l006 Просто рубеж

    Когда придет зима, когда наступит февраль
    И черный фонарь станет желтым как янтарь
    Я прикажу себе молчать и не ходить в тот дом…
     
                Первый раз я увидел Дом во сне. Грязно-розовые стены, дурацкие наличники на окнах, кресло-качалка на крыльце – все такое обычное, унылое. Ну, знаете, эти «дома для среднего класса». Серость, возведенная в абсолют. Даже не спрашивайте, какого черта я запомнил этот сон. Потому что я его не запомнил. Это потом, когда… Но по порядку.
                Итак, я увидел Дом. Никаких кошмаров – я прекрасно понимал, что сплю. А то, знаете, как это бывает – симпатичная девчушка в ночной рубахе (прозрачной ровно настолько, насколько допускает Большая Американская Мораль!) идет сквозь туман навстречу маньяку. Тот, сидя в подвале (много железных труб и гудящий в топке огонь!), пускает слюни под идиотской хоккейной маской и размахивает таким тесаком, что непонятно, как у маньяка еще на месте обе руки… Короче, вы поняли, что я имею в виду. На Фабрике Грез штампуют такие сцены ровно за два часа – хоп-хоп, все свободны, следующая съемочная группа приглашается на площадку, пока ужасный туман не растерял свою ужасность.
                Несмотря на кажущуюся безобидность, Дом вызывал неприятное чувство. Словно вызывающе некрасивый ребенок ваших лучших друзей – надо бы приветливо улыбнуться, а не хочется. Я решил, что не буду к нему приближаться, не говоря уже о том, чтобы зайти внутрь. И вообще, лучше бы мне проснуться! Так я и поступил.
    А вечером от меня ушла жена. Казалось бы, ничего не предвещало, и на тебе!
                По брачному договору… О, я помню, как мы веселились, подписывая его! Еще бы – два нищих студента обязуются делить пополам все, что у них есть! Так вот, по брачному договору она получала чуть больше полутора миллионов, домик на побережье, ягуар-двухлетку и… Да много чего еще!
                Я не могу жить с человеком, который мало того, что храпит, так еще и орет по ночам, заявила милая Бет. Чушь собачья! Нашла себе смазливого чистильщика бассейнов или тренера по фитнесу и решила сделать мне ручкой. Скатертью дорожка, любимая! Я отнюдь не собирался кусать подушку и биться головой об стены.
                Не успела дверь гаража опуститься за машиной Бетти, а я уже сидел в гостиной, одной рукой обнимая круглые плечи Алекс (или Бобби? Какая, к черту, разница!), а другую пытаясь запустить под тугой ремень ее джинсов. «Не так быстро, красавчик», – бормотала эта шлюшка и жеманно хихикала. На экране домашнего кинотеатра стройная красотка обслуживала двух самцов одновременно, не забывая красиво откидывать волосы с лица и чувственно таращить губы. Как расстегивается чертова пуговица, готов был заорать я, когда увидел Дом. Да-да, тот самый Дом! В широком формате он выглядел ничуть не менее убого, чем в моем сне (тут-то я его вспомнил). Я схватил пульт и быстро переключил канал – спасибо господу за создание кабельного телевидения, программ для взрослых у меня было не меньше десятка.
                Блестящий, будто смазанный маслом, негр срывал одежду с худосочной блондинки (ха, одежду! Трусики размером с пособие по безработице и бюстгальтер из двух ниточек). Много времени процесс раздевания не занял и вскоре сладкая парочка направилась… К Дому с розовыми стенами! Что за черт? В студии порнофильмов наступил кризис и теперь все снимают в одних декорациях? Бред!
                Мой дружок в штанах сыграл отбой. «Что-то не так, красавчик?» – томно протянула Лиззи (или Кэти?). «Тебе пора, – буркнул я. – Дверь просто захлопнешь».
                С чего я так разнервничался? Сам не пойму. Это было глупо. Чертовски глупо! Нелепое совпадение. А может, увидев на экране похожий дом, я просто-напросто вообразил, что видел его во сне! Ложная память, дежавю, что там еще бывает из шуток подсознания?
                Смешные отговорки. Я знал, что это тот самый дом. Дом с большой буквы. Он преследовал меня! Можете мне поверить, я знаю толк во всех этих штучках. Ах, да, я не представился… Роб Феллис к вашим услугам! Ну же, напрягите свой чахлый мозг! Толстые книжки в суперобложках с золотым тиснением. Держу пари, несколько штук стоит у вас на полке! По крайней мере, если судить по продажам, пара-тройка моих произведений просто обязана стоять на каждой чертовой книжной полке Америки! Король ужасов, Мастер кошмаров и все такое прочее… Вспомнили? Так вот, я описал больше загадочных и пугающих вещей, чем вы съели гамбургеров. И никогда, слышите, ни-ко-гда не верил во всю эту чушь!
                О-о-о, как я ненавижу вопросы читателей! Откуда вы берете сюжеты для своих книг? Часто ли вам приходилось сталкиваться с аномальными явлениями? Сколько раз вы становились свидетелем чего-то необъяснимого? Ни разу, черт побери! Мир вокруг нас прост, понятен и объясним с точки зрения науки!
                Вы бы не поверили, если бы узнали, сколько людей верят во всякую чепуху. Третий глаз, шестое чувство, полтергейст, барабашки… Перечислять можно бесконечно. Нет, я не против, пока растут тиражи. Хотя порой доходит до абсурда. Знаете, что после выхода моей «Розовой милашки» продажи Шеви упали на тридцать процентов? Кампания предъявила иск, требуя возмещения убытков! Но мой адвокат сказал им: «Ребята, предъявите господу богу, за то, что он создал людей идиотами!» и они отвяли. Ушлый парень этот мой адвокат. Ну так, за пять сотен в час любой станет ушлым.
                Так вот, я был в бешенстве. Можете мне поверить, я был просто раскален как долбанный забытый на плите чайник! Мисс Тугие Сиськи наверняка уже обжималась с кем-нибудь другим, моя любезная женушка трепыхалась в объятиях красавчика с телом, похожим на связку сарделек, а я тупо наливался виски в полном одиночестве! Где справедливость, я вас спрашиваю?!
                Не помню, как я отключился. Когда оглушительный трезвон вырвал меня из сна (без всяких таинственных Домов!), я поначалу решил, что умер и попал в ад. Ослепительный свет, невыносимое пекло, и боль во всем теле – что еще это могло быть? Но не тут-то было. Спустя несколько очень долгих минут удалось выяснить, что я лежу посреди гостиной, солнце щедро изливает свои лучи на мою распластанную прямо на ковре тушку, а то, что я  принял за трубы всадников апокалипсиса – всего лишь дверной звонок. Кого черт принес в такую рань?
                До коридора я добирался на четвереньках – так было гораздо удобнее. Почему люди ходят на двух ногах? Если бы бог считал это удачным решением, он не создал бы столько четвероногих тварей!
                Проклятый замок был слишком высоко! Какой идиот придумал делать замки на такой верхотуре? Пришлось отказаться от естественного положения и, держась за стену, воздвигнуть протестующее тело вверх. От ругательств, вылетающих из моего рта, сыпалась краска с обоев. «Какого хрена!..» – проревел я, распахивая дверь. «Роб! Привет, дружище! Неважно выглядишь». Ему обязательно так орать?
                Стив Сандерс. Мой лучший друг и, по совместительству, литературный агент. Студенческое братство, одна футбольная команда, обмен девчонками, тра-ля-ля… Вот что я вам скажу: никогда не имейте дела с друзьями! Я толкую о бизнесе, а вы что подумали? Они будут плохо работать, а вам будет неудобно возмутиться, они будут кидать вас, а вы будете думать, что все это – трагическое стечение обстоятельств… Ну и так далее. Нет, Стиви был отличным парнем, и до сих пор у нас не было ни одного конфликта, связанного с моими книгами, но… Я был уверен, что рано или поздно, что-то случится. И я окажусь в дерьме по самые помидоры, благодаря Стиву. Не спрашивайте, почему я так думаю. Жизненный опыт давно научил меня верить в худшее.
                «Ты не поверишь, дружище, что я нарыл для тебя!» Стив светился от счастья. Стив потирал пухлые ладошки и только что не приплясывал от распирающей его радости. Новый контракт? Приглашение к переизданию тиражом три миллиона? Тур по крупнейшим городам, встречи с читателями, бла-бла-бла, грязные гостиницы, тараканы размером с крысу и крысы, похожие на бультерьеров? Давай, Стив, вываливай свои новости, не стесняйся.
                Мой мочевой пузырь напоминал барабан. Я доплелся до туалета и чуть не умер второй раз за это утро – от облегчения. Сандерс крутился вокруг меня, как пчела над только что распустившимся цветком – непрерывно жужжа. Я сунул голову под холодную воду и начал возвращаться к жизни.
                «Так о чем ты бормочешь?» Бедняга Стиви чуть не расплакался: «Ты что, не слушаешь меня, Роб? Да что с тобой такое? Последний раз я видел тебя таким, когда крошка Дороти ушла с вечеринки с капитаном Рыжих Тигров, а не с тобой! В чем дело, приятель?» – «Отвали, Стив! Просто выкладывай, что ты там принес в клювике и проваливай!» – «Кажется, мне стоит зайти попозже»… Черт, неужели толстяк обиделся? Что, так трудно сделать скидку на состояние человека? Ладно, хрен с тобой… «Извини, Стиви. Я слегка не в форме. Давай, выкладывай, что у  тебя?»
                О, тут он просиял так, что перекрыл полуденное солнце – оказалось, что на дворе не такая уж ранища, как я думал – и принялся тараторить с удвоенным энтузиазмом. Раздобыл жуткую редкость. Сразу же притащил мне. Будущий раритет. Весь тираж ушел под нож из-за ошибки оформления. Эксклюзивный экземпляр…
                Он говорил и говорил, а я стоял и думал, что случится раньше – у Стива закончатся слова или я грохнусь в обморок. Клянусь, меня начинало укачивать от его болтовни. Но тут он, наконец, угомонился и, не успел я сказать: «Отлично, Стив, увидимся завтра», как толстяк принялся тыкать мне в нос какую-то свернутую в трубку бумагу. Я вцепился в нее, просто чтобы закончить эту пытку, оно развернулось и оказалось толстым глянцевым журналом, из тех, что так любила листать моя предательница-женушка. «Что за…» – я не успел договорить. С обложки смотрел я. «Король ужасов меняет обстановку!» – кричала ярко-красная надпись. А на заднем плане… тот самый Дом! Грязно-розовые стены окружали мое лицо издевательским ореолом. Окна смотрели мне в затылок, как голливудский маньяк – на свеженькую дамочку в прозрачной ночнушке.
                Кажется, я закричал. Отшвырнул проклятый журнал и завопил во все горло, как умалишенный. Стива вынесло из дома, будто ураганом. Спустя три секунды взревел мотор, взвизгнули шины и я остался один на один с кошмарным Домом. Теперь-то я не сомневался – с ним что-то не так! Он думает, что сможет так просто взять и запугать меня! Заставить играть по своим правилам! Не тут-то было! Ты ошибся с выбором жертвы, жалкий приют стареющей барби!
                Какие же мелкие кнопки на современных мобилах! Какой идиот додумался производить телефоны размером со спичечный коробок! «Алло! Редакция журнала «Home»? Меня интересует… Черт! Ага, вот! Восьмой номер. Что?.. Ну так ищите быстрее, девушка, если ваше место у телефонной трубки еще дорого вам! Нашли? Ну наконец-то! Обложка… Да, интервью с Робом Феллисом… Нет, черт возьми! Я не собираюсь давать опровержение! Нет! Да заткнись же ты и послушай меня! Мне нужно знать, что за чертов дом прилеплен к моей фотографии! Да, это я, собственной персоной! А вот мне совсем не так уж приятно видеть свою рожу на фоне какого-то убожества! Ошибка?.. И кто же ее допустил?.. Сбой программы? Ну конечно, скажите уж сразу, что прилетели марсиане и подменили вашу долбанную обложку!»
    Мобильник красиво разлетелся на сотню блестящих кусочков. Плевать! Куплю себе здоровенную трубку, чтобы всегда  с первого раза попадать по кнопкам!
                Я подобрал журнал – двумя пальцами, как дохлое насекомое – и отнес в помойку. Держи себя в руках, Роб! Не дай этому проклятому миру перемолоть тебя! Ты сильнее! Ты успешен! Ты на вершине! И пусть катятся к дьяволу все розовые дома на свете!
     
                Стив позвонил на следующее утро: «Как дела, Роб? Ты в порядке?»
    Таким тоном будешь разговаривать со своей выжившей из ума тетушкой, придурок!
    «Все нормально, Стиви. Извини за вчерашнее. Я слегка перебрал и…» – «Ничего, Роб! Я понимаю!»
    Ни хрена ты не понимаешь! Или тебя тоже преследует Дом с унылыми стенами и окнами, похожими на зенки маньяка?
    «Я просто хотел напомнить… Роб, ты еще здесь?» – «Да, Стив, я тебя внимательно слушаю» – «Сроки, Робби. Надеюсь, ты уложишься? Осталось три дня. Мне не хотелось бы проблем. Ты же знаешь, это издательство – наш выигрышный билет. Пропуск в новую жизнь, так сказать. Кхе-кхе…»
    Мне показалось, что брызги слюны осели на моей щеке горячими капельками. Я отодвинул трубку подальше.
    «Роб?» – «Да, Стив. Я здесь. Не волнуйся. Все почти готово. Работы осталось как раз на пару дней и потом можешь бежать к редактору со свеженьким набором кошмариков» Он заржал, как лошадь, увидевшая волка, и попрощался: «Всего хорошего, Робби. Береги себя! Ты нужен Американской литературе!»
    Кретин! Кому я действительно нужен, так это тысячам скучающих домохозяек. Несчастные, измученные детьми и диетами тетки, изнывающие от размеренного убожества своей жизни. Им так не хватает эмоций, страстей, переживаний. И я, Роб Феллис, до краев наполняю их скудные душонки отборными, сочными, кровавыми как хороший бифштекс, историями. В которые сам не верю ни на йоту, черт возьми!
                Но к делу! Вообще-то, я  соврал моему другу Стиву. Новая порция первоклассного ужаса – девяносто пять тысяч слов и ни  буквой меньше! – дожидалась своего часа. Я закончил «Ветер отчаяния» еще позавчера, но хотел перед отправкой просмотреть эпилог. Никогда не поздно выкинуть пару тысяч знаков.
                Верный Люка зашуршал на пределе слышимости, разогревая старенькое нутро. Только тссс! Не проболтайтесь, что я называю ноутбук по имени! Король ужасов не имеет права быть сентиментальным.
                Папка «супер-пупер-издательство». Да-да, мне тоже смешно, но нельзя же относиться ко всему как Стив – без конца надувая щеки и брызгая слюнями от восторга. Вот она, моя хорошая… Новая книга похожа на новую женщину. Ты еще не знаешь, окажется ли она пустой воображалой или  серьезной барышней, принесет тебе радость или муки разочарования, разорит или поднимет на вершину славы… Но, когда ставится последняя точка – это все равно что произнести «да» у алтаря.
                В первый момент я не поверил своим глазам. И во второй тоже. Размер файла один байт. Чистый лист. Нет, не совсем – в центре мертвого белого пространства чернело одно-единственное слово. «Конец».
                Я перестал дышать. Закрыл этот ужас. Зажмурился. Подождал. Открыл глаза. И очень – очень! – медленно подвел мышку к… Папка была пуста! Ничего – ни плана, ни синопсиса, ни одной из двадцати восьми глав! Ни одной чертовой буквы! Как будто последние семь месяцев я валял дурака, а не сидел за столом по восемь часов в день, как гребаный работяга у гребаного станка!
                Стоп! Не теряй головы, Роб! У тебя есть копии. Ты всегда копируешь работу как минимум на два источника. Я едва не разрыдался от облегчения и полез за мемори стик. Погоди-погоди, Роб… Крохотный серебристый прямоугольник замер в миллиметре от жадно разинутого отверстия usb-входа. Книга не могла исчезнуть сама по себе. Там вирус. Ясен пень, долбанный вирус! Какого хрена я плачу лаборатории Доктора Нортона сорок зеленых в год, если они не в состоянии защитить меня?! Или… под видом антивируса мне подсунули программу-шпиона? Милое дело – спереть законченную рукопись и срубить бабла по-легкому. Ну нет, ребята! Не на того напали! Несколько сеансов общения с моим адвокатом, и вы будете остаток жизни работать на антидепрессанты! После того, как выплатите мне компенсацию, конечно.
                Так, что же делать? Другого компьютера у меня нет. Плевать! Пусть Стиви решает эту проблему. В конце концов, он может пошевелить своей толстой задницей не только затем, чтобы настричь очередную порцию золотого руна с бедной овечки Робби.
                «Алло, Стив! У меня небольшая проблема...» – « Кто говорит?» – «Охренел, Стиви?! Это я, Роб! Прыгай в машину и…» – «Не понимаю, о чем вы говорите. Кто это? Что за глупые шутки?!»
                Кажется, что-то хрустнуло. Я заставил себя разжать пальцы и тупо посмотрел на расплывающееся по ладони красное пятно. Сломал карандаш. Как он оказался у меня в руке?
                «Стив, – устало сказал я. – Заткнись и слушай. У меня небольшая проблема и мне сейчас совсем не до твоих глупых шуток…» – «Френки! Рад тебя слышать, дружище! Как Бет? Надеюсь, у вас все в порядке? У тебя странный голос» – «Что ты несешь, Стив? Какой еще Френки, мать твою?! Мне сейчас не до шуток! Гадский вирус сожрал мою рукопись. Но у меня есть копия – ты же знаешь, я всегда…» – «Не возьму в толк, о чем ты, Френки? Какая рукопись?»
                Экран ноутбука потемнел, на нем стала проступать заставка. Стив что-то бормотал в трубке, но я больше не слушал его. Чертов Дом забрался в святая святых моей жизни! Он нагло щерился на меня с экрана Люки и только что не подмигивал пыльными буркалами окон.
                «Да, я здесь, Стив», – заторможено произнес я в телефонную трубку. «Ну слава богу! Я уж подумал, что… Слушай, Френки, рад был тебя слышать! Надо бы собраться как-нибудь, да? Сколько мы не виделись? Стыд-позор! А ведь когда-то зажигали, помнишь?.. Ну извини, я вообще-то на работе. Номер у меня высветился, так что созвонимся, ок?»
                Этот кретин повесил трубку. Дом на экране скривил в ухмылке щербатые ступени и растворился. Чернота полезла наружу, как краска из опрокинутого ведра, заполняя комнату, пожирая пространство...
     
                Я стоял на лужайке. Подстриженной, но все равно неряшливой, потому что она заросла обыкновенной дикой травой. Эту лужайку никто не застилал рулонами покупного дерна, не включал поливальные установки строго по расписанию (в зависимости от времени года и  температуры воздуха), не возводил на ней альпийских горок и тщательно продуманных композиций из крученого железа и отрезков жести. Это была примитивная бедняцкая лужайка перед домом.
                Я поднял глаза. Привет, дружище! Ты ждал меня, не так ли? Но ты не знаешь, с кем связался. Роб Феллис не станет поджимать хвост при виде какого-то Дома!
                Гравий мерзко скрипел, вдавливаясь в землю. Я решительно дернул за ручку, ожидая, что дверь окажется заперта – это же, черт побери, кошмарный сон или что?! Но створка легко отошла в сторону, осыпав мои ботинки чешуйками краски. Я потряс ногами как пробежавшая по луже кошка и вошел.
                Так я и знал. Внутри ничуть не менее убого, чем снаружи! Протертый до дыр ковер, обои разве что лохмотьями не висят, на потолке – то ли паутина, то ли клочья пыли… Отвратительно! Как люди могут существовать в таких условиях?
                Дробный топот ног наверху заставил меня вздрогнуть. «Папа пришел!» – «Чур, я первая!» – «Уйди, малявка!» – «Отстань, вредина!»
                Заскрипели степеньки, словно кто-то быстро сбежал со второго этажа. Голоса стали громче. «Папочка, ты принес мне шоколадку?» – «Я получил А по математике, пап! Единственный в классе!»
                Коридор был пуст. Я оглянулся – никого. Нигде. И, тем не менее, два ребенка спорили, хвастались, чего-то требовали… от меня? Папочка? Что за бред! Мы с Бет так и не собрались завести ребенка. Сначала не было денег, жилья и стабильности, а потом… Чтобы какой-то маленький засранец везде лез, пачкал, ломал и портил все, до чего сможет дотянуться? Играл на моем Люке в бессмысленные игры, полез бы на порно-сайты и нахватал вирусов? Ну уж нет!
                Еще один голос из ниоткуда заставил меня вздрогнуть. «Милый? Ты сегодня поздно… Дети, оставьте отца в покое, дайте ему поужинать!»
                Черт, почему этот голос кажется мне знакомым? Это не Бет, однозначно. И все-таки… У меня такое чувство, словно я знаю его обладательницу как самого себя.
                Спокойно, Френк! Это всего лишь сон! Неприятный, но, в сущности, не достигший звания настоящего кошмара. Ни тебе убийцы за дверью, ни ощущения чужого взгляда на затылке, ни… «Только бесплотные голоса, считающие тебя отцом и мужем», – несмешливо произнес кто-то в моей голове. Прочь! Назойливый Дом, так и норовящий пустить под откос налаженную жизнь преуспевающего писателя – уже само по себе неприятное явление. Но если это Дом начнет разговаривать со мной, останется одна дорога – в учреждение со стенами, похожими на матрасы…
                «Ужин на столе, милый. Поторопись, чтобы мне не пришлось снова подогревать его!»
                Я молча развернулся – не хватало еще вступать в диалог с ночными кошмарами! – и вышел на улицу. Хлопок двери был отвратительным как чих гриппозного больного. В глаза ударил нестерпимый свет…
     
                У тебя проблемы, Роб. Именно так я и подумал, когда проморгался и понял, что стою посреди своего кабинета, сжимая в руке телефонную трубку и уставившись на черный экран ноутбука. Надо что-то делать. К кому я могу обратиться за помощью? Стив тоже сбрендил, это ясно. Эпидемия сумасшествия? Нет, слишком похоже на дешевый ужастик, в жизни такого не бывает.
                Стоит хоть полсловечка сболтнуть кому-то об этой хрени и завтра же в газетах появятся статьи на всю первую полосу: «Роб Феллис сошел с ума! Ночные кошмары Короля ужасов!» Хрена с два я дам им такой повод!
                Черт! Получается, что, кроме Стива, мне не с кем поговорить?
                Я внезапно понял, что да – не с кем. Все эти люди, которые приходили на наши с Бет вечерники, жрали нашу еду, пили коктейли как умирающие от жажды верблюды, смеялись над моими шутками, хвалили платья и прически Бет, пожимали мне руку, совали визитки… Стоп! Бет! Чего не отнять у моей бывшей женушки, променявшей стабильность и богатство на смазливую мордочку какого-то стриптизера, так это умения выслушать и найти верное решение для любой проблемы. И она не будет болтать. Хотя бы из уважения к жирному кушу, доставшемуся ей по брачному договору.
                Очень кстати в руке оказался телефон. Неужели я как раз собирался звонить? Кому? Неважно, сейчас у меня есть проблемы посерьезнее, чем провалы в памяти!
                «Алло, Бет?.. Извини, что мешаю тебе наслаждаться свежеприобретенным счастьем, но… Что?.. Роб, кто же еще! В каком смысле… Что ты… Твой долбанный муж, вот кто я такой, сучка! Что-о-о?.. Позвонишь в полицию? Определитель номера? Да как ты…» Бип-бип-бип… Короткие гудки прошили воспаленный мозг пулеметной очередью. Я отбросил телефон, словно это была готовая взорваться граната и заорал. Без смысла, без слов – дикий животный вопль ярости и боли.
                Чертова кукла! Стерва! Думает напугать меня какой-то гребаной полицией!
                То, что в гараже вместо сверкающего как солнце на закате Мазератти, стояло дряхлое ведро безнадежно-серого цвета, я не обратил внимания. Плевать! На фоне свихнувшегося мира это было мелочью, не стоящей ни цента. Сначала я разберусь с этой заразой Бет, потом верну себе свою жизнь (и рукопись, черт побери, мою законченную рукопись!). А уж потом буду думать, куда делась моя машина.
                Дьявол! Это что – ручная коробка передач?! Из какого музея явилось это страшилище? Успокойся, Роб! Ты сможешь. Проклятье, на хрена  столько педалей?! Так, ладно… Кажется надо нажать и рычаг сюда… Хрясь! Плевать-плевать-плевать! Эта стойка для цветов, купленная стервой Бет на распродаже, давно просилась в помойку! Попробуем вот так… Ага! Ты молодец, Френки! Ты просто герой! Теперь…
                Оглушительный вой, визг, запах паленой резины. Пульсирующая светом огромная морда стремительно вырастает за боковым стеклом. Удар. Я вижу, как проминается железо. Звучит абсурдно, но, клянусь, я видел, как медленно ползли по стеклу трещины, как планировали осколки и отлетали кусочки пластика с двери… Это было красиво.
     
    ***
                – Доктор! Скорее, он очнулся! Доктор!
                Я открыл глаза и ничего не увидел. Накатила липка волна паники – ослеп! Из серо-розовой мути медленно проступили очертания чего-то большого.
                – Поздравляю, миссис Рендел!
                – Господи… Не могу поверить! Френк! Милый…
                Теплое и тяжелое придавило грудь, не давая вдохнуть. Я протестующе застонал.
                – Тише, миссис Рендел, не стоит так сразу…
                – Да-да, конечно… Просто я… Чудо, это настоящее чудо! Доктор, вы…
                – Ну что вы… Это действительно можно назвать чудом. Моя заслуга минимальна, к сожалению.
                Что происходит? Где я нахожусь? Кто эти люди?
                – Френки, скажи что-нибудь! Пожалуйста, дай знак, что ты слышишь меня!
                – Миссис Рендел… Кхе-кхе… Я уже предупреждал вас, что даже в случае благополучного исхода – что мы и наблюдаем сейчас – не стоит рассчитывать, что все функции организма восстановятся в полном объеме…
                Вспомнил!
                – Ма… ши… – прохрипел я.
                Женский голос зашелся от радости:
                – Вы слышите, доктор?! Он говорит! Он все помнит!
                Горячие пальцы стиснули мою ладонь.
                – Машина, милый. Ты прав. Ты попал в аварию. Но все позади! Я не верила им, слышишь, милый! Я не соглашалась…
                Предостерегающее мужское покашливание заставило ее оборвать себя на полуслове.
                – Д-да… не думай ни о чем, Френки. Отдыхай. Тебе нужно отдохнуть. Главное уже позади – ты вернулся к нам! Господи, спасибо тебе за милость твою!
                Я хотел что-то сказать… или спросить… Но тяжелая темнота навалилась, сжала мягкими руками, запечатала рот удушливым поцелуем…
     
                Когда я в следующий раз открыл глаза и понял, что могу видеть, то едва снова не потерял сознание – теперь от радости. На стуле возле моей кровати – сейчас я понимал, что лежу в кровати – сидела бедно одетая женщина. Она неловко скособочилась, закинув голову назад. Из полуоткрытого рта вылетал негромкий храп. Но стоило пошевелиться, как женщина вскинулась и уставилась на меня широко распахнутыми глазами цвета меда.
                – Френки? – в ее голосе мешались счастье и страх. – Ты… слышишь меня?
                Я утвердительно моргнул.
                – О-о-о, – просияла она. – Привет, милый! Я так рада, что ты снова с нами!
                Черное одеяло беспамятства было совсем рядом. Пока оно не накрыло меня, нужно попытаться хоть что-то выяснить! Я сосредоточился. Мысленно проговорил вопрос. Представил, как будут двигаться мои губы, язык, щеки… И спросил:
                – Чт… сл… члсь?
                Как ни странно, женщина поняла. Она испуганно прижала руку ко рту и оглянулась на дверь.
                – Я не знаю… Доктор сказал, тебе нельзя волноваться…
                Не рискуя повторит эксперимент с говорением – черное одеяло уже коснулось меня тяжелым и душным краем – я сердито нахмурился, изо всех сил надеясь, что этого будет достаточно. Женщина виновато потупилась:
                – Прости, милый. Если ты хочешь…
                Она бросила на меня вопросительный взгляд и, видимо прочтя все на моем лице, заговорила увереннее:
                – Ты попал в аварию, Френки. Это было ужасно! Грузовик… Твой автомобиль… Его просто смяло в лепешку! Никто не мог понять, как тебе удалось выжить.
                Она всхлипнула и некрасиво утерла глаза кулаком.
                – Ты был… В общем, мне предлагали отключить систему жизнеобеспечения. Много раз за эти шесть лет.
                Шесть лет?!
                – Но я не слушала их, – торопливо добавила женщина. – Даже не думай, Френки, я всегда верила, что ты вернешься! И я оказалась права! Я, а не трусливые эскулапы! Я каждый день разговаривала с тобой…
                Стало понятно, что, если не остановить этот поток самовосхваления, полезной информации я не дождусь. Ничего не поделаешь, надо снова попытаться установить вербальный контакт.
                – К-то… к… ак эт… о… сл…чилсь…
                – Ох, Френки, – женщина скривилась, точно опять собираясь заплакать. – Ты возвращался… со встречи. Стив Сандерс – помнишь?
                Еще бы мне не помнить!
                – Ты решился предложить ему свою рукопись. Сказал, что это последний шанс и если уж старая дружба не поможет тебе стать писателем…
                Она опять захлюпала носом. Что за чушь?! Я и есть писатель!
                – Я говорила с ним потом, – продолжала изливать душу женщина. – Он отказался заключить с тобой контракт. Знаешь, полиция сказала, что… Что это могло быть попыткой… самоубийства.
                Она вдруг больно сжала мою ладонь и, умоляюще заглядывая в глаза, спросила:
                – Это же неправда, Френки? Скажи мне, ну пожалуйста! Это не может быть правдой, потому что… Ты же не мог так поступить с нами из-за каких-то книжек?
                Я отрицательно качнул головой – просто чтобы успокоить ее.
                – Спасибо, милый, – прошептала женщина и оживилась: – Стейси и Майк скоро придут! Я не стала говорить им. Ты сразу заснул и я боялась, что… Что это еще не наверняка. Но теперь… Они будут так счастливы! Майкл… ты его просто не узнаешь! Наш сын стал таким взрослым. Да и Стейси уже не та малышка с косичками, что ты помнишь.
                Женщина негромко рассмеялась. Понимание неумолимо надвигалось на меня, оттесняя черное одеяло. Я не хотел его! Уж лучше беспамятство, вечный сон, смерть… Все, что угодно, только не то, что настойчиво стучалось в мой мозг, подстрекаемое словами этой миссис Рендел.
                – Они приходят к тебе три раза в неделю, – с тихой гордостью сказал она. – Рассказывают, что нового в школе и вообще… Майк позавчера лучше всех в классе написал тест!
                «Папа, я получил А по математике!» – эхом отозвалось у меня в голове.
                – Я показывала тебе фотографии нашего дома. Помнишь, как мы радовались, когда смогли взять кредит на него? – воспоминания сделали ее почти красивой, но не стерли печать бедности с ее лица. – Как выбирали цвет. Как красили – вместе. Мы все время смеялись, и ты раскрасил мне все лицо, а я ругалась, что теперь всю жизнь буду розовой как игрушечный пупс! Я верила, что вместе – дом, дети и я – мы обязательно вытащим твою душу оттуда, где она блуждала все эти годы.
    И я вспомнил все…
     
    ***
                Сейчас я допишу последнюю строчку и начну вопить. Кататься по полу, кусать свои руки, биться головой об стену… Зачем, спросите вы? Очень просто – чтобы получить пропуск в настоящую жизнь!
                Когда вся безнадежность реального существования обрушилась на меня: нищий работник автомастерской, днем ползающий под чужими роскошными автомобилями, а по вечерам засыпающий над очередной исписанной тетрадью – я понял, что не хочу так жить. Неудачник, ничего не добившийся, не сумевший никому ничего доказать – или писатель с мировым именем, меняющий цыпочек так же регулярно как трусы, лично знакомый с господином президентом и имеющий счет в банке длинной в целую милю. Что бы вы выбрали? Вот то-то и оно…
                Первую попытку вернуться в свою жизнь я предпринял еще в больнице. Очень просто – выдернуть иглу капельницы из локтевого сгиба, доползти до окна и – вперед и вниз, к деньгам, славе и покою… Не тут-то было! Чертово стекло оказалось толстенным и веса моего исхудавшего за время нахождения в коме тела не хватило на то, чтобы его высадить. Хуже всего, что я не смог вернуться обратно! Так возле окна меня и нашла Кэти.
                На первый раз доктор поверил в случайность. К тому моменту я уже мог говорить и пустил  в ход все свое красноречие: переоценил силы, хотел встать, упал, пытался позвать на помощь… Но неудачное утопление в ванной, процарапанные иглой от капельницы вены и залпом проглоченная упаковка болеутоляющего, забытая женой на столике возле кровати, помогли ему сообразить, что дело нечисто…
                К тому времени Кэт выглядела уже не такой счастливой. Майк и Стейси не появлялись в больнице с тех пор, как я доступно объяснил им, что никогда не имел и не желал иметь детей.
                В конце концов я оказался здесь – в уютном заведении с безликим персоналом и звуконепроницаемыми стенами. Именно здесь я нашел дорогу в свой мир. Один укол – специальный коктейль для тех, кто мешает санитарам играть в покер – и я вновь становлюсь Робом Феллисом! Жаль, что действие лекарств быстро заканчивается. И, проваливаясь в сон в том мире, я неизменно просыпаюсь в этом.
                Но Роб не сдается так просто! Я начал финансирование одного проекта… Разработка экспериментальных препаратов. Среди которых есть те, которые позволяют человеку не спать никогда! Так что скоро я смогу навсегда вычеркнуть из памяти унылый мирок семьи Рендел!
                Зачем я все это пишу? Очень просто – когда я не проснусь здесь, нужно, чтобы тупицы-врачи не вздумали отключать систему жизнеобеспечения. Ведь теперь рядом со мной нет верной Кэти, способной остановить их…
                Мне пора. На сегодня у меня большие планы в моем настоящем мире. Дописать четвертую главу, встретиться с милашкой Сюзи, сочной и сладкой как спелый персик… Впрочем, вам это вряд ли интересно.