 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
Рассказ не рассмотрен
|
Эра Мориарти. Дело с треножниками.
Едва я миновал блокпост на выходе из марсианского гетто, как приземистый черный автомобиль о шести дымовах трубах и десятке колес резко затормозил у самого тротуара. Двери распахнулись, и шофер-моро с львиной мордой вместо лица взял под козырек кепи и пригласил меня внутрь. Я опасливо заглянул в пахнущий кожей и бренди полумрак салона.
- Забирайтесь, Ватсон, - Шерлок Холмс сидел на удобном диване и с улыбкой смотрел на мои колебания. - Что вы узнали в резервации?
- Боюсь, ничего особенного, - ответил я, плюхаясь рядом. Автомобиль тут же рванул с места и помчался на юг. - Там, как всегда, грязь, вонь, проблемы с нелегальным марсианским оружием, каннибализм и повсюду — знаки секты Рипперов. Не люблю марсиан, Холмс. Никогда не прощу им Мэри. Рад, что смог отомстить...
- Да-да, дело пляшущего микроба... Как же! - отозвался Холмс. - Знали бы только марсиане, кто именно повинен в их поражении! А вы — расхаживаете по их трущобам, как ни в чем не бывало! Вы храбрец, Ватсон!
- Да полно вам, Холмс, - отмахнулся я. - Полиция нашла место, где прятали треножник — проследили по следу от дворца до самого гетто в Айлингтоне. Он стоял у всех на виду, сложив ноги — и все считали, что это старая водонапорная башня, увитая красным вьюном. И еще нашли шахту, нечто вроде врытой вертикально пушки — оружейники считают, что марсиане могли выстрелить на орбиту некое устройство, которое посредством радиоволн могло позволить им связаться с метрополией на Красной планете.
- Прекрасно, Ватсон! - Холмс явно был доволен. - Значит, рухнувший в Ла-Манш зеленый метеор — марсианский снаряд, первая ласточка, прилетевшая на зов... Гм, любопытно, что он привез на старушку-Землю?
- Возможно, мы скоро узнаем, - сказал я. - Кстати, Холмс, а куда мы едем?
- О, Ватсон! Нас почтила аудиенцией августейшая особа! - Холмс прямо-таки лучился довольством.
- И кто же это, если не секрет? - спросил я.
- Третий конверт, - лаконично ответил Холмс.
Недоверчиво поглядывая на него, я выбрал среди оставшихся у меня конвертов нужный и вскрыл его.
Изумлению моему не было предела.
- Как?! - вскричал я. - Сам?!
Холмс лишь улыбался.
Автомобиль въехал в ворота Букингемского дворца.
Его Величество Георг Пятый, король Великобритании и Ирландии, стоял у окна своего кабинета, глядя на суету военных и полиции за оградой Букингемского дворца. Вся его поза выражала покой и крайнюю степень усталости.
- Ваше Величество, - обратился к монарху Холмс.
Король обернулся к нам.
Монарх был немолод, однако военно-морской мундир сидел на его подтянутой фигуре как влитой. Взгляд его печальных глаз был остр и проницателен. Седина лишь чуть коснулась его расчесанных на прямой пробор волос. Аккуратно постриженные усы и борода сообщали облику короля приличествующую августейшей особе благообразность.
- Джентльмены, - Георг чуть склонил голову, и мы поклонились в ответ.
- Благодарю вас, Ваше Величество, что дали нам эту аудиенцию, - сказал мой друг.
- Я догадываюсь, чем вызван ваш визит, джентльмены, - ответил король. - Не каждый день у ворот резиденции случается...такое. Чем скромный король может помочь своим знаменитым подданным?
Георг улыбнулся, и Холмс, улыбнувшись ему в ответ, извлек из кармана крылатки и поставил на стол металлический цилиндр.
- Я полагаю, это принадлежит вам, Ваше Величество, - сказал Холмс, глядя королю в глаза. - Звучит весьма двусмысленно, зато правдиво.
Лицо короля не залила смертельная бледность, нет. И он не побагровел, нет.
Георг Пятый лишь устало улыбнулся.
- Все тайное рано или поздно открывается, - сказал он. - Но я надеялся, что правда об этом деле откроется все-таки позже, когда засеянные сегодня семена дадут свои всходы. Простите за двусмысленность формулировки, господа.
- Это нашли рядом с убитым...посланником? - Холмс выжидающе смотрел на короля.
- Верно. Покойный должен был доставить этот знак монаршьего расположения и готовности к заключению союза далеко за пределы Земли, - ответил король Георг. - Мне нечего скрывать, и нечего стыдиться, джентльмены. Задавайте свои вопросы.
- Я не спрашиваю, почему вами был избран столь...экстравагантный способ заключения межпланетного союза, Ваше Величество, - сказал Холмс. - Но все же хотелось бы некоторой определенности в этом вопросе.
- Слияние крови считалось лучшим способом скрепить договор не только у нас на Земле, мистер Холмс, - улыбнулся король. - Мы долгое время ошибочно считали, что марсиане представляют собой однородную массу представителей единого сообщества, некоего планетарного государства — но выяснилось, что это вовсе не так, и то, что казалось нам единой волной экспансии, на деле было попыткой захвата и разделения новой территории представителями различных фракций и группировок марсианского сообщества, которые в чем-то сродни нашим государствам. Эти государства разнятся по своему общественному устройству, и покойный чужак был представителем элиты сильного государства, устроенного подобно нашей земной монархии, где власть передается по наследству среди кровных родственников. Именно с этим государством Корона Британии и пыталась заключить...
- Брак? - спросил Холмс, с прищуром глядя в лицо королю.
- Браки в наше время и впрямь заключаются на небесах, - Георг улыбнулся.
- Боюсь, лишь немногие даже в наше просвещенное время одобрят многоженство, Ваше величество, - заметил мой друг. - Пусть даже это лишь символ, ведь ткани и клетки человека и марсианина несовместимы и никогда не дадут жизнеспособного потомства, даже в пробирке — верно, доктор? Даже если это и в явных интересах Империи. Боюсь, именно подобное неприятие и послужило причиной убийства посланника.
Некоторое время монарх молчал, разглядывая полированное дерево столешницы. Когда он вновь поднял глаза, взгляд его был полон спокойствия и уверенности в себе.
- Мир и покой, воцарившиеся на нашей планете, хрупки и обманчивы, - сказал король Георг. - То равновесие, в котором замерли сейчас величайшие державы Земли, очень шатко и неустойчиво. И все ужасы пережитой войны не удержат человечество от того, чтобы вновь не окунуться в кровавую купель мировой войны совсем скоро. У монархов и президентов в ближайшем их окружении полно нечистых на руку личностей, которые спят и видят несказанные барыши, которые принесет им новая война. Война, увы, была, есть и будет источником не только горя и страдания людского, но и источником обогащения для горстки промышленников и финансистов, которые правят миром, стоя за плечами царственных особ и людей, облеченных властью. Как монарх, любящий свой народ и пекущейся о его благе и процветании, я вынужден жить по старинному принципу — хочешь мира - готовься к войне. И для победы в грядущей мировой бойне, и даже просто для выживания в ней хороши все средства. И если ради блага моих подданных я должен сделаться многоженцем — что ж, я готов на это пойти. Возможно, правда, что пока я не готов к огласке — и поэтому, джентльмены, прошу вас сохранить подробности этой истории в тайне до той поры, когда обыватель сможет спокойно принять подобный факт.
- Боюсь, это случится очень не скоро, - заметил Холмс.
- Отнюдь, мистер Холмс, - улыбнулся король. - Как раз сейчас тайные службы, призванные поддерживать порядок в Империи и обеспечивать безопасность ее подданным, сбились с ног, создавая в обществе определенные настроения. Для этого используются все известные технологии управления общественным сознанием. Популяризируется наука, высмеиваются суеверия и косность мышления, развенчиваются шарлатаны всех мастей и религиозные фанатики. Образование становится доступнее. Популяризируется наука. Искореняется расовая ненависть. Жанровая литература, и в частности научное фантазирование, а также театр и синематограф пропагандируют терпимость в восприятии чуждых нам существ, идей и мировоззрений. Да, безусловно — темным, необразованным человеком гораздо легче управлять, нежели человеком просвещенным — но сейчас Империи нужны именно просвещенные люди, люди, способные с легкостью принять грядущие перемены в государственной политике, общественном устройстве и отношениях между людьми...и нелюдьми, джентльмены. А такие перемены уже не за горами, и нам с вами — я надеюсь — еще посчастливится стать свидетелями рождения дивного нового мира, у истоков которого мы с вами сейчас стоим.
- Мир меняется, -продолжал Георг. -Весь мир. Еще совсем недавно в небе над лондонской Кровлей висели аэростаты заграждения, лучи прожекторов выхватывали из темноты туши кайзеррайховских линкоров, опорожнявших бомбовые трюмы на головы наших граждан; разрывы шрапнели разгоняли боевые звенья свастиконосных «драхенфлигеров» Флигерваффе и казалось, мы враги навсегда, навеки, независимо от исхода войны — а теперь те же пилоты, что бомбили Лондон, сдят за рычагами управления трансатлантических цеппелинов, и мы с удовольствием пользуемся услугами наших недавних врагов. То же происходит и сейчас, но уже в ином масштабе. Четверть века назад, во время Нашествия, мы и помыслить не могли о каком-либо сотрудничестве с захватчиками. Вопрос стоял жестко — или мы, или они. И только потом, когда благодаря секретным разработкам нашей медицинской службы мы смогли одержать верх над превосходящим нас в техническом смысле инопланетным врагом, стало возможным всерьез рассмотреть возможность союза. Благодаря этому союзу сначала Британская Империя, а потом и все ведомое ею человечество проложит себе новый путь — путь к звездам!
Взгляд монарха унесся куда-то очень далеко — сквозь годы, сквозь расстояния, за орбиты величественно плывущих сквозь пространство по своим орбитам планет...
В будущее, которое ковалось здесь и сейчас, прямо в этом кабинете.
Едва заметно вздрогнув, Георг вырвал себя из сладкого плена грез и вернул на бренную землю. Поднявшись из-за стола, он коротоко кивнул нам с Холмсом:
- Джентльмены, - давая понять, что аудиенция окончена.
Я по старой армейской привычке вытянулся во фрунт. Мой друг сдержанно поклонился в ответ.
Уже у дальних дверей кабинета король на мгновение задержался. По его губам скользнула полная лукавства улыбка, а глаза озорно блеснули.
- Только не говорите Мэри, - сказал Георг и - готов поклясться! - подмигнул.
- Безусловно, Ваше величество, - отозвался Холмс. - Слово джентльмена.
Двери за Георгом Пятым, королем Великобритании и Ирландии, затворились.
Холмс нетерпеливо мерил шагами брусчатку площади перед воротами Букингемского дворца, то и дело извлекая из жилетного кармана луковицу парового хронометра и раздраженно щелкая крышкой. Гвардейцы-моро безучастно следили за его передвижениями с непроницаемым выражением на львиных мордах.
- Чего мы ждем? - вполголоса спросил у меня Майкрофт Холмс.- Или — кого?
Я пожал плечами.
- Я полагаю, мисс Хадсон, нашу секретаршу, - ответил я. - Прежде, чем отправить меня в марсианское гетто, он дал ей некое поручение. Вероятно, она должна вот-вот появиться с результатами.
На подъездной аллее за решеткой ворот появилась женская фигурка, одетая в униформу дворцовой прислуги. Выскользнув в калитку и прошествовав мимо молчаливых гвардейцев, женщина приблизилась к нам. Шерлок Холмс бросился ей навстречу.
Под накрахмаленным чепцом, фартучком и очень консервативными очками и впрямь обнаружилась мисс Хадсон.
- Ну что? Я был прав? Что она сказала? - засыпал ее вопросами Холмс, не дав и перевести дыхание.
- Господи, Холмс, что за загадки? О чем идет речь? - не выдержал я.
- Конверт номер четыре, Ватсон, - отмахнулся Холмс и вновь взялся терзать мисс Хадсон вопросами.
Я вскрыл конверт номер четыре. «Мария», было написано на префорированной ленте. Я с недоумением воззрился на записку. И только спустя минуту до меня дошло.
- Королева?! - вскричал я.
- Тише, Ватсон, тише! - шикнул на меня Шерлок Холмс, а его брат посмотрел с укоризной. - Умоляю вас — на карту поставлена честь дамы. Более того — честь королевы! Итак, мисс Хадсон, расскажите же нам все!
- Как вы и распорядились, мистер Холмс, сначала я отправилась в книжный магазин «Симпкин и Маршал», где американский литератор мистер Берроуз надписал мне книгу так, как вы и велели мне его попросить, причем сделал это охотно. Очень обходительный джентльмен...
- Дорогуша, не отвлекайтесь! - прервал Холмс. Мисс Хадсон с досадой зыркнула на него своими зелеными глазищами, но, понимая свою ответственность, продолжала рассказ.
- После этого я по пропуску, подписанному сэром Майкрофтом, вошла в королевский дворец и получила форму в комнатах прислуги. Ко времени чаепития я была в покоях Ее Величества и прислуживала за столом...
- Полагаю, Майкрофт, это все было организовано твоими людьми? - спросил Холмс, взглянув на брата.
- Интересы Короны превыше всего, Шерлок, мальчик мой, - пожал плечами советник.
- Убирая со стола, я как бы невзначай оставила на уголке столешницы роман мистера Берроуза, надписанный им самим. Пока я протирала пыль, королева Мария обнаружила книгу и заинтересовалась ею. Прочитав сделанную мистером Берроузом надпись, Ее Величество пришла в сильнейшее возбуждение, а потом разрыдалась. Я подала ей нюхательную соль во флаконе и попыталась успокоить.
- Что она говорила? - нетерпеливо спросил Холмс.
- Ничего особенного, мистер Холмс, - ответила мисс Хадсон. - Просто плакала и повторяла: «Я не хотела, не хотела...». И все. С другими служанками и королевским врачом мы уложили Ее величество в постель, и доктор дал ей успокоительное. Книгу и конверт, который вы мне вручили, мистер Холмс, я оставила у изголовья, как вы и велели.
- Что было надписано в книге? - спросил я, и вторя мне, Майкрофт Холмс спросил:
- Что было в письме, Шерлок, мой мальчик?
- Вы видели...гм, растение, мисс Хадсон? - не обращая внимания на наши вопросы, продолжал свй допрос Холмс.
- Да, мистер Холмс. Террариум с триффидами стоит в покоях королевы, рядом с вольером для бабочек и морским аквариумом.
Холмс с торжествующим видом обернулся к нам. Мы, сгорая от нетерпения, ждали объяснений.
- Надписывая собственный роман, господин Берроуз под мою незримую диктовку написал следующее: « Мэри, моя королева! Помни о том, что все, что ты прочтешь в этой книге, есть игра человеческого ума и плод моей фантазии. Э.Р.Берроуз».
- И все?! - в полном недоумении спросил я.
- И все, - подтвердил Холмс. - Но эти скупые слова возымели эффект разорвавшейся бомбы, и мы получили признание.
- Признание? - меняясь в лице, переспросил Майкрофт.
- Именно, - кивнул Холмс.
- Вспомните, Ватсон, статью о визите мистера Берроуза в Туманный Альбион, - продолжал Холмс. - Там говорилось о том, что королева является большой поклонницей творчества этого американского сочинителя. Зная об этом, некто воспользовался слабостью королевы, осведомив ее насчет намерений супруга. Наверняка имело место анонимное послание — а вероятнее, послание, подписанное литерой «М» на фоне перекрещенных шпаг. Пусть ваши люди проверят пепел в каминах и корзины для бумаг по всему дворцу, брат.
- Ох уж эта ваша одержимость профессором, Холмс, — покачал головой я.
- Не понимаю, при чем тут сочинения этого заокеанского беллетриста, - сказал Майкрофт Холмс.
- Прочтите на досуге «Дочь тысячи джеддаков», брат, - улыбнулся Холмс. - Там среди уродливых зеленокожих марсиан преспокойно живут себе прекрасные ликом и телом женщины совершенно человеческой наружности, в одну из которых, особу высокородную, и влюбляется главный герой. Чушь для романтически настроенных дам, конечно — но Ее Величество сейчас находится в поре гормональной нестабильности, в которую организм женщины входит, лишившись способности иметь потомство. Ставка злдеем была сделана именно на то, что королева принимает все прочитанное за чистую монету — и эта ставка сыграла, господа! Известие о готовящемся в строжайшей тайне символическом браке между монархами Земли и Марса королева, увы, истолковала как весть о супружеской неверности. Это именно тот вариант косности мышления, порожденный английскими и христианскими традициями и ценностями, которыми живет и на которых воспитан каждый подданный Империи. Результатом стала трагедия, развернувшаяся этой ночью. Мне неизвестно, каким образом Ее Величество устроило встречу с посланником Марса, и как убедила его принять - видимо, в дар — неурезанного триффида, но ей удалось сделать все это. Королевский садовник сообщил мне, что все триффиды в оранжереях систематически подвергаются процедуре урезания жала. Все — кроме миниатюрных триффидов из террариума королевы. След триффида-убийцы вел прямо к дворцу. Сложить два и два было лишь делом техники. Королева Мария искренне раскаивается сейчас в содеянном, подтверждением чему ее нервный срыв. Замысел же злодея, стоящего за всем этим, удался в полной мере — ибо заключение союза между планетами отложено теперь на непределенный срок, до восстановления доверия между монархами.
Мы помолчали.
- А что было в письме, мистер Холмс? - спросила наконец мисс Хадсон.
- Ничего особенного, - пожал плечами великий сыщик. - Я взял на себя смелость пожелать Ее величеству скорейшего выздоровления и от себя лично заверить ее в том, что ее секрет останется секретом Короны. Майкрофт, я полагаю, ты проследишь за сохранением конфиденциальности результатов нашего небольшого расследования? И вам ведь еще в кратчайшие сроки устанавливать памятник королеве Виктории высотой в марсианский треножник перед воротами дворца — сами же обещали в газетах. Мда...замять скандал в наше время обходится казне весьма недешево. Кстати, могу рекомендовать вам одного грузинского скульптора — он молод, но обожает грандиозные проекты... Записать адрес?
Майкрофт Холмс мрачно кивнул.
- Правь, Британия! - воскликнул Шерлок Холмс.
Ночная прохлада проникала под плотную ткань пальто, и старые кости отзывались протестующим стоном. По телу то и дело пробегали волны дрожи, и я кутался в шарф и пытался поглубже нахлобучить котелок, что совершенно не спасало от холода. Да, времена, когда мы могли лежать в засаде ночи напролет, остались далеко в прошлом вместе с нашей с Холмсом молодостью — впрочем, казалось, что над моим другом время совершенно не властно.
Холмс сидел рядом со мной на скамье в сквере напротив нашего с ним бывшего дома на Бейкер-стрит и задумчиво грыз чубук своей любимой трубки. Не объясняя причин, он приволок меня сюда, едва стемнело, и вот уже несколько часов мы ждали неведомо чего, изредка обмениваясь ни к чему не обязывающими фразами. Медленно тянулись часы ожидания. Время тянулось, словно патока, и вокруг ровным счетом ничего не происходило.
Бейкер-стрит, получившая во время войны свою порцию германских бомбежек, до сих пор так и не была восстановлена. Прикрывавшая ее секция Кровли рухнула давным-давно, и мы с Холмсом получили прекрасную возможность в течение нескольких часов любоваться лондонским небом, этой ночью на удивление безоблачным. Созвездия медленно поворачивались над нашими головами, и в какой-то момент на небосклон выползла из-за фуллеровских куполов центра огромная из-за атмосферной аберрации Луна, залив весь мир серебром.
Лондон спал. Давно уже погасли все окна в окрестных домах, движение на улицах и в небе прекратилось. Несмотря на пронизывающий до костей холод, я уже начал было задремывать от скуки, когда тычок кулаком под ребра вывел меня из блаженного отупения.
- Смотрите, Ватсон! - прошептал мне в самое ухо Холмс. - Вот он, видите?
Что-то высокое и стройное поднялось над крышами домов, выросло до самых звезд, подперло небо. Что-то, блеснувшее полированным металлом в свете луны. Что-то о трех тонких ногах, легко перешагнувшее деревья сквера и соседние дома.
Чуть слышный металлический перезвон сопутствовал перемещениям гиганта.
Не веря своим глазам, я только и мог, что наблюдать за тем, как треножник грациозно шагает вниз по Бейкер-стрит, как он останавливается напротив дома 221-в и осторожно стучит в двери, деликатно придерживая дверной молоток самым кончиком одного из щупалец.
В окне второго этажа зажегся свет. Я не поверил собственным глазам. Неясный силуэт на мгновение заслонил квадрат освещенного окна, но я не успел его как следует рассмотреть.
В следующий момент треножник поднял угловатую коробку генератора теплового луча и залил дом 221-в потоком ослепительного света, от яркости которго я на время совершенно ослеп.
Когда зрение вернулось, на месте дома полыхала до небес груда битого кирпича.
Треножник на несколько секунд склонился над пылающими обломками. В отсветах пламени его силуэт рисовался на фоне ночного неба багровым символом Зла. Потом, удовлетворившись увиденным, боевая машина марсиан развернулась и зашагала через жилые кварталы в направлении Гайд-парка.
- Скорее, Ватсон! - закричал Шерлок Холмс. - Мы не должны упустить его!
- Но, Холмс, под обломками могли остаться живые люди! - жар огня, доносившийся до нас от руин, заставлял меня сомневаться в собственных словах, но я не мог оставить несчастных в беде, пока существовала хотя бы ничтожная возможность их спасения.
- Бросьте, Ватсон! Никого там нет, и не было с самого начала! - отмахнулся Холмс, решительно устремившись к спрятанному в кустах моноциклету.
- Но я сам видел... - начал было я, но мой друг прервал меня:
- Свет? Тени в окне? Ватсон, дружище... Это же типичная ловля на живца! Вы что, запамятовали тот случай с полковником Мораном? Но каков фрукт — попасться на ту же уловку, что и его слуга! Моя Немезида порой так меня разочаровывает, Ватсон!
- Холмс, вы дьявол! - с восхищением выдохнул я уже на бегу. Вдаваться в подробности и требовать прояснения туманных намеков Холмса было совершенно некогда. Позже, все позже!..
Вскочив в седло моноциклета, я ударил ногой по рычагу стартера, и двигатель оглушительно взревел, выплюнув из дымовых труб облачка сизого выхлопа. Холмс занял место позади меня, и огромное колесо с гулом пришло в движение. Крепко уперевшись ногами в подножки, я орудовал рычагами управления как одержимый. Моноциклет, разбрасывая ошметки дерна с безупречной прежде лужайки кого-то из соседей, описал широкую дугу, безжалостно расправился с живой изгородью, спрыгнул на мостовую и резво покатил следом за треножником, оставляя за собой шлейф дыма.
- Гоните, гоните, Ватсон! - кричал мне в ухо Холмс. Его пальцы стальной хваткой вцепились мне в плечи. - Не дайте ему уйти! Здесь, на перекрестке, налево! Теперь направо через квартал! В следующую подворотню слева! Газон, газон! Кошка!!! Она же черная! Боги, с кем приходится Да черт с ней, с собакой! Гоните же!..
И я гнал.
Улицы и переулки слились в сплошное мелькание стен с темными провалами окон. Электрические и газовые фонари пролетали мимо росчерками желтого и голубого пламени. Рокот двигателя делался совершенно оглушительным в глубоких колодцах дворов. Небо стало лиши узкой неясной полосой между вплотную обступивших нас зданий. Время от времени впереди на фоне более светлого неба мелькала удаляющаяся нескладная фигура высотою до небес. Мне удавалось не выпускать размеренно шагающий треножник из виду, держась на одном от него расстоянии, не отставая, но даже для этого приходилось выжимать из мотора все, на что он был способен.
И должен вам без ложной скромности сказать — вряд ли лондонцам посчастливится еще раз увидеть подобную сумасшедшую езду в ближайшее время.
Я превзошел сам себя.
И все-таки мы отставали.
- Постараемся перехватить его у Гайд-парка! - прокричал Холмс сквозь свист ветра и басовитый рев движка. - Надо, Ватсон, надо! Иначе он растворится среди деревьев, затаится там, с помощью своих холуев демонтирует и спрячет машину, как следует ее замаскировав, а сам растворится поутру в толпе, и поминай, как его звали!
- Черт побери, Холмс, да о ком вы все время твердите?! - проорал я в ответ.
- Пятый конверт, Ватсон! Пятый конверт! - кричал в ответ Холмс.
Однако играть здесь и сейчас, во время безумной гонки за уходящим прочь треножником, ежесекундно рискуя собственной жизнью и жизнью моего друга, в странную игру, навязанную мне великим сыщиком, у меня не было ни малейшего желания.
-К черту, Холмс! Сейчас не до этого!
- Верно, мой друг! Вот догоним, и он сам нам представится!
Меня поразила твердая уверенность Холмса в несомненном успехе нашего безнадежного, с моей точки зрения, предприятия. Ему явно было известно больше, чем он старался показать — как, впрочем, и всегда.
Треножник между тем, насколько я мог ориентироваться в мельтешении проносящихся мимо улиц, пересек лишенный Кровли Мерилибон, аккуратно перешагивая его дома, и маячил теперь в районе Оксфорд-стрит, в непосредственно близости от парковой ограды и шелестящего убежища облетающих крон Гайд-парка.
Наш моноциклет вылетел на незастекленную Оксфорд-стрит и помчался к воротам парка. Треножник перешагнул парковую ограду и зашагал куда-то на запад. Макушки деревьев скрывали его ноги едва ли на треть. Он напоминал гротескную пародию на пересекающего поле человека — только вместо колосьев он раздвигал при ходьбе вековые дубы и грабы.
На оглушительный в ночи треск двигателя моноциклета треножник не обращал ни малейшего внимания. В зеркало заднего вида я видел, как в окнах оставшихся позади домов разбуженных нами лондонцев начинает зажигаться электрический свет.
- Я понял, Ватсон!!! Там озера! Система прудов посреди парка! Туда он идет, туда! Там можно затопить треножник! А пруды наверняка сообщаются туннелями с канализационной системой, а потом - с Темзой! Если он успеет добраться до прудов, он снова уйдет! Мы должны его остановить!
- Вы в своем уме, Холмс?!
- Тогда — задержать!
Что могут противопоставить два маленьких человека машине размером с гору?!
Немногое.
Две пары все еще крепких кулаков, пусть из плоти и крови состоят лишь три из них. Пару древних, но вполне смертоносных револьверов. Честь. Доблесть. Целеустремленность.
Ну, и пару тузов в рукаве, само собой.
- В этих прудах запросто можно спрятать хоть субмарину, - меж тем продолжал насиловать мой и без того истерзанный слух Холмс. По тому, как он на мгновение умолк, я понял, что эта мысль полностью захватила его. Еще через мгновение Холмс взревел: - Вот оно, Ватсон! Подлодка! А я все гадал, и как это ему удалось — незаметно протащить в Англию новехонький треножник от самого Ла-Манша?
- Не понимаю, о чем вы, Холмс, - прокричал я в ответ, - но бога ради, ДЕРЖИТЕ РЫЧАГИ!..
Надо отдать должное моему другу — в критические моменты на него можно положиться, как на себя самого. В тот же миг, как я отпустил рычаги управления моноциклетом, на них легли крепкие ладони Холмса, и машина даже не рыскнула, продолжая стремительно приближаться к воротам Гайд-парка.
Я же ухватился левой рукой за кисть правой, искусственной, и особенным образом резко крутанул ее. Если бы не грохот и треск моноциклетного двигателя, был бы явственно слышен металлический щелчок. Кисть механистического протеза осталась у меня в руке.
На срезе культи механопротеза зияли шесть расположенных по окружности отверстий. В плечевом суставе проснулся плененный атом, запитывая микромоторы искусственной руки, и отверстия пришли в движение, вращаясь вокруг общей оси, все быстрее им быстрее. В громыхание и треск мотора нашего одноколесного транспорта вплелся высокий, на грани визга, звук. Я особым образом сосредоточился, и миниатюрная картечница Гатлинга открыла огонь.
Трассеры кислородных пуль дымными веерами устремились к вышагивающей по парку нескладной долговязой фигуре. Кучность огня была приличной — Холмс четко держал курс на треножник, а годы службы на периферии Империи научили меня стрелять из любого положения, с любой руки, из любого вида оружия и в любое время дня и ночи. Стрелять — и поражать цель. Служба Британской Короне в годы войны лишь закрепила и развила эти навыки.
Первые же разрывы накрыли цель. Облако ослепительного пламени на несколько секунд полностью скрыло инопланетную машину, и у меня в глазах поплыли багровые круги боли. Я еще успел подумать, каково же чувствительным глазам Холмса, раз уж весьма непритязательным моим собственным глазам приходится так тяжко, и услышал змеиное шипение за спиной, перекрывшшее даже шум мотора. Руки Холмса, уверенно лежавшие на рычагах управления, на миг исчезли и тут же вернулись вновь. Скосив глаза, в свете бешено летящих назад фонарей я обнаружил, что Холмс умудрился нацепить на нос свои дымчатые очки. Теперь он спокойно смотрел на пламенеющий в небе над Гайд-парком костер.
Когда пламя погасло, треножник оказался невредим. Однако теперь он остановился, и мы на всех парах стремительно сокращали разделявшее нас расстояние.
- Есть! Есть! Молодчина, Ватсон! - Холмс ухитрился чувствительно хлопнуть меня по плечу, от чего машина рыскнула, но тут же вернулась на курс.
Треножник шевельнулся.
Часть его щупалец свернулась в плотные спирали, скрывшись на миг под шаром капсулы. Когда щупальца, разворачиваясь, вновь появились оттуда, на нас глянула, наливаясь смертельным огнем, зажатая в них кубическая камера генератора теплового луча.
Ослепительно-белый луч сверкнул нам навстречу. Там, где он коснулся мостовой Оксфорд-стрит, плавился и испарялся камень брусчатки.
Холмс бросил машину вправо, потом — влево. Луч плясал совсем рядом, пятаясь дотянуться до нас. Все, чего он касался на своем пути, вспыхивало и начинало оплывать — стены домов, тротуарная плитка, колонны фонарей... Моноциклет лавировал среди озер рукотворной лавы. Холмс управлял машиной, как заправский гонщик на ралли, проходящий полосу препятствий, и смерть раз за разом проходила мимо. Впрочем, долго так продолжаться не могло. У треножников нет мертвых секторов обстрела, поэтому нашим спасением было уйти с хорошо освещенной улицы — ибо каждый ярд, приближавший нас к треножнику, уменьшал наши шансы на выживание. Огонь треножника делался все точнее.
В ответ я продолжил обстрел шагающего танка марсиан из своей микро-митральезы, стараясь если не повредить его, так хотя бы ослепить на время разрывами пуль.
На короткое время мне это удалось.
Потом луч задел моноциклет, и в следующий момент мы с Холмсом уже кубарем катились по мостовой среди пылающих обломков машины.
Погасив смертоносный луч, треножник зашагал нам навстречу.
Внезапно какая-то масса закрыла небо, звезды и Луну, сделав мрак ночи совершенно непроницаемым.
Массивная сигара дирижабля, своими очертаниями напоминавшая кита, повисла в небе над Оксфорд-стрит. С носа дирижабля сорвался режущий глаза поток белого света, и вокруг треножника вспыхнули деревья.
Треножник взмахнул генератором теплового луча в попытке сбить неведомого врага. Луч, пройдя по широкой дуге, разбил в кирпичную крошку трубы окрестных домов. Кровля в тех местах, где ее задел луч, с грохотом взорвалась брызгами капель расплавленного стекла.
Потом треножник побежал.
Движения были столь быстры, что очертания его ног слились в расплывчатое пятно. Инопланетная машина устремилась к центру Гайд-парка — но прежде, чем она достигла его, от медленно ползущего ей вслед дирижабля отделилась крылатая тень аэропила и устремилась вдогонку. Описав круг совсем рядом с убегающим треножником, аппарат завис на месте, танцуя в воздухе. Игольно-тонкий, как спица, луч пересек путь мчащейся машины, и треножник наткнулся на него, не успев уже отвернуть.
В первое мгновение казалось, что ничего не произошло — но потом ноги треножника переломились на том уровне, где их пересек луч, и массивный шар капсулы, двигаясь по инерции, рухнул в переплетение древесных крон. К небесам взлетел фонтан грязной воды и водяного пара.
Описав вокруг места падения металлического исполина несколько кругов, аэропил устремился в нашем направлении, пройдя над нами с Холмсом так низко, что мы разглядели за стеклом кабины среди мерно вздымающихся и опадающих крыльев машины бледное лицо, наполовину скрытое широкими гоглами.
Потом аэропил взмыл к небесному левиафану, который величественно развернулся и скрылся в ночном небе над разбуженным всем этим переполохом Лондоном, показав напоследок нам обширный покатый бок, украшенный огромной пятиконечной звездой, цвет которой в свете Луны определить было совершенно невозможно.
Со всех сторон слышались свистки сбегающихся к месту происшествия лондонских бобби. Пока еще где-то далеко, но с каждым мгновением все ближе, звучал колокол пожарной дружины.
- Ну вот, Ватсон, все и закончилось, - невозмутимо сказал Шерлок Холмс, отряхивая пыль с крылатки, словно и не было всей этой гонки преследования, едва не стоившей жизни самонадеянным преследователям.
- Уверены, Холмс? - скептически спросил я.
- К счастью, нет, мой друг, - ответил Холмс. - Иначе жизнь снова грозит сделаться пресной на неопределенный срок.
Утро, закономерно продолжившее полную стрельбы, беготни и бесплодных поисков ночь, мы с Холмсом встречали там же, откуда начали всю эту суету — на скамье в сквере на Бейкер-стрит. Ежась от предрассветного холода, мы с моим гениальным другом ждали появления первых утренних газет — а в их отсутствие кутались от пронизывающей прохлады осеннего лондонского утра в клочья газет вчерашних, которые служили ночью одеялом кому-то из бездомных.
Сейчас бездомными были мы с мистером Шерлоком Холмсом.
- Вот и осиротели мы, Ватсон, - раздалось у меня над ухом. Я вышел из оцепенения, в которое впал от созерцания незавидной судьбы, постигшей дом, который столь долго был неотъемлемой частью нашего с Холмсом бытия.
- Нас не было столько лет, и вернувшись, мы даже не успели там побывать... - я был не в силах скрыть свое потрясение.
- Может, и к лучшему, что не успели, - философски заметил Холмс, и треск пламени в руинах был лучшим подтверждением справедливости его слов. - И потом — говорите за себя, друг мой. Я посетил нашу обитель мимоходом, готовя ловушку. Назовем это визитом вежливости. И знаете что, Ватсон? Время там словно остановилось. Все предметы лежат там, где мы их оставили бездну лет назад. Даже пыли нет. Словно находишься в музее.
- В путеводителе по достопримечательностям Лондона по адресу Бейкер стрит 221-в значится музей Шерлока Холмса, - заметил я.
- Вот как? Не знал, - в голосе моего друга явственно слышалась ирония, и его утверждению не хватало убедительности.
- Не поверю, что обязательная в таких случаях медная табличка ускользнула от вашего внимания, друг мой, - улыбнулся я в ответ. - Но, боюсь, Холмс, идиллия музейного покоя навсегда покинула эти стены. Да и от стен-то ровным счетом ничего не осталось...
- Наш старый недруг весьма обстоятелен, сводя личные счеты, - ответил Холмс.
- О да, - отозвался я.
Ночью, прочесывая Гайд-парк вместе с сотней лондонских полицейских и приданной ротой солдат, я улучил момент и заглянул в последний из конвертов, врученных мне Холмсом так недавно. На перфорированной бумаге была небрежно выведена литера «М» на фоне двух перекрещенных шпаг.
Мориарти.
Ну разумеется. Иначе и быть не может.
Порой одержимость моего друга своим извечным врагом начинала меня раздражать — вот как сейчас.
- Холмс, друг мой! Ну с чего вы взяли, что за всем этим стоит наш злой гений? - спросил я.
- Дорогой мой Ватсон! - улыбнулся мой друг. - Это настолько очевидно, что даже не нуждается в доказательствах. Воспользуйтесь в рассуждениях принципом оккамовой бритвы, и у вас просто не будет иных вариантов. Вот, кстати, приближается наша вольномыслящая секретарша — обратимся-ка за помощью в расчетах к ее самодвижущейся молчаливой спутнице.
И действительно, по аллее к нам приближалась рыжекудрая мисс Хадсон, за которой, пуская в прохладу лондонского утра колечки дыма, катилась Дороти.
- Доброе утро, мисс Хадсон! - приветствовал ее Холмс.
- Мистер Холмс, доктор! Я так рада, что с вами ничего не случилось! - с этими словами наша секретарша, никогда прежде ни разу не уличенная в излишней сентиментальности, бросилась на шею великому сыщику, и следом — мне самому.
- Анна-Вероника, милая.. - чувствуя, как щекочет мне ноздри терпкий запах ее духов, я осторожно похлопывал ее по спине своей живой рукой. - Ну-ну, полноте... Все обошлось.
Освободившись из объятий, она в одно движение утерла противоречащие строгому образу суфражистки и эмансипе слезы с глаз и поправила растрепавшуюся прическу.
- Ирен, - сказала мисс Хадсон, не сводя глаз с Холмса, который, впрочем, и ухом не повел. Мисс Хадсон перевела глаза на меня. - С сегодняшнего дня — Ирен.
- Но..., - я замялся.
- Все в полном порядке, Ватсон. Попытка провокации не удалась, - отозвался мой друг. - Многое в моей жизни было связано с женщиной, носившей такое имя, однако время милосердно лишает нас памяти и остроты восприятия. Так что вы можете называть себя как угодно — лишь бы при этом оставались собой.
Мисс Хадсон от неожиданности опешила. Воспользовавшись ее замешательством, Холмс тут же перехватил инициативу.
- Готовы ли те расчеты, о которых я вас вчера просил, мисс Хадсон? - спросил он.
- Да, мистер Холмс, - кивнула секретарша.
- И вы скормили Дороти все — абсолютно все — данные, о которых я просил?
Мисс Хадсон зарделась было, но ответила утвердительно.
- И каков вердикт нашего механического эксперта? - Холмс изобразил живейший интерес.
Мисс Хадсон протянула ему рулон перфоленты. Холмс порывисто схватил ленту и спустя полминуты уже был опутан витками ленты настолько, что стал похож на центральную фигуру скульптурной композиции работы Агесандра Родосского.
- Ага! - вскричал он наконец. - Вот, посмотрите, Ватсон!
Дыры в перфоленте складывались в понятные для человека сведущего слова.
«Провокация со стороны криминализированной группы промышленников и финансистов».
«Новая мировая война».
«Угроза инопланетного вторжения».
И все.
Я с недоумением посмотрел на моего гениального друга.
- Не понимаю, чему вы радуетесь, Холмс. Дороти выдала совершенно пессимистическую экстраполяцию данных. Прогноз весьма неутешителен.
- Помните, я обещал вам доказать превосходство человеческого интеллекта над машинной логикой? - ответил Холмс. - Вот оно! Машина склонна к обобщению, пусть прогноз ее в целом и правилен! Но дьявол, дьявол-то в деталях, Ватсон, дружище! Детали же я предоставил вам задолго до того, как события, свидетелями и участниками которых мы стали в последние сутки, начали оказывать свое влияние на мировую историю! Откройте же последние конверты, ну же, скорее!
Я вскрыл конверты с цифрами 6 и 7 на них. «Война», гласила надпись из конверта под номером шесть. «Вторжение с Марса», было написано в последнем конверте.
Удивляться у меня уже не было сил.
- Браво, Холмс, - вяло отозвался я. - Но я так и не понимаю вашей одержимости нашим покойным недругом. На чем основана ваша уверенность в том, что за всей этой путаной интригой стоит именно он?
- Помните ту заметку о ритуальном убийстве в Редингтоне, столь ужаснувшую нашу очаровательную мисс Хадсон? - спросил Холмс. - Видите, она и сейчас снова изменилась в лице. Кем приходился вам покойный, Ирен? Ответьте сами, пусть доктор услышит это от вас. Я знаю и так.
Мисс Хадсон молчала, закусив губу. Потом, решившись, извлекла из-за лифа своего строгого платья медальон и с щелчком раскрыла его.
Со старой фотографии на меня взглянули два лица, мужское и женское. Мужчину я видел впервые в жизни. Женское лицо рождало какие-то ассоциации, но я никак не мог ухватить сути.
- Ватсон, я помогу вашему усталому мозгу, - смилостивился наконец Холмс. - Женщина на фото — мать нашей юной мисс Хадсон и дочь нашей почтенной домашней хозяйки с Бейкер-стрит.
- Действительно! - вскричал я, хлопнув себя по лбу — к счастью, левой ладонью. - И как я мог не заметить сходства?!
- Бывает, доктор, и с годами все чаще. Даже я уже не тот, что прежде. Мне тоже понадобилось больше времени, чтобы во всем разобраться. Пришлось навести кое-какие справки, но теперь все становится понятным. Мужчина на фотографии...
- Мой отец, - чуть слышно сказала мисс Хадсон. Собравшись с духом, она продолжала: - Он пропал до моего рождения. Брак заключен не был, и мать ничего не получила по наследству. Считалось, что он пропал без вести. Годы спустя суд признал его мертвым, но мать до конца жизни не верила в это. Они любили друг друга!
- Странно слышать эту уверенность в вашем голосе, дорогая Ирен, - заметил Холмс. - Мало того, что ваше утверждение порождено лишь романтическим ореолом, окружающим эту историю, так ведь и ваша реакция идет явно вразрез с эксплуатируемым вами образом эмансипированной особы с суфражистским мировоззрением.
- Мама не верила, что отец мог бросить нас вот так запросто! Она считала, что с ним случилось нечто ужасное — и оказалась совершенно права! Пусть и прошло столько лет, прежде чем обнаружились доказательства ее правоты.
- Страшные доказательства, - заметил Холмс. - И потом... Вы помните, Ватсон, чем, по словам его знакомых, занимался этот несчастный?
- Изучал природу пространственно-временного континуума, насколько я помню? - ответил я.
- Отчасти, - кивнул Холмс. - Он путешествовал по Времени.
- Это решительно невозможно! - возмутился я. - Это...это антинаучно, в конце концов!
- Он так не считал. Безумство храбрых... Не прольете ли свет на обстоятельства его исчезновения, мисс Хадсон? Наверняка ваша покойная ныне матушка немало рассказывала вам об этом, учитывая то, какие чувства она испытывала к отцу своего ребенка?
Мисс Хадсон кивнула.
- Я часто слышала эту историю в детстве. Позже мама рассказывала ее все реже. Она словно смирилась с потерей. Отец, - ей явно с трудом давалось это слово, - испытывал тогда значительные финансовые затруднения. Его эксперименты и постройка оборудования для них сильно подорвали его благополучие, и он оказался на грани банкротства. Но тут появился некий человек, заинтересовавшийся исследованиями отца и финансировавший его проект. Отец был на подъеме, искренне радуясь тому, что его жизнь наконец налаживается. Он сделал маме предложение, которая она приняла. Однако вскоре, после проведения серии экспериментов, он вдруг исчез, и мы долгое время считали, что исчез навсегда. А потом эта заметка в газете...
И мисс Хадсон разрыдалась. Успокоив ее, как могли, мы вернулись к разговору.
- Ваша покойная матушка не упоминала, кем был человек, финансировавший работы вашего отца? Как он выглядел, чем занимался? - спросил Холмс.
- Она видела его лишь однажды и мельком, - мисс Хадсон промакивала слезы кружевным платочком. - Высокий, очень сутулый человек, весьма немногословный и скрытный.
Я с восхищением взглянул на своего друга.
- Вот вам и ответ на ваш вопрос о моей одержимости моим злейшим недругом, Ватсон. Я одержим им, потому что чувствую его влияние на события, происходящие в мире. Потому что он жив, доктор! Отец мисс Хадсон, этот доверчивый бедняга, наградой которому стали лишь смерть, безвестие и горе близких, помог профессору исчезнуть из нашего времени, в одно мгновение оказавшись в будущем! За четверть века, через которую Мориарти перескочил в мгновение ока, его криминальный капиталл, рассеянный по сотням счетов банков всего мира, многократно увеличился, и теперь он располагает гигантским состоянием, которое развязывает ему руки в его грязных махинациях. Деньги дают ему огромную свободу — он уже способствует эскалации новой войны и ухудшению отношений между обитаемыми мирами! Воспользовавшись информацией о переговорах между нашим монархом и марсианской элитой, он заполучил в свои нечистые руки новейшие технологии инопланетян, а теперь пользуется ими для того, чтобы спровоцировать сверхдержавы на развязывание новой мировой бойни — а возможно даже, и межпланетной войны! Вы заметили под слоем грязи на том поверженном трехногом голиафе, который сегодня подняли из пруда в Гайд-парке, намалеванную свастику? Как по вашему, какова была бы реакция Великобритании на террор, чинимый в столице новейшим марсианским треножником с символикой Кайзеррайха на нем, если бы не наше участие в этом деле, Ватсон? Ответ один — война! Война, выгодная одному только человеку — профессору Мориарти, который преодолел время, чтобы ее развязать!
- Но зачем? - Мое недоумение было совершенно искренним.
- Власть, деньги, нажива, личные амбиции... Да мало ли может тому быть причин? Наверняка ответ известен лишь одному человеку на свете — самому профессору. Но мы обязательно спросим его об этом, когда наконец поймаем его. Именно он управлял треножником, Ватсон, тут даже и сомнений быть не может. И пусть ему удалось на сей раз ускользнуть в бездонное чрево лондонской канализации — где, кстати, ему самое место — но мы таки выведем его на чистую воду, Ватсон! Раньше или позже — но выведем. Помяните мое слово.
Я лишь вздохнул.
Когда заря заиграла всеми оттенками розового на на гранях фуллеровских куполов лондонской Кровли, тишину утра разорвал треск двигателя моноциклета. Курьер в цветах королевского дома, лихо откозыряв моему другу, вручил ему украшенный лентами и гербовыми печатами солидный пакет и, убедившись, что Холмс тут же ознакомился с содержанием вложенного в него письма, укатил прочь. В ответ на наш с мисс Хадсон незаданный вопрос великий сыщик лишь устало улыбнулся.
- Земельный надел в Эссексе и титул лорда. Так выражается монаршья признательность, Ватсон, - голос Холмса был полон иронических ноток.
- Сэр Шерлок Холмс? - Я покатал на языке непривычно — пока — звучащий титул. - А что, по-моему, звучит весьма неплохо, Холмс. С положенной по возрасту и заслугам солидностью.
- Пожалуй, - нехотя согласился мой друг. - А это, если мне не изменяет интуиция, благодарность от королевы.
С этими словами он указал на что-то за моей спиной. Я обернулся, и спина отозвалась привычно прострелившей поясницу болью.
Над курящимися дымком развалинами, бывшими еще совсем недавно домом номер 221-в по улице Бейкер-стрит, из-за сверкающей в лучах восходящего солнца Кровли поднимался изящных очертаний дирижабль класса воздушной яхты. Приблизившись к нам, воздушное судно снизилось и совершенно закрыло небо. Из раскрывшегося люка спустился трап, по которому резво спустился на землю подтянутый офицер в отутюженной парадной форме со знаками различия капитана Воздушного Флота Империи.
- Капитан Коул, Воздушный Флот Его Величества, - отрекомендовался он. - Ее Величество королева Мария просит принят этот скромный дар в знак признания ваших заслуг перед Британской короной и ее августейшего к вам расположения, мистер Холмс, сэр. Добро пожаловать на борт, леди и джентльмены!
Холмс устало поднялся со скамьи.
- Ну вот и наш новый дом, Ватсон. Мисс Хадсон, принимайте дела. Дороти... Найдите для нее подходящий угол, капитан. Нас ждут великие дела, друзья мои. Отправляемся немедленно!
- Пункт назначения, мистер Холмс? - подобрался капитан.
- Помните тот таинственный дирижабль со звездами на бортах, Ватсон? И аэропил, вооруженный гиперболоидом, разработкой одного гениального безумца русского происхождения? Я полагаю, наш путь лежит в Россию, капитан Коул.
- Россия? - переспросил капитан. - Это туда, где зима круглый год, казаки, цыгане и медведи?
- Именно, - ответил Шерлок Холмс. - В Россию. Прокладывайте курс, капитан. И, надеюсь, на вашем корабле найдется скрипка?
С этими словами великий детектив ступил на трап дирижабля, которому суждено было отныне стать нашим новым домом.
Нам же только и оставалось, что последовать за ним.
- Холмс! - окликнул я. Сышик высунул голову из люка и вопросительно уставился на меня. - Одного не могу понять — как вы все так просчитали с этим пари?! Столько неизвестных...
- Мой милый Ватсон! - ответил Холмс. - Вы стали жертвой небольшого мошенничества с моей стороны. Признаюсь в этом сразу. Несомненно, в ходе нашего расследования последовательность получения нами ответов могла быть совершенно произвольной — кроме первых пунктов, потому что треножник я угадал даже под шатром еще с борта «Цеппелина», и оттуда же разглядел, что оранжерея разбита — отсюда и догадка о триффиде. Но фортуна была на моей стороне, и все остальные пункты расследования открывались нам последовательно.
- А если бы ход расследования изменился? - спросил я.
- Тогда бы я командовал открывать конверты в иной, но именно нужной мне последовательности, и вы все равно восхищались бы моей проницательностью и интуицией, друг мой! - ответил великий сыщик Шерлок Холмс. - Обожаю это ваше изумленное выражение лица, Ватсон. Ничего не смог с собой поделать, слишком уж велико было искушение. Простите меня, друг мой. А теперь — милости прошу в салон на рюмочку шерри и сигару. Здесь можно курить, представляете, доктор? Боже, храни королеву!
|
|
|
|
Время приёма: 01:56 07.06.2011
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев