд на манер оружия.
Шенни не понимал, почему Бронтес с тупым упорством лезет к Плоти, но согласился отвлечь на себя стражей. Ему нужна была какая-нибудь цель, креневод не может прожить без одобрения хотя бы того, кого всем сердцем презирает.
Вено и сам не понимал себя. Хотел ли он предотвратить уже наступившую катастрофу? Или просто накормить любопытство? У Вено на этот счёт была другая гипотеза – он так же как Шенни жаждал одобрения и хоть какую-нибудь цель. Конец тоннеля встретил его тошнотворным запахом гнили – ещё сильней, чем на мясном поле. В культях пульсировала невыносимая боль, темнело в глазах. Чтобы не упасть, он зацепился клешней о стену.
«Кто здесь?» – голос прозвучал прямо в голове.
Вено не знал, как ответить, поэтому просто подумал:
«Я Вено Бронтес, здесь записывают на жертвоприношение? Я как раз напичкан твоим мясом, Плоть».
Голова гудела, чужая воля врывалась через плотину его сознания, выворачивала наизнанку все чувства и скрытые желания.
И вдруг, будто бы прямо перед собой, Вено увидел всю Плоть – она была мертва, ей оставались считанные мгновения, чтобы окончательно потухнуть. Но мгновения для Плоти могли тянуться для Бронтеса всю жизнь.
И ещё Плоть была величественна.
«Ты умерла из-за нас?»
«Да».
«Могу я что-нибудь для тебя сделать?»
«Нет». – Холодный ответ Плоти ранил сильнее, чем всё, что было до этого. Он не получил одобрения, он был совершенно бесполезен… но Плоть продолжила: – Для меня ты не сделаешь уже ничего, странный креневод. А для себя кое-что ещё можешь».
«Что же?»
«Ешь меня»
«Я не понимаю…»
«Я не могу предложить твой любимый «зелёный мох» – сгнили все органы, его выращивающие. – Вено понял, что Плоть пытается шутить. – Но как радушная хозяйка я должна предложить угощение. – Затем она сказала серьёзно: – Ешь меня, Вено Бронтес, не зря же ты проделал весь этот путь.
И он стал есть.
Он ел очень долго – кажется, целую вечность. Плоть не пускала к нему стражей, чтобы они не потревожили пиршество отшельника, и он ел.
Затем Плоть угасла окончательно, но он всё ел. Теперь стражи не могли помешать ему, потому что он стал очень большим. Он ел, рос и делился, постепенно врастая в Плоть.
Отмершие клетки растворялись в организме, чтобы на их место встали новые.
Он ел, пока сам не стал Плотью.
Приоткрыв глаза, Вено увидел над собой грязный потолок, поросший паутиной.
Он свесил ноги с дивана, в босые ступни ткнулся какой-то мусор. Повсюду валялись пустые бутылки, в квартире воняло затхлостью.
– Что за Плоть… – произнёс он и удивился собственному голосу. – Где я?
Вено недоуменно потряс головой. Чего-то явно не хватало. Он провёл ладонью по голове и не смог обнаружить усиков-антенн, затем он заметил, что и рук-то у него всего две.
– О Плоть, что за уродство! – простонал он, а на глаза наворачивались слёзы. – Что со мной произошло?!
Вено встал с кровати и подошёл, чуть пошатываясь, к зеркалу. На него смотрела бородатая и немытая морда незнакомого человека.
Живот вдруг скрутило от жгучей боли – так может жечь только механическое солнце. Маленькое механическое солнце внутри.
– О-у-у, – простонал он, вспоминая ругательства людей. – К чёрту! Нужно сходить в больницу. |
Рассказ открыт для комментариев