20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.

13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.

   
 
 
    запомнить

Автор: Яценко Владимир Число символов: 40070
20 Берегите природу 2011 Первый тур
Рассказ открыт для комментариев

k003 Человек из ящика


    

    

    
    

    Допустимое правилами перевозки смещение фитингов превращало контейнеровоз в исполинскую гармонику. Порывы ветра, плутающие в лабиринте из сорокафутовых ящиков, выводили замысловатую мелодию, звучание которой зависело от метеоусловий и направления движения турбохода. Сегодня движение было правильным – к дому, а вот метеоусловия не радовали, – гофрированные стенки контейнеров импровизировали на тему первых пяти нот Полонеза Огинского. Причём, в трубно-горловом исполнении завуча, Ирины Витальевны, когда она приходила в учительскую в особо скверном расположении духа.
    А может, источником унылой мелодии был не шквальный декабрьский ветер, а моё настроение. Думаю, на моём месте вам бы тоже было не по себе.
    Робот-контейнеровоз, с компьютером вместо штурмана и капитаном в Балтиморе. Три тысячи ящиков, порт назначения – Новороссийск. И я, – искра разума посреди Чёрного моря, двуногое прямоходящее в грузовом контейнере третьего яруса сверху, согласно утверждённому грузовому плану.
    План составил администратор проекта Кишан. Но порт-Балтимор об этом не знает.
    Кишан сделал всё, чтобы мне было легче добраться до пяти контейнеров, содержимое которых следовало перегрузить в пустые нижние «ящики», а потом засыпать свинцовой дробью из других ящиков, тоже моих, но расположенных над контейнерами-донорами. Догрузить сталью дешевле, но помимо веса, портовые краны автоматически проверяют ещё с десяток характеристик. Не хочется поднимать тревогу из-за такого пустяка, как несоответствие фактических магнитных свойств груза – декларированным.
    Непонятно? Это ненадолго. Уж если я, – учитель физики средней школы разобрался, значит, и вы скоро всё поймёте.
    Минорность настроения вызывало содержимое вскрытого контейнера. На месте штабелей гофротары, перетянутой полипропиленовой лентой, возвышался непонятный предмет, напоминающий радиатор мощного транзистора увеличенный в тысячу раз. А ещё штуковина была похожа на ядерный миниреактор, макет которого школа получила в позапрошлом году в качестве учебно-наглядного пособия для моего кабинета.
    В свете фонарей вещица выглядела внушительно и строго. Рядом с ней не хотелось ни шутить, ни улыбаться. Она вызывала тревогу и уважение, как железнодорожная цистерна с бензином – вроде бы ничего страшного… но лучше отойти.
    И отойти подальше.
    Я шагнул к «реактору» и обошёл его кругом. Глупо, конечно, – оргтехники по углам тоже не наблюдалось. Само устройство меньше всего походило на сканер или принтер. Было в нём что-то военное, – равнодушная обстоятельность, с которой богатая страна готовится к массовому убийству.
    Следовало немедленно вернуть плиту пола вместе со странным грузом на место. Переключить молекулярный резак в режим сварки и привести опасный контейнер в первобытное состояние. Потом восстановить крышу моего пустого контейнера, заварить входные отверстия, вернуться в жилой отсек и дожидаться прихода в порт, коротая оставшееся время за проверкой контрольных работ девятого-«В» класса.
    Завучу не объяснишь, что был занят – пиратствовал в Чёрном море, да и ребята заждались оценок…
    Я развернулся и быстрым шагом двинулся к жилому боксу. В местах перехода между контейнерами в лицо и за шиворот сыпалась снежная крупа, морозный ветер ерошил волосы, но особого холода я не чувствовал. Предстоял нелёгкий разговор. В таких случаях крайнего находят быстро, а наказывают ещё быстрее…
    Поднявшись по лесенке в жилой отсек, я опустил люк, включил свет и приложил руки к отопителю. На самом деле, особо раздумывать было не о чём. Следовало немедленно выяснить, что за контейнер я распотрошил. «Неужели стивидор напортачил? Перепутал контейнеры? Или кто-то поработал с грузом до меня»?
    С выносным объективом на гибком штативе я вернулся к загадочному предмету и со всех сторон снял его изображение на смартфон. Никаких отметок или надписей на нём не оказалось. Развернул трёхметровую стремянку и поднялся на предпоследнюю ступеньку. Отрегулировав резак на перфорацию, сделал крошечное отверстие в двери и просунул в него объектив. Через минуту на экране смарта увидел табличку КБК с опознавательным номером контейнера. Вспышка позволила сделать чёткий снимок. Ошибиться было невозможно. Это был «мой» контейнер.
    Теперь мешкать с докладом было не только бессмысленно, но и опасно. Спустившись, я подключил смартфон к Сети и нажал единичку – единственный номер, легко запомнить.
    К чести группы поддержки, ответили немедленно:
    – Какого чёрта, Тичер? – Админ выразился грубее, но мы же культурные люди! – Прямая связь только для экстренных случаев.
    Мимика его аватары – Хитрого Лиса – оставалась безучастной. Голос тоже не казался взволнованным. Удивлённым? – да. Раздосадованным? – конечно. Но не обеспокоенным. Ничего. Сейчас мы проверим его хладнокровие.
    – Это и есть экстренный случай, Кишан, – сказал я. – В ящиках нет оргтехники. Снимки только что отправил, сам посмотри.
    Он нахмурился. В спикере мягко прошелестела клавиатура, и Хитрый Лис опустил глаза, рассматривая «добычу» на своём мониторе.
    – Остальные контейнеры тоже вскрыл?
    – Нет, только просканировал плотность. В каждом – по одному массивному предмету. Размеры одинаковые. Груз идёт из Балтимора. Может, до нас кто-то в Атлантике поработал?
    – Непохоже, – неуверенно сказал Админ. – Номер контейнера проверил?
    – Наш ящик, не сомневайся.
    Кишан «долистал» альбом со снимками и тяжело вздохнул.
    – Вот что, – сказал он. – Ты пока чайку попей, а я попробую разобраться. Свяжусь минут через двадцать. Далеко не уходи…
    Он отключился, а я не смог сдержать усмешки: дальше борта не уйдёшь. В моём распоряжении было тринадцать контейнеров: верхний – жилой, два контейнера под ним – среднего и нижнего ярусов, пять порожняков нижнего яруса, в которые предполагалось перегрузить оргтехнику, и пять «верхних» с гранулированным свинцом. Жилой отсек вместе со мной подсадили на турбоход в Стамбуле. Остальные ящики идут прямиком из Балтимора. Всё просто!
    Вернувшись «домой», первым делом зажёг фитиль керогаза и поставил чашку на отопитель. Только после этого вымыл руки, нарезал хлеб и сало, почистил варёную картошку и вынул из банки пару «кислых» огурцов. Заметив язычок пламени над газосмесителем, перевёл регулятор керогаза в положение "меньше" и поставил на огонь турку.
    На самом деле условия работы «тяжёлыми» мог назвать только конченый сибарит. Биотуалет, холодильник, гамак… а ещё котельная на жидком топливе, дизель-генератор для зарядки резака и тонна солярки. Есть и запас воздуха в баллонах, и регенеративные очистители. Излишества присутствуют в виде пятисот литров воды и древнего, почти антикварного керогаза. Всегда таскаю его с собой: походы, маёвки и прочие дерзкие вылазки на природу. Люблю готовить на открытом огне. Есть в нём какая-то сила.
    Достаю из морозилки молотый в пыль кофе и насыпаю его в турку. Добавляю сахар, имбирь, доливаю воду... В ящик зашёл позавчера, в пятницу. Сутки перехода до Стамбула потратил с большй пользой: проверил контрольные «А» и «Б» классов, выспался и сыграл со смартом несколько партий в шахматы. Все проиграл.
    Помешивая кофе серебряной ложкой, наблюдаю, как пузырится светлая пена. На тёрпкий, чуть горьковатый запах желудок отзывается довольным ворчанием... Саму работу обременительной я бы тоже не назвал: всегда начинаю с удаления боковых дверей, чтобы освободить проход между контейнерами. Двери (с нетронутыми пломбами!!!) автопогрузчиком отвожу в свою «нижнюю» коробку. На места стыков контейнеров укладываю настил, а боковые и верхние щели работают как вентиляция.
    В итоге получается галерея, длина которой зависит от количества намеченных к потрошению ящиков. Не трудно понять: чем длиннее галерея, тем круче заработок.
    Подхватываю турку с огня и активным перемешиванием сбиваю подъём пены, через минуту возвращаю кофе на керогаз... тысяча один, тысяча два, - всё, праздник готов! Для меня не секрет, что вы обо мне думаете. Но вором себя не считаю. Скорее мошенником. Что-то вроде Брэда Пита из «Одиннадцати друзей»…
    Судите сами: контейнеры специально подбираются с похожими номерами. Разница в одной-двух цифрах. А я после перегрузки поднимаюсь на первый ярус, в котором находится свинцовая крошка, и пересыпаю гранулы в коробку, в которой недавно стояли ящики с оргтехникой. Как? Если я сумел переместить груз из среднего ящика в нижний, то неужели не смогу насыпать дробь из верхнего в средний? Важно то, что грузополучатель вместо компьютеров видит свинец, и ему не приходит в голову, что подмена сделана нарочно. Небрежность стивидорской бригады очевидна – перепутали контейнеры. Так что от злости никого не трясёт, и к пистолету ручонки не тянутся.
    Вместо скорострельно-противоправных действий обращаются к индусу Кишану, который берётся отыскать любой товар за соответствующее вознаграждение. Расходы оплачивает не грузовладелец, а страховщики и экспедиторы. Каждый – по четверти страховой стоимости. Для «китов» расходы мизерные, незаметные. А для нас с Кишаном фантастический барыш: мне – исполнение мечты, а ему… Не знаю для чего ему деньги. Отвлечённые темы не поддерживаем. Специфика работы. Даже если прижмут, – подельников не сдашь, не сможешь. Поэтому на смартфоне я вижу морду Хитрого Лиса. А Кишан на своём экране смотрит на Пьяного Ёжика. Только не спрашивайте, почему я себе такую аватару подобрал. Сам не знаю. «Ёжик» – понятно, меня так раньше Влад называл. Но «пьяный»? Не выношу спиртного. Крепче кваса ничего не пробовал…
    Программа не только искажает голос, но и приводит в соответствие мимику мультяшных персонажей нашим словам и настроению. Конспирация!
    Опрокидываю кофе в тёплую чашку и ополаскиваю турку чистой водой. Пожалуй, пора к столу... С наслаждением впиваюсь в ломоть душистого хлеба, закидываю в рот кусочек сала и с хрустом перекусываю огурец.
    Кажется, о своей мечте ещё не рассказывал. У каждого человека в душе есть райский сад, куда чужому нет доступа. Мечты и фантазии, которые помогают жить и не опускать руки, особенно когда хочется их на себя наложить.
    Высокой зарплату учителя я бы не назвал, но нам с Владом хватает. Влад? Сын мой… Семь лет. Да. Счастливый возраст, в котором твёрдо знают, что папа ответит на все вопросы, и выполнит любое, самое заветное желание. Жаль, мамы у Влада нет. Может, поэтому у меня маниакальное желание ради сына разбиться в лепёшку?
    Задумали мы с ним заняться морем: подводная съёмка, затонувшие корабли, сокровища… а ещё удочки, рассвет и большая моторная лодка… как же без неё? Обязательно! Чтобы пахло рыбой и туманом. А спрятавшись в тихой бухте от непогоды, котелок над керогазом и миллион историй под шум прибоя и душистую ушицу.
    Делаю осторожный глоток кофе и в упоительной неге откидываюсь на спинку кресла. Никогда не понимал людей, страдающих клаустрофобией. Уют – это когда со всех сторон железо или камень. Никто не ударит в спину, не плюнет в лицо, не толкнёт локтем... Бедствие – это человек. И чем больше вокруг народу, тем сильнее головная боль.
    Отвечая моим мыслям, коротко попискивает смартфон.
    Подтверждаю соединение и вновь кусаю хлеб, не забывая о сале с картошкой. На экране Хитрый Лис неодобрительно хмурится, будто видит мою непритязательную трапезу.
    – Расслабься, босс, – шамкаю набитым ртом, – это не говядина.
    – Это ядерная грелка, Тичер, – мрачно говорит Админ, и я сразу понимаю, что он о моей странной находке. – Кто-то фарцует атомными теплостанциями.
    Хлеб сырой глиной застревает в глотке. Сдерживая удушливый кашель, вливаю в себя едва остывший кофе.
    – Вот-вот, – кивает Хитрый Лис, – я тоже чуть со стула не упал. Так что приступай к работе. А пока будешь вошкаться с грелками, я наведу справки о грузополучателе. При удачном раскладе, отхватим куш, о котором не могли мечтать!
    Я прикручиваю регулятор керогаза до упора и надеваю куртку. Но ты смотри, зараза, как наблатыкался на русском! «Вошкаться», «фарцует»… Может, никакой он не индус? Самого бы сюда. Уж он бы «повошкался»-покрутился.
     

    ***

     
    О том, что «расклад» неудачный, я понял через шесть часов, когда крепил погрузчик в нижнем боксе.
    Основная работа была закончена: грелки стояли на нижнем ярусе. Днища выпотрошенных ящиков покоились на своих местах. Стенки и крыши нижних контейнеров восстановлены, домкрат разобран и готов к транспортировке. Оставалось перебраться наверх и засыпать порожняк свинцом.
    Отвратительный визг подсказал мне, что достоверность легенды о нерадивом стивидоре больше не актуальна: кто-то болгаркой резал найтовы.
    Кажется, я уже говорил: судно-автомат… до этой минуты я был абсолютно уверен в своём одиночестве. Теперь же чьё-то упорство выворачивало душу: вой шлифмашинки, резонируя стенками пустых контейнеров, многократно усиливался, выдавливая из мозга слёзы. Я открыл рот и прижал к ушам ладони. Стало легче. Но не намного… Через минуту болгарка умолкла. Застучал отбойный молоток.
    «Нижние фитинги сбивают», – понял я и вернулся к прерванному занятию: не закрепив роклу сейчас, я рискую забыть закрепить её после. А если крановщик неудачно подхватит ящик, незакреплённый погрузчик как бумагу пробьёт стенку контейнера и наделает бед, в том числе откроет моё присутствие… какая глупость! – труды идиота, который резал перемычки между контейнерами, делали моё присутствие очевидным.
    Закончив возиться с растяжками, я поднялся в жилой бокс и опустил люк. Стало легче: стенки моего жилья обшиты пенополиуританом, – чтобы портовые сканеры не обнаружили живое существо на грузовой площадке. Незаконное пересечение границы, знаете ли. До двух лет за сам факт, это если без отягощающих… Да.
    Здесь было тише.
    Вызвал Кишана и доложил обстановку.
    – Переключаю на спутник, – сказал Админ, – посмотрим, что у тебя делается.
    Картинка из космоса казалась размытой, – мешала дымка приближающегося шторма. Но основные фрагменты легко угадывались: огромное корыто с разноцветными коробками, рядом небольшое судно, судя по смещённой к носу надстройке – сейнер. Вертолёт, моторная лодка, пришвартованная к контейнеровозу и чёрные точки людей, деловито снующих по верхнему ряду ящиков.
    Необычное ощущение: изображение давал спутник, а шум я слышал сам, в натуре.
    Вертолёт опустил стропы, люди закрепили крюки на фитингах, и через минуту контейнер полетел в море… белый бурун, фонтан брызг.
    – Выбрасывают наши ящики со свинцом, – спокойно прокомментировал Кишан. – Грубая работа. Варвары.
    В подтверждение его слов, при подъёме очередного контейнера от соседнего ящика оторвался приличный лоскут жести. Из прорехи посыпались короба, вязанки вагонки, рулоны сверкающей ткани… Грабители неудачно разбили нижний болт, которым докеры прикрепили мой «верхний» контейнер к соседнему, и острый торец подхватил боковую стенку ящика.
    – Каменки, пароделы, фольга теплоизоляции… – сказал Кишан, и усмехнулся: – Девайс русской бани делают в Балтиморе.
    Деформатор голоса подчеркнул издевательские нотки, а глаза Лиса плутовато блеснули. Мне это не понравилось:
    – Откуда знаешь?
    – Мне ли не знать… – надменно заявил Хитрый Лис и облизнулся, – работа у меня такая. 
    Необходимость достойной отповеди убил низкий гул, от которого заныли зубы и перехватило дыхание.
    – Это ещё что такое? – испуганно спросил я.
    – Проверяют герметичность контейнеров, – пожал плечами Лис. – Акустический детектор, две штуки зелени, если без документов.
    Мне стало неловко за свой испуг, и я поспешил сменить тему.
    – Пилоты отстреливают тросы. Расточительство!
    – Экономия, – возразил Хитрый Лис. – Топливо дороже тросов. Дешевле сбросить стропы, чем возиться с крюками. Наши верхние контейнеры со свинцом утопят, а свои, нижние, возьмут на буксир.
    Мы несколько минут наблюдали за действиями авральной команды.
    – Но зачем им это, Кишан? Турбоход ночью заходит в порт. Заплатить таможне за невнимательность, и не нужно рисковать здоровьем.
    – Это же Россия, Тичер. С вашей таможней сложно разговаривать.
    – Да! – подумать только – я гордился своей таможней! – Мы такие. Неподкупные!
    – Нет, – теперь Хитрый Лис смотрел на меня угрюмо, с печальным сожалением. – Покупаетесь и продаётесь вы хорошо. Плохо, что не помните у кого и за что брали деньги.
    – Всё равно, – заупрямился я, – мы не такие!
    – Не такие, – уступил Лис. – И работаете с огоньком в заднице… с ядерным огоньком! К примеру, контейнеры с атомными грелками принадлежат ростовскому агентству недвижимости.
    Он склонил голову к плечу и округлил глаза, ожидая моей реплики.
    – Подставная фирма? – удивился я. – Мощности одной такой установки достаточно, чтобы отправить в утиль все котельные Ростова…
    – …или разогреть донные слои Чёрного моря, чтобы поднять к поверхности сероводород.
    – Сероводород?
    – Ты не слышал о прошлогоднем обвале цен на жильё в прибрежных районах Сочи? Теперь-то понятно: подождали подходящего ветра, включили установку, придонный слой поднялся, и облако вони понесло к берегу. После четвёртой газовой атаки владельцы приморских особняков были согласны избавиться от недвижимости по любой цене. Твои земляки скупили элитное жильё за бесценок. Установку выключили. За два-три года ситуация нормализуется, о сероводороде забудут, и цена вновь взлетит до небес…
    – Неплохие качели, – оценил я. – Значит, риэлторам схема понравилась, и теперь они раскошелились на пять грелок? Это ещё пять городов?
    Вертолёт опустился на сейнер. Контейнеровоз исчез с экрана. Моторная лодка обходила качающиеся на волнах ящики. Было тихо.
    – Если так и дальше пойдёт, придётся перебираться глубже на континент.
    – Не драматизируй, – отозвался Кишан, – Всё побережье бандитам не по зубам. Есть ещё мелкие хутора и посёлки. Тебе моря хватит.
    – Дело не во мне. Море – оно общее. Как-то не по-людски…
    – Ты это брось, – строго сказал Админ. – Не о том думаешь.
    – Не о том?
    – Скоро эти парни поймут, что взяли воздух. Они вернутся, Тичер. Они обязательно вернутся, чтобы отыскать свои грелки.
    Нужно было признать, что Кишан просчитывал ситуацию лучше меня. Я ведь и сам о чём-то таком думал. Вот только додумать мысль не хватило смелости.
    – Свяжусь с владельцами груза, – невозмутимо продолжал Кишан, –  через подставные ай-пишники предложу им номера ящиков, куда ты перегрузил грелки. В обмен на деньги, разумеется. Так что всё равно заработаем, Тичер.
    Я покачал головой:
    – Это неправильно, Кишан. Нельзя зарабатывать на дерьме.
    – Не валяй дурака. Деньги не пахнут…
    – Зато пачкают совесть. А новую совесть ни за какие деньги не купишь. Превращать море в болото – плохая идея. Я на такое не подписывался.
    – А что ты можешь? – морда Хитрого Лиса обострилась, показались клыки, в оскале появилось что-то такое… администраторское. – У тебя есть оружие?
    – Нет. У меня ничего нет. Только руки и голова.
    – Это немного, – покачал головой Хитрый Лис. – Ты – мягкий, покладистый Ёжик. И все твои иголки – блеф. Не смеши аватаром, Тичер. Ты не то, чтобы убить, – ударить не можешь. И от людей тебе проще спрятаться, чем объяснить чего тебе нужно. А если объяснишь, настаивать не будешь: что дадут – примешь, но если отберут – отдашь. И отдашь молча. И всё твоё негодование – сердитый блеск глаз, большего ты себе не позволишь. Не так?
    Я промолчал. Была в его словах правда. Неприятная и горькая. Только этой правдой можно было объяснить мою браваду перед сыном: «морская яхта? – запросто! К десятилетию будет. Слово отца! Я тебя когда-то обманывал?»
    Не стоило так говорить. Не отцовское дело – рисковать словом.
    – У этих людей не так, Тичер. Они вернутся, и при любом раскладе заберут всё, что им нужно. Без разницы: своё или чужое. Ты хочешь лечь под каток?
    Я опустил голову.
    Он был прав. Ложиться под каток мне не хотелось.
    – Вот и хорошо, – смягчился Хитрый Лис. – Спрячь иголки и не старайся выглядеть героем. Кстати, о героизме. Жилой бокс готовь к ликвидации. На борту тебе оставаться нельзя. Пожарный отход я подготовил ещё в Балтиморе. На четвёртом ярусе, прямо под тобой, – партия из восьми электрических гидроциклов «Сильверия». Судя по документам, катализатор заправлен: добыча электричества прямо из морской воды, запас хода – на кругосветку хватит. Возьми один или два, если с управлением разберёшься. Они могут ходить косяком, на сервоприводе: ведомые повторяют действия ведущего. Как стемнеет, легко доберёшься до берега: и от беды подальше, и на память останется…
    Он отключился, а я подумал: гидроцикл – как память о море? Даже если три водяных мотоцикла поменять на катер, что потом с катером делать? Если моря не будет? А Владу так и объяснить: променял общее море на собственную лодку?
    Кишан прав, – я не герой. Мне проще приспособиться, чем менять мир к лучшему. Но где-то была черта, переступить которую казалось невозможным. Та самая граница, которая отделяет душу от остального мира. И если переступить эту черту, то райский сад станет адом. И жить с этим адом завтра, может оказаться сложнее, чем умереть сегодня.
    Это было не простое решение.
    Но я его принял.
     

    ***

     
    Выйти наружу я не решился. Бандиты тоже могли наблюдать за судном со  спутника. Поэтому пришлось добираться до контейнера с «девайсом для русских бань» изнутри, сквозь смежные контейнеры. В одном стояли паллеты с банками краски, в другом – мешки с мукой и крупами. Вскоре пароделы вовсю пыхтели в обречённых контейнерах, – воды и солярки для таких фокусов у меня было достаточно. Растяжки, которыми я совсем недавно заботливо крепил опасный груз к стенкам контейнеров,  безжалостно срезал. А ещё сделал надсечки по углам.
    В каждом из ящиков я проделал вентиляционные отверстия и приварил к ним управляемые по радио задвижки. Показания датчиков: температуру, давление и скорость истечения пара через задвижки вывел на дистанционный пульт управления парогенераторами. Но дожидаться роста температуры и давления не стал. Занялся «уборкой» жилого отсека: включил отопитель на максимум, разлил топливо по полу и зажёг керогаз. Через полчаса пары солярки заполнят помещение, доберутся до пламени и внутренний объём ящика выгорит дотла. А пероксид натрия из регенеративных патронов добавит шороху к фейерверку.
    Невозможно представить, чтобы хоть что-то осталось на обугленных стенках контейнера. Отпечатки пальцев, волосы, случайные вещи, клочки бумаг, обрывки ткани, нитки… всё выгорит. Нечего волноваться.
    Смартфон «чистый», куплен специально для Кишана: на суше его не включал и включать не буду. Только память скачаю. Выложу в Сеть, пусть все видят, как риэлторы зарабатывают на пропитание…
    Меня не найдут. Это невозможно.
    Прежде чем погасить смарт, я в последний раз запустил его. Меня ждало письмо Админа.
    «Риэлторы ни при чём, Тичер. Их просто грабят. Договориться не получилось – невменяемые бородатые люди, полный неадекват. Так что денег не жди. Зачем им реакторы – не понял. Такое впечатление, что собираются пугать население ядерным взрывом в Чёрном море. Что из этого выйдет – не знаю. Как только они закончат перегрузку, уходи на гидроцикле. Не забудь гидрокостюм из спасательного ящика, вода не для купаний. Все концы я обрезал, так что с моей стороны головняк исключён. Не забудь выбросить смартфон. И уезжай подальше от берега. Спаси тебя Господь, Тичер. Ты хороший человек. Надеюсь, больше не услышимся».
    Вот так.
    Не больше, не меньше.
    И Кишан снова спас мне жизнь. О температуре забортной воды я как-то не подумал. Шлёпая по разлитой солярке, я добрался до рундука, откинул крышку и вытащил тугой свёрток с гидрокостюмом. Без него до берега не добраться.
    Пора было уходить. Как только плотность паров солярки достигнет критики, топливовоздушная смесь вспыхнет. Интересно, двух тысяч градусов достаточно для индульгенции за разбойное прошлое?..
    Запищал, завибрировал смартфон. Кто-то пытался выйти на связь.
    Я подумал, что Хитрый Лис вспомнил о чём-то важном, и ответил на вызов… плохо подумал, это был не Кишан. С экрана на меня смотрело бородатое лицо, с тёмно-коричневыми проницательными глазами. Несколько секунд мы разглядывали друг друга.
    – Бисми ллах, кунфуд саркян! (1)
    Вы что-то поняли? Я тоже.
    – Кажется, вы ошиблись номером.
    – Мне нужны номера контейнеров с ядерными реакторами, – высокомерно заявил человек. – Если не скажешь, отправлю судно на дно. А потом отыщу твоих родственников и отрежу им головы…
    Мне показалось, что бородач приготовил чересчур длинный список угроз, а солярка уже была разлита, и отопитель работал… не гасить же керогаз, в самом деле?!
    Я продиктовал ему номера и даже объяснил, что эти контейнеры сейчас под открытым небом. К моему удивлению, его нисколько не озадачила моя покладистость. Он не спросил, почему я так быстро сдался, почему вот так, просто, подарил ему номера ящиков.
    «Бойтесь данайцев, дары приносящих…. – подумал я. – Впрочем, бандит вряд ли что-то слышал о данайцах. Об этом можно будет рассказать классу, как пример игнорирования контекста, которое при правильной обработке исходных данных приводит к неверным результатам».
    – Молодец! – обрадовался бородач. – Можешь не прятаться. Мы – воины Аллаха. Если хочешь, выходи, возьму с собой. Не обижу. Ты – один из нас.
    – Вряд ли, – взвешенно сказал я. – Разница между нами в том, что мне проще сдохнуть, чем кому-то пожаловаться на свою жизнь. А ты готов взорвать мир только за то, что к твоим проблемам кто-то равнодушен.
    В первое мгновение ничего не изменилось: он по-прежнему улыбался, зубы так и сверкали в безобразной, нестриженой бороде. Но вот, до него начало что-то доходить: сперва исчезли лучики морщин около глаз, потом чёрная борода сомкнулась вокруг рта. Губы стали жёсткими, глаза потемнели.
    – Не понял!
    – Зачем врёшь? Всё ты понял. Ты – садист и убийца, а я – всего лишь вор. Между нами нет ничего общего. Для моей работы важны живые люди: здоровые, богатые, счастливые. А тебя интересуют только трупы, бедствия и страдания.
    – Я убиваю неверных! – спокойно сказал бородач. – Во имя Аллаха!
    – Опять врёшь. Своих убивать у тебя тоже неплохо получается. И плевать тебе на Аллаха. В Коране написано о терпении и терпимости. Не читаешь ты Коран. Не читаешь и не чтишь.
    – Мы воюем с правительствами!
    – Ложь! Воюют  с теми, кого убивают. Ты убиваешь женщин, стариков, детей. Вот с кем ты воюешь. Много ли в этом доблести, трус? И много ли славы Аллаху, если от его имени трус убивает беспомощных? Людей, которые не могут дать сдачи?
    – Если бы мы встретились, разговор был бы другим.
    – Разумеется. Ты же можешь слушать только с автоматом в руках, и обязательно, чтоб собеседник был безоружен. Да? А если скажет хоть слово поперёк, будешь рубить пальцы. Боишься правды, трус?
    Картинка на экране сорвалась с места: мелькнуло искажённое бешенством лицо, какие-то люди… Стремительно удаляясь, всё крутанулось вокруг себя, и связь прервалась.
    «Разбил смартфон об стенку, – подумал я. – Жаль».
    Мне и вправду было жаль, что наша беседа так быстро закончилась. Я хотел ему сказать, что правда умирает, когда сильный берёт за горло слабого. Чем бы сильный при этом не руководствовался, он уже не прав. Хотел сказать, что «ломать – не строить». Что категоричность – первый признак заблуждения. Неумение слушать – второй. И что истина тем дальше, чем громче плач ребёнка…
    И вдруг почувствовал, как меня выворачивает наизнанку от ненависти. Мне стало душно, потому что эта сволочь дышала тем же воздухом, что и я. Стыдно, что я, такой здоровый и сильный, позволяю негодяям жить и творить чёрные дела.
    Я задыхался в удушливых парах дизельного топлива.
    Синий огонёк пламени керогаза привёл меня в чувство.
    Отрубив смартфону связь (хватит! наговорился!), я спустился в нижний контейнер. Тщательно заварил оба люка и прорезал днище, чтобы освободить проход к гидроциклам. Возвращения террористов я решил дожидаться в ящике с водяными мотоциклами, мало ли? Вдруг они и в самом деле решат угробить судно? С них станется… А мне, чтобы вскрыть контейнер и вытащить через брешь в стене парочку скутеров много времени не нужно. Я эту технику знаю: сорок килограмм? - не вопрос. Вопрос в спуске на воду. Так что алгоритм простой: выбрасываю за борт столько гидроциклов, сколько успею, потом прыгаю. А там, как счастье улыбнётся… зубы по осени считают.
    Посмотрел на индикатор состояния: через задвижки обречённых контейнеров вырывались мощные струи пара.  В том, что горячий пар вытеснил воздух, не было сомнений.
    Дистанционным пультом я выключил пароделы, а когда скорость истечения пара приблизилась к нулю, закрыл вентили. Ещё через полчаса зашкалил датчик температуры жилого бокса, – там всё выгорело дотла. Вместе с моим антикварным керогазом, медной туркой и серебряной ложкой. Хорошие были вещи. Обидно...
    Теперь всё зависело от Бога. Это я вам как выпускник физфака говорю. Чем позже придут бандиты, тем ниже упадёт температура в контейнерах, тем меньше в них будет давление… и тем меньше у меня останется времени, чтобы покинуть судно, не привлекая внимание пограничников.
    На уроке я эту ситуацию привёл бы как пример задачи на оптимизацию.
     

    ***

     
    Из дрёмы меня вывели истерические вопли болгарки, частые удары долбёжного инструмента и низкий гул гермодетектора. А так уютно было в кресле гидроцикла! Удобная вещь. И сидеть удобно, и лежать. Паспорт изделия я тоже нашёл, оказывается все машинки трёхместные. Неудивительно, что не было тесно на этаком диване. Заодно выяснил, как этой штукой управлять. Задать режим «стая» оказалось минутным делом. Так что теперь я мог увести за собой и два скутера, и все восемь. Хороший куш! Жаль, что неподъёмный. Попытайся я реализовать такую партию, в два счёта просекут «откуда дровишки».
    О недавней вспышке гнева вспоминал, как о непростительной глупости. После универа пятый год, а мозги уже набекрень: ещё немного, и я бы потребовал у бандита дневник и родителей в школу…
    До Новороссийска оставалось шесть часов ходу. Так что времени у грабителей оставалось в обрез. Наверное, поэтому они просканировали мои контейнеры, но не вскрывали их, чтобы убедиться в правдивости моего «признания».
    Правду говорят: лениво – сделаешь дважды; торопливо – не сделаешь ничего.
    Стряхнув остатки сна, вывел наружу объёктив. Отверстие я проделал сразу, как только забрался в контейнер с гидроциклами: хотел оценить высоту, с которой буду спускаться на воду. Пять метров. Приемлемо.
    На экране хмурое вечернее небо пугало злыми, косматыми тучами. Внизу, у самого борта, чуть дальше к носу, пристроилась моторная лодка.
    Болгарка умолкла, стал слышен шум вертолёта. Я повернул объектив к небу, мелькнуло синее днище контейнера. Проследив за ним, убедился, что порядок грабежа изменился: на ящике, держась за стропы, стоял человек, а сам сейнер за турбоходом не гнался, там готовились бросать трос авральщику на контейнере.
    Ничего удивительного: запас тросов закончился. Они же не могли предвидеть, что грабить придётся дважды?
    Теперь вместе с контейнером вертолёт доставлял к сейнеру человека, который сбрасывал крючья с фитингов и производил сцепку. Последний, шестой, спустится в моторку и соберёт авральную команду с увязанных к буксировке ящиков.
    Это упрощало задачу. При такой схеме, к финалу перегрузки сейнер окажется достаточно далеко от контейнеровоза, чтобы с его борта никто не увидел, как я буду выбрасывать скутеры. Не хотелось, чтобы пилот вертолёта летел за мной до самого берега, но и задерживаться на судне казалось ошибкой.
    Скутеры вместе с бесшумными водомётами были целиком из пластика. В сумерках, а ещё лучше ночью, с помощью бортового GPS я легко проскользну в Азов и доберусь до Ахтарска. Считай, дома. До утра успею проверить контрольные, и не буду прятать глаза при встрече с завучем…
    Когда вертолёт вынес пятый ящик, я решительно приступил к делу: в обращённой к морю стенке контейнера вырезал три четверти эллипса, протянув нижнюю дугу на два метра, а боковые по метру. Потом сделал глубокую царапину сверху, чтобы облегчить выгибание отрезанного лоскута наружу.
    После этого опять высунул за борт «гибкий» объектив.
    Четыре ящика уже болтались на буксире. Пятый раскачивался над сейнером, пилот вертолёта пытался понять, что происходит. А происходило стремительное охлаждение разогретых паром ящиков. Прибавив увеличение, я увидел, как прогибаются стенки. Деформация рвала надсечки по углам. Через широкие щели вода поступала внутрь, и контейнеры быстро погружались. Люди метались на крышах уходящих в бездну коробок, но вертолёт не мог им помочь, он всё ещё пытался спасти последний ящик, – опускал его на палубу сейнера. Было видно, как человек изо всех сил держался за стропу…
    Но вот чёрное тело, прорвав стенку ящика, вывалилось наружу. Через мгновение реактор грохнулся о палубу сейнера. Только после этого до меня донёсся треск и глухой удар. Одну из строп сорвало с фитинга, она хлыстом поднялась кверху, к лопастям. Вертолёт дрогнул и завалился на бок, его понесло ко мне, к турбоходу.
    Я инстинктивно отпрянул, когда огромная машина, беспорядочно переваливаясь, заняла всё пространство экрана. Грохот взрыва едва не оборвал уши. Когда я вновь отыскал объективом сейнер, от него оставался только нос и передняя часть надстройки, – всё остальное ушло под воду. Если бы не свалившийся на голову реактор, команда наверняка успела бы освободиться от буксирного троса. А так… Вода обратила контейнеры с грелками в балласт, который оказался неподъёмным для повреждённого судна.
    За бортом послышались выстрелы. Я вновь обратился к экрану: на моторной лодке полулежал человек с пистолетом. Знакомый бородач целился в канат, удерживающий лодку у борта контейнеровоза. Целился неудачно, потому что следующие два выстрела тоже не помогли человеку разрубить швартов. А ведь их было три.
    Судя по всему, идея взорвать Чёрное море Аллаху не понравилась. И теперь Он наказывал последнего участника этой безумной затеи. Бородач был обожжён, он едва удерживался спиной о фонарь рубки управления, правая рука плетью болталась в такт качке, и эта болтанка причиняла бандиту сильнейшую боль.
    Он ещё раз выстрелил и опустил руку с пистолетом.
    Мне это показалось добрым знаком.
    «Наверное, кончились патроны, – решил я. – В любом случае, мой выход. Не сидеть же тут до прихода в порт»?
    Я извлёк из отверстия объектив и вынул из смарта SD-карточку. Карточку и объектив уложил во внутренний карман куртки, а сам смартфон, отогнув лепесток стенки кверху, выбросил в море. Морозный ветер наотмашь ударил в лицо, сразу стало ужасно холодно, и я ещё раз с благодарностью подумал о Кишане. Вернулся к скутеру, на котором едва не уснул, и надел гидрокостюм. Из багажного отделения достал шлем, на его место бросил резак. Спасжилет решил не надевать, – в одежде и под ней было достаточно воздуха, чтобы обеспечить мне запас плавучести.
    «Пожалуй, всё, – подумал я. – Пора уходить».
    Но едва я подтянул гидроцикл к отверстию, как что-то сильно ударило по шлему. Голову отбросило в сторону так, что онемело правое плечо и шея. Не веря себе, отсоединил «липучку» муфты шлема от воротника костюма, и стащил с головы шлем: поперёк его лобовой части шла оплавленная борозда.
    Теперь меня мало заботил морозный ветер. Осторожно, на вытянутой руке я приблизил шлем к отверстию в стене контейнера. Ничего не произошло. Тогда я надел шлем из багажника другого гидроцикла и вновь высунул наружу первый шлем, осторожно выдвигая за ним голову.
    Спустя долгую минуту я увидел глаза человека, которому мне многое хотелось сказать, в полной уверенности, что он меня никогда не услышит. Не мигая, он смотрел на меня, но стрелять уже не пытался.
    – Ыфрит ассундукр (2) – пожаловался бородач.
    Пожав плечами, – пусть будет «сундук», лишь бы не граната, – я бросил за борт первый гидроцикл, потом второй, третий… а потом прыгнул. Именно так, не раздумывая, обманув себя, что иду за четвёртым водяным мотоциклом, взял, и прыгнул в адские волны, которые из человека выпивают тепло за десять минут.
    Ноги ударились о поверхность воды, меня развернуло и закрутило в водовороте, обжатие показалось злым и жестоким. Вентиляционные клапаны шлема оказались на высоте: дышал я полной грудью, но внутри не капало, и стекло не потело. Ещё я подумал, что окажись моторка ближе к корме, я бы ударился о её корпус… а потом наступило спокойствие.
    Ни с чем несравнимое спокойствие, когда уже в беде, и всё, что остаётся, – это не паниковать и не позволить себе погибнуть.
    Если производитель не наврал, оказавшись в морской воде аппараты «проснулись»: пошла зарядка и прогрев всех систем. Нужно всего лишь дать команду сбора, и «стая» отыщет меня среди волн, подплывёт, и даже чуток притопится, чтобы мне было легче взобраться на крутую, высокую спину одного из них.
    Я нажал кнопку сбора на браслете пульта управления и просто лежал, глядя в низкое косматое небо, а вокруг меня бесновалась стихия: время от времени на стекло оседала мелкая водяная пыль, но в следующее мгновение вода смывала брызги решительной волной.
    Производитель не обманул. Вскоре водные машины одна за другой собрались вокруг меня и сбились в плотный треугольник.
    Но, выбравшись наверх, я задумался. А что если бандит до прихода в порт не умрёт? Не истечёт кровью? Не замёрзнет?
    Он видел меня, видел гидроциклы…
    Он хотел убить меня! Стрелял!
    Он расскажет обо мне. Следствие будет знать, что кто-то ушёл с турбохода. Властям, может, и наплевать, а вот те, кто стоит за бандитом, начнут охоту, и не остановятся, пока не отомстят. Им ведь есть на что обижаться. Ведь только из-за меня у них сорвалось чёрное дело.
    «И что ты сделаешь? – спросил Хитрый Лис, ехидно улыбаясь. – Ты догонишь судно, и поднимешься на моторку. Но как ты собираешься его убивать? Задушишь? Ударишь по голове? Сбросишь раненого в море? А потом долгими вечерами будешь вспоминать, как расправился с беспомощным человеком? А если этот парень обладает ценной информацией обо всей организации? Не получилось в этот раз, получится в следующий. Позволив умереть негодяю, ты играешь на руку бандитам, которые в следующий раз задуманное доведут до конца. И когда они взорвут полконтинента, как объяснишь себе и сыну, что трагедии могло не случиться, если бы думал не о легализации ворованных гидроциклов, а о справедливости?»
    Развернув скутер в сторону уходящего судна, я дал полную нагрузку на водомёт. «Только посмотрю, жив ли он, – пообещал я себе. – Если мёртв, – тут же развернусь. Если жив…»
    Хотелось верить, что он мёртв. Потому что если бандит к моему возвращению будет ещё жив, мне придётся спасти его и сдаться властям.
    Я чувствовал стыд и сожаление. Перед глазами стоял Влад, ученики… они спрашивали: «как же так? Учил вечному, доброму, светлому. А сам – вор».
    «Я учил, как нужно делать, – нашлось подленькое оправдание, – но никогда не говорил: делайте, как я»…
    Взлетев на очередной гребень волны, я увидел яркую вспышку на месте моторной лодки. Потом несколько минут разглядывал обожжённый пламенем борт контейнеровоза. Четырёх ящиков с одного штабеля не хватало, обугленные концы канатов бойко трепыхались на ветру.
    Потеряв к судну интерес, я вернулся к месту взрыва. Отыскал ящики и почувствовал облегчение: мои! Четвёртым был вскрытый контейнер с гидроциклами. Достав из багажного отделения резак, отправил ящики на дно. Вслед за ними выбросил резак, и дал команду на погружение «лишним» гидроциклам.
    «Года через три достану. Всё успокоится, и достану. Ничего им не сделается. Оформлю как находку, подъём с морского дна... Если повезёт, отсужу половину, как премию. Это лучше яхты… И на причал хватит. А видео завтра же выложу в Интернет. Всё, что есть: таблицу КБК, фото реактора, беседу с бандитом...»
    Я ещё несколько минут кружил среди обломков и мусора, – всё, что осталось от моторной лодки.
    «Заминировали. Когда сообразили, что не получилось, дали сигнал детонатору. Наверняка, сейнер тоже взорвали…»
    Лёгкий озноб, с которым я пришёл к таким выводам, быстро перерос в сильную дрожь. «Замерзаю»? – с беспокойством подумал я, но тут же взял себя в руки: дыхание не перехватывало, голову не давило, пульс в норме… людей в радиусе ста километров – ни одного человека. Чего бояться?
    Отметив место по GPS, я развернул гидроцикл и взял курс на Керчь. Подо мной гудели триста лошадиных сил, но разгоняться до обещанных паспортом ста пятидесяти я не рисковал: надвигался циклон, штормило не на шутку.
    «Не буду спешить. За час доберусь до пролива, и через два часа дома. Жаль, конечно, что ещё одни выходные прошли врозь, зато поужинаем вместе. Влад начистит картошки, пожарим, и он мне расскажет, чем занимался. А я до двенадцати проверю контрольные девятого-«Б» и даже успею поспать перед уроками.
    Но какое везение! По всему выходит – угодил я Аллаху, помог он мне: на борту турбохода не осталось ни одного моего контейнера! А Кишан ещё и страховку получит... А вот чего дальше делать, буду думать завтра. Утро вечера мудрее, даже если утро понедельника. Главное, чтоб оно было, это утро… и чистое море… за окном.
    
    ---------------------------------------
    (1)  О Аллах, это пьяный ёжик? (араб.)
    (2)  Злой дух из ларца (араб.)
    
    
    
    
    
    
    
    

  Время приёма: 15:49 04.04.2011

 
     
[an error occurred while processing the directive]