 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Пару секунд – и человечек в кресле заплачет. Взгляд, полный отчаяния; уголки губ, скорбно опущенные вниз, – еще один изобретатель, у которого безжалостно отобрали игрушку. Еще один из серии «не ведаю, что творю». Скоро сообразит, что, раз жизни ничего не угрожает, то сборку прибора можно будет начать заново. Да, придется снова искать уникальные детали, но… Земля ведь еще не остановилась, верно?
- Вы не имеете права, - он все-таки всхлипнул. – Это мое изобретение и только мне решать…
- Господин Дизер, - я говорил мягко, но дуло пистолета оставалось направленным на ученого, - мертвому - изобретение без надобности, а вы всё еще можете стать трупом. Отдайте сами. Где спрятан опытный образец?
- Я его отдал на проверку! – итак, умник решил соврать. - Он у моих коллег в Академии наук. Ничем не могу помочь.
- Господин Дизер, - свободной, левой, рукой я достал из кармана куртки черный продолговатый предмет, похожий на ученический пенал. Правда, корпус моего «пенала» был металлическим. – Вы задавались вопросом, как я нашел вас и ваше изобретение? Скорее всего, ваши коллеги не имеют о нем понятия, как и соседи. Вы ведь никому о нем не говорили, верно? И все же я здесь. Вы можете это объяснить?
Он затравлено покачал головой. Я удовлетворенно, почти ласково кивнул.
- Видите ли, пару десятков лет назад один известный ученый математически доказал возможность создания устройства, которое указывало бы на гениев. Или очень творческих личностей, если хотите. Другой ученый сумел воплотить эту идею, создав нечто вроде приемника творческих мыслей, регистрирующих силу импульсов, их характеристики и направление источника. Собственно, этот прибор, - для наглядности я качнул левой рукой, - способен улавливать все типы мозговых излучений, но нас интересует именно процесс творчества.
- Хотите присвоить патент?! – напрягся ученый.
- Может быть, - меня чуть позабавила его реакция. – Все зависит от возможностей вашего устройства. В истории человечества полно случаев, когда изобретение использовалось во вред. Компьютерный вирус, биологическое оружие, даже пистолет у меня в руке – все это несет серьезную угрозу. Если вы изобрели нечто подобное – я заберу ваше изобретение. Не бесплатно, - я поспешил успокоить заволновавшегося ученого. – Совсем не бесплатно. Вы получите определенный денежный фонд - достаточный, чтобы вести ваши исследования в другом направлении. Либо не получите ничего – если ваша игрушка покажется мне безопасной
- Тогда к чему этот пафос?! – он гневно выпрямился. – К чему вламываться в мою квартиру, угрожать оружием? По какому праву? – изобретатель хотел вскочить, но его остановил пистолет, прижатый ко лбу.
- По праву сильного, - пояснил я. – Так проще начинать переговоры: люди понимают ситуацию гораздо быстрее. Итак, где ваш прибор?
- Откуда мне знать, что вы – не грабитель? Откуда мне знать, что я действительно получу положенные мне деньги? Да и кто вы такой, черт возьми?!
- Я вас все-таки нашел, верно? И я знаю, что у вас есть изобретение. Но, чтобы окончательно развеять сомнения… - убрав прибор обратно в карман, а пистолет в подмышечную кобуру, я принялся извлекать из внутренних карманов куртки деньги – четыре пачки. Запечатанные в банке, с указанием солидной суммы на упаковке - все как положено. Деньги я аккуратно сложил ученому на колени – пусть отвлечется.
- Несколько странноват для грабителя, верно? – улыбнувшись, я дружески подмигнул, но изобретатель как раз опустил взгляд, размышляя над упавшим на колени пусть не богатством, но…
- Это задаток! – возгласил я. – Остальная сумма определяется возможностями вашего чудо-устройства. Должен предупредить: если у вас там агрегат для смешивания коктейля – нам это не подойдет. Соответственно, и денег вы не получите.
- Я не занимаюсь коктейлями, - он сердито глянул исподлобья. – Вы правы: изобретения порой бывают слишком опасны, чтобы доверить их первому встречному. Кто вы такой?
Ну вот, агрессия в чистом виде. Словно в задумчивости встав к ученому боком, я потянулся за пистолетом. Если кинется драться – отмахнусь рукой. Хотя… вряд ли… я все-таки на две головы выше.
- У меня есть удостоверение, - заверил я, наставляя оружие на местного умника. – Но название организации вам ничего не скажет. Мой босс подчиняется непосредственно Президенту. Отсюда – соответствующий уровень секретности.
- Если вы работаете на государство, к чему размахивать оружием?
- Потому у меня нет желания вести долгие беседы, - я начал злиться. Это было непрофессионально и потому – плохо. – Вы покажете свое изобретение?
- Нет, пока не предъявите убедительные доказательства, что…
Я грубо стащил его на пол. Взяв кисть в болевой замок, перевернул на живот. Чуток придавил – чтобы сделать гневные вопли относительно невнятными. Ученый протестовал еще несколько секунд – до тех пор, пока в ягодицу не вонзилась игла.
- Что это? – приглушенно спросил он, прижатый лицом к ковру.
Я вдавил поршень до конца, аккуратно извлек иглу и сознался:
- Сыворотка правды. Но вы ведь не планируете убийство, верно?
- Не планировал, - затравленно дыша, поведали снизу.
Намекает на прошедшее время. Честный товарищ. Или это наркотик начал действовать? Нет, рано. Подождем…
…Тайник отказался под кроватью – так себе местечко – но в ночном горшке. А вот это было уже интересно. Я с уважением взглянул на изобретателя, к этому времени водворенному обратно в кресло - сейчас он был не опасен.
- Для чего нужна штуковина? – спросил я, разглядывая пластиковый корпус, явно собранный в домашних условиях. Для верности корпус был обтянут изолентой. Сбоку – поворотный диск с делениями рядом. Сверху – выныривали провода, к кончикам которым были припаяны небольшие металлические пластины.
- От кошмаров, – непонятно поведал ученый. – Ночью просыпался в поту, дрожа? А? Орал диким криком? Хотя ты, наверное, и не орешь никогда – так, с гаденькой улыбкой убиваешь. Тебе кричат: «Не убивай.» А ты – пиф, паф. Дети малые, может, остались у кого, так нет же. Ты – мясник. Ты детей…
- От кошмаров? – переспросил я. – Как?
- Выбриваешь волосы в нужном месте, хотя можно и не выбривать – главное, чтобы контакты прилегали одинаково, чтобы силу тока рассчитать. Разряд – и нет кошмаров. Одно воспоминание от них. – откинув назад голову, изобретатель тоненько рассмеялся. – Никогда. Как от плохого человека. А плохой человек – это ты. Ты пришел в мой дом, ноги у порога не вытер, угрожать…
- Контакты к голове прикладывать? – я осторожно поворачивал прибор, разглядывая металлические пластины. Ничего особенного в них не было. Ладно, физики на базе разберутся.
- Можешь к заднице приложить. Она у тебя толстая, ей хороший разряд…
- К какому месту прикладывать? Где разряд нужен?
- К центральному ядру мозгового ствола. Ты же не знаешь где это, умник. Где выход нервных окончаний, не знаешь. Ты приложишь не к тому месту, или ток пустишь больше чем нужно – и сотрешь память к чертовой матери. Но тебе же…
- Ты этого боялся, когда не хотел прибор отдавать?
- Конечно, этого. Это ж какая страшная сила - этот прибор. Можно не просто стереть кошмар, но даже стереть реальность. То же самое убийство – только человек живой. Слюни пускает, говорить не может. Даже сейчас – кто тебе мешает стереть меня? И не будет меня, не будет будущего светила науки, да и, правду сказать, кому я…
- Чем еще опасен прибор?
- А тебе мало? Убить сознание – мало? Тебя просто не будет. Не бу-дет…
- Прибор вреден для того, кто его носит?
- Чем? Там ничего нет, кроме батареи. Схема еще есть. Гениальная схема. Как Менделееву во сне приснилась. А я шанс не упустил – сразу зарисовал. Я успел. Я все сделал. А ты пришел и…
- Да что особенного в твоем изобретении? Электрический стул давно придумали. И электроды на голову до тебя возлагали.
- Верно. Но мало удалить кошмар, если на освободившееся место можно вписать здоровый сон. Для этого и нужна схема. Мозг – электрическая машина на биологической основе. Подавая сигналы определенной частоты, можно проецировать любые образы, любые идеи. Лечение депрессии - за несколько минут. Плохое настроение станет атавизмом…
- Тогда в чем опасность? – не понял я.
- Опасность в схеме. Она обеспечивает замену информации, но сама информация закладывается человеком. Преступнику не нужно грабить – кассир отдаст ему все деньги добровольно. Террористу не нужно скрываться – работник учреждения сам подложит бомбу. Я представить не берусь, что можешь сделать ты со своим буйным характеро…
- Предупреждение понятно, - я запахнул куртку, собираясь удалиться. – Когда придете в себя, пейте побольше воды. Наши ученые посмотрят на прибор поближе. Если заинтересуются – на вас выйдут с предложением о сотрудничестве.
- Это мне нравится, - согласился изобретатель. – Единственное, хотелось бы убедиться, что изобретения не пойдут во вред, когда…
Я захлопнул за собой дверь. Невежливо так удаляться, но не ждать же, когда он избавится от подневольной говорливости? Тем более, что дела здесь закончены. Еще один адресок – и на сегодня всё!
Не более двух изобретений в день – четкое правило, которого должен придерживаться каждый «сыскарь» - вспоминал я инструктаж, садясь за руль синей служебной машины. - Иначе – немедленное увольнение. Были и другие правила – не кричать, не бить и пр., но контроль за количеством рабочих поездок был самым жестким. Как доверительно поведал шеф, безжалостно пытаемый собственными работниками на тренировочном полиграфе, иначе – «сложно отслеживать состояние работников». Отправляясь по тому или иному адресу, мы никогда не знали, с чем столкнемся – с комбинаторной расческой или аннигилятором. Удостоверение полномочного представителя Президента автоматически открывало нам любые двери. Это – для официальных разговоров. Для неофициальных – у каждого из нас был пистолет, каждый мог постоять за себя в рукопашной схватке, поскольку с детства занимался карате, боевым самбо или чем-то подобным. Чтобы в должной мере поддерживать научную дискуссию, «сыскарь» должен был еще в школе демонстрировать тягу к знаниям, подтверждаемую аттестатом. Диплом о высшем образовании был желателен, но не обязателен. Основной критерий, по которому нас отбирали, принимая на работу – способность учиться. Способность в свободное от поездок время читать научные журналы, способность критически осмысливать новое. А квалификации в «рукопашке» - отводилась вторая роль. В конце концов, наши «беседы на выезде» постоянно слушал персональный аналитик, готовый в случае необходимости отправить по маячку группу спецназа. Как ни крути, шеф предусмотрел всё! Даже полиграф по возвращении из поездок.
Последнее особенно раздражало. Встречи с высоколобыми и просто творческими людьми были сходны только в одном – каждый из непризнанных гениев носился со своим прибором как с ребенком. Но каждый изобретатель требовал отдельного подхода. Что оборачивалось соответствующими затратами нервной энергии. А, если судить по недавней раздражительности, иногда эти затраты были особенно велики. Вторую встречу я должен провести спокойным, словно выточенным из мрамора. Ну, пусть не из мрамора, а из чего-то помягче, но… нужно держать себя в руках – я на работе. Теперь же… кроме полиграфа, придется терпеть выволочку психолога – миловидной девушки с большими карими глазами, способной вывернуть тебя «наизнанку», пользуясь своим знанием невербальной коммуникации. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – абы кого к нам не принимали. И вот эта симпатяжка сначала смутится, в очередной раз отклоняя приглашение на свидание, а после - будет неторопливо разбирать вместе со мной, что я чувствовал, почему я это почувствовал и что с этим делать. Впрочем, сам виноват: нечего было распускаться. Поглядывая на пеленгатор творческих мыслеволн, я невольно закусил губу: дорога упиралась в бетонный забор. Придется объезжать, слушаясь указаний GPRS-навигатора.
А в башковитости этому умнику не откажешь. Не хотел отдавать прибор, боялся. Я бы тоже засомневался, если бы не шеф, который регулярно отвечал на вопросы сотрудников, подключенный к «детектору лжи». О секретных вещах он, конечно, умалчивал, просто отказываясь отвечать, а вот вопросы типа «На кого Вы на самом деле работаете?» можно было задавать безбоязненно. И получать на них соответствующие ответы, что самое главное. Так что в неофициальной, но взаправдашней работе на государство я был уверен. Почему в неофициальной? Потому что изъятие чужой собственности является преступлением по законам данного государства. Такой вот каламбур. А что до судьбы изобретений – так о них голова не у меня должна была болеть. Я - полевой агент. Шеф примерно так и высказался, отвечая на мой чуточку наивный вопрос. Правда, оставалась открытой тема о нравственности методов, применяемых порой государством, но тут у меня иллюзий не было: история входит в число обязательных школьных предметов, а в «сыскари», как уже говорилось, неучей не брали.
Немного осталось. Теперь стрелка направления колебалась достаточно сильно. И упорно указывала на территорию, огороженную бетонным, слегка посеревшим от времени, забором. Какой-то НИИ, как пить дать! Плохо. Постучаться домой - проще и приятней. Куда сложнее изымать научную игрушку, когда о твоем приходе знает толпа сотрудников и руководитель института бегает по пятам, гадая, какого лешего заявился проверяющий. Делать нечего: надо идти через главные ворота.
У пропускного пункта пришлось сигналить. В окне показалась небритая физиономия, смерила меня недовольным взглядом и скрылась, чтобы чуть позже выглянуть на воздух. Охранник имел рыхлое тело любителя пива и был склонен к простоте в общении:
- Чего надо? – буркнул он, не торопясь поднимать шлагбаум.
- Федеральная инспекция, - я протянул удостоверение. – У вас тут все в порядке?
Не торопясь с ответом, он внимательно, не торопясь, изучал документ. Мне надоело ждать. Нагло спрятав удостоверение, я уточнил:
- Что-то случилось?
Охранник пожал плечами:
- Ничего не случилось. Чо нам…Начальство позвать?
- Сам позову, - я демонстративно посмотрел на преграду. – Открывай давай.
Секунду потоптавшись на месте, он таки пропустил меня на территорию. Следуя указаниям стрелки творческого пеленгатора, я невольно глянул в зеркало заднего вида: будет охранник звонить начальству или нет? Надо держаться в рамках закона или лучше закруглиться побыстрее? Шутка ли – из охраняемой организации засекреченную штуковину забрать! Собственно, проблема не в изъятии изобретении – как раз это было самым легким! «Человек с мандатом» всегда вызывал особое, трепетное, отношение. А я должен был сделать работу тихо, незаметно и, по возможности, без «следов». «Светиться» - только в самом крайнем случае: зачем будить в людях лишние вопросы? А так – был ли человек, не был ли; где взял документы? – шут его знает! Приходил тут какой-то. Даже видеозапись ничего не даст в итоге. Главное – не выступать официальным лицом.
- Приехал. Небольшое двухэтажное здание, - привычно пробубнил я, останавливая машину. Выбравшись из машины, подошел ближе:
– Дверь без кодового замка. Вхожу.
Пеленгатор уверенно вел меня по коридору – мимо лестницы на второй этаж, мимо закрытой двери, из-за которой доносилось басовитое гудение какого-то агрегата, мимо плана пожарной эвакуации на стене. Никто не выглядывал в коридор, никто не торопился в столовую или туалет, - и я начал потихоньку расслабляться. А вот это неправильно! Расслабляться нужно только «дома», то есть на базе.
Остановившись у нужного кабинета, я прислушался. За дверью – минимум двое. Женщина и мужчина. Судя по интонациям, разговор – дружелюбный. Ждать, пока наговорятся? А если здесь – помещение для совместной работы? Тогда совещаться будут долго. Тем более, что полемика явно в разгаре.
Я открыл дверь. Свободной рукой извлек удостоверение, представился:
- Здравствуйте. Полномочный представитель ООН Виктор Бобров. С кем имею честь?
Спрятал удостоверение обратно. Конечно, они не успели ничего прочитать. Но ведь и я в этом не заинтересован. Быстро огляделся: небольшой кабинет с зарешеченным окном; возле него два придвинутых друг к другу стола, пара стульев рядом, у двери – вешалка для одежды.
- Гиреев Владимир Васильевич, - скрипнув стулом по линолеуму, из-за стола справа поднялся лысоватый мужчина в годах. Настороженно всмотрелся в мое лицо. – Чем обязан?
- Чипунова Наталья Александровна, - его собеседница оказалась намного моложе. Смотрела открыто и чуточку заинтересованно. Кто она? Коллега? Дочка? Ученица? Медик?
- Российский отдел поддержки инноваций, - отрекомендовался я. – Занимаюсь поиском новых технологий, новых веяний в науке, перспективных подходов. На их разработку организация объединенных наций готова выделить соответствующий грант. Либо… - тут я сделал паузу, - вы можете получить грант Администрации нашего Президента.
- Вообще-то нам не приходило никаких бумаг… - вдруг потупившись, забормотал Гиреев.
- Владимир Васильевич, о чем вы говорите? Можно присесть? - не спрашивая дожидаясь ответа, я взял один из стульев. Развернув его к хозяевам, сел. – Наша наука переживает серьезный упадок. По сути, многое нужно начинать с самого начала. И начинать нужно с личностей. С тех людей, которые науку сегодня продвигают! Бумажная эстафета по вертикали власти запросто приведет к тому, что ваши заслуги будут принижены, а результаты работы – присвоены. Именно поэтому я трачу сейчас время на личные разговоры и, смею вас заверить, у меня его не так много. Я не могу вникать в суть вашей работы, отыскивая промахи и достижения. За меня это сделают специалисты. Но, раз уж вы работаете в данной сфере, я полагаю вас ответственным человеком, способным определить значимость своих находок.
Я выжидающе замолчал. Их ход: Гиреева и этой молодой женщины - то ли ученой, то ли случайной гостьи.
- И… - ученый все же поднял взгляд, - вы предлагаете грант под изобретение, я правильно понял?
- Совершенно верно, - благосклонный кивок с моей стороны.
Гиреев сел. Задумался.
- Владимир Васильевич, - потаенно шепнула женщина, - вот и ответ.
Тот метнул через столы косой взгляд, потом уставился на меня:
- Можно ваше удостоверение?
Куда деваться? Достал, распахнул, показал, цепко держа корочки в протянутой руке. И замер в таком положении, потому что недоверчивый дядя решил бдительно выверить каждую закорючку, не говоря уже о фотографии.
Наконец удовлетворившись осмотром, он согласно склонил голову. Правда, свое согласие выразил не мне, а женщине напротив. После – повернулся ко мне:
- Так вы действительно представитель Президента?
- Ну, вы же видели, - я недоуменно пожал плечами. Странный вопрос, ей-богу!
- Работает? - непонятно спросил Гиреев у своей соседки.
- Да, - коротко ответила та, с непонятным интересом разглядывая новую персону.
- Я вам нравлюсь? – вырвалось у «персоны» само собой.
- Немного, - призналась она. Щеки заалели, глазки потупились.
- Мне приятно, - признался я. – Может, у нас что-то получится…
Рядом кашлянул Гиреев.
- Давайте вернемся к гранту, - сухо предложил он. – Вы действительно собираетесь оказать мне материальную поддержку?
- Да, только не грантом. И только, если ваше предложение нас заинтересует. Если ваше изобретение не опасно для жизни или здоровья людей – оно нам не подойдёт.
Гиряев презрительно сощурился:
- Вы ищите себе новое оружие? Старого - уже мало? Гонка вооружений продолжается?
- Совсем наоборот! – мне почему-то захотелось высказать все, что я уже давно носил в душе. – Столько напридумывали – прятаться негде! Отдых в экологически чистом месте превращается в сказку! Хочется взять гениев за воротник и тряхануть, чтоб мозги на место встали!
- Тогда зачем вы здесь? – продолжал допрашивать ученый. – У меня есть изобретение. Зачем оно вам? Присвоить? Хотите помочь?
- Хочу избавить от него Человечество! – что я несу? Похоже, в самом деле наболело. – Вам ведь все равно, что будет дальше! Вы видите только свою работу! Она для вас – как дитя. Вы не думаете, что достижения биохимии можно использовать для производства бактериологического оружия. Вам плевать на Азиломарскую конференцию. Деньги, престиж, карьера! Что вы там изобрели? Отвечайте!
- Стимулятор правды, - неожиданно спокойно отозвался ученый. – Вы сейчас находитесь под его действием. Все мы – под его действием.
- О! – сказал я. – И все мы должны говорить правду?
- Совершенно верно, - похоже, Гирееву доставила удовольствие эта реплика.
- И… как долго? Когда кончится действие… стимулятора? Как он выглядит?
- Передающая антенна выглядит именно так, как должна - как антенна. Поднимите голову. Видите кабель-канал возле плафона? Складывается впечатление, что там идет электропроводка. В действительности там скрывается антенна, к которой тянется провод от всего громоздкого сооружения.
- Тумблер включения возле этой симпатичной леди? – уточнил я.
- Именно.
- Насколько распространяется зона поражения? Я хотел спросить, как далеко распространяется излучение?
- Только на эту комнату. Нам пока не удалось решить проблему батарей, да и сами платы достаточно громоздки…
- Понятно! Мы изымаем ваше устройство! – Господи, что же я несу! Нельзя так грубо! – Никаких реверансов с вашей правдивостью не сделаешь!
- На то и расчет, - хитро улыбнулся ученый.
- Все, о чем мы с вами говорили – является государственной тайной, - отчеканил я, лихорадочно думая, что делать дальше: эту бандуру мне не увезти. Людям запретить продолжить работу не могу. Только если шеф решить надавить сверху. Запросить помощи в открытую? Прямо сейчас обратиться к аналитику? Работу я сделал – прибор найден.
- Тайн больше нет, - сказал Наталья. – Зачем молчать, если мы симпатичны друг другу. Вы корчите из себя петуха, а я гадаю, додумаетесь ли вы пригласить меня на свидание. Или вы против?
- Нет! Конечно же, нет! - черт, давно меня так не смущали. – Но изобретение я должен забрать. Наташа, давайте я за вами заеду вечером? Блин! Профессор, или как вас там, давайте выключим аппарат! Ну ведь все уже разобрали, честное слово!
- Два вопроса, - сказал Гиреев. – Почему вы просите выключить аппарат? И почему считаете его опасным?
- Выключил бы сам, если бы не боялся разочаровать Наташу. Не нравится он мне. Не привык. Словно наизнанку вывернут. А опасный – потому что иногда правда не нужна. Государственные секреты, дипломатия…
- Вранье народу, - подхватил ученый, - заглохшие поиски виноватых, взаимные обвинения. Люди отвыкли говорить правду; забыли, каково это – хотя бы раз в день не соврать. Человечество болеет, болеет лицемерием. Мы живем не по совести, а по правилам, которые не хотим выполнять, потому что не согласны с ними. Разговаривая с неприятным человеком – улыбаемся ему, а потом бурчим себе под нос, глядя вслед.
- А лучше бурчать в лицо? – парировал я. – Лучше вцепиться друг другу в волосы при встрече? Все люди – разные. Одни – нравятся, другие – нет. Не получится жить в мире со всеми.
- А жить во лжи получится?! – вскинулся Гиреев. Тем временем его соседка встала со своего стула, подошла ко мне и поцеловала в губы.
- Как бы я хотела поехать на свидание прямо сейчас, - добавила она, отстранившись. – Мужики вечно спорят о политике, когда счастье совсем рядом.
- Наташ, а представь, мы поженимся, потом состаримся. Ты спросишь меня, как ты выглядишь? Что я должен буду ответить? Что ты стара и некрасива? Или мне так ответить, чтобы ты не расстроилась?
- Значит, спрошу по-другому: нравлюсь ли я тебе?
В отчаянии я схватился за голову.
- Люди, как вы не понимаете? Среди людей Человеков мало! Под налетом культуры часто скрывается скот, под маской леди – стерва! Сорвите маски – и мы окажемся среди животных.
- А почему нет? – вопросительно подняла брови Наташи. – По части отношений друг с другом у животных можно многому научиться – у волков, например.
- Виктор, вы просто боитесь, - мягко сказал Гиреев. – Вы привыкли жить среди недомолвок и уверток и сейчас вдруг оказались на пороге нового мира – в котором нельзя жить так, как вы умеете. Конечно, это страшно.
- Может быть, - я поднялся. – Но позволить вам продолжить работу над изобретением не могу. Жаль, у меня нет прав, чтобы предложить вам, Владимир Васильевич, работу у нас. Но, может, шеф пойдет навстречу? У нас много ученых работает. Выключайте устройство.
- А если я не соглашусь работать у вас? - ученый проигнорировал мою просьбу. – Как вы можете запретить мне работать? Надавите «сверху»?
- Мне бы не хотелось этого… - я внимательно разглядывал собственную обувь. Ботинки как ботинки. Ничего особенного. – Да и не я принимаю такое решение, если честно, – я все-таки поднял взгляд. – Перед вами – обычный полевой агент. Пришел - оценил изобретение – если надо, забрал его. Всё!
- Ну, так оцените, - тихо попросил Гиреев. – Оцените жизнь без страха непонимания; жизнь с честной властью, с честными журналистами. Представьте себе мир, полный взаимопонимания.
- И конфликтов, - огрызнулся я.
- И конфликтов, - согласился он. – А что, сейчас их нет? Все только делают такой вид. И преступления остаются. Пока остаются. И какой в будущем возможен терроризм? Подумайте! Кто разрешит пронести взрывчатку? Как террорист ее спрячет?
- Но… - я мучительно подыскивал слова, - это же тотальный контроль! Это же клетка какая-то!
- Клетка – это то, что происходит с нами сейчас. А контроль – да. Равного – равным. Без чинов и лизоблюдства. Ну, так что, выключаем прибор? Хотите его забрать?
- Не хочу, - признался я. – Я уже не хочу с вами спорить. Тут все равно решать надо не мне: пусть голова у аналитика болит на пару с шефом. А я свою задачу выполнил. Наташа… нельзя ли вам сегодня уйти с работы пораньше? Прямо сейчас? Я… не хочу откладывать свидание.
|
|
|
|
Время приёма: 15:37 29.01.2011
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев