 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Голубоватый диск планеты медленно поворачивался на центральном экране. Континенты сменялись морями, горы – равнинами. На ночной стороне никаких россыпей огней, в эфире - никаких искусственных радиосигналов. При этом кислород в норме, вредных примесей нет, буйная зелень, покрывающая более двух третей суши, указывает на наличие белковой жизни.
Вик увеличил изображение и принялся внимательно изучать проплешины в зелёном покрове ближайшего материка. Одна из них показалась подозрительной. Увеличил ещё. Так и есть – примитивные, прямоугольные строения. Стоят группами по два-три, двумя ровными перпендикулярными рядами. Патриархальная, сельскохозяйственная цивилизация. Опять придётся торговать зеркалами и бусами.
Наличия чуждого, инородного разума молодой коммивояжер не допускал: сколько уже планет подобрано, пригрето и осчастливлено и никаких неожиданностей. Все свои, родные, рассеянные в эпоху досветового освоения космоса. Даже оторопь берёт, сколько человеческих судеб щедрым жестом сеятеля раскидали тогда по окружающему пространству. Наугад, не особо задумываясь, с призрачными шансами на успех. Некоторые зёрна цивилизации попали в благодатную почву, принялись, заколосились, начали сами выбрасывать споры, а некоторые, вот как здесь, подвяли, скукожились и вели ожесточённую войну с окончательным одичанием.
Торговец вздохнул: опять никаких поощрений и служебного роста. Ведь ими за что награждают? За существенные прорывы и весомую прибыль. А с этих что взять? Только овощи и фрукты. И продукцию кустарного промысла. Местная гжель вряд ли кого заинтересует – на Земле этим лет сто назад наелись, ещё на заре фотонного собирательства земель. Разве что, найдутся какие-нибудь очень экзотические фрукты, да ещё такие, что только тут можно выращивать – ибо возить семена проще чем плоды, а прибыль с них хоть и большая, но разовая.
Можно, можно какой-нибудь местный овощ разрекламировать, придумать ему чудодейственные свойства, напустить тумана про специфичные условия роста. Пока ещё разберутся. Но и на Земле тоже не дураки сидят, всякого уже насмотрелись, их так просто, за рупь-двадцать, не купишь. Разве что по колониям пошерстить. Провинциалы доверчивы и вниманием не избалованы. А пойдёт ли на это осторожное начальство? Впрочем, что делить неполученные прибыли? Этот овощ ещё найти надо и наторговать в приличных объёмах.
Размышляя так, Вик сделал ещё два оборота вокруг своей находки. Он внимательно изучил все подозрительные места, исследовал устья рек, удобные для судоходства бухты и заливы. Поселений оказалось достаточно много, но почти все - не более двухсот-трёхсот дворов. В центре большинства из них - площадь с несколькими крупными строениями вокруг неё. Разницы между деревнями на разных континентах он не заметил. Значит, скорее всего, общество однородно и монокультурно. Как это им удаётся без современных средств передвижения? Хороший вопрос. Ответ на него лежит на поверхности. В прямом смысле этого слова.
Выбрав для посадки крупный посёлок на краю леса, Вик дал робопилоту команду снижаться. Пора провести разведку базаром. Не век же на орбите болтаться.
Корабль мягко плюхнутся на луг точно посредине между крайним домом и опушкой.
Вик непроизвольно выругался: до чего же прямолинейно и буквально понимают распоряжения эти электронные мозги. Никакой инициативы и фантазии. Сказано между – нате между. Мог бы и поближе к деревне приземлиться, чтобы селяне по километру за покупками не бегали. Тоже мне, капитан торгового судна. Хорошо хоть люком к людям сел, не надо будет круги от корабля к прилавку наворачивать.
Ворча себе под нос нелестные характеристики в адрес специализированных роботов, коммерсант лично проследил за разворачиванием торгового представительства. Ему не нужны неожиданности. Установят ещё вместо «Типового, сельского, №1» «Промышленный, технологический, №7», красней потом перед озадаченными хлеборобами.
Через двадцать минут всё было закончено. Лёгкая конструкция из стеклопластика надёжно укрывала широкий прилавок, заваленный яркими каталогами. Разноцветные образцы призывно оседлали вращающиеся стенды. Солидные сельхозорудия важно выстроились вдоль стены в ожидании новых хозяев. Форпост цивилизации был готов к приёму первых посетителей.
Удовлетворённый Вик присел на скамеечку у входа и принялся ждать, время от времени посматривая в сторону селения. Оно не подавало признаков жизни. Даже домашних животных не было видно. Дома стояли тихие и безлюдные.
Через полчаса торговец забеспокоился. А вдруг, там и нет никого? Все вымерли от эпидемии ещё десять лет назад, а он разложился тут как дурак, уже барыши подсчитывает? Надо сходить, наверное, посмотреть.
Когда молодой человек совсем уже был готов бросить пост и отправиться, вопреки всем инструкциям, в деревню, за спиной у него раздался звонкий девичий голос:
- Это луг дяди Коли. Не думаю, что ему понравится такой неожиданный сосед. Тебе надо было правее разместиться – там общественный пустырь, как раз для постоя приезжих.
Произнесено это было на весьма чистом межгалакте, с лёгким провинциальным акцентом. Даже не с акцентом, а излишне правильно, как говорят на неродном языке. Или, если верить образовательным фильмам, как говорили лет пятьсот назад, во времена интенсивного его внедрения как универсального языка межпланетного общения.
Вик вздрогнул и обернулся. Передним стояла молодая и чрезвычайно симпатичная девушка, одетая в лёгкое домотканое платье. Ни капли испуга на румяном улыбчивом лице, ни искорки сомнения в игривых карих глазах. К ним что, каждый день с неба торговцы сваливаются?
- Я переставлю, сейчас же. А ущерб возмещу.
- Можно и не сейчас, - великодушно разрешила жизнерадостная гостья, - можно к вечеру – всё равно раньше не обнаружит. И прилавок свой на площади поставь, где все купцы торгуют. Сюда вряд ли кто пойдёт: далеко.
- А почему не обнаружит? Где остальные жители? Часто к вам другие купцы заезжают? – выплюнул часть теснящихся в голове вопросов пришелец.
- Часто, - решила ответить на последний из них, с любопытством разглядывающая сквозь стекло выставку образцов, девушка, - почти каждую неделю. Только выбор у них поменьше и приезжают на хорнах.
- Вам, как первому покупателю, - наконец очухался Вик, - полагается подарок: этот самозатачиваешься супернож и универсальная шляпа-трансформер первопроходца. Как вас зовут?
Девушка оглянулась, как бы ища глазами кого-то ещё, потом, поняв, что обращались именно к ней, широко и искренне улыбнулась. Образовавшиеся ямочки на щеках сделали её ещё привлекательней.
- Ира, - представилась она.
Вик непроизвольно улыбнулся в ответ. Контакт, кажется, начинал налаживаться.
***
Дневной свет, с трудом пробивавшийся сквозь высокие разноцветные окна, придавал лицам людей несколько тревожный, озабоченный вид. Тимофей прервал наставления и внимательно осмотрел собравшихся. Нет, никакого излишнего волнения или чрезмерной напряжённости. Обычные. Спокойные, сосредоточенные, немного уставшие люди, пришедшие прикоснуться к свету разума, черпнуть у него мудрости, сил и уверенности.
- Прибытие братьев из космоса неоднократно предсказывалось проницающими свет. Земля или одна из колоний должна была изобрести сверхсветовые двигатели, это был вопрос времени. Теперь поумневшая, остепенившаяся цивилизация собирает своих блудных детей. Сначала движущей силой объединения будет торговля и научное любопытство, потом включатся центробежные силы культуры. Нам не следует этого бояться. У кого-нибудь есть в этом сомнения?
- Я читал древние космические фантазии землян, - подал голос хромой Кондрат. - Там они разрушают планеты ради полезных ископаемых, захватывают в рабство целые расы, уничтожают планеты и галактики. Почему бы им не воплотить свои мечты в жизнь?
- Ископаемые удобнее добывать на безжизненных планетах, - Тимофей был спокоен и убедителен. – Как человеческий материал мы неинтересны ни одной компании: нас слишком мало и мы слишком избалованы самостоятельностью. Для волнений нет никаких причин. Чтобы не сломать наш уклад мы, возможно, ограничим въезд новопоселенцев. Возможно, запретим размещать на планете вредные производства. Проницающие уже думают в этом направлении. На жизни обычных людей это никак не отразится.
Все молчали, обдумывая его слова. Новых вопросов не прозвучало. Тимофей обвёл взглядом зал.
- Восславим же разум всепроникающий.
- Восславим, - раздался нестройный хор голосов.
- Пусть вечно льётся его благостный свет.
- Пусть льётся.
- Только разум способен дать силы и поддержать, - гремел в тишине его могучий бас.
- Только разум, - вторили ему прихожане.
- Только разум отличает нас от диких зверей, только он способен помочь нам осознать своё место в этом мире. Пусть он вечно растёт, крепнет и развивается.
- Пусть крепнет, - подытожили проповедь селяне, начали, шушукаясь, вставать со своих мест и расходиться.
Тимофей стал собирать книги, разложенные на столе. Типичное наставление – краткосрочный прогноз, подкреплённый цитатами и графиками, общие советы и конкретные указания. К нему нужно готовиться тщательно, обстоятельно, чтобы у людей и тени сомнения в словах наставника не возникало.
Рядом кто-то кашлянул. Наставник поднял глаза и увидел Олега, сына Антона со змеиного пригорка. Паренька хорошего, умного, но шебутного и слишком импульсивного.
- Брат Тимофей, - угрюмо сказал тот, - мне твой совет нужен.
- Слушаю тебя, брат.
- У меня проблема, - не поднимая глаз начал юноша. - Моя невеста, ну ты её знаешь, Ирка, что у площади живёт, мы с ней год назад обручились, должны были осенью свадьбу сыграть… Моя невеста… Она к пришельцу в магазин зачастила, почитай не вылезает оттуда. Спрашиваю – огрызается. Отдаляться стала, какие-то секреты появились, а раньше – всё что на уме, то и на языке. Я не знаю, что мне делать, как удержать её. Спроси, пожалуйста, у проницающих. Это ж выше сил. Могу не сдержаться. Ладно, свою жизнь, чужую могу ненароком загубить.
Тимофей собрался с мыслями, разгладил бороду и размеренным наставническим голосом произнёс:
- Это старый как мир вопрос, с ним не надо обращаться к проницающим. Я тебе сам сейчас всё расскажу.
Молодой человек жадными, полными надежды глазами уставился на наставника.
- Вам это должны были рассказывать на занятиях, - продолжал тот. – Это базовый инстинкт. Каждая женщина, на генетическом уровне, хочет, чтобы у её детей было всё самое лучшее: самый сильный, ловкий, успешный отец, самый лучший, просторный, чистый дом. Это её природа. Она подсознательно, стремится рассмотреть все варианты, чтобы выбрать лучший. Поэтому не удивителен интерес твоей невесты к новому лицу: молодому, яркому гостю из далёких земель. Не только она – половина деревенских невест там поселились. И это не значит, что все они только и мечтают выскочить за него замуж и улететь на землю. Просто, природа от них требует изучить, сравнить и если не выбрать лучшего, то, хотя бы, убедить себя в том, что ранее совершённый выбор вполне достоин.
- Но мне то, что делать? – взмолился Олег.
- Ждать. Не лезь к ней, дай самой разобраться. Ты должен всем своим видом показывать, что уверен в себе. У тебя неоспоримое преимущество: ты давно ей знаком, серьёзен, постоянен, надёжен. В споре новое-яркое и старое-надёжное всегда побеждает надёжное. Почти всегда. Не разрушь своё счастье судорожными попытками её удержать.
- Тебе легко говорить, а я места себе не нахожу, не сплю ночами, ворочаюсь.
- Понимаю. Но другого выхода нет, поверь мне.
Не удовлетворённый, Олег развернулся и, ссутулившись, поплёлся к выходу. Тимофей проводил его глазами. В напряжённой линии спины читалась буря страстей, бушующих под тонкой оболочкой тела. Не выдержит, сорвётся, выплеснет.
- У излучины Ленивого ручья замечена большая группа пардов, - выкрикнул наставник в спину, - собери ребят, поохотьтесь, развейтесь.
Юноша слегка замедлил шаг – услышал. Пусть съездит, выпустит пар. Ему будет полезно. Да и экосистеме не повредит. Что-то расплодилось зверья, как бы на хорнов и прочих травоядных не начали нападать. Надо бы с проницающими посоветоваться. Как бы не упустить момент. Лет пятьдесят назад чуть не упустили – до сих пор стыдно.
Тимофей бросил книги в суму, забросил её за плечи и направился к выходу. До ближайшей обители света было не меньше пятнадцати километров. Он хотел успеть туда засветло и поэтому спешил. Этот звёздный гость добавил забот, но жаловаться было не в правилах наставника – он сам выбрал этот путь, сам взвалил на себя эту непосильную ношу: почётное дело служения людям, людям и всепроницающему разуму.
***
Вику не нравилось когда, его называли полным именем: оно, на его взгляд, звучало как-то приземлённо и не очень мужественно. Не может отважный космопроходец иметь такое невзрачное и обыденное имя. Да, в переводе на межгалакт с какого-то давно мёртвого языка оно означает «победитель», но не будешь же объяснять это каждому встречному. Нет, сокращение «Вик» звучит гораздо лучше. Коротко, хлёстко, как удар или хлопок гиперсветового перехода.
Ещё больше он не любил всякие уменьшительно-ласкательные прозвища, щедро придумываемые в детстве бабушками. Витюша, Витюльтик, Витюньтик, Витюшенька… Бррр… Как у плюшевого пупса какого-нибудь. Не мужчина, а девчачья игрушка.
Похоже, шеф был в курсе этих детских комплексов. Иначе он не стал бы с такой регулярной настойчивостью величать его этими собачьими кличками. Особенно усердствовал он пребывая в дурном расположении духа. Вот и сейчас нарочито ласковым голосом, растягивая слова, будто разговаривая с умственно-неполноценным, он привычно размазывал его по пульту управления:
- Витенька, сладенький мой, неуправляемое человеческое общество не может существовать достаточно долго. Оно или становится управляемым, или съедает себя без остатка. Об этом вам должны были в пятом классе на обществоведении рассказывать. Да, скорее всего, и рассказывали, только ты тот урок за углом школы со старшими пацанами прокурил, или в кино сбежал, на «Пиратов Рукава Кассиопеи 48».
- Но, Вадим Петрович, у них нет ни правительства, ни полиции, даже старост, и тех нет. Каждый делает, что хочет.
- Так уж, никого нет, Витюшечка? – вкрадчиво спросил шеф. – А металл кто куёт, кто детей учит, кто торгует?
- Торгуют и куют сами. Фермерство здесь много времени не занимает: посади да собери. Само всё растёт. Никаких вредителей, никаких сорняков. Местные животные к земным растениям интереса почему-то не проявляют. Вот и рукодельничают, кто во что горазд. А когда совсем скучно становится – собирают что под руку попадётся и едут по окрестностям торговать, людей посмотреть и себя показать. Детей учат наставники.
- Какие наставники?
- Это у них что-то типа церкви такой. Читаю, наставления, дают советы, учат детей.
- Дают советы, говоришь? И часто этим советам следуют независимые, творящие что хотят, фермеры?
- Не знаю, почти всегда, наверное. А что?
- А то, мой необычайно сообразительный звёздный разведчик, что они-то, скорее всего, всем и управляют. Кто у них главный?
- В смысле?
- Кто командует наставниками? Есть у них какой-нибудь Патриарх, Далай-лама или Святейший Синод?
- Нет, наверное. Есть ещё какие-то проницающие свет. Типа монахов. Сидят у себя в своеобразных монастырях, обителях света, медитируют, отвечают на вопросы наставников. Но они в деревенские дела не лезут, даже наружу выходят редко и неохотно.
- Всё равно не сходится. Чего-то не хватает. Откуда, мой милый ребёнок, ты черпаешь столь подробную и качественную информацию?
- Ну, налаживаю связи с местным населением, вхожу в доверие, - опустил глаза и покраснел Вик.
- Ты, чувствую, не связи налаживаешь, а мозги пудришь молоденьким провинциалкам. Бросай это дело, ищи правительство. Надо же с кем-то в переговоры вступать. Если сам не можешь – пригласи агентуру в гости на землю, здесь с ней не в пример более умные люди поговорят, такие интеллектуалы – мне фору дадут. Давай, не затягивай. Конкуренты уже на подходе.
Шеф отключился не попрощавшись. Вик ещё некоторое время сидел перед потухшим экраном, придумывая умные возражения и блестящие, отбривающие влёт ответы, потом вздохнул, выбрался из рубки и побрёл к деревне.
Он и сам чувствовал какую-то глобальную нестыковку. Община жизнерадостных открытых идиотов. Никаких не то что войн, а даже бытовых трений. Нет преступности, имущественного расслоения и прочих прелестей развитого общества. А главное – ничего не скрывают, на любой вопрос отвечают подробно и обстоятельно. «Почему все всем доверяют? Да потому, что любой, не только совершивший, но и задумавший недоброе, уходит в бродяжий скит до полного перерождения». И как, скажите, это возможно? Да ещё без всякого карательного аппарата.
А их способ торговли? Каждый покупатель, беря понравившуюся вещь, оставлял что-то взамен. Что-то, что считал равноценным. Один мог оставить за десантный нож три шкурки местного леопарда, другой – только одну. Никакие попытки установить единую цену не помогали: пожмёт такой жадина плечами, бросит нож обратно на прилавок, уйдёт и больше купить его не пытается. А некоторые ничего не оставляют, просто берут товар и уходят. Потом приносят что-нибудь, правда, или товар возвращают, но поначалу Вику было очень неуютно.
Пройдя по главной и единственной улице, торговец вышел на площадь.
В его магазинчике шла бойкая торговля. «Бойкая» - по местным меркам, разумеется. Трое покупателей вертели в руках разные мелочи, пытаясь понять к чему их можно приспособить. Вик в последнее время оставлял лавку открытой: дело и само по себе шло неплохо, покупатели рассчитывались честно, ничего не ломали. Войдя, он сходу дал несколько рекомендаций и стал счастливым обладателем ещё одного мешка неизвестной ему сушёной травы. Траву отложил до выяснения. Немного поболтал с посетителями.
Тем для сплетен было немного. Кто с кем сошёлся, кто с кем расстался, какие виды на урожай да где в последнее время хищник развёлся выше всякого предела. Вик попытался перевести разговор на проницающих. Беседа тут же увяла. Не то чтобы посетители что-то скрывали, просто, складывалось впечатление, сами не очень понимали, чем те занимаются, и кто у них главный.
Потом в магазин впорхнула Ира. Она часто заходила в последнее время. С непосредственным детским любопытством расспрашивала о жизни в метрополии, интересовалась обычаями, модой, законами. Искренне ахала и удивлялась. Вик ощущал себя фокусником, достающим из шляпы целый мир и гордо предъявляющим его девочке с розовыми бантами и огромными восхищённо сверкающими голубыми глазами.
Однако юный коммерсант старался не давать своим маленьким слабостям мешать работе. Он улучал минутку и подсовывал посетительнице то один, то другой непонятный продукт. Все её пояснения аккуратно записывал, заносил в каталог и систематизировал.
Вырученный сегодня мешочек оказался наполненным травяным сбором, улучшающим память, укрепляющим сон.
- А что, у вас много лекарственных трав? – оживился Вик. – И зачем они вам, если вы никогда не болеете?
- Они не лекарственные, а… как бы это сказать… помогающие.
- Стимулирующие.
- Точно.
- Но такие препараты обычно вредны для здоровья и вызывают привыкание.
- Эти не вызывают.
- Откуда ты знаешь?
- Наставники сказали, - беззаботно ответила девушка.
- А они никогда не врут?
- Никогда. Когда не знают чего-то – так прямо и говорят. Когда сомневаются – обращаются к проницающим.
Тут в двери вошёл хмурый широкоплечий парень. Он подошёл к щебечущей парочке и молча остановился рядом.
- Тебе чего, Олег? – спросила его Ира.
- Поговорить надо.
- А потом нельзя? Не здесь.
- Когда потом? – вскипел посетитель. – Ты же всегда здесь. Тебя в другом месте застать сложно. Ты скажи, когда и где ты будешь не здесь, я там обязательно появлюсь, чтобы с тобой поговорить.
Другие посетители с интересом обернулись на его голос: новостей в маленькой деревне всегда мало, жизнь скучна и однообразна, а этот скандал обещал быть гвоздём сезона. О любовном треугольнике с участием пришельца уже вторую неделю шушукались все окрестности.
Вик замолк и опустил руки. Он не знал, что делать. Он не знал, что делать в таких ситуациях и дома, на Земле, а уж здесь и подавно. Храбрый космопроходец стоял и ждал, куда кривая вывезет.
Вечер обещал быть эмоциональным и, как минимум, нескучным.
*** Олег поднялся с рассветом, быстро собрался и тихо вышел из дома. Родители и брат ещё спали, остановить его было некому.
Крепкий, мускулисый хорн ждал у изгороди. Олег осмотрел его и остался доволен. Как раз то, что нужно для тяжёлого похода. Они всегда чувствуют, что именно требуется, никогда не ошибаются. Повинуясь мысленному пожеланию, выходят из леса и ждут в условленном месте.
Юноша одел сбрую, набросил седло, приторочил к нему вещи, провизию и потрепал терпеливо стоящего скакуна по холке. Тот повернул свою лобастую, увенчанную короткими рожками голову, и ободряюще фыркнул. Не терпится ему. Ладно, выезжаем. Всё одно прощаться ни с кем не надо, вчера уже напрощались.
Олег вскочил на спину своему добровольному извозчику, тряхнул поводьями и слегка сдавил бока коленями. Хорн неторопливо тронулся, мягко ступая по утоптанной траве улицы своими раздвоенными копытами. Выйдя за околицу, ускорился, перейдя на рысь. Время от времени он потряхивал головой, прося указаний, не получив их, продолжал бежать прямо.
Седоку было не до общения. В который раз он укорял себя, что не послушался брата Тимофея, не сдержался, а пошёл выяснять отношения. Определённости захотелось. «Уйди, видеть тебя не хочу, псих ненормальный». Куда уж определённей. Олег снова и снова перебирал самые горькие и самые обидные эпитеты. И те, что говорила вчера невеста, и те, что не успела, и даже те, что не знала, будучи девушкой юной и не испорченной. Перебирал, примеряя к себе, отбрасывал за недостаточной выразительностью и снова примерял. Бешенство, горький стыд и бессильная ярость кипели внутри.
Постепенно накал эмоций сошёл на нет, оставив после себя только пустоту и сожаление. Олег встрепенулся и посмотрел по сторонам. Было уже за полдень. Они ехали правильно, лишь немного отклонились к западу. Юноша взял управление на себя. Обрадованный хорн пошёл намётом.
До Ленивого ручья добрались на второй день к вечеру. Не доезжая двух миль, Олег спешился, снял с плеча арбалет и пошёл осторожно и чутко, внимательно осматривая окрестные кусты. Хорн бесшумно шёл следом.
Могли и не прятаться: прайд обнаружился на лысом холме у излучины. Парды вели себя по-хозяйски, совсем не скрываясь. Вожак лежал на холме, пара самок – рядом с ним, остальные четыре чуть ниже, молодые самцы охраняли их покой, расположившись у подножия широким полукругом. Сколько их – видно не было. Выгнутые, поджарые, длинноногие. Они явно пришли с севера: местные поплотней и приземистей. Значит, правду говорят, что там сейчас избыток хищников, скоро хлынут сюда пятнистыми голодными волнами.
Действовать надлежало быстро: с минуты на минуту парды учуют охотника, и тогда не поздоровится. Прятаться под ветер не имело смысла: они безошибочно чувствовали чужую жизнь рядом в любом направлении.
Олег коротко прицелился и пустил стрелу в ближайшего охранника. Она вошла точно в середину головы, возле правого глаза. Хищник даже не дёрнулся. Юноша быстро наложил следующую и так же быстро пустил её с цель.
После третьего выстрела вожак насторожился, поднял голову, навострил уши. Теперь ему. Смертельно опасную стаю следовало немедленно обезглавить.
Стрела вошла, как и задумывалось, в горло. Мощный зверь вскочил, упал на колени и, хрипя, завалился на бок. Прайд вскочил, сбился в кучу вокруг вожака и стал затравленно оглядываться по сторонам. Пользуясь секундным замешательством врагов, Олег пускал стрелу за стрелой. Через минуту всё было кончено. Последний пятнистый зверь рухнул, поймав в прыжке смерть, в метре от его ног.
Одиннадцать самых кровожадных хищников планеты были уничтожены практически мгновенно и в одиночку. Не каждый записной охотник мог похвастаться таким результатом, а Олег уже мог. Он теперь герой. Вся деревня выйдет смотреть на его возвращение.
Ему, конечно, повезло. Причём сильно. Шансы были один к десяти. Он вряд ли возьмётся повторить этот подвиг. Если б не отчаянная, бесшабашная ярость, сменившая самоуничижительную апатию, он бы и сейчас на такое не решился. Но победителей, как говорится, не судят.
До утра Олег разделывал туши, снимая яркие пятнистые шкуры. Потом, наспех прикрепив их к шесту, пустился в обратный путь.
Ехал быстро, подгоняемый предчувствием триумфа и жаждой примирения. Несмотря на бессонную ночь, об отдыхе он даже не вспоминал. Им овладело какое-то лихорадочное, болезненное возбуждение.
Хорн выдохся к обеду третьего дня. Он сам, как это принято у них, нашёл себе замену. Новый скакун ждал прямо на тропинке. Такой же сильный и выносливый, но свежий и полный сил, он, едва дождавшись седока, бросился с места в галоп.
В деревню Олег ворвался после обеда на четвёртый день экспедиции. Измождённый, гордый, сияющий.
На площади сразу собралась толпа. Люди гомонили, трогали шкуры, хлопали героя по плечу. Он, улыбаясь, оглядывался по сторонам в поисках единственного интересовавшего его сейчас человека. Вдохновительницы неожиданно удачной экспедиции. Иры нигде не было.
Олега заметил брата, стоящего чуть в стороне. Подошёл к нему, дернул за рукав, вопросительно заглянул в глаза. Тот отвёл взгляд, отвернулся. Потом не выдержал и виновато ответил на незаданный вопрос:
- Она улетела на Землю. Вик пригласил её рассказать о нашей планете учёным и студентам. «В рамках налаживания связей и культурного обмена».
Мир рухнул второй раз за последние пять дней. На этот раз бесповоротно и вдребезги.
Ничего практически не соображая, Олег побрёл, куда глаза глядят. Прочь от радостных людей, крика и шума. Ноги сами принесли его к храму. Он вошёл внутрь.
Брат Тимофей возился у демонстрационной доски. Выписывал какие-то формулы – готовился к вечернему наставлению.
Подойдя к нему вплотную, Олег спросил срывающимся голосом:
- Почему? За что? Что теперь делать?
- Ждать и надеяться.
- Не понимаю, ничего не понимаю…
- Даже проницающие свет не понимают женщин до конца, - грустно констатировал наставник.
- Проницающие, - встрепенулся юноша. – Они знают. Не могут не знать.
Он резко развернулся и решительно пошёл к выходу. У него опять была цель.
К обители света Олег вышел в сумерках. Лес, только что густой и дремучий, внезапно расступился, открыв взгляду узкую извилистую реку и огромное бревенчатое здание на противоположном берегу. Украшенное теремами и башенками, внушительное и воздушное оно произвело неизгладимое впечатление на парня, привыкшего к практичному минимализму.
Некоторое время он постоял, разглядывая это чудо архитектуры, перешёл лёгкий резной мосток и остановился у узких входных ворот. Они почти мгновенно растворились. Быстро и бесшумно. Возникший на пороге мальчик-послушник оглядел гостя с головы до ног, приглашающе кивнул и молча повёл его узкими извилистыми коридорами.
Через некоторое время они оказались у маленькой аскетичной кельи. Мальчик открыл дверь и выжидающе остановился на пороге.
Олег осмотрел скромное жилище. Стол, стул, кровать, маленькое окно. На стене – одинокая картина.
Он вошёл внутрь и сел на кровать. Чудовищная усталость последних суток разом навалилась на него. Мальчик, только что неподвижно стоявший у двери, куда-то исчез. Юноша опустился на кровать и мгновенно забылся тяжёлым беспокойным сном.
Утром, проснувшись, он обнаружил на столе воду для умывания и скромный завтрак: много зелени, сыр и хлеб.
Умывшись и перекусив, Олег опять опустился на кровать. У него не было сил, не было никаких желаний. Вчерашняя усталость и апатия не ушли. Они заполнили всё его одеревеневшее тело. Только в голове пульсировали болезненные вопросы. «За что?» «Как она могла?» «Почему?»
Никто не торопился его навестить, никто не заходил узнать, зачем он пришёл. Самому Олегу было уже всё равно. Он безразлично ел принесённую пищу, ложился на кровать и снова, и снова терзал свой мозг горькими, неразрешимыми вопросами, доводя себя до полного исступления.
На третий день добровольного затворничества количество вопросов возросло, они стали более абстрактными и общими, на четвёртый - ушла боль, а на пятый день появились голоса. Сначала слабые, на грани слышимости, они постепенно крепли, становились уверенными и разборчивыми.
- Так устроен мир, так устроены люди.
- Если в одном месте что-то убудет, в другом обязательно прибавится.
- Никто не может предвидеть всех последствий.
- Последствия не могут быть исключительно плохими, обязательно есть и светлые стороны.
Где-то в глубине сознания Олега зародилось любопытство.
- Вы кто? – спросил он.
- Ты.
- Я.
- Мы все.
- Единый разум.
- Всепроницающий свет.
Внезапно все голоса стали невыносимо громкими, слились в один и растворились в Олеге. Он теперь ничего не слышал, он знал.
Знал, что почти все травоядные животные и все люди на планете, сами того не осознавая, объединены в единый сверхразум. Разум, который подмелил собой интуицию у людей и условные инстинкты у животных. Знал, что объединяющей силой служит одна очень распространённая и совершенно безвредная бактерия, живущая во многих растениях в качество симбионта. Она, попадая в организм животных и людей, делает их восприимчивыми к определённым излучениям, настраивает их на одну волну. Знал, что где и с кем происходит. Потому что он был одновременно, и собой, и каждым непроизвольно подключившимся к разуму живым существом. Знал, что он теперь один из немногих, кто не только осознаёт свою принадлежность к чему-то большему, но и может направлять его деятельность, а потом делиться её результатами с другими.
Олег стал проницающим свет. Осознание этого факта переполнило его благоговейным восторгом, гордостью и безграничной радостью. Теперь он непременно узнает ответы на свои вопросы. То, что вопросы, с которыми он пришёл в обитель света, его уже не интересовали, Олега мало беспокоило: есть другие, более интересные, более важные. Их непременно нужно было обдумать и приступить к этому следовало немедленно.
*** Всё оказалось совсем не так, как виделось в наивных мечтах, как фантазировалось на далёкой родной планете.
Да, поначалу хоровод лиц, мест, встреч, докладов увлёк, утащил, закружил. Жизнь была полна и удивительна. Перелёты, залы, люди, овации. Потом это стал обыденностью, серыми буднями. Лица слились в одно бесполое лицо, залы – в один бесконечный зал. Ира устала от постоянной смены мест и декораций. Она никогда не страдала клаустрофобией, но каменные, железо-бетонные джунгли подавляли её.
В привычной среде Вик, не озаряемый ореолом первопроходца, показал своё истинное лицо. Он оказался хвастливым мальчишкой, разъедаемым комплексами, страшно боящимся начальства и мамы. На все мало-мальски серьёзные просьбы он разводил руками и говорил, что надо посоветоваться. Мялся, когда наступало время что-то решить. Зато когда от него ничего не требовали и не ждали, раздувал зоб и ходил павлином. Ира часто сравнивала его с Олегом, горько недоумевая, как жениху вообще могла прийти идея ревновать её к этому чуду.
Когда совсем уже отчаявшаяся Ира готова была пойти искать правды к грозному и ужасному Виктору Петровичу, он сам вызвал её к себе.
Юная, но бесстрашная гостья вывалила начальнику департамента развития небольшой торговой фирмы всё, что наболело, всё, что накопилось за последние недели. Выдвинула тщательно обдуманный бессонными ночами ультиматум.
- Только и всего? – ухмыльнулся он. – А что же ты сразу не сказала? Я думал, тебе нравится путешествовать по миру. Придумаем что-нибудь. Непременно.
На следующий день её поселили в Лондоне, в тихом скверике у огромного парка. Людей вокруг было мало. Низкие дома почти не угнетали. Снующая то тут, то там живность умиротворяла. Обязанности эксперта и лектора свелись к двухчасовым занятиям раз в неделю с небольшой и очень внимательной аудиторией.
Девушка быстро привыкла к такой тихой и размеренной жизни, научилась получать от неё удовольствие. Постепенно стала выбираться в музей, на выставки, посещать концерты. Мать-Земля повернулась к ней новой, чрезвычайно интересной и симпатичной стороной.
А потом Ира заболела. Слегла в один день. Утром строила планы, изучала программу шоу и представлений, а вечером уже лежала в кровати горячая как утюг, не в силах даже пошевелиться.
Конечно, по прилёту ей сделали прививки от всех страшных и опасных болезней, ими она заболеть не могла. Но свалила девушку как раз не страшная и не опасная. Уложил её в койку вирус, к которому население метрополии уже давно привыкло и приспособилось, иммунитет к которому передавался по наследству. У коренных землян он вызывал небольшое недомогание и лёгкий насморк. Таких бактерий и вирусов накопился не один десяток за период вынужденной изоляции колоний. Просто удивительно, что болезнь не случилась гораздо раньше, в первые дни её визита.
Гостью незамедлительно вывезли на Луну, поместили в стерильный бокс и стали очищать её кровь от всего для неё инородного.
Через несколько дней её посетил Виктор Петрович. Удобно развалившись в кресле за звукопроницаемым стеклом, он путанно стал рассказывать про отличие её планеты от других колоний. Мол, по какому-то стечению обстоятельств, все земные бактерии в организме её земляков вымерли и были заменены местными.
- Короче, - не выдержала Ира, - какие у меня варианты?
- Или ты, после лечения, возвращаешься домой, - прямо ответил гость, - или будешь болеть минимум один раз в месяц ближайшие пять лет.
- А это возвращение местным жителям ничем не грозит?
- Думаю, что нет. Иначе Витя спровоцировал бы настоящую эпидемию. Он пробыл у вас достаточно долго для этого. Скорее всего, фактор, уничтоживший земные бактерии в крови местных жителей, не дал им распространиться и сейчас. Возможно, пробудь наш стажёр у вас ещё некоторое время, дома его ждал бы неприятный сюрприз. Это очень интересный феномен. Наши учёные обязательно займутся его изучением.
- Если проницающие позволят, - уточнила Ира.
Потом она, почти не раздумывая, встряхнула головой и решительно продолжила:
– Я возвращаюсь. Когда вылет?
- Через неделю, – облегчённо завершил разговор Виктор Петрович, ему не улыбалось бесконечно нянчиться с этой чересчур болезненной гостьей. Всё что могла, она рассказала. Вопросы, конечно, ещё остались, много вопросов, но здесь она уже не помощница. - Мы заберём тебя прямо отсюда. Вещи с Земли доставим сами, предварительно продезинфицировав. Закажи ещё что хочешь по нету, но не больше ста килограмм. И не надо благодарности: ты нам очень помогла.
Оставшееся время до отлёта, Ира буквально изнывала от нетерпения. Она упаковалась в первый же день и теперь считала минуты, слоняясь по тесному помещению.
В скоростной почтовый корабль почти вбежала. Села в кресло и не вставала, пока на экране не появились знакомые очертания материков. Тут она не выдержала, и начала торопить пилота, давая ему советы и указания. Была отругана, извинилась, и остаток пути просидела молча.
Интересное и познавательное приключение подошло к концу. Она вернулась домой, к бесконечно милым и родным людям, к привычным с детства лесам и просторам. Теперь всё будет хорошо и чудесно. Скорей бы увидеть Олега, искупаться в бодрящем ручье, промчаться на хорне по покрытой росою высокой траве.
Бросив багаж прямо у места посадки, не заходя домой Ира пошла к Олегу. Предотлётная размолвка, побледнев под толщей случившегося после, казалась мелкой и ненастоящей.
Постучалась, вошла во двор. Брат Олега сидел у дровяного сарая, чинил упряжь. Он поднял глаза, хмуро осмотрел гостью и нехотя ответил на незаданный вопрос:
- Нет его. Он в обители света у Старой речки. С самого твоего отлёта. Говорят, стал проницающим. Не знаю, я его с тех пор не видел.
День перестал быть светлым и радостным. Тяжело увидеть проницающего. Они редко выходят их своих добровольных узилищ. И почему это случилось с ней? Хотя, почему случилось как раз-то понятно. Не понятно, что же делать дальше.
*** Раскладывать по полочкам, упорядочивать, ставить на свои места – что может быть приятнее? Шлифовать картину мира, вгонять её в рамки разума. Трудно придумать более достойное занятие. Разве что нести свет разума людям так же почётно. Но наставники не видят света: они слишком погрязли в мирском. Кто просветит просветителей? Если разобраться, они лишь передаточный механизм, пересмешники, повторяющие, иногда с искажением, слова проницающих свет.
Олег сидел у себя в келье и обдумывал заданные ему наставниками вопросы. Вопросы, на которые они сами затруднялись ответить. Коллективный разум упруго обволакивал его извилины, мозг был ясен и кристально чист, мысли радостно гудели добротно натянутыми струнами.
- К тебе посетительница, брат, - выхватил его из глубоких раздумий голос мальчика-послушника.
Не выныривая из пучин логических построений полностью, Олег пошёл за провожатым.
В обеденном зале его ждала Ира. Похудевшая, осунувшаяся. Тревожные глаза умоляюще впились в лицо. Руки судорожно перебирали край платка.
- Я возвратилась.
- Знаю.
- Ты был не прав, я ни минуты не интересовалась Виком. Мне была интересна жизнь метрополии. Люди, обычаи, культура. Я улетела туда именно для их изучения.
- Я знаю. Извини, за мою истерику, - голос Олега звучал тускло и безжизненно. Было заметно, что он здесь не весь. В разговоре участвовала лишь малая, не погружённая в мысли, его часть.
- Вернись, - Ира схватила жениха за ледяные ладони. - Женимся, построим дом на опушке, нарожаем детей. Заживём как мечтами. Помнишь?
- Помню. Но всё это потеряло своё былое очарование.
- Почему?
- Свет разума. Он затмил всё. Остался только он. Остальное стало блеклым и несущественным.
- Не может быть. Должен же быть какой-то выход. Должна быть какая-то возможность вернуть тебя прежнего.
- Не думаю. Людям трудно расстаться со светом. Из обители света уходят крайне редко.
- Но ведь уходят! – почти выкрикнула Ира.
- Извини, мне надо идти, - Олег мягко, но настойчиво высвободил свои руки, развернулся и пошаркал обратно в свою келью. Там его ждали интересная, свежая проблема, истинный полёт мысли и реальная, ничем не ограниченная свобода.
Ира проводила его полными боли глазами. Когда бывший жених скрылся за дверью, она оглянулась по сторонам. Никого. Все заняты своими делами. Никому нет никакого дела до её горя. Мучимая так и незаданными вопросами она направилась к выходу.
Вернувшись в комнату, Олег попытался сосредоточиться, настроиться на волну, вновь слиться с коллективным разумом. Что-то на краешке сознания мешало ему это сделать. Мелкая песчинка, попавшая в великолепно отлаженный механизм, не давала ему заработать на полную мощность. Юноша никак не мог почувствовать себя частичкой целого. Единый голос распался на множество бубнящих голосов. Они то приближались, то удалялись, то усиливались, то затихали. Голоса задавали одни вопросы, не предлагая ответов.
- Почему так происходит?
- Где начало конца, и чем оно отличается от конца начала?
- Зачем это всё?
- Всегда ли существует устраивающий всех выход?
- Логично ли, обосновано ли мышление ради мышления, познание ради познания?
- Когда нет обратного пути, а когда только кажется, что его нет?
Постепенно среди голосов выделился один. Молодой, звонкий яростный. Внезапно он перестал задавать вопросы, чем ещё больше выделился на фоне остальных. Он креп, становился громче, пропитывался силой и уверенностью.
- Выход есть всегда. Всегда есть возможность повернуть назад и всё исправить. Она есть, её просто нужно найти. У каждого должно быть право на ошибку и право на второй шанс, - гремело у Олега в голове. – Иначе всё не имеет смысла. Знание нужно людям. Знанию нужны люди. Люди не как его придаток, а как счастливые, самостоятельные носители.
Кто это сказал? К кому относились эти слова? Голоса не давали ответов на эти вопросы. Они были понятны без слов.
Олег встал из-за стола и подошёл к окну. Ира сидела метрах в трёхстах, у корней векового дуба на противоположном берегу реки. Лицо девушки было обращено к обители света, руки сложены на коленях. Олег не видел издалека, но был непоколебимо уверен, что по её бледным щекам крупными каплями текут слёзы. Текут, огибая плотно сжатые губы, и, отрываясь от подбородка, падают на платок, крепко сдавленный побелевшими от напряжения пальцами.
|
|
|
|
Время приёма: 09:12 16.07.2011
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев