 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Я вышел на веранду. Низкие ступеньки замели первые осенние листья. Деревья будто распрямились, с каждым днем скидывая груз, который пронесли через лето. Солнце садилось все быстрее. Порывы холодного ветра напоминали о предстоящих холодах.
Дедушка сидел в инвалидном кресле. Как и всегда. Вязал, очень быстро перебирая спицами. Эти резкие, короткие манипуляции напоминали мне порой лихого гонщика, который держится за ручки блестящего байка и такими же движениями заводит мотор.
Наверное, мне просто хотелось верить, что в детстве дедушка был сильным, физически развитым и даже мог говорить. В противоположность его нынешнему бессилию.
Я бы хотел спросить дедушку, как так вышло, что он перестал ходить, потерял дар речи. Хотел бы узнать, что он делал всю жизнь, чем занимался. Неделями готов был бы слушать историю жизни. Но меня отдали в этот домик совсем недавно, после смерти родителей, от которых я ни единого упоминания про родного деда не слышал. Я застал его уже таким, беззащитным и бессильным. Хотя в умных глазах, быстрых руках и безупречной осанке все еще чувствовался властный характер и внутренняя сила.
Ветер подул в очередной раз, подхватив желтый лист и направив прямо в дедушку. Звук удара по лицу отдалено напомнил пощёчину.
Дедушка ни на мгновение не прекратил вязать. Ни один мускул на старческом, покрытом морщинами лице не дрогнул. Только через несколько секунд он повернулся ко мне и кивнул головой. Умные голубые глаза блеснули в свете заходящего солнца. Пора спать.
Я довез дедушку до комнаты, забрался в кровать, обнял любимую игрушку дракона и быстро заснул.
К дедушке часто приходили посетители. Со всего городка люди стекались в нашу крохотную хибарку. Даже столичные жители несколько раз приезжали, считали честью встречу со стариком, кланялись так, что едва лбом о пол не бились.
Тут следует сказать о том, что главной дедушкиной причудой была скрытность. Точнее даже, скрытность по отношению ко мне. В свою комнату он пускал всех, кто приходил в наш дом. Не знаю, уж за советом ли или просто по старой дружбе. Но меня дедушка так ни разу в комнату не пустил. Даже когда на веранду вязать отправлялся – закрывал дверь на замок.
Единственное, что он выносил из комнаты – были спицы и нитки. Нет, вру, когда я только переехал сюда, он вынес мне маленького плюшевого дракончика. Он был крохотный, может, в две моих ладони. Голубой, в цвет дедушкиных глаз. Дракончик источал безопасность, словно духи – аромат. Такой вот подарок на новоселье. Игрушка мне понравилась, и я быстро к ней привязался. Будто бы нас сковали магическими наручниками. По-другому сложно было объяснить эту моментальную привязанность к вещи. Только никому не говорите. Не пристало старшекласснику спать с мягкими игрушками.
Больше я ни одного предмета из комнаты дедушки не видел. Да и саму комнату тоже, даже краешка ее, потому что за дверью располагался тесный коридор, за которым уже скрывалась другая дверь, ведущая непосредственно в комнату. Дедушка закрывал сначала первую и потом только заходил дальше.
Поначалу я не обращал внимания, мол, что там у старика может быть. Но неделю назад, когда к нам пожаловал один из самых влиятельных политиков по эту сторону океана, сомнений во мне не осталось: он прячет там что-то необыкновенно важное. Вместе с тем, как сомнения ушли, пришло любопытство. А следом за ним – уверенность, даже убежденность в том, что узнать, что находится в комнате – чуть ли не жизненно необходимо.
Скучная жизнь сельского школьника приобрела авантюрную нотку. Каждый день я пытался придумать, как подсмотреть, подслушать, разузнать все так, чтобы подозрения не пали на меня. Признаюсь честно, несмотря на физическую немощь, дедушку я боялся. Или уважал. Настолько, что не хотел быть уличённым в этой детской, не присущей достойному старшекласснику, любознательности.
День Икс наступил сегодня. Я как раз заканчивал делать уроки, когда во входную дверь постучались. Я выглянул в окно. Мелкий осенний дождь стучал по крыше, солнце спряталось за стянувшимися в одну серую массу тучами. Листья то подскакивали от ударов капель, то, срываемые порывами ветра, уносились прочь.
На крыльце стоял шериф, Энтони Скрип. Он заведовал безопасностью целого штата, но сейчас выглядел жалко. Шериф промок, волосы слиплись и, словно мокрые змеи, сползали по узкому лицу. Управляющий то и дело оглядывался. Замахнулся, чтобы постучать еще раз, но сдержался. Из-за уважения к дедушке?
Я направился к двери. Надо открыть гостю и начинать то, что задумывал. Пора.
Через две двери ничего не слышно. Окон у дедушки в комнате нет. Какой выход из ситуации?
Вот и я решил, что только один – крыша.
Тут самым важным оказался факт того, что дедушкина комната – угловая. Угол крыши уходил на полметра дальше стены, но забравшись туда несколько дней назад, я заметил, что между ней и стеной, на которую она ложится, на самом углу, имеется небольшой зазор, через которую даже видно часть комнаты. Приходилось выворачивать голову, залезая под выступающую часть крыши, чтобы разглядеть, что внутри.
Видно было не самую, честно говоря, интересную часть. Ковер и край стола. Как назло – край, на котором ничего не стоит или лежит. Зато слышимость просто превосходная.
Я не знал, поможет ли мне это, учитывая то, что дедушка немой, но я все-таки надеялся на то, что посетители окажутся разговорчивее, чем хозяин.
Сейчас, лёжа на мокрой крыше, я уже корил себя за излишнюю изобретательность. Грязные листья липли на одежду, вода затекла в штанину, противный дождь стучал по макушке. Руки испачкались, а ботинки промокли. Еще заболеть не хватало.
В зазор между крышей и стеной я увидел шерифа. Он растирал руками плечи. Озяб, бедняга. Ему бы на мое место.
- Нам необходима ваша помощь, поймите, - умоляюще восклицал он. – Уже три случая. Девочкам и восемнадцати не исполнилось. И это только начало, понимаете? Я знаю о всех ваших запретах, знаю о вашем обете, все знаю. Но невинные девочки? Этот маньяк не достоин жить. Разве жизнь этих бедняг, жизнь всех, на кого еще он нападет, разве не достойны они того, чтобы отказаться от принципов?
С каждым словом я все больше утверждался в мысли, что шериф долго готовился к речи, если даже не учил ее наизусть. Уж больно гладко текли слова. Только одного я никак не мог понять: какое отношение к этому имеет дедушка?
- От имени мэра столицы, губернатора и всех испуганных семей прошу вас помочь, - продолжал Скрип. – У нас есть очень точный фоторобот убийцы. Последний месяц вся полиция штата на ногах, но он очень хитер. Ни разу не попался. Хотя и следов оставил достаточно. Если говорить подробнее…
Шериф осекся. Видимо, дедушка жестом заставил его замолчать. Скрип сдвинул брови, сосредоточился. Пару раз кивал головой.
- Да-да, я знаю. Знаю, всем это известно. Но поймите, это же маленькие девочки. Одной было всего двенадцать лет. И этот извращенец…
Шериф вновь замолчал. В мое поле зрения попал дедушкин палец, указывающий на дверь. Скрип недоуменно спросил:
- Что?
Дедушка все еще указывал на дверь.
- Мне уйти? – воскликнул он.
Молчание. Удивленный взгляд шерифа.
- Позвать кого-то? – вновь последовала небольшая пауза, и шериф переспросил. – Кого?
Через несколько секунд он всплеснул руками, словно его осенило. И рванулся к двери.
Еще через пару мгновений я тоже понял, кого позвал дедушка.
И поспешил слезть с крыши.
Мне было стыдно представать перед дедушкой в таком виде. Грязь вперемешку с водой, сдобренная прилипшими к одежде листьями. Мне казалось, что он может догадаться, что я неблагородно подслушивал разговор. Да и вообще, видок у меня был неподобающим для серьезных бесед.
Но шериф, застав меня у входной двери, даже внимания не обратил на мой внешний вид. Схватил за руку и затолкал к дедушке в комнату.
Я ожидал увидеть там все, что угодно. Мечи, древние амулеты, какие-нибудь алхимические приборы, шаманские травы, горы книг, шкуры убитых животных, скальпы пришельцев, алтарь для жертвоприношений или просто обычную комнату старика. Все, что угодно. Но только не это.
Вдоль двух стен стояли два шкафа, на полках которых стояли сотни игрушек. В этот момент я понял, что именно их вязал дедушка( я вечно задавался вопросом, где вся та одежда, что он вяжет), поэтому он всегда начинал вязание при мне, но заканчивал уже тут, в комнате. Только зачем скрывать от меня это?
Тут были сотни игрушек. Все такие милые, такие добрые. Зайчики с огромными ушами и сложенными на брюхе лапками, мишки с большими глазами, попугайчики с красивыми добрыми улыбками и многие другие.
Заметив мой удивленный, даже ошалелый взгляд, шериф спросил у дедушки:
- Он что, впервые это видит?
Старик кивнул, улыбнувшись. Ему было приятно мое восхищение.
- И как ему объяснить, что от него требуется?
Дедушка плавно взмахнул рукой, указав на шерифа.
- Мне придется все объяснять? – он вопросительно ткнул себя пальцем в грудь.
Дедушка улыбнулся, поправил подушку за спиной и выжидательно посмотрел на шерифа. Тот лишь вздохнул.
- Даже не знаю, откуда начать…
- Дедушка твой был самым известным кукольником страны. Да и остается им, по чести говоря. Люди со всех уголков нашей необъятной родины стягивались, чтобы посмотреть на великого Чейза. Для каждого он находил индивидуальную игрушку, которая привнесла бы в жизнь получателя что-то, что ему не хватает. Любви, счастья, добра, если банальные примеры приводить. Или же наоборот, игрушку, которая отняла бы что-то. Плохие какие-то качества. Ревнивость, лицемерие, лживость и так далее. Не в эпических масштабах, конечно, но частичку любви игрушка приносила или делала человека менее ревнивым.
С каждым словом мне все больше начинало казаться, что предыдущая его речь, обращенная к дедушке, вовсе не была заучена. Уж больно грамотно он и теперь строил предложения. Хороший рассказчик.
- Видишь ли, твой дедушка отдавал положительную энергию многим людям, - продолжал шериф. - Но он распределял ее равномерно, так, чтобы никому не досталось больше или меньше. И эта энергия возвращалась к нему. Со временем, в тех же количеством. Прописная истина, но добро всегда приносит добро. Карма, сам понимаешь. Но вот однажды нам потребовалось поймать опасного преступника. Он зашел в таверну и расстрелял из кольта семь посетителей и бармена. Его искали по всей стране. Безуспешно.
- Тогда вы обратились к дедушке? – предположил я.
Дедушка кивнул, закатив глаза. Неприятные воспоминания.
Шериф лишь пожал плечами.
- Да, вы правы, юноша. Мы обратились к вашему дедушке. И он по фотороботу.. Эм. Как бы уничтожил убийцу на расстоянии.
- Убил?
- Пусть будет так, - вздохнул шериф. – Путники нашли убийцу посреди пустыни через пару недель. Сердечный приступ. А вот твой дедушка…
- Перестал ходить и говорить?
Дедушка отвернулся к окну. Впервые я видел, чтобы он выдерживал моего взгляда.
- Точно, молодой человек. Потому что зло…
- Не надо меня нравоучать, - прервал я шерифа. – Что теперь вы хотите от дедушки?
- Насколько я знаю, с тех пор он сделал только одну игрушку, которая может принести страдания. Всего одну игрушку. И он поклялся больше не делать таких. Зная твоего деда – он сдержит обещание. И эта единственная игрушка - этоо твой дракончик, мальчик.
- И?
- Ты дашь нам игрушку, - шериф, перечисляя, начал загибать пальцы. – Твой дедушка сделает все, что нужно. Маньяк умрет. Весь штат будет жить в спокойствии.
- А что с дедушкой?
- Не знаю, не знаю, - шериф с опаской покосился на старика, но тот все еще разглядывал что-то в окне. – Унесенные жизни уже не вернуть. Но мы можем предотвратить страдания десятка девочек. Спасти их. Уберечь.
- Дедушка, - я положил ему руку на плечо. – Ты умрешь?
Он скривил губы, повел бровями и неоднозначно помотал головой. Он словно бы говорил:
- Может, да, может, нет, как получится.
- Этот маньяк… - шериф хотел снова начать, но я остановил его движением руки.
- Дедушка, ты готов на это?
Старик промолчал, устремив взгляд за окно, туда, где деревья сбрасывали последнюю листву. Мой дедушка был в этот момент подобен еще не опавшим листьям. Один порыв ветра, одно мое слово – и он сорвется с ветки, чтобы улететь вслед за другими.
Я сидел в комнате и рассматривал игрушку дракончика. Голубая кожа, узкие разрезы глаз, огромные когти, длинные клыки и узкий язык: только сейчас я понял, что он не так уж и красив. Не так уж и мил, как я его себе представлял. Раньше. Когда не знал, что кроется под нитями.
Почему между мной и этой игрушкой установился такой контакт? Почему я сразу почувствовал заботу и защищенность, когда впервые взял ее в руки. И почему сейчас я готов придумать любые причины, найти любое оправдание, чтобы не отдавать ее шерифу? Не давать дедушке умирать за нее?
Я положил дракончика на сгиб локтя, как младенца. Начал раскачивать из стороны в сторону.
- Не могу. Не могу я тебя отдать. И ты ведь не пойдешь к ним, да?
Я и в самом деле не мог променять дедушку на возможных, таких далеких и неосязаемых жертв убийцы. Не мог отдать дракончика в руки шерифу. Не мог распоряжаться чужими жизнями.
Я почему-то отчетливо представлял себе маньяка. Нет, он выглядел на так, как должен выглядеть шаблонный серийный убийца. Крупный такой мужчина, под метр восемьдесят, широкий в плечах, с добродушным круглым лицом. Никакой злой искорки в глазах. Обычный спокойный взгляд из-под редких бровей. Походка плавная, медленная.
Я знал, что нас связывает игрушка. Маленькая игрушка дракона.
Он шел по улице. Из пекарни на углу пахло свежим хлебом, а из лавочки напротив – розами. Недавно только сорвали. Мелкий дождь стучал по крышам домов. Ноги то и дело наступали в неразличимые в темноте лужи. Кожаная куртка, застёгнутая сегодня до подбородка, натирала шею.
Игрушка, которая должна принести страдания человеку. И мальчик, которому эта игрушка принадлежала.
Он зашел в таверну на углу. Тут было темно, лишь бар подсвечивался несколькими фонарями. Бармен пристально посмотрел на гостя, но тут же безразлично отвернулся. Пахло виски, несвежим бельем, сигаретами.
Я сидел в комнате, обхватив колени руками. Раскачивался из стороны в сторону, зажмурив глаза.
Он заказал пива, устроился удобнее на высоком стуле. В углу, на сцене, танцевала девушка. Невысокая, но с внушительными формами. Глаз сразу распознал, что под тонной макияжа прячется невинное личико. Лет шестнадцать, семнадцать от силы. А как танцует, как двигается, какая грация.
Я не мог вынести этого. Не мог так долго быть внутри этого сумасшедшего.
Он смотрел. Смотрел, не отрываясь. Пытался запомнить каждый изгиб ее совершенного тела, каждое движение, пытался почувствовать тяжелое дыхание. Хозяина таверны могут и посадить за то, что разрешает несовершеннолетним танцевать, развлекая публику. Но теперь не посадят. Он лишит хозяина таверна такой участи, сделает доброе дело.
Я раскачивался из стороны в стороны. Я не знал, что делают там, за стенкой дедушка с шерифом. Но игрушки дракона давно уже не было в моих руках.
Он спросил у бармена, как зовут девушку, давно ли она тут работает. Сделал глубокий вдох, чтобы спросить, можно ли снять ее на ночь.
Но тут сердце перестало биться. Добродушное лицо искривилось. Огромная туша рухнула на влажный пол таверны.
Мои виски пронзила боль. Уши наполнились шипением, словно кто-то засунул неисправный радиоприемник в голову. Перед глазами запрыгали разноцветные искры.
Не знаю, как сквозь этот шум я услышал крик шерифа.
- Дедушке плохо! Твоему дедушке плохо, слышишь! Сиди тут! Я за помощью.
Быстрые шаги и хлопок дверью.
Я потом много раз слушал эту историю от шерифа. Как дедушка проткнул спицей дракончика, как он тут же стал тяжело дышать и схватился за сердце. Как Скрип ринулся за помощью, но прежде наткнулся на меня, мальчика, схватившегося руками за виски и рухнувшего от боли на колени. Как помчался за помощью.
Медики ворвались в комнату к дедушке вместе с шерифом. Они бросились было помогать старику, но Скрип остановил их. Прямо перед дедушкой стоял я, схватившись руками за спицы. Тогда я впервые вязал.
Я не помню, откуда в памяти всплыло это умение. Не знаю, наверное, я слишком часто наблюдал за вышивающим дедушкой. Запомнил. Я делал это рефлекторно, на уровне подсознания.
Красными нитями, очень быстро, я связал дедушке сердце.
Медики и шериф вошли, когда оно было почти готово.
Позже, когда я вручил дедушке сердце, и он снова задышал, открыв глаза, – все удивленно и облегченно вздохнули. Их помощь больше не требовалась. Старик сжал сердце в руках как можно сильнее, и на глазах его проступили слёзы.
Тогда я понял, что меня связало с игрушкой дракона. Это была дедушкина любовь. Он связал этого дракона, чтобы спасти меня, если вдруг что случится. Если кто-то или что-то будет угрожать моей жизни.
В тот же день я впервые обнял деда. Крепко обнял. Когда все уже разошлись по домам, а мы сидели на крыльце и наблюдали, как никакой, даже самый сильный порыв ветра не может сорвать с дерева один маленький, но стойкий светло-желтый лист. |
|
|
|
Время приёма: 13:43 14.10.2011
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев