o022 Теория теорий

    - Где-то годам к сорока я должен сойти с ума.
    Это, конечно, Ник. Кто еще мог до такого додуматься? Я стал протискиваться сквозь толпу студентов-второкурсников поближе к нему.
    - Ник, а как же Нобелевка? Неужели ты не собираешься ее получить? – полусерьезно-полушутя спросил кто-то.
    - Нобелевку получит Михей. Подберет одну из моих идей, что-нибудь попроще, и доведет до ума.
    Все вокруг заржали, а у меня заалели уши. Ну и скотина же ты, Ник. И почему я только продолжаю считать тебя другом...
    - А чего смешного? У Михея хоть на что-то мозгов хватает, всем остальным и того не видать.
    Вот теперь полный порядок – всех оскорбил, никого не забыл. Одна Ната продолжала восхищенно хлопать ресницами: считала, что к ней подобные высказывания не относятся. В чем-то девушка была права, конкретно о ней Ник отзывался еще хуже.
    - Слушай ты, самозваный гений... – послышалось из толпы, но тут двери аудитории наконец-то открылись, и все рванули занимать места. Как водится, подальше от лектора, поближе к окнам. А я привычно отправился вслед за Ником к передним партам – оттуда ему удобнее изводить преподов вопросами. Моя задача состояла в том, чтобы периодически пинать его под столом, вынуждая заткнуться. Между прочим, делал я это по личной просьбе декана, после того как Ник сорвал пару лекций, споря с профессором Мухиным о квантовой физике. Выгнать успевающего студента нельзя, но и мешать всему курсу получать образование – тоже не хорошо.
    Высказывать Нику свои обиды и претензии я не стал, давно уже выяснил, что это бесполезное занятие. Он только посмотрит куда-то вдаль своими холодными рыбьими глазами и начнет вместо извинений выдавать очередную теорию мироустройства. А с этим можно и подождать, лучше после занятий послушать, чего он нового придумал.
    - Так почему ты решил, что сойдешь с ума? – спросил я, когда мы вышли из универа и побрели к общаге. – Есть генетическая предрасположенность?
    - Да он просто ажиотаж вокруг себя нагнетает! – пошутила Ната, которая в последнее время постоянно таскалась за нами. Я все удивлялся, чего она нашла в Нике. На физтехе девушек мало, она могла бы выбрать себе любого, да я и сам попался на ее легкомысленные мини-юбки и озорной стук каблуков.  Но она увлеклась моим другом, а тот ее на дух не переносил.
    - Михей, ты как всегда банален, - сказал Ник, полностью игнорируя Нату. – У меня нет сумасшедших в роду. Просто я проверял одну идею. Помнишь, я нашел общие положения в теории эволюции и в теории относительности?
    Еще бы я не помнил, это был его любимый конек. Идея заключалась примерно в следующем. Все, что нужно для появления и развития Вселенной – это водород, гравитация и термоядерные реакции, которые превращают водород в новые элементы. Плюс неравномерное распределение вещества в пространстве, чтобы получить звезды и планеты, а не одну огромную черную дыру. А для эволюции  необходимы примитивные организмы, которые могут размножаться и передавать свои признаки по наследству, да еще мутации. Ник провел аналогии: водород = ген, термоядерная реакция = размножение, сила тяжести = естественный отбор, случайное распределение вещества = мутация. На этой основе он пытался вывести общие уравнения.
    - Так вот, я понял, что дело не ограничивается двумя теориями. Я представил, что моя личность, это совокупность неких независимых элементов, вроде атомов водорода. Сами элементы еще надо определить, но результат их синтеза уже есть и над ним можно производить вычисления. Это все грубая аппроксимация, конечно, но в моих выкладках экстраполяция в безумие выглядит убедительно.
    - Ник, ты и так сумасшедший, куда ж дальше-то, - расхохоталась Ната. – У тебя уравнение со сколькими неизвестными получилось, а? Что ты там мог нарешать?!
    - Не надо знать каждый атом звезды, чтобы понять, взорвется она или погаснет. Можно рассчитать по параметрам – массе, температуре, плотности. Я применил похожие уравнения к своей личности, - Ник выплевывал слова с отвращением. Для него было унизительно говорить на таком простом языке, объяснять свои идеи с помощью метафор, а не формул. Я все ждал, когда же Ната поймет, насколько он ее не уважает. Сейчас ей казалось, что объяснения – это проявление внимания. Знала бы она, как я уговаривал друга не гнать ее прочь, и что он согласился только из-за меня.
    - Но тогда ты приходишь к фатализму, не так ли? А квантовая физика с помощью принципа неопределенности показала, что фатализм научно недостоверен.
    Ната совсем не была дурой. Вот только попытка блеснуть знаниями перед Ником полностью провалилась.
    - Ник не верит в квантовую физику, - сказал я. – Он считает, что ученые вывели уравнения, не понимания происходящего. Как Птоломей когда-то верно рассчитал курс движения планет, думая при этом, что Земля находится в центре Вселенной. У квантовой физики есть работающие уравнения, но нет рабочей теории. Ник, не смотри на меня так! Я просто перевожу твои слова... с русского на русский.
    - Знаете что, у меня от разговоров с вами двумя мозг перегревается. Кто хочет мороженного?
    Ник даже продолжил идти к общаге, не замедляя шага. Мне не терпелось глянуть на его выкладки и понять, как же он представил развитие личности в виде функции. Но Ник никуда не денется, а Ната... Я махнул другу на прощание и отправился в кафе, кормить девушку мороженным.

    Ник

    
    Старый дурак и влюбленный дурак пытались меня убедить, что дурак – это я.
    - А что тебе интересно?! Эволюция с социологией? Предсказание будущего и гадание на кофейной гуще? Ты в аспирантуре на кафедре физики, вот и занимайся физикой! – надрывался Мухин, тряся жиденькой бородой. Старый дурак на глазах превращался в старого козла.
    - Ник, это же настоящий прорыв. Как можно отказываться от такой темы? – Михей, как овчарка колли, вечно собирал всех в стадо. Только я не буду послушным бараном.
    - Моя теория теорий – это физика, в самом широком ее смысле. А квантовая механика – всего лишь частный случай. Мне не интересно заниматься частностями. То, что мне нужно для общей теории, я уже доказал.
    Удивительно, сколько раз приходится повторять очевидные вещи. Я думал, что расчеты для базового кванта займут больше времени, и я успею написать кандидатскую. Но задача оказалась на редкость тривиальной.  Когда я вывел форму уравнений для эволюции и общей теории относительности, найти аналоги в квантовой механике не составило труда. Теперь у меня было три полноценных системы, и я мог двигаться дальше в поисках мета-уравнений. Тратить время на уточнение характеристик новой частицы... для этого хватает середнячков. Тут у меня мелькнула идея, как от можно отвязаться от двух идиотов.
    - Михей, раз тебе так нравится моя тема, забирай себе. Твоих способностей должно хватить.
    - Эй, у меня вообще-то своя диссертация есть, - Михей как всегда предсказуем. Конечно, сначала надо соблюсти приличия и отказаться, но я чувствовал, что у него аж ручонки вспотели.
    - У тебя не диссертация, а фантик от конфеты. Потенциальные методы обнаружения гравитона? Я же доказал, что этой частицы не существует. Не ломайся, выкидывай свою писанину и займись настоящим делом.
    Мне надоел глупый разговор, и я вышел из кабинета. Дальше будет скучно – Мухин станет упрашивать Михея, тот будет делать вид, что против, но в конце концов согласится. Почему люди так любят устраивать ненужные комедии? Хм, а может это свойство социума... вектор желаемого развития событий и вектор причинно-следственных связей... если представить мотивации как элементарные компоненты...
    У меня уже начала наклевываться идея, но тут я чуть не врезался в Нату. Эта баба вечно путается под ногами. Когда на третьем курсе она переключилась с меня на Михея, я обрадовался, что наконец от нее отделался. Оказалось, рано радовался. Мало того, что она по-прежнему влезала в наши разговоры, так и сам Михей изрядно отупел, как с ней связался. Не зря монахи всегда практиковали воздержание - на примере этой парочки ясно видно, что секс вредит умственной деятельности.
    - Ник, привет! Михей все еще у Мухина?
    Я кивнул и попытался пойти дальше, поймать тонкую нить размышлений, но назойливая баба схватила меня за рукав.
    - Слушай, мне надо с тобой поговорить... Михей боится спрашивать, говорит, бесполезно. Но я знаю, что он очень этого хочет... Ты не согласишься быть свидетелем на нашей свадьбе? В августе?
    Черт, таки он сделал ей предложение. Я думал, они подождут пока Михей не получит ставку при универе, но Нате невтерпеж. Зря я отдал свою тему именно ему. Мне не помешает до конца разработанная квантовая механика, а этот дуралей теперь окончательно потонет в семейных дрязгах. Надо было Сержа... Хотя Серж и без баб на порядок глупее, у него только амбиций на троих. Ладно, что теперь поделаешь.
    - Я не хожу на публичные сборища.
    - Ник, вы же друзья. Михей обрадуется, это для него лучший подарок будет.
    - Если вектор желаемого развития не совпадает с вектором причинно-следственной связи, то стандартная практика сложения векторов не подходит. Надо учитывать, что причинно-следственные связи сильнее, но есть ведь еще и вероятностный фактор... – когда тебе мешают размышлять про себя, лучше всего начать думать вслух. Заглушается внешний шумовой сигнал.
    - Ты и правда когда-нибудь сойдешь с ума, если будешь себя так вести. Нельзя же всегда прятаться от людей! – она все еще держала меня за рукав. Холеная, наманикюренная кисть, словно от пластикового манекена в магазине.  Я сбросил ее с отвращением и поскорее зашагал прочь.
    Цепочка мыслей порвалась, ускользнула коварной змеей в кусты подсознания. Но вместо нее приползла новая. Когда-то давно я просчитал свое собственное безумие, но тогда у меня еще не было квантовых уравнений. Интересно будет вернуться к этой идее, уточнить данные. Экстраполяция в тот раз была очень грубой... Если Михей найдет точные параметры базового кванта, то проведя аналогии с водородом и генами, можно будет определить компоненты личности... А потом уже двинуться к социологии с историей. Развитие человечества должно подчиняться тем же законам, что и развитие индивидуума, как плод человека повторяет эволюционный путь всего вида...
    У меня зачесались пальцы, так сильно хотелось вылить мысли на бумагу, укрепить их формулами.  Я шел все быстрее, оставляя позади здание университета, с его дрязгами, глупостями, амбициями. Теория теорий ждала меня, своего первооткрывателя, покорителя, как плодородная земля посева, как невеста жениха. Не стоило заставлять даму томиться слишком долго.

    Михей

    Перед защитой Ника я нервничал даже больше, чем перед своей собственной. Я не сомневался, что он засыплется, и заранее чувствовал себя предателем. Дело было не в том, что плакаты он сделал на коленке за один день, и не в том, что я не смог его уговорить отрепетировать речь. На все это комиссия могла бы закрыть глаза. Но сама работа оставалась очень сырой – набор аналогий из различных наук, ни одна мысль не доведена до конца. Как только Ник находил более-менее работающие связи в одной области, то тут же ее бросал и переходил к следующей. Единственной оформленной идеей стала квантовая механика, и только потому что над ней трудился я. Причем Ник заявил, что ожидал от меня большего. Мои способности, весьма высоко ценимые на кафедре, всегда его разочаровывали.
    Рецензента ему нашел Мухин, он же обеспечил публикацию работ перед защитой. Профессор не верил в «теорию теорий», но после открытий Ника в квантовой физике (тех самых, которые мне пришлось присвоить), считал своим долгом помогать неуступчивому гению. Без Мухина его просто не допустили бы до защиты.
    Реальность превзошла мои самые худшие опасения. Где он только откопал этот костюм? Черное полистеровое нечто, на два размера больше, чем надо, висело на Нике мешком. Он выглядел, как мальчишка, утащивший одежду из отцовского шкафа. На плакаты невозможно было смотреть без слез. На одном из них красовалось: «Ген=Водород=Базовый Квант=Индивидуум=Рефлекс (нейрон?)» Председатель комиссии не выдержал и поинтересовался:
    - Так все-таки рефлекс или нейрон?
    - Я до конца не определил, но для построения рабочей модели сознания это не важно, - нисколько не смутившись ответил Ник. Председатель только хмыкнул.
    Рассказывал Ник довольно бойко, сказались наши с ним беседы – все эти формулировки я лично слышал не в первый раз. Но комиссия смотрела скептически, и когда подошло время вопросов, стало окончательно ясно – засыпался.
    - Итак, вы утверждаете, что то ли по рефлексам, то ли по нейронам, смогли просчитать собственное безумие, - начал один из профессоров. Сколько раз я советовал не трогать эту тему в диссертации, уравнения по анализу личности не убедили даже меня. Да разве ж его переспоришь. – Но как вы нам докажете, что этого еще не произошло?
    Ник кинулся к доске рисовать формулы и остановил его только громкий смех.  Бедняга еще не понял, что его просто никто не воспринял всерьез.
    - Вы знаете, послушав ваш доклад, я осознал, что красота спасет мир. Ведь по-вашему, только красивые теории являются рабочими...
    - Я тоже читал «Основание» Азимова, но мне никогда не приходила в голову мысль делать на основе фантастического романа прогноз развития отношений Индии и Китая...
    - Это очень хорошо, что вы использовали перспективную работу по базовым квантам как отправную точку. Но когда вы могли успеть закончить свои исследования, если диссертацию Михаил Анатольевич защитил всего неделю назад? Может быть, вы и машину времени открыли ненароком?
    Солидные ученые мужи развлекались вовсю, не часто им такое удовольствие выпадало. А я молчал и тихо ненавидел сам себя. Мне надо было выступить, сказать, что моя диссертация целиком и полностью обязана своим появлением Нику. Что я вырезал из нее все ссылки на эволюцию, однако родилась она именно так, из сравнения общей теории относительности и дарвинизма. Сейчас же создавалось впечатление, что Ник подсмотрел у меня идею и вывел из нее свои уравнения.
    Но у меня на руках было приглашение от солидного университета, который предлагал постоянное место. Мне даже обещали доступ к адронному коллайдеру для проверки моей (или все же не моей?) теории. Ната ждала ребенка, а они платили очень неплохие деньги... Если я вступлюсь за Ника, то могу дискредитировать свою собственную работу, поставить карьеру под угрозу. И я молчал.
    Ник и не рассчитывал ни на чью помощь. Дождавшись паузы в ехидных вопросах, на которые не предполагалось ответов, он заговорил, глядя в пространство:
    - Я хочу поблагодарить уважаемую комиссию за критику. Действительно, у моей теории пока не хватает доказательств. Базовый квант - все еще гипотетическая частица. Кривая общественного развития требует много лет для подтверждения прогноза. Эволюция и всеобщая теория относительности доказательствами являться не могут, потому что это отправные точки моих исследований, я не могу брать их как результат.  Остаются личностные уравнения. И я только что понял, что недооценил влияние вероятностного фактора. У меня даже есть подозрение, что причинно-следственные связи могут быть в данном случае нарушены, потому что квантовый принцип неопределенности не так уж не верен... Коллапс волновой функции требует постороннего наблюдателя... Недоказанная теория противоречит самой себе, потому что является всего лишь вероятностной функцией, а коллапс происходит только во время получения результата...
    На этом представление закончилось. По-прежнему глядя в никуда и что-то бормоча себе под нос, Ник вышел из зала, оставив за собой растерянную комиссию. Я знал, куда он отправился – домой, записывать только что выданную в эфир галиматью в виде формул. В первый раз в жизни я задумался, не было ли правды в его словах о грядущем сумасшествии.

    Ник

    Антропоморфный принцип... Как же я мог упустить его из виду. Разумный наблюдатель обеспечивает логичность Вселенной. Именно наблюдатель гарантирует вероятностный разброс и неравномерность результатов.
    Человечество сначала обнаружило само себя и жизнь вокруг, поэтому первой на свет появилась связная теория эволюции. Кем был Дарвин – открывателем или создателем? Наши инструменты улучшились, мы стали смотреть глубже и обнаружили гены. И вдруг выяснилось, что эволюция идет не на уровне видов, а на уровне генов. Но что если это сама теория включила гены в свою структуру, после того как их обнаружили? Эволюция самой теории эволюции...
    Дальше Эйнштейн и общая теория относительности. Эксперименты подтверждают или формируют теорию? Если антропоморфный принцип верен, то второе... В квантовой физике у нас до сих пор нет надежных инструментов. Мы не мужем увидеть составляющие, мы судим о частицах по косвенным признакам, по математическим выкладкам. И правильная теория просто не может родиться, ей не хватает достаточного наблюдения.
    Вселенная - это хаос, в котором случайным образом зародился разум. И разум потихоньку наблюдает и упорядочивает Вселенную... Нам кажется, что энтропия возрастает, просто потому что мы учимся видеть лучше, но со временем теории доберутся до вновь открытых явлений.
    Я предположил, что все теории одинаковы по сути. Но нужны доказательства. Самое простое – подтвердить личностные уравнения. Я должен сойти с ума. Это легко наблюдаемый со стороны процесс, и он уже мной предсказан. Если я помогу родиться теории теорий, то и ее ответвления – квантовая механика и все остальные – тоже окрепнут и начнут развиваться.
    Я должен сойти с ума.

    Михей

    - Он притворяется! Симулирует! Он просто хочет доказательств для своей теории, – я с надеждой смотрел на доктора, но тот только сочувственно улыбался. Моя отчаянная надежда истончалась под его понимающим взглядом.
    - Михаил, вы же его часто навещаете. Скажите, вы хоть сами верите в свои слова?
    Я вспомнил безмятежное лицо Ника, его детское лепетание. Нет, я не верил. Но мне очень хотелось поверить.
    - Тогда, может... он что-то принимал... Какие-нибудь психотропные вещества... Вдруг их можно нейтрализовать? – я сам поморщился от умоляющих ноток в своем голосе.
    - У меня есть другое объяснение, - доктор со вздохом отодвинул в сторону распечатки последних записей Ника. Мне их прислали всего несколько дней назад – несчастные родители друга пытались хоть как-то отблагодарить меня за помощь. Помощь! Я забрал лучшую идею их сына, не спас его на той памятной защите, бросил одного, уехал работать в другую страну... Что по сравнению с этим моя «помощь» - пристроить сумасшедшего в хорошую клинику и подкидывать деньги на лечение
    - Не думаю, что ваш друг предсказал свою болезнь, - продолжил доктор. – Мне кажется, он ее предчувствовал. Сейчас сложно восстановить полную картину, но судя по всему, в детстве он перенес небольшую травму головы, может быть, сотрясение. Кровеносная система в мозгу была повреждена давно.  Он знал, что с ним не все в порядке... головные боли, вероятно... А потом случился микроинсульт. Это нельзя симулировать, у него действительно серьезно поражены большие участки мозга. Речевой центр, координация...
    - То есть если бы он пришел к врачам раньше, то... – пробормотал я.
    - Может быть, мы смогли бы ему помочь. Но не обязательно.
    Очередная волна самобичевания нахлынула на меня. Я был рядом и не видел, не помог, не распознал. А ведь он так часто говорил о своем будущем сумасшествии, я должен был понять, что дело нечисто, отвести его к специалистам.
    - Не вините себя, - сказал всепонимающий и всепрощающий психиатр. – Мне говорили, что Николай всегда был замкнут. Такие люди редко рассказывают о своих симптомах. Родители тоже ничего не замечали...
    Из кабинета врача я отправился навестить Ника. Дежурные санитары меня давно уже знали в лицо. Один из них, здоровенный детина под два метра ростом, не удержался, выпалил:
    - А я вас видел по телевизору вчера. Вы, говорят, важное открытие совершили. Поздравляю.
    Мне не хотелось разговаривать с санитарами о физике. Поэтому я ограничился «спасибо» и спросил:
    - Как он?
    - Хорошо, не кричит больше ни на кого. Квакает только.
    - Квакает?
    - Ага. Лягушку в парке увидел, наверное. Всю неделю «ква» да «ква».
    Обычная палата  - зеленые стены, большие окна, подернутые тонкой, почти не заметной, но очень крепкой стальной сеткой. Из нестандартного только передвижная черная доска - еще одна провалившаяся попытка достучаться до Ника сквозь пелену безумия. Я решил, что если он не может говорить, то вдруг напишет что-нибудь осмысленное. Врач тогда пожал плечами, но не стал спорить. Ник поначалу пытался есть мел, потом разобрался что к чему. И теперь с удовольствием рисовал кружочки и закорючки, которые издали напоминали формулы. Но только издали.
    - Хе! Хе! – обрадовался Ник, когда меня увидел. «Хе» - это «Михей».Врач утверждал, что Ник не слышал сам себя, ему казалось, что он говорил полные слова, а не отдельные слоги. Я научился частично распознавать его речь, но далеко не всю.
    Он довольно улыбался кому-то за моей спиной. Я знал, что не стоит оборачиваться – там никого не было. Поэтому я сел и начал рассказывать новости, надеясь, что Ник хоть что-то поймет. Жизнь поменяла местами рассказчика и слушателя. Интересно, когда он пытался донести до меня свои идеи, я тоже казался ему слабоумным? Ему тоже приходилось подбирать слова, чтобы помочь мне увидеть хотя бы проблески смысла?
    - Мы обнаружили базовый квант, - сообщил я. – Тот самый, который ты предсказал. Меня теперь даже по телевизору показывают.
    - Ква! Ква! – Ник радостно улыбался, по-прежнему глядя мне за спину. Похоже, безумие прогрессировало, вместо меня он сегодня общался с невидимой лягушкой.
    - А еще я прочитал твои записи, родители прислали. Знаешь, я даже вдруг решил, что ты только притворяешься сумасшедшим. Чтобы доказать свою правоту.
    Ник наклонил голову и стал смотреть прямо на меня. Что-то в моих словах его зацепило, я решил продолжать:
    - Эволюционирующие теории... . Ната говорит, что ты в душе поэт, только скрывал... А я даже не знаю, что думать. Нелогично ведь. Почему-то гравитон предсказали, но он не случился, а базовый квант вот нашелся.
    - Ква! – сердито сказал Ник и топнул ногой. Видать, уловил сомнение в моем голосе. Критику он все так же не любил.
    - Но я почитаю еще, обещаю. Я с уравнениями не разбирался пока. О, кстати. Индия с Китаем начали войну. Тоже как ты предсказал. Вот будет интересно, если они и правда заключат альянс через три года. Я тогда в наш университет письмо с твоими прогнозами отошлю.
    - Те-те, - сказал Ник и показал рукой мне за спину. – Те-те!
     «Те-те» я так и не смог расшифровать. Кажется, так звали его любимую галлюцинацию. Но что именно мой друг видел, оставалось загадкой.
    Я провел в палате обычные полчаса. Физика, мировые новости, семейные дела. Ква, те-те, хе. Потом Ник устал, начал смотреть в одну точку и мычать. Санитары говорили, что это он так поет. Я тихонько вышел из палаты.
    После визитов в клинику я сам себя ощущал немного сумасшедшим. Чувство вины, усталость, грусть – от такого коктейля эмоций в голову лезли самые неожиданные мысли. Ник сошел с ума полгода назад, и именно тогда у меня наметился прогресс в исследованиях. До этого я все топтался на месте, почти не продвинулся со времен кандидатской диссертации... Как точно в его теорию укладывалось – он свихнулся, и у меня сразу дело пошло на лад.
    А вдруг «ква» - это вовсе не лягушка, а «квант»? Санитар сказал, он квакает уже неделю – как раз неделю назад мы и опубликовали первые результаты... Индия с Китаем... Все говорили, что масштабной войны не будет... Все, кроме Ника...
    Я понял, что обречен. Гонимый чувством вины, я буду читать и перечитывать эти записи, искать смысл в случайных совпадениях, искать логику в путанных уравнениях... Пока однажды мы с ним не окажемся в одной палате...

    Ник

    Моя девочка очень любит, когда Михей приходит к нам в гости. Стоит у него за спиной и слушает, широко раскрыв глаза. Я смотрю на нее и улыбаюсь. Какая же она красавица выросла.
    - Нобелевская, Нобелевка, – талдычит Михей. Слово звучит знакомо. Это кафе? Или улица? Не помню. Девочка моя радостно хлопает в ладоши, и я тоже радуюсь.
    Михей продолжает говорить, но я не слушаю. Он глупый, чего его слушать. Я смотрю на свою красавицу. Она поднимает руку – сейчас будет интересно. Я смотрю на Михея. Где интересное?
    - Альянс... Опубликовать... Обещаю... – долетают его слова. Он просто любит свой голос. Девочка моя, можно я тебе спою? Пусть он говорит себе дальше.
    Она сердится, качает головой. Слушать больно, в ушах тук-тук-тук. Я был прав. Я всегда был прав. Ну и что. О-пуб-ли-ко-вать. Я шевелю губами, нет, слишком сложное слово.
    Михей не видит мою крошку. Ее никто не видит. Когда ей было плохо, я кричал, звал на помощь. А эти идиоты пытались лечить меня. Я каждый раз плачу, когда вспоминаю про это.
    В комнате вдруг становится тихо. Михей молчит и гладит меня по руке. Глупый, он думает, я из-за него плачу. Какой же он глупый.
    Малышка моя тоже подошла поближе. Я показываю на нее Михею и говорю, медленно, чтобы он понял:
    - Те...о...ри...я  те...о...рий.
    Я не смог придумать ей имя. Пробовал много имен. Она откликнулась только на одно. Ната. А мне оно не нравится. Словно кусочек льда под шоколадной глазурью. Поэтому я зову ее «девочка» и «малышка». И только Михею пытаюсь сказать, кто она на самом деле. Но он не понимает.
    - Те-те, да... Передавай те-те привет, - говорит Михей. Глупыш.
    - Пока, еще увидимся, - Михей идет к двери. Моя девочка идет за ним. Куда? Не уходи! Останься!
    И вдруг я понимаю. О-пуб-ли-ко-вать. Она уходит с ним. Она выросла. Ей пора. Михей оборачивается на мой крик. Но я уже молчу. Пусть уходят. Ей надо. Пусть.
    Дверь закрывается. Я смеюсь и плачу. Михей добрый, он ее не бросит. Я смеюсь, мне хорошо. А я остался один. Совсем один. Мне плохо. Я плачу. Иди, моя девочка, будь счастлива.