 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Уседальский возник как чертик из коробочки около лавочки в парке, украшенном первыми желтыми кленовыми листьями.
- Стас, пошел вон! Видеть тебя не желаю!
Это неправда. Кого-кого, а его видеть всегда желаю. Даже когда в теплый солнечный день самой ранней осени он примчался, чтобы испортить мне законный выходной. Отключившись от связи, я только собралась сесть на лавочку и почитать бумажную книгу. Этот супермодерновый стиль оттяжки пришел к нам в конце лета. Пришлось специально выпрашивать у Вальки книгу. Можно сказать, обменяла на рецепт утки по-пекински. Как ее делали в двадцатом веке.
- А ты и не смотри, Анечка. Видишь, машинка на полянке приземлилась. Вот и двигай в нее ножками, маленькая. Быстро-быстро. А то читать будет уже некому.
Я с тоской взглянула на книжку в руках. На обложке красивыми буквами было написано: «Бестселлер. Суперэкшен. ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ». Нет у меня сейчас никакого желания работать! Но это продолжалось всего секунду, до того момента, когда дошли следующие слова Стаса:
- Прямое воздействие.
Ноги сами понесли меня приблизительно с той скоростью, с которой обычно перемещаются гепарды, догоняя жертву. Стас не отставал.
Уже когда мы мчались в спецмашине по шестому коридору Четвертого аэрокольца, решилась на вопрос:
- Так плохо?
Стас понял и ответил сразу на все, что было заложено в двух словах.
- Первая и вторая группы ушли еще два часа назад, возвращение ожидается через час – полтора. Следом обе резервные. Поднятая по тревоге поддежуривающая бригада ушла через минуту после того, как собралась на базе…
- Так разве бывает?
- Оказывается, бывает, девушка! Похоже на темпоральный ливень.
Не знаю как Стас, а я про такое только в учебнике читала. События в прошлом, которые могут повредить наш мир, атакуют один за другим довольно узкий участок настоящего, грозя внести необратимые изменения.
В гримерной меня ждала тетя Клава. В руках у нее было что-то совершенно невероятное. Теплая мужская рубашка, отороченная зеленым мехом. Приглядевшись, я увидела, что пуговицы перешиты на левую сторону.
- Это что? Для меня, что ли? – возмущенно заорала я.
- Для тебя, для тебя Анечка, - миролюбиво ответила тетя Клава.
- Опять идиоткой сквозь время?
- Ну, что ты, Анечка, на роль красавицы пойдешь.
Наша гримерша Клавдия Ивановна Печорская, или тетя Клава, одна из основных достопримечательностей Темпоральной службы. Специфика работы такова, что у нас всегда цейтнот. Но у тети Клавы всегда все готово. Такое ощущение, что она сценарий знает раньше, чем сценарист успевает его написать. Как это удается – загадка природы.
В гримерную влетел сценарист Уседальский, успевший заскочить в свой кабинет.
- Еще короче, Стас! - подала реплику я прежде, чем он открыл рот.
- Он придет к тебе купить стул, но ты его не продашь.
- А что надо сделать?
- У него есть позолоченное ситечко. Нужно его выманить и изъять.
- Кого его?
- Ситечко.
- Это вся задача?
- Да.
- Отлично, говори сценарий.
- Выходишь в реальность прямо в квартире, - начал Стас. - Клиент приходит к тебе сам. Ему нужны стулья, которые хозяйка вчера купила на аукционе.
- А где будут хозяева?
- Поссорились. Муж вчера переехал в пустую квартиру знакомого, а жена засиделась у подруги далеко за полночь и осталась у нее ночевать.
- Ладно, давай дальше.
- Да все уже! Этот лох к тебе сам придет, а тебе нужно будет только развести его на ситечко. Потом тихо удалиться, не оставив следов.
Стас любил использовать в лексиконе словечки, надерганные из различных эпох. Не знаю кому как, а мне это нравилось. А вот начальство просто фыркало кипятком.
- Хватит тебе, Анечка, к Стасику приставать! – вмешалась тетя Клава, которая в течение всего разговора тщательно работала над моим костюмом. – Не ленись, бери текстовку и почитай, хотя бы три минуты. А я пока тебя причешу.
Я не стала перечитывать само задание – Стас никогда не ошибался даже в мелочах. Сразу приступила к последнему разделу. Говорят, что в природе может существовать опер, который не интересуется тем, что произойдет, если он не вмешается. Только я таких не знаю.
Здесь расклад такой. На этого самого лоха, к которому я отправлялась изымать ситечко, на Театральной площади должна была налететь лошадь. Из кармана в этот момент у него вылетает ситечко и проваливается в малюсенькую временную щель. Вывалиться оно должно минут через сорок уже нашего времени прямо в топливопроводе здоровенного аэрогрузолета, заходящего на посадку в аэропорту Внуково. Автоматика уже не поможет, потому что не хватит времени. Грузовик не дотянет до посадочной полосы и, уйдя чуть в сторону, ударит по складам. Те явно не приспособлены к ударам такой махины, а если их содержимое сдетонирует, то от сорокамиллионного города останется только две трети населения.
- Сколько минут моих?
- Тридцать. Уже двадцать девять. Потом Васильев переориентирует грузолет.
Казалось бы, что проще, развернуть эту аэромахину и посадить в Казани или Нижнем Новгороде? На заре становления Темпоральной службы защиты так бы, наверное, и сделали. Но все не так просто. Закон устойчивости ключевых неприятностей основополагающий в нашем деле. Если грузолет убрать, то ситечко, скорее всего, обнаружится в системе охлаждения Дубнинского квазиплазменного реактора или еще где похлеще.
Лучше бы не смотрела на себя в зеркало. Рыжее чучело в мужской рубашке с перешитыми пуговицами, изображающей халат. Глядеть на стены комнаты невозможно – рябило в глазах.
Раздался стук в дверь, и я поняла, что работа началась.
- Ого?
Стас рекомендовал начать именно с этого слова.
- По делу, – послышалось из-за двери.
За дверью оказался молодой человек лет тридцати. Что в его облике бросалось в глаза, так это могучая шея. Он прошел в комнату, огляделся и, как мне показалось, мгновенно сориентировался.
- Прекрасный мех, - произнес он, закрывая глаза и делая шаг назад.
- Шутите! Это мексиканский тушкан.
Я попыталась вложить в голос нежность. Надо же как-то прощупать клиента.
- Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы.
Господи! Сказал бы лучше египетские пингвины. Какой же идиоткой я ему кажусь! Впрочем, чего можно ждать от хозяйки комнаты, обставленной существом с воображением дятла? Ну идиоткой, так идиоткой!
К счастью, у меня было время настроиться на выбранную роль. Мой собеседник нес какую-то чушь о мехах, потом перескочил на шелк, упомянул председателя ЦИК Узбекистана (кто такой?) и, наконец, смолк, полагая, что пора дать возможность вставить мне слово.
- Вы парниша что надо.
- Вас, конечно, удивит ранний визит незнакомого мужчины.
- Хо-хо.
- Но я к вам по одному деликатному делу.
- Шутите.
- Вы вчера были на аукционе и произвели на меня чрезвычайное впечатление.
Ну понятно! Что еще может сказать такой жеребец женщине? Тем более, с явно выраженным интеллектом идиотки.
Он по-прежнему нес какую-то чушь несусветную. Я вяло отвечала, стараясь поддерживать разговор. Не пришлось бы вырубать его и рыться в карманах. Конечно, это не стиль Темпоральной службы, да и самой противно будет.
- Милая девушка, - неожиданно сказал гость, - продайте мне этот стул. Он мне очень нравится.
Слава тебе! Наконец-то разговор пошел в нужном направлении.
- Хамите, парниша.
Он задумался на несколько секунд. Шевелись же!
- Вы знаете, сейчас в Европе …
Ура! Интуитивно я почувствовала, что сейчас он предложит обмен.
- …и в лучших домах Филадельфии…
Точно обмен! Мне осталось только выманить ситечко, не соглашаясь ни на что другое.
- …возобновили старинную моду - разливать чай через ситечко.
Гордость наполнила меня до ушей. Я так великолепно исполнила роль красивой дурочки, что он сразу предложил то, что требуется.
- Необычайно эффектно и очень элегантно.
Я изображала жуткую заинтересованность, но собеседник все еще медлил, полагая, что не достаточно подготовил меня.
- У меня как раз знакомый дипломат приехал из Вены и привез в подарок. Забавная вещь.
- Должно быть, знаменито.
Какой же он все-таки тормоз! Верно Стас сказал – лох лапчатый.
- Ого! Хо-хо! Давайте обменяемся. Вы мне стул, а я вам ситечко. Хотите?
Он вынул из кармана маленькое позолоченное ситечко. Думаю, что только это спасло его от тяжелого увечья, ибо моему терпению уже подошел конец.
Дверь еще не успела полностью закрыться, как темпоральный поток вынес меня из комнаты.
В просторном зале портала выхода стоял Главный Темпоральный Диспетчер Алексей Иванович Васильев, в прошлом гениальный опер, ныне не менее гениальный диспетчер. Мне всегда так спокойно, когда на дежурстве Васильев. Однако сейчас что-то было не так. Рядом с Генеральным стоял какой-то не в меру упитанный мужик с растрепанными волосами, в которых проглядывались следы седины. Интуиция мгновенно подсказала, что почитать книжку мне сегодня спокойно не дадут. Во-первых, на моей памяти еще не было случая, чтобы Васильев приходил в зал портала выхода. Ему вполне комфортно около Центрального диспетчерского пульта, и покидать свое рабочее кресло он очень не любит. Во-вторых, мужик рядом не был мне знаком. А зал портала выхода не то место, где можно встретить незнакомца.
Когда злополучное ситечко, это вредный предмет, получивший при изготовлении способность проваливаться во временные щели, вследствие стечения ряда факторов, исчез в приемном окошечке Уничтожителя, Васильев повернулся ко мне.
- Анечка, иди сюда! Дело есть.
Худшие опасения подтвердились. Хотя, может быть, все еще уладится? Предыдущее задание заняло всего тридцать минут, и времени еще только пол-одиннадцатого.
- Слушаю, товарищ Главный Диспетчер.
Устав есть устав. Даже если старший по званию и по возрасту коллега обращается с некоторой долей фамильярности, отвечать надо так, как приписывает субординация. Впрочем уверена, что не смогу вспомнить случай, когда Васильев к кому-нибудь обращался с соблюдением всех требований Устава.
- Слушай, Анечка, слушай. Только сначала хочу прощения попросить, что выходной тебе испортил.
- Ну что вы! Пустяки. Всего часа полтора.
- Нет, Анечка, боюсь, что побольше получится.
- Ливень? – вопрос демонстрировал, что я в теме. Как всегда промазала.
- Уже кончился. Первая основная и вторая резервная бригады уже на базе. Просто тут дельце одно есть.
- Деликатное, - вставил голосом Уседальского стоящий рядом мужик. Разумеется, уставилась на него широко раскрыв глаза, которые и без того коллеги мужского пола у меня за спиной частенько называли трехдюймовыми.
- Стас, - в моем голосе звучали нотки ошеломленности, - Кто это тебя так вырядил?
- Алексей Иванович лично приложился, - улыбнулся мужик, которого при всей разнузданности моей фантазии никак не удавалось идентифицировать как Стаса.
- А зачем? – по-прежнему растопыренные глаза уставились на Главного.
- Он пойдет с тобой в поле.
- Че-е-е-го?!!
Стас не опер. Стас сценарист. С моей точки зрения отличный, но это ничего не меняет. Одно дело писать сценарий, другое по нему играть. Без репетиции. Бывали случаи, когда на первом выходе оперы-практиканты не могли забрать коробок спичек со стола в пустой комнате.
- Видишь ли, Аня, - голос Васильева звучал мягко и проникновенно, - ты, наверное, слышала о такой писательнице Тома Татьянова?
- Издеваетесь, да, Алексей Иванович? Школьный курс. «Красная кошка на закате».
- Правильно. И еще «Горький привкус жимолости», лучший фантастический роман двадцать первого века.
- А мне ранняя Татьянова больше нравится, - заблистал эрудицией Уседальский, - «Светлый шелк неба». У нее тогда еще другой псевдоним был – Татьяна Промах.
- Все-то ты знаешь, Стасик!
Обидно, всегда рядом с ним себя круглой дурой ощущаешь.
- Действительно, сейчас не об этом речь, Стас.
Странный сегодня Васильев – тихий и пушистый. Хоть картину рисуй – «Спящий кот». Что-то действительно не так.
- Понимаешь, Аня, есть серьезная опасность, что останемся мы без романа. И школьный курс будет по-другому выглядеть.
- Несчастный случай?
- В какой-то мере. Случайная встреча, бурный роман, разрыв и все.
- Вскрыла вены? – деловито уточнила я.
Почему-то в таких случаях меня всегда одолевает деловитость.
- Нет. Просто перестала писать, всю жизнь проработала программисткой.
- Почему? Так не бывает. Личные неудачи чаще всего становятся причинами творческих удач!
- Тривиально мыслишь, опер, - встрял Уседальский, - а Татьянова женщина нетривиальная.
- Понимаешь, Анечка, это все произошло на писательской тусовке. Может поэтому у нее так изменилось отношение к писательскому миру и к писательству заодно?
Нет, он сегодня меня добьет. Я точно знаю, таким Васильев быть не может, потому что не может быть никогда.
- Ладно! Ну, а этот… предмет обожания? – слово подобралось с трудом. – Тоже писать бросил?
- Да он и не умел никогда. Полсотни рассказов, две повести. Повести так никто и не издал. Можно найти в Интернете. Только это неинтересно.
- Хорошо, уговорили. Стас давай сценарий, пойду, отговорю Татьянову от опрометчивых поступков.
- Нет, Анечка, не получится, - немного задумчиво, а может потому и слегка загадочно, произнес Васильев.
- Почему? Обычный выход в поле. Защита национального достояния настоящего.
- Все не так просто. Это же писатели. Какими были в двадцать первом веке, такими и остались. Ты разве не слышала, что целая группа современных писателей, бездарей в основном, выступила с заявлением, что им известно, что Татьянова не сама писала книги.
- Вот как? И с чего же они так решили.
Надо быть полным идиотом, чтобы заявить такое.
- Они считают, что нельзя так точно предсказать развитие истории. Что ей подсказывал кто-то из будущего. Потому твое появление, хотя бы пара слов, сказанных друг другу, могут иметь нехорошие последствия. После этого бесполезно будет доказывать, что Татьянова писала сама. К ней пойдет Стас.
- А он что, из прошлого? – попыталась съязвить я.
- Мы его, Анечка, очень аккуратненько подсунем. Все это приключение (чисто Васильевский термин – приключение!) происходит под Москвой на конвенте Роскон 2007. Там есть один участник – Игорь Барский. К нему должен приехать соавтор. Вот Стаса мы и запустим вместо соавтора. Они полтора года вместе пишут, но ни разу еще не встречались. Никто ничего и не пронюхает.
- А не стремно?
Ох и люблю я это словечко! Потому и применяю в самых редких случаях.
- Стремно, - в тон ответил Главный, - только больше никого, кроме нас троих, в это дело втягивать я не могу. Любой лишний человек увеличивает шанс подставить Татьянову.
И тут до меня, наконец, дошло. Васильев рисковал всем. Ведь выгонят взашей, если Стас чего-то напортачит. А Темпоральная служба для него всё. С другой стороны он прав в выборе: ни я, ни Уседальский никогда не проболтаемся. Если все выгорит. И следствия не будет.
- Понятно, Алексей Иванович. Стас не опер, и уйти никуда не мог, а я застряла в поле. Надолго. Значит на Роскон никто не ходил.
- Умница. Я уже грузолет развернул на Вязьму. А с тебя объяснительная – почему не смогла выполнить простое задание.
Я молча взяла из рук Васильева короткое черное платье. Везет же. Два раза за один день работать рыжим чучелом.
Холодно в марте в Подмосковье в одном платье с коротким рукавом! Вот что значит непрофессионально подготовленный выход. Тетя Клава никогда бы меня так не отпустила. Стас пошел к воротам, где его встречал Барский, а я легко проникла на территорию через дырку в заборе.
Встреча соавторов прошла в теплой и дружественной обстановке, а вот у меня от холода трясся подбородок. Стас, конечно, вел себя вначале как домашний котенок, впервые попавший на улицу.
- Головой не верти… ну и что, что ты домов таких никогда не видел! Куда!? Куда ты поперся по асфальту в обход газона!? Не видишь что ли, как Игорь по траве пошел!? Здесь тебе начало двадцать первого века. В школе еще не учат экобезопасному поведению…
Хорошо хоть на лице Игоря с пятидесяти метров было отчетливо видно, как он провел вчерашний вечер, и ему сейчас не до нюансов поведения соавтора. А то мало бы помогли мои подсказки, которые звучали у Стаса в ухе из маленькой горошинки.
Они уселись на лавочке, на солнышке, и, жмурясь как коты, потихоньку посасывали пиво. Именно тот факт, что Стасу сейчас тепло, добил меня окончательно. Вздохнув, я достала красную таблетку и отправила в рот. Через тридцать секунд стало тепло, как на побережье Тирренского моря летом.
Она смотрелась восхитительно, потому что точно знала, как ей идет черное. Высокая, стройная она расчесывала у зеркала черные как июльская ночь волосы. Игорь, который, кажется, знал на этой тусовке всех, подскочил к ней, таща за собой Стаса. Я немного замешкалась и активировала сканер не с начала разговора.
- … вот мы вместе и есть Варвара, а один я Владимир, - стрекотал Стас. На секунду я опешила. Да, конечно. Соавтора Барского зовут Владимир, а вместе они пишут под псевдонимом Варвара.
- Надо же! – Тома смеялась очень весело, так что не улыбнуться было невозможно. – А я-то думала, что отвечаю на письма совсем еще юной девушки.
- То есть, мы можем считать, что образ юной девушки создали на достаточном уровне?
- О, да! У вас она как живая получилась…
Как же освоился Стас за эти шесть часов! Хотя сейчас он явно перебарщивал в борьбе за внимание Татьяновой, как профессионал я ему аплодировала.
Электроника существует в природе уже несколько веков. Сначала были просто лампы. Затем транзисторы. Потом настал черед микроэлектроники. Далее последовательно нано-, пико-, фемтоэлектроника. Но все устройства, сделанные с помощью этих технологий, объединяло одно общее свойство. Они ломались.
Сканер вышел из строя в самый неподходящий момент, минут за пятнадцать до «точки кризиса». Я оглохла, в смысле перестала слышать разговор Стаса и Татьяновой. Конечно, был запасной сканер, но мне никогда не удавалось сменить сережку в ухе без зеркала, а значит, для восстановления связи нужно было бежать через огромный зал в полутемный холл. Роскошь непозволительная, мало ли что может произойти за эти пять-семь минут. Поднимаясь из-за стола, я окинула взглядом банкетный зал. После трех часов застолья средний градус публики приближался к отметке «ты меня уважаешь?». Маневрирующие в проходах между столами писатели, поэты и критики, сбивались в небольшие группы для обсуждения стихийно возникающих тем. Чаще всего говорили о том, что Леонидов зажрался. Продвигаясь к нужному столу, мне пришлось услышать об этом трижды.
Татьянова и Уседальский сидели напротив друг друга за большим столом у окна. Рядом с Томой сидели еще два джентльмена, возраст которых позволял отнести их к разряду матерых писателей, и мирно беседовали между собой. Барский куда-то исчез.
Стоя за спиной у Татьяновой не было слышно, что она говорит. Не особенно раздумывая, я протиснулась между стульями и рухнула на колени тому из джентльменов, что сидел подальше от Томы.
- Привет! – выдохнула я винный запах и скосилась на бейджик с именем. На всякий случай, вдруг придется прикидываться старой, но забытой знакомой.
Но обошлось, джентльмен не возражал. Интересно, есть в природе мужики возражающие, когда им на колени садится, пусть невысокая, но с идеальной формой ног женщина в коротком платье?
Стас токовал, как тетерев. Он делал все правильно, но было обидно. Вокруг меня никогда так не прыгал, даже когда приходилось уходить на очень сложные задания. Ответы писательницы все равно доносились неразборчиво, и пришлось пересесть с одних колен на другие. Теперь я сидела спиной к Татьяновой и все отлично слышала. Правда они замолчали. Был слышен звук наливаемого в бокалы вина. Второй писатель оказался менее заторможенный и положил руку мне на талию. Нормально. Пусть Стас увидит, что для меня можно не только сценарии писать. Я несла пьяную чушь, иногда прерывая ее негромким смехом, одновременно пытаясь не пропустить ни одного звука за спиной.
- Ничто человеческое писателем не чуждо, - с иронией произнес Уседальский, и я догадалась, что Тома смотрит мне в спину. Ну, погоди! Вот дойдет дело до разбора! От злости даже не сразу сообразила, что никакого разбора не будет.
- Мне пора, - раздался голос Татьяновой, - мой поезд уходит завтра рано.
- Хорошо, конечно, как вам удобно Тома, - засуетился Стас, - только может мы допьем вино, и я провожу вас. А вы мне по пути расскажете, как у вас родилась идея рассказа «Правила пересечения дорог». Хорошо?
Татьянова помедлила секунду, и в этот момент мелькнула язвительная мысль: « Вот сейчас откажется, и будешь знать как…»
- Хорошо. Допиваем и вы меня провожаете. А вам нетрудно будет дотянуться до сыра?
Вставая, я небрежно потрепала по волосам джентльмена, который последние минуты служил мне стулом, и отправилась в холл менять сережку.
Выход на «точку кризиса» один из самых ответственных в нашей работе. Здесь тоже основной закон – устойчивость ключевых неприятностей. Кажется, что проще – провести Тому на минуту позже и встреча не состоится. Нет! В этом случае у него обязательно развяжется шнурок или остановится по дороге перекинуться с кем-нибудь парой фраз. Потому общее правило – работать в «точке кризиса», а не пытаться ее ликвидировать.
Итак, что для нас опасно? Она выходит из банкетного зала, и каблук ее туфли застревает в маленькой, непонятно откуда взявшейся щели в полу. Он в это время заходит с улицы, идет мимо, но, заметив ее, резко поворачивает, берет за локоть, помогает вытащить туфлю и …они не расстаются до утра. На поезд она даже не пытается попасть. А через два месяца…
Мраморная колонна, которая холодила мою спину, являлась лучшим наблюдательным пунктом. Через открытую дверь банкетного зала были видны выходящие. Чуть повернув голову можно увидеть вход с улицы. До «точки кризиса» метра четыре, можно и вмешаться.
Стас шел в метре позади Томы.
Хлопнула входная дверь, и в холл стремительно вошел высокий шатен. Даже при беглом взгляде его нельзя было отнести к «рядовым мужчинкам» потому, что на мой женский взгляд он был безумно хорош.
- Стас, ближе! Слева!
Команду он выполнил быстро, но без суеты. Черт! Может, из него и вправду мог бы выйти толковый опер?!
Каблук Татьяновой застрял в щели.
Стас остановился, взял Тому под локоть одной рукой, наклонился и другой аккуратно вытащил туфлю, из которой писательница уже вынула ногу.
Пролетающий мимо красавец затормозил на полной скорости, наткнувшись взглядом на Татьянову.
Я отклеилась от колонны, приготовившись повиснуть у него на шее.
Помедлив лишь долю секунды, подчинившись непонятным мне правилам мужской конкуренции, шатен также стремительно двинулся дальше и вошел в банкетный зал.
Стас помог надеть туфлю. Ни он, ни Татьянова шатена не заметили.
- Спасибо вам Тома за прекрасный вечер! Было так интересно. До свиданья!
Если Стаса не пнуть, то он будет еще час рассыпаться в любезностях. А вероятность появления здесь шатена, хоть и мала, но все-таки есть.
- Немедленно закругляйся и мотай отсюда! – лучшей команды он не заслуживал. Посмотрел бы на себя, ловелас предпенсионный.
- Вам тоже спасибо! До свиданья!
Стас шел по дорожке от четвертого корпуса, бормоча: « Надо же! Сама Татьянова!».
- Она старше тебя на триста пятьдесят лет! – язвительно заметила я.
- Меньше, намного.
- Неважно!
- Слушай, Аня! Может, я подежурю вместе с тобой у корпуса?
- Ага! Два раза! – огрызнулась я, настраивая дистанционно темпоральный поток. – Привет Васильеву!
Я должна убедиться, что утром Татьянова уедет одна. И у меня есть еще две красные таблетки.
На рабочем столе, на базе, коммуникатор горел ровным рубиновым светом.
- Анька! Ты все-таки хрюша! Мне сегодня вечером книгу отдавать! - прочитала я послание от Валентины. Ах, да! Книжка! Где же я ее бросила?
Книга нашлась в гримерной. Раскрытая на середине она покоилась в руках мирно спящей в углу дивана тети Клавы. Славно! Хоть не совсем провалялась без дела. Хорошая вещь, наверное. Наша славная гримерша даже после смены осталась ее читать.
Аккуратно, чтобы не разбудить, я вынула из рук тети Клавы томик. Жаль, не удалось узнать, что же там случилось с этими стульями. Ладно, может в следующий раз повезет больше. Положив книжку в зев пневмодоставщика, я набрала Валькин код. |
|
|
|
Время приёма: 16:21 14.04.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев