n032 Имперский зомби-шагоход

    Они засекли шагоход по сейсмографу. Сначала подумали, что это землетрясение, но уцелевший беспилотник показал из стратосферы тускло-серый хребет гигантской машины. Она шаталась, как пьяная. Из шести ходовых опор работало только четыре - две средних "ноги" болтались нелепыми культями.
    - Ядерный фугас, - сказал Митра.
    - Необязательно, - возразил Сергей. - Могли перебить лазерной фрезой.
    - Может быть. Но если я прав, радиация там такая, что яичницу можно жарить.
    Дрон показал бредущего гиганта в профиль. Брюхо шагохода было разорвано, словно из него выполз космический паразит чудовищных размеров. Из зияющей раны свисали трубы, провода и прочие внутренности. Требуха волочилась за раненой машиной.
    - Странно, что он ещё жив, - сказал Митра. - Судя по размерам пробоины, у него пол-корпуса внутри просто в труху. А остальные полкорпуса - в пыль.
    - Но что-то ценное могло ещё остаться. На худой конец - медальоны.
    Митра побарабанил пальцами по столу.
    - Ты думаешь, родственники солдат ещё живы? И что они готовы платить за медальоны? Между прочим, в империи Нимбуса принято служить целыми семьями. Очень удобно! Вот только медальоны никто не покупает.
    - Это не Нимбус, - сказал Сергей, вглядываясь в мерцающее изображение. Защитная система полумёртвого шагохода ставила помехи, связь с беспилотником то и дело прерывалась. Картинка зависала на несколько секунд, прежде чем рассыпаться квадратиками и исчезнуть перед возобновлением трансляции. В одно из таких зависаний на экране появился кусок борта с эмблемой.
    Три перечёркнутых круга - эмблема Коламбии. Гордых, упрямых, чертовых фанатиков. Но сейчас их знак нес благую весть.
    - Неопротестанты, - сказал Митра. – Даже если половина шагохода перемолота в труху, там есть чем поживиться. Живо за Соней!
    Соня – худая некрасивая девушка с бледными веснушками - спала в лаборатории за пультом вивисектора, положив голову на кусок поролона. Сергей грубо потряс её за плечо.
    - Ты когда-нибудь грабила проходящие шагоходы?
     - Нет, но уже готова, - пробормотала девушка, не открывая глаз. – Кого-нибудь надо убить?
    - Все уже мертвы.
    - Тогда это не ограбление, а мародёрство.
    - Не умничай! А в чём разница?
    - За мародёрство расстреливают на месте, за ограбление нет.
    - Соня, ты дура? Там все уже умерли. Одевай скафандр с прыгунками. Через пару часов шагоход пересечет терминатор и перейдёт на тёмную сторону. Нам надо спешить!
    Машина подошёл к станции на минимальное расстояние. Светильники на потолке заколыхались от вибрации, с них посыпалась пыль и высохшие пауки. Митра закрыл внутреннюю дверь ангара и взялся за руль ховеркрафта.
    - Вы двое, не убивайте друг друга, - сказал он. – Помните, что наша станция рассчитана на триста поселенцев. У вас менее трёх часов на разграбление. Если добычи будет много –сбрасывайте и спрыгивайте сами. Когда вы заберётесь, я обгоню шагоход и буду ждать вас у терминатора.
    Трёхместный ховеркрафт - не лучшее средство для передвижения по скалистой местности. Но Митра знал каждый утёс около станции. Они понеслись с бешеной скоростью, обруливая валуны и каменные пики. При каждом маневре машину резко бросало из стороны в сторону.
    Внезапно среди скал возникла большая круглая площадка, ровно покрытая раздробленными камнями. Пыль ещё не успела осесть и клубилась, как туман.
    - Вот она мощь Империи! – воскликнул Митра. - Вот она, сила!
    - О чем он? - спросила Соня. Её мутило и вид каменистой насыпи её ничуть не прельстил.
    - Это след от шагохода, - объяснил Сергей. – Такая могучая техника доступна только великим империям. Его ноги крошат скалы и дробят камни. Если бы он ставил их одна за одной, то мы мчались бы, как по шоссе.
    Впрочем, ховеркрафт догонял цель и без шоссе. Эту погоню можно было бы назвать охотой, если бы размеры металлического зверя не превосходили размеры преследователей настолько, что всякое сравнение с охотой казалось просто смешным.
    - Мы как блохи под собакой, - пробормотал Сергей. Ховеркрафт подошёл к цели вплотную. Высоко над ними парила корма машины, как бронированный Эверест, плывущий в облаках. Две задние опоры по её бокам мерно поднимались и опускались. Вблизи они казались настолько чудовищными, что мозг отказывался верить. И только белый шкаф, болтающийся в свисающих внутренностях, напоминал об истинном масштабе шагохода.
    - Двухкамерный холодильник, как у нас, - отметил Сергей.
    - Даже не думай, - сказал Митра. -  Он прыгает метров на десять в каждую сторону.
    - Нет-нет! Мы полезем мимо, сразу наверх, - сказал Сергей. - Соня, ты готова?
    Они выбрались на нос ховеркрафта и прыгнули. Сергей повис на паутине разноцветных кабелей и поискал глазами Соню. Она висела под холодильником и тот угрожающе раскачивался прямо над её шлемом.
    - Соня, ты дура?! - крикнул он. – Уходи оттуда! Ползи по черной гофрированной трубе! Вот так, да! Не приближайся к контейнерам.
    Перчатки скафандра впивались в трубы железной хваткой. Связь с Митрой прервалась, даже Соню он слышал с трудом. Но радиационный фон был в норме.  А это значило, что ядерным фугасом здесь и не пахло.
    Чем выше они забирались, тем страшнее казался ущерб, причинённый шагоходу. Сквозь зияющие раны дул ураганный ветер. Когда Сергей поднимал голову, то видел пурпурное небо. Взрыв уничтожил почти всю среднюю часть гигантской машины. Корму и нос теперь соединял своего рода мост, состоящий из уцелевшей части спины.
    Сергей забрался на гигантский кусок брони, завёрнутый взрывом, как лепесток цветка, и лёг, чтобы отдышаться. Скалы плыли далеко внизу, а холодное небо казалось близким, как потолок.
    Немного погодя к нему присоединилась Соня. Несколько минут они лежали вместе на узкой металлической плите с рваными краям и смотрели в небо.
    - Здесь ничего нет, - сказала она. - Здесь всё мертво.
    - Но шагоход жив, - сказал Сергей. – У него есть жизненная сила. И нам нужно отщипнуть от неё хотя бы кусочек. Шевелись!
    Они обшарили корму настолько, насколько это было возможным. Все трюмы здесь исчезли, их снесло взрывом и выпотрошило ударной волной. Все коридоры и отсеки сплющило, и теперь они облегали корпус, как мятая бумага, плотно закрывая входы внутрь, к уцелевшему реактору.
    - Почему он ещё жив?! - с отчаянием воскликнула Соня.
    - Это тебе не колония на триста жителей. Это имперский стиль. Все важные системы дублировались многократно. Здесь на корме должно было быть пять реакторов. Если хотя бы два из них работает, этого достаточно, чтобы запитать две ноги.
    - А остальные две?
    - Надо смотреть в носовой части. Она, кстати, выглядит более целой. Возможно, там нам улыбнётся удача.
    Они медленно вскарабкались на верхнюю палубу. На широкой спине машины когда-то прогуливались люди. Теперь здесь гуляли только обрывки искрящихся облаков, ползущих по корпусу, словно туманные змеи. Центральная ось палубы - становой хребет шагохода - гуляла над  пропастью. По ней можно было прокатиться и на ховеркрафте, но из-за сильного ветра и качки Сергею пришлось идти очень осторожно и медленно, цепляясь за торчащие края броневых листов. Преодолев "мост", он услышал  в шлемофоне странные звуки и обернулся.
    Соня стояла на четвереньках перед "мостом". Её всхлипы отдавались по связи жутким эхом.
    - Я не могу, - сказала она. - Убей меня, я не могу!
    - Соня, ты дура?!
    - Мне страшно. Я никогда не забиралась так высоко.
    - Я тоже!!! - заорал Сергей. - Просто ползи вперёд!
    - Не могу. Убей меня, пожалуйста
    - Перейди по мосту! Просто перейди по мосту и я убью тебя с радостью!
    - Тогда оставь меня здесь.
    Сергей обернулся. Далеко впереди ныряла в облака сверкающая голова шагохода. Там, в неповреждённых каютах и аптечках, возможно, скрывалось то, ради чего они забрались сюда. Спасение, жизнь, будущее! Но кто сумеет достичь будущего, если завяз в настоящем.
    - Слов нет, как ты меня бесишь, - сказал он по возможности ровно. - И как так получилось, что из всех трёхсот остались только мы втроем.
    - Не втроем, - сказала Соня, всхлипывая. - Ещё пятнадцать человек в карантине.
    - Они мертвы! - крикнул он. - Теперь они мертвы! И убила их ты! Потому что осталась сидеть на ровной бронированной жопе имперского зомби-шагохода!
    Она не сдвинулась с места. Искрящееся облако ползло по серой броне, обтекая Соню.
    - Послушай, - он снова заговорил ровно, хотя ему приходилось для этого делать паузы. - Послушай, там впереди, я вижу голову шагохода. Она цела и мы можем забраться в его черепушку. Извлечь немного жизненной силы, понимаешь. Иди за мной, ну.
    - Ты не умеешь убеждать, - отозвалась она дрожащим голосом. - Лучше я останусь здесь.
    Ему хотелось плюнуть, но шлем мешал. Тогда Сергей просто опустил голову.
    - Может, в твоих словах есть правда, - сказал он. - Может быть, так и следует нам закончить жизненный путь этой колонии. Я пойду в каюты, наберу всякой ерунды и она окажется бесполезной. Потому что единственный врач боялся высоты.
    - Я не врач. Я просто медтехник.
    - Когда в колонии из трёхсот человек остаётся только трое, и медтехник становится врачом. А, ладно, что я тут с тобой растрепался!
    Она подняла голову, видимо, полагая, что он уходит. Но Сергей шёл обратно. Шагоход качался  и человека бросало из стороны в сторону. Пару раз его чуть не сбросило вниз, но он успевал схватиться за загнутые вверх обломки.
    Дойдя до Сони, он поднял её на руки и пошёл обратно.
    - Мне страшно, - сказала она.
    - Закрой глаза. Забудь, где мы. Я пройду за тебя.
    - Мы упадём.
    - Нет, я успею тебя бросить и схватиться за край.
    Пузыри их шлемов соприкасались, как целующиеся любовники. Но их лица были далеко друг от друга, разделённые толщей стекла и электроники. Как корма и нос имперского зомби-шагохода. Как две стороны одной планеты, разделённые терминатором.
    - Шевели ногами, - сказал он, опустив её на палубу. - Шевели, а то замёрзнешь.
    - Здесь вроде не холодно.
    - Через два часа шагоход перейдёт на тёмную сторону. Температура за бортом резко упадёт. Твой колониальный скафандр не выдержит уже при минус шестидесяти. А это, поверь, за терминатором не считается даже заморозком. Быстрее! Быстрее, я сказал!
    Они обшарили верхнюю палубу на носу. Все люки были наглухо запаяны, но Соня нашла вентиляционную шахту с сорванным защитным колпаком. Сергей посветил внутрь фонариком. Труба растрескалась, но выглядела достаточно прочной и широкой.
    Сергей спустился первым. Вентиляционный колодец вёл в пустую большую комнату, заполненную мягкой пылью. Когда с потолка упал человек, эта пыль поднялась серой пепельной тучей до самого потолка.
    - Что это? - раздалось в шлеме у Сергея. Соня спрыгнула за ним, он почувствовал приземление, как лёгкий удар, пробежавший по полу. Но он не видел её - клубящаяся пыль заполнила весь отсек.
    - Фильтрационная камера мембранного зала, - сказал он. - Похоже, здесь было очень жарко. Все мембраны рассыпались в порошок.
    Фильтрационная представляла собой центральный узел паутины. Воздуховоды разбегались от неё во все стороны. После некоторых колебаний Сергей выбрал самый широкий и пополз по нему. Аварийный фонарик, встроенный в перчатку, периодически гас и вспыхивал каждый раз, когда он опускал и поднимал правую ладонь. Рывок - мрак, рывок - свет.
    После очередного рывка труба под Сергеем разошлась и он рухнул. Этот отсек сохранился лучше, чем мембранный зал, и вместо пыли его заполняли предметы. Серые, поплывшие, почти сохранившие форму. Сергей схватил первое, что попалось – коробку с нечитаемой надписью – но та развалилась у него в руках, как слишком толстый кусок песочного торта.
    Он отряхнул перчатки и огляделся. Это была каюта офицера. Мертвый хозяин с истлевшей кожей сидел в кресле с лопнувшей обшивкой и скалил черные зубы. Пуговицы на кителе от жары слились в одну зелёную перламутровую нить, протянувшуюся от горловины до пупка. В правом виске чернела дыра.
    - Ты цел?
    Сергей поднял ладонь с фонариком и увидел сверкнувший шар шлема. Соня выглядывала из дыры на потолке. Она подняла руку, чтобы закрыться от слепящего света.
    - Да уж поцелее некоторых, - ответил он, переводя луч на мумию. В шлемофоне раздался невнятный звук. - Не бойся, он не кусается. Прыгай сюда.
    Каюта подрагивала, как и весь шагоход. Качка мешала, луч прыгал из стороны в сторону, выхватывая искажённые очертания погибших вещей. Кресло на цилиндрической опоре поворачивалось то туда, то сюда, но мертвец в нём сидел, как припаянный.
    Соня спрыгнула и встала у металлического стеллажа, стараясь не смотреть на мертвеца.
    - Пошарь рукой по полкам, - сказал Сергей. – Если что-то не разваливается, хватай и говори.
    Черная комната была заполнена душами предметов. Но их физические воплощения погибли вместе с хозяином. Одно прикосновение – и они рассыпались в прах, похожий на ту пыль, что была в фильтрационной. Следы пожара отсутствовали.
    Сергей поднял фонарик и осветил потолок. Так и есть, из вентиляционного отверстия свисают застывшие капли пластика. Кондиционер запечатал воздуховод, как пробка. Каюта пережила очень высокую температуру, но недостаток кислорода помешал воспламенению.
    Сергей вышиб дверь с помощью усиленного прыжка, но и в других отсеках их ждала та же картина. Всё погибло, всё превратилось в серую крошащуюся субстанцию. Шагоход брёл к темной стороне планеты, и время уходило, как дым.
    - Я нашла! Я нашла! – крик Сони чуть не оглушил Сергея.
    Он выхватил у неё из рук большой шуршащий пакет и изучил находку
    - Это автоматический парашют, - сказал он после некоторого молчания. – Может, продадим на черном рынке в Батхосе. Тащи его.
    Она послушно взяла пакет в руки.
    - Не так! На себе тащи.
    - Я не понимаю…
    - Даже ребёнок понял бы, как управиться с автоматическим парашютом! Ладно, вставай. Руки подними, вот так.
    Сергей одел парашют на Соню и застегнул ремни. Теперь она тащила находку, как рюкзак, и оттого походила на туристов со старинного имперского плаката.
    - Осталась одна надежда, - сказал он. – Даже две. Носовой трюм и голова. Но времени в обрез. За терминатором для нас земли нет. Ты спустишься в трюм и поищешь целые контейнеры. Возможно, некоторые из них доставлялись с самой Земли. Это означает, что они могли выдержать и ударную волну, и высокую температуру, как тот старый двухкамерный холодильник. Спустись и найди всё, что уцелело. Я иду в череп монстра и молись, чтобы там нашлась хотя бы одна аптечка.
    ***
    Череп сохранился лучше, чем тело. По крайней мере, в нём горел свет и работали некоторые системы. Кабина пилотов закрывалась на герметичную дверь без замка.
     - Рабочая, хых! – сказал Сергей и погладил по двери. Может выдержать перепад в сто атмосфер. В колониях так уже никто не делает. Максимум в две - на случай вакуума. Но не в сто. Сто – это имперский стиль, стиль Земли, тирания которой закончилась полвека назад. Теперь все живут разумно и экономно. Даже неопротестанты.
    Пилоты в кабине отсутствовали. Возможно, они бежали после взрыва, а возможно – после него. Неважно. Важно, что в сдвоенном туалетном блоке – с душевой кабиной и роботом-парикмахером – осталась одна аптечка. В аптечеке лежала коробка с пенициллином - дешевым, но рабочим средством. Самое доступное для колоний после падения тирании.
    - Я сбросила! Я сбросила! – раздался крик Сони.
    Сергей уронил бритвенный прибор, который он примерял перед зеркалом, схватил коробку с антибиотиком и поспешил в трюм.
    - Что ты сбросила?! – спросил он у девушки.
    - Четыре контейнера апельсинового концентрата в порошках. Три куба растворимой лапши. Химикаты для оранжереи… - начала перечислять она.
    - Достаточно.
    Он передал ей пакет с пенициллином и посмотрел в зияющую дыру. Требуха под шагоходом исчезла – вся обвязка, в которой висели контейнеры, выскользнула из трюмных захватов и упала на землю. Лапша, концентрат сока, химикаты – для них это не смертельно.
    - Ты молодец, - сказал он, не смотря ей в глаза. – Ты всё правильно сделала.
    - Правда?
    - Правда. После падения в них что-то ещё пригодится. Как разварная лапша, как глютамат натрия или яичный порошок. Потом Митра подберёт и доставит их на станцию. Вот только мы в порошковом виде уже никуда не годимся. Ни в лапшу, ни на опыты.
    - Что?
    - Колониальный скафандр не выдержит прыжка с такой высоты.
    Он посмотрел на Соню цепким хмурым взглядом и она вздрогнула.
    - Я говорил, что ты некрасивая, потому что злой, - сказал он. – Но ты нормальная. Просто не соответствуешь принятым канонам красоты.
    - Ты не злой.
    - Заткнись! С тёмной стороны возврата нет.
    Он шагнул к ней и она подняла руки, пытаясь защититься. Но он не ударил, а лишь толкнул - мягко, но сильно, используя все сервоприводы скафандра.
    Соня выпала из разбитого трюма вслед за грузом. Автоматический парашют хлопнул куполом над головой и девушка закружилась в воздухе, как падающий лист. Мимо гигантских шагающих опор, под распоротым брюхом, на свободу, прочь, прочь от мертвого, но всё ещё живого имперского шагохода.
    Митра подобрал её через десять минут после приземления. Он увидел пакеты с антибиотиком и кивнул, поняв всё без слов.
    - Не сиди, как дура, - сказал он. - Пятнадцать человек за одного мертвеца - нормальный расчёт.
    - Он обещал вернуться, - всхлипнула она.
    - Забудь! - ответил Митра. - С темной стороны возврата нет.