Шерлок Холмс в XXII веке, или Новые записки доктора Ватсона

    Владимир Марышев

    Шерлок Холмс в XXII веке, или Новые записки доктора Ватсона
    Фантастический детектив в четырех историях
     
    История первая
    Удар из прошлого

    
    Думаю, многие мои современники мечтали хотя бы краешком глаза увидеть мир будущего. А вот нам с Холмсом посчастливилось в нем жить! Более того, даже здесь мой гениальный друг сумел не ударить в грязь лицом. Вы сгораете от любопытства? Что ж, начинаю рассказ.
    В сущности, это трудно было назвать путешествием: все произошло мгновенно. Мы с Холмсом прогуливались по набережной Темзы, обсуждая подробности одного нашумевшего преступления. Вдруг земля ушла из-под моих ног, и тут же наступила тьма, как будто на меня накинули непроницаемый чехол. Это продолжалось лишь секунду-другую. Однако я, мне кажется, успел прочувствовать все то, что ощущает грешник, низвергнутый в преисподнюю, но еще не достигший дна. Затем в глаза вновь ударил свет.
    Мы находились в небольшой комнате с голубоватыми и, как мне показалось, подсвеченными изнутри, стенами. В одной из них была дверь - серебристый прямоугольник без каких-либо признаков ручки. Возле единственного окна стояли три кресла странной угловатой формы.
    Мой мозг наотрез отказывался воспринимать происходящее. Холмс пришел в себя гораздо раньше.
    - Ничего не видно, - как ни в чем не бывало произнес он, подойдя к окну. - Туман сегодня более густой, чем обычно. Во всяком случае, надеюсь, мы все еще в Лондоне. Знаете, Ватсон, меня смущает материал этих стен. В моей практике такого еще не встречалось.
    Я наконец обрел дар речи.
    - Как мы здесь оказались, Холмс? Ничего не понимаю!
    - Садитесь, Ватсон, - сказал Холмс, спокойно опускаясь в кресло. - В любой ситуации следует исходить из того, что чудеса невозможны. Нет вещей настолько невероятных, чтобы человеческий мозг был бессилен их объяснить. А сейчас мы просто-напросто подождем хозяев этой комнаты: вряд ли они будут долго держать нас в неведении.
    Холмс как в воду глядел! Спустя несколько минут дверь беззвучно втянулась в стену, и мы увидели человека лет пятидесяти, одетого несколько необычно, хотя и не экстравагантно.
    - Джентльмены! - обратился к нам незнакомец, войдя в комнату. - Я Джеральд Коллисон из департамента общественной безопасности. Прошу прощения за причиненное беспокойство, но встретиться с вами было необходимо. Поверьте, что, изъявив малейшее желание, вы сможете тут же вернуться домой.
    - Но где мы? - спросил я.
    - Как бы вам объяснить... - Коллисон сел в кресло, задумался на несколько секунд и вдруг улыбнулся. - Джентльмены, вы, вероятно, читали роман Герберта Уэллса "Машина времени"?
    Холмс отрицательно покачал головой: художественная литература для него практически не существовала. Однако я придерживался на этот счет другого мнения.
    - Конечно, мистер Коллисон. Роман вышел в свет совсем недавно и уже снискал шумный успех. Нечасто первая книга молодого автора получает такое признание. Критики прочат этому Уэллсу блестящее будущее!
    - Они не ошиблись, - сказал Коллисон. - Уэллс действительно приобрел всемирную известность. Но не припомните ли вы основную идею романа?
    И тут я все понял
    - 0 боже! Так вы хотите сказать...
    - Вот именно. Вы находитесь в двадцать втором веке.
     
    Не буду рассказывать о том, как мы с Холмсом привыкали к жизни в мире наших потомков, как знакомились с новейшими методами расследования преступлений. Лучше я сразу перейду к делу.
    Мы узнали, что путешествия во времени (пока только в прошлое и обратно до нынешнего 2107 года) стали возможны лишь несколько лет назад. Был создан Институт хрононавтики, отправлявший в различные эпохи специально подготовленных людей, где они собирали бесценные для науки сведения. Первые эксперименты оказались на редкость удачными, но вдруг произошло событие, приведшее в смятение ученых, департамент общественной безопасности и высшие правительственные круги.
    Кто-то проник в Институт хрононавтики и похитил одну из машин времени. Главный компьютер учреждения показал, что дерзкий поступок осуществил Деннис Уайт - хрононавт, незадолго до этого вернувшийся из путешествия в начало двадцать первого века. Ворвавшись в квартиру Уайта, сотрудники Скотланд-Ярда нашли хозяина мертвым. На теле были следы борьбы, а в горле зияла рана, нанесенная каким-то холодным оружием. Само оружие найти не удалось, так же, как и украденную машину времени. Убийца не оставил ни отпечатков пальцев, ни других следов своего пребывания в квартире. Память домашнего робота-слуги оказалась стертой.
    Происшествие было из рук вон выходящим. Сама гибель человека редчайшей профессии уже много значила, но ведь, в придачу к этому, пропала машина времени! Попав в руки сумасшедшего маньяка, аппарат мог вызвать в прошлом такие изменения, которые исказили бы нынешнюю картину мира до неузнаваемости.
    Поиски полиции ни к чему не привели, должностные лица, посвященные в суть дела, были в отчаянии. И тут в голову Коллисона, знатока викторианской эпохи, пришла блестящая мысль. Он предложил поручить следствие лучшему сыщику всех времен - Шерлоку Холмсу. Признаться, мне польстило, что при этом не забыли и про меня.
    Разумеется, Холмс с готовностью взялся за столь необычное дело. Мы узнали, что похищенная машина времени была маленькой, карманной (такими пользуются хрононавты) и совсем не походила на стационарный агрегат, перенесший нас в будущее. Выяснилось также, что компьютер института пропускает внутрь только лиц, имеющих допуск. А узнает он их, сличая рисунок радужной оболочки глаза с образцом, хранящимся в его памяти. Ведь у каждого человека он столь же индивидуален, как и узор на подушечках пальцев! Поэтому не составляло труда узнать, что в момент кражи внутри помещения находился лишь Уайт.
    С осмотра его квартиры Холмс и решил начать наши поиски.
    Пояснения давал молодой, но способный, по мнению его начальства, инспектор Линтон.
    - Уайт лежал здесь, - сказал он, проводя нас в гостиную, - между диваном и этим столиком.
    На столике возвышались цветочные горшки с экзотическими, никогда не виданными мною растениями.
    - Слушайте, Линтон! - сказал Холмс, заглянув в горшок, где красовался изящный кустик с яркими разноцветными листьями. - Я вижу здесь отпечаток ладони, вдавившийся в почву. Вероятно, его оставил кто-то из борющихся?
    - Несомненно, мистер Холмс! - ответил Линтон. - Отпечаток, обнаруженный нами сразу, явно не принадлежит Уайту. Следовательно, это - единственный след убийцы. Очевидно, в пылу схватки он потерял равновесие и был вынужден хоть на что-нибудь опереться. К сожалению, отпечатки ладоней не фигурируют в банке данных Скотланд-Ярда. Вот если бы были отпечатки пальцев... Но преступники в наше время наносят на руки тончайший слой особого полимера, так что дактилоскопия, вероятно, окончательно умерла.
    - Понятно. Кстати, в каком году Уайт побывал незадолго до своей гибели?
    - В 2014-м.
    - Зачем же ему было похищать машину времени, если он мог без труда воспользоваться ею при выполнении своего задания?
    - Этого никто не может объяснить, мистер Холмс.
    - Хорошо. - Холмс подошел к уже упоминавшемуся цветочному горшку и неожиданно сдвинул его с места.
    - Смотрите - удовлетворенно произнес мой друг. - Вот и второй след!
    Я увидел две буквы, нацарапанные каким-то твердым предметом на поверхности стола: "Д" и "р".
    - Это рука Уайта? - спросил Холмс.
    - Безусловно, - ответил несколько смутившийся Линтон. - Я изучал его почерк. Очевидно, он хотел написать имя своего противника, но не успел.
    - А убийца, в свою очередь, - подхватил Холмс, - не успел уничтожить надпись и попросту прикрыл ее цветочным горшком. В таком случае, у меня остался последний вопрос: не знаете ли вы, как называется находящееся здесь растение?
    Лицо Линтона вытянулось. Видимо, он не ожидал, что великого сыщика могут интересовать подобные пустяки.
    - Кажется, это цветок с одной из планет Проциона - сейчас ведь мода на иноземную флору. Но название мне неизвестно.
    - Благодарю, - оказал Холмс, - этого вполне достаточно, можно начинать работать.
    Линтон замялся.
    - Подождите, - произнес он наконец и вынул из кармана небольшую продолговатую вещицу. - Это парализатор одноразового действия. Такими штучками снабжают полицейских и, на случай непредвиденных ситуаций, хрононавтов. Направив прибор на человека, вы можете на восемь-десять часов отключить его сознание.
    - И что же из этого? - спросил Холмс.
    - Видите ли, вскрыв Уайта, медики заподозрили, что перед смертью он был подвергнут действию парализатора. Но полной уверенности не было, вероятность - примерно пятьдесят на пятьдесят. Вы ведь понимаете, следы активной борьбы и применение парализатора исключают друг друга, поэтому эксперты отвергли последнюю версию. Но кто знает, может, вам удастся найти что-нибудь и в этом направлении?
    - Спасибо, Линтон. Буду иметь ваши сведения в виду. Идемте, Ватсон!
    Когда мы остались наедине с Холмсом, я сказал ему:
    - По-моему, дело не такое уж сложное. Надо задействовать компьютерный банк данных и выявить подозрительные личности, чья фамилия начинается с "Др"!
    - Не все так просто, - ответил Холмс. - Я думаю, что "Др", скорее всего, означает "доктор". А фамилию Уайт не успел написать.
    - Доктор-преступник? - Я оживился. - Это интересно! Вспомните профессора Мориарти!
    - Да, Ватсон, его-то мне не забыть...
     
    Нас с Холмсом поселили в разных районах Лондона, но это не мешало мне каждое утро навещать своего друга.
    На следующий день я застал Холмса углубившимся в толстый том "Астроботаники".
    - Не думал, что проционский цветок вызовет у вас такой интерес! - сказал я. - Вы нашли что-нибудь?
    - Да, Ватсон! Здесь есть любопытные сведения. Представьте себе ...
    В это мгновение у него засветился экран инфобраслета, и мы увидели озабоченное лицо Коллисона.
    - Джентльмены, - произнес он, - прошу вас зайти ко мне. Есть новости.
    Кабинет Коллисона казался, на первый взгляд, чересчур просторным. Однако, когда хозяин, заложив руки за спину, начинал расхаживать из угла в угол, становилось понятно, что помещение полностью соответствует его привычкам.
    - Сегодня ночью, - говорил Коллисон, не прекращая ходить, - группа из шести человек попыталась проникнуть на предприятие, производящее современнейшее медицинское оборудование. Полиция не дремала, и всю шайку удалось взять. Но вот что интересно: в том же районе города и примерно в то же самое время был отмечен небольшой, но ощутимый скачок энергопотребления.
    - А это о чем-нибудь говорит? - спросил я.
    - Видите ли, подобные скачки происходят в моменты, когда машина времени уходит в прошлое или возвращается оттуда. Где-нибудь в двадцатом веке пик нагрузок был бы весьма ощутимым, но сейчас потребляемые мощности огромны, и городская сеть фиксирует лишь незначительные всплески. Мы никогда не занимались их регистрацией и лишь после похищения машины времени взяли энергослужбу под контроль. Как видите, неизвестный преступник уже начал пользоваться аппаратом. Очевидно, он был вместе со взломщиками, но, почуяв опасность, поспешил улизнуть в прошлое.
    - Вы допрашивали арестованных? - спросил Холмс.
    - Разумеется. Но группа оказалась лишь частью более крупной преступной организации, рядовые исполнители знают только то, что им положено знать. Приказы поступают с самого верху по таким запутанным каналам, что вычислить боссов практически невозможно. Кстати, все шестеро отрицают, что с ними был кто-то еще. Детектор лжи показал, что они пытаются нас надуть, но выжать из них ничего не удалось. Очевидно, им пригрозили смертью за излишнюю болтливость.
    - Так вы не установили даже, зачем им понадобилось медицинское оборудование? - спросил я.
    - Нет. Был отдан приказ - вот и все, что они знают.
    - Между прочим, - сказал Холмс, - что мешает вам применять машину времени для раскрытия преступлений? Ведь можно, допустим, войти в квартиру Уайта, перенестись к моменту его гибели и узнать, кто был убийцей.
    Коллисон остановился посреди кабинета.
    - Это было бы замечательно, - сказал он. - Но закон запрещает нам использовать машину времени в пределах жизни нынешнего поколения. Ведь могут случиться появления двойников и другие эксцессы, вызывающие временные искажения.
    - А преступник? Мог бы он, скажем, перенестись на неделю назад?
    - Естественно. - Коллисон вздохнул. - Для него закон не писан.
     
    Прошло несколько дней. Холмс старательно изучал архивы, относящиеся к началу двадцать первого века, а я поддерживал связь с полицейскими, продолжающими расследование. Однажды Холмс сказал мне:
    - Дело осложняется, Ватсон. Полюбуйтесь! Это пришло по почте.
    Он разжал ладонь, и я увидел квадратную изумрудно-зеленую пластинку. Один ее край был оранжевым. Холмс провел по нему пальцем, и раздался незнакомый мужской голос:
    - Вы уже обдумали мое предложение, мистер Холмс? Довольно быстро. Вам, кажется, несвойственна поспешность.
    - Я просто хочу, чтобы вы все повторили для моего друга Ватсона.
    - Хорошо, повторяю. Я веду работу чрезвычайной важности, ее результаты полностью изменят судьбы человечества. И вся эта возня, поднятая вами и людьми недоучки Коллисона, меня раздражает. Подумайте только: на пути, ведущем к благоденствию будущих поколений, встало такое ничтожное ведомство, как Скотланд-Ярд! Вы должны отказаться от сотрудничества с ним.
    - Должен вам заметить, - ответил Холмс, - что благоденствие поколений не достигается с помощью убийств и грабежа.
    У меня создалось впечатление, что незнакомец поморщился.
    - Это издержки, - сказал он. - Поверьте, моя цель велика и благородна. Я мог бы изложить свою идею, но лучше вам прочитать книгу Дэвида Ригла "Мир будущего". Основное я взял оттуда.
    - Хорошо, - сказал Холмс. - Какая награда ждет нас, если мы согласимся?
    - О, самая высшая! Вы будете допущены в то общество, которое я создам, и сможете играть там ведущие роли. Ведь вы люди девятнадцатого века, века серьезного, каждый из вас стоит сотни нынешних человечишек.
    - А если мы откажемся?
    - Тогда я обрекаю вас на казнь. На такую казнь, которой не подвергался еще никто. Попробуйте сами догадаться о ее способе, великий сыщик!
    - Непременно попробую, - не теряя присутствия духа, ответил Холмс. - Однако я еще не принял решения. Как вам сообщить о нем?
    - Только не через эту игрушку. Можете ее сразу же выкинуть. По вашим поступкам я сам пойму, какой вы сделали выбор. Надеюсь, вы все-таки проявите благора...
    Холмс прикоснулся к оранжевому уголку, и голос умолк на полуслове.
    - Странное устройство, - сказал я. - Впервые вижу такое.
    Холмс поднялся.
    - Думаю, нам надо показать его Коллисону.
     
    - Весь научный отдел бьется над вашей вещицей, - говорил Коллисон, расхаживая по кабинету. - Ясно одно: это не передатчик, поскольку никаких излучений обнаружить не удалось.
    - Что же тогда? - спросил Холмс.
    - По всей видимости, устройство представляет собой матрицу сознания преступника. Эта пластинка, являясь мертвой схемой, содержит в то же время полную индивидуальность таинственного "доктора", с ней можно разговаривать, как с живым человеком. Вам ведь приходилось вести диалог с компьютером? При этом также создается впечатление, что ваш собеседник - из плоти и крови. Однако матрица, которую вы принесли, создана на основе другого принципа, не известного нашим экспертам.
    - Возможно ли это? - спросил я, чувствуя, что главное Коллисон приберег напоследок.
    - Возможно, если предположить, что аппарат изготовлен в будущем.
    Наступило молчание. Я посмотрел на Холмса: он невозмутимо набивал табаком свою трубку.
    - Эта мысль мелькнула у меня в голове сразу, - сказал мой друг, закуривая, - однако я счел необходимым обратиться к специалистам. Что ж, выводы неутешительны. Преступник, похоже, оказался незаурядной личностью: он усовершенствовал похищенную машину времени и сделал возможными путешествия в будущее. Правда, это лишь гипотеза. Но все-таки лучше поспешить, иначе "доктор" осуществит свои зловещие замыслы. Идемте, Ватсон! Нам предстоит много работы.
    Остаток этого и весь следующий день мне пришлось провести на ногах. Было зафиксировано еще несколько случаев применения машины времени, а так как я хотел иметь самую свежую информацию, пришлось много ездить с Линтоном.
    Холмс тоже не терял времени зря.
    - Сомнений больше нет, - сказал он, когда я, освободившись, наконец-то заглянул к нему. - Убийца Уайта - опаснейший маньяк.
    Он положил на стол книгу музейного вида - не из современного суперпластика, а из бумаги и картона. "Дэвид Ригл. Мир будущего", - прочитал я на потёртой обложке.
    - Я ознакомился с этим, - продолжал Холмс. - В своем, с позволения сказать, труде Ригл утверждает, что к двадцать третьему веку будут окончательно упразднены полиция и суды, исчезнет преступность, люди станут кроткими, как овечки, и в результате человечество выродится, превратится в популяцию беспомощных, ни на что не способных существ. А посему, говорит Ригл, неплохо было бы изобрести машину времени, перенестись в будущее и влить и жилы дряхлеющей цивилизации кровь энергичных, предприимчивых предков. Идею книги можно сформулировать следующим образом: мировой прогресс всегда основывался ни принципе "человек человеку - волк". Как только этот принцип перестанет работать, неизбежна дегенерация людей. Каково?
    - Отвратительно! - искренне ответил я. - Подобных пророков всегда было в избытке, но что осталось от их теорий? Однако преступник, попав в будущее, натворит немало бед. Видимо, наш шанс заключается в том, что он, в силу каких-то причин, вынужден довольно часто появляться в нашем времени. Значит, есть возможность схватить его.
    - Кстати, - сказал Холмс, - я могу уже с почти полной уверенностью назвать его имя.
    - Неужели? Кто же он?
    - Судя по всему, это доктор Роджер Крейвис. В 2014 году он был руководителем одной невероятно засекреченной лаборатории. Мне пришлось основательно переворошить архивы.
    - Но почему вы думаете, что это он, а, скажем, не сам Ригл?
    - Очень просто, дорогой Ватсон! Книга Ригла вышла еще в 2012 году, причем уже после смерти автора. Зато именно в 2014-м последнее государство присоединилось к конвенции, запрещающей разработку биологически активных веществ в военных целях. То есть именно то, чем занималась лаборатория Крейвиса. Далее, из его досье следует, что он обладал жестким характером и скептически относился к идее всеобщего разоружения. Это был человек огромных и весьма разносторонних способностей, но после закрытия лаборатории он ничем не проявил себя в гражданских областях науки. Вероятно, по принципиальным соображениям, хотя в это и трудно поверить. И, наконец, однажды он уже был замешан в серьезном преступлении, но руководство, не желая терять ценного работника, выгородило его.
    Я задумался.
    - Как будто все сходится. Но как он попал сюда, в двадцать второй век? Зачем убил Уайта? Какова его связь с нападением на медицинское предприятие?
    - Надеюсь, мы скоро это узнаем, - ответил Холмс. - Мне представляется, что...
    И тут он исчез. Пропал, испарился, как будто внезапно прекратился чудесный сон, где мы с моим гениальным другом распутывали самые невероятные преступления.
    Выйдя из оцепенения, я немедленно позвонил Коллисону.
    - Не волнуйтесь, Ватсон, - со странным, на мой взгляд, спокойствием произнес он. - Оставайтесь на месте и ждите сообщений. Уверен, что ваши опасения напрасны.
    Невозможно передать, что я пережил за два часа молчания инфобраслета. Проблески надежды перемежались приступами жесточайшего отчаяния. Наконец Коллисон вышел на связь.
    - Я прошу вас, Ватсон, - сказал он, - прибыть в Институт хрононавтики, комната 115. Я распоряжусь, чтобы вас пропустили.
    Комнатой 115 было то самое помещение, откуда мы с Холмсом начали знакомство с будущим. Переступив ее порог, я испытал потрясение - не менее сильное, чем два часа назад.
    В одном из знакомых кресел, как ни в чем не бывало, восседал Холмс и с довольным видом попыхивал трубкой.
    - Вот видите, Ватсон, - сказал он, приглашающе указывая на соседнее кресло, - вовсе не стоило так беспокоиться.
    - Но... - Мои мысли путались. - Вы исчезли... Я был готов к самому худшему... Или у меня галлюцинации?
    - Ну что вы! У любого факта есть объяснение. Помните, Крейвис обещал предать меня неслыханной казни? Стоило немного подумать, и я догадался, что он имел в виду. Конечно же, преступник намеревался произвести в прошлом такое изменение, чтобы в результате я никогда не появился на свет. Не правда ли, сверхэффективный способ казни? Но я, сами понимаете, не стал дожидаться событий. Сотрудники института произвели необходимые расчеты и создали так называемый "временной компенсатор". Ничего не могу сказать об его устройстве, но принцип таков: узнав о моем исчезновении, ученые включают компенсатор, и он в течение определенного времени повышает вероятность того, что я все-таки реально существую. В конце концов так оно и оказывается на самом деле. Кстати, Ватсон, эти же меры предосторожности приняты и в отношении вас. Но преступник, убедившись в неудаче первого эксперимента, вряд ли пойдет на второй.
    Я достал платок и вытер испарину со лба.
    - Удивительно, Холмс. Но что вы собираетесь делать теперь?
    - По-моему, это очевидно. Нам осталось поймать Крейвиса. Полагаю, завтра он будет в наших руках.
     
    На огромном, во всю стену, экране мерцала объемная панорама Лондона. В нескольких местах горели красные крестики. Возле каждого крошечными цифрами были проставлены дата и время с точностью до минут.
    - Здесь, джентльмены, - сказал Коллисон, - отмечены время и место выявленных скачков энергопотребления. Чтобы установить закономерности, эти данные были обработаны компьютером. Вот что выдала машина.
    Коллисон коснулся нескольких кнопок на маленьком пульте сбоку экрана, и вокруг одного из кажущихся игрушечными зданий вспыхнул огненный кружок. Рядом с ним загорелась строчка цифр.
    - Итак, - произнес Коллисон, - если верить электронному мозгу, очередного применения машины времени следует ожидать сегодня, в полвосьмого вечера, в помещении фирмы "Бишоп". Она занимается поставками продуктов химии, но ее деятельность в последнее время вызывает подозрения у полиции. Что вы скажете на это?
    - Я восхищен проделанной вами работой. - Холмс был сама учтивость. - Разумеется, с вашими выводами нельзя не согласиться. Правда, с двумя маленькими оговорками. Крейвис действительно даст о себе знать сегодня. Но, во-первых, не в здании "Бишоп", а во-вторых, не в полвосьмого.
    - Почему вы так считаете? - спросил явно задетый Коллисон.
    - Поверьте, - дружелюбно произнес Холмс, - я и не думал ставить под сомнение ваш профессионализм. Но не все можно предусмотреть. Видите ли, я дал во все крупные газеты объявление, которое не может не заинтересовать Крейвиса. Поэтому его появления следует ожидать в шесть часов в одном небольшом доме на окраине Лондона.
    - Что ж, это меняет дело, - сказал Коллисон.
     
    Мы с Холмсом сидели в уютной, хотя и небогатой мебелью, комнате. Кроме нас, здесь находились Линтон и еще один полицейский.
    Холмс вынул старинную, еще не объемную, фотографию и показал ее всем.
    - Это снимок Крейвиса, взятый из его досье.
    Я увидел самое обыкновенное лицо несколько лысоватого человека, разменявшего шестой десяток. Но презрительно поджатые губы красноречиво говорили о том, какого мнения обладатель этого лица придерживается об окружающих.
    - Похоже, самовлюбленный господин, - сказал я.
    - Да, чувствуется. - Холмс спрятал фото. - Ну, а теперь, в ожидании гостя, я хотел бы рассказать все, что мне стало о нем известно. Я исходил из того, что Крейвис, прочитав книгу Ригла, сразу же загорелся мыслью "исправить" апатичный, по его мнению, мир будущего. Он работал с препаратами, влияющими на генетический код человека, однако всевозможные контролирующие организации не позволяли кому бы то ни было применять биологическое оружие. Но в двадцать третьем веке, по расчетам Крейвиса, надобность в любом контроле отпадет. Таким образом, ничто не помешало бы доктору воздействовать на наследственность людей, превращая их, в соответствии с идеями Ригла, в лишенных колебаний воинов, в своего рода живые машины.
    Итак, Крейвис ждал своего часа. Как-то он обратил внимание на мощный, никем не объясненный скачок энергопотребления в одном из районов Лондона. Могучий интеллект доктора помог ему догадаться, что подобный всплеск могла породить машина времени, прибывшая из будущего. Он начал поиски и в конце концов нашел Уайта, снявшего квартиру под чужим именем. Клятвенно пообещав не разглашать тайну хрононавта, Крейвис оказывал ему различные, порой значительные, услуги. А когда число этих услуг стало достаточным, попросился в будущее - якобы только затем, чтобы утолить свое любопытство. Поколебавшись, тот уступил.
    Таким образом, после завершения Уайтом своей работы Крейвис тайно оказался в двадцать втором веке, в квартире нового знакомого, где прожил примерно две недели. Я установил это, разузнав, сколько пищи Уайт заказывал на дом в последние дни перед гибелью.
    Постепенно Крейвис стал навязывать своему гостеприимному хозяину идеи Ригла. Он предлагал при выполнении следующего задания не возвращать машину времени, а доработать ее конструкцию с тем, чтобы можно было перенестись в двадцать третий век. Хрононавт отказался. Тогда, решив, что другого пути у него нет, Крейвис обездвижил Уайта украденным у него же парализатором, изготовил копию сетчатки его глаза, проник в Институт и похитил машину времени. Однако действие парализатора оказалось более слабым, чем предполагал преступник. Вернувшись в квартиру, чтобы забрать какие-то свои вещи, Крейвис обнаружил, что Уайт приходит в себя. Завязалась борьба...
    Холмс не успел закончить.
    В комнате вдруг стало темно, нас обдало волной теплого воздуха, и, когда светящиеся стены вспыхнули снова, мы увидели перед собой симпатичного молодого человека, одетого по последней моде. Руки он держал в карманах.
    Полицейские вскочили. Их лица выражали недоумение. Да и у меня, вероятно, вид был не лучше. Юноша не имел ничего общего с Крейвисом, а в то, что преступник мог доверить машину времени одному из своих подручных, как-то не верилось. И только Холмс сохранил самообладание.
    - Добро пожаловать, - оказал он. - Вы, вероятно, по объявлению?
    Незнакомец, вначале явно ошарашенный, быстро пришел в себя.
    - Не понимаю вас. Но могу объясниться. Я - Робин Кларк, инспектор службы безопасности времени. Прибыл из двадцать третьего века. По моим расчетам, здесь с минуты на минуту должен появиться опасный преступник, которого у нас разыскивают.
    - Из двадцать третьего века? - переспросил Холмс. - Невероятно! Какой же у вас сейчас год?
    - 2287-й, - не задумываясь ответил Кларк. - Я оделся соответственно вашей эпохе. А вообще-то у нас носят тоги из разноцветных полосок, скрепленных силовым полем, основной транспорт - гиперпередатчики, планетой управляет совет из десяти человек, его председателя зовут Маурицио Ризалити. Что вас еще интересует? Спрашивайте, я ведь вижу, что вы мне не верите!
    - Ну что вы, мистер Кларк, - улыбнулся Холмс. - Какие могут быть сомнения! Мне только хотелось бы узнать, на что похожа машина времени в вашем веке.
    - Увы, я не могу вам ее показать. Теперь это крошечный аппаратик, который имплантируется непосредственно в мозг хрононавта.
    - Уму непостижимо! Вы знаете, есть еще один вопрос, который меня чрезвычайно интересует. - Холмс вынул из ящика стола старинную скрипку. - Знаете, я немного музицирую. Мне достался в наследство этот инструмент, один из лучших, сработанных великим Никколо Амати. Чистое любопытство: сколько могла бы стоить эта скрипка в вашем веке?
    Кларк какое-то время молчал, затем рассмеялся.
    - Помилуйте! В наше время симфонический оркестр представляет собой небольшой ящичек, которым с легкостью управляет один человек. Даже не представляю, как люди могли играть на подобных деревяшках. Вряд ли у нас найдется коллекционер, способный отличить скрипку этого Амати от гавайской гитары. Музыкальные инструменты хранятся в музеях просто как предметы старины. Впрочем, дайте-ка посмотреть. Нечасто держишь в руках такую древнюю вещь.
    - Пожалуйста, - Холмс протянул скрипку и, едва Кларк вынул руку из кармана, подал глазами знак стоящему наготове Линтону.
    Мгновение спустя Кларк лежал на полу с заломленными за спину руками. Холмс нагнулся и вынул из его кармана маленький круглый предмет - украденную машину времени.
    - Вы изменили внешность и голос, доктор Крейвис, - сказал мой друг, - но провести меня вам не удалось. Линтон, уведите его!
    Я какое-то время бесцельно смотрел на дверь, закрывшуюся за полицейскими, и лишь затем повернулся к Холмсу.
    - Черт возьми! - Я потрогал гудящую от напряжения голову. - Как же вы догадались?
    - Ну, вы, Ватсон, уж совсем меня недооцениваете! Крейвис, конечно, гений. Он смог изменить свой облик и создать ту говорящую пластинку, однако модернизировать машину времени при нынешнем уровне фундаментальных наук даже ему было бы не под силу. К такому выводу в конце концов склонились специалисты, с которыми я советовался. Но сомнения еще оставались. Помните мой вопрос насчет машины времени двадцать третьего века? Ответив, что она у него в голове, Крейвис тут же непроизвольно шевельнул правой рукой в боковом кармане. Но и этого мне было недостаточно. Из досье Крейвиса я узнал, что он являлся страстным коллекционером старинных скрипок. Понимаете теперь, о чем было мое объявление в газетах? И вот тут Крейвис оказался плохим актером, переиграл. Узнав меня и догадываясь, что мне должно быть известно о предмете его обожания, он нарочито пренебрежительно отозвался о древних инструментах. А я, извините, не могу поверить, что творения Амати или Страдивари когда-нибудь утратят ценность для людей.
    - Значит, Крейвис так ни разу и не был в будущем?
    - Ни разу! А сведения о двадцать третьем веке он, обладая развитой фантазией, просто выдумал. Однако позвольте мне закончить свой рассказ. Итак, между Крейвисом и Уайтом завязалась борьба. В хрононавты не берут слабых людей, и вскоре Крейвис понял, что шансов у него мало. Но тут к нему пришла спасительная мысль.
    Холмс открыл ящик стола, достал уже знакомый мне том "Астроботаники" и раскрыл его.
    На голографическом снимке красовалось то самое растение с Проциона, которое мы видели в квартире Уайта. Но здесь оно было изображено с плодами - огромными стручками, изогнутыми, как ятаганы.
    - Эти плоды, очень твердые и заостренные, - продолжал Холмс, - держатся недолго, а затем опадают. В комнатных условиях их тут же убирают. Попав рукой в цветочный горшок, Крейвис вспомнил, что две недели назад растение имело плоды, отлично подходящие на роль холодного оружия. Он выхватил из кармана машину времени, оттолкнул Уайта и перенесся в прошлое. Вероятно, угадав его замысел, Уайт понял, что времени связаться по инфобраслету с полицией у него не остается. Каким-то подвернувшимся под руку предметом он попытался нацарапать на поверхности стола имя безумного доктора. Но не успел: перед ним с импровизированным оружием в руке возник Крейвис. Можно сказать, что причиной смерти Уайта стал удар из прошлого! Затем Крейвис велел домашнему роботу навести в квартире порядок, а после стер его память. Ну, а дальнейшее не столь интересно. Крейвис связался с лидерами организованной преступности и пообещал им неслыханную добычу в будущем, где, по его словам, люди доверчивы, а стражей закона нет вовсе. Взамен он попросил снабдить его медицинской аппаратурой и химикатами для осуществления своего замысла по изменению природы людей. Потом, конечно, Крейвис нашел бы способ избавиться от своих "помощников".
    - Но сейчас, в двадцать втором веке, нет военных производств, - сказал я.
    - Крейвису нужны были только исходные материалы, а уж как соединить их в дьявольскую смесь, ему было известно лучше других. Одновременно он работал над усовершенствованием машины времени, но так и не добился успеха. Однако в прошлое - очевидно, в свой родной 2014 год - наведывался часто. Подтверждение тому - всплески энергопотребления. Видимо, Крейвис понемногу вывозил из своей лаборатории образцы полученных веществ и документацию. Впрочем, строить догадки не имеет смысла - преступник схвачен и, несомненно, сам расскажет обо всем.
    - Хорошо, - сказал я. - Но признайтесь, что вы крупно рисковали. Увидев вас, Крейвис мог сразу же бежать в прошлое!
    - Вряд ли. - Холмс взял в руки скрипку Амати и стал ее настраивать. - Он был абсолютно уверен, что не только обведет нас вокруг пальца, но и заберет скрипку. Я хорошо знаю коллекционеров, поверьте моему опыту! Они готовы все поставить на карту ради очередного экспоната. Видели бы вы глаза Крейвиса в тот момент, когда я достал инструмент, а он еще не успел надеть на себя маску профана в искусстве!
     
     

    История вторая
    Кристаллы с Альтаира

    
    Как уже знает читатель моих новых записок, однажды мы с Холмсом пережили невероятное приключение - попали в двадцать второй век.
    Признаться, нам было непросто привыкнуть к скоплению гигантских причудливых зданий, в которое превратился Лондон почти за три столетия. Хотя, пожалуй, не в своей тарелке чувствовал себя только я, Холмс же с присущим ему хладнокровием почти сразу углубился в изучение уголовной хроники. Удивительный человек мой друг! Мир, полностью изживший преступность, показался бы ему, несмотря на обилие всевозможных диковинок, нестерпимо скучным. Однако в двадцать втором веке еще случались преступления, хотя и редкие, но порой достаточно запутанные, чтобы заинтересовать Холмса.
    Ему удалось раскрыть несколько почти безнадежных дел. Но наиболее любопытной из всех, как мне кажется, была история с альтаирскими кристаллами. О ней я и собираюсь рассказать.
    Однажды, зайдя к Холмсу, я еле нашел его среди груды томов, загромождавших рабочий стол. Мне стало интересно. Я взял наугад пару книг. Это оказались "Каталог астероидов" и "Определитель животных и растительных форм, населяющих планеты Сириуса".
    - Холмс! - воскликнул я. - Откуда такое внезапное увлечение астрономией? Мне помнится, когда-то она не представляла для вас ни малейшего интереса!
    - Видите ли, мой друг, - ответил он, - я понял, что знаний, которыми раньше гордился, теперь совершенно недостаточно. В прежние времена половину нужной мне информации можно было почерпнуть из "Таймс". А сейчас... - Он красноречивым жестом обвел горы книг. - Люди стремительно обживают планеты и целые звездные системы. Надо быть глупцом, чтобы не обращать на это внимания!
    И тут до меня дошло.
    - Бьюсь об заклад, вы наткнулись на дело, достойное вашего таланта!
    - Ну, зачем же так громко, - улыбнулся Холмс. - Хотя случай с альтаирскими кристаллами я бы не отнес к пустячным.
    - Ради бога, Холмс! - взмолился я. - Что это за случай? Не томите меня!
    Он отложил книгу и, поудобнее устроившись в кресле, стал рассказывать.
    - Полагаю, вы наслышаны о Реджинальде Хоупе, известном коллекционере минералов. Недавно ему удалось приобрести нечто совершенно уникальное - поющие кристаллы с одной из планет Альтаира. Да-да, именно поющие! Достаточно прикоснуться к ним, чтобы услышать удивительную мелодию. Разумеется, такие кристаллы - величайшая редкость. Так вот, представьте, буквально на днях их у Хоупа похитили.
    Признаться, я был разочарован.
    - И всего-то? Неужели вас заинтересовала заурядная кража?
    - Вы слишком нетерпеливы, Ватсон, - невозмутимо ответил Холмс. - Все не так просто. Достаточно сказать, что полиция проявила полную беспомощность. Видимо, прошедшие столетия никак не отразились на умственных способностях джентльменов из Скотланд-Ярда. Видите ли, преступник не оставил абсолютно никаких следов! Кристаллы пропали из бронированного сейфа, который находился в запертой комнате. В дверях были не современные электронные устройства, которые можно вывести из строя десятком хитроумных способов, а простые замки, из тех, что открываются только ключом или отмычкой. Между прочим, сейчас взломщики избалованы новинками техники, а вот обычный ключ для них подделать - проблема. Во всяком случае, в замочных скважинах не удалось найти ни одной посторонней царапины, которая не идентифицировалась бы с ключами Хоупа. Но не воровал же он у самого себя! Вот и все факты. Что вы скажете теперь?
     Я развел руками:
    - Вы меня убедили. Похоже, это дело как раз для вас!
    - Благодарю, - сухо отозвался Холмс. - Кстати, сегодня я собираюсь посетить Хоупа. Вы не составите мне компанию?
    - О чем речь, Холмс! - воскликнул я. - Разве я когда-нибудь отказывался от подобных предложений?
     
    Реджинальд Хоуп, немолодой, но довольно бодрый, подтянутый джентльмен, произвел на меня хорошее впечатление. Жена его, высокая белокурая дама в строгом темно-зеленом платье, смотрелась прирожденной леди. Узнав о цели нашего визита, Хоупы проводили нас в гостиную и предложили чаю.
    - Я вижу, вы любитель старины, - заметил Холмс, усаживаясь на стул с изумительной резной спинкой.
    - Это моя слабость, - Хоуп был явно польщен. - Нынешняя суперсовременная мебель удручающе однообразна.
    - У вас неплохой вкус. Однако позвольте перейти к делу. Мне хотелось бы осмотреть сейф.
    - Разумеется, разумеется! Но сначала вы должны выпить чаю.
    - И похвалить его, - улыбнулась миссис Хоуп.
    Сейф - массивный куб из жаропрочной стали - находился в комнате, напоминающей музей. Почти всю ее заполняли стеклянные витрины, в которых искрились, переливаясь волшебным блеском, тысячи кристаллов. Однако Холмс не стал разглядывать коллекцию (чем, как мне показалось, несколько обидел хозяина).
    - Да, замок самый простейший, - пробормотал мой друг. - Не доверяете электронике?
    - Боюсь, пристрастие к старине сыграло со мной плохую шутку, - ответил Хоуп. - Не выношу ничего жужжащего и подмигивающего. Я надеялся, что в наше время молекулярных схем найдется не так уж много людей, умеющих подделать примитивный ключ.
    - Даже если и подделали, остались бы посторонние царапины, - заметил Холмс. - В двери комнаты, как я понял, такой же замок. А как насчет окна?
    - Оно открывается только изнутри, - заверил Хоуп.
    - Отлично. Однако не мешает кое-что проверить.
    Холмс открыл окно и высунулся наружу.
    - Никаких следов, - заключил он, тщательно осмотрев тянущуюся вдоль стены гравийную дорожку. - Впрочем, это еще ни о чем не говорит.
    Мы вернулись в гостиную.
    - Мистер Хоуп! - обратился Холмс к хозяину. - Не припомните ли вы, кто посещал вас в последние дни?
    - Пожалуй, никого и не было. Хотя... Да-да, дней за пять до пропажи ко мне приходил некий мистер Голдмен. Он представился страстным любителем минералов.
    - Голдмен? - Холмс нахмурился. - Что-то не припомню такого коллекционера.
    - Он сказал, что лишь недавно возвратился на Землю после многолетних звездных путешествий.
    - Вы, конечно же, показывали ему кристаллы?
    - Разумеется. Он был просто восхищен!
    - Надо полагать, - задумчиво произнес Холмс. - А о чем еще шла беседа?
    - Да так, о пустяках. В частности, о мебели. Да! Он еще посоветовал мне покрасить пол и стены гостиной в один цвет. Сказал, что так теперь принято в аристократических кругах. По его словам, прежняя окраска была просто ужасной.
    Я огляделся и впервые обратил внимание на прекрасный нежно-голубой колорит стен. Пол под ногами был того же оттенка.
    - Вот как? - произнес Холмс. - Вы не похожи на любителя каких-либо новшеств.
    - Он был очень настойчив. Даже пообещал, что лично пришлет маляра.
    - Это интересно. - Холмс заметно оживился.
    - Представьте себе, на следующий день действительно пришел маляр. Он привез на автоматической тележке баллон с краской и за считанные минуты выполнил свою работу. Вы ведь знаете этот новейший метод? Красится только то, что нужно, а на мебели даже пятнышка не остается. Причем краска мгновенно высыхает.
    - Итак, - подытожил Холмс, - вас посетили лишь дважды - Голдмен и маляр?
    - Да. То есть нет! - спохватился Хоуп. - Видите ли, Голдмен был у меня еще раз. Кстати, накануне кражи! Он пришел довольно поздно, мы как раз собирались ложиться спать. Голдмен сказал, что ему нужна моя срочная консультация по поводу одного камешка с Альфы Центавра. Пробыл он у нас... В общем, за это время Голдмен как раз успел выкурить небольшую сигару. В музей мы даже не заходили. Между прочим, новая расцветка стен ему очень...
    - Извините. - Холмс неожиданно встал и подошел к подоконнику, на котором стояла изящная пепельница, похожая на прозрачный венчик большого цветка. - Я вижу здесь пепел. Но ведь вы сами, как нетрудно догадаться, не курите?
    - Что правда, то правда. - Хоуп смутился. - Это, конечно же, пепел мистера Голдмена. Вы знаете, в тот вечер я не вытряхнул пепельницу, а потом все так закрутилось, что мы про нее забыли. Позвольте, сейчас я исправлю эту оплошность.
    - Ни в коем случае! - запротестовал Холмс. - Вряд ли вам известно, что я когда-то написал монографию о разновидностях табачного пепла. Но такую, как здесь, вижу впервые. Вы позволите взять образчик?
    - Пожалуйста.
    Холмс с ловкостью фокусника извлек откуда-то крошечный пластиковый пакетик и ссыпал в него пепел.
    - Ну, а теперь позвольте нам откланяться, - сказал он. - Как только будут результаты, мы вас немедленно известим. Надеюсь, и вы будете держать меня в курсе новостей, касающихся этого дела. Вот номер моего инфобраслета.
     
    Холмс стоял посреди комнаты и задумчиво водил смычком по струнам скрипки. Мелодия, медленная и грустная, казалась нескончаемой. Наконец я не вытерпел:
    - У вас есть какие-нибудь соображения?
    Холмс положил скрипку и опустился в кресло.
    - Пока нам известно очень немногое. Я установил адрес Голдмена, а также узнал, где можно найти маляра, который приходил к Хоупам. Кроме того, я исследовал пепел, и результаты навели меня на кое-какие размышления. Давайте сделаем так: я отправлюсь к маляру, а вы - к Голдмену. Только, ради бога, не давайте ему понять, что он на подозрении. Поговорите о том - о сем и как бы между прочим спросите, не бывал ли он на Мицаре-2. Проследите за его реакцией. А чтобы был повод зайти, покажите ему это. - Холмс вынул небольшой золотистый камешек с ярко-зелеными разводами. - Скажите, что минерал достался вам случайно, и вы затрудняетесь определить его ценность.
    - И это все? - спросил я.
    - Да. Я не стал бы просить вас совершить невозможное, Ватсон!
     
    Голдмен оказался энергичным брюнетом с очень живыми темно-коричневыми глазами. Квартира его была битком набита приборами, о назначении которых я не имел ни малейшего понятия. Время от времени в комнату, где мы сидели, заходили какие-то люди, и Голдмен давал им краткие, непонятные мне указания.
    - Я руковожу агентством по торговым сделкам, - пояснил он. - Скоро улетаю с Земли, поэтому такая спешка. Приходится работать и на дому!
    Увидев мой камешек, Голдмен на долю секунды поднес его к глазам и тут же вернул обратно.
    - Можете его выкинуть, мистер Ватсон! Это чистейшей воды подделка под венерианскую блескучку. Вас бессовестно надули!
    Я посмотрел на него с невольным уважением.
    - Кстати, мистер Голдмен, не доводилось ли вам бывать на Мицаре-2? Говорят, там отличный рынок минералов.
    - На Мицаре-2? - Я не заметил в его голосе даже капли удивления или настороженности. - Разумеется, бывал. Но это не лучшее место для землянина. Ужасное пекло! Без скафандра с охлаждением делать нечего. Кстати, если вы не спешите, могу предложить вам стаканчик виски. - Он вскочил, словно подброшенный пружиной, и стремительно вышел из комнаты. Я взял с журнального столика красочный рекламный проспект, собираясь от нечего делать перелистать его. И вдруг голова моя закружилась, в глазах потемнело, и я почувствовал, что проваливаюсь в холодную мрачную яму.
    Мгновение спустя обжигающая жидкость пролилась в мое горло. Я закашлялся и открыл глаза. Надо мной со стаканом в руке стоял Голдмен. Он был явно встревожен.
    - Что с вами, мистер Ватсон? Вам плохо? - Голдмен метнулся к окну и распахнул его настежь. - Я крайне обеспокоен. У вас когда-нибудь уже было такое?
    - Н-н-нет... Не обращайте внимания, - пролепетал я, едва ворочая языком. - Сейчас немного отдышусь и пойду к себе.
    - Ну, вам виднее. Ведь вы, кажется, врач?
    Скоро мне действительно полегчало. Уходя, я подумал, что вряд ли Голдмен тот человек, который может быть замешан в преступлении.
     
    - Странно, очень странно, - сказал Холмс, выслушав мой рассказ. - Говорите, вам никогда раньше не случалось падать в обморок?
    - Никогда. Но ведь с любым может произойти... - Мне не хотелось продолжать эту тему. - А как ваши успехи?
    - О, все отлично, Ватсон! Моя версия начинает подтверждаться. Конечно, - спохватился он, - ничего конкретного я вам пока сказать не могу.
    На следующий день у меня было много дел, и я только перед самым обедом смог зайти к Холмсу. Его поведение показалось мне странным. Протянув руку для приветствия, он почему-то с видимым удивлением уставился на мой галстук. Я невольно оглядел себя. Галстук был как галстук.
    - Что вы на мне обнаружили? - спросил я.
    - Да так, показалось. Кстати, Ватсон, не умеете ли вы готовить яичницу с ветчиной? Эта пища из кухонного автомата мне порядком надоела. Я часто вспоминаю нашу добрейшую и искуснейшую миссис Хадсон.
    - Ну, полагаю, с яичницей как-нибудь справлюсь, - ответил я.
    Обедали мы молча. Едва Холмс засунул грязные тарелки в мойку, запиликал его инфобраслет. На экране появилось озабоченное лицо Хоупа.
    - Здравствуйте, Холмс! Видите ли, сегодня утром я пытался навести справки о Голдмене, но нигде не нашел даже упоминания о таком коллекционере. По-моему, он не тот, за кого выдает себя. В общем, я позвонил ему и в деликатной форме попросил разрешить мои сомнения.
    - Этого нельзя было делать! - встревожился Холмс.
    - Возможно, - виновато ответил Хоуп. - Во всяком случае, Голдмен отшутился и заверил меня, что я относительно него заблуждаюсь. Однако мои сомнения не рассеялись, и я хотел бы поделиться с вами некоторыми соображениями. Сегодня буду занят, но завтра милости прошу ко мне.
    - Спасибо, мистер Хоуп! - сказал Холмс. - Мы обязательно придем.
    Экран погас. Холмс взял в руки скрипку и извлек из нее несколько протяжных звуков.
    - Будьте наготове, Ватсон, - произнес он, повернувшись ко мне. - События могут в любой момент принять серьезный оборот.
     Придя к себе, я обнаружил в почтовой ячейке маленький фонокристалл. К нему был приложен листочек с печатным текстом:
    "Уважаемый мистер Ватсон! Подумайте на досуге о том, стоит ли врачу проявлять повышенный интерес к миру презренной мертвой материи. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы. Если же предпочитаете усложнять себе жизнь, я попросил бы вас прослушать кристалл, но не раньше вторника. Я также хотел бы, чтобы вы удержали от опрометчивых шагов вашего друга Холмса. Доброжелатель".
    Наглость послания возмутила меня. Я тут же связался с Холмсом.
    - Да, - сказал он, ознакомившись с письмом, - "мертвая материя" - это, несомненно, альтаирские кристаллы. Надеюсь, вы не испугались угроз?
    - Ну, как вы можете, Холмс! - обиделся я.
    - Что ж, в таком случае отложите фонокристалл до вторника. Тем более что я уже примерно представляю, о чем вам хочет поведать этот доброжелатель.
    - Помилуйте, Холмс! Откуда?..
    - Пока не могу сказать. До завтра, Ватсон!
     
    Утром я застал своего друга очень расстроенным.
    - Ватсон, - сказал он, - я только что получил известие о смерти Хоупа. Явно насильственной.
    - Что вы говорите! - Я был потрясен. - Но ведь это означает, что Голдмен...
    - Да, он мог испугаться разоблачений Хоупа и принять меры. Зачем только тот ему позвонил! Но у Голдмена твердое алиби. За вчерашние сутки он ни разу не покидал своей квартиры. Я успел навести справки.
    - А от чего умер Хоуп?
    - Представьте себе, от удушья! Весьма подозрительно, не так ли? Вот что, Ватсон. Мы немедленно едем на место преступления!
    К нашему приходу тело бедняги уже увезли. Обилие полицейских наводило на мысль, что они из-за своей бестолковости успели уничтожить все следы предполагаемого убийцы. Некоторые постоянно выскакивали из дома во двор, где находилась и убитая горем миссис Хоуп. Мы подошли к ней и выразили свои соболезнования.
    - Я умоляю вас, Холмс, - сказала она слабым голосом, - найдите виновного в смерти моего мужа! Была бы рада помочь вам, но вчера ничего особенного не происходило. Разве что часов в девять вечера зашел робот-посыльный. Видимо, он ошибся адресом, так как принес подборку журналов, которую мы не заказывали.
    - Говорите, робот? Благодарю вас. Поверьте, мы сделаем все, что в наших силах.
    Бережно поддерживая миссис Хоуп под руку, Холмс проводил ее в дом. Однако, как только она скрылась, его поведение изменилось. Он быстро подошел к стоящему во дворе утилизатору отходов, поднял крышку и заглянул внутрь.
    - Кажется, нам повезло, - сказал Холмс.
    Он достал из утилизатора маленькую металлическую коробочку, открыл ее и вытряхнул на ладонь щепотку коричневой пыли.
    - Эта вещица не успела дойти до камеры переработки. Теперь картина преступления ясна до мельчайших деталей.
    - Слушайте, Холмс, я совершенно сбит с толку. Может, все-таки объясните, в чем дело?
    - Терпение, мой друг, терпение! - невозмутимо ответил Холмс. - Все решится завтра. Видите ли, мы не располагаем уликами, достаточными для суда. Придется спровоцировать преступника на определенные действия. Этим я и займусь.
    - Вместе со мной, - твердо сказал я.
    - Нет, Ватсон, это исключено! Авантюра, которую я задумал, чрезвычайно опасна. Вы не должны понапрасну рисковать своей жизнью.
    - А вы? - вырвалось у меня.
    - Я - это другое дело.
    - Ну, уж нет, Холмс! Вы не сможете меня остановить. Тем более что рисковать жизнью мне приходилось не раз.
    Холмс заколебался.
    - Ну, хорошо, - сказал он наконец. - Но знайте, Ватсон: если бы не одно обстоятельство, вам не удалось бы меня уговорить.
    - Что это за обстоятельство? - поинтересовался я.
    - Оно связано с полученной вами запиской. Но всему свое время. Жду вас завтра у себя в девять часов.
     
    Мы сидели все в той же голубой гостиной. Лицо миссис Хоуп было бледным и осунувшимся, но в ее взгляде я уловил надежду. Сначала разговор касался мало значащих тем, и лишь потом Холмс решился перейти к делу.
    - Миссис Хоуп, - сказал он, - у меня есть основания полагать, что вашей жизни угрожает опасность. Не могли бы вы сейчас отправиться ко мне домой и провести там несколько часов? Полицейский, который стоит у входа, проводит вас. А нам с Ватсоном здесь предстоят кое-какие дела.
    - Хорошо. - Миссис Хоуп поднялась. - Я верю, что вам удастся разоблачить убийцу.
    Она вышла.
    - Ну что ж, приступим! - сказал Холмс. Он достал вчерашнюю коробочку, открыл ее и высыпал на пол уже знакомый мне коричневый порошок. Я с удивлением наблюдал за этими манипуляциями.
    - А теперь предлагаю погулять, - произнес Холмс.
    - Как долго?
    - Часа полтора.
    Мы отправились в Гайд-парк, ничуть не изменившийся за столетие. Говорили о пустяках, хотя, признаться, мне было немного не по себе. Наконец Холмс взглянул на часы и сказал, что пора возвращаться.
    Подойдя к дому, мы увидели возле дверей самоходную тележку с пузатым металлическим баллоном.
    - Да-да, это я вызвал ее, - сказал Холмс, предупредив мой вопрос.
    - Вы собираетесь покрасить еще одну комнату? - не удержался я.
    - Напротив. Баллон пуст. Идите за мной, только осторожно.
    Мы миновали прихожую. Холмс помедлил, затем резко распахнул дверь гостиной.
    То, что я увидел, заставило меня отшатнуться. На полу неистово корчилась какая-то голубая туша, похожая на бочонок с длинными извивающимися щупальцами. До меня не сразу дошло, что интерьер комнаты приобрел другой цвет - кремовый.
    - Полюбуйтесь! - спокойно произнес Холмс. - Вот он, похититель и убийца. Или, вернее, жалкое орудие в руках истинного преступника
    Потрясенный, я не мог сказать ни слова.
    Между тем "бочонок" рыскал из стороны в сторону, словно искал кого-то, но не находил, и это его бесило.
    Холмс вынул из внутреннего кармана плоскую стеклянную фляжку с какой-то бесцветной жидкостью и отвинтил пробку. Я почувствовал резкий неприятный запах.
    "Бочонок" замер на мгновение, затем опал, сплющился в блин и медленно пополз к нам.
    Холмс достал маленький передатчик и что-то проговорил в него. Из-за наших спин с негромким гудением выдвинулась самоходная тележка. Холмс откинул крышку баллона и вылил жидкость внутрь.
    - А теперь отойдем, - сказал он.
    В полном молчании мы наблюдали, как голубая масса, разлившаяся по полу, поднимается по колесу тележки и начинает втягиваться в горловину баллона. Наконец она полностью исчезла внутри. Холмс тут же захлопнул крышку и укрепил ее металлическими захватами.
    - Полдела сделано. - Он держался неестественно спокойно. - Давайте присядем, и я охотно поделюсь с вами ходом своих мыслей.
    Вы, конечно, уже догадались, что все началось с сигарного пепла. Он действительно выглядел необычно. Я провел анализ и обнаружил, что в табаке содержались листья одного из растений, обитающих на Мицаре-2. Это меня насторожило. Я заказал кучу литературы, и вот что мне удалось узнать. Мицар-2 принадлежит к кратной системе, из-за этого его орбита имеет весьма причудливую форму. В результате на планете чередуются периоды невыносимой жары и леденящего холода. Разумные обитатели Мицара-2 - эти самые голубые бочонки - по-своему приспособились к трудным условиям существования. Летом они благоденствуют, но как только температура опускается ниже плюс тридцати градусов по Цельсию, впадают в спячку и как бы окаменевают. Аборигены могут также изменять консистенцию своего тела. Им ничего не стоит сделаться жидкими, вязкими, как тесто, или упругими, наподобие резины. А перед спячкой они становятся совершенно твердыми, причем постепенно, начиная с кончиков щупалец. Есть у них и еще одна удивительная особенность. Если воздействовать на "спящего" мицарца препаратом из листьев или даже пеплом одного местного растения, он пробуждается и примерно часа полтора живет активной жизнью. Даже при нулевой температуре! Но потом все-таки снова затвердевает.
    Итак, происхождение "краски" не вызывало сомнений. Я разыскал маляра. По снимку Голдмена, полученному мною в справочной службе, тот узнал человека, который нанял его для работ в доме Хоупов и даже снабдил баллоном краски. В баллоне, разумеется, находился мицарец, оживленный на некоторое время щепоткой порошка и пребывающий в жидкой фазе. После покраски он, естественно, застыл. Ну, а дальше все ясно. Придя к Хоупам, Голдмен как бы невзначай стряхнул на пол пепел своей сигары, в которую предварительно добавил листьев того самого чудо-растения. Негодяй точно все рассчитал: вскоре после его ухода хозяева отправились спать. Мицарец ожил и, действуя согласно полученной инструкции, просочился под дверь музейной комнаты. Ну, а открыть сейф было для него парой пустяков. Он сунул в замочную скважину щупальце и, когда его мякоть заполнила все углубления и бороздки, на мгновение сделал это щупальце твердым. Получилось нечто вроде отливки ключа, которую мицарец и повернул в замке. Царапин не осталось, так как между "ключом" и металлом замка не было зазора. Забрав кристаллы, похититель открыл окно и передал их дожидающемуся результатов Голдмену.
    - Но мы же не обнаружили никаких следов под окном! - вырвалось у меня.
    - Я ведь сказал тогда, что это еще ни о чем не говорит. Очевидно, преступник надел антигравитационный пояс и висел в воздухе, не касаясь дорожки. Он взял кристаллы и был таков. Мицарец же отправился на прежнее место.
    - Зачем?
    - На всякий случай. Голдмен решил предусмотреть все. Когда Хоуп так неосторожно высказал ему свои подозрения, преступник понял, что бывшего владельца кристаллов пора убрать. На этот раз он решил создать себе стопроцентное алиби и послал робота, поручив ему незаметно просыпать порошок на пол. Выйдя из дома, робот, чтобы замести следы, выкинул коробочку в утилизатор. Но он, как вы знаете, просчитался. К сожалению, не повезло и Хоупу. Очевидно, мицарец обволок его голову тонкой пленкой и лишил доступа воздуха.
    - Но зачем это странное существо сделалось подручным убийцы?
    - Видите ли, Ватсон, мне удалось узнать, что мицарцы очень восприимчивы к одному весьма сложному химическому соединению. Оно для них - сильнейший наркотик. Чтобы не допустить развал своего общества, мицарцы под страхом смерти запретили употребление этой дьявольской смеси. Стоило поразмыслить логически, и я догадался: Голдмен, побывав как-то на планете, уговорил одного из подпольных наркоманов перебраться в безопасное место. Абориген продался преступнику за банку зелья!
    - Какая же судьба ожидает мицарца? - поинтересовался я.
    - Полагаю, его будут судить на родине. Земные законы для этого существа вряд ли годятся.
    - Феноменально, Холмс! - восхищенно произнес я. - Как вам удалось связать воедино нити преступления?
    - Пустяки, Ватсон, - отмахнулся Холмс. - Труднее всего было синтезировать наркотик - я вычитал формулу в одном справочнике. Между прочим, неясно еще, как Голдмен собирался дальше использовать мицарца в этом доме. Боюсь, он оставил его на случай, если миссис...
    - Добрый день! - раздался от двери голос Голдмена, и он сам, элегантный и улыбающийся, шагнул в гостиную. В руках он держал пластмассовую коробку. Вместе с ним вошли двое высоченных громил с абсолютно непроницаемыми физиономиями.
    - Я ценю ваш ум, Холмс, - произнес Голдмен. - Ни одна из этих полицейских ищеек не сумела бы распутать подобное дело. Но игра еще не окончена. У меня к вам деловое предложение. Надеюсь, вы, как здравомыслящий человек, не откажетесь от него. В общем, давайте договоримся: вы забываете о моем существовании, возвращаете мицарца, а взамен я отдаю вам это. - Он извлек из коробки роскошную друзу великолепных нежно-сиреневых кристаллов. Лучи света дробились в идеальных гранях и вспыхивали ослепительными зайчиками.
    - Я знаю, - продолжал Голдмен, - что вы не отступитесь, пока не найдете кристаллы. Так возьмите их! Не будем портить отношения из-за двух килограммов кремнийорганики с кое-какими включениями.
    Холмс побледнел.
    - Негодяй! - воскликнул он. - Как вы смеете предлагать мне сделку, убийца! Неужели вы не знаете, что я не торгую своей совестью?!
    Голдмен усмехнулся и подошел поближе. Телохранители, держа руки в карманах, последовали за ним.
    - Советую вам подумать, Холмс. Один мой знак - и от вас останется горстка пепла. Считаю до трех. Раз...
    И тут Холмс бросился на него. Но он не оценил реакцию Голдмена. Тот отпрыгнул, а телохранители мгновенно выдернули из карманов маленькие излучатели. Из их стволов вырвались бесшумные голубые молнии, и Холмс упал.
    - Холмс! - заорал я, кидаясь к моему другу. Но сердце великого сыщика уже не билось.
    - Черт возьми! - процедил Голдмен. - Кажется, он мертв. Впрочем, это мы уладим. Я думаю, вы, Ватсон, окажетесь более покладистым?
    Я поднялся, пошатываясь от горя.
    - Вас ждет страшная кара, Голдмен! Вы только что убили благороднейшего человека на земле. И я клянусь...
    - Руки вверх! - раздался энергичный, до неправдоподобия знакомый голос. Я почувствовал, как волосы у меня на голове медленно поднимаются. В дверях, с излучателем в руке, живой и невредимый, стоял... Холмс!
    Лицо Голдмена исказилось. Не оборачиваясь, он сделал знак своим подручным, чтобы они бросили оружие. Из-за спины Холмса вышли трое полицейских с электронными наручниками. Я отказывался что-либо понимать...
    После того, как бронированный гравикар, куда препроводили преступников, взмыл в небо, Холмс с сочувствием посмотрел на меня.
    - Натерпелись же вы, Ватсон! Но, в сущности, все очень просто. Мой двойник, которого они подстрелили, - обыкновенный андроид. Все это время я им дистанционно управлял. Давайте-ка займемся нашими трофеями!
    Он подошел к кристаллам, стоящим на столике, и, достав стеклянную палочку, легонько ударил один из них. Послышались изумительные звуки, как будто кто-то перебирал гирлянду крошечных хрустальных колокольчиков.
    - Небесная музыка! - восхищенно прошептал я.
    Однако Холмс, казалось, был чем-то озабочен.
    - А знаете, Ватсон, - сказал он, - я вычитал, что эти кристаллы отлично горят. Проверим? - И, не давая мне опомниться, он выхватил зажигалку. В одно мгновение кристаллы были охвачены веселыми оранжевыми язычками.
    - Что вы наделали, Холмс! - закричал я. - Вы уничтожили их!
    - Успокойтесь, Ватсон! - Это было сказано с потрясающим хладнокровием. - Перед вами - искусная подделка. Настоящие альтаирские кристаллы должны гореть голубым пламенем!
    У меня подкосились ноги. Хорошо, что кресло оказалось рядом.
    - Я совершенно измотан, Холмс! Объясните, ради бога, где же настоящие?
    - Об этом, надеюсь, следствию расскажет Голдмен. Не думаю, чтобы он спрятал их очень далеко. Но как было провернуто дело! Полчаса назад один из моих людей позвонил преступнику и намекнул ему, чтобы он поспешил к дому Хоупов, пока его не опередил некто Холмс. И, как видите, птичка попалась! Ну, а теперь я должен вас покинуть. Встретимся завтра!
    Утром, к моему удивлению, Холмс пришел ко мне сам.
    - Вы не забыли, Ватсон, какой сегодня день? - спросил он.
    - Вторник... Ах, да! Вы, вероятно, хотите вместе со мной послушать тот загадочный фонокристалл!
    - Вот именно. Надо же раскрыть последнюю тайну! Кстати, подлинные альтаирские кристаллы уже найдены. Преступник во всем сознался.
    Я включил кристаллофон.
    - Здравствуйте, Ватсон! - раздался самоуверенный голос Голдмена. - Насколько я понял, вы не вняли голосу рассудка. В таком случае знайте: вы никакой не Ватсон. Более того - даже не человек.
    Помните свой внезапный обморок? Все было подстроено. Я нейтрализовал вас особым биополем, а потом мои подручные быстренько изготовили похожего на вас андроида и переписали ваше сознание в его чистый мозг. И зачем вы заикнулись про Мицар-2? Я сразу же сделал выводы и понял, что вы - помощник Холмса, известного и за пределами Земли. В общем, ваше тело находится сейчас в особой холодильной камере. А нынешняя оболочка недолговечна: через неделю ей придет конец. Если же попытаетесь вернуть свое тело силой, то, поверьте, конец наступит немедленно. Теперь-то вы согласны на мои условия? Вечером жду вас к себе. Вы получите назад свое тело, а мы - заверения, что вы про нас забудете и Холмса от поисков отговорите. Вы ведь высоко цените свое слово? Между прочим, дав это слово раньше, вы уже давно были бы в прежнем теле, даже не догадываясь об этом. Поверьте, нам гораздо нужнее живой Ватсон, чем мертвый, ведь вы можете влиять на Холмса. Итак, жду вас, доктор!
    Я был совершенно раздавлен.
    - Что же это?.. Выходит, я - робот?!
    - Отнюдь, Ватсон! - жизнерадостно воскликнул Холмс. - Голдмен признался, где спрятано ваше тело. Сегодня ночью, пока вы спали, по моей просьбе медики произвели обратную пересадку. Вы уже снова человек. Понимаете теперь, почему я все-таки разрешил вам идти с собой? Ваша искусственная оболочка была качественнее, чем мой андроид, она не боялась даже лазеров! Я наводил кое-какие справки о продукции подпольной лаборатории Голдмена.
    - Но как вы узнали, что я?..
    - Элементарно, Ватсон. Дело в том, что ваши привычки слегка изменились. Это характерные побочные последствия пересадки. Например, раньше вы не позволили бы себе надеть зеленый галстук с коричневым костюмом! Кроме того, занимаясь приготовлением яичницы с ветчиной, вы случайно прикоснулись к раскаленной сковородке. И даже не заметили этого! Разумеется, мне все стало ясно.
    Я развел руками:
    - Преклоняюсь перед вашим талантом, Холмс! Но объясните мне одну вещь: как вы догадались, что кристаллы ненастоящие?
    - Ну, это проще простого, - ответил Холмс. - Мне доводилось слушать запись мелодии подлинных альтаирских кристаллов. Так вот, та музыка была выше на полтона. Кто-нибудь другой не обратил бы внимания, но ведь я, дорогой Ватсон, в некотором роде скрипач-любитель!
     
     

    История третья
    Парящий кондор

    
    Читателю, взявшему на себя труд ознакомиться с моими новыми записками, уже известно, что однажды мы с Холмсом нежданно-негаданно попали в XXII век. Мой друг, за потрясающе короткий срок вжившись в незнакомую эпоху, занялся своим излюбленным делом - разоблачением преступников. Я, по мере моих скромных способностей, помогал ему.
    Надо сказать, взявшись в очередной раз за перо, я недолго ломал голову, выискивая достойный упоминания случай. Многие из раскрытых Холмсом дел он сам считает сейчас, по прошествии времени, незначительными. Но только не это, связанное с промышленным шпионажем!
    Впрочем, все по порядку.
    В то августовское утро я, как обычно, сразу же после завтрака отправился к Холмсу.
    - Ай-яй-яй, Ватсон, - сказал он, вынимая изо рта неизменную трубку, - вы неважно выглядите. Стоит ли утолять свое любопытство за счет полноценного сна? Держу пари, что вы полночи провели за изучением медицинских справочников.
    Вероятно, мне давно пора привыкнуть к тому, что фантастическая проницательность так же естественна для Холмса, как для меня - знание латыни. Однако каждое ее проявление до сих пор ставит меня в тупик.
    Я внимательно оглядел себя, подозревая, что разгадка, как это уже не раз случалось, содержится в каком-то элементе моей одежды. Холмс с видимым удовольствием наблюдал за мной. Наконец он сжалился.
    - Все до смешного просто, Ватсон! У вас красные глаза. Значит, вы не выспались. Далее. В руках вы держите вчерашний вечерний выпуск "Дейли кроникл", не правда ли? Я узнал его по заголовку на первой полосе. Из всех материалов, помещенных в этом номере, внимания заслуживает лишь заметка, озаглавленная "Забывчивый преступник". Мое мнение совпадает с вашим?
    - Вполне, - ответил я.
    - Ну, а дальнейшее элементарно. Поскольку в заметке описывается любопытный с точки зрения медицины случай, это не могло не заинтересовать вас как врача. Вы немедленно засели за медицинские справочники, надеясь обнаружить что-либо подобное. Я угадал?
    - Вы каждый раз меня поражаете! - признался я. - Действительно, казалось бы, никакого секрета тут нет, а между тем... - Я сел в кресло и протянул Холмсу газету. - Так что же вы об этом думаете?
    Холмс развернул газету, отыскал заметку и стал читать вслух:
    "Как нам стало известно, сегодня в два часа утра была предотвращена попытка выкрасть промышленные секреты фирмы "Силвер чип" - одного из крупнейших производителей вычислительной техники. Злоумышленник - им оказался один из служащих фирмы, некто Марк Робертсон, - проявил чудеса изобретательности. На пути к бронированным дверям, за которыми находится главный кибермозг фирмы, хранящий в своей памяти ее новейшие разработки, преступник умудрился вывести из строя не меньше десятка хитроумных ловушек и электронных сторожей. Однако перед заветной дверью Робертсона ждал сюрприз. Механический сторож-паучок оригинальной конструкции оказался невосприимчивым к воздействию блокирующих лучей. Он упал на информационного вора сверху и мгновенно спеленал его прочнейшей сетью-паутиной. Но самое любопытное последовало дальше. Пойманный, как говорится, за руку, Робертсон неожиданно заявил, что даже в мыслях не имел похитить секреты своей фирмы и не представляет, каким образом оказался перед вместилищем кибермозга. Он с неподдельным изумлением разглядывал найденные при нем приборы и клялся, что видит их впервые в жизни. Проверка на детекторе истины показала, что Робертсон не лжет. Мало того, начальством он характеризуется как трудолюбивый, исполнительный, безукоризненно честный работник. Таким образом, вся эта история приобретает некий мистический оттенок. Где вы, хваленые детективы? Этот случай как раз для вас!"
    Прочитав последние фразы, Холмс поморщился.
    - Ох уж эти газетчики, никогда не упустят случая задеть нашего брата! Кстати, Ватсон, "Дейли кроникл" определенно имеет своего человека в "Силвер чип", иначе как бы эта история попала на ее страницы? Каждый знает, что промышленный шпионаж существует, но сами фирмы меньше всего заинтересованы в утечке информации подобного рода. Однако я отвлекся. Вы нашли что-нибудь в своих справочниках, Ватсон?
    Я развел руками.
    - Увы! Конечно, описано немало случаев амнезии, но этот совершенно уникален. Ничем не примечательный сотрудник внезапно становится гениальным промышленным шпионом, а затем столь же внезапно возвращается в прежнее состояние? Мне это кажется невероятным!
    - Ну что ж... - Холмс поднялся. - Невероятные случаи - это как раз то, чем мы занимаемся. Я полагаю, нам нужно съездить в правление "Силвер чип".
    Служащий, которого дирекция фирмы предоставила в наше распоряжение, вызывал жалость. Он отвечал за связь с прессой и, судя по всему, переживал, что вся эта история стала известна "Дейли кроникл" и теперь ему приходится отдуваться перед Скотланд-Ярдом (работниками которого представились мы с Холмсом).
    - Собственно, вот он, наш новейший сверхмалый компьютер, - сказал служащий. На его ладони появилась белая искрящаяся "таблетка" диаметром не более сантиметра. - Здесь и процессор, и память - словом, все необходимое. Коммутация с периферией, разумеется, беспроводная.
    - Потрясающе! - сказал Холмс. - А вы не боитесь показывать это нам?
    - Что вы! По внешнему виду судить о "начинке" абсолютно невозможно! Вскрытие тоже ничего не даст: оно просто-напросто уничтожит внутреннюю молекулярную структуру. Вы ведь имеете понятие о наноэлектронике?
    - В пределах необходимого, - ответил Холмс. - А что, много желающих ознакомиться с этой "начинкой"?
    Сотрудник фирмы замялся. Ему явно не хотелось посвящать нас в закулисные дела.
    - Хватает... - признался он наконец.
    - Например? - не отступал Холмс. - Кто ваш главный конкурент?
    Служащий помрачнел.
    - Компания "Фолуэлл продакшн". Вот уж кто пошел бы на все, чтобы заполучить секрет производства миниатюрных компьютеров!
    - Значит, можно заключить, что Робертсон был связан с "Фолуэлл продакшн"?
    - Я этого не говорил! - поспешно ответил сотрудник "Силвер чип". - С кем он был связан, выяснять не мне. Я всего лишь мелкий служащий.
    - Понятно, - сказал Холмс. - Что ж, спасибо за беседу. До свидания!
    Мы покинули здание фирмы.
    - Что теперь? - спросил я. - Навестим "Фолуэлл"?
    - Ни в коем случае! - сказал Холмс. - Это их насторожит. Тут надо как следует подумать. Вот что, Ватсон! Для вас не составит труда посетить завтра квартиру Робертсона? Не мешало бы выяснить некоторые детали. А я еще раз загляну в "Силвер чип". У меня возникла одна идея.
     
    Робот-слуга открыл дверь лишь после того, как я поднес к прозрачному окошечку удостоверение сотрудника полиции - месяц назад мы с Холмсом без труда получили их в Скотланд-Ярде.
    Робертсон жил один. Квартира была невелика, обстановка свидетельствовала о среднем достатке хозяина, а механический слуга, слегка поскрипывающий при ходьбе, явно не принадлежал к киберам последнего поколения.
    - Мистера Робертсона нет дома, сэр, - произнес робот.
    - Мне это известно, - ответил я, опускаясь в кресло. - Я хотел бы знать, дружище: не вел ли он себя в последний день, проведенный здесь, несколько... э-э... странно?
    - Я понял вопрос, сэр. Десятого августа, в воскресенье, мистер Робертсон находился дома только до обеда. Как правило, в выходные дни он редко покидает квартиру. Его любимое занятие - просмотр технических журналов: хозяин выписывает несколько наименований. Иногда он делает в журналах пометки, некоторые сведения заносит в память домашнего компьютера. В тот день часов в одиннадцать хозяин отложил все журналы, подсел к компьютеру и до обеда работал на нем. Насколько я понял, он связался с кем-то по Сети и вел диалог. Сразу после обеда мистер Робертсон сел в свой гравикар и улетел.
    - Так... Значит, он больше не возвращался?
    - Нет, сэр.
    - Хорошо. А до одиннадцати часов ничего особенного не происходило?
    - Нет, сэр. Разве что... Мистер Робертсон просмотрел утреннюю почту гораздо позже, чем обычно. Он вспомнил о ней как раз около одиннадцати.
    - Вот как? Принеси-ка мне почту за тот день.
    - Слушаюсь, сэр.
    Я бегло просмотрел почту. Два толстых научных журнала с длинными скучными названиями, еженедельная газета, с полдюжины рекламных проспектов...
    - Может, было какое-нибудь письмо? - спросил я.
    - Нет, сэр.
    Я задумался. Робертсон получает почту, сразу же после этого ведет с кем-то переговоры, а вскоре уезжает и совершает преступление против своей фирмы... Должна была существовать какая-то связь.
    "Холмс! - вдруг подумал я. - Если кто и сможет найти что-нибудь подозрительное в этой кипе пестрящих стереокартинками страниц, то только мой друг".
    Я сказал роботу, что заберу почту с собой, и сел к компьютеру. К моему разочарованию, вся информация за десятое августа оказалась стертой из его памяти. Видимо, тогда Робертсон отдавал полный отчет в противоправности своих действий, потому и позаботился, чтобы замести следы. Как же не совпадали эти два образа - хладнокровный предусмотрительный преступник и недоумевающий сотрудник фирмы, само воплощение невинности!
    Я позвонил в управление полиции. Через несколько минут мне сообщили, что гравикар Робертсона был обнаружен утром одиннадцатого неподалеку от здания "Силвер чип". Я попросил показать мне снимок машины. Она оказалась несколько устаревшей модели "Гарпия", но расцветка была нестандартной, запоминающейся: лазоревые плоскости и белоснежный фюзеляж с пурпурным рисунком в виде карты Восточного полушария Земли.
    - Вы проверяли память бортового компьютера? - спросил я.
    - Проверяли, - ответил дежурный. - Она оказалась стертой.
    Я поблагодарил и отключился. Затем вновь уселся в кресло и начал размышлять. Моя задача представлялась невыполнимой: Робертсон не оставил практически никаких зацепок. Если бы память бортового компьютера сохранилась! Тогда я смог бы узнать, куда преступник заезжал по пути и, как следствие, от кого получил свою изощренную аппаратуру. Ведь вряд ли он хранил ее дома!
    "А как бы поступил на моем месте Холмс? - подумал я и стал припоминать излюбленные методы моего друга. - Самое простое в подобной ситуации - это..."
    И тут меня осенило.
    "...дать объявление в газету! Гравикар такой окраски невозможно спутать ни с каким другим. Не может быть, чтобы никто не обратил на него внимания!"
    Я тут же связался с рекламной службой "Дейли кроникл" и заказал в завтрашний утренний выпуск объявление о том, что некто Ватсон разыскивает пропавший гравикар (следовало описание) и просит тех, кто видел его десятого августа, позвонить по такому-то номеру.
    Больше в доме Робертсона делать мне было нечего. Я прихватил почту и отправился к Холмсу.
    - Браво, Ватсон! - сказал он, выслушав мой рассказ. - Ваши действия были вполне логичны.
    - Не надо преувеличивать! - улыбнулся я. - Уверен, что вы достигли гораздо большего.
    - Как вам сказать, Ватсон! Если моя поездка и даст результаты, то они проявятся позже. Однако давайте посмотрим, что вы мне принесли.
    Холмс занялся изучением почты.
    - Ну, как? - сгорая от любопытства, спросил я, когда он перевернул последнюю страницу.
    - Знаете, Ватсон, тут нет почти ничего настораживающего. Я сказал "почти", потому что один из рекламных листков выглядит несколько подозрительно. Это проспект известной, как утверждается, компании "Оттауэй лимитед" из Бирмингема. Но если мне не изменяет память, там нет крупной компании с таким названием. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Надо будет проверить.
    Холмс взял листок, лежащий наверху, сложил вчетверо и сунул во внутренний карман.
    - Не стану скрывать, Ватсон, - сказал он, закуривая трубку, - дело довольно сложное. Не хватает нужных фактов. Однако подождем до завтра.
     
    Мое объявление, отпечатанное крупным шрифтом, располагалось в левом верхнем углу газетной страницы. Не обратить на него внимание было трудно. Но мне и в голову не приходило, что кто-то отзовется так быстро.
    Звонок раздался в тот самый момент, когда я, позавтракав, вставал из-за стола.
    - Меня зовут Уильям Фитчет, - представился с экрана коренастый черноволосый мужчина лет сорока. - Вашу машину, мистер Ватсон, я видел в воскресенье, часов... э-э... примерно в пять пополудни. Она стояла на Каннингем-стрит, возле дома... э-э... кажется, номер сто двадцать три. Да-да, именно сто двадцать три!
    - Очень вам признателен, мистер Фитчет, - сказал я. - Но не припомните ли вы, кто сидел в кабине?
    - Увы, мистер Ватсон, кабина была пуста. Очевидно, тот, кто... э-э... похитил ваш гравикар, вошел в здание. Вот и все, что я могу сообщить. Буду рад, если хоть чем-то помог в ваших поисках. - Он отключился.
    "Вот и первый след! - подумал я, выходя из дома. - Вряд ли стоит беспокоить Холмса. Я все разузнаю сам, а потом уж мы сообща решим, что делать дальше".
    Автоматический гравикар-такси доставил меня на Каннингем-стрит минут за восемь. Я вышел и изумленно воззрился на дом номер сто двадцать три.
    Судя по всему, это было одно из тех веселых заведений, где любила проводить время лондонская "золотая молодежь". Несмотря на ранний час, по фасаду скакали огненные фигурки, ежесекундно вспыхивали ослепительные зигзаги, круги и спирали, из окон гремела музыка, которая мне, сыну викторианской эпохи, показалась истошными воплями грешников, посаженных в аду на раскаленную сковородку. Требовалось известное присутствие духа, чтобы заставить себя войти в подобное помещение.
    У входа два малопривлекательных субъекта курили длинные палочки "эйфа", полулегального слабонаркотического снадобья, и поглядывали в мою сторону. Создавалось впечатление, что они поджидают именно меня.
    "Ну что ж, - подумал я, делая шаг вперед, - отступать уже поздно. Остается надеяться, что все кончится благополучно".
    Неожиданно передо мной возник длинный парень в живописных лохмотьях, которые светились, мигая поочередно то одной, то другой заплаткой. Волосы у него на голове были свиты в длинный фиолетовый рог, щедро посыпанный прилипшим конфетти. Я передернулся. Привыкнуть к техническим чудесам XXII века было гораздо легче, чем к нравам молодежи, которые зачастую меня шокировали.
    - Что вам угодно? - холодно спросил я.
    - Мистер Ватсон, - вдруг зашептал парень, наклонясь ко мне, - поверьте на слово, вам не стоит входить в этот дом. Давайте пройдем за угол, и я все объясню.
    Силы небесные! Экстравагантный молодой человек оказался... сотрудником Скотланд-Ярда инспектором Линтоном!
    Выяснилось, что дом уже несколько дней оцеплен переодетыми полицейскими, которые собираются накрыть группу торговцев "акульим зубом" - самым дьявольским из существующих наркотиков. Так что мое появление здесь было совершенно некстати. К тому же, по мнению Линтона, наметанному взгляду которого можно было верить, те двое у входа явно проявляли ко мне повышенный интерес.
    Я спросил, не появлялся ли в воскресенье неподалеку гравикар Робертсона.
    - Нет, - твердо ответил Линтон. - В воскресенье я не отходил от дома, а такую машину пропустить невозможно.
    "Фитчет обманул меня! - размышлял я на обратном пути. - Но чего он хотел - просто сбить со следа или расправиться со мной руками тех молодчиков? Последнее было вполне вероятно. Ведь если Фитчет замешан в "дело Робертсона", он сразу понял, что объявление в газету мог дать только сыщик".
     
    - Вы очень рисковали, Ватсон! - воскликнул Холмс, услышав мой рассказ. - Между прочим, вы пришли вовремя. Я как раз собирался уходить и теперь с удовольствием возьму вас с собой. Не хотите ли взглянуть на человека, сделавшего то, что не удалось Робертсону?
    - Как? - удивился я. - Значит, была еще одна попытка промышленного шпионажа?
    - Была. Причем - успешная! Но не буду дразнить ваше любопытство. Едем!
    Мы сели в подплывшее к нам такси, и Холмс начал объяснения.
    - Вчера я разговаривал с руководством "Силвер чип". Узнав, что на самом деле я частное лицо, оно согласилось прибегнуть к моим услугам. Ведь собственная служба фирмы, которую она имеет как раз для таких случаев, пока оказалась не на высоте. Итак, я начал действовать. Уровень автоматизации в "Силвер чип" высочайший, поэтому персонал невелик. Мне не составило труда собрать всех служащих, живущих одиноко. Ведь семейный человек может вызвать подозрение у домашних и потому не подходит для целей преступников.
    Собравшимся я задал один вопрос: не происходило ли с ними в последние дни чего-нибудь необычного? Представьте, один из инженеров, по фамилии Халберт, действительно припомнил странный случай. В понедельник, возвращаясь с работы, он столкнулся на улице с нетрезвым прохожим, который, увидев Халберта, тут же полез к нему обниматься. Когда инженер вежливо намекнул, что пьяница обознался, тот вынул зажигалку и поднес огонь к лицу Халберта, словно намереваясь рассмотреть его (хотя было еще совсем светло!). Наконец, пробормотав "извините, сэр", прохожий удалился.
    - Мне не совсем понятно, Холмс, - сказал я. - Такое с любым может случиться.
    - Возможно. Но почему бы не предположить, что в зажигалке был механизм, воздействующий на сознание и превращающий человека в преступника? Короче, отпустив всех остальных, я побеседовал с Халбертом и вручил ему один маленький, но чрезвычайно полезный для нас предмет. И, похоже, я не ошибся. Сегодня мне позвонили из "Силвер чип" и сообщили, что информация все-таки украдена у кибермозга, причем задержать похитителя не удалось. Видимо, за считанные дни таинственные конкуренты фирмы изобрели средство и от сторожа-паука. Кстати, мы приехали.
    Халберт, слегка полноватый мужчина с мягкими движениями, пожал нам руки.
    - Рад снова встретиться, мистер Холмс, - сказал он. - Сегодня, как видите, у меня выходной. Вероятно, вам удалось что-то выяснить?
    - Полагаю, да, - ответил Холмс. - Не будете ли вы добры вынуть из глаза контактную линзу, которую я дал вам вчера?
    - Пожалуйста. - Халберт подошел к зеркалу, чтобы достать линзу. - Но вряд ли вы найдете что-либо интересное для вас.
    - Как знать, - улыбнулся Холмс. - Обратите внимание, Ватсон, - он осторожно взял "линзу" двумя пальцами за края, - перед вами миниатюрная, незаметная для постороннего видеокамера. Я раздобыл ее в Скотланд-Ярде.
    Он вынул из кармана крошечный проектор и вложил "линзу" в щель на крышке.
    - Ну, как, Халберт, - сказал Холмс через полчаса, - вы убедились, что сегодня утром совершили шпионские действия против своей фирмы?
    Халберт подавленно молчал. Действительно, возражать было бессмысленно: камера бесстрастно запечатлела, как он проник в святая святых компании, мастерски обезвредил все ловушки, включая пресловутого паука, и выкрал у кибермозга информацию, переписав ее на маленький мнемокристаллик, который затем, выйдя на улицу, отправил куда-то по почте. Я говорю "куда-то", потому что разобрать шифр адреса, набранный Халбертом на панели почтового автомата, нам не удалось.
    - Какое-то наваждение, - наконец произнес Халберт. - Клянусь, мистер Холмс, я не делал этого! То есть, конечно, если верить камере... но я же должен был помнить это, мистер Холмс! - Бедняга находился в полном отчаянии.
    - Успокойтесь, - сказал Холмс. - Все укладывается в схему. Я был уверен, что, совершив кражу, вы тут же забудете об этом, иначе взял бы с собой полицейских. Вспомните случай с Робертсоном! Кто-то вложил в ваш мозг, как и в его, тщательно разработанный план операции. Кстати, мистер Халберт, вы вчера вечером получали почту? Мне хотелось бы на нее взглянуть.
    - Что? Почту? - Халберт непонимающе посмотрел на Холмса. - Вас интересует почта?
    - Представьте, да.
    Халберт пожал плечами, вышел из комнаты и вскоре вернулся с пачкой газет и рекламных проспектов.
    - Ага! - сказал Холмс, взяв один из листков. Затем он достал тот, полученный вчера от меня, проспект и положил оба рядышком на стол.
    Текст на листках был одинаковым. Большие черные, слегка припудренные золотистой пылью, буквы кричали: "Приобретайте продукцию фирмы "Оттауэй лимитед"! Только мы гарантируем отличное качество и высочайший уровень обслуживания!" Ниже располагался адрес в Бирмингеме. Еще ниже - знак фирмы: распростертый в небе кондор. Это был именно кондор: когда-то мне приходилось просматривать определитель силуэтов хищных птиц, а память у меня хорошая. Конечно, на этот проспект я обратил внимание еще в квартире Робертсона, но ничего криминального в нем не усмотрел.
    - Видите, как интересно! - сказал Холмс. - Фирмы такой в Бирмингеме нет, адрес тоже несуществующий. Вдобавок - никакого намека на то, какая же именно продукция рекламируется. Так есть ли смысл в этом проспекте? Если рассуждать логически? - Он посмотрел на Халберта.
    Но тому сейчас было явно не до логических рассуждений.
    - Что теперь будет со мной, мистер Холмс? - спросил он. - Это просто ужасно!
    - Надеюсь, все обойдется, - ответил Холмс. - Я постараюсь доказать, что вы действовали неумышленно. До свидания, мистер Халберт!
    Мы вышли.
    - Боюсь, Холмс, - сказал я, - что рассуждать логически, в вашем понимании, мне не под силу. Хоть убейте, не могу понять, при чем тут проспект.
    - Видите ли... - начал Холмс. Но ему помешали.
    - Еще раз здравствуйте, мистер Ватсон! - раздался уже где-то слышанный мною голос. Я обернулся и увидел... Уильяма Фитчета, того самого, который звонил мне утром!
    - Прошу меня простить, - продолжал Фитчет, не обращая внимания на Холмса, - я, кажется, дал вам не тот номер дома. Память, знаете ли... Представьте, когда понял это, ничего не мог делать, пока не вспомнил истинный номер.
    Я взглянул на Холмса и заметил, что он напрягся. Несомненно, мой друг уже понял, кто стоит перед нами.
    - Так вы на меня не в обиде, мистер Ватсон? - Фитчет широко улыбнулся. - Кстати, вы курите? - Он протянул мне ярко разукрашенную пачку, и я машинально, хотя и не собирался этого делать, взял одну сигарету. Фитчет улыбнулся еще шире и вынул зажигалку.
    И тут Холмс, до этого стоявший неподвижно, взорвался ударом, опрокинувшим Фитчета на тротуар.
    - Отличный апперкот в челюсть! - похвалил я. - Но нельзя ли было... обойтись без этого?
    - Вы же знаете, когда-то я немного боксировал, - скромно отозвался Холмс. - А обойтись без этого... Хорошо еще, что реакция меня не подвела. Доля секунды - и было бы поздно.
    Он нагнулся и поднял "зажигалку".
    - Вот этими штучками преступники закладывают в голову исполнителей программу, не повиноваться которой человек не в состоянии.
    Холмс поднял Фитчета и встряхнул его.
    - Кто вы, мистер? - изумленно спросил тот. Затем взялся за челюсть и скривился. - Как больно... Что все это означает? Вы можете мне объяснить?
    - Вот видите, Ватсон, - сказал Холмс, - опять то же самое. Очевидно, программа автоматически стирается из памяти в двух случаях: когда исполнитель выполняет задание или когда он проваливает его. Неплохо придумано, ведь это же стопроцентная гарантия молчания! Однако нам придется отпустить этого господина. Опасности он теперь не представляет, а о тех, кто превратил его в послушное орудие, не может рассказать ничего. Они пока неуловимы. Но, думаю, ненадолго. - Холмс задумался. - Слушайте, Ватсон! Мне сейчас предстоит еще кое-что сделать. Не возражаете, если мы расстанемся до завтра?
    - Хорошо, - ответил я.
    Делать мне было нечего, и я отправился в Гайд-Парк.
    Здесь, на этом островке природы, чудом сохранившемся среди гигантских сооружений из керамики, стекла и полимеров, время летело незаметно. Уходить отсюда не хотелось - особенно сейчас, в преддверии осени, которая скоро заставит поблекнуть это зеленое великолепие. Однако не все, как я, пришли в парк, чтобы подышать свежим воздухом. Многие, собравшись в кружки, слушали самодеятельных ораторов, наперебой предлагавших свои рецепты всеобщего процветания. Как это напоминало Лондон моей эпохи!
    Я как раз проходил мимо одной такой группы, когда в ней разгорелся спор. В мгновение ока противники ожесточились, и началась потасовка. "Вот тебе и XXII век!" - успел подумать я перед тем, как меня сбили с ног...
    К счастью, разгоряченные соперники вскоре опомнились. Какой-то юноша помог мне подняться.
    - Извините, сэр, - сказал он. - Вам, очевидно, было дико это наблюдать. Но всему виной они, - он кивнул в сторону, - защитники дурацкого закона Ричардсона-Дина. Воистину ничего глупее не придумаешь.
    - Воистину ничего глупее не придумаешь, чем драться из-за таких пустяков, - проворчал я. - Впрочем, спасибо, сэр!
     
    На следующий день, когда я уже собрался заглянуть к Холмсу, он позвонил сам:
    - Здравствуйте, Ватсон! Если вы хотите продолжить вчерашний разговор, то сможете меня найти в здании "Силвер чип". По-видимому, я там пробуду долго.
    Я нашел своего друга довольно быстро. Оказывается, ему выделили отдельный кабинет, и он сейчас, по всей видимости, проводил индивидуальные беседы с работниками фирмы. Как раз в то время, когда я зашел в кабинет, Холмс показывал сидящему перед ним человеку два каких-то квадратных стеклышка. Тот явно пребывал в недоумении.
    - Хорошо, вы свободны, - сказал Холмс. И тут он увидел меня.
    - Еще раз приветствую вас, Ватсон! Садитесь. Как я понимаю, вы пришли, чтобы утолить свое любопытство?
    - Признаться, да, - ответил я. - Возможно, вы уже считаете это дело наполовину раскрытым, но я...
    - Сейчас вы все узнаете, Ватсон, - заверил Холмс. - Во-первых, дело раскрыто не наполовину, а процентов на девяносто, если не больше. Помните фильм, снятый камерой в глазу Халберта? Так вот, там отчетливо запечатлено место, куда запрограммированный инженер заезжал, чтобы получить инструкции и шпионские приспособления. Это оказалась тайная лаборатория на окраине города. Финансировала ее, как я и предполагал, компания "Фолуэлл продакшн". Остаются мелочи: выявить конкретных руководителей преступного бизнеса, а это теперь совсем нетрудно, и предать их суду. Насколько я понял, планы у "Фолуэлл продакшн" были грандиозные. Они отнюдь не ограничивались выуживанием секретов у "Силвер чип". Сами понимаете: обладая способом превращать человека в послушного робота, трудно удержаться от мысли о мировом господстве. Об этом задумывался каждый, кто когда-либо заполучал очередное сверхоружие. Но теперь этим бредовым затеям не суждено сбыться.
    Во-вторых, дорогой Ватсон, я раскрою, наконец, секрет рекламного листка "Оттауэй лимитед". Разумеется, если текст, как мы убедились, не нес никакой смысловой нагрузки, то все дело было в картинке. Да-да, в том самом кондоре.
    Когда-то одна из государственных лабораторий уже занималась разработкой методов программирования личности. Впоследствии это было запрещено, но материалы остались, и я недавно смог с ними ознакомиться. Так вот. Программа действительно вводится в мозг с помощью той машинки, напоминающей зажигалку. Но сам человек, подвергшийся воздействию, об этом не подозревает. Программа мирно дремлет в каких-то незадействованных ячейках его памяти, пока не будет включена. А включить ее можно двумя основными способами: звуковым (например, специфическим, редко употребляемым словом) и визуальным, то есть демонстрацией какого-то изображения. Причем оно также должно быть редким, не способным попасть на глаза случайно. В принципе, оба способа эффективны. Звуковой можно осуществить, послав по почте фонокристалл с определенной записью, визуальный - подсунув картинку. Однако фонокристалл можно найти, прослушать, и странность этого послания станет для опытного сыщика очевидной. А кто обратит внимание на обычный рекламный проспект? Ведь их приходит по нескольку в день.
    - Но вы же обратили, - польстил я Холмсу.
    - Просто у меня хорошая память на названия фирм. Да и сам кондор... Ведь это как раз то, что надо: многие ли в нынешнем веке видели хотя бы его изображение?
    Что еще? С Фитчетом все ясно. Проследив за вами и поняв, что миссия Халберта раскрыта, он решил, запрограммировав, обезвредить вас, да и меня, видимо, заодно. Что ему, однако, не удалось. А в том здании на Каннингем-стрит действительно собирались отпетые личности. Парочка вполне могла получить приказ убить вас или, что вероятнее, запрограммировать с помощью "зажигалки". А узнать вас они могли по голограмме, сделанной Фитчетом с экрана видеофона и переправленной в это злачное заведение раньше, чем вы до него добрались. В общем, Линтон не зря вас предостерегал. Что же касается информации, отправленной Халбертом по почте, то вряд ли "Фолуэлл" сможет ее использовать. Слишком много улик, что она добыта преступным путем. Во всяком случае, если "Силвер чип" затеет процесс, она наверняка выиграет его.
    Вас, наверное, интересует также то, чем я занимаюсь сейчас. Охотно отвечу: выявляю "запрограммированных". Ведь с некоторыми эту операцию могли провести незаметно. Например, в толпе.
    - Неужели вы выявляли их с помощью этих стеклышек? - недоверчиво спросил я.
    - Представьте себе, - ответил Холмс. - Я использовал принцип поляризации света. Как известно, поляризованное стекло пропускает только те световые волны, которые ориентированы в определенном направлении. Например, горизонтально. Если взять две одинаковые поляризованные пластинки и наложить друг на друга, они останутся прозрачными. Если же одну из пластинок повернуть на девяносто градусов, мы получим темный квадрат. Свет не будет проходить через него, так как вертикально ориентированная пластинка не пропустит горизонтальные волны. Остальное - проще простого. Ведь ничего не стоит подобрать такое расположение поляризационных линий, чтобы при наложении пластинок получался силуэт парящего кондора. Причем рисунок будет тем четче, чем ближе я поднесу пластинки одна к другой.
    - Это, конечно, любопытно, - сказал я. - Но какова цель подобных манипуляций?
    - Понимаете, Ватсон, полное включение программы происходит лишь в том случае, если человек, носящий ее, видит отчетливую, исключающую неоднозначные толкования, картинку. Но процесс "узнавания" начинает происходить в его мозгу уже тогда, когда он видит слегка размытую картинку, лишь напоминающую ключевую своими очертаниями. Я сдвигаю пластинки на такое расстояние, чтобы контуры парящего кондора оставались еще нечеткими, зыбкими. Однако пси-волна узнавания успевает, не включая при этом программу, возникнуть в мозгу человека-носителя. Эту волну я и регистрирую с помощью особого приборчика.
    Только сейчас я заметил стоящий перед Холмсом небольшой аппарат с экраном.
    - И много вам удалось выявить... носителей?
    - Пока - одного. Я направил его в медицинскую службу фирмы. Там вредоносную программу безболезненно сотрут из мозга. Методика этого процесса содержалась в материалах, о которых я вам уже рассказывал. В общем, нам, можно сказать, повезло, что вчера для шпионской операции решили использовать не этого человека, а уже выявленного нами Халберта.
    В кабинет заглянул мужчина совершенно неприметной наружности, из чего я заключил, что он является, скорее всего, сотрудником отдела безопасности "Силвер чип".
    - Мистер Холмс, - сказал он, - зайдите, пожалуйста, в зал совещаний. У дирекции фирмы возник один вопрос...
    Холмс поднялся.
    - Подождите меня здесь, Ватсон. Я скоро вернусь.
    Он вышел.
    Я встал, прошелся по кабинету, затем взял в руки стеклышки.
    "Как просто и в то же время эффективно", - подумал я, совмещая прозрачные пластинки. На меня глянуло изображение распростершего крылья кондора.
    Внезапно у меня закружилась голова. Перед глазами, затмевая все вокруг, разлилось белое пульсирующее сияние. Я пошире расставил ноги, чтобы не упасть, и слепо зашарил вокруг себя руками, пытаясь нащупать стену. И вдруг мерцающая белизна исчезла. Мой рассудок был холодным и ясным. Я понял, что все на свете теперь несущественно, кроме одного: найти Холмса и уничтожить его! Отныне нам двоим не было места на этой земле. Я нащупал в кармане боевой излучатель, с которым не расставался последние дни, и твердым шагом вышел из кабинета.
    Вдруг рядом со мной возникли двое невесть откуда взявшихся молодых людей.
    - Ваш пропуск, - произнес один из них.
    - Что? - не понял я.
    - Каждый, кто выходит из этого кабинета, обязан предъявить пропуск, подписанный мистером Холмсом, - пояснил страж.
    "Неплохо придумано, - подумал я. - Но никакая сила на свете не сможет остановить меня!"
    Я сунул руку в карман и... тут же оказался на полу...
     
    - Представьте, Ватсон, - говорил мне вечером Холмс, - я совершенно упустил из виду, что и вас могли запрограммировать. Несомненно, это было сделано в Гайд-Парке, во время инсценированной потасовки. Так что, если бы я не придумал снабжать всех проверенных мною сотрудников пропусками, мне пришлось бы плохо. И еще, Ватсон: похоже, программу для вас составляли второпях. Иначе вы поступили бы умнее. Например, дождались бы меня, предложили поехать куда-нибудь, и там...
    - Бог с вами, Холмс! - Я содрогнулся. - Все обошлось, к чему теперь эти теоретические выкладки? К счастью, программа самоликвидировалась сразу же после удара этого костолома: ведь тогда стало совершенно ясно, что моя миссия провалилась. А, кстати, Холмс, я же видел картинку-ключ раньше! Если, допустим, я бы просто представил ее себе, программа включилась бы?
    - Нет, Ватсон. Этот метод не зря назван визуальным: задействовать программу может только изображение. Однако отвлечемся от дела "Парящий кондор". Оно практически закончено, сегодня после обеда арестованы все его главные участники. А теперь, - Холмс взял в руки скрипку, - если не возражаете, я сыграю вам сонату Корелли.
     
     

    История четвертая
    Зов о помощи

    
    Как известно, в новый цикл записок, повествующих о наших с Холмсом приключениях в двадцать втором веке, входит рассказ "Кристаллы с Альтаира". Однако в практике моего друга было и другое дело, связанное с кристаллами - на этот раз денебскими.
    А началось все так. Однажды мне пришлось заниматься какими-то домашними делами, и я, вопреки своей привычке навещать Холмса с утра, смог заглянуть к нему только после обеда.
    Холмс сидел в кресле-качалке, окутанный клубами табачного дыма, и, насколько я изучил выражение его лица, предавался воспоминаниям.
    - Похоже, вы настроены ностальгически, - сказал я, поздоровавшись.
    - И не говорите, Ватсон! - Холмс вздохнул. - Сегодня я от нечего делать посетил нашу старую квартиру на Бейкер-стрит. Вы ведь знаете, сейчас там музей. Все выглядит точно так, как будто мы только что оттуда съехали. Загляните туда как-нибудь, Ватсон, всегда приятно подышать воздухом прошлого. Представьте, посетители музея до сих пор оставляют в почтовом ящике свои пожелания нам. Я не удержался и принес одну такую записку. Посмотрите! - Он взял со стола листок и протянул мне.
    "Уважаемый мистер Холмс! - прочитал я. - Все члены нашей семьи - восторженные почитатели Вашего таланта. Шлем Вам и Вашему другу доктору Ватсону самые наилучшие пожелания. Поверьте, мы никогда не осмелились бы обратиться к Вам с просьбой, но нам уже целую неделю не дает покоя заметка "Опасное чудачество профессора", напечатанная в утренней "Дейли кроникл" за шестое мая. Дело в том, что мы лично знаем профессора Иглтона и не можем понять, что побудило его на столь странный поступок. Будем рады, если Вы расследуете это дело. Семья Коллинз."
    - А вы помните эту заметку, Ватсон? - спросил Холмс, когда я кончил чтение.
    - Кажется, припоминаю. Некий профессор был задержан на Корнуоллском космодроме при попытке угнать один из звездолетов. Я не ошибаюсь?
    - Нет, Ватсон. Профессор Иглтон, мировое светило в области минералогии, вознамерился проникнуть в космический корабль, полностью подготовленный к старту в систему Денеба. Корабль был серии "Эпсилон" - из тех, у которых достаточно нажать пусковую кнопку на пульте, а все остальное сделает автоматика. Каким-то образом профессору удалось провести охрану, и его схватили лишь в самый последний момент, когда он был уже в двух шагах от люка. На вполне естественный вопрос представителей закона Иглтон ответил, что ему просто вздумалось прогуляться по космосу. Разумеется, такое объяснение сочли неубедительным, и было возбуждено дело - не принесшее, однако, пока никаких результатов. Вот и все.
    - Вы думаете заняться этим? - спросил я.
    - После столь учтивой просьбы у меня не остается выбора, Ватсон, - улыбнулся Холмс.
    - К сожалению, сегодня не могу быть вам полезен, - сказал я. - Дома ждут еще несколько неотложных дел. Вот завтра присоединюсь с удовольствием. Интересно, Холмс, с чего вы начнете?
    - Во всяком случае, просить о встрече с Иглтоном я не буду: вряд ли он расскажет мне то, что решил утаить от властей. Для начала попробую узнать о нем побольше, используя компьютерный банк данных, и установлю, хотя бы приблизительно, круг знакомств.
    - Ну что ж, - сказал я, - желаю удачи!
     
    - Как ваше новое дело? - спросил я Холмса на следующий день. - Продвигается?
    - Мне удалось узнать не так уж много, - ответил Холмс. - Везде, куда бы я ни обращался, о профессоре Иглтоне говорят только самое хорошее. Подозрительных знакомств у него не было. Чаще всего он общался с одним своим старым приятелем, Эвансом. Разумеется, я не преминул связаться с ним. По словам Эванса, последние два месяца профессор работал над своей новой книгой об инопланетных кристаллах и почти никуда не выходил. Совсем недавно он, наконец, ее закончил. Эванс пришел поздравить своего друга и предложил ему посетить музей минералов - там в это время была развернута новая экспозиция. Конечно, эти сведения не представляли бы особой ценности, но дело в том, что Иглтон попытался угнать звездолет как раз на следующий день после того, как побывал в музее. Пожалуй, пока это единственная зацепка.
    - Следовательно, нам тоже необходимо сходить в этот музей, - заключил я.
    - Именно это я и хочу вам предложить, Ватсон!
     
    Музей впечатлял. Подавленный величием просторных залов, где за стеклами бесконечных витрин были собраны сокровища недр всех известных человеку планет, я почти отчаялся найти ключ к разгадке тайны Иглтона. Смолянисто-черные, идеальной формы, загадочные шары с Хамала; прозрачные до чуть ли не полной невидимости кристаллы с Альбирео; причудливые, похожие на окаменевшие перья гигантской птицы, минералы с Зубенеша; золотистые многогранники с Антареса, пронизанные светом горящего в глубине оранжевого ядрышка, напоминающего маленькое солнце... Перечислить хотя бы часть увиденного было невозможно.
    - А вот это интересно, Ватсон, - неожиданно сказал Холмс.
    Перед нами, установленный на массивное основание, возвышался огромный, высотой в два человеческих роста, кристалл. Несомненно, над ним уже поработал мастер по камню: великолепно отшлифованные грани при любом изменении угла зрения вспыхивали нежнейшим оттенком голубого.
    - Действительно, замечательный экспонат, - согласился я.
    - Но самое замечательное в нем - вот это, - Холмс показал на маленькую табличку, прикрепленную к основанию. "Органосиликоновый кристалл с четвертой планеты Денеба", - гласила надпись.
    - Вы имеете в виду, - догадался я, - что звездолет, едва не угнанный Иглтоном, должен был лететь именно к Денебу? Но существует ли связь?..
    - Сейчас мы это проверим, - сказал Холмс и подозвал проезжавшего мимо робота. Эти куполообразные, метровой высоты, автоматы на маленьких колесиках были призваны наводить порядок в помещениях музея и отвечать на вопросы посетителей.
    - Давно ли здесь денебский кристалл? - спросил Холмс.
    - Нет, сэр, - ответил робот. - Он был выставлен второго мая.
    - Вот видите, Ватсон, - сказал Холмс, - совсем незадолго до происшествия. - Он достал голографический снимок Иглтона и показал роботу.
    - Ты видел этого человека?
    - Да, сэр. Четвертого мая он долго стоял перед денебским кристаллом.
    - С ним был спутник?
    - Да, сэр.
    - Они говорили о чем-нибудь?
    - Да, сэр, но введенные в мою схему ограничения не позволяют мне передавать разговор людей.
    - Понятно. Можешь ехать дальше.
    Мы покинули музей.
    - Напрашивается вывод, - сказал Холмс, - что Иглтон просто пришел в восторг от кристалла и решил отправиться на его родину, чтобы заполучить экземпляр в свою личную коллекцию. Однако наиболее простое объяснение - не всегда правильное. По утверждениям знакомых профессора, он никогда не решился бы на такую выходку. Так что мне предстоит хорошенько поразмыслить. Давайте встретимся завтра, Ватсон!
     
    Когда утром я вышел из дому, рядом со мной опустился роскошный гравикар. Человек, вылезший из кабины, был подвижным, кругленьким и, судя по улыбающемуся лицу, вполне довольным жизнью.
    - Меня зовут Лесли Боуэн, - сказал он. - Смею вас заверить, я абсолютно частное лицо. Хочу предложить вам немного покататься.
    - Сожалею, но у меня нет времени на долгий разговор, - ответил я.
    - Воля ваша. Видите ли, у меня к вам предложение. Как мне стало известно, вы и ваш спутник Холмс интересовались камнем с Денеба, а также - якобы связанным с ним странным поступком профессора Иглтона. Так вот, - Боуэн вынул из кармана инфокристалл, - вам незачем ломать себе головы. Здесь изложена весьма правдоподобная версия того, почему Иглтон решился на столь рискованный шаг. Предложите Холмсу следовать этой версии, и вы избавитесь от многих проблем. В том числе и от денежной.
    - Мне кажется, вы обратились не по адресу, - сказал я, стараясь выглядеть спокойным, но внутренне закипая.
    Боуэн расплылся в улыбке.
    - Боюсь, вы меня не поняли. Речь идет о крупной сумме. Очень крупной, смею вас уверить. Вполне достаточной для того, чтобы долгое время не принимать всерьез ваше скромное жалованье.
    "Вот как! - подумал я. - Значит, он считает нас с Холмсом простыми ищейками на службе у Скотланд-Ярда. Тем лучше. Можно сделать вид, что предложение Боуэна принимается, а самому потихоньку выйти на тех, кто стоит за его спиной. Ведь наверняка именно они замешаны в деле с Иглтоном!" Однако мне, чтобы осуществить свой план, предстояло совершить довольно неприятную процедуру: взять у Боуэна деньги. Хотелось бы этого избежать.
    - А в чем заключаются ваши интересы, мистер Боуэн? - спросил я, стараясь оттянуть время и найти какой-то другой выход из создавшегося положения.
    - Тайны здесь нет! - ответил он. - Просто я вложил весь свой капитал в добычу кристаллов на Денебе-четыре. Естественно, любая скандальная история, связанная с этой планетой, заставит акции покатиться вниз.
    Объяснение, на первый взгляд, выглядело логичным. Но я все еще не придумал, как выпутаться из этой, мягко говоря, щекотливой ситуации.
    Вдруг к нам подошел высокий, строго одетый мужчина с серебристыми висками и старомодными бакенбардами.
    - Извините, что подслушивал, - сказал он, - но там, где пахнет деньгами, все средства хороши. Мистер Ватсон, не соглашайтесь! Я предложу гораздо большую сумму, если вы продолжите заниматься этим делом.
    Улыбка сползла с лица Боуэна.
    - Кто вы такой? - резко спросил он.
    - Фредерик Эмери, - ответил незнакомец. - Остальное вам знать необязательно. Достаточно сказать, что я заинтересован в крахе разработок на Денебе-четыре. Увы, конкуренция стара, как и весь этот мир. Пожалуйста, следуйте за мной, мистер Ватсон. Все равно этому джентльмену меня не переплюнуть.
    - Хорошо же, - с нескрываемой угрозой произнес Боуэн. - Я наведу о вас справки!
    Во время этой перепалки я успел все обдумать и сделал свой выбор в пользу Эмери. Во-первых, принимать от него деньги мне было ни к чему, потому что я и так не собирался прекращать дело Иглтона. Во-вторых, Эмери наверняка что-то знал о людях, которых представлял Боуэн, и этим мог быть мне полезен.
    Поняв, что у него ничего не выйдет, красный от злости Боуэн забрался в гравикар и поднял его в воздух.
    Ни слова не говоря, Эмери взял меня за рукав, вытащил впившуюся в ткань крохотную иголочку и переломил ее.
    - Этот господин на прощание снабдил вас электронным соглядатаем. Вы даже не заметили. Но теперь можно говорить спокойно. Мистер Ватсон, считайте, что никаких денег я не предлагал: ваша честность мне известна. Но надо же было выручить вас из неловкого положения! Разумеется, я оказался здесь не случайно: у меня тоже есть свои интересы. Однако пусть это вас не касается. Продолжайте заниматься своим делом. А теперь я вас покину. Пожалуйста, оставайтесь на месте, пока я не скроюсь. Поверьте, конспирация - не последнее дело. - Он вызвал гравитакси.
    - Постойте! - Я попытался его удержать. - Ответьте хотя бы на один вопрос!
    - Увы, - произнес Эмери, - больше ничем вам помочь не могу.
    Он сел в такси и улетел.
    - Вот видите, - сказал Холмс, - когда я рассказал ему обо всем, - мы были правы, отправившись в музей. Несомненно, преступники установили возле денебского кристалла приборы наблюдения. Теперь мы, вероятно, сможем узнать, кто такой Боуэн. Вот Эмери - личность более загадочная: откуда-то он вас знает.
    - Вы уже придерживаетесь какой-либо версии? - спросил я.
    - В принципе, их две. Согласно первой, на мозг Иглтона воздействовал сам кристалл. Он ведь представляет собой довольно сложное кремнийорганическое соединение, внутри него могут происходить самые различные процессы. Однако еще вчера я разместил возле кристалла особую аппаратуру, и до сих пор не обнаружено даже намека на какое-либо излучение. Так что эта версия под большим вопросом. Что же касается второй, то она предполагает наличие у преступников машинки, программирующей сознание человека. Вспомните дело "Парящий кондор"!
    - Но ведь его участники были арестованы!
    - У меня нет полной уверенности в этом. Кто-нибудь мог ускользнуть. Но интересна не столько техническая сторона дела, сколько то, кому было выгодно толкнуть Иглтона на преступление. Кстати, Ватсон, что вы сами об этом думаете?
    - Знаете, Холмс, сначала я во всем подозревал Боуэна, но теперь склоняюсь к мысли, что история с Иглтоном - дело рук Эмери. Ведь именно он заинтересован в скандале вокруг Денеба-четыре. А Боуэн, по-видимому, все-таки просто торгаш, боящийся потерять прибыль.
    - Возможно. Но не стоит забывать, что теоретически на подозрении остается и Эванс. Вчера я снова разговаривал с ним. Меня интересовало, находились ли они в музее с профессором все время вместе. В результате выяснилась небольшая деталь: в шестом зале побывал только Иглтон, в седьмом - только Эванс, а в восьмом, последнем, они вновь встретились. По словам Эванса это произошло чисто случайно. Насколько я помню, главным экспонатом шестого зала была большая карта звездного неба, выполненная из инопланетных камней, а седьмого - модель посадочной шлюпки звездолета в натуральную величину, изготовленная из цельной глыбы какого-то арктурского минерала. Но образцов с Денеба, кажется, в этих залах не было.
    - Так кто же все-таки, на ваш взгляд, наиболее вероятный виновник? - спросил я.
    - У меня есть некоторые догадки, - ответил Холмс, - но для их подтверждения нужно время. Завтра, возможно, что-нибудь прояснится.
     
    - Ну вот, - сказал Холмс, когда на следующее утро я зашел к нему, - это уже кое-что. Прочтите заметку!
    Я взял протянутую мне газету. Заметка была небольшая. "Компания "Суон Минералз", - говорилось в ней, - всегда пользовалась сомнительной репутацией. Новую волну слухов вызвало сообщение об аресте профессора Иглтона, пытавшегося угнать звездолет, принадлежащий компании, чтобы разоблачить незаконные методы добычи минералов на Денебе-четыре. Держатели акций "Суон Минералз"! Пока не поздно, освобождайтесь от них! Крах подозрительных дельцов неминуем!" Под заметкой стояла подпись: "Фредерик Эмери".
    - Каково? - сказал Холмс. - Этот таинственный джентльмен с бакенбардами решил играть ва-банк.
    - Компания может подать на него в суд за клевету.
    - Если найдет, - парировал Холмс. - Я, например, не смог отыскать никаких сведений, касающихся Эмери.
    - А Боуэна? - спросил я.
    - С ним было проще. Правда, он тоже оказался достаточно темной лошадкой, но, по крайней мере, этот человек значится в компьютерной памяти и имеет определенный адрес.
    - А он связан с "Суон Минералз"?
    - Это мне установить не удалось, но я разузнал, что Боуэн охотно помогает различным компаниям в их махинациях. Они, можно сказать, его и кормят.
    - Но на что рассчитывал Эмери, посылая заметку в газету? Хотел голословно обвинить "Суон Минералз" или располагает действительными фактами злоупотреблений?
    - Как вы знаете, - ответил Холмс, - планет открывается слишком много, чтобы на каждую посылать экспедицию, состоящую из светил науки. Поэтому ученые интересуются в основном мирами, на которых есть жизнь. Мертвые же планеты, как правило, попадают в руки компаний, получивших от правительства лицензию на добычу минералов.
    - В каком смысле "попадают в руки"?
    - В самом прямом. "Суон Минералз", например, обосновалась на Денебе-четыре. Все звездолеты, совершающие сюда рейсы, принадлежат компании, а правительственных комиссий не бывает по той же причине, что и ученых. Так что, в принципе, "Суон Минералз" может установить на планете любые порядки, какие сочтет нужными.
    - И никто не вмешается?
    - Только в том случае, если будет доказано, что на планете есть жизнь и что деятельность компании наносит ей ущерб.
    - Значит, Эмери ничем не может повредить "Суон Минералз", ведь Денеб-четыре безжизнен!
    - Как знать, Ватсон! У компании, свободной от всякого контроля, может оказаться множество самых разнообразных грехов. Например, нарушение условий контракта с рабочими. И тому подобное.
    Я задумался.
    - Холмс, но ведь тогда выходит, что я был прав! Именно Эмери воздействовал на профессора, чтобы тот вторгся во владения "Суон Минералз", тогда как компания, напротив, должна была препятствовать этому!
    - Не могу с вами согласиться, - возразил Холмс. - Данных пока недостаточно.
    - Что же нам в таком случае делать?
    - Для начала я предложил бы еще раз навестить музей минералов. Надо выяснить одну деталь. Только наденьте под одежду вот это. - Холмс протянул мне широкий пояс, состоящий из широких металлических пластинок. Я узнал портативный генератор защиты. Он включался усилием мысли и мгновенно одевал тело невидимой силовой броней.
    - К чему это? - удивленно спросил я.
    - Так, на всякий случай, - уклончиво ответил Холмс. - Я тоже надену.
    Невероятно, но интуиция и на этот раз его не подвела! Едва мы вышли из гравитакси и сделали несколько шагов, как робот-декоратор, подновлявший фасад музея справа от входа, внезапно кинулся на нас, угрожающе размахивая манипуляторами. Мне приходилось слышать, что у роботов изредка случаются короткие замыкания в мозгу, но видеть такое еще не доводилось. Не ожидавший нападения, я не сразу догадался включить поле. Робот ударился о невидимую преграду и замер. К нему подскочил неизвестно где бывший до этого растяпа-техник, открыл панель на металлической груди и вынул двигательный блок.
    - Ради бога, извините, джентльмены! - оправдывался он. - Глазам своим поверить не могу, никогда с моими роботами такого не случалось!
    - Вы здесь как раз затем, чтобы подобное не случалось вообще! - ледяным тоном заметил Холмс.
    Мы вошли в музей.
    - Холмс! - возбужденно произнес я. - Это наверняка неспроста!
    - Возможно. - Холмс не стал развивать тему. - Во всяком случае, застать нас врасплох не удалось.
    Знакомый робот-служитель по-прежнему разъезжал в зале, где был выставлен денебский кристалл. Холмс подозвал служителя и показал ему снимки Боуэна и Эмери, незаметно сделанные мной во время нашей единственной встречи.
    - Этого господина я видел в музее дважды, - сказал робот, взглянув на снимок Боуэна.
    - До четвертого мая или после? - поинтересовался Холмс.
    - После.
    - Он подходил к кристаллу?
    - Подходил, но надолго не задерживался.
    - А второе лицо тебе знакомо?
    - Нет, сэр.
    - Кстати, долго ли еще здесь будет экспонироваться денебский кристалл?
    - Сожалею, сэр, но через два дня музей временно закрывается. Я сам узнал об этом только сегодня.
    - Вот как? А причина?
    - Не могу знать, сэр. Таково распоряжение директора.
    Мы отправились к директору, но вразумительного ответа от него не добились. Он ссылался на какие-то туманные обстоятельства и намекал, что сам является человеком подневольным.
    - Подведем некоторые итоги, - сказал Холмс, когда мы вновь оказались на улице. - Боуэн здесь был. По-видимому, он, незаметно для служителя, и установил возле кристалла приборы наблюдения. Но уже после того, как в музее побывал Иглтон. Очевидно, узнав из газеты о "чудачестве" профессора, Боуэн, как и мы, связал одно с другим и решил, что тот, кто пойдет по следу Иглтона, непременно окажется возле денебской диковины.
    - Вот видите, - сказал я, - выходит, что Иглтона запрограммировал все-таки не Боуэн!
    - Я, как и вы, почти не сомневался в этом, Ватсон! Но любая догадка требует подтверждения фактами. Что же касается скорого закрытия музея, то это, вероятно, заслуга "Суон Минералз". Только могучая и влиятельная компания может оказать такое давление на государственное учреждение. Вероятно, боссы "Суон Минералз", прочитав заметку Эмери, забеспокоились и решили под надуманным предлогом изъять кристалл из экспозиции. А может, и еще кое-что. Иначе зачем закрывать целый музей?
    - Так как же мы поступим, Холмс?
    - Я не буду оригинален. Подождем до завтра, Ватсон! Полагаю, мы закончим это дело раньше, чем кристалл исчезнет из музея.
    Придя домой, я взялся было за медицинский справочник, который начал изучать вчера, но вскоре отложил его. Мне не давала покоя личность профессора Иглтона. Это был явно незаурядный человек, и то, что случилось, вероятно, могло произойти лишь с ним одним. Наконец я подошел к компьютеру, вышел в Сеть и сделал заказ на последнюю книгу Иглтона. Разумеется, она уже вышла: для двадцать второго века не существовало промежутка между написанием книги и ее изданием.
    Труд назывался "Инопланетные минералы: неведомый мир". Книга захватила меня с первых страниц. Действительно, передо мной открылся незнакомый, чарующий мир. Средний землянин, поглощенный своими заботами, не находящий времени, чтобы поднять голову и взглянуть на звезды, даже вообразить не может, какие сокровища ждут его там. Вероятно, если бы Иглтон не был ученым, он мог бы стать поэтом. Чего стоило хотя бы такое описание: "Линделлит с пятой планеты Веги - это язычок живого солнечного пламени, скованный гранями безупречной призмы и рвущийся наружу, чтобы, разбив стены своей хрупкой тюрьмы, брызнуть во все стороны струйками расплавленного золота"! Кристаллы были для Иглтона не механическими конгломератами прихотливо соединенных частиц, а чуть ли не живыми существами. И главной своей задачей, как мне показалось, он считал превращение других людей, равнодушных и суетных, в восторженных романтиков, благоговеющих перед величием природы.
    Я "глотал" страницу за страницей, и тут раздался звонок в дверь.
    - Вам посылка, сэр! - объявил могучий робот-почтальон, внося в прихожую кубический ящик, доходящий мне до пояса.
    - От кого? - поинтересовался я.
    - Не могу знать, сэр! - гаркнул почтальон.
    Я отпустил его и вскрыл ящик. Там оказались искореженные обломки небольшого робота. Создавалось впечатление, что бедняга попал под кувалды луддитов, неизвестно откуда взявшихся в этом благополучном и сытом веке. Я поворошил рукой в груде лома и вытащил нижнюю панель с маленькими колесиками. Передо мной, без сомнения, находились останки служителя музея! К панели был прикреплен пластиковый прямоугольник. На нем чернело семизначное число. Это мог быть только номер инфобраслета!
    Я прошел в гостиную и опустился в кресло. В сущности, все было ясно. Робота наказали "за болтливость", а мне предлагалось позвонить тем, кто его уничтожил, и пообещать не заниматься больше "денебским делом". В противном случае меня, очевидно, ждала участь незадачливого служителя.
    Номер, судя по всему, был "подпольным", незарегистрированным. На всякий случай я взял справочник и убедился, что не ошибся. Эти люди предпочитали не оставлять следов.
    Немного подумав, я все же решил позвонить.
    - Мистер Ватсон? - осведомился незнакомый хрипловатый голос. Экран остался темным.
    - Может, вы все-таки покажетесь? - произнес я.
    - Пока это ни к чему. Слушайте, Ватсон! Вы умный человек и наверняка уже все поняли. Нам необходимо встретиться и в последний - подчеркиваю! - в последний раз попробовать договориться. Иначе... - Он многозначительно не закончил фразу. - Так где вам будет удобнее?..
    - В музее, - как-то сразу, не задумываясь, ответил я. - Завтра, в десять часов.
    - Хорошо. Но учтите, что с нами надо играть честно. До встречи! - Видеофон замолчал.
    Я немедленно включил особую систему, исключающую подслушивание, и связался с Холмсом.
    - Это опасно! - встревожился мой друг.
    - Но вряд ли у нас будет лучшая возможность взглянуть преступникам прямо в лицо.
    Холмс задумался.
    - Вы правы, Ватсон. Что ж, рискнем. Я позабочусь о том, чтобы вашему визави был приготовлен достойный прием. А вы не забудьте надеть пояс-генератор. Да, Ватсон, похоже, я начинаю стареть! Мне казалось, что все подслушивающие устройства в музее обезврежены. Но, видимо, что-то осталось, и о нашем последнем разговоре со служителем стало известно.
     
    Я пришел к месту встречи не в десять часов, а в полдевятого. Мне хотелось походить по залам музея, пока он еще не закрыт.
    Денебский кристалл все так же мерцал трепетным голубым светом. Я полюбовался им и перешел в шестой зал. Как-то само собой вспомнилось, что Иглтон был здесь один, без Эванса.
    "Может быть, это сыграло какую-то роль?" - подумал я, подходя к карте звездного неба. Она была сказочно красива. Фон состоял из пластинок черного стекловидного минерала, а звезды изображались яркими желтыми, красными и голубыми камешками. Я нашел голубой кристаллик, обозначающий Денеб, и улыбнулся ему, как старому знакомому.
    И вдруг в мой мозг, словно скальпель хирурга, вошла чужая мысль - необыкновенно мощная и отчетливая, мгновенно завладевшая всем сознанием. Это был зов о помощи неких существ - бесконечно отличающихся от меня, но так же наделенных разумом, любящих жизнь и страшащихся смерти. Да, денебские кристаллы - эти колоссы, состоящие, казалось, из застывшей небесной голубизны, были разумны! И они гибли - тысячами, десятками тысяч, отдираемые от взрастившей их почвы атомными экскаваторами "Суон Минералз". Мыслители, тысячелетиями размышлявшие о тайнах Вселенной, дробились и превращались на заводах компании в материал для элементов компьютерной памяти - по странной прихоти судьбы они оказались идеальными в этом качестве. Лишь один кристалл избежал общей участи. Компания решила, помимо основной деятельности, заняться изготовлением поделок из камня и для рекламы выставила образец в музее. Но и с ним обошлись ужасно. Тонкая мыслящая оболочка, подобная коре головного мозга человека, была сколота и превращена в камушки, украсившие, наряду с другими минералами, звездную карту, а ограненное безжизненное тело стало главным экспонатом другого зала. Голубые кристаллики - мыслящие ячейки когда-то цельного организма - еще поддерживали между собой телепатическую связь, но жить им оставалось недолго: они медленно, но неотвратимо теряли накопленную энергию. Их было уже не спасти, но оставались еще миллионы обреченных на Денебе-четыре...
    Чужая мысль отпустила меня, но я был уже другим человеком. Мне показалось, что я вырос, расправил плечи, стряхнул с них груз всего обыденного, мелкого, суетного. Не вызывало ни малейших сомнений, как поступить дальше. Любыми средствами овладеть звездолетом компании, достичь Денеба-четыре, выслать рой автоматических разведчиков, собрать неопровержимые доказательства разумности обитателей этого мира, вернуться на Землю и разоблачить хищников, вгрызшихся в тело планеты!
    Я повернулся и направился к выходу из зала, но дорогу мне преградил хорошо одетый мужчина с короткими седыми волосами.
    - Куда же вы? - услышал я знакомый хрипловатый голос.- Передумывать уже поздно, мистер Ватсон!
    За его спиной возникла троица в одинаковых серых костюмах.
    Я затравленно огляделся и увидел, что посетители перестали разглядывать экспонаты и окружили нас. Плечи у многих из них оказались подозрительно широкими.
    "Подручные преступников? - подумал я. - Или переодетые полицейские?" И вдруг увидел... спокойно идущего ко мне Эмери.
    - Вы?! - изумленно спросил я. - Ничего не понимаю...
    - Игра окончена, - сказал Эмери и сунул руку в карман.
    Седовласый, оценив обстановку, попятился.
    - Дайте нам спокойно уйти, - прохрипел он.
    - Поздно, - ответил Эмери. И вынул из кармана... трубку. Обыкновенную курительную трубку, которой в двадцать втором веке мог обладать только один человек.
    - Холмс... - прошептал я.
    - Совершенно верно, Ватсон, - буднично произнес Холмс уже своим голосом и стянул с лица маску.
     
    Мы сидели за столом.
    - Почему вы не сказали мне, что читали книгу Иглтона? - спросил Холмс, помешивая ложечкой дымящийся кофе.
    - Но кто мог подумать, что это имеет значение?
    - Видите ли, Ватсон, у звездной карты побывали тысячи посетителей, но мыслящие кристаллы воззвали о помощи лишь к одному из них - тому, кто, можно сказать, постиг душу минералов, для которого они представляли нечто большее, чем просто блестящие камушки. Именно Иглтон мог решиться на все, чтобы спасти чуждую большинству людей кристаллическую жизнь. Вероятно, Эванс тоже, но он, как мы знаем, не был в шестом зале. Познакомившись с книгой, вы прониклись идеями Иглтона, и кристаллы мгновенно "вычислили" вас. Ну, а будучи схваченным на космодроме, вы поступили бы так же, как профессор, ибо рассказать обо всем, не имея доказательств, значило дать компании время замести следы.
    - А Боуэн? Он все-таки работал на "Суон Минералз"?
    - Да, но после того, как ему не удалось купить вас, в дело вмешался сам босс.
    - Так компания знала о разумности кристаллов?
    - Она догадывалась об этом, исходя из некоторых фактов, потому и боялась запрещения разработок. Но о телепатических способностях денебиан преступники не подозревали. Они предполагали, что профессора запрограммировал человек, а я еще больше утвердил их в этой мысли, представ в образе Эмери.
    - Так, значит, ваша заметка...
    - Да, я еще не был уверен до конца, замешана ли "Суон Минералз" в это дело. И она выдала себя бурной реакцией. Не найдя несуществующего Эмери, преступники устроили попытку покушения на нас. Ведь они полагали, Ватсон, что Эмери сумел нас купить!
    - А камни на карте, - сказал я, - мы не узнали сразу из-за того, что они отличались по оттенку от ниже лежащих слоев кристалла. Тогда у меня остался последний вопрос: вы сами читали книгу Иглтона?
    - Да, Ватсон, еще раньше вас.
    - Тогда понятно, как вы обо всем узнали!
    Холмс допил кофе и поставил чашку на стол.