- Отлично, господа солдаты, - сказал майор Рожев, оценивая рельеф местности. Средней высоты холм с плоской вершиной, удобной для посадки двух-трёх десантных ботов.
Открытая у подступов к холму местность. Справа речка, петляющая между низкими холмами с проросшими по берегам редкими деревцами, склонившимися над клокочущей водой. Ветки деревьев с серебряными листьями погрузились в быстрое течение реки и удили рыбу. Ветка-удилище дёрнулась и натянулась струной. Медленно она стала тянуть на себя. Когда рыба оказалась над водой, ветка обвила жертву покрепче и спряталась в стволе дерева.
Майор распаковал сигару и откинул обёртку. Пока раскуривал сигарету прикинул, что до ближайшего леса метров двести-триста.
- Отлично. Подходящее место для обороны. Здесь мы и закрепимся, - говорил майор. – Стройте рейнджеров. Пилоты и артиллеристы на боевых местах. Марш! Марш! Марш! – он захлопал в ладоши, подгоняя своих подчиненных.
Два сержанта бросились в бот за солдатами.
- Марш! Марш! Марш! – вторили они майору.
Бравые рейнджеры из авангард-дивизиона «Кречет» десантного корпуса звёздного флота выпрыгивали из раструбов в днище корабля и строились на холме.
- Хорошо парни, - Рожев шёл вдоль строя из пятнадцати человек и дымил сигарой. – От вас требуется следующее. Подготовить плацдарм для высадки десанта. Прочесать местность в радиусе одного-двух километров. Укрепиться на этом холме и удерживать его до прибытия контингента. В случае столкновения с враждебными народами, населяющими эту часть планеты, держать оборонительную позицию. Начинаем с проверки прилегающей местности. Делимся на пять групп. Ориентирование по буссоли, стоящей на холме. Подготовка три минуты.
Ещё раньше группы солдат тройками расходились в стороны по пологому склону. Майор Рожев стоял у прибора, укреплённого на ножках, и перебирал губами четвертинку сигары.
Великолепно. Превосходная планета. Одна из лучших, что мне доводилось осваивать. Настоящий бриллиант в триста карат, чёрт меня подери! За такую планету и голову сложить не жалко.
Рожев смотрел на прилегающий лес, реку и прикидывал в уме.
Думаю, будет лучше выкорчевать этот лесок, а на его месте возвести гарнизон. Да, отличное место. Ну, а на реке мы поставим гидростанцию. Проблема с энергией будет решена. Холмы оборудуем под бункеры и шахты для ракет. Замечательно! Гениальное место для военной базы. Не пройдёт и трёх месяцев, как мы возьмём планету под свою защиту.
Майор выплюнул изжёванный окурок изо рта и прошёлся направо от корабля по холму.
Покрытые густым желтоватым лесом склоны высоких, вздымающихся вдали горных хребтов, заинтересовали Рожева. Он сунул руки в карманы пепельного цвета комбинезона, изображая из себя художника, нашедшего тему для пейзажа.
- Какое великолепие, - восхищался майор. – Бесподобно.
Вершины гор лезвиями пик врезались в плотные гряды облаков. Облака липкой ватой цеплялись за хребты и сбивались барашками в стада. Они беспомощно толпились вокруг склонов, заграждая друг другу путь. Над холмами, по серому небу, лениво плелись один за другим два белых карлика – измученные вечными скитаниями путники.
- Эти горы впечатляют. Природа умеет создавать неповторимые вещи… Наверняка там богатые залежи руды. Они ещё нам послужат…
Позади майора зашуршали торопливые шаги. Пилот, лейтенант Оленин, подошёл к Рожеву.
- Одна из групп рейнджеров наткнулась на объект земного происхождения, - доложил он.
- Какого?..
- Кто старший группы? – спросил Рожев, когда офицеры поднимались на платформе корабля.
- Рядовой Власов.
Командиры всматривались в «заснеженный» экран монитора. Сквозь помехи проявлялись очертания деревянного дома. Он был необычен тем, что имел небольшой купол и православный крест. Рядом стояли бревенчатые постройки – дом и сарай.
- Мне так думается, что это церковь. То строение справа, - будто сомневался и, не веря своим глазам, сказал майор, поглаживая тяжёлой рукой свой подбородок.
- Да, она самая, - подтвердил Оленин. - Что вы об этом думаете?
- Думаю, что надо проверить, а не строить догадки – кто здесь её поставил. Дайте связь с группой… рядовой Власов.
- На связи, майор.
- Какое-либо движение наблюдаете?
- Никого не видим.
- Приближайтесь к объекту и осмотрите его внутри. Не провоцируйте на агрессию тех, кто там находится.
- Сделаем.
- Отправьте ближайший отряд для подстраховки Власова, - принял решение майор; связист передал приказ в эфир.
Три рейнджера, короткими, низкими перебежками подходили к церкви, будто это был не храм, а бруствер, от которого исходила опасность. Офицеры напряжённо следили из операторской связи бота. Всматривались в мелькающие на экранах деревья и кустарники, бревенчатые дома и лица солдат, подающих друг другу знаки руками. Они подбежали к церкви и замерли на секунду у лестницы, стараясь слиться с землёй или строением. Прислушались. Ничего не происходило. Рожев дал приказ входить. Снова на мониторах замелькали лестница, дверь. Дверь распахнулась. Полумрак. Иконы, образа, горящие приятным светом свечи, испуганное лицо человека с короткой бородой и в простой рясе, перед которым маячили прицелы федеральных фазер-винтовок. Голоса.
- Так это ж поп, - догадался связист.
- А ты кого ожидал увидеть, папу римского? - съязвил лейтенант.
- Видим что монах. Кой чёрт его именно сюда занёс? Только проповедей нам и не хватало, - недовольно произнёс Рожев и заговорил по связи. – Что там, Власов? Что? Кто он?
- Майор, этот человек отец Иннокентий, миссионер, - отвечал рядовой. – Прибыл сюда с целью насаждать и распространять христианскую веру среди языческих народов. Он говорит, что здесь живёт народ … как? Малоки. На Агуариусе есть другие народы, но он знает только малоков.
- Кто его прислал сюда? – продолжал спрашивать Рожев.
Рядовой Власов переспросил отца и, получив ответ, сказал:
- Он говорит, что его привела сюда божья воля.
- Церковная крыса… как он успел опередить нас, - зло сказал Оленин.
- Он один, а нас целый корпус. Подумаешь, - намекнул оператор связи. – Никто и не заметит его исчезновения. Всегда можно на аборигенов свалить.
- Вы это что, капрал, предлагаете? - укоризненно и с неодобрением посмотрел на него Рожев.
- Виноват, больше не повторится, - спохватился связист.
- Власов, оставайтесь на месте, - закончил связь Рожев. – Лейтенант, будьте начеку. Я отправляюсь туда. Прибывающих рейнджеров займите возведением брустверов.
Ничего не опасаясь, майор один пришёл к месту, где стояли деревянные постройки в стиле землян. Он чуть сбился с курса, потому вышел не к самой церкви, а к жилым строениям – жёлтому дому, сараю или амбару, к грядкам, огороженным низким забором. Все постройки имели желтоватый оттенок – других деревьев здесь не росло.
Рожев замедлил ход у грядок с вызревающими овощами. Сосредоточил взгляд на растущей зелени. Выбрал из футляра сигару, освободил от фольги. Покрутил её в пальцах. Провёл её туловище под носом, раздражая слизистую ноздрей, и произнёс вслух:
- Нескладно получается, нескладно…
Он убрал сигару в карман и недовольно рыкнул. Его чутьё старого десантника не давало покоя с тех пор, как он отошёл от бота – наклёвывалось что-то нехорошее.
Рожев посмотрел на жёлтую церковь.
« Нелепость, какая… ».
- Что нескладно, - послышался голос Оленина в шлеме. – Почему остановились, майор?
- Ничего. Я иду…
За дверью сидели рейнджеры. Они быстро встали и вытянулись в струнку.
- Вольно, - без выражения сказал Рожев. – Займите позицию снаружи.
Полумрак. Теплое дыхание свечей и горячего парафина заволокли храм. Покой и умиротворение успокаивали, уводили агрессивные мысли, настраивали душевные струны. Рожев хотел расслабить тело, расслабить солдафонский ум, насквозь пропитанный уставом и приказами. Поговорить с миссионером о самых душевных и простых вещах. Присесть, как те солдаты, снять шлем, забыть всю суету и прислушаться…
Под укоризненными взглядами святых с икон Рожев почувствовал себя неуютно, но не поддался эмоциям. Он пристально посмотрел на отца Иннокентия, выделяя в его лице запоминающиеся черты.
Чёрная борода, имеющая клинообразную форму от частого поглаживания в минуты раздумий. Скрытое под густой бородой и длинными, начинающими седеть волосами ещё молодое лицо и крепкое мужицкое тело под длиннополой рясой с широкими рукавами.
- Солдат, снимите шлем. Вы в церковь пришли, а не на базар, - сказал миссионер, упрекнув майора в непочтительном отношении к божьему храму.
Совесть Рожева оставалась в покойном состоянии. Он, не моргнув глазом, продолжал осматривать отца Иннокентия. Когда он не видел необходимости в чём-то, он этого не делал, даже под давлением. Он мог только подчиниться. А подчинялся майор только чину по званию выше, и то по карьеристским соображениям. Но здесь, он это отлично понимал, нет офицера с чином выше майора.
Рожев подошёл к служителю храма и ответил упрёком на упрёк:
- А вы, отец, проповедуете религию земную не людям, а…
- Иноверцам, вы хотите сказать, - перебил отец Иннокентий.
- … инопланетному сброду, - договорил Рожев то, что хотел сказать и продолжил. – Для которых бог и его сын - мифические герои легенд, вымышленные чужим народом с неизвестной планеты. Или языческие божки, которым приписывают сверхъестественные силы и пляшут вокруг их идолов.
- Неправда, - воспротивился отец. – Они не такие, как вы себе представляете.
- Правда, правда, - уверял майор.
- Мои проповеди дают им представление, за кого жертвовал собой Иисус, дают возможность приблизиться к Господу и пропитаться верой к нему, - настаивал на своём батюшка. – Да, им сложно воспринять иную религию, но они приходят, им интересно…
- Ваши проповеди для них – скучные лекции по истории христианской религии, половину из которых они не воспринимают вообще, не имея представления о земной жизни, а молитвы – правила и теоремы, - продолжал спорить Рожев. – А что касается познания… любая неизученная и непознанная вещь является объектом интереса, а когда её обнюхают вдоль и поперёк, она становится банальной и скучной.
- Да как вы смеете, религию… Бога и его сына называть банальными вещами. Прекратите здесь богохульством заниматься. И снимите, наконец, жестянку с головы или уходите вон из храма, - обиделся отец Иннокентий.
- Кстати, – что-то вспомнил майор Рожев, игнорируя требования миссионера. – Как вы общаетесь с-с… малоками? Верно? Только не говорите, что они лопочут по-русски не хуже нас с вами.
- Я здесь провёл достаточно времени, чтобы мы научились понимать друг друга.
- Может быть, может быть…
Рожев заложил руки за спину и прошёлся к окну. За окном стояли два рейнджера и говорили. Сняв шлем, он положил его на подоконник так, чтобы видеоглаз передавал изображение зала церкви в операторскую на бот и продолжил разговор. Но отец Иннокентий опередил его.
- Зачем вы здесь? Уходите отсюда, прошу вас, уходите. Что вам нужно от них? Они такие же, как мы, только заблудшие. Не мешайте им вставать на путь праведный, – переживал миссионер.
- От кого? От малоков? Абсолютно ничего. Нам нужна здешняя земля и её ресурсы, чтобы построить форпост нашей славной федерации, которая с каждым столетием расширяет свои границы по всей галактике. А малоки и другие народы, если захотят, могут вступить в состав дружественных территорий и получить демократический статус, нашу помощь, защиту и наши технологии для быстрого развития. В общем-то, вы зря переживаете.
- А если они откажутся?
- Тогда они окажутся на обочине или… даже погибнут.
- Но это же варварство, насилие. Отбирать у слабого силой… вы им не оставляете выбора.
- Выбор всегда есть. Либо с нами, либо без нас. А что касается отбора, - майор прислонился к стене и завёл ногу за ногу. – Здесь работает не нами придуманный закон природы – выживает сильнейший.
- Хорош себе выбор. Или жизнь, или смерть. Иначе говоря – выбора нет. Как это подло и бесчеловечно, загонять кого-то в угол и отбирать у него землю и хлеб, а потом кормить беднягу кусочками его же хлеба за преданность или морить голодом. Как это удобно.
- Прекратите вы… благодетель заблудших душ. Можно подумать, вы занимаетесь не тем же самым. Хуже. Вы отбираете у малоков религию, веру в их религию, веру в почитаемых ими богов, пусть и не таких великих, как бог и его сын. А это пострашнее, чем кусок хлеба.
-Что?!
- Молчать! Смирно! Лучше умереть с голода, но знать, что умер с верой, пусть и в родных языческих божков, чем умереть с выпотрошенной душой и напичканной инородными молитвами. Своими проповедями, склоняя их к чуждой религии, заставляете этим усомниться малоков в божественной и безграничной силе богов, которым они верили тысячи лет из поколения в поколение. Как это удобно, чёрт возьми. Расшатать, расколоть изнутри чью-то веру. Назвать их заблудшими душами и под видом спасителя обещать им вечную загробную жизнь.
- Не смейте в таком тоне говорить о религии, слышите, не смейте… - отец Иннокентий задрожал, не в силах перенести оскорблений, и быстро скрылся за дверцей в комнатке, огороженной от зала.
Из комнаты донеслось шептание.
Рожев пожал плечами. Его прямота и честность тяжело воспринимались собеседниками, с кем бы он ни разговаривал и на какую тему. Его резкость и прямолинейность в высказывании мыслей вслух, которых у него никто не спрашивал и вынужден был выслушивать, могли оскорбить самого смиренного человека. А поспорить он мог даже с самим Всевышним, невзирая на последствия.
Майор провёл рукой по тёмным волосам, резко махнул рукой, будто стряхивая что-то, и недовольно хрипнул. Взяв шлем с окна, вышел из церкви на лестницу. Здесь стояли рейнджеры, они пристально с уважением смотрели на командира. Многоканальная связь не отключалась ни на секунду оператором на корабле.
Подошёл сержант и ожидающе посмотрел на Рожева.
- Оставаться на местах, - кратко произнёс майор.
Сержант кивнул и отошёл в сторону.
- Сержант, - вдруг подозвал Рожев.
Тот отозвался.
- Вы во что-нибудь верите? В бога, в загробную жизнь?
Сержант замялся, начал что-то бубнить, подбирая слова, чтобы угодить командиру.
- Не знаю, майор, – дал такой ответ рейнджер, дабы не рисковать.
Майор водрузил шлем на голову.
- Плохо, сержант, очень плохо, что вы не знаете своих убеждений, - упрек майора подействовал на подчиненного.
- Майор, у меня одно убеждение – честно служить федерации.
Стоящий вполоборота Рожев – всё это время он разглядывал высокий лес, ломаные треугольники горных вершин – повернулся к солдату.
- Сержант, я никогда не считал вас трусом и недоумком. Вы отличный солдат, в чём я не раз убеждался. Просто я спрашиваю. Нужен ли вам бог?
- Моя тетя была христианкой. Она много рассказывала мне о Боге и научила просить его в трудную минуту дать сил преодолеть испытание. Иногда, во время боя…
- Хорошо, я понял. Займите позицию, - не стал слушать Рожев солдата.
Майор раскурил сигару. Каждый раз, делая затяжку толстой сигарой, его губы складывались в трубочку. Задумчиво дымя, Рожев всматривался в верхние кроны высокого и раскидистого дерева, листья которого в виде фиолетовых махровых трубочек свисали гирляндами вниз, лениво качаясь в потоках воздуха. Внимание офицера привлекло большое гнездо, в котором мелькали ещё покрытые пухом головы птенцов неизвестной птицы. Крупные птенцы гадко горланили, призывая свою кормилицу. Она появилась неожиданно. Большая тень упала на Рожева. Майор инстинктивно дёрнулся, оглянулся. В небе парила птица размером с аэродроид. Она спустилась над лесом и стала кружить. Рожев рассмотрел её внимательнее. Её синее оперение переливалось перламутром в свете белых карликов. Четыре расправленных крыла, замерев в полёте, заставляли птицу планировать в воздушном течении. Вытянутая страусиная шея, увенчанная небольшой головой с пикообразным клювом, была обрамлена ещё парой маленьких крыльев. Мощные задние лапы сжимали окровавленную, размякшую тушу животного, маленькие передние лапки прижались к груди. Хвост птицы то расправлялся веером, то сворачивался, словно закрылки корабля. Птица пролетела низко над постройками и спикировала к гнезду, сбросив мёртвую тушу в гнездо. Туша придавила одного птенца. С машинальным остервенением птенцы синей птицы воткнули свои зубастые клювы в кровавое тело и стали рвать на куски.
Этот мир делится на тех, кто пожирает других, и на тех, кого пожирают первые. Причём последние приносят значимую роль и пользу окружающим, которые рождаются, чтобы за счёт одной своей жизни дать жизнь многим другим, - раздумывал Рожев.
Синяя птица взмыла в небесную твердь, не взмахнув ни одним крылом, и, подхваченная ветрами, полетела к горному хребту, возвышающемуся над лесом.
Великая птица.
Восхищённый Рожев не почувствовал, как на ботинок взгромоздилось существо. Оно было круглой формы с неровными краями своего приплюснутого тельца. Его красный глаз прятался в извивающемся хоботке. Ежесекундно оно меняло окрас склизкой кожи, пытаясь слиться с чёрным ботинком человека. Не найдя в своём арсенале защитного окраса под цвет ботинка, существо пружиной выстрелило в сторону зарослей.
Скрипнула дверь. Отец Иннокентий спустился по ступеням. Стараясь не смотреть на вооружённых людей, он пошёл к жилым строениям.
- Послушайте, святой отец, - нагнал его майор. – Вы что, расстроились? Перестаньте. Я всего лишь сказал вам то, что на самом деле есть. Ни в чём я вас не обвиняю. Вы делаете то, что вы должны делать, я делаю свою работу. Таковы правила игры. Отец, вы видели птицу?
Иннокентий вопросительно взглянул на Рожева и остановился у двери дома.
- Синяя птица. Она гнездится здесь, - договорил майор.
- Малоки называют её Зедра Чеван, - понял отец.
- Неважно. Представьте, что птица – мы, гнездо – наша планета, а мясо для птенцов – это души малоков, их земля и ресурсы, которые мы приносим, чтобы продлить существование нашей цивилизации за счёт других. Не будете же вы упрекать птицу в хищничестве и в радении за своё потомство.
- Это вам надо ставить в упрёк то, что равняете возвышенное с грязью, желая оправдать своё появление здесь и, думая, что, отнимая у одних и отдавая другим, вы приносите пользу, спасаете гибнущую цивилизацию. Да вы обыкновенный солдафон и захватчик, и мысли у вас такие… узкие и низкие. Только безбожник может называть религию Господа захватнической, а души тех же малоков сравнивать с мясом, которое он поедает. Тьфу! - отец Иннокентий в сердцах плюнул в ноги богохульнику. – Религия христиан никогда не проповедовала насилие ни над телом, ни над душой.
Отец Иннокентий вошёл в дом и хлопнул дверью перед носом Рожева.
- Плохо вы знаете прошлое, отец мой, - сказал вслед майор.
Он оттолкнул дверь ударом кулака.
- Вы забываете. Любая цивилизация, чтобы стать ею, стремится завоевать земли и стратегические ресурсы, стремится обратить в свою веру, как можно больше душ, считая их язычниками. Неважно, будет она вести военные действия или читать проповеди. Чем больше становится цивилизация, тем больше ей нужно ресурсов.
- Вы беспардонный человек, - вспыхнул миссионер. – Я не приглашал…
- Вы боитесь признаться самому себе, что являетесь одним из механизмов машины, разрушающей религиозность и верование, хотя бы тех же малоков. Которые до вашего появления чётко и без сомнения знали, в кого им веровать, а их бог един и могущественен.
- Вы лжёте! Я знаю… я знаю. Вы посланы мне Всевышним. Он проверяет меня на твёрдость к вере. Я не отступлюсь в своих идеях. Не отступлюсь… - отец Иннокентий отвернулся к окну, запричитал, начал креститься. - Дьявол. Вы дьявол, подосланный искушать…
Рожев глухо засмеялся.
- Отец, ей-богу, это же смешно. Кстати, вам удалось обратить в веру хоть одного малока?
Миссионер промолчал.
- Ясно.
- Да ничего вам не ясно, безмозглый салдофон, прости Господи, - Иннокентий отошёл от окна и присел к столу, сложив перед собой руки. – То, что ни один малок не обратился в веру Христову за эти годы, и есть доказательство того, что методы религии ненавязчивы и ненасильственны, а уж тем более не агрессивны. Я уважаю религию малоков и не стремлюсь посеять семена разрушения своими проповедями. Моя цель, в отличие от вашей, донести слово Божье, рассказать о христианах и узнать религию малоков. Это вы, майор, боитесь признаться самому себе, а главное перед своими подчинёнными, что всю жизнь захватывали и отнимали у других под видом благодетелей, дающих демократическую свободу и технологии взамен, а непокорных оставляли на отшибе без штанов. А меня пытаетесь убедить в агрессорстве религии и заморочить мозги, лишь бы не нести всю вину за войны, грабежи и мародёрство, свалив половину вины на таких, как я. Должен вам сказать, что у нас разные пути достижения целей на этой планете.
- Ладно, отец Иннокентий, я вижу, мы готовы спорить до последних дней, - Рожев прошёлся по комнате; стуком медленных шагов он отмерял расстояние до двери, ведущей в следующую комнату. – Уныло вы устроились, уныло. Что там? – кивнул на дверь.
- Не ваше дело.
Рожев заглянул.
- Ага, - он разглядел из-за двери универсальную станцию супорт для обеспечения жизни, на столе лежал трёхмерный сканер, в углу стоял стальной ящик, в каком обычно хранят сверхточное оборудование. – А вот и плоды цивилизации, ради которой, по вашему мнению, я отбираю и захватываю. А такие как вы, оскорбляя нас мародёрами, не брезгуете пользоваться этими плодами.
- Майор, вам никогда не били морду за то, что суёте нос не в свои дела?
- К сожалению, не били. А что, вы готовы?
- Если вы не прекратите это хамство, то у меня найдутся силы набить вам физиономию, - без смущения предупредил отец Иннокентий.
Рожев рассмеялся.
- Вы с каждой минутой мне всё больше нравитесь, - признался он в симпатии к отцу. – Но будет вам, будет. Я не хочу с вами ссориться из-за пустяков.
Рожев сел напротив отца Иннокентия и положил между ними шлем. Миссионер отодвинул шлем к майору, снял крест с шеи и положил аккуратно перед собой.
- Я точно знаю, здесь нет цивилизаций, нет городов с технологией приблизительно равной технологии землян, а стало быть, мы не вторгаемся с целью завоевания. Мы осваиваем и исследуем свободные территории, на которые не претендует другая развитая цивилизация, и присоединяем их к федерации. Здесь же таковых нет.
- А как же малоки? Вы не берёте их в расчёт?
- Да, кстати, малоки, - неохотно вспомнил Рожев, - Расскажите о них. Они агрессивны? Велика их численность? Далеко отсюда их селения?
- Я никогда не был в их домах, - отвечал отец Иннокентий. – Не видел, как они живут и чем занимают свой быт. Только из разговоров. Малоки держат меня на разумном расстоянии, не хотят подпускать ближе. Оружие у малоков я не видел, но это не факт, что его у них нет…
- Каменные топоры, да ядовитые стрелы, - пошутил майор, перебив отца. – Как же вы общаетесь?
- Они приходят группами послушать мои проповеди и рассказы о нас. Им интересно узнать побольше о землянах, - отец Иннокентий вдруг спохватился и подался вперёд, сверля взглядом офицера. – Надеюсь, вы не собираетесь нападать на беззащитных малоков, чтобы перестрелять их, как куропаток?
- Битый час вам доказываю, что мы не убийцы и головорезы, а солдаты, посланные федерацией с определённой целью. Не отнимать и грабить, а делиться, обмениваться, помогать в развитии другим, если они войдут в состав нашей федерации взамен на территорию и ресурсы. Хотя мы и спрашивать не будем, разве что в порядке устава. Уверен, у малоков нет единого государственного строя и мобильной армии, как наша. Ведь так? – спросил Рожев, желая услышать утвердительный ответ.
- Как у любого народа или племени, у малоков есть свой вождь, есть воины, есть своя земля, которую они охраняют от… - начал пространно отвечать отец.
- Вы меня удивляете, - поражало майора одно обстоятельство в отце Иннокентии. – Общаться с малоками и ничего о них не знать.
- Я не шпионить сюда прибыл. Я уже говорил, они не подпускают к себе близко.
- Да, для шпиона вы слишком простодушный и бесхитростный человек.
- Поэтому я миссионер.
- Поэтому-то вы не шпион, - кивнул майор Рожев и встал, оправляя обмундирование.
Нацепил шлем на голову и спросил, будто запамятовал:
- Так говорите, когда приходят?
- Не ходите туда, прошу вас.
- Что так?
- Не трогайте их, они, в сущности, дети.
- В общем-то, вы зря беспокоитесь. Мы с детьми не воюем. Ещё увидимся, отец Иннокентий.
С этими словами Рожев ушел, оставив миссионера в растерянности и смятении, наедине с прескверным настроением и подавленными мыслями.
Бог ты мой, что же будет. Ведь начнётся невесть что. Они просто задавят малоков, искромсают их молодую цивилизацию, высосут из них всё до капли, кровопийцы. И на это я буду безучастно смотреть, не в силах помешать готовящемуся насилию. Воистину, если сам Всевышний хочет наказать, лучшего наказания, чем беспомощно взирать и страдать от того, что не можешь помешать надругательству над близкими тебе существами, пусть даже другой веры и расы, не придумать. Или нет. Это не наказание. Это испытание. Проверка. Читать проповеди малокам - не велика хитрость. Возьмёшь ли на себя смелость воспрепятствовать или будешь отсиживаться, и молиться о благополучном завершении для малоков? Найдёшь ли мужество направить малоков против своих соплеменников? Кто тебе ближе и роднее? Не в этом дело. Чтобы сделал Господь на моём месте? Не знаю. Он свёл нас здесь, чтобы посмотреть, на что способны наши грешные души. Чем я готов пожертвовать? Жизнями малоков, ради процветания своей цивилизации, ради паразита майора и его дурацких амбиций, ради своей незапятнанной души, страждущей предстать перед Богом в чистом образе? Что стоит моя грешная душонка, что стоят жизни этих чопорных солдат? Когда на кону стоит судьба целой цивилизации с тысячами жизней. – Отец Иннокентий как ошпаренный встал из-за стола и нервно начал теребить свою чёрную бороду; он машинально стал ходить вокруг стола. – Нет, нет. Не так. Это гнусно – подталкивать одних на кровопролитную войну с другими. А впрочем, нет такого народа, который бы без борьбы отдал себя на растерзание. Малоки сами решат, как им поступить. В моих силах – предостеречь малоков, попробовать решить всё миром или уговорить временно, смириться с присутствием людей, не вступать с ними в конфликт.
Подойдя к красному углу, отец Иннокентий открыл икону, зажёг свечу и, встав на колени, начал читать молитву не за себя, а за то, чтобы Бог дал всем разума и силы для души в час испытаний.
- Ну, так что, майор, - обратился лейтенант Оленин к сидевшему напротив Рожеву. – Прольём кровушку или тихо дождёмся дивизиона? – А может, вы сумеете малокам запудрить мозги, как это сделали с попом, которого принесла нелёгкая именно сюда? Мученик нашёлся. Кстати, это у вас отлично получается, уболтаете хоть самого, - Оленин показал указательным пальцем в потолок кубрика, – Всевышнего. Причем так, что он засомневается в своих догмах.
Рожев вытянул ноги и, положив их одна на другую, допивал вторую чашку бульона, дабы не обременять желудок тяжёлой пищей. Он, не переводя глаз с пола, на лейтенанта грубо огрызнулся:
- Да заткнитесь вы, лейтенант.
- Не заткнусь. Хотя бы потому, что мы из разных подразделений и подчиняюсь я вам только во время боевых столкновений. И не вам затыкать мне рот, - Оленин поставил на место командира рейнджеров. – Не скрою, как военный - вы, профессионал и заслуживаете уважения со стороны солдат. Но человек вы заносчивый и высокомерный, любите только себя и своё мнение. К чужому мнению вы прислушаться не хотите, считая своё, истинным. И ради этой выдуманной истины вы готовы вступить в спор с дьяволом и нести этот словесный понос, забывая о последствиях. – Оленин резко встал, положив руки на бляху ремня, сделал шаг к центру кубрика. – Кто теперь даст гарантию, что поп, превратно истолковав наши намерения, не предупредит малоков о якобы смертельной угрозе, исходящей от нас?
- Я оставил там людей, они предупредят нас.
- Предупредят? О чём? Что малоки уже знают, с чем мы пожаловали к ним? - язвительно заметил лейтенант, намекая на недальновидность майора.
- Вы забываетесь, лейтенант, - отставив чашку, медленно и грозно произнёс Рожев.
- Это вы забылись. Теперь малоки не дадут нам просто так отсидеться. Мы спокойно могли дождаться десанта, если бы не ваша заносчивость.
- Вы всё преувеличиваете! – вскочил Рожев. – Понимаю, первая экспедиция. Вам всё кажется неправильным по неопытности. Но это и есть наша задача – найти противника первым или он окажется быстрее.
- А я считал, что наша задача - занять этот плацдарм и удерживать его. В случае нападения, коему мы не подверглись до сих пор, обороняться и прикрывать десант во время высадки. А не подвергать солдат напрасной опасности. Как мы будем обеспечивать задачу? У нас ещё брустверы не возведены. И не провоцировать местные формы жизни к агрессии. В случае таковой со стороны малоков, благодаря вашему красноречию хоть и косвенно повлиявшему, я буду вынужден подать подробный рапорт командованию.
- Умерьте свой пыл! – криком остановил взбунтовавшегося Оленина майор. – Паникёр! Если бы вы не были пилотом бота, я немедленно приказал бы посадить вас в зиндан. Рапорт вздумали писать! Да я на вас такой рапорт подам, что вам будет стыдно солдатам в глаза смотреть за ваше малодушие и трусость перед трудностями военного дела. Хотите победить, не обнажив меча? Такого не бывает.
От нахлынувшей крови, лицо Рожева стало пунцовым, мешки под глазами набухли и потемнели, а глаза злобно выпучились.
- Я никогда не был трусом и не боялся трудностей. Если понадобится, жизнь положу на этом пятачке земли, но не ради ваших примитивных принципов.
Неизвестно, чем бы кончилась ссора между офицерами, но в кубрик с разрешения вошёл связист из операторской. Он на миг замялся, посмотрев на лица офицеров, и почуял напряжённую атмосферу.
- Разрешите доложить, - осведомился капрал.
- Давай, - не глядя, кинул майор, пожирая глазами Оленина.
- В церкви появились малоки.
Находясь на полпути с отрядом рейнджеров, майор получил сообщение о том, что малоки, пробыв недолго в церкви, спешно ушли в лес, провожаемые миссионером.
- Почему малоки так быстро ушли? – ворвался в храм Рожев с отрядом; он был грозен, с желанием выбить дух из упрямого отца Иннокентия. - Что вы им наболтали? Отвечайте!
- Вы опять нарушаете покой в храме, - ничуть не смутился грозности майора отец Иннокентий. - Терпение Господа не безгранично…
- Я спрашиваю, что вы рассказали этим выродкам космоса? – беспардонно прервал майор, не слыша слов отца.
- Я сделал то, что считал своим долгом сделать. То, что подсказывала моя совесть.
- Ваша совесть не подсказала вам, что малоки могут взяться за оружие и нам придётся их уничтожить!
- Какая разница. Если вы не истребите их в войне сейчас, то позже вы уничтожите их культуру и социум изнутри.
- Да вы, отец Иннокентий, провокатор и подстрекатель. Вас надо бы расстрелять за то, что намеренно спровоцировали и враждебно настроили малоков, - резкие обвинения Рожева ошеломили миссионера.
- Бесстыдная ложь и клевета. Конечно, если начнётся война, будет очень удобно свалить всё на мёртвого миссионера, - высказал отец в злые глаза майору, поняв подоплёку его слов. – Да, я рассказал малокам о вас и ваших целях. Но я не призывал малоков браться за оружие и идти убивать моих соплеменников. В разговоре я стремился склонить их к мирному решению, принять это как посланное богами испытание и не поддаваться голосу эмоций, а прислушаться к голосу разума и сердца. Они ничего не сказали и поспешили созывать совет, на котором примут своё решение. В конце концов, это их право решать – защищать свою землю или отдать на растерзание. В не большей и не в меньшей степени я беспокоюсь за жизни малоков, так же как за вас и ваших солдат, крови которых никогда не жаждал. И никогда не был изменником ни Родины, не своих убеждений.
- Мне плевать на ваши убеждения! - озлобленный Рожев не стеснялся оскорблять отца; майор заложил руки за спину и ходил, словно зверь, посаженный в клетку, не знающий, чего ждать. – Чёрт знает что! Никогда не думал, что мне перейдёт дорогу какой-то поп и будет морочить голову возвышенными идеями и вставлять палки в колёса.
Наступило ожидающее молчание. Нервы у всех были натянуты до предела, готовые треснуть, как трескали самодельные свечи. Солдаты стояли в проходе с бледными и потными лицами, переводя взгляды то на майора, то на отца Иннокентия, то на щёлкающие свечи. Разгневанный Рожев продолжал топтать пол. Каждый раз, разворачиваясь, его испепеляющий взгляд мрачного лица натыкался на чёрную спину отца Иннокентия. Отец, сложа ладони на груди. Он стоял перед окном и следил за ползущей по стеклу гирляндовой ползухой, оставляющей за собой зеленоватую слизь. Её цепочно-образное тело радужно переливалось в тусклом свете Зинада и Зинадиры. Казалось, её маленькие круглые тельца, связанные между собой мохнатой прожилкой, живут и движутся сами по себе.
Майор Рожев внезапно остановился, и показалось, заговорил сам с собой.
- Слушаю, - сказал он.
- Обязан доложить, - прозвучал голос Оленина в эфире. – Сканеры засекли несколько десятков объектов, приближающихся с большой скоростью со стороны гор. Возможно, это стая птиц или местная аномалия, а возможно и нет. Визуально определить их не удалось. Над лесом в той стороне висит сплошная дымка. К отражению атаки готов.
- Принял. Высылаю группу поддержки.
Отец Иннокентий не шелохнулся.
На ползуху, что развесила свои разноцветные гирлянды на окне, напал краснобрюхий паук. Послышался глухой удар. С лету, взмахивая короткими и узкими крыльями, он вонзил длинные хилицеры в шарик ползухи. На стекло брызнула струя жидкости. Гирлянда ползухи мгновенно обвила хищника, сильнее и сильнее затягивая на нём удушающие узлы, обволакивая его густой зелёной слизью. Завязалась жестокая борьба двух видов за право жить за счёт других, поедая их плоть. Они не удержались на окне и свалились клубком вниз, одаривая друг друга порциями яда. Отец Иннокентий не увидел, чем закончилась очередная схватка в битве, длящейся бесконечное число лет между хищником и жертвой. |
Рассказ открыт для комментариев