 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
- Неужели ты не понимаешь, что у тебя нет ни единого шанса? - девушка почти смеялась, говоря эти слова, а юноша, стоящий напротив вздрагивал на каждом слове, будто от удара. - Не представляю, на что ты надеешься! Даже если бы ты был последним мужчиной на свете, а я последней женщиной, то и тогда бы…
Она замерла на полуслове. Окружающий их мир в мгновение ока изменился. И не в лучшую сторону. Порывы холодного ветра распахнули окна, сорвав прогнившие за одну секунду ставни с ржавых петель. Мелкие острые льдинки заскребли снаружи о стены здания, выцарапывая из них песчинки. Стены коридора посерели, паутина затянула покрывшиеся чёрной ядовитой плесенью кирпичи. Штукатурка, когда-то скрывавшая их, осыпалась серой пылью, образовав гряду холмиков вдоль плинтусов видно ещё пару веков назад. Рабочий шум, издаваемый сотнями людей в аудиториях, - одних он нервировал, а для других составлял часть неповторимого уюта, - утих. Фигуры сотрудников, мелькавшие на лестницах, пропали. Посреди весеннего дня стало темно. Темно, как в самый пасмурный зимний день.
- Что это? - девушка испуганно замерла.
- Ты сказала не те слова, не в том месте и не в то время! - задумчиво произнёс юноша, подставив под ветер ладонь. Кожа быстро покрывалась мелкими чёрными точками.
- Это всё из-за тебя! - воскликнула девушка, топая в гневе ножкой.
- Слышишь? - он поднял палец к губам, давая понять, чтобы она прислушалась к чему-то.
- Что? - девушка напрягла слух.
…Шорох. Вначале едва уловимый, он нарастал, приближаясь. Клочья чёрного пепла, - предвестника беды, - волокло по полу, отрывая от трухлявых досок. Тащило по воздуху, кружило налетевшим из чужих миров колдовским вихрем в языческом танце, - загадочном поклонении неведомым древним богам.
В дальнем конце коридора возникли неуклюжие серые фигуры.
Роморад вспрыгнул на подоконник, дёрнув за собой Лиаротту. Подсознание верещало, что если дать серым куклам коснуться себя, люди станут такими же. Пепельно-чёрными, мёртвыми, веками бродящими в неизбывном одиночестве по заброшенным коридорам. Подсознание умоляло бежать, забыть обо всём кроме ног, бежать без оглядки. Но юноша пересилил подступившую было панику, загнал глубоко в себя. Ударом ноги отломил кусок дерева от подоконника, отбросил в приблизившуюся серую куклу. И едва обломок коснулся едва намеченного в пепельном слепке подбородка, чуть ниже таких же нелепых и невыразительных рта и носа, как тело разорвалось чёрными хлопьями, - серыми фигуры были только снаружи, там, где их касалось время и воздух, обесцвечивая золу. Но прежде кукла успела выбросить вперёд руку, - от быстрого движения, чуждого для этих существ, с конечности слетала серая кожа, обнажая чёрное нутро, - и коснуться ноги Роморада. И в тот же момент верхняя часть ботинка словно обуглилась, а штанина покрылась дырами, такими, как будто к ней подносили свечу.
- Берегись!.. - прохрипел Роморад, отстраняя за спину Лиаротту. - Их прикосновение для нас - смерть!.. - Фигуры тянули к ним руки, и Роморад сбил ногой несколько ближайших кистей, поплатившись за это подошвой - та сморщилась, и свернулась. Роморад ударом плеча высадил трухлявую раму, - та выпала, не выдержали изъеденные ржой петли. Полетела вниз, с третьего этажа, стёкла разлетелись со звоном, встретившись с землёй, усыпанной слоем серой пыли. Порыв ветра скосил наступавшие фигуры, отбросил их обратно в коридор, клочьями пепла. Но из глубин здания выходили новые, шли медленно, протягивая руки к людям, стоящим на подоконнике. С суставов, да и везде, где поверхность тел при движении изгибалась, сыпался серый прах, а вот чёрная начинка была прочнее.
- Нам не пробраться ко входу! - быстро сказал Роморад. - Так что придётся через окно…
- Что?.. - вскричала девушка. Но возмущение в её голосе звучало как-то испуганно. И Роморад подтолкнул её по широкому карнизу, и шагнул следом.
Серые фигуры не последовали за ними, несколько из них высунулись в окно, наверное, чтобы поглядеть на людей, - хотя как можно глядеть неподвижными, неживыми глазами, слепленными из жирной чёрной массы? - да лёгкий ветерок оторвал пепельные головы и плечи. А туловища упали внутрь здания, кроша ноги стоящим сзади.
Роморад и Лиаротта добрались до пожарной лестницы, переступили на площадку из проржавевшего листового металла. За такой же побуревшей дверью, ведущей на этаж, слышался слабый шорох. Здесь ждали людей, если вдруг те по глупости решат зайти внутрь. Но люди продолжали спускаться вниз, стараясь становиться не на трухлявые ступени, а на крепкие стальные пруты, образовывавшие остов лестницы. Держались за перила, с которых сыпалась красно-бурая крошка ржави, - Лиаротта сначала брезгливо взмахнула руками, отряхивая приставшую грязь. Но когда чуть не рухнула с трёхметровой высоты, - Роморад ухватил за рукав, втянул обратно на ступеньку, - тут же схватилась за перила. Не преминув пренебрежительно стряхнуть руку Роморада, и поглядеть на него с вызовом. На что тот лишь усмехнулся печально. Как и делал всегда.
Они остановились у стены здания, и заговорили, чувствуя кожей, как из всех окон, из всех щелей в дверях, выходящих во внутренний дворик, из замочных скважин за ними следят серые твари.
- Мы в другом мире. И вместо людей здесь эти серые… куклы… - запнулся на секунду Роморад, подбирая нужное слово. - Каждая кукла соответствует человеку в нашем мире.
- Шесть миллиардов кукол на планете… - протянула растерянно Лиаротта. - Но тогда почему их так мало на улицах? По дороге сюда я не заметила ни одной! И где те, что соответствуют нам?
- Помнишь, когда мы оказались здесь, то стояли в круге из пепла? Не удивлюсь, если это останки наших близнецов. В одном мире не могут существовать два прототипа одного человека. Своим появлением мы разрушили наши прототипы, либо вытолкнули в другой мир.
- А если в наш?
- Им там не выжить… - проговорил Роморад.
- Нам здесь - тоже. Даже если они так хрупки, что ветер разрушает их. Рано или поздно они нас достанут. Например, когда наступит безветренная погода. Как нам попасть обратно?
- Не знаю… - Роморад помедлил секунду. - А помнишь, как звучали твои слова: «Будь я последней женщиной, а ты - последним мужчиной…» Что если мы оказались в далёком будущем? Если мы действительно последние люди? Посмотри вокруг - всё в запустении, будто прошло много веков после наших родных дней.
- Но что могло случиться? - недоумевала Лиаротта. - Что произошло с человечеством?
- Может война… Посмотри на небо - серое, затянутое облаками. Пепел повсюду летает. Не удивлюсь, если здесь ещё осталась радиация…
- А откуда тогда куклы? - быстро спросила девушка. - Мутанты, произошедшие от людей? – скептически усмехнулась она. - А может всё было не так, - проговорила Лиаротта, уже начиная откровенно фантазировать. - Предположим, пришельцы выбросили в атмосферу планеты вирус. И болезнь превратила всех людей в… это…
- Куда же тогда делись пришельцы? - задал меткий вопрос Роморад.
- Забрали себе то, что хотели, - ресурсы, или золото, или еду, или наших женщин, - и улетели домой! - ничуть не смутилась Лиаротта.
Юноша хмыкнул, пожал плечами. Строить догадки было бессмысленно, всё равно не узнать, что случилось на самом деле. Да и не хотелось правды ни ему, ни ей. Слишком уж страшной она могла оказаться.
Они не пошли ни к ней, ни к нему домой. Какому человеку захочется увидеть свои жилища такими, будто их оставили много лет назад? Кто захочет случайно повстречать мёртвые чёрные прототипы своих родственников?
Юноша привёл девушку в небольшой, когда-то даже уютный ресторан. Роморад-то доподлинно знал, что он был уютным. Ведь в прежнем мире хотел пригласить любимую, копил деньги, да она так и не захотела пойти, ответив на предложение очередным скандалом.
Пепельных кукол здесь не оказалось, Роморад и Лиаротта вместе проверили все помещения. Точнее, заходил-то внутрь юноша, девушка кралась за его плечом, притворяясь, что просто отстала. А увидев, что никого нет, обгоняла и, уже смело, проходила с гордым видом несколько кругов по комнате.
Окна были забраны решётками, в том мире их опускали на ночь. Ржавыми, но ещё крепкими, - юноша попробовал раскачать их, убедился в прочности. Все двери, - их было три, передняя и два чёрных входа, - люди заперли щеколдами и задвинули для надёжности столами.
Роморад снял с окна барометр, долго крутил толстую стеклянную ампулу в руках, пытаясь вспомнить, что значат показания, и при какой отметке на шкале ветер стихнет. Сейчас жизнь людей зависела от ветра - перестанут двигаться по небу тучи, и вылезут из всех укрытий серые манекены, выползут куклы с истлевшими окончательно ногами, потянутся толпами к ресторану, чуя внутри живых людей. Долго осаждённые не выдержат.
Что толкало серых кукол идти на людей там, на месте первой встречи? Может быть ненависть, - манекены мертвы, но помнят, наверное, краешком памяти жизнь. И завидуют тем, кто ещё живёт. Может быть, они всего лишь хотят прикоснуться к живой плоти, почувствовать жизнь, и не желают зла, просто не понимают, что такое прикосновение будет смертельно? А может быть, память требует вновь почувствовать то, что доступно только живым. И только живые, облёкшись в чёрный пепел, смогут рассказами пробудить в старых куклах воспоминания. О солнце, текущей воде, ветре… О всём том, что для них притягательно, но смертельно…
Нет, можно придумать тысячи версий, но вот какая из них будет верной? Да и какая разница? Им надо выживать, а не мыслить подобно манекенам…
Чтобы всё время был на виду, юноша засунул запаянную прозрачную трубку в нагрудный карман пиджака. Тот поместился только наполовину, смешно торча наружу, и Лиаротта не упустила случай улыбнуться ядовитейшей из возможных улыбок. Впрочем, именно эта её улыбка была его любимой.
В холодильнике Лиаротта обнаружила пакетики со старой крупой, бутыли с водой, вероятно минеральной - за многие годы, если не века, все растворённые вещества выпали в белый осадок на дно. К счастью, костёр не пришлось разводить, - обнаружились и баллоны с пропаном, полупустые, газ вытекал через не плотно притёртый кран, но хватило и того, что осталось. Через полчаса люди ели невкусную гречку без масла.
- Когда-то ты обещала угостить меня зелёным чаем, - устало проговорил Роморад, отодвигаясь от стола с опустошёнными тарелками. Проговорил, чтобы нарушить тяжёлое молчание, повисшее в комнате. - Помнишь?
- Конечно! - возмутилась непонятно почему Лиаротта. Вскочила и побежала на кухню.
Чай истлел, листья и цветы превратились в бурую пыль. Тем не менее, эта пыль сохранила вкус и, хотя её нужно было много больше, чем потребовалось бы свежих, чай получился.
- Не думал я, что это будет так… - медленно сказал Роморад, сдувая с тёмной поверхности жидкости, что была в кружке чёрный порошок, что проскочил через самое мелкое ситечко.
- Ну извини! - недовольно сказала Лиаротта. - Уж такой получился. Вот если бы ты сбегал на плантацию и накосил травки…
- Я не об этом, - проговорил Роморад. Но девушка снова подумала не о том.
- Почему так получилось? Почему мы оказались здесь? - задала она вопрос, хотя знала, что никто ни в этом мире, ни в их родном, не знает на него ответ. - А что если вернуться на то место и пожелать оказаться дома? Надеюсь, мы не угодим ещё куда-нибудь... Так и сделаем! Но когда выберемся отсюда... Как мы узнаем, в наш ли мир мы попали?
- Как-нибудь разберёмся. Хотя, мне кажется, ни наше желание, ни наше раскаяние за произнесённые слова, не помогут нам. - здесь Роморад явно покривил истиной, но Лиаротта не стала поправлять его. Ведь именно она сказала те слова. - Высшим силам захотелось показать, как мало значит человеческое слово… - пробормотал он задумчиво. – Как ничтожно человеческое обещание…
- Не понимаю… - выдохнула девушка.
- Если ты нарушишь его, быть может, Боги смилостивятся к нам…
- Что?.. - ахнула Лиаротта, вскакивая из-за стола. - Что?..
Она не возмутилась тому, что он предложил. Она давно относилась к этому процесс лишь как к способному приносить удовольствие, и не больше. Она могла выбрать из малознакомой компании кого-нибудь, и уединиться в другой комнате. Правда иногда с ней не хотели уходить, - но такие случаи она предпочитала не вспоминать, и старательно не замечала больше этих людей. Она не могла их понять - как могут отказываться? Ведь это всего лишь любовь, всего лишь плотское сиюминутное чувство, и оно не может быть другим.
Её поразила другая мысль, точнее, её отсутствие - она не могла даже представить его рядом. Разве он, презренный, достоин её? Она привыкла лишь издеваться над ним, внушив сама себе, что ей нравятся его страдания. Она в открытую насмехалась над его любовью, и притворялась, что ей доставляет удовольствие мучить его. Но чужие муки она придумала так же, как и свой образ жестокой женщины-соблазнительницы. Ко всему можно привыкнуть, и Роморада уже не задевали издёвки Лиаротты. Он просто любил её, - любил так же, как мать любит несмышленое дитя, злобное, бьющее кулачками по плечам матери лишь за то, что та кормит не одними лишь сладостями. Хотя, услышь девушка такое сравнение из уст юноши - тотчас же набросилась бы. Но оно никогда даже не приходило ему в голову.
- Мне будет это так же неприятно, как и тебе, - сухо сказал Роморад.
- Знаю я вас!.. - вскинулась тотчас же Лиаротта. - Неприятно!..
- Да, неприятно, - тихо, но твёрдо сказал Роморад. - Я не хочу заниматься этим с девушкой, которая меня не любит. Или просто не желает понять… - произнёс он загадочную, непостижимую Лиароттой фразу. Непонятную, как и все его чувства к ней.
- Ах-ах-ах! Какие мы… - пробурчала девушка, но так и не смогла найти подходящее слово, чтобы закончить фразу.
Этой ночью они легли вместе, и соединились в любви. В самый первый раз Роморад был холоден с ней, стараясь не коснуться лишний раз её тела. Он не привык изменять своим принципам, но Лиаротта так изгибала шею, словно подставляя для поцелуев, так стонала, будто прося не прекращать, что его напускная холодность сменилась огненной страстью, граничащей с безумием. Он целовал любимую, прижимал её к себе, снова и снова, обнимал, не желая отпускать, так же, как и она его.
А на следующее утро они проснулись, странно как-то посмотрели друг на друга, потирая синяки от поцелуев на шеях. Быстро оделись, стараясь не смотреть друг на друга.
- Знаешь, если мы хотим вернуться, надо поторапливаться, - проговорил Роморад, с беспокойством глядя на барометр. - Своё условие мы выполнили, но сколько времени ещё нам будет открыт путь обратно? И сколько ещё ветерок нас будет защищать на улицах от этих страхолюдов?
Они бежали к тому зданию, где оказались, перенёсшись из своего мира в чужой, пытаясь перегнать стремящуюся к нулю отметку. Когда оказались у пожарной лестницы, из окон полуподвального этажа стали выбираться чёрные куклы, идеально сохранившиеся во тьме, тишине и безветрии. Одновременно плотная серая толпа вывернула из-за угла корпуса.
Роморад подсадил любимую, вскарабкался сам, запрыгал через ступеньки, догоняя не ставшую ждать его Лиаротту. Снова вместе они прошли по карнизу, и спрыгнули в коридор. Ещё пустой - но серые куклы должны были вот-вот появиться.
- Ну что теперь? - недовольно сказала Лиаротта, когда она встали на прежнее место. - Почему мы не переносимся домой? Они! - вскрикнула она, указывая по коридору. Опять шли к ним серые куклы из пепла. С другой стороны абсолютно целые, не окислившиеся куклы из подвалов влезали в окна. - Ну что же, - она почти перешла на писк, - что же сделать ещё!.. Мы ведь всё с тобой сделали, всё исполнили!.. Мы исправили те слова!.. Где эти чёртовы ворота? - Почему-то ещё с утра она представляла себе возникающий из ниоткуда чёрный гранитный портал, сквозь который она вернётся к привычной жизни. Но его нет!.. Лиаротта в сердцах вырвала барометр из кармана спутника и с размаху грохнула колбу о грязный пол. Завопила, срываясь на визг: - Или надо прямо здесь, на этом самом месте?.. - Роморад молчал, пасмурно смотря на неё. А что было говорить? Его теория оказалась негодной, из-за него они оказались в ловушке. Серые фигуры были совсем близко, тянули руки со слипшимися пальцами.
И тут Лиаротта внезапно приникла к губам юноши, стоящего рядом, коснулась их своими губами. От чистого сердца, сама того не подозревая, впервые в жизни искренне. И в тот же миг всё рассеялось, и серые фигуры испарились, исчезли почти коснувшиеся их десятки рук, и обновившиеся коридоры заполнились множеством людей. А Лиаротта отстранилась от Роморада и вновь посмотрела на него как на чужого, а потом хлопнула ладонью по щеке, и гордо пошла прочь. Оставляя его позади, растерянно стоящего, такого презренного и смешного, с полуоторванным карманом пиджака. При этом недовольно бормотала:
- Да будь твои предки хоть голубых кровей, всё равно никогда… И вообще: иди к чёрту!..
А он стоял, не чувствуя царапин на щеках, и вновь и вновь представлял себе её глаза… И ощущал ещё вкус её губ…
Она лежала на диване, пытаясь листать книгу. «Антология непознанного». Нет, ей достаточно непознанного. Девушка отложила книжку и включила телевизор. Она смотрела на экран, но не воспринимала картинку, - думала совсем о другом. Она послала его ко всем чертям, как только они вновь случайно встретились. Любовь, это конечно хорошо. И ей эти его чувства, на удивление, даже приятны. Но вот когда кушать хочется… На бутерброд-то её не намажешь… Потому она и найдёт себе богатого, с особняком, с машиной и приличным счётом в банке. Но это потом, а пока она ещё немножко погуляет.
А кушать действительно хочется. Намучилась, бедняжка, подумала про себя, притворно шмыгая носом и смахивая несуществующую слезинку.
Отключив телевизор, девушка неторопливо прошла на кухню, шаркая мохнатыми тапочками. Сестра стояла перед столом и самоотверженно предавалась не совсем свойственному ей занятию, - нарезала овощи к салату.
Девушка медленно, как дикий зверь к зайчику, подбиралась в предвкушении к холодильнику. Правда пропорции существенно различались: белый шкаф айсбергом нависал над ней, превышая ростом полтора раза. А уж проглотил бы таких как она штук пять…
- Ой! - воскликнула сестра, зажимая губами палец.
Лиаротта вопросительно промычала, - ей было не до слов, она достаточно наголодалась, чтобы позволить сыру лежать на полке холодильника в преступном бездействии.
- Порезалась! Сейчас намажу зелёнкой…
Сестра удалилась в комнату. Девушка дожевала сыр, повернулась к столу, чтобы найти на нём ещё что-нибудь съедобное и застыла в оцепенении.
Что делать? Главное, не выдать себя! Ничего особенного не произошло! Всё по-прежнему! Надо вести себя как обычно!
И надо быстрее отделаться от увиденного… Внезапная тошнота может выдать её…
Девушка набрала фруктов из морозилки, - это для маскировки, съесть здесь она уже ничего не сможет, - вернулась в комнату, закрылась и набрала его номер телефона. Долгие гудки в трубке… Не попал бы он в преисподнюю, куда она так настойчиво отправляла его всего несколько часов назад… А теперь он так ей нужен… Впредь надо быть осторожнее со словами… Как хочется услышать поскорее любимого…
Одна и та же картина навязчиво стояла перед глазами.
Жидкие сапфиры! Синие капли, в которых копошатся мелкие неведомые твари, перебирают членистыми ногами, стучат ими о дерево. Чёрные склизкие тела в синей жидкости среди кружочков томата на разделочной доске, вытягивающие жадные присоски, словно чуя настоящего, не поддельного, человека. Это то, что вылилось из пальца сестры, - да она и не сестра вовсе, и не человек даже, и мир весь другой! И внутри этих псевдолюдей живут, плавают в синей жидкости отвратительные насекомые.
Быстрее бы! Почему так долго он не берёт рубку? Внезапно долгие гудки прервались, с того конца провода донеслись дикие крики, немного смягчённые расстоянием, и весёлые возгласы «Вилами его!», «Ткни сильнее!», «Анчутка, быстрее! Маслица! Маслица подлей!» - всё на фоне шкворчания мяса на сковородках, будто обладатель телефон находится сейчас в огромной кухне.
- Привет! - раздался в трубке у уха знакомый голос. - Знаешь, а они оказались отличными ребятами! На обед пригласили, сейчас жаркое готовят! Здесь такие лю… черти собрались: Люцифер, Сатана, Бегемот, Аббадон, Мефистофель. В общем, все свои. Мы все перезнакомились, я с ними уже на короткой ноге… Или хвосте - как у них говорится. Ну, я за тобой через часик вернусь? Хорошо? А пока из комнаты лучше не выходи. Мы, кажется, промахнулись. Ну ничего, ещё раз попробуем.
На самом деле, «пробовать» ему было очень даже приятно.
Как и ей. |
|
|
|
Время приёма: 16:03 05.07.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев