Истерические вопли живчиков, порхающих над кронами деревьев, и треск сучьев подлеска подсказали о приближении Питера задолго до его проявления в натуре.
Месяц назад идея разделиться и вести поиски одновременно в двух направлениях казалась здравой и перспективной. Но сегодня я испытывала досаду и сожаление - упущенное время было бы лучше потратить на здоровый сон, секс и загар. Ничего мы не нашли. А с учётом предписания, которое принесли утром колы, и не найдём.
Ума не приложу, как сообщить об этом Питеру. С его верой, что "Танька что-нибудь придумает" и ужасом перед возможностью неудачи, эту новость пережить будет не просто. Танька - это я, если вы ещё не поняли. А для тех, кому было трудно в школе, поясню: сквозь чащу ломится парень, которому я не мешаю мечтать о развитии наших отношений. Парня зовут Питер, он очень сильный и боится только моего плохого настроения и насмешек в твиттере.
Предположение, что именно здесь, в горах Лузании, прячется База догомов, родилось не на пустом месте. Два десятка мозгляков, понукаемых моими умелыми ручками, глазками и другими достаточными для процветания человечества частями женского тела, почти год анализировали распределение следов працивилизации по звёздным системам. Выводы проверялись в других питомниках разума - институтах и универах, ошибка исключалась: Лузания - базовая планета космической расы, которая изрядно покуролесила в нашем рукаве галактики, перед тем как исчезнуть три тысячи лет назад.
Но "базовость" предполагала наличие Базы. Её-то мы и разыскивали.
Моя патологическая скромность не позволила провести эту идею хозтемой через учёный совет. Поэтому на планету мы отправились с Питером вдвоём и за его счёт. Первое, учитывая заоблачные цены на аренду межзвёздного катера, мне и сейчас кажется расточительством. Успех предприятия виделся в духе античных традиций: "пришла, увидела и оформила права собственности на себя"...
Я должна была справиться сама! Но даже в упряжке с Питером, не получилось.
Обидно, конечно.
Чудовищные помехи работе радиоэлектронной аппаратуры подтверждали близость тайного места. Именно из-за помех пришлось оставить катер в полусотне километров отсюда. Мы шли по следам догомов, как котята за фантиком, привязанным к ниточке в руках шаловливого ребёнка. Жаль, что эти игры колонистам так быстро надоели. Мы бы побегали ещё...
Триста лет назад на Лузанию высадилась религиозная секта неолуддитов. Всех аспектов своей ереси они уже не помнят, зато неприязнь к технике и прогрессу закрепилась на генном уровне. Им нужно только одно - чтобы их оставили в покое и забыли на следующие триста лет. А лучше навсегда. Осторожные наводящие вопросы: "не подскажете, как пройти к Базе пришельцев из космоса?" встречают мерзкими ухмылками и соплежеванием.
Уроды! Всем бы глаза выцарапала! Тем более, что френчи у меня длинные. И острые. Боразоновые накладки, последний писк, под золото. Нелишняя предусмотрительность перед погружением в дикость. Ещё бы: ближайший косметический салон в пяти световых годах отсюда. Если с ногтями что-то случиться, на полчасика не заглянешь. У меня и гидрогель на глазах с позолотой. И волосы рыжие. Смотрится чудесно: особенно на фоне осенних листьев и с охапкой мимоз...
Ломая кусты, на поляну неспешно вышел вол-лидер по имени Танк. Следом, с той же грацией утомлённого маршем паровоза, показался навьюченный мул. У него клички не было ввиду абсолютной покладистости и полного отсутствия характера. Только после них, громко сопя и отдуваясь, из джунглей вывалился Питер.
Мрачный. Недовольный. Злой.
Этот с характером. И что взваливать себе на спину решает только сам.
Целанулись молча, без приветствий, и сразу поняли, что удача всё ещё не с нами.
По неписаным правилам полевого этикета я привычно подошла к животным, а Питер протопал к центру лужайки, где под плотным навесом стояли фляги с водой. Запрокинув к небу подбородок, долго пил, а остаток воды вылил себе на голову. По-собачьи отряхнулся и вытер руки о майку: порванную и грязную, пропотевшую от жилистой шеи до плоского живота. Я подумала, что если он начнёт мыться прямо сейчас, то до вечера, может, и отмоется до состояния, при котором я позволю к себе прикоснуться.
Сбросила поклажу с мула, тщательно протёрла ветошью шкуру и звонким шлепком указала направление к поилке. Вол-лидер уже стоял под навесом, прячась от жары, и смотрел на меня огромным чёрным глазом. Ему особой помощи не требовалось: только снять поцарапанный нагрудник и пластиковую маску для ноздрей и глаз, сплошь забрызганную давленой зеленью. В знак особого расположения не забыла подсыпать овса и своей Зорьке. Она одобрительно шевельнула хвостом и отвернулась к Танку.
Предательница!
- Ещё не было случая, чтобы я пришёл первым, - ворчливо заметил Питер. - Такое впечатление, что ты поворачиваешь назад, едва дойдя до цели. Если вообще к ней доходишь... если вообще к ней идёшь.
Я не стала тормозить с ответом:
- Еда на столе под полотенцем, милый. Ссора у меня тоже запланирована, но только после твоего обеда.
Кажется, он смутился. Размышляя, как бы не потерять лицо и незаметно извиниться, обвёл взглядом стоянку и заметил колов:
- А эти зачем?
"Пришли сказать, что секса не будет", - подумала я, но ответила мягче:
- Принесли предписание. Не выгонять же в зной...
Я сказала это таким тоном, будто и вправду могла их выгнать.
- И что там, в предписании? - мгновенно насторожился Питер.
- Может, сначала пообедаешь?
Сердце ныло о беде. Что мужчины не отличаются умом и сообразительностью, поняла с детства. Но насколько они глупы на пустой желудок, в девичестве даже представить не могла...
По его влажной шевелюре бежали капельки воды. Он был небрит и нечёсан, грязен и убог. И всё равно полагал себя пупом мироздания. Таким себе большим, позолоченным под цвет моих ногтей, пупком, вокруг которого вращаются звёзды и планеты, полные грудастых легкомысленных девушек.
- Танька, не тяни, - добродушно оскалился Питер, - у тебя такое выражение лица, будто нам приказывают сворачивать лагерь.
Я протянула прямоугольник ламинированной бумаги и подумала, что неожиданный приступ проницательности поднимет ему настроение, или хотя бы немного приободрит.
Ага. "Приободрит". Как же...
Он прочёл раз, второй... потом смял и швырнул пластик в траву. Принялся топтать его ногами.
- Кретины! Дауны... - и это были самые лестные из диагнозов, которые Питер называл в контексте мнения о чиновниках эмиграционной службы планеты.
А потом он зарычал так, что дремавшие в тени ограды колы приоткрыли глаза, а мул шарахнулся в стойле.
Впрочем, уже через секунду рычание перешло в беспомощный стон. Он опустился на колени, бессильно уронив руки в траву.
- Мы же только начали! Побывали на западном плато. Несколько вылазок на южную гряду. Север и лабиринт монолитов восточного озера даже не смотрели. Они не могут так поступить с нами...
Я понимала его.
На экспедицию скинулась половина кампуса. Питер не может вернуться ни с чем. Требовать назад деньги, конечно, не станут - сам Питер потерял больше всех. И единственный из всех, кто рисковал. Но неудачником он теперь останется навсегда. И насмешек не оберётся. Мне то что? Я - слабая женщина. Четверть месяца, считай - непорочная девушка. Какой с меня спрос?
Да! По моим планам, если победа, - то моя, а если поражение, то Питера.
А я могу изменить Питеру, но не своим планам.
Наверное, он тоже подумал о том, с кого спросят, потому что вздрогнул и пришёл в себя. Обвёл поляну взглядом и уставился на поблёскивающих глазками колов.
Не понравилось мне, как он на них посмотрел.
- Пит, ты это... прекрати думать безобразия! Это же дети леса. Поголовно экстерриториальны в смысле полной неприкосновенности.
На моём месте вы бы тоже насторожились. Питер - он же как вол-лидер: если направление почуял, хрен с дороги свернёт. Ни компаса, ни мачете для движения сквозь заросли за Танком не нужно.
- Давно к этим "детям" присматриваюсь, - зловещим голосом сказал Питер, поднимаясь на ноги. - Ведь знают, черти, где База. Голову готов заложить, что знают!
Это он хорошо про голову сказал. Теперь ему больше закладывать нечего. Сушилку для подмоченной репутации ещё не придумали, одна единственная ошибка - и по гроб жизни кредитную историю не отмоешь...
Мой голодный приятель каменным утёсом навис над отдыхающими колами и, судя по всему, был готов к обрушению.
Питер - большой человек. Кажется, говорила об этом. Выше меня на две головы, в плечах втрое шире, а уж по весу... нелёгкий, в общем, у меня бой-френд. И по весу, и в общении. Как-то на спор подхватил меня на руки и бежал три километра. Обещал уложиться в девять минут. Проиграл, конечно, но не намного. И до финиша добрался, и меня из рук не выпустил. Хорошая была ночь... и утро порадовало.
Что самое удивительное, масса и габариты ничуть не мешают его резвости, даже способствуют. Только что стоял рядом... вот тут, в шаге от меня. А теперь он там, колониста за грудки поднимает.
Как в кошмарном сне, заплетающимися ногами бреду сквозь кисель влажного воздуха:
- Ты чего, Пит, сбрендил? Оставь его! Фу! Брысь! Обед стынет...
Это я кричу. И не узнаю своего голоса.
Ещё бы. Одно дело - вернуться в родные институтские застенки, переждать годик-другой и сделать ещё одну попытку с более удачливым мужчинкой. Другое - пожизненный волчий билет землячества Лузании. Тот самый, который закроет колониальные планеты навсегда. Кафедральные патриархи проявляют исключительную щепетильность, когда дело касается обид поселенцев.
Не получилось.
Не успела я Питера остановить, - вижу, драка завязалась.
Разумеется, драка, что же ещё? Языка Пит не знает, так что решил объясниться невербально: кулаками машет, бьёт и подбрасывает колов, разве что лбами не сталкивает. А они, упорные, - отлетают, вскакивают, на него бросаются и снова отлетают...
Наверное, у меня тоже с мозгами что-то нехорошее случилось: какого-то лешего сунулась в общую свалку. Но колы, как выяснилось, дамам не кланяются, чтобы ножки ближе рассмотреть, или декольте полюбоваться: один двинул мне по носу, другой заехал локтем в ухо. Может, в этих краях они так с девушками знакомятся?
Я отползла в тенёчек и разревелась, как последняя дура. А тут ещё приступ - в горле засвистело-захрюкало, будто мне и без астмы мало.
Ну, зачем он к ним полез? Ни языка не знает, ни правил, ни приличий...
Рёбра сдавили так, что грудь показалась чужой. В глазках потемнело. Задыхаясь, на ощупь расстегнула кармашек с ингалятором и впаяла в глотку не два "чиха", как обычно, а пять. Уж слишком тяжёлым приступ показался. Зато помогло моментально. Сразу стало легче дышать.
Вытянула руку, чтобы для успокоения нервов полюбоваться коготками, как они мило на солнышке играют. И ещё больше расстроилась: ногти отсвечивали светло-жёлтыми пятнами, но просматривались смутно. В свалке потеряла контактные линзы.
Едва не завыла от злости. Вот уж когда не просто "не везёт", а везут в обратную сторону. С моей дальнозоркостью теперь только Базу догомов искать.
А ведь теоретически могла бы располосовать их всех, вместе с Питом. Но на практике не получается. Зайца освежевать, или петуха выпотрошить - минутное дело. А вот так, против мужчин... пока не пробовала.
Сквозь слёзы обратила внимание, как выполз на солнцепёк вол-лидер. Как он качнулся и повернул качан-башку в сторону дерущихся... Ну-да, Танк на поляну выехал. И башенкой туда-сюда, в поисках пуленепробиваемой цели.
Волы смирные пока тихо кругом. Но если на хозяина наседают, тут уж берегись! Особенно хороши против львов и крокодилов.
Колы тоже его заметили: кинулись врассыпную и заняли круговую оборону. В том смысле, что вокруг нас разошлись. Танк башкой крутит, понять не может, на кого первого кинуться. Патовая ситуация. Ничья?
Нет, события продолжали развиваться. Противник воспользовался преимуществом в воздухе: на Питера спикировал орёл. Дрессированный, наверное. Золотые крылья в бездонной синеве неба. Очень красиво. Орлу тоже, видать, за своих хозяев обидно стало. Но Питер не дремал: перекатился через плечо, колышек крепления палатки из грунта вытащил и в птицу метнул. Метко бросил. Попал. Победный крик захлебнулся куриным клёкотом. Орёл завалился на крыло и рывками повернул к джунглям.
"А это, значит, ПВО у нас такое, - обречённо подумала я. - Полномасштабные боевые действия с привлечением разных родов войск".
Палатка рухнула, а из-за дерева вынырнула зубастая пасть, схватила подраненного ястреба и утащила в заросли. На мгновение всё стихло. Тишина стояла такая, что слышался неприятный топоток зубастой твари по дереву. Той самой, что решила дичью отобедать.
"Партизаны"?!! - потрясённо подумала я.
Колы истошно завопили и, позабыв о нас, вприпрыжку помчались к деревьям. Бежали быстро, один даже споткнулся. Секунда... и треск сучьев стих.
Мы снова были наедине с небом.
Запахи трав, незнакомых цветов. Слышно как листья шепчутся с ветром...
Но образ зубастой твари не отпускал, засел в голове и не давал сосредоточиться на важном вопросе: орёл и ястреб - это разные птицы или одно и тоже?
- Это что за зверь такой? - просипела я. - Обещали отсутствие крупных хищников.
- Он и не крупный, - растирая костяшки пальцев, ответил Пит. - Не больше рыси. Наподобие змеи, только с шестью лапами.
Вот молодец! Вот это успокоил! Мне только змей с лапками не хватало! Мало мне одичавших соплеменников...
"Соплеменник", наконец, расслабился. Опустил руки и плечи. Опять к воде поплёлся. А я, между прочим, раз десять к ручью сходила. Чтобы напоить его и скотину. Только почему "и"? Вот он, красавчег мой, мосластый защитничек, воду на землю проливает... Опять умывается. А самому к ручью сходить и там выкупаться?.. Жрать, наверное, хочет. Вот и торопится. Ненавижу! Как я могла выбрать этого идиота в экспедицию?!! Подрался с местными. Приплыли. Теперь житья не будет.
Мои опасения подтвердились незамедлительно:
- Эй, студенты, - крикнули из лесу. - Вы нам за птицу должны.
Да. Не было печали. Горцы - они такие... обиду простить, может, и хотели бы, но не умеют. Потому что гордые. Особенно по части имущественных претензий.
- Что говорит? - спокойно спросил Питер.
А как вы думали? Разве пупок вселенной может снизойти к местным языкам и диалектам? Так что помимо общих дел: женских и мужских, мне приходится работать ещё и переводчиком.
- Назвал нас студентами, - сдерживаясь, выдавила я. - Похоже, не отбили они птичку у змея. Теперь хотят стоимость рябчика с нас взыскать.
- Увижу на территории лагеря, ноги оборву! - крикнул Питер в сторону леса, и обернулся ко мне: - Это не рябчик, это сокол.
Сокол-рябчик-ястреб... какая разница? Впрочем, красиво летел: золотые крылья и в космосе смотрелись бы классно!
Тут-то мне горло и отпустило. Следовало срочно брать ситуацию в свои нежные ручки. Мужчинам нужен посредник. Плохо им без него. И лучше, если посредник принадлежит к разумному роду, а не мужскому.
Господи, ну почему ты лишаешь их разума, когда они голодны и в гордыне?
- Садись обедать, милый, - проворковала я тоном, не допускающим возражений. - А я попробую выяснить у курьеров цену вопроса.
- Они выбили тебе контактные линзы, - угрюмо проворчал Питер. - Обойди поляну кругом, чтоб глубже не затаптывать... может, найдем. И умойся! Лицо в крови.
Я вздохнула. "Не затаптывать"... Утерянную на новый год серёжку - подарок Питера, между прочим! - мы с Николя на ковре в девять квадратных метров час искали. И только с пылесосом нашли. С другой стороны, приятно. Надо же, какой внимательный! Увидел, что гидрогель с позолотой потеряла. И помнит, что пробирка с запасными линзами осталась на катере.
Заботливый...
***
- Поединок? - с воодушевлением переспросил Питер. - Один на один? Да я любого на куски порву!
- Нет.
Я покачала головой. Он уже выхлебал половину супа, но кровообращение в голове всё ещё не наладилось.
- Речь не о рукоприкладстве, Пит. Понятно, что "порвёшь", - он приосанился, - но они предлагают празднично-зрелищный вариант разборок: армрестлинг, перетягивание каната или подъём тяжестей.
- Канат? Что за детский сад?
- Ну да, - не удержалась я от колкости. - А ты бы хотел по взрослому: до первого выбитого глаза? У дикарей нет ни радио, ни телефонов. И предписание из столицы принёс вот этот сокол. Благодаря твоей меткости, кто-то из них лишился средства связи. Как если бы на Земле ты сломал кому-то мобилу. Им нужно возмещение. Но ты - гость. Поэтому они переводят имущественный спор в плоскость дружеских соревнований. Поздравляю. Им наконец-то он нас что-то нужно, и они хотят это обсудить.
Я замолчала: почудился тихий топоток маленьких ножек по стволу дерева. Предчувствие этого звука будет следовать за мной ещё очень долго. Даже после того, как мы улетим отсюда.
- И в чём тут праздник? - спросил Питер, отодвигая казанчик с остатками супа.
Было видно, как он напряжённо размышляет: доедать или достаточно?
Я подождала, пока он не определится (доедать!) и только тогда ответила:
- В том, что за десять лет контакта после трёхсотлетней изоляции, это первый случай, чтобы поселенцам Лузании от нас что-то понадобилось. Если помнишь, именно полное отсутствие интереса помешало им ответить на твои расспросы о Базе догомов. Но теперь, по их мнению, мы им что-то должны. Остаётся обратить ситуацию в свою пользу, и дикари отведут нас к Базе!
- И для этого?..
Ну, наконец-то! Наконец-то он начал думать!
- Для этого тебе нужно победить. Вечером у них религиозный праздник: отпущение грехов и примирение старых обид. Поскольку телевизоров нет, шоу носит характер деревенской самодеятельности: песни, пляски и другие задорности у костра. Последний номер программы - твой.
- Нельзя ли конкретнее? - он выхлебал весь суп и с заметным сожалением облизнул ложку. - О каком виде спорта речь? Кто и как определяет победителя? Какие гарантии, если мы победим? Мы не пойдём в это осиное гнездо без стопроцентной уверенности, что нам позволят уйти со своей победой.
Я нахмурилась. Вопросы казались правильными. Чувствовался курс лекций по космической юриспруденции, который Питер слушал, а я прогуляла.
- Подстроимся по ходу пьесы.
Но он покачал головой:
- Пьеса может оказаться трагедией. Ты уверена, что нам не отведут роль жертвы? На празднике вокруг нас соберутся несколько сотен человек. Не выпустят. Если бежать, то сейчас. Наверняка за нами присматривают, но сторожей не больше двух-трёх. Ночной переход за вол-лидером? - запросто! Полсотни километров? До рассвета будем на корабле!
- И вернёмся с пустыми руками?
- Зато вернёмся, - он пожал плечами и отложил ложку. - В экспедиции главное - вернуться. Результаты всегда вторичны.
- Даже если речь о технологиях догомов?
Он встал и с хрустом потянулся.
- Даже если речь о контакте с самими догомами. Но ты ещё не сказала, на что играем. Если побеждаю я, то нас прощают. А если нет? Что тогда?
- В том-то и дело, - я тоже вышла из-за стола. - Если ты выиграешь, то нам отдадут твоего противника в собственность на один год.
- В рабство, что ли? - изумился Питер. - За каким хреном он нам сдался?!
Вот дурак! Угораздило же с таким связаться...
- Чтобы отвечать на твои вопросы! - сдерживаясь, чтобы не нагрубить, сказала я. - Рабство развяжет ему язык.
- Ты уверена?
- Мы пообещаем ему свободу. В обмен на свободу, он не только расскажет, - покажет!
К своему ужасу я поняла, что Питер остался холоден к моим словам. Пришлось придвинуться к нему ближе, и даже приобнять за плечи. Смердело изрядно, но в моей любимой песне так и поётся: "ради дела не жалею тело"...
- Вспомни о предписании, милый: сутки на сборы! Вечером возьмём "языка", утром с его помощью отыщем Базу. Потом бегом на катер и задолго до семнадцати будем на орбите. А уже оттуда сообщим консулу об артефакте запредельного значения. В этих случаях землячество не указ. Предписание отменят, и мы сможем вернуться. Благодаря тебе, родной, у нас не просто появился шанс, мы сорвали куш! Мы победили!
Нет. Не сработало. Питер хмыкнул, отодвинулся и зыркнул исподлобья:
- Ты не ответила. Что будет, если я проиграю?
Эх, неправильно я построила защиту проекта! На этот вопрос следовало ответить вначале: вскользь и невзначай. И только потом с блестящими глазами, горячо и с приятным запахом изо рта рассказывать о пряниках: технике догомов, славе и планетах, полных девушек с осиной талией.
- Ловко ты с ним справился, - не опасаясь передозировки лести, похвалила я Питера. - Ты замечательно дерёшься!
- В этом нет моей заслуги. Изолированное общество неминуемо отстанет в развитии: в культуре, знаниях, в единоборствах. Самостоятельно эти приёмы боя они изобретут лет через двести, не раньше.
- Ты такой сильный...
Я томно прижалась к его пропахшему потом плечу. Но меня ждало разочарование.
- Не увиливай! - прикрикнул он на меня... на меня!!! - Что будет, если я проиграю?
- Тогда на один год мне придётся остаться с ними.
Он ударил кулаком в ладонь:
- Спасибо за обед, дорогая. А теперь сворачиваем лагерь и уносим ноги. Тем более, что часов у нас нет. Глупо опоздать на минуту, если можно придти на сутки раньше.
- Да, глупо, - мне опять стало трудно дышать. - Мы в шаге от победы. Час назад ты признал, что уверен - местные знают о Базе. Я тоже в этом уверена. Удача сама плывёт в руки. Только подставить...
Но Пит оставался непреклонен:
- Подставляться мы не будем. Мы быстренько соберёмся и смотаемся отсюда.
- Никуда я не пойду, - просипела я, сама не своя от злости. - Беги, трус, спасай свою шкуру. Величайшие ценности для человечества...
- ...не стоят твоего здоровья, - по-своему закончил он мою мысль. - Дура психованная. Фанатичка! Можешь не помогать, я сам сверну лагерь. Но имей в виду, если мне покажется, что попробуешь сбежать, - свяжу и увезу силой. Я не шучу! *** ...Нет. Он не шутил.
Когда я попыталась "отстать" от каравана, он догнал, связал и уложил на широкую спину Зорьки. Но ей было пофигу - везла мягко, чуть покачивая, почти баюкая. Может, она меня не заметила? А может, сказалось моё доброе внимание: даром, что ли, её подкармливала?
Унижение от торжества грубой мужской силы злило, но слёзы быстро высохли. Я даже начала обдумывать, как отомщу этому кретину, когда мы окажемся на корабле. Нет! Лучше дождаться возвращения в институт. Все его друзья и приятели узнают, какой он на самом деле: ди Гриз - стальная киса, дебил - герой галактики...
Планирование мести вернуло хорошее настроение. А с настроением я всегда лучше соображаю. Первым делом перепилила шикарными боразоновыми накладками капроновый трос, которым Питер привязал меня к спине Зорьки. На это ушло чуть больше минуты. Так долго я возилась, потому что от злости изрезала всю верёвку на мелкие кусочки. Но потом подумала, что обрывки могут попасться напарнику на глаза. Пришлось клочки увязать в пучок и засунуть Зорьке под ошейник. Получился симпатичный султан: как это я раньше не додумалась украсить животных? Питеру тоже не мешало бы что-то придумать. Кольцо в нос. И обрить наголо, чтобы волосы ветками не путались...
Кстати о ветках. С каждой минутой сумерки сгущались. Кусты и деревья, листья и лианы... чем дольше я полёживаю на спине коровы, тем длиннее дорога назад.
Не опасаясь быть замеченной, я поднялась на четвереньки, дождалась подходящей ветки над головой, и прыгнула на дерево. Подтянулась, забросила ноги на ветку и затаилась, прижимаясь к растению и сдерживая дыхание. Подо мной с треском прошёл мул. Следом, что-то напевая, прошагал Питер.
Выждав несколько минут, спрыгнула на землю и охнула, подвернув ногу. Я минуту сидела на земле, приходя в себя от острой боли. "Оказалось гораздо выше, чем я предполагала. Ещё бы: я ведь выскочила на дерево со спины Зорьки! А это два метра. Плюс мой рост. Плюс прыжок на ветку... Вот дура!"
Попыталась подняться и не смогла. Больно.
Слишком много ошибок для одного дня.
Всего минуту назад обратный путь представлялся проспектом: вытоптанная караваном тропа прямой дорогой вела к поляне. Но сейчас я не могла ступить ни шагу. Следовало срочно звать Пита, пока он не ушёл слишком далеко.
Я глубоко вдохнула, чтоб громче крикнуть, но вместо крика закашлялась: в призрачных сумерках нарисовались две фигуры.
- Привет! - вырвалось у меня. - А я вас ищу. Не подскажете, как пройти в посёлок на праздник?
- Не тебя звали, женщина! - высокомерно заявила первая фигура.
- Мы догоняем Большого Парня, который убил почтальона! - пояснила вторая.
- Вашу птицу убила зубастая тварь с дерева, - возразила я. - Большой Парень только оборонялся.
- Для того и поединок, - терпеливо сказал первый. - Чтобы узнать, кто прав.
- Вы его оскорбили, - устало сказала я. - Он пришёл на вашу землю гостем с разрешения Совета землячества. А вы впятером набросились на него. Вы нарушили обычай. А он слишком гордый, чтобы доказывать свою правоту тем, кто не чтит законы гостеприимства.
- А ты?
- Меня же вы не били? У меня к вам дело. Я вернулась, чтобы принять участие в празднике и заслужить вашу помощь.
Похоже, мне удалось выбрать верную линию поведения: они повернулись и пошли прочь.
- Эй! - крикнула я им в спины. - Я ногу подвернула. Вы же не бросите меня здесь?
Вернулись.
- Как же ты собираешься принять участие в празднике, если не можешь ходить?
- Но вы же умные? Придумаете для меня что-нибудь.
Они переглянулись. Короткого обмена взглядами оказалось достаточно, чтобы за несколько минут соорудить носилки и понести меня через лес.
"Неплохо устроилась, - поздравила я себя. - Если и дальше так пойдёт, завтра к обеду буду на Базе".
Пока мой приятель драпает на орбиту, пока свяжется с консулом, пока тот предъявит протест, пока назначат комиссию... где наша не пропадала! Успею. Сама!
Без этих грёбаных суперменов. *** Да. В этих краях люди умели веселиться.
В свете костров танцевало около сотни молодых людей: кружились, хлопали в ладоши, пели и смеялись. Время от времени, от общего хоровода откалывались парочки, чтобы спрятаться в небольших хижинах. Через время, счастливо улыбаясь и держась за руки, они выходили, чтобы вновь влиться в праздничный круг.
Едва я забеспокоилась, что танцы продлятся до утра, как неожиданно всё утихомирилось, в костры подбросили поленьев, и начались собственно состязания.
Первыми на разогрев публики выскочили сухие, жилистые парни. Они размахивали длинными шестами, пытаясь стукнуть ими по башке соперника. Через минуту шест переломился о спину одного из них и победитель, отчаянно размахивая огрызком палки, побежал вокруг костров. Зрители одобрительно зашумели. Следом за первыми на ристалище вышли ещё с десяток пар. Каждый раз поединок заканчивался переламыванием шеста: или о спину соперника, или о его голову. Когда шесты ломались от встречных ударов, бой останавливался, и бойцы мирно шагали за свежими палками. Один раз шест переломился от удара о землю. Судя по радости бойца, у которого шест остался целым, в этом случае победа присуждалась ему.
Едва я подумала, что Пита звали именно для палочных упражнений, вышла парочка самцов невероятных размеров. Эти кулаками мутузили друг друга минут десять, и под разочарованный гомон толпы разошлись с миром, синяками и ссадинами.
"Питер бы с ними справился, - холодно усмехнулась я. - С обоими. Как раз по его умениям: измотать противника удушающе-заламывающими приёмами, а потом вышибить дух сильнейшим ударом ноги в челюсть". Видела его как-то на студенческой спартакиаде. Там и познакомились...
Потом были прыжки через костёр, прогулки по углям и кто первым выдернет руку из горшка с водой, стоящего на огне.
Эти упражнения мне не понравились. Особенно удерживание руки в кипятке. Варварство!
Увлечённая зрелищем, я не сразу обратила внимание, что рядом со мной на лавке кто-то сидит. Я подобрала под себя больную ногу и обернулась к соседу.
- Простите, что сразу не поздоровался, - учтиво сказал молодой парень. - Не хотел мешать. Вы не танцевали из-за ноги?
- Нет, из-за палаток, - я качнула головой в сторону хижин. - И с ногами, к вашему сведению, у меня полный порядок!
- Я заметил, - одобрительно качнув головой, сказал парень.
А потом он опустил глаза и с потрясающей робостью признался:
- Я подошёл просить прощения за то, что ударил вас. Там, на поляне. Ваш приятель здорово дрался, Вот я и подумал, что вы тоже обучены приёмам рукопашного боя и решили попрактиковаться. Кажется, я попал вам в нос. Не болит?
Его участие было таким искренним, что обижаться расхотелось.
- Не берите в голову. Вы не один такой. Кто-то из ваших заехал мне локтём в ухо.
Он сокрушённо вздохнул:
- Это тоже был я. Простите. Кстати, меня зовут Роман.
Я не смогла сдержать смех. Я ведь сразу так и подумала, что в этих краях удар в ухо - повод для знакомства.
Роман с той же располагающей робостью поинтересовался причиной моего смеха.
- Вы мне выбили контактные линзы, а теперь приходите с извинениями. Но я не могу разглядеть ваше лицо. Так что когда я вновь стану зрячей, вам придётся знакомиться со мной ещё раз.
Это сообщение его почему-то расстроило.
- Вы плохо видите?!! - он почти закричал.
Парень, шагающий по углям, покачнулся, и у него загорелась штанина. На нас зашикали с соседних скамеек.
- Это имеет какое-то значение? - тихо спросила я.
- Это имеет решающее значение, - трагическим шёпотом ответил Роман. - Председатель определил ваш спор в рыбную часть. Вы не сможете состязаться на равных и обязательно проиграете.
- Что ещё за "рыбная часть"? - с деланным равнодушием спросила я. - И при чём тут зрение?
- В рыбе, которую вам нужно будет съесть, костей больше, чем мяса. А мясо рыбы содержит сильный транквилизатор, тем более эффективный, чем больше уколов от рыбьих костей вы получите.
Наверное, я изменилась в лице, потому что Роман тут же добавил:
- Только вы не волнуйтесь, это же всё условно, символически. Утром проснётесь в ошейнике, но Председатель его сразу снимет. И мы отнесём вас на катер. Кто же знал, что ваш приятель окажется трусом?
"Символически"? Ну, это мы ещё посмотрим...
- Он не трус, - резко отрубила я. - Просто не хотел вам портить праздник. То, что для вас игра и развлечение, для него по-настоящему. И пяток таких бугаёв, которые здесь тупо колотили друг друга, он берёт себе для разминки перед настоящим боем. И отрывает им головы. Всем!
Роман сел ровнее, помолчал, а потом отодвинулся.
"Вот и пусть держится подальше! - негодовала я. - А ещё лучше, пусть Петра трусом в лицо назовёт, а не мне шепчет на ушко. Придурок!"
Мерный рокот барабанов, которым сопровождались выступления, стих. На ночную поляну опустилась тишина. Я насторожилась, и не напрасно.
Ко мне степенно подошёл седенький старец, представился Председателем и сообщил, что скоро меня позовут на состязание.
Я так разволновалась, что пришлось опять воспользоваться ингалятором.
"Рыбную" часть праздника открыли мальчишки. Просто так, из озорства. Это позволило понять суть, вникнуть и проникнуться. Перед тем, как пришла моя очередь, я рассмотрела все тонкости предстоящего испытания.
Соперники садились напротив друг друга. Перед каждым на плоском деревянном подносе лежало по рыбине. Мелкие такие карасики, чуть больше ладони Пита. По сигналу судьи оппоненты набрасывались на пищу, а она впивалась им в нёбо, языки и дёсны.
Перед моим выходом прошло три схватки, и я увидела три варианта развития событий. В первом случае парень быстро обглодал рыбину, по кивку судьи поднялся с места и под аплодисменты болельщиков помчался к подиуму, чтобы поклониться старейшинам. Всего-то полсотни шагов. Но он не добежал. Упал. Второй спокойно прикончил свою порцию, подошёл к подиуму, поклонился и тоже упал. Чистая победа. Побеждённого отнесли в палатку с белым флагом, а победителя уложили под навес неподалеку от костра. Чтобы, значит, не перепутать утром, кто прав, а кто не очень.
- Они умерли? - с нескрываемой тревогой обратилась я к Роману.
Он посмотрел на меня, как на идиотку:
- У нас праздник, а не похороны.
Но я уже и сама сообразила: если бы они умирали, каким образом проигравший мог перейти в услужение победителю?
Вторая пара под напряжённое молчание публики долго и старательно выуживала из рыбы кости, потом одновременно рванули к подиуму. Ничья. Так же степенно, как перед этим ели рыбу, оба направились к шалашу, улеглись на циновки и замерли.
Третий случай показался особенно тревожным: в отличие от своих предшественников, бойцы, давясь и отплёвываясь, запихнули в себя рыбу и вместе поднялись на ноги. Они не сумели сделать и пяти шагов. Упали оба. Под свист и улюлюканье их отнесли в палатку с белым флагом.
Я понимала, что надеяться на искусное выуживание костей не следует. Колы упражняются этим с детства. Землянину их не обойти. У нас даже привычки такой - ковыряться в еде - не было. Пища для цивилизованного человека - это то, что можно без опаски кусать и жевать. И во рту эта самая пища не режет и не колет. А после тщательного пережёвывания покорно следует по пищеводу в желудок, а не цепляется за глотку, в надежде вернуться к солнцу и свету.
Срочно требовался новый подход. Свежий взгляд. Иная точка зрения. Разумеется. Иначе как мне, хромоногой и слепой, справится с этим заданием? Я вспомнила слова Пита об изоляции, которая неминуемо ведёт к отставанию в развитии, и сделала ещё один "чих" ингалятором.
Лет пять назад, ещё до Питера, я с Жориком гостила у его предков на Урании. И там наблюдала любопытные кулинарные приёмы...
Когда меня позвали на стартовую позицию, я знала, что буду делать.
Опираясь на плечо Романа, допрыгала до своего места. Деревянный поднос и рыбина меня уже ждали. Отсюда, со стартовой позиции, карасик не казался маленьким: нагло таращился на меня белым глазом и скалил частые мелкие зубки. Он будто говорил: "только попробуй!"
По сигналу судьи решительно оторвала рыбе голову, сняла с хребта один бок, выловила рёбра, свернула рулетом и ладонью принялась раскатывать по доске.
Крупные кости пробивались наружу, я их вынимала и катала дальше. Когда рулет перестал колоть ладонь, я разрезала его ногтем на три части, и, стараясь не думать о последствиях, проглотила роллы одну за другой.
Если интересуетесь ощущениями, скатайте мякиш хлеба в сосиску, вываляйте её в толчёном стекле и проглотите. Вкусно?
Так же поступила и со второй частью рыбы. Судья округлил глаза и развёл руками. Под оглушительные аплодисменты зрителей поднялась на ноги, с помощью Романа проковыляла к подиуму и поклонилась.
Примерно в ту же секунду услышала, как за моей спиной кто-то упал. Обернулась: девушка с длинными чёрными волосами застыла в пикантной позе на траве. На глянцевой коже голых ног играли блики ближайшего костра. Забавно. Я так сосредоточилась на еде, что даже не глянула на своего соперника. Это они нарочно против меня женщину посадили? Чтоб, значит, всё по честному?
- Я сомневаюсь в справедливости результата поединка, - проскрипел Председатель.
- Победа за мной! - твёрдо заявила я, с тревогой прислушиваясь к шуму в голове.
- Перед испытанием ты что-то пила.
- Лекарство. У меня астма.
- Дай посмотреть.
Не чувствуя подвоха, я достала из кармашка ингалятор и протянула его деду. Тот, не раздумывая, пустил струю аэрозоля себе в пасть и скривился.
Откашлявшись, заявил:
- Не пойдёт. Допинг запрещён правилами.
- Это лекарство, - повторила я. - Без него я не то, чтобы есть, - дышать не могу.
- И всё-таки я не уверен...
Он не договорил.
Из джунглей донёсся треск и трубное мычание недовольной жизнью коровы. "Зорька?"
На поляну выскочил вол-лидер, следом мул, потом моя Зорька. Они выстроились фронтом, низко склонили головы и нетерпеливо ударили землю копытами.
Почувствовав рядом движение, я повернула голову и увидела Председателя, который гордо опирался на посох и с любопытством рассматривал гостей из космоса. Женская часть посёлка пряталась за нашими спинами, а мужчины сооружали из скамеек и палаток что-то похожее на баррикаду. Судя по всему, колы не знали, как поступать в случаях такой агрессии. "На планете нет крупных хищников", - вспомнила я, наблюдая бестолковую суету, с которой мужчины пытались построиться для отражения атаки стада.
Всё замерло и застыло, как только показался Пит.
Режиссёры фильмов о космопроходцах обзавидовались бы эффектности, с которой он вышел. Штурмовая болотная куртка, брезентовые рукавицы и краги по пояс. Вооружение соответствует случаю: бензопила и паровой минимолот для колки дров, на спине треножник теодолита... Кажется, он навьючил на себя все инструменты, какие только мы взяли с собой!
- А зачем тебе дуговой фонарь, Пит? - крикнула я.
На русском, разумеется. Иначе Пит бы не понял. Ещё я подумала, что для переговоров он слишком далеко стоит. Ему нужно подойти ближе, чтобы обмениваться с Председателем короткими ёмкими фразами, полными угроз и тайного смысла.
Но Пит не думал надрываться. Он навёл фонарь на баррикаду и швырнул в неё заряд для бурения скальных пород. Наверное, танцоры и бойцы подняли много пыли на поляне, потому что луч фонаря был хорошо виден. А после того, как баррикада взлетела на воздух, луч засиял ещё ярче. Он упёрся в траву перед Председателем, и сочный баритон Питера усиленный мегафоном проревел, казалось, на всю планету:
- Если ты немедленно не вернёшься, я закатаю их посёлок в...
Последнее слово утонуло в отвратительном визге. Помехи. Никакая электроника сложнее лампочки не выдерживает.
- Что он говорит? - забеспокоился Председатель, разглядывая пятно света в метре от своих ног.
- Возмущается, что вы похитили его имущество, - не моргнув глазом, заявила я. - Обещает дать команду скотине, чтобы она сровняла ваш посёлок с землёй.
- Какое ещё "имущество"? - недовольно нахмурился старец. - Мы ничего не брали.
Не знаю, то ли отрава начала действовать, то ли сказался идиотизм ситуации, но мне было весело, как никогда в жизни. И я не видела причин прекращать это веселье:
- Меня! - торжественно заявила я, ничуть не смущаясь, что записываю себя в имущество Питера.
- Ты же сама вернулась! - возмутился Роман.
А я и забыла, что он всё ещё рядом.
- Но Питер об этом не знает, - сказала я правду. - И на слушаниях в суде, будьте уверены, его полностью оправдают, что бы он сейчас не натворил.
- Зато с тебя шкуру спустят, - прошипел кто-то из старейшин.
- Не спустят! Вы меня отравили рыбой. Любая экспертиза подтвердит, что я в невменяемом состоянии. - Мне так понравилось слово, что я решила его повторить ещё раз: - Если хотите знать, я и без вашей рыбы в невменяемом состоянии. Всегда. Стерва, каких мало. Захочу, всем вам глаза выцарапаю, - я показала им накладные ногти, и колы попятились. - Вы всё ещё не уверены в моей победе?
- Что ты хочешь, женщина? - устало спросил Председатель.
Было похоже, что он сложил два и два, и решению не обрадовался. Старый пень сдался! В какие-то два хода. А ведь Питер мог ещё чуток нагнать страху.
- Татьяна... - проревел мегафон Пита и вновь зашёлся мерзким визгом.
Этот олух мог перестараться и всё мне испортить!
Освободив руку от поддержки Романа, я сделала шаг к Питеру и упала: я и забыла, что подвернула ногу в неудачном полёте с дерева.
- Вы пытали её?! - заорал Питер.
Завизжала бензопила, а минимолот запыхтел частыми клубами пара. Питер забыл выключить взбесившийся мегафон, поэтому визг и пыхтение ревели особенно жутко... Стадо неспешной рысью двинулось к разбросанным взрывом остаткам баррикады.
Старейшина, околдованный шумом современных технологий, стоял неподвижно. Все стояли в столбняке, всматриваясь в приближение конца света.
- Теперь его точно оправдают, - авторитетно заявила я. - Пытки запрещены конвенцией ООН ещё в двадцатом веке.
Видя, что они по-прежнему не могут решиться, повысила голос:
- Склоните головы и поднимите руки! Выше, выше! Чтобы он вас правильно понял...
Опираясь на брошенный Председателем посох, я сумела встать, а Пит выключил инструменты и недоверчиво спросил:
- Чего это они?
- Сдаются, - крикнула я в ответ. - Готовы к переговорам. Спроси что-нибудь угрожающим тоном.
- Ты издеваешься, да?
Я повернулась к Председателю и спокойно "перевела":
- Он спрашивает, готовы ли вы ответить на его вопросы?
Старейшины дружно затрясли головами, а Председатель лишь уточнил:
- Если нам известны ответы.
- Ты будешь со мной говорить или нет?! - закричал Питер.
- Он спрашивает, где База догомов, - сообщила я старейшинам.
- Что такое "база"? И кто такие "догомы"? - поинтересовался Председатель.
- Чужой посёлок. Дома, построенные не вами. Город духов...
Но они только качали головами. Питер опять запустил бензопилу, а я подумала, что колы и вправду могут не понимать моих вопросов. Стоило попробовать метод исключений:
- Мы ищем странное место: не камень, не дерево, не вода. Рядом с этим местом необычно пахнет и шевелятся волосы...
- Им нужен минарет с ногтем, - разочарованно сказал кто-то из старейшин. - Роман знает, где это.
- Знаю, - подтвердил Роман. - А если им не подойдёт?
- У них предписание, - напомнил Председатель. - Если не успеют в срок убраться с нашей планеты, то останутся здесь навсегда.
Это была правда. Горькая, как перебродивший на солнце квашеный огурец. Сила предписаний в дистанционном отключении двигателя звездолёта. Кто не успел, - тот не взлетит.
Опираясь на посох, я повернулась к подходящему стаду и вскинула вверх руку. Стадо остановилось. Питер тоже.
- Они отведут нас к Базе, - крикнула я.
Пит показал пальцем себе на ухо, и неопределённо помахал свободной от мегафона ладонью.
- Выключи эту чёртовую бензопилу! - взорвалась я. - И сбрось треножник теодолита. Не позорься!
С первого дня не могла понять, зачем ему теодолит в джунглях?.. *** Сумеречное состояние не позволило мне насладиться прелестями перехода.
Помню только, что Питер долго ругался с Романом, пытаясь объяснить невозможность движения проводника впереди вол-лидера. И упрямство Романа, который настаивал на том, чтобы меня немедленно уложили спать на одно из животных, иначе перевозбуждение психики может привести к печальным последствиям.
А с психикой моей дела и обстояли неважно. Перевод никак не складывался, получался рваным и путаным. Я всё время забывала, где чьи реплики, кто о чём спросил и кто чего ответил. Они злились и кричали на меня. А когда всё-таки уяснили, что спорят о разном, - замолчали и обиделись. И это было прекрасно!
Никогда бы не подумала, что отсутствие мужского внимания может оказать такое сильное терапевтическое действие. Я сразу уснула, и под утро мне приснился дождь. Роман заботливо укутал меня в приятно пахнущую лесными травами дерюгу, а мерное покачивание Зорьки уносило в бесконечность...
Проснулась от неподвижности. Ощупав под собой горячие бока коровы, и прислушавшись к её дыханию, поняла, что остановились минут пять назад. Не больше.
Вынырнув из дерюги, отстегнула ремни и свалилась в траву. Было сыро, гадко и мерзко. Мир знобил серостью и беспросветной тоской. Тоненькие стебельки гнулись под мутными каплями влаги. Листва непрерывно шуршала, стряхивая остатки дождя.
Пахло грозой и лакрицей.
Недоверчиво притопнула, опустилась и ощупала щиколотку - ничего не болело. Такое впечатление, что вывих и растяжение были плодом моей фантазии. Как и дурацкое испытание рыбой. Как и вся эта планета.
Глянула на ногти и поразилась ещё больше: боразоновые накладки оказались густо исчерченными светлыми полосками платины. Эта деталь маникюрного девайса упоминалась в техническом описании, но я не могла разглядеть её даже в контактных линзах.
У меня восстановилось зрение? И не болит нога.
Я несколько раз подпрыгнула и ещё раз полюбовалась ногтями.
Мир больше не казался унылым и скучным.
Пользуясь одиночеством, быстренько сделала свои утренние дела, умылась водой из фляги, почистила зубы и причесала волосы.
Чистая рубашка приятно щекотала кожу, а ногам было тепло и сухо в высоких замшевых сапожках. Да! Жизнь определённо налаживалась.
Отыскав в сумках любимую шляпу с полями, почувствовала себя счастливой. Капли дождя больше не колотили по макушке. Ещё бы тосты с тёртым сыром, варёное яйцо с крошечным кусочком чуть обжаренного сала и горячий кофе с молоком.
Я проглотила слюну, достала из пищевой коробки несколько сухарей с изюмом, а из сумки с инструментами - самый длинный нож и двинулась на поиски своих рыцарей. Надо думать, нашли, чего искали?
Иначе, почему стоим?
Судя по запаху, таки да, нашли. Плотность озона росла с каждым шагом. Волосы под шляпкой зажили своей жизнью, а кончик лезвия ножа сиял чуть ярче положенного сумерками и туманом, но я никак не могла разглядеть ни единого просвета в плотной влажной зелени перед собой.
Услышав знакомый топоток по дереву, встревожилась ещё больше, начала приглядываться и сразу поняла свою ошибку: искать нужно было не "просвет", а то, что скрывается под самой зеленью.
Подойдя ближе, поковыряла "дерево" ножом и убедилась, что это бетонный столб, густо увитый лианами и поникшими под дождём цветами.
Оглядевшись, поняла, почему не сумела сразу увидеть геометрическую правильность, с которой были расставлены "деревья": кустарник и побеги молодых деревьев - настоящих деревьев! - плотно заполнили пространство между столбами, скрадывали расстояние и смазывали перспективу.
От приподнятого настроения не осталось и следа. От этого места веяло смертью и запустением. Я сделала шаг назад, второй, споткнулась о корягу и упала.
Проклюнувшееся зрение сыграло со мной злую шутку: вот так, сидя на земле, я вдруг увидела себя на дне огромной чаши, ощетинившейся частоколом антенн, направленных к звёздам. Где-то был центр управления этим гигантским механизмом. Место, которое могло привести нас к самим догомам, или послать им от нас весточку.
"Татьяна!" - донеслось откуда-то сзади.
"Та-ня!!!" - подхватил другой голос призыв.
"Меня ищут, - с удовлетворением подумала я. - Не могут без меня. Беспокоятся!"
Поднявшись на ноги, я запрокинула голову и громко крикнула "ау"!
Крик показался невнятным вздохом, заплутавшим в растениях. Этим лепетом можно привлечь внимание в пустом и гулком танцевальном зале, но не здесь, в лесу, которому, наверное, уже не одна тысяча лет.
"Как же у них так громко получается? Или Пит опять шалит мегафоном..."
Додумать я не успела. Позади зашуршали кусты, я взвизгнула и обернулась. Но это был только недовольный Питер и скромно выглядывающий из-за его плеча Роман.
Я опять взвизгнула и бросилась Питу на шею. Романа я бы тоже обняла, но Питер шёл первым, и отпускать меня не торопился.
- Кто ты, чудесное создание? - пробурчал Питер, отодвигаясь и всматриваясь мне в лицо. - Как ты всё успеваешь? И гидрогель отыскала, и на празднике победила, и даже Базу догомов нашла.
- Это ваше, - несмело сказал Роман, подавая мне шляпку. Свалилась, наверное, когда я на Пита прыгала. - Симпатичная шапка.
"Шапка"... вот олух деревенский! Но я всё равно была рада его видеть.
- Вы нашли центр? - спросила я Пита.
- Центр чего?
Пришлось спрашивать Романа:
- Где-то здесь должна быть пещера или хижина...
Роман кивнул и поднял руку.
- Это там. Минарет. Мы только что спустились оттуда.
- Я должна это увидеть, - сказала я, подходя к ближайшему "дереву".
- Нет-нет, - рассмеялся Роман. - Это рядом с животными. Подниматься нужно оттуда. Мы специально остановились именно там.
- Не глупи, Танюха, - прогудел Пит. - Мы торопимся.
- Я не уйду отсюда, пока всё не увижу, - твёрдо сказала я.
- Ты проспала своё счастье...
- Мог бы и разбудить!
- Что-то не так? - забеспокоился Роман.
Ах, да! Он тоже ни черта не понимает.
- Киберсистема корабля устроена так, что неисполнение приказа властей убраться с планеты означает полное отключение всех функций. Мы даже не сможем зайти внутрь. Чтобы вернуться, нам понадобиться пересечь континент, встретиться с консулом, и уже через него снять арест с корабля.
- Тогда вам нужно поспешить, - забеспокоился Роман. - Путь неблизкий.
- Разумеется, нужно торопиться, - согласилась я. - Мы тут стоим и болтаем, а за это время я могла уже подняться...
- Мы теряем время, - с откровенной злостью заявил Пит. - И у нас нет часов, чтобы потом узнать, опоздали мы на минуту или на час.
Да. Одна из неприятных особенностей тайного места: намагничивание шестерёнок механических часов и безнадёжные сбои электроники.
- Тогда ты выступай, а я догоню.
- У тебя же нога...
- Прошло, - сказала я и несколько раз подпрыгнула. - Гони животных к кораблю. Я отправлюсь следом. Как по проспекту.
Пит задумчиво пожевал губами и сказал:
- Буду ждать до упора, но если опоздаешь, стартую один. В любом случае, с орбиты тебя будет легче вытащить, чем переться пешком через весь материк в консульство.
Он кивнул Роману и ушёл. А что такого? Обычное дело. Мужчина торопится...
- Где подниматься? - спросила я.
Роман с беспокойством смотрел, как Питер исчезает в зарослях.
- Ты должна уходить, - сказал он. - К нам корабли заглядывают не часто. Ты не можешь остаться.
- Где подъём на Минарет? Просто покажи, Роман. Я сама всё сделаю. От вас, мужчин, никакого толку. Любое дело нужно заканчивать самой.
Не знаю, если он и понял неприличный подтекст, то не подал виду. Просто повернулся и пошёл вслед за Питером. А через два десятка шагов похлопал ладонью огромное, в пять моих охватов, дерево и галантно развёл ветки, закрывающие дупло.
- Лестница очень узкая. А на верхней площадке двоим не развернуться. Так что вы идите первой.
- Ничего, я в брюках...
Протиснувшись мимо проводника в тёмное нутро "дерева", я оказалась на тощей винтовой лестнице, ступеньки которой на полметра выступали из внутренней поверхности ствола и просто висели в воздухе. Шаг этого винта был ненамного выше моего роста, и я удивилась, как здесь сумел пройти Питер.
Само восхождение трудным не показалось: радиально противоположные ступени располагались чуть выше моего пояса, и было удобно придерживаться за них при подъёме. Ступени на ощупь казались влажными и скользкими. Похоже, мужчины изрядно наследили, когда дважды прошли этой дорогой.
- Вам бы перчатки... - будто подслушав мои мысли, сказал снизу Роман.
Я ничего не ответила. Не хотелось объяснять, во что превращаются перчатки после знакомства с боразоновыми френчами.
Выход открылся вдруг и сразу.
После тесного круговращения по винтовой лестнице, я испытала сильнейший приступ агорафобии: вокруг раскинулось хмурое небо, а внизу сизые клочья тумана бесшумно крались среди растений, то окутывая их, то обнажая.
Собравшись с духом, выкарабкалась на узенькую площадку и выпрямилась во весь рост. Перил не было, зато можно было опереться спиной о высокую пластину, которой оканчивалась труба.
Осмотревшись, я пришла к выводу, что конструкция больше всего напоминает гигантский палец с длинным ногтем: внутри "пальца" - ступеньки, из "подушечки" я только что выползла, а о "ноготь" опираюсь спиной.
- Ну, как? - крикнул снизу Роман. - Это похоже на то, что вы искали?
Идиотский вопрос. Впрочем, жгучее желание оказаться здесь образцом мудрости тоже не назовёшь. Зачем я сюда полезла? Колы честно ответили на мой вопрос. Во всяком случае, честно попытались ответить. Вот только проку от их честности не было. Время опять потрачено зря. Всё впустую. Всё напрасно.
Я попыталась откинуть голову к поверхности, о которую опиралась плечами. Но голова ушла далеко назад, не встречая опоры, и это меня удивило.
В ту же секунду из жерла лестницы потянуло горячим воздухом. Повинуясь рефлексам, я опустила руки, чтобы придержать юбку, которой не было. А ля Мерлин Монро... А в следующее мгновение мне стало не до старинных фотографий: воздух до того насытился озоном, что стало трудно дышать. Волосы на голове распрямились и затрещали.
- У тебя голова горит! - закричал Роман.
Боли не было. Было абсолютное спокойствие и умиротворение. Мне стало понятно назначение ниши в поверхности "ногтя". В этот проём удобно легла моя новая сферическая причёска, заполнив его полностью, без остатка.
Горизонт поднялся дыбом. Я чувствовала, что стою на ногах, но необъяснимым образом видела окрестности под минаретом. Занятные, я вам скажу, окрестности. Столбы, которые я поначалу приняла за деревья, оказались разной высоты и формировали инверт-маску. Огромную маску: будто в незапамятные времена здесь упал великан. Упал лицом в грязь и долго лежал без сознания. Чтобы он не задохнулся, сердобольные лилипуты приладили тысячу столбов, которыми приподняли лицо великана над болотом. Через какое-то время великан очнулся и ушёл. А столбы остались, навсегда сохранив отпечаток лица: нос, скулы, губы, глаза...
Я сразу поняла, что от меня требовалось. Мне нужно было опустить своё лицо в эту маску. Зачем? - этого я не знала. Что за этим последует, я не знала тоже.
Но я была кем-то обязана это сделать!
Будто древняя программа, до поры дремавшая в лабиринте хромосом, проснулась и взяла власть над телом и желаниями...
Но что-то не пускало. Кто-то тряс меня и мучил. Толкал и бил по щекам, приводя в чувство, отталкивая от цели, ради которой, возможно, когда-то зародилось человечество.
- Таня! Таня!!! - кричал мой мучитель, а потом замолчал, видно отчаявшись докричаться.
Долгое время ничего не происходило. Сквозь вату беспамятства по капле сочились ощущения. Давило грудь. Что-то сильно упиралось в живот. Голова раскачивалась как боксёрская груша, во время тренировок Питера...
Питер? Кто такой Питер? Что за дурацкое имя!
А потом я пришла в себя. Меня несли. Кто-то большой и сильный бежал со мною на плечах. Но это был не Питер. Тот меня нёс бережно и осторожно. А этот взвалил на плечи, как мешок с картошкой, и бежал, на каждом шагу теряя силы и капли пота.
Я застонала и свободной рукой похлопала носильщика по ноге.
Не нужно было этого делать. Мне показалось, что он упал. Вместе со мной, конечно. Я больно ударилась локтем, перекатилась через голову и некоторое время лежала на спине.
Окончательно придя в себя, приподнялась. Человек, который меня нёс, сидел рядом и тяжело дышал. Его лёгкие сипло прокачивали воздух, рот был широко открыт, глаза бессмысленно таращились на меня, как на пустое место. Было видно, как ему плохо. Он был на грани изнеможения. Почти умирал.
- Роман? - несмело предположила я.
Его взгляд стал более осмысленным, он кивнул и неуверенно завозился, будто соображая, где у него ноги, а где руки.
- Где мы, Роман?
Но он уже поднимался. Шумно пыхтя и отдуваясь. Сопя и вытирая грязными ладонями блестящее лицо. Протянул мне руку. Помог подняться.
Рука оказалась неприятно мокрой.
- Пошли, пошли... - просипел Роман. - Ещё немного. Уже недалеко. Совсем рядом.
Я легко освободилась от его скользкой ладони, но он схватил меня за рукав и с силой потянул вперёд, переходя на бег:
- Быстрее, успеем, - сипло шептал он.
Его слова смахивали на бред, но я подчинилась.
Мы побежали. Движения Романа, поначалу разлаписто-неуверенные, с каждой минутой становились всё более чёткими. Дыхание выровнялось. Казалось, бег возвращал ему силы.
- Долго меня нёс?
Но ответил не он, а предстартовые огни катера.
Роман, уперев руки в пояс, с заметным облегчением перешёл на шаг, но когда я пошла рядом, он сильно толкнул меня в сторону звездолёта:
- Он может улететь каждую минуту. Беги!
- Спасибо, Роман.
Мне очень хотелось поцеловать его в знак благодарности, но он толкнул меня ещё раз и на подгибающихся ногах побежал обратно в заросли. Этого я так и не поняла: он опасался ударной волны взлетающего катера или хотел сохранить мне несколько мгновений, чтобы я успела подняться на борт? Хотелось бы верить во второе.
Но ведь не зря говорят: "мужская душа - потёмки". Кто этих мужчин разберёт: они отталкивают нас из-за глупости или в припадке благородства? *** Возвращение к цивилизации я начала с душа. А потом спала. Долго. Очень долго. Просыпалась, хрустела накрахмаленными простынями и снова засыпала.
Я спала, пока не проголодалась, а простыни не перестали хрустеть.
Только после этого переползла в джакузи и долго в ней нежилась, закрывая пятками серебристые пузырьки воздуха, которые мило щекотали моё изголодавшееся по чистоте и свежести тело.
Спешить было некуда. Переход занимал около недели, и неизбежную встречу с компаньоном можно было отложить на сутки... а ещё лучше выйти из каюты перед самой посадкой. Или не выходить вовсе - покинуть судно в космопорту через аварийный выход и никогда с Питером не встречаться.
Меня больше не злила его расточительность: если бы мы арендовали не катер, а шлюпку, каюта была бы общей, а вместо ванной комнаты - душ, совмещённый с туалетом.
Завернувшись в халат, привела в порядок волосы, натёрла кремом руки и только тогда подошла к зеркалу. Золотистая радужка глаз ничуть не испугала - я хорошо помнила слова Питера о том, что отыскала контактные линзы. Что ж, пусть это будет моим маленьким секретом.
На кухне поставила вариться картофель с яйцом и вытащила из морозилки кусочек сала. Только после этого выпила стакан томатного сока и, поглядывая на ворчащую кипятком кастрюлю, задумалась о своём активе.
Актив был богат. Очень богат. И при правильном раскладе, без труда передавал своё богатство мне, своей хозяйке.
Рыба, которую колы использовали для деревенских увеселений, содержала вещество, обладающее ценными свойствами. Проявлялись ли эти свойства сами по себе, или только в сочетании с маслами ингалятора ещё предстояло выяснить. Но первые впечатления обнадёживали.
Регенерация - это раз. Не выходя из космопорта, я зайду в медчасть, и напрошусь на общую диагностику. Может, восстановление щиколотки и не заметят, но астма и врождённая гиперметропия записаны в моей карточке здоровья. Медики сразу поднимут тревогу - кто и как меня лечил? Зрение идеальное, а об ингаляторе после того, как отдала его Председателю, я не вспоминала. И это только первый способ вернуться на Лузанию.
Первый, и не единственный!!!
Я не сдержалась и хихикнула. После медиков наведаюсь в косметический салон и предложу осмотреть необычный цвет своей радужки. Они будут в шоке от пигментации ириса.
Фармакология и косметика позволят мне вернуться на Лузанию не на катере, а на яхте. Своей. Собственной. И ноги Питера на ней никогда не будет...
- Проснулась?
Лёгок на помине!
- Давно, - сухо ответила я, приглушая звук громкой связи.
- Заглянешь в рубку?
- А ты зовёшь?
Он ответил не сразу. Наверное, сообразил, что я в плохом настроении.
- Да. Зову. Как освободишься, приди, пожалуйста.
Так-то лучше!
Выловила ложкой яйцо и опустила его в холодную воду. Тонко нарезала кислый огурец и сало, поджарила в тостере ломоть чёрного хлеба и почистила яйцо.
После этого опустила в холодную воду картошку и выключила печку.
Задумалась.
Маяков нет и, с учётом радиопомех, быть не может. Глупо надеяться, что колы ещё раз отведут к передатчику. А в том, что это было средство связи, я не сомневалась.
Попросить Романа? После пробежки, его, наверное, от одного моего вида стошнит...
Но есть Танк. Он запомнил место и запах. Отведёт, как миленький. Значит, вол-лидера нужно как-то пометить, подождать пока Питер его не сдаст вместе с остальной экипировкой турфирме, и тут же выкупить...
А деньги? Глупости! Если я через неделю куплю яхту, то уж как-нибудь на быка денег наскребу. Главное, не забыть его пометить. Зарубка на рогу или выстричь клок шерсти...
С аппетитом позавтракав, я надела свой любимый золотистый комбинезон, и пошла в рубку управления.
- Привет спящей красавице! - с фальшивым воодушевлением встретил меня Питер.
Я не ответила.
Я во все глаза смотрела на обзорный экран и не могла поверить...
- Какого чёрта мы всё ещё на орбите Лузании?!! - я задыхалась от гнева, реализация безупречного плана отодвигалась как минимум на неделю. - Мы должны быть уже на подходе к Солнцу!
- Милая, не кипятись, - Питер в мольбе сложил руки лодочкой перед грудью, и мне понравился его жест. - Я не мог уйти с орбиты без твоего разрешения.
- Зачем тебе моё разрешение? Без отмены предписания нам обоим спуск на планету запрещён. Что мы тут делаем?
- Нам могут отменить предписание, - просто ответил Питер.
- С чего это? - сердце забилось сильнее.
- Из консульства сообщили, что кто-то из местных хочет оформить тебе персональное приглашение. Но для оформления документов требуется его личное присутствие. Он сейчас на полпути к столице. Ты же представляешь географию: через весь материк, сквозь джунгли...
- Как же он сообщил о своём желании? Они же не признают техники: ни радио, ни телеграфа...
- Соколиная почта. Наша мечта прилетела на золотых крыльях. Прикинь: он отправил приглашение ещё до нашего выхода к Базе из деревни. Не успел я выйти на орбиту, как получил предложение консула не торопиться с отлётом. Ты возьмёшь меня?
- Посмотрю на твоё поведение, - грубее, чем хотелось, ответила я.
Но извиняться не стала. Вышла из рубки и, не добежав до каюты, прямо в коридоре разревелась.
Мне было жалко себя и страшно за Романа - как же он идёт сквозь джунгли? Без вол-лидера, бензопилы и мачете?
А ещё было безумно приятно представлять, как его записка тысячи километров летела ко мне на золотых крыльях по синему небу.
Должно быть красиво.
Я обязательно дождусь разрешения спуститься на планету, чтобы ещё раз увидеть это чудо...
|
Рассказ открыт для комментариев