i034 Вандализм

    Утро маленького Ноа началось с похорон. Оторванную ногу Брыкуна он достал из-под кровати. Утыканная иголками, она лежала в слое пыли как хризантема с острыми лепестками. Хвостик повис, зажатый между двумя закрытыми ящиками комода. Отклеенные от морды пластмассовые глаза смотрели с подоконника. Ноа собрал все, стараясь не плакать. Он и так долго плакал после ее прощальных слов.
    Брыкун будет лежать под персиковым деревом. Он заслужил. Он продержался дольше всех, дольше Квакыча, дольше Тешки…
    - Я всегда буду помнить тебя, - сказал Ноа, зарывая Тешку у ограды в заброшенном углу сада.
    Тогда родители еще не знали, и нужно было скрываться. Ноа не мог устроить Тешкину могилу прямо у входа в дом, на клумбе с флоксами или под персиковым деревом. Но Тешка не должен обидеться, ведь Брыкун выдержал намного больше, чем он. И заслужил право на почетное захоронение. Дело не только в том, что уже можно. Ноа бы сказал так – стало жутко труднее. В те дни, когда погибли Тешка, Проволочка, Фуфур и многие другие, сложно было даже представить, как будет трудно потом. Как всем оставшимся придется туго. Теперь они гибли иногда и по двое за раз. По двое…
    Портрет Тешки, написанный восковыми мелками, висел над изголовьем кровати Ноа, а два фото, вырезанные из упаковки, стояли в рамочках на комоде. Раньше в этих рамках были снимки самого Ноа, те самые снимки, которые делали в салоне, долго рассаживая его и родителей, поправляя им волосы и улыбки. Мама была в восторге от результата и расстроилась, когда нашла фотографии валяющимися просто так, вынутыми из красивых, специально купленных рамок. Ноа некогда было искать снимкам новое пристанище.
    Правда, мама почему-то так и не запретила ему своевольничать с рамками для фото после того, как посовещалась с отцом. Ноа услышал конец разговора, когда папа сказал:
    - Это хороший знак. Он раскаивается, жалеет игрушку. У кого не бывает, ребенок же, главное, чтобы он все понял и больше так не делал.
    И мама ответила:
    - Не знаю, очень уж похоже на часть ритуала. Похоронил собачку, а теперь всюду развесил его портреты. Продолжение игры, и мне она не нравится!
    - Я всегда буду помнить тебя, - сказал Ноа Тешке.
    Сначала он еще говорил эти простые слова из какого-то фильма про войну и считал, что так и надо, что это правильно. У него еще не было опыта, он не знал, как себя вести в новой ситуации. Но очень скоро понял, что больше не может делать, как надо. Как делали взрослые в фильмах. Как поступали родители.
    - Мы всегда будем помнить тебя, тетя Эльма, - сказали они на похоронах бабушкиной сестры и с облегчением забыли о ней навсегда.
    Ноа знал наверняка, потому что проверил.
    - Какой был любимый цвет у тети Эльмы? – спросил он как-то за ужином.
    Мама вздрогнула от неожиданности, она читала журнал.
    - У кого? – машинально переспросила она. – Ах, да. Тетя Эльма умерла, дорогой. Зачем же беспокоить ее дух.
    - Мы не можем побеспокоить ее дух, он и так в аду! – закричал Ноа.
    Родители зашипели на него. Как не стыдно так говорить, с чего он взял, у кого нахватался?
    Но старушка лично сказала ему, что ее ждет ад. Проклятие, сказала она. Наши  с сестрой потомки через одно колено будут расплачиваться за страшные грехи, которые мы совершили.
     
    - Где твой ослик? – спросила мама, так странно двигая верхней губой, словно собиралась достать до носа. Или разрыдаться.
    Ноа молчал, хмуро уставившись на ножку шкафа.
    Где его ослик. Где Брыкун. Он под персиковым деревом, в саду, в коробке из-под роликов, собранный по частям, обернутый красивой блестящей тряпочкой. В коробке нашлось место для целой пачки овсяных хлопьев, охапки свежей травы и пары карамелек. Он… она всегда мечтала лежать под персиковым деревом.
    - Я потерял его где-то в доме, - ответил Ноа.
    - А что ты делал утром в саду? – громче спросила мама.
    - Тайник, - он поднял голову и улыбнулся. – Хочешь посмотреть? Еще рано, тайник нельзя откапывать так сразу, давай посмотрим через неделю?
    Брыкун лежал глубоко, и в земле над его коробкой нашлось место для тайника. Снова нужно скрываться? Пожалуй. Они перестали покупать ему новые игрушки. Значит, скоро конец.
     
    Мама нашла Тешкину могилу в саду. Она откопала его и пришла в ужас. Да, Ноа сам долго не мог заставить себя смотреть на то, что осталось от собаки. Разорвали в клочья – вот правильное выражение.
    Родители попытались добиться от мальчика признания, что он лично порезал игрушку на куски.
    - Лапа явно отрезана ножницами, смотри, - говорил отец, двумя пальцами держа перед собой кусочек ткани, который был Тешкиной шкуркой.
    - Твари тоже научились пользоваться разными предметами, - дрожа ответил Ноа. – Вчера ночью они схватили ножницы! Несли их вдвоем перед собой, как таран. Потом обошли Тешку сзади, пока другие его отвлекали, нацелились на лапу и…
    - Все, хватит! - истерично крикнула мама. – Надо везти ребенка к врачу, скорее! Где ключи от машины? Что ты сидишь, он же… Это какой-то бред!
    Папа вскочил с дивана и бросился заводить машину. Ноа понял, что рассказывать им про тварей бесполезно.
     
    - Причины такого вандализма всегда разные, - говорил доктор, старательно хмуря лоб и время от времени поправляя очки большим и указательным пальцами. – Внутренняя агрессия требует выхода, мальчик хочет кричать, возможно, бить посуду или стекла в доме, но вряд ли вы не накажете его за подобное поведение. Игрушки – это все, что остается ребенку для снятия стресса. Нужно выяснить, чем он вызван. У вас есть какие-либо проблемы в семье? Вы часто ссоритесь?
    Ноа стоял у окна в приемной, прижавшись носом к стеклу, смотрел на людей, которые махали руками и улыбались ему, и не улыбался в ответ. Он слышал голоса доктора и родителей. Родители не поверили в его историю. Как бы он ни старался, они не верили. Ни за что. Ни в какую. Уперлись, как бараны.
    Да и кто бы поверил? Чаще ночью, а иногда днем в комнате становилось темно (как это – ночью становилось темно? – спрашивали родители), и появлялись мерцающие очертания страшных существ, размером с небольшую плюшевую игрушку. У них были длинные клыки, огромные когти на лапах и красные глаза. Двигались эти твари очень быстро и всегда в одном направлении. Они пытались подобраться к его кровати. В первый раз, когда они появились, им помешал Тешка, песик, которого Ноа всегда брал с собой на ночь и заботливо укладывал рядом с подушкой, потому что любил больше остальных игрушек. Тешка вдруг ожил, выскочил из-под одеяла и ринулся навстречу жутким существам. Они сражались, по-настоящему сражались, молча, но яростно. И Ноа не мог помочь Тешке, просто не знал, как. Тешка рвал непрошеных гостей одними лапами, но ему было очень трудно справляться одному. Тогда он прыгнул на стол, выхватил карандаш из стаканчика с ручками и стал втыкать его в тварей, как копье. Одного удара было достаточно, чтобы очередное чудовище рассеивалось облаком сверкающих точек и исчезало. С карандашом Тешка продержался до самого конца, уничтожил всех тварей, и тогда темнота отступила.
    - Достань мне что-нибудь потоньше и попрочнее, - прозвучал в детской усталый голос, принадлежавший словно бы пожилому мужчине.
    Когда Ноа пришел в себя после пережитого ужаса, то первым делом бросился в мамину комнату и взял из ящика с ее вязанием длинную острую спицу.
    Спицей Тешка защищал его целых полгода.
     
    - Здравствуй, Ноа, - сказал доктор, изображая приятную улыбку. – Садись, дружок. Хочешь морковного сока? Вот печенье, угощайся.
    - У меня нет аппетита, - ответил мальчик тихо.
    Только этой фразой ему удавалось отказаться от маминой стряпни.
    - Переживаешь из-за порвавшейся игрушки?
    Ноа медленно поднял глаза и уставился на доктора. Тот был пожилым человеком, а мальчику и вовсе показался дряхлым стариком.
    - Его звали Тешка. Он погиб. Я совсем не хочу есть.
    - Погиб?
    - Они его разорвали, разорвали на куски! – крикнул Ноа. – Накинулись на него сразу впятером, так нечестно, нечестно же! Окружили, напали все одновременно! Оторвали ему голову, и я ничего не мог сделать, ничего, ничего!
    - Они? Кто такие они?
    - Я не знаю! Это злые твари, которые приходят, потому что хотят сделать что-то ужасное.
    - А как они выглядят?
    - Никак не выглядят, - буркнул мальчик, ему совсем не хотелось рассказывать так подробно. – Их же не видно глазами. Но убивают они по-настоящему.
    Доктор молчал, внимательно разглядывая ребенка.
    - Не плачь, дружок. Расскажи, что случилось потом? Эти… хм, они… ушли?
    - Конечно, нет, - вскинулся Ноа, - с чего бы им уходить? Ведь не за Тешкой же они приходили, а за мной!
    - За тобой, - понял старик, - все ясно. А зачем же они убили Тешку?
    - Он защищал меня. Он полгода только и делал, что постоянно сражался с этими мерзкими тварями, почти каждый день, иногда и по два раза!
    - Полгода? – в интонации врача проскользнуло удивление. – Хорошо, значит, они не ушли, но что тогда произошло? Ты отомстил за своего друга?
    Ноа поморщился.
    - Я не мог. Хотя очень хотел. Тетя Эльма сказала, что это будет не моя битва. Так что сражаться у меня не получается. Когда погиб Тешка, я думал – все, конец, теперь они доберутся до кровати, залезут на нее и… Не знаю, убьют меня или захватят мою душу, тетя Эльма точно не говорила. Случится что-то жуткое, вот. Но тут ожил Фуфур и расправился со всеми оставшимися тварями. И стало светло.
    Старик не спускал с него удивленных глаз. Потом кашлянул и подобрался.
    - Так, хорошо. Все понятно. А кто такая тетя Эльма? Ты не расскажешь?
    И Ноа рассказал ему про тетю Эльму. Как она перед смертью позвала двоюродного внука и шептала, шептала ужасные слова про их с бабушкой грехи, про месть, которая обрушится на него, про защитников, которые придут ему на помощь, потому что она и ее сестра делали еще и добро, старались делать добро, хоть иногда.
    Доктор был в полном изумлении, потом он говорил его родителям, что бред у мальчика весьма устойчивый и невероятно сюжетный, продуманы мельчайшие детали, за тридцатилетнюю практику ни разу не слышал ничего подобного, а, кстати, как такая тетя Эльма? Дальше он допрашивал родителей и, казалось, больше не собирался говорить с Ноа.
    Но доктору не хватило той беседы, и, когда погибли Фуфур и Квакыч, Ноа снова оказался в знакомом кабинете. И спрашивали его о том же самом. Все потому, что мама позвонила врачу и рассказала: ее сын больше не скрывается, хоронит игрушки по всему саду, где захочет, устанавливает им надгробия из больших камней, украшает могилы цветами, и это так ужасно, так ужасно! Что же в этом ужасного? – думал Ноа. Ужасно, когда они умирают. А не похоронить тех, кто погиб, защищая тебя, это же свинство, подлость и предательство.
    - Расскажи, как все начинается, - попросил старик, ласково потрепав Ноа по плечу.
    - Они появляются, когда становится темно, - начал он, не глядя на доктора.
    - Ночью? – подсказал тот, усаживаясь в кресло напротив удобного диванчика, на котором сидел мальчик.
    - Не всегда, - помотал головой Ноа.
    - Но ведь темнеет ночью? – заметил доктор, пытаясь сообразить, что значит «не всегда».
    - Ночью светят фонари, - мальчик посмотрел на врача с упреком. – Разве же это темно? Когда становится темно, я не вижу вообще ничего. Не вижу окна, звезд на небе, луны, дороги, машин. Ничего. Глаза выключаются. Я их закрываю, ведь уже все равно.
    - А они… Ты их слышишь?
    - И слышу, и вижу. Чувствую, - Ноа провел рукой перед собой. – Они немного светятся. На них страшно смотреть…
    - Ты же сказал, что ничего не видно?
    - Глазами не видно. А так, иначе – пожалуйста. И мои игрушки – я их тоже вижу. Как они дерутся, как им отрывают лапы, головы, разрывают… - голос его дрогнул, - разрывают их пополам.
    - Они ведь сопротивляются?
    - Конечно. Они дерутся, как звери! Они же защищают меня.
    - Расскажи, как дрался Тешка.
    - Он брал в лапу мамину спицу и протыкал их ею! Он так ловко обращался со спицей, я думал, он никогда не погибнет, один справится со всеми, продержится до конца…
    - Ловко обращался? – внезапно переспросил доктор. – Можешь показать?
    Ноа пожал плечами, встал и кое-как изобразил те движения из Тешкиных приемов, которые замечал чаще всего.
    - Ты занимался фехтованием? – задумчиво спросил доктор.
    - Нет, не занимался.
    - По телевизору смотрел?
    - У нас нет телевизора, родители говорят, там показывают одни глупости.
    - Понятно, - кивнул доктор. – Продолжай. Кто защищает тебя сейчас?
    - Брыкун. Мой ослик. Он так дерется, ого-го, как бешеная кошка, которой зажали хвост дверью. Ее зовут Фелисити.
    - Кого? – опешил старик. – Кошку?
    - Да нет же, не кошку, а Брыкуна.
    - Погоди, я думал, что Брыкун – твой ослик – мальчик?
    - Ну да, мальчик, но он… она… иногда разговаривает со мной. Она сильная и смелая, она много дралась в жизни, у нее была своя дворовая банда, да, так она сказала. Многие пацаны не могли с ней справиться, вот! Ее боялись.
    - А фамилию свою не говорила? – медленно поинтересовался доктор.
    - Нет, зачем? Я и не спрашивал. У нее была кличка – Монстр. Фелисити Монстр.
     
    Брыкун разговаривал женским голосом. Когда его рвали на куски, он крикнул Ноа:
    - Похорони меня под персиковым деревом в саду, малец! Я всегда мечтала лежать под персиковым деревом, а эти козлы, сраные родственнички, наплевали на мою волю.
    Потом ослик грязно выругался и затих.
     
    - Откуда мальчик знает столько фехтовальных приемов? – спросил доктор, поудобнее перехватывая телефонную трубку. - Кто-то из друзей занимается фехтованием? Где-то видел олимпиаду? Нет, глядя на спортсменов, научиться отдельным приемам почти нереально, так быстро эти фехтовальщики двигаются. Конечно, есть множество объяснений, но все же странно… А чем занималась ваша мать? Как, всю жизнь не работала? Ни одного дня? А ее сестра, Эльма? Тоже? Они жили вместе? Вы не дадите мне их адрес?
     
    Брыкун выдержал почти восемь месяцев. После него у Ноа осталась только одна игрушка. Родители хотели отобрать ее, но не смогли найти. Тогда они снова отправили сына к доктору.
    - Я могу чем-то помочь тебе? – спросил тот сразу, не начиная, как обычно, расспрашивать о подробностях тех битв, что случались в темноте.
    - У меня закончились игрушки, - сказал Ноа медленно. – Дайте мне игрушку, любую.
    И он поспешно добавил:
    - Пожалуйста!
    - Ты же знаешь, твои родители против того, чтобы у тебя появились новые игрушки.
    - Они хотят, чтобы я умер? – вскинулся мальчик.
    - Конечно, нет! Но подумай сам, может, все не так страшно? Может, тебе только кажется, якобы случится что-нибудь жуткое, а на самом деле ничего и не произойдет?
    - Может, я и не умру, - протянул мальчик, - но какая разница. Меня уже точно не будет. В моем теле поселится кто-то из них. Самое обидное, что никто не верит! Никто не верит, почему, доктор, почему никто не верит мне?
    - В эту историю сложно поверить, дружок, - пробормотал доктор.
    Вечером он снова позвонил маме Ноа.
    - Знаете, чего теперь хочет этот ребенок? – гневно выдохнула она в трубку. – Боевого робота! Металлического! Мол, роботы попрочнее, такая игрушка дольше продержится! Мы приняли решение положить его в… в больницу.
    - Послушайте, - начал доктор. – Я ездил к дому вашей матери, расспросил соседей. Понимаю, почему вы не хотели говорить мне, что они были ведьмами. Что люди в городке считали их ведьмами.
    - Вы что, с ума сошли? – выкрикнула она.
    - Подождите. Это не все. Помните, я говорил про фехтовальные приемы? Одна соседка, ей лет девяносто, не меньше, знала вашу мать и тетю Эльму всю жизнь. Она рассказала, что те помогали людям. Делали разные жуткие вещи для них. Могли навести такую порчу, что человек погибал буквально за пару дней. Например, женщина, которой изменил муж, могла попросить его смерти, или смерти его любовницы, заплатить большие деньги и получить желаемое почти сразу. Страшно было слушать.
    - Это чушь собачья! – злобно выпалила мать Ноа. – Они были шарлатанками! Всю жизнь обманывали людей, обещали им выздоровление, давали надежду, отбирали их деньги, вот и все! Ничего больше не происходило!
    - А как же случай исцеления одного спортсмена, фехтовальщика? Помните, весь городок о нем говорил, вам было уже шесть лет тогда? Во время тренировки шпага пробила его шлем и повредила мозг через глаз, у него были серьезные проблемы, врачи говорили – мол, нежилец. Тогда его отец вызвал Эльму, хорошо заплатил ей, привел в больницу. Чудесное исцеление, разве нет? Парень потом выигрывал медали на разных соревнованиях. Правда, три года назад погиб, но уже пятидесятилетним.
    - Совпадение! Они сделали себе на нем огромную славу, но это просто совпадение!
    - А вы рассказывали сыну про Фелисити? Он не упоминал про это.
    - Конечно, не рассказывала! – с негодованием ответила женщина.
    Доктор покивал головой сам себе, ведь она его не видела.
    - А он знает даже кличку Фелисити – Монстр. Соседка сказала, что и ей помогли сестры-ведьмы. И вот еще – простите меня, - но я забрался в ваш старый дом.
    - Вы – что???
    - Еще раз приношу свои извинения. Он ведь так и стоит пустой, никто не хочет его покупать. Я там, знаете, нашел записи Эльмы. Хотите кое-что зачитаю? Вот. «Мы выпустили черноту из человеческих душ, и мы знаем, что она не исчезнет так просто. Пока я жива, то еще могу сдерживать ее, но как только умру, вся эта чернота обрушится на маленького Ноа. Мы знали, что придется заплатить такую цену, но тогда будущий внук казался нам какой-то абстракцией, мы еще не гладили его рыжий вихор на затылке, не целовали веснушчатые щеки, не слышали его смех. Теперь я раскаиваюсь во всем, но уже поздно. Остается только надеяться, что те редкие добрые поступки, которые мы с сестрой совершали, перевесят все то зло, что мы наделали. О, как много было зла, как много зла! Темнота наваливается на дом, душит, днем и ночью вокруг меня темно. Как это вынесет бедный мальчик? Главное, чтобы он вынес это. Пусть он справится!»
    - Видимо, у нас в семье это наследственное, - холодно сказала его собеседница. – Спасибо, доктор, вы подтвердили, что ребенка нужно класть в больницу. Без помощи специалистов ему не справиться с таким кошмарным бредом!
    И она положила трубку.
     
    Ноа осмотрелся по сторонам. Белые стены, одна кровать, тумбочка. Значит, здесь все и кончится? Белизна палаты не сможет остановить темноту, которая затопит помещение целиком. Он ничего не увидит. Пусть приходят, пусть забирают его. Он боролся, как мог. Ему даже пришлось украсть игрушку у другого ребенка, но мама заметила и отняла драгоценную добычу. Теперь все, край. Дверь заперта на ключ, больше ничего не сделать. Остается только ждать. Ждать конца. Самое обидное, что никто так и не поверил ему. Получается, Тешка, Брыкун и все остальные сражались и погибли напрасно. Они так хотели спасти его! И не спасли. Но это не их вина. Они молодцы, настоящие друзья…
    Ноа опустил голову. Он не хотел видеть, как начнет темнеть.
     
    В дверь постучали, и сразу заскрежетал ключ в замке. Мальчик поднял голову. В палату вошел старик-доктор.
    - Привет, - сказал он. – Я тут кое-что принес тебе, дружок. Кажется, ты просил боевого робота?