k021 Тогда я не засну

    – Козёл!
    – Куда?! – Коля, следя за извилистой лесной дорогой, не сразу сообразил, что эта дура всерьёз собралась выскочить из джипа на ходу. – Стой!
    – Пошёл в жопу!
    Коля успел затормозить, поэтому Марина вполне комфортно соскочила на обочину и осталась на ногах, а не полетела кувырком.
    – Подожди!
    В ответ – грохот с силой захлопнутой дверцы.
    Коля, матюгнувшись, открыл свою и, встав на подножку, крикнул Марине через крышу машины:
    – Ну и куда ты пойдёшь?! Тут на километров двадцать жилья нет.
    – А на двадцать первом найдётся!
    – Да что я сказал такого-то?
    Марина уже скрывалась за придорожными кустами. Обернувшись, она вытянула по направлению к нему руку с выставленным средним пальцем. И скрылась за густой листвой.
    Коля сплюнул и огляделся.
    Абсолютно пустая дорога, вокруг – считай, девственный лес.
    Психанутая.
    Ведь специально в самую чащу шуганула – чтобы ему догнать труднее было.
    Ну и чего она психанула? Подумаешь…
    Коля с досадой хлопнул ладонью по крыше джипа.
    Выехали, блин, на природу, от людей подальше, на шашлыки.
    Вот ведь дура!
    Его, пожалуй, порадовало бы, если б он знал, что Марина в этот момент подумала то же самое.
    Нога её соскользнула с кочки, чуть не подвернувшись. И попала в воду, скрывавшуюся под слоем мха.
    «Вот ведь дура. И чего я попёрлась с ним сюда? Нет, он всё-таки козёл!».
    Впрочем, хорошо, что Николай не знал, что ещё подумала в этот момент Марина, поскольку есть вещи, которые девушки сгоряча могут в запаре ссоры сболтнуть, чтобы потом забыть, а вот для мужчины такие вещи слышать настолько обидно, что забываются они с трудом и не скоро.
    Вот и Марина через минуту уже совершенно выбросила из головы то обидное, что проговаривала про себя о своём бойфренде, поскольку выяснилось несравненно более значимое обстоятельство. Похоже, она попала в болото.
    Лес расходился, освободив небольшое пространство, утыканное полузасохшими, криво стоявшими стволами умирающих деревьев. Неровную поверхность этого пространства покрывал густой мох и редкие чахлые кустики.
    Марина сгоряча, перешагивая с кочки на кочку, отмахала чуть ли не на середину этого пространства, прежде чем до неё дошло, что почва под ней колышется. А тут ещё и нога соскользнула с кочки, и кроссовок наполнился водой.
    Девушка оглянулась, чтобы оценить какое расстояние отделяет её от кромки леса, а, следовательно – от наверняка твёрдой почвы. И между деревьями у края болота её почудился человеческий силуэт.
    Это позднее она сообразила, что это вряд ли может быть Николай, поскольку дорога со стоявшей на ней машиной была в другой стороне. А в ту минуту она, не отошедшая ещё от ссоры, резко повернулась, чтобы уйти от «этого мудака», вторая её нога соскользнула с кочки, второй кроссовок тут же налился тяжёлой водой – но хуже всего было то, что та её нога, которая соскользнула первой, ещё глубже ушла под слой мха, оказавшегося хоть и густым и толстым, но таким зыбким…
    Марина попыталась вырвать ногу из западни, но она, наоборот, ушла ещё глубже. И вторая тоже не вытаскивалась, а, наоборот – проваливалась всё ниже.
    И только сейчас девушка с ужасом поняла, что её засасывает – уже по пояс.
    Она вскинула голову, чтобы найти Николая – ведь она видела его там, у кромки леса. От этого движения она опустилась по грудь.
    – Мудак, – крикнула Марина, – ты что, будешь оттуда наблюдать, как я тону? Сволочь!
    Но никого, похоже, там, где она думала увидеть своего парня, не было.
    Правда, рассмотреть как следует Марина не сумела, потому что в отчаянии стала озираться в поисках хоть чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Попытка вытянуть руку, чтобы схватить растущий недалеко чахлый кустик повлекло погружение по шею. В рот полез мох, какая-то гадость на нём…
    Марина вдруг отчётливо представила себе, что следующее движение может опустить её под воду целиком – и она захлебнётся мутной жижей в абсолютной темноте там, под слоем мха, так предательски покрывавшем поверхность болота.
    От этого картины, нарисовавшейся перед её умственным взором, ей стало дурно.
    Но сознание, на секунду покинувшее её, вдруг всколыхнулось злостью, поднявшейся из самого же его – сознания – глубины:
    – Колька, сволочь! Мать твою! Где ты там, сука?!
    Голос, который она услышала в ответ, резко контрастировал своим совершенным спокойствием, с её собственным истошным воплем.
    – Справа от тебя твёрдая земля, – сказал голос, – хватайся рукой.
    И действительно, стоило лишь Марине отвести правую руку –  как  она наткнулась на твёрдую почву, вцепилась в неё ногтями, сумела подтянуться, стала постепенно вытягивать тело из цепкой и плотной жижи, а как только её плечи появились над поверхностью, чьи-то руки подхватили её подмышки и сильным рывком подняли вверх, протащили дальше в сторону и бережно опустили на траву возле осины.
    Что-то было не так.
    Марина обвела взглядом окружающий лес и болото, из которого её только что спасли. Что-то было не так.
    Марине показалось, что и лес и болото неуловимо изменились.
    Но подумать об этом ей было некогда, потому что внимание её переключилось на того, кто вытащил её из трясины.
    Да и потом – что она, разглядывала, что ли, лес и болото, прежде чем в него, это болото, бухнулась? Лес как лес, болото как болото…
    Человек тоже был – как человек. Ничего особенного. Примерно её лет, чуть, пожалуй, старше. Симпатичный. Одет просто: джинсы, кроссовки, клетчатая рубашка, ветровка.
    Глаза смеются.
    Чего, спрашивается, смеяться? Тут чуть дуба не дала…
    – Спасибо, – пробурчала Марина угрюмо, потому что подумала, что незнакомец смеётся над её внешним видом: должно быть тот ещё у неё видок после того, как в трясину чуть ли не с головой окунулась.
    – Пожалуйста, – ответил парень. – Думаю, вам нужно как можно быстрей переодеться в сухое. День не такой уж жаркий.
    Было, и правда, прохладно.
    Марина тут же удовлетворённо подумала, что есть возможность досадить Кольке – вот пусть помучится, подождёт её там, на дороге. Сволочь такая – из-за него чуть не утонула.
    А этот, вроде, порядочный с виду.
    Вид незнакомца действительно внушал доверие.
    Умные глаза, взгляд какой-то грустный. Хоть и смеющийся.
    «Красивые глаза, – подумала Марина. – И сам ничего так».
    – А что, – спросила она, – есть, где переодеться?
    – Я тут живу, – ответил парень. – Пять минут ходу.
    «А Колька говорил, что тут нигде человеческого жилья нет, – подумала Марина. – А вот, пожалуйста, с виду вполне нормальный человек».
    И она, уже не таясь, прямо и откровенно изучающе посмотрела на своего спасителя.
    Он ответил таким же прямым взглядом и улыбнулся.
    – Я нормальный, – сказал он. – Не псих. Не маньяк. И не кушаю на завтрак красивых девушек.
    – Для завтрака уже поздно, – сказала Марина.
    – Ах да, я не учёл… – он сделал неопределённый жест, словно крутанул воображаемый винт, и опять погрустнел.
    – На обед я их тоже не ем.
    Марине вдруг стало его жалко – эта грусть в его взгляде…
    И она внезапно прыснула: ей вдруг подумалось, что пожалела его именно по причине того, что он не ест на обед красивых девушек – вот, ведь бедненький, и покушать в лесу ему нечего.
    Тот удивлённо посмотрел на неё, но Марина уже думала о другом – хорошо, должно быть, она выглядит… Вся в болотной тине.
    И одежда промокла.
    Она попыталась смахнуть остатки болотной жижи с лица, но спохватилась слишком поздно – тушь уже была размазана.
    – Арэль, – сказал он.
    Марина удивлённо посмотрела на него.
    – Ариэль?
    – Нет, – отрицательно мотнул он головой. – Арэль.
    – Странное имя.
    Арэль пожал плечами, словно говоря: «Ну, что ж тут уже поделаешь… Вот такое».
    Марине захотелось сделать ему что-нибудь приятное, как компенсацию, что ли, за странную причуду родителей давать детям нестандартные имена. Им – приколоться, а сыну потом объясняй всю жизнь девушкам, что – ну вот такое имя… Бедняга.
    Он ей всё больше нравился.
    – А переодеться в сухое у тебя есть?
    Только когда Арэль ответил: «И душ принять сможешь», Марина осознала этот само собой произошедший переход на «ты». И так как он произошёл сам собой, восприняла его как должное. Судя по реакции Арэля, он воспринял это точно так же.
    – Ладно, – Марина поднялась (всё это время она так и сидела у края болота), – пошли.
    – Пошли, – кивнул Арэль и пошёл первым, показывая путь.
    Действительно, минут через пять лес расступился перед большим озером с на удивление чистой водой, открывавшей вид на полого уходящее в глубину песчаное дно и мелькавших в толще прозрачной воды красивых разноцветных рыбок.
    – Ух ты, – вырвалось у Марины. – А мы и не знали, что здесь есть озеро. Красота-то какая!
    Она и сама не поняла, к красоте озера, окружённого стеной сплошного леса, относится её последняя фраза или к не менее впечатляющему на вид дому в японском стиле, расположенному посередине этого озера то ли на островке, то ли на плавучей платформе.
    – Я рад, что тебе нравится, – сказал Арэль. – Всё-таки до утра тебе придётся здесь пожить. Хоть в красивом месте.
    Марина резко повернулась к нему:
    – Че-е-го? Это с какой такой радости – до утра?
    И мысленно прикинула: если она закричит, Коля её отсюда услышит?
    – Можешь кричать, – произнёс Арэль. – Но никто не услышит.
    Марина отступила от него на несколько шагов.
    – Николай услышит, – сказала она. – Обязательно услышит.
    Марина знала, что должна испугаться. Среди густого леса, наедине с неизвестным ей парнем, который принуждает провести с ним на каком-то острове предстоящую ночь…
    Но ей не было страшно.
    И Марина, вместо того, чтобы испугаться в ситуации, в которой испуг – самая ожидаемая и оправданная реакция, задумалась – а почему это, интересно, ей не страшно?
    «Может, – подумала Марина, внимательно посмотрев на Арэля, – из-за его взгляда? Грустный он какой-то. Очень грустный. Прямо больно смотреть…».
    – Может, объяснишь? – сказала она строго.
    – Могу объяснить, – ответил он (когда Марина отскочила, он не сделал ни малейшего движения, чтобы удержать её или самому подойти ближе), – но ты, думаю, не поверишь.
    И зачем-то посмотрел на небо. Совершенно безоблачное, глубокое и синее.
    – Подождём, когда сможешь убедиться.
    – А когда я смогу убедиться?
    Арэль вновь взглянул на небо и задумчиво почесал подбородок:
    – Думаю ночью.
    – Размечтался! Ты что себе вообразил?!
    Марина зашлась от злости. А она-то уши развесила: ах, мол, глаза у него грустные… Основную заповедь женскую забыла – все мужики сволочи. Сволочи они!
    – Звёздное небо.
    Марина услышала щелчок. И тут же сообразила, что это захлопнулась её отвалившаяся челюсть. Поскольку она подсознательно спохватилась, что уставилась на Арэля, широко разинув рот.
    Блин!
    – Ты что имеешь ввиду?
    Вопрос у неё прозвучал неуверенно.
    Арэль смотрел на неё с неподдельным изумлением:
    – А ты?
    – Что я? – Марина ещё больше смешалась.
    – Ага, понял.
    Арэль утвердительно кивнул головой. И тут же бросил на Марину косой взгляд.
    – А что тут такого? – мгновенно перешла в атаку девушка. – А что мне, по-твоему, думать, если парень приглашает к себе на ночь?
    – Почему на ночь?
    Удивление Арэля было настолько неподдельным…
    «Уж не дурак ли он?», – подумала Марина, но тут же отбросила это предположение. Не может быть у дурака такой взгляд. Умный. И такой грустный.
    «Далась тебе эта грусть», – упрекнула себя Марина.
    «А вот так ему, козлу и надо! Будет знать», – это в адрес Никлая.
    А причём тут Николай?
    Почему она сейчас подумала о Николае и подумала именно это?
    Марина рассердилась на себя. Вернее… А чего это ей на себя сердиться? А?
    И Марина недовольно посмотрела на Арэля.
    Чё-то темнит парень.
    – Причём тут звёздное небо? – спросила она с вызовом.
    – Увидишь.
    Тот вопрос, который Марина хотела задать, она не задала, потому что рядом с ней слабо шевельнулась трава, и послышалось шипение.
    В тот же миг Мирина вскочила на выступающий из воды – у самого берега – большой камень.
    – Что это? – срывающимся голосом спросила она у Арэля.
    – Змея.
    Сказал с таким видом, будто ответил «муха». Да и какой там у него был вид – Арэль ответил, словно отмахнулся, он был занят другим.
    – Отвязалась, – сокрушённо проговорил он.
    – Ой, мамочка! – взвизгнула Марина, с ужасом всматриваясь в траву, где было шевеление. – Какая змея? От чего отвязалась?
    – Скорее всего, гадюка, – ответил Арэль рассеянно, потому что был занят другим: не обращая ровно никакого внимания на панику девушки, боявшейся сойти с камня, он раздвинул густые заросли камыша, спускавшиеся с берега на мелководье, явно намереваясь углубиться в них. – От колышка.
    – Стой! – завопила Марина дурным голосом. – Как гадюка? Ты что, гадюку к колышку привязал?
    Арэль задержался у кромки камышовых зарослей и, обернувшись, удивлённо воззрился на Марину.
    – Так, гадюка. А что тут удивительного – болото кругом. И не привязывал я гадюку к колышку. Зачем это? Да и ну её – она ж ядовитая.
    – Ой! – опять взвизгнула Марина. – Ты же сказал, что она отвязалась.
    – Кто отвязался?
    – Гадюка.
    – Не знаю я, отчего у тебя там гадюка отвязалась. Я о лодке говорил.
    – У меня отвязалась! Это у тебя тут гадюки ползают. О какой лодке?
    – Да я тут лодку к колышку давеча привязал. Отвязалась, должно быть. А гадюки не у меня ползают, а у себя дома. Тут их дом. А мой дом – вон.
    И он показал рукой на середину озера:
    – Там гадюк нет. У меня там кот живёт. Он их не любит – будет на неё шипеть и мявкать, пока та восвояси не уберётся. Вот и отвадил.
    – О, господи, – простонала Марина, – так ты сюда на лодке приплыл?
    – Ну да. Можно, конечно, и вплавь…
    – А гадюки плавают? – перебила его Марина.
    – Плавают.
    – Тогда ищи свою лодку!
    Лодку долго искать не понадобилось. То ли течение тут было слабым, то отвязалась она не так давно – стоило Арэлю раздвинуть камыши пошире, как они её и увидели. В полуметре от берега. Арэль вошёл в воду – по грудь – и, взяв лодку за верёвку, свисавшую с носа, притащил блудное плавсредство за собой, как бурлак, к камню, на котором стояла Марина.
    А затем, выйдя к ней из воды, внезапно, ни слова не говоря, легко поднял девушку на руки и бережно посадил в лодку – на корму.
    Марина охнула и рефлекторно обхватила его за шею.
    А в лодке, он не сразу разжал руки и на секунду задержался, нагнувшись над своей пассажиркой. И та не сразу расцепила руки, сцепленные за его шеей, а на секунду задержала их в таком положении.
    И целую секунду они оставались, почти соприкасаясь головами.
    – Ты чего? – тихо, почти шёпотом, спросила она.
    – А чтоб ты на гадюку не наступила, – тихо, почти шёпотом, ответил он.
    – Пожалел, да?
    – Ага. Гадюку. Ты наступишь – ей же больно будет.
    Марина оттолкнула Арэля:
    – Ах, ты…
    А он, рассмеявшись, легко – с брызгами – вскочил к ней в лодку и, сбросив в воду вёсла, сильным рывком развернул лодку носом в нужном направлении и стал грести, сидя лицом к Марине. Марина тоже улыбалась, глядя на его редкие, но мощные гребки.
    Это оказался небольшой островок. А дом – действительно японский. С лёгкими стенами, раздвижными дверями и загнутыми кверху краями крыши.
    – Ты, как я понимаю, японофил? – спросила Марина, вылезая из лодки.
    – Ну, – пожал плечами Арэль, привязывая лодку к мосткам, служащим пристанью, – фил не фил, а красиво.
    – Красиво, – согласилась Марина.
    Кот, вышедший встречать хозяина и гостью, обозрел последнюю и выказал свою благосклонность – подошёл и с коротким мурчанием потёрся о Маринину ногу. Но от дальнейших нежностей уклонился, попытку Марины его погладить прервал и сел в сторонке облизываться. Посчитал, должно быть, что для первого раза достаточно.
    Входя в дом, Марина увидела на ступеньке большую зелёную гусеницу с яркой жёлтой полосой и машинально нацелилась, чтобы раздавить. Но её остановил голос Арэля:
     – Хочешь съесть?
    Марина даже остановилась от неожиданности:
    – Охренел? Фу, гадость какая!
    – Тогда зачем хочешь её убить?
    – Так вредитель же.
    – Много она тебе навредила?
    – Ну…
    – Вот и оставь её в покое.
    – Почему?
    Арэль на пару секунд задумался, словно решая, объяснять Марине или нет. И, вероятно, решил не объяснять.
    – Просто не делай, – коротко сказал он.
    И подтолкнул Марину к входу в дом.
    – А если б я захотела её съесть? – спросила она, переступая порог.
    – Тогда убивай. Еда – дело святое. А ты хочешь есть?
    – Странный ты.
    Арэль опять неопределённо пожал плечами.
    – Душ наверху, – сказал он, показывая на ведущую на второй этаж широкую лестницу без перил. Полотенце и халат там есть – возьми в шкафу слева. А я приготовлю поесть.
    – Есть не хочу, – сказала Марина, поднимаясь по лестнице.
    – Тогда кофе?
    – Тогда кофе.
    Здесь был душ и туалет. Марина потом узнала, что вода подавалась из озера – была чистой настолько, что её можно было пить, а канализация отводилась в болото рядом с озером. Правда, для работы системы нужно было периодически качать мощный ручной насос довольно сложной конструкции.
    Что касается остального, то – никаких благ цивилизации. Ни света, ни Интернета, ни телевизора. Даже радио не было.
    Но был камин.
    А на кухне была печь.
    И Арэль прекрасно готовил. Вечером они ели дичь. А сразу после того, как она приняла душ и закуталась в мягкий халат, он сварил кофе, вкус которого был прекрасен, а аромат – божественен.
    И они сидели у камина.
    А в их ногах устроился кот, периодически отлучавшийся по своим кошачьим делам, но всякий раз возвращавшийся и после короткого – с утробным урчанием – потирания об их ноги, устраивавшийся на прежнем месте.
    Вокруг дома было так тихо, а в самом доме так уютно…
    А когда стемнело, они сидели у кромки воды, смотрели на тёмный лес вокруг озера, через которое шла лунная дорожка, и Арэль поднял голову к совершенно чистому небу, на котором кроме диска луны мерцали россыпью мириады звёзд:
    – Смотри, Марина. Видишь?
    Звёзды были прекрасны. Она сказала ему об этом.
    Но он воспринял это как-то странно.
    – Ты знакома со звёздным небом? – спросил он.
    – Отвали. – ответила Марина. – Ну тебя. Не мешай наслаждаться красотой.
    – Понятно.
    И Марину встревожил упавший тон его голоса.
    –Ну да. Ты не видишь.
    – Что я не вижу?
    – Созвездия.
    – Как это не вижу? – Марина даже обиделась. – Что я слепая, что ли? Как это не вижу? Прекрасно вижу.
    – Я не о том, – сказал он.
    – А о чём?
    – О созвездиях.
    – И я о них.
    – О них, но не о том.
    – Господи, да перестань ты говорить загадками!
    – Это для тебя загадкой является картина звёздного неба.
    – Знаешь что? – Марина решила обидеться всерьёз. – Я, пожалуй, пойду. Поздно уже. Где я могу там лечь?
    Но Арэль продолжал сидеть. И молчал.
    Марина в растерянности остановилась на крыльце.
    – Это другие созвездия, – негромко проговорил Арэль.
    И, подобрав с земли камешек, бросил его в воду. Где-то – в темноте было не видно – плеснуло.
    – Что значит – другие? – не поняла Марина.
    – Звёздное небо со временем меняется. Если бы ты была с ним знакома, то увидела бы, что созвездия здесь – другие.
    Марина сошла с крыльца и подошла к Арэлю.
    Она сама не понимала почему, но у неё и в мыслях не промелькнула, что он её или обманывает или разыгрывает.
    – Почему – другие? – спросила она.
    – Потому что с твоего времени прошло много-много столетий.
    – Столетий? – опешила Марина.
    – Да. Так выглядит звёздное небо – по отношению к тебе – будущего.
    Марина села на траву рядом с Арэлем.
    – Я – в будущем?
    – Да.
    – Как я тут оказалась?
    – Я перенёс тебя.
    – Ты был у нас?
    – Да, в прошлом.
    – Зачем?
    – Просто путешествовал. Ради интереса.
    – Я не о том. Зачем ты перенёс меня в будущее?
    – Ты тонула в болоте. Я не сумел бы тебя вытащить. А своё болото я знаю как облупленное. Я перенёс тебя в него на самый его край.
    – Но почему?
    – Я же только что тебе ответил – там я не сумел бы тебя вытащить.
    – Я о другом. Почему ты перенёс меня в болото? Что, не мог перенести на твёрдую землю?
    Арэль приблизил своё лицо к лицу Марины. Глаза в глаза. И  Марина вдруг почувствовала, что стала падать – падать в эти глаза. Всё глубже и глубже.
    – Для прикола, – сказал Арэль.
    – Что?! – выдохнула Марина.
    И вдохнуть уже не успела. И не хотела. Потому что Арэль коснулся своими губами её губ, потом что-то произошло…
    И только потом Марина смогла вздохнуть. Глубоко-глубоко.
    – Ты где научился так целоваться? – спросила она.
    – Ты же в будущем, – ответил он. – Люди многому научились за это время.
    Марина не знала, прочёл ли Арэль её мысли, кто его знает – ведь сказал же он, что люди его времени многому научились – но, может быть, и прочёл. Откуда – иначе – он знал бы, что теперь, вот именно теперь, ему нужно взять её на руки… ах, как сильны эти руки!...
    «О, боже, – подумала Марина, – ведь надо было подождать ещё неделю. А теперь – если да – я не буду знать от кого…».
    Но в данный момент – именно в данный момент – это не имело никакого значения…
    – А как выглядят ваши города? – спросила она, водя пальцем по его груди, красиво рельефной от развитой мускулатуры.
    – У нас нет городов.
    Он лежал, закинув одну руку за свою голову, а другой, на которой лежала Маринина голова, перебирая её волосы, от чего по телу Марины разливалась горячая истома.
    «Господи, – подумала Марина, – опять… И как это у него получается?».
    – Как это нет? – рассеянно переспросила она, переходя рукой с груди на его живот, схваченный чёткими кубиками пресса.
    – Нет людей – нет городов.
    Её рука остановилась.
    – Как это… Нет людей?
    Он повернул к ней голову и поцеловал. Коротко и нежно.
    – Так. Люди покинули Землю.
    Марина рывком села в постели.
    – Как покинули?
    Он продолжал лежать, глядя на неё теперь снизу вверх:
    – На транспортных кораблях. Большие такие корабли. Очень большие.
    – Ты шутишь?
    И тут же Марина осеклась: глаза, с такими глазами не шутят. Такая грусть… Так вот, похоже, откуда в них такая грусть.
    – И куда они отправились?
    – Я даже не интересовался. Мало ли пригодных для заселения экзопланет.
    – А ты?
    – Я остался.
    – Почему?
    – Я оррой.
    – Кто-кто?
    – Это такое учение. Ну… можно сказать – религиозное. Мы считаем, что человек должен быть частью природы. И если цивилизация отрывает человека от природы, он должен отказаться от цивилизации.
    Марина помолчала.
    – И много вас?
    Арэль пожал плечами:
    – Раньше был мало. Сколько сейчас – не знаю.
    – Как не знаешь? Вы не поддерживаете связь друг с другом?
    – Ты заметила тут устройства связи?
    Марина машинально оглянулась.
    Не было тут устройств связи.
    – Когда люди покинули планету, – продолжал Арэль, – инфраструктура цивилизации разрушилась. А мы и раньше были против этой инфраструктуры. И когда связь пропала… Мы просто потеряли друг друга.
    – Но почему?
    – Почему мы потеряли друг друга?
    – Нет.
    – Почему пропала связь?
    Марина, улыбнувшись, нагнулась над Арэлем и поцеловала его. Её соски коснулись его груди.
    – Нет. Почему люди покинули землю?
    – Это длинная история, – сказал Арэль.
    – Ты куда-то торопишься?
    – Нет.
    – И я нет. Рассказывай.
    – Длинно не буду. А коротко…
    Арэль помолчал.
    – Ты знаешь о бактериях?
    – Ну да.
    – Так вот бактерии – одноклеточные существа. Каждая клетка – сама по себе. Но когда они собираются в одном месте в популяцию, то начинают вести себя как многоклеточный организм. Сообща, например, реагируют на изменения внешней среды, обмениваются информацией. Ты понимаешь?
    – Пока да.
    – Хорошо. Так вот. Оказывается, это свойство всех живых систем. На более высоком уровне организации совокупность более простых живых систем ведёт себя как единая живая система – как многоклеточный организм. Ты понимаешь?
    – Перестань меня спрашивать, понимаю ли я. Если что-то не пойму – спрошу тебя сама. Продолжай.
    – Хорошо. Так вот. Биосфера тоже ведёт себя как единый живой организм. И если её часть – в данном случае человечество – начинает угрожать её существованию, она начинает бороться с этой частью, стремясь её уничтожить, как чужеродное начало. Потому что если часть начинает уничтожать целое, эта часть становится для целого чужеродным. Ну, как раковая клетка в нашем организме. Она, вроде, наша, но – может уничтожить организм, вырастя в опухоль. Поэтому наша иммунная система её уничтожает.
    – И что, – спросила Марина, – у биосферы есть своя иммунная система?
    Арэль усмехнулся:
    – Типа того. Стали появляться всё новые и новые микроорганизмы, вызывающие эпидемии с высокой смертностью, устойчивые к нашим лекарствам. В конце концов, разразилась страшная эпидемия гриппа. Вирус был совершенно не похож на те вирусы гриппа, которые встречались раньше. Мы не могли с ним бороться.
    Он помолчал.
    – И они улетели. Кто уцелел.
    Марина, продолжая сидеть, положила ладонь на его живот и стала медленно опускать её всё ниже и ниже.
    – Хорошо, что ты уцелел. И хорошо, что ты нашёл меня. Откуда это способность перемещаться по времени?
    – Это результат тайных техник орроев.
    – Наверное, интересно?
    – Что именно?
    – Перемещаться куда хочешь по времени, вперёд-назад…
    – Только назад.
    – Как только назад?
    – Так. Можно перемещаться в прошлое и возвращаться в настоящее. В будущее перемещаться нельзя.
    Рука Марины замерла.
    – Досадно, – медленно проговорила она.
    Арэль притянул её к себе.
    – Но теперь ты не один, – прошептала Марина ему прямо в ухо, – теперь мы вместе.
    – Только до утра, – прошептал ей прямо в ухо он.
    – Избавиться от меня захотел? – игриво засмеялась она. – Не выйдет.
    – Ты не сможешь долго жить в моём времени.
    И его глаза снова стали нестерпимо грустными:
    – Живые организмы в этих условиях погибают через месяц.
    Марина резко отстранилась от него:
    – Что ты сказал?!
    – К сожалению, это так, – Арэль не дал ей отстраниться далеко, обняв за плечи и постепенно – медленно-медленно – привлекая к себе.
    – Но я не хочу, – её голос дрогнул.
    – У тебя нет другого выхода. Сразу я не смог вернуть тебя назад, слишком много энергии требуется на перенос. Нужен примерно день, чтобы её восстановить.
    Его ласки лишали Марину сил спорить.
    – Но ты хотя бы будешь навещать меня? Там, в моём времени?
    – Не могу. Перемещения во времени случайны. Вероятность вторичного попадания в ту же временную ночку практически равна нулю.
    – А как же ты отправишь в то же время меня?
    – А ты не отправишься – ты вернёшься. Нужно только, чтобы ты или потеряла сознание или заснула. Долго объяснять.
    И Марине уже не хотелось, чтобы он что-то там объяснял.
    – Тогда я не засну… – прошептала она, с головой – без оглядки – окунаясь в нахлынувшую на неё волну сладострастного наслаждения…
    Раскинутые руки взметнулись вверх, потом – в стороны, потом – опять вверх, ища…
    Марина открыла глаза.
    – Маринка!
    С шорохом разошлись ветки куста и Коля, широко шагнув, упал рядом с ней на колени, подхватил её голову и прижал к себе.
    – Дура ты моя дура, – нежно проговорил он, гладя её по волосам, – я тебя целый час искал. Здесь же болота кругом – не ровён час…
    И грязной рукой провёл по её щекам:
    – Не плачь, всё уже позади.
    Но Марина не могла унять слёз. Они текли и текли у неё по лицу, то и дело капая с подбородка.
    Даже когда они уже подъезжали к дому, она промокала их уже насквозь мокрым платком, а то и просто смахивала рукавом.
    Ей было так обидно.
    Эта её проклятое свойство – сразу засыпать после оргазма…