o028 Сомали

     
    В палате было темно и тихо,  с левого угла кто-то сочно храпел.
     
    Андрей отчаянно пытался вспомнить, каким образом он оказался в больнице. На следующей неделе ему назначено явиться на призывной пункт. Что же произошло? Его сбила машина?  Кажется, вчера они с Лизой ходили по магазинам – купили резиновые шлепки к армии, набор зажигалок, еще какую-то мелочь. Потом зашли в кафешку, взяли целую коробку любимых Лизиных леденцов - она погрустнела, и Андрей пытался ее развеселить. Да, во вторник он должен явиться на призывной пункт. И каким образом оказался в больничной палате?  
     
    Андрей осторожно спустил босые ноги и вышел в коридор, где тускло горела одинокая лампочка. Дежурная медсестра, положив голову на локти, дремала за заваленным бумагами столом. Андрей аккуратно тронул ее за плечо, и женщина в халате устало зевнула:
    - Что, обезболивающее вколоть?
    - Нет-нет. – торопливо отказался Андрей. – Я не могу вспомнить, что произошло. Каким образом я оказался  в больнице? Наверное, несчастный случай. Я в порядке, просто немного тошнит. На следующей неделе меня забирают в армию, я подписал контракт, ну, знаете, и мне срочно нужно вернуться домой.  
     
    Медсестра еще раз зевнула и зарылась в бумаги.
    - Вы прошли обязательную процедуру амнезирования. Где же эта брошюрка? А, вот она. Лучше вернитесь в постель, может быть приступ рвоты.
    В палате было слишком темно, поэтому Андрей предпочел прямо здесь, под еле живой лампочкой, пролистать глянцевые страницы брошюрки. Белозубые солдаты держали на руках белокурых детишек, улыбаясь во все тридцать два. Так же широко улыбались счастливые родители солдат и их красавицы-жены. Брошюра кратко объясняла о медицинской страховке, ипотечной программе, минимальном положенном денежном пособии, государственном трудоустройстве, и, да, об амнезировании – оно шло четвертым пунктом, сразу за ипотекой.
    - Лучше вернитесь в постель. – скучным голосом приказала медсестра. – Может быть приступ  рвоты, а убирать здесь некому.
     
    - Значит, я уже  вернулся из Сомали.   – понял Андрей, вытягиваясь под прохладной простыней. Его действительно немного тошнило. – Значит, все уже в прошлом. Я вернулся к Лизе, я прошел через все круги ада и остался жив.  
     
    Больничная кровать скрипела на металлических пружинах, как в старых детских лагерях. Но ведь только вчера были резиновые тапочки для армии, и печальная Лиза с коробкой леденцов, и он, встрепоченный неуклюжий парень в очках, пытающийся ее развеселить. А впрочем, нет, то было ни вчера, далеко ни вчера. Закрыв глаза, Андрей пытался разобраться в собственных ощущениях. Кажется, с того осеннего дня прошла целая вечность, пробежали многие века. И что происходило в той вечности, он вспомнить не мог.  
     
    Лиза встречала его на перроне. Он не сразу заметил ее – худенькую, белокурую девушку в темно- зеленой ветровке, нетерпеливо подпрыгивающую на цыпочках. Андрей  влюбился в Лизу в шестом классе, на уроке биологии, когда проходили членистоногих.  Он точно это помнил, и много раз рассказывал, каким образом все произошло – и Лиза каждый раз хохотала до слез.   
    Андрей еще раз поправил букет с розами, и помахал им высоко над головой:
    - Лиза! Я здесь!
    - Андрюша!  
    Андрей долго держал Лизу на руках, они жадно целовались, и он закапывался носом в светлые пушистые волосы, и позабытый букет скоро упал на асфальт.
     
    -Ты… Ты очень изменился. – одновременно и смеющаяся, и плачущаяся Лиза пыталась заглянуть ему в глаза,  Андрей, смеясь, уворачивался.
    - Да ладно? И чем же изменился?
    - Взгляд… Взгляд стал какой-то другой. – пыталась объяснить Лиза.
    - Последнее, что я могу вспомнить – как выбирали мне шлепанцы и зажигалки.
    - О боги…Не могу в это поверить.
    - Ага. И еще я привез из больницы брошюрку, где написано, как мы теперь будем счастливы.
    - Выучил ее наизусть? – Лиза скорчила насмешливую гримасу.
    Они двинулись в направлении подземного перехода,  Андрей приподнял Лизу (странно ощущая окрепшие мышцы плеч) и аккуратно поставил ее на экскаватор, оба расхохотались.
    - Я скучала, сильно-сильно-сильно.  – и Лиза осторожно прижалась щекой к его заросшей щетиной щеке. Она вся сияла и светилась, словно внутри у нее зажгли фонарик или целую рождественскую гирлянду.
     
     
    Андрей прошелся по квартире. Она смотрелась какой-то ненастоящей,  нереальной,– словно кукольный домик, даже не верится, что тут люди живут. Голова жутко закружилась, и Андрей упал на диван.
     
    - Было очень больно?  Когда память стирали?
    - Да ну, у стоматолога страшнее.
    - Главное, чтобы лишнего не стерли.
    - Да нет, вроде бы все помню.
    - Сейчас проверим. –  Уже переодетая в домашний халатик Лиза погрозила ему пальчиком. - И где у нас хранится сахар?
    - В банке из-под кофе, справа и вверху. А кофе у нас в зернах, в твоей секретной шкатулочке.
    Лиза села к нему на колени, и он нежно и одновременно крепко обнял ее. Хорошо все-таки возвращаться домой.
     
    Время сначала тянулось, а потом побежало очень и очень быстро, даже слишком быстро. Андрей говорил, что ищет работу по интернету, но на самом деле окошки с сайтами работ оставались свернутыми. Он рассматривал фотографии Могадишо, крупнейшего из городов Сомали. Сразу за окраинными районами Могадишо начиналась красная выжженная пустыня, изборожденная  колеями дорог, по которым колесили многотонные грузовики. Возможно, его работой было сопровождать один из таких грузовиков.
    Или Пунтленд, где все еще царствовали повстанцы, именно в Пунтленде растят дурман-траву. Возможно, он пробовал ее, да что там возможно, пробовал наверняка. Хайдегерс, столица Сомалиленда, другого автономного района страны. В Хайдегерсе размещены заводы  по переработке урана, и, возможно,  его работой было не сопровождение грузовиков, а охрана эти хайдегерских промышленных гигантов от смертников с их страшными поясами.  
     
    Так же существовали форумы амнезированных солдат, и вскоре Андрей зарегистрировался на одном из таких под ником  «Одинокий грифон». Форум очень скоро стал его настоящей страстью, его наркотиком.
     
    Рики:
    - А вчера приснилось, будто мне вырезают глаза, и вставляют вместо них крышечки от кока-колы. Повстанцы действительно делают такое с нашими солдатами?
    Авис:
    - Я тоже слышал про крышечки от колы в глазницах у наших погибших ребят. Тебе это что, правда приснилось? Или сам придумал?
    Чет:
    -А я как будто помню, что все время ужасно хотелось пить. И будто бы нам выдавали лимонные корки, что бы слюна была, и все время сосали их, ходили с оттопыренной щекой. Кто-нибудь помнит про лимонные корки?
    Авис:
    -Да не, не выдумывай, это было в каком-то боевике. Ты  не можешь ничего помнить.
     
    - Ну что, нашел что-то?
    Лиза, чуть приоткрыв дверь, заглянула в комнату.
    -Господи, Лиза, я же просил не отвлекать. Есть пара подходящих мест, уже отправил резюме, но нужно подождать.
    На самом деле ничего подходящего Андрей так не нашел, а то, что  предлагали – оплачивалось куда меньше, чем положенное  послеармейское пособие.
    - Будешь супа?
    - Позже, не сейчас.
    - Андрей, просто скажи, я тебя чем-то обидела?
    - Господи, Лиза, да нет же, нет.
     
    Кажется, Лиза в другой комнате тихонько плакала. Андрей устало откинулся на спинку стула. Он слишком много времени проводит за ноутом, это правда, и он по собственной воле начал превращаться в затворника, это тоже было правдой.
     
    Андрей поднял ногу и еще раз осмотрел крошечную татуировку на левой  щиколотке – клинок, обвитый виноградной лозой, и три буковки – ССД. Эта татуировка  появилась  в последние полгода, и он не помнил, как сделал ее. Клинок, виноградная лоза, и непонятная аббревиатура – ССД. Что это могло значить? Андрей попытался представить самого себя, бритоголового солдата в форме цвета хаки,  где-то на задворках Могадишо, в пропахшей кальяном кофейне, и пугливого туземца, держащего у себя на коленях его босую ногу, старательно вырисовывающего клинок. 
     
     
    ССД  – так называлась новая тема, открытая Одиноким Грифоном на форуме.
    - Ребята, мне интересно все, связанное с аббревиатурой ССД.  Слухи, сплетни, все что угодно, имеющее отношение к этим трем буквам. Причина – я выбил их себе татуировкой на ноге, хоть и не могу понять, с какого перепугу. Хотелось бы расшифровать.
    Ребята откликнулись сразу:
    Сновидец:
    - ССД – Сомалийский сорт дзена, иное название тамошней дурман-травы. У тебя там растения на татуировке нет никакого? Если есть, то все печально. Ты хорошо подсел на дурман.
    Андрей еще раз тщательно осмотрел   виноградную лозу, обвивающую клинок. Нет, это определенно не травка.
    - Спасибо, Сновидец. Есть еще версии? Помимо дурман-травы?
    Одиночка  написал:
    - У меня тоже осталась татуировка, причем огромная, на половину спины  - трехзубчатая корона, и в ней выписаны маленькие буквы, вроде а, о, у, и  к. Я слышал, это могут быть первые буквы от имен погибших однополчан. ССД, говоришь? Хм… Возможно, Сэм, Семен, Дмитрий.
    - Возможно. – согласился Андрей. – Возможно, имена погибших друзей. Есть еще версии?
     
    К дискуссии присоединился некий Макс:
    - Одинокий Грифон,  я владею информацией, что последнего командующего войсками в Пунтленде звали Сарис Сонк Дэкстеро. Клинок – значит, ты поклялся своей жизнью отомстить ему, он твой личный враг. «Имя плюс клинок» означает  у сомалийцев месть.
    -Да ладно? Серьезно? Клинок означает месть? Макс, а можешь дать еще инфы?  Про этого самого Сариса Сонка Дэкстеро?
    - Хорошо, сейчас напишу в личку.   
     
    Заинтригованный Андрей  успел сходить на кухню за тарелкой остывшего супа и наделать бутербродов. С супом он вернулся к ноуту, где на почте уже лежало письмо от Макса.
    -Одинокий Грифон, а вы готовы к правде? – писал Макс. -  Если да, то я скину вам целую папку с документами, там есть, что почитать. Если нет, то выбирайте  ту  версию, которая вам нравится больше других – хоть сомалийский сорт дзена, хоть Семена-Сэма-Дэна, погибших друзей, которых у вас на самом деле никогда не было. Или придуманного мною, также никогда не существовавшего сомалийского генерала  Сариса Сонка Дэкстеро.
    -Вообще то я ищу работу. – И заинтригованный Андрей добавил смайлик.-  Ищу долго, и пока что безрезультатно. Но от истины тоже не откажусь, если уж бесплатно раздаете. – Еще один смайлик.
    - Уверены, Грифон? Вспомните те разноцветные таблеточки в «Матрице». Может, все-таки передумаете, пока не поздно?
     «Одинокий грифон» на секунду задумался, а потом отстучал одним пальцем по клавиатуре:
    - Я готов к правде, Макс. Я готов к любой правде.  Давай, вываливай свою таинственную папочку. Посмотрим, что там.
    - Ок. Ты хочешь знать, как на самом расшифровывается ССД? Сладких снов, детка. Грифон, я лично выбил  тебе  эту татуировку на левой щиколотке, когда ты лежал в анабиозе. И корону на спине Одиночке с форума тоже нарисовал я.
    - В каком еще анабиозе? Что за чушь, Макс, я ничего не понимаю.
    - Читай внимательно, Грифон.
    Макс перекинул  ему целую кучу вордовских документов. Андрей начал читать. Впрочем, там не было абсолютно ничего о затянувшейся сомалийской войне. Нет, там была информация по рынку труда Росси за последние десять лет. Краткие цифры сообщали о миллионах специалистах, которые должны были в скором времени пройти так называемую «радикальную переквалификацию».
    -Что за чушь, Макс? – снова повторил Андрей. - К чему все это?
    -Грифон, все изменилось. Сейчас мы не производим ничего, кроме нефти и газа.  Низы пирамиды отдали приезжим, а верхи не такие широкие, как хотелось бы. Нам не нужен миллион специалистов по маркетингу и менеджменту, и десятки тысяч таких специалистов тоже не нужны. Посмотри диаграммы, там показан рост и изменение по промышленным отраслям. Пять лет назад все рухнуло, но из-за нефтегазовой подушки мы даже не заметили, как оказались в дерьме.  
    - Причем здесь все это?
    -  Безработица –  то самое гнилое болото, где самозарождаются чудовища, и так было всегда. Грифон, мы имеем нефтяную ренту, и можем содержать наших высокообразованных безработных. Это хорошая новость. Но, как обычно, есть и плохая - это нужно как-то объяснить, оправдать. Почему молодой здоровый кабан получает ежемесячное денежное пособие от государства?  Именно так появилась сомалийская война и ее ветераны.
    Андрей чуть не перевернул на колени тарелку супа.
    -Слушай, Макс, я не верю в теорию заговора. Я слышал версии про одиннадцатое сентября, слышал про пентагонский план, и прочее, прочее… Я не верю во все это.
    -Тогда почитай  мое послание еще раз, Грифон. Подумай. Забудь все, что слышал из стеклянной сиськи телевизора. Подумай о том, что, что, как не старался, рабочее место так и не нашел. Ты  на кого заканчивал?
    - У меня два диплома. Экономист и юрист. - задумчиво отстучал Андрей.
    - Читай, Грифон, читай. Там верные цифры по отраслям. Больше ты такого нигде не узнаешь. Пять лет назад все, кроме сырьевых отраслей, рухнуло в адскую пропасть, и миллионы работников остались никому не нужны.
     
    Андрей послушно читал. Как он понял из таблиц, после ближневосточного дерби невероятные цены на нефть действительно позволяли России прокормить денежными пособиями колоссальное количество людей. Документы рассказывали о секретной государственной программе под названием «Сомали»,  то и дело в тексте встречалось то самое, редкое для официального, пусть и секретного  документа слово - оправдание.  Как объяснить, как оправдать невероятную безработицу в глазах обычных людей.
    -Давай встретимся, Макс. - написал Андрей.
    -Давай, Грифон, пока я не сошел с ума от всего, что знаю. Сегодня в десять, переулок Гришина, пересечение с Королевым. Мне есть, что показать тебе, Грифон.
     
    Лиза проводила его сердитым взглядом, впрочем, и заинтересованным тоже – он давно уже никуда не выходил по вечерам.
    Это был холодный темный осенний вечер, и Андрей отметил с легкой злобой на самого себя, что даже не осознавал, что пошли первые числа ноября. Переулок, где назначили встречу, оказался коротким заброшенным тупиком, с рядами покосившихся гаражей по обеим сторонам.
     
    А Макс оказался нескладным сутулым парнем с длинными волосами, схваченными в индейский хвост. Он даже подпрыгивал от нетерпения, дожидаясь Андрея.
    -Грифон? Вы ли это?  - незнакомец выступил из вечернего сумрака и шутливо склонился в поклоне.
    -Я, Макс, я, а кто же еще?
     
    Макс Безумный, как Андрей про себя тут же окрестил сутулого парня,  говорил не переставая, нервно подергивая единственного слушателя за рукав, и поблескивали во тьме расширившиеся от возбуждения черные зрачки.
    - Грифон, я выбрал тебя, потому что ты показался  самым серьезным и адекватным парнем на форуме. Моя история невероятная.  Я владел небольшим салончиком в Рязани, делал татуировки, был вольным художником, так сказать. Курил травку, ел, любил, что еще?… Мне было насрать и на цены на нефть, и на ближневосточное дерби, и на пентагонцев, и на всех остальных.  А потом пришли серьезные ребята, и я подписал бумагу о неразглашении. Обещали хорошо заплатить. Меня привели в  секретное место, чтобы я делал татуировки на безжизненных телах. Представляешь, на безжизненных телах!
    И Макс открыл потертый профессорский чемодан, доставая оттуда ворох фотографий.
    - Меня каждый раз везли  с закрытыми глазами, и я понял только, что это место где-то на окраинах Москвы. Скорее всего, десятки таких центров размещены по всей стране.  
     
    Андрей взял одну из фотографий. Снимали мобильным телефоном, и качество получилось очень плохим, приходилось щуриться, вертеть снимок так и эдак.
     
    Полумрак огромного ангара или гаража, ряды с прозрачными капсулами-гробами,  в каждой капсуле лежит темная человеческая фигура. Много проводов, каких-то сложные вычислительные приборы, вроде древних компьютеров. У Андрея по коже пробежали ледяные мурашки.  
    -Что это?
    - Бравые российские солдаты! – почти выкрикнул Макс. – Здесь они проводят время - кто, как ты, полгода, кто два, кто три. Специальная программа качает им мышцы, по шнурам подают белок…
    - Значит…Я никуда не летал? – выдохнул Андрей. – Я не был в Сомали?
    - О боги, да нет, конечно же, не был! Ты пролежал полгода  в капсуле, и я, я своими руками сделал тебе татуировку!
    - Я… я не могу в это поверить. – только и смог выдавить из себя Андрей.
    - Я выбил тебе клинок и ССД - спи спокойно, детка. Тому, который лежал слева от тебя, я нарисовал симпатичную девичью мордашку. Тому, который был справа - «Макс, я запомню тебя». У меня буйная фантазия, Грифон, к тому же в то время я почти всегда ходил под травкой. И я не могу больше хранить это в себе, понимаешь?
     
    Они шли по темному переулку, прижимаясь друг к другу от жуткого, охватившего обоих страха, и осенний ветер больно хлестал в лицо.
    - Странно, что за тобой никто не следит. – медленно говорил Андрей. – Ты владеешь такой информацией.
    -  А я не боюсь их, Грифон! Гниды, они не имеют права…- почти кричал Макс. - Они не должны… Не могут…
                                                                                          
    Внезапно Макс  изогнулся, выгнулся вперед колесом, и упал, просто рухнул на землю, изо рта его потекла красная струйка крови. В ту же секунду острая  боль обожгла плечо Андрея, словно плеснули кипятком. Он упал на колени, а потом вскочил и бросился бежать, бежать как можно дальше и как можно быстрей. Где-то сзади шелестело и шуршало - его догоняли.  Какой-то частью разума он понимал, что ранен, и скорее всего, смертельно - свитер промок, с каждым шагом боль отдавалась в левый бок и поясницу. Три или четыре темные фигуры неслись следом, окружая его. И все равно Андрей бежал – бежал, словно загнанный олень, преследуемый шакалами. Вот, темный узкий проход между гаражами, если бы только он не закончился тупиком… Если это проход – он будет жить, но если тупик – то там, между гаражами, он скорее всего и останется навсегда.  
     
    Лиза пронзительно вскрикнула – таким белым было его лицо. Окровавленную куртку в сумраке подъезда она еще не разглядела.
    - Лиза… я ухожу. Помоги собрать рюкзак. – едва слышно прохрипел Андрей. – А ты езжай к родителям, хорошо?
    - Заткнись. Я поеду с тобой. – спокойно ответила  девушка. – Но сначала перевяжу рану. Раздевайся, быстро.
    - А ты хладнокровная. – шептал Андрей, сжимая губы, чтобы не закричать от боли. – Даже не спрашиваешь, что произошло.
    -Успею еще спросить. Подожди, соберу нам рюкзак.
    - Ты молодчинка. Я так… горжусь тобой. Настоящая жена солдата. – И Андрей растянул побледневшие губы в кривой улыбке.
     
    Теперь за ними будут охотиться. Сквозь нахлынувшую жуткую боль присевший на кровать Андрей вспоминал, как искал работу, искал, и, полностью отчаявшись, зашел на сайт министерства обороны. Ну, какой из него солдат? Смешно ведь. Но многие однокурсники (и по экономическому, и по юридическому вузу) уже съездили на полгода в Сомали, и вернулись очень довольные. Постепенно он набирался храбрости подписать контракт. В конце концов решился:
    - Знаешь, Лиза, я все-таки примеряю военную униформу. Ага. Попробую, как оно…  Я – и солдат. Смешно ведь, правда?
     
    - Давай, Андрей, давай. – мягко тронула его за здоровое плечо Лиза. – Ты начал терять сознание. Вот, таблетка обезболивающего, одну сейчас,  одну выпьем в дороге. Давай, вставай, нам нужно выбираться отсюда.
    Лиза набросила на плечо его старый рюкзак, быстро задернула шторы, погасила в коридорчике свет, и вдвоем они нырнули в темный подъезд.