1.
Эта сказка случилась в диковинные времена, которые как бы есть, но пока в отлучке, — ветерок, предвестник их приближения, шевелит занавеску у форточки, заставляя прислушиваться и ждать... Завтра, когда диковинные времена постучат в наши двери, мы, возможно, решим не открывать им. Тогда они исчезнут, не станут будущим. Но ведь может произойти и по-другому: случается, мы впускаем гостей в дом, не разобравшись, с добром они пришли или с худом...
Приготовились слушать?
2.
В огромном-огромном городе, сплошь утыканном небоскребами и похожем, если глядеть с высоты, на ощетинившегося железобетонного ежа, плакала по ночам одинокая мама. Тосковала она по не рожденному до сих пор ребеночку: сколько мама ни просила и ни звала, в животике ее никто не появлялся.
И дело было не в злом волшебнике, не пускавшем в мамин животик ее долгожданного малыша. Эх, если бы это был обыкновенный злой волшебник!.. На помощь разлученным маме и сыну прискакал бы благородный рыцарь, сразился бы с чародеем и победил его. Мама и рыцарь полюбили бы друг друга, поженились, рыцарь превратился бы в папу. Семья всем на радость обрела бы, наконец, дитя...
Нет, волшебство, укравшее мамино материнство, было необыкновенным. Его не наколдовал могущественный человек, с каким трудно, но можно воевать или договариваться... Являться на свет детям препятствовал город. И делал он это не из ненависти или подлости, а нечаянно: в райской жизни, созданной им для своих обитателей, малышам почему-то не нашлось места.
Вы, наверное, возмутитесь и спросите:
- Как это, не нашлось? Испокон веков города с ребятнею ладят...
Погодите негодовать! Сначала задумайтесь. Никогда не изнывали в жилой крепости? Припомните хотя бы, как вахтовым методом осваивают первопроходцы земли: строят очень странные поселения, непригодные для детского смеха, — крохотные, по-особому оборудованные. Возникают такие и в самых гиблых краях, где слишком холодно или сыро, или горные породы испускают смертельные лучи. Туда обычно даже взрослые приезжают на не очень большой срок — поработают, пока не устанут, и возвращаются домой отдыхать...
Конечно, можно не называть такие поселения городами и настаивать: "Уголок детворе везде отыщется!", но... Отыщется сегодня, а завтра?..
Вы ведь помните — наша сказка случилась в еще не явленные, диковинные времена...
3.
Одинокая мама родилась Машей. Но, вынесенная на орбиту переходного возраста, осознала себя девушкой иного полета. Разве можно вообразить Фею Эос за беседой с владелицей неказистого имени?! Слишком обыденно Машу назвали, приговорив к тупой заурядности... Наверное, родители, как всегда, были заняты и передоверили девочку отсталой бабке — та и распорядилась...
Маша собиралась вырасти королевной — изысканной томной красавицей в платье со шлейфом, но мечту ее губила небрежность родных, которые не желали понимать ее и поддерживать. Только вчера папа, словно в издевку, позвал ее: "Мурочка!". Терпеть кошачью кличку девочка не собиралась...
Когда роботы смонтировали новый компьютер, улыбчивый молодой человек с ожившего монитора прижал к экрану ладонь, и Маша наложила на нее свою. Так они познакомились.
- Анжелика! - зардевшись, представилась девочка именем из ремейка старинного фильма.
И хотя в памяти компьютера хранилась точная информация о хозяйке, молодой человек с экрана легко согласился:
- Заметано! А я Милый друг, если не переименуешь... - и предложил, озорно прищурившись: - Отведаем заморского, авантюрного, острого, а, Анжелика?..
Так наступила для нее райская эра — ничего неприятного, насильственного, болезненного. Маше нравилось жить в раю. И вы бы не отказались оказаться там, если бы не были предупреждены: ломиться не стоит — грехи не пустят.
Анжелика обожала Милого друга. Каждый день он дарил ей новое приключение, небывалую радость. Но если какое-нибудь происшествие ее особенно заинтересовывало, то он с удовольствием повторял пройденное.
Больше всего девушке полюбилась охота в шотландских вересковых пустошах. Милый друг представал там в облике рыжеволосого ловца единорогов. Подбородок его нависал над светлой рубахой невероятно мужественно, килт не скрывал волосков на длинных ногах... А как замечательно он владел ячеистой сетью! Ни один единорог не успевал от него убежать... Анжелика садилась на спину покоренного животного, минуту назад гордо рвавшегося куда-то... Ехала на нем во дворец. А когда они приближались к парадной лестнице, охотник падал на колени, восклицал: "О, моя королевна!", и к ногам ее летел темный замшевый плащ... Анжелика гордо ступала по распростертой ткани. Она знала, что достойна почестей...
Иногда она заказывала Милому другу телевизионные программы. Ей нравилось слушать новости в исполнении серьезного очкастого обозревателя, а потом читать заметки развязного блогера, насмехавшегося над обозревателем и новостями...
Или на тренажере... Это была не просто гимнастика, а полет над пропастью или пляска в опасной близости с саблями... Тело наливалось силой и ловкостью...
Анжелика не заметила, как стала взрослой. Дождем жемчугов просочились сквозь пальцы годы... Но однажды ночью вдруг все изменилось: какой-то мотив в душе кончился, другой скулил не в силах начаться...
Женщина горько заплакала от непонятных желаний. Теперь она ненавидела свою Анжелику. Как отвратительны манерность псевдоимени, его пропитанная наглой самоуверенностью чувственность!.. И она могла щеголять им?.. Стыдно...
Маша напоминала себе Гингему, сварившую адское варево для победы и получившую домиком по голове... И еще эта давящая боль внизу живота, переплетенная с тоской по родному человечку... Боже!.. Кажется, она начинает понимать... Надо родить своего ребеночка!..
К кому Маша могла броситься за помощью? Естественно, к Милому другу. Тот, не слушая, попытался вовлечь ее в новые игры. Они поссорились, потом помирились...
После нескольких неприятных стычек Милый друг объяснил, что такие непонятные желания он не исполняет, с ними надо обращаться к городу напрямую...
4.
Назовем город именем, которое ему подходит. Ощетинившийся железобетонный Еж не жаждал разбираться с одинокой мамой. И не будем его осуждать: кто из нас, провалив в прошлом нечто очень важное, с радостью снова за это берется? Несмотря на старания города, за двадцать последних лет в нем не родилось ни одного ребенка.
Еж не отличал детвору от взрослых и не сразу заметил ее исчезновение. Он не обеспокоился, когда ребячий гомон поредел, сделался неровным, потом распался на отдельные голоса. Но вскоре в длинных-предлинных коридорах с нанизанными на них бусинами квартир воцарилась абсолютная тишина... Если не считать компьютерных раскатов за дверями, где горожане играли с Милым другом.
Тут город осознал неладное, встревожился, впопыхах обшарил этажи. В огромные объемные мониторы, шедевр его последних технологий, глядели только лица переростков - ни одного моложе четырнадцати...
Еж заметался в лихорадке страха, но быстро овладел собою: "Зря паникую! Возможно, малыши еще вернутся." И занялся привычным ремеслом — составлением плана контрдействий. Смонтировал учебный ролик, в котором объяснил, чем дети отличаются от взрослых и почему они необходимы. Полгода крутил ролик по каналам телевидения. Оказалось, напрасно.
Тут многие опустили бы руки, но город был закаленным бойцом — привык преодолевать трудности. При первой неудаче он не сдался и продолжил работать по плану. Переписал заново игровую программу, упаковал ее в затейливый дизайн. Получилась классная стрелялка, где, перебегая с объекта на объект, презабавные мамашки с бумерангами сражались за кружевной пакет с младенцем. Стрелялку ждал невиданный успех: три с половиной месяца игра не выпадала из хитов сезона... А дети все равно не родились.
Настало время последнего, самого эффективного средства. По собственному оригинальному эскизу Еж отлил золотой кубок с надписью "За новорожденного" и показал его в новостях. Обещал, что кубок впишется в любую меблировку и что, глядя на него, награжденный будет собой гордиться. В последовавшие за показом три недели семьсот четыре девушки и двадцать один парень прислали электронные письма о начале у них родовых схваток, которые в итоге оказались глупой фантазией...
"Я так старался... построил им райскую жизнь, а они не хотят приложить малюсенькое усилие, чтобы продолжить вид!.." - раздосадованно ворчал Еж. Он привык, что год от года умнеет, но его жители до старости остаются бестолковыми. И недаром с возрастом город несколько помрачнел: бед от легкомыслия горожан, которые он вынужденно расхлебывал, хватило бы, наверное, на всю нашу густонаселенную планету... Число же его обитателей не превышало миллиона человек — в сегодняшней Москве, по моим неточным подсчетам, столько выходят на воскресные гулянья. Но по домам-то сидят в разы больше...
"Может, в раю вообще не предусмотрены дети? - Еж настойчиво искал объяснение случившемуся. - Ни разу не читал о райских младенцах... Там есть только крылатые... как их?.. херувимчики... Но херувимчики бестелесны, витают в воздухе — им ни к чему город! А тогда какое мне до них дело?.."
Если не считать истории с пропавшей ребятней, планы Ежа удачно воплощались, убеждая его в собственной мощи. Милый друг, которого он год из года совершенствовал, заменил горожанам целую армию приятелей, веселил, воспитывал, расцвечивал существование необычайными красками...
А как хороши были голограммы! Стоило пользователю нажать специальную кнопку, комнату опутывали радужные нити. Меню поражало разнообразием: прогулки по самым знаменитым паркам мира, лазанье по скалам и даже купание в море. Оттенки виртуального солнечного света сияли ярче уличного. Листья на деревьях переливались зеленым, но щелчок мышкой заставлял их желтеть или краснеть... Разве в природе можно увидеть всю красоту разом? Нет, приходится выбирать одно, теряя приятные ощущения от второго...
Еж недаром гордился Милым другом. Его обитатели души в нем не чаяли. Некоторые даже во сне не расставались с мышкой... Еж считал, что с блеском выполняет свое предназначение.
"Да-а... Похоже, такая серьезная проблема, как сейчас, еще не возникала: люди стареют и умирают, рано или поздно их совсем не останется, - переживал Еж. - И искусственного человека сделать не получается: с какой стороны ни возьмусь — с конвейера выходят роботы... Но не будем горевать, - подбодрил он себя. - Возможно, со временем я и с этим затруднением справлюсь: придумаю лекарство для вечной жизни... "
Чтобы не тратить силы понапрасну, город решил вычеркнуть воспоминание об исчезнувших детях. Переживать следует о том, что ты в силах исправить.
Лес рубят, щепки летят, - утверждала его любимая поговорка, что означало: движение к важной цели без потерь не обходится.
Теперь вы понимаете, почему ночной плач одинокой мамы его возмущал?
5.
"Что стряслось с нашим городом? Где мой ребеночек? - удивлялась одинокая мама. - Две недели прошу, а Еж будто не слышит..."
При мысли о непонятном равнодушии того, кто всегда помогал людям, у Маши привычно покатились из глаз слезы. Но, несмотря на непонятное молчание опекуна, уверенность, что горе ее не останется незамеченным, не угасала, и она старалась плакать как можно громче.
Страдания одинокой мамы начались во сне. Тогда ее еще звали Анжеликой, и она не представляла, что в душе могут бушевать такие стихии. В ту ночь Анжелику позвал голос, который знал забытое ею имя:
- Маша, Машенька!
Сорвав с глаз слепую липкую пленку, женщина обнаружила, что вернулась в дом своего детства — Милого друга еще не существовало. Старинные компьютер с телевизором шерочкой с машерочкой развлекали друг друга, потому что семья в этот миг ими совсем не интересовалась.
Внимание всех приковал к себе трехмесячный Лёнчик.
"Боже, я не разговаривала с братом целых десять лет!" - ужаснулась Анжелика, вдруг обернувшаяся Машей.
Младенческая ручонка неловко ловила игрушку, раз за разом промахиваясь. Игрушку протягивала... Кто?.. Над Лёниной кроваткой склонилась кудрявая детская головка...
"Взрослые любуются нами обоими!" - ахнула Анжелика.
Точно! С братом забавлялась она, шестилетняя Маша. Переполненная умилением, приторно-сладкой нежностью...
"Малиновое желе!" - неприязненно подумала Анжелика.
"Оп ля, неумеха!.. Оп ля!.." - подзуживала Маша Лёнчика.
Сзади подошла мама. Маша прижалась спиной к ее теплому ласковому животу и ощутила себя внутри него. Это было очень странное убежище — совсем не такое, как город, который кормил, согревал, придумал Милого друга... Мамино тело будоражило и успокаивало одновременно, вызывало желание дать что-то взамен полученного: ответить на ласку лаской, на объятие объятием, на поцелуй поцелуем... Самой дарить, а не только получать... Какая удивительная разница ощущений!
Сон стал похож на платье со шлейфом, какие так нравились Анжелике, — словно красавица скрылась за дверью, а шелковый хвост все скользит по паркету... Сон уходил, но продолжался: в полусознании-полузабытьи Маше вспоминалось прошлое...
В пору ее младенчества люди не были еще разобщены, как сегодня, но на первый зубок девочке вместо серебряной ложки, как делали многие поколения до того, подарили лаковую компьютерную мышку с ковриком. Родители, оторвавшись от важных дел, за несколько раз научили малышку пользоваться новым прибором и передоверили ее роботам. Но они ведь не разлучались с нею: Маша помнила, как приятно было сидеть втроем, спина к спине, — каждый со своим портативным партнером...
Лёнчик родился еще до больших перемен. Город готовился к полному переустройству хозяйства. Прошло два года, и Еж сделал первый рывок: предупреждая нелепые ссоры между жителями, случавшиеся с нарастающей частотой, расселил людей по изолированным одноместным квартирам со всеми удобствами.
Это был всенародный праздник! Горожане ходили по улицам с цветами и надувными шариками. Они пели, перекрикивались, улыбались знакомым и незнакомым... У каждого был повод радоваться: отдельное благоустроенное жилье и полная независимость от ближних, разве это не рай на земле? Отпала нужда враждовать, что-то кому-то доказывать, выяснять отношения... Немногие семьи отказались тогда разъехаться. В их числе были Машины родители: не захотели расставаться с детьми, еще долго делили с ними кров...
После первых преобразований прошло шесть лет, и Еж, искореняя болезни, изгнал с улиц всякую живность — главного, с его точки зрения, разносчика инфекций. Событие это прошло незамеченным: люди были погружены в личное — восходила звезда Милого друга. У Маши случился голубоватый Лохнесский период, она увлекалась водной охотой...
Кое-кто иногда все-таки простужался, и город замкнул подъезды небоскребов сейфовыми дверями. Теперь воздух в зданиях стерилизовали мощные кондиционеры, от чего он стал неестественно прозрачным и совсем перестал пахнуть. В подвальных лабораториях-кухнях синтезировалась еда с правильным содержанием калорий и микроэлементов. Роботы клали приготовленные блюда в лоточки и отправляли по вертикальному конвейеру вверх, в квартиры...
Людям понравилось, как Еж все устроил. Постепенно даже вкус пищи потерял первоначальное значение, они насыщались другим — впечатлениями, а остальным только поддерживали существование.
Жизнь год за годом кардинально менялась и становилась все более непохожей на себя изначальную. Маша только сейчас, скользя по шлейфу сна, осознала, как далеко уплыла от мира своего детства... Сегодня до него не дотянуться...
Плыли кадры расставания с Лёнчиком... Ей было двадцать пять, и жили они с братом вдвоем: родители за год до того переселились в корпус для пожилых. Маша переживала период лилового эльфийского царства: Милый друг водил ее по красочным рисованым долинам. Рожицы героев гримасничали, пугали внезапным оскалом бойцовской ярости... Лёнчик три дня ее теребил, просил о чем-то... На мониторе ширилась битва, и от нытья брата Маша отмахивалась: "Позже... Завтра...". Через неделю спохватилась: где Леня? Спросила у Милого друга. Тот успокоил: братишка в норме, он в отдельной квартире тремя этажами выше... Интересно, чего брат добивался накануне своего ухода?
Ленчика было не вернуть. Но, почувствовав во сне силу маминого живота, Маша не переставала о ней думать... Хоть бы родить... немедленно... сына... Женечку... Маша металась, звала, раз за разом просила о ребеночке город, смутно догадываясь, что для исполнения мечты хорошо бы познакомиться с одиноким папой, полюбить его, поселиться вместе... Но такое уже давно не происходило... Честно говоря, совместная жизнь — самое таинственное из всех приключений! Очень опасное... Милый друг не защитит... Ни один человек на такой риск не пойдет!..
Город когда-то обещал награду за новорожденного, значит, ему не безразличны дети... Еж умный, пусть постарается и сделает в ее животике Женечку...
6.
Несмотря на страдания одинокой мамы, город не чувствовал в себе ничего злодейского. Наоборот, он частенько себя жалел. Неприятно вечно пребывать в состоянии озабоченности: но как присматривать за миллионом жителей, которые мешают поддерживать порядок, поступают непоследовательно, безрассудно, а иногда даже вредят собратьям? С нами, людьми, слишком много хлопот, на что мы и сами нередко жалуемся.
Бремя ответственности, доставшееся Ежу, было не из легких. Город терпел: ворчал, сердился, но неутомимо исполнял свои обязанности. Он не сомневался, что цель, ради которой его создали, будет им со временем достигнута. Целью было безоблачное счастье горожан.
Тайна счастья Ежу никак не давалось — не он первый, не он последний, кто разбил голову, пытаясь вышибить двери в обитель мудрости... И надо признать, что город был очень смышленым и старался изо всех сил: он наблюдал, оценивал, строил планы, потом воплощал задуманное на своем пространстве... Однако даже самым разумным существам, решившим взять под опеку других, непохожих, невозможно самим догадаться, как правильно за ними ухаживать. Представьте, делитесь вы любимой сосиской с хомячком, не подозревая, что в его очаровательном пузике сосиска превращается в яд. А значит, из самых добрых побуждений вы его травите...
Горожане, сколько Еж себя помнил, просили о праздниках и веселых безопасных приключениях. Вот город и уверился, будто, кроме здоровья, еды и сна, люди больше всего нуждаются в увеселениях. Думаю, в припадке усталости от постылой конторы или молота своего с наковальней многие наши современники с Ежом согласятся: счастье — в безделье. А рай — это когда утопаешь в блаженной расслабленности, не напрягаешься, не трудишься и не рискуешь здоровьем. Любой согласится в припадке усталости — а в здравом уме и памяти?
Что же все-таки у Ежа получилось, когда он, позаимствовав у людей сценарий, построил для них рай? Обитателям его не за что стало бороться, они все меньше за себя отвечали, а значит, и не взрослели, как положено. Не учились быть мамами и папами... Так и должно было произойти, нам-то, посторонним, это прекрасно видно. Но город крутился внутри жерновов каждодневных забот и не успел заметить, как взрослые мало-помалу заняли место детей... Малышам не у кого стало рождаться. В раю, действительно, не нашлось для них места. Так нечаянно и подошел бы конец городу вместе с концом его жителей, если бы... однажды ночью не заплакала одинокая мама...
Пословица говорит: обжегшись на молоке, дуешь на воду. Испытав из-за людей множество неприятностей, город в любых неподконтрольных ему человеческих стремлениях подозревал великую опасность и, не переставая, дул на воду... Он очень обиделся на одинокую маму, когда она начала умолять его о сыночке... Слушая ее надоедливую истерику, Еж думал о неблагодарности человека:
"Глупая женщина! Никто ей не угодит! Даже у такого заботливого города, как я, невольно опускаются руки..."
Но он привык тащить свой воз. И эту неприятность приходилось расхлебывать. Неразумную одинокую маму следовало проучить. Город решил лишить ее удовольствий — так некоторые родители, наказывая, оставляют малыша без сладкого. И придумал для нее одной необычную и трудную игру в сыновья-матери до изобретения нянь-роботов. Мамам тогда приходилось безотлучно присматривать за детьми, оставляя себя без внимания. Они наверняка были несчастливы!
Еж изучил старинные энциклопедии и выяснил, что ребенок, если его мозг не облучать веселящими микрополями, хнычет, просится к маме на ручки. К тому же он писает и какает куда попало - его необходимо мыть, а вещи стирать и чистить...
"Пусть, пусть побудет в шкуре города, когда все держится на тебе одном! - кипятился Еж. - Пусть узнает, почем фунт лиха!.."
Решение было принято. Город построил план, расписал техническое задание... И, как всегда, с блеском исполнил задуманное.
7.
Ну что, родные, дождались? Сейчас случится главное событие нашей сказки. Ох, уж эти диковинные времена! Пока их рассмотришь... да про них расскажешь... Минуют сумерки, наступит утро... Продолжаем слушать?
Одинокая мама... хм... почивала, раскинувшись на роскошной кровати под желто-оранжевым балдахином — в восемнадцать она углядела ее близняшку в одном из многочисленных путешествий и намекнула Милому другу, что хочет такую в подарок. Через пару недель роботы, освободив спальню, разложили на опустевшем полу фигурные деревяшки, двуспальный матрас, золотистую ткань. И скоро кровать стояла на месте. Ее дополняла резная тумбочка с инкрустацией. Получилось ложе, достойное королевны... Как нередко в жизни случается, королевна Анжелика канула в прошлое, а мебель ее, не заметив подмены, продолжала служить Маше...
В этот день одинокая мама проснулась рано. Ее разбудило веселое... пение?.. щебетание?.. Нет, нет, агуканье! Откуда ему взяться у нее в доме? Милый друг-то был выключен.
Открыв глаза, Маша присела в постели и спросонья сама не зная кому улыбнулась... Неужели только своим ожиданиям?
Посреди комнаты стояла колыбель — вы, наверное, похожие видели в фильмах о прежней жизни: большая плетеная корзина раскачивалась на полозьях с загнутыми концами... Поделки из прутьев незамысловаты, но они могут быть очень милыми, — правда, в королевской опочивальне выглядят приживалами.
Одинокая мама спустила вниз ноги, босиком прошлепала по ворсистому полу. Заглянув в колыбель, с восхищением обнаружила обладателя лукавых глазок и вздернутого любопытного носика. Голый младенец был очаровательно пухленьким, с родинкой на правом предплечье. Точь-в-точь как у Лёнчика!
- Женечка! - ахнула Маша, почувствовав, как тает ее одиночество. - Мамин сыночек!
Малыш улыбнулся, пустил слюни. Ручки и ножки его смешно дрыгались, ходили ходуном, жили собственной, отдельной от тела жизнью... Маша опять вспомнила Лёнчика, на этот раз не из детства, а из сна, разбудившего душу: там братик, также неловко двигаясь, ловил игрушку... Сбылось самое заветное, необходимое, как воздух! Когда уже устала ждать, взяло и случилось...
Надо было с кем-то разделить радость... с Милым другом... Маша послала Женечке воздушный поцелуй и выбежала из спальни — к клавиатуре. Но компьютерная комната изменилась... Господи! Мышка и всегда послушные клавиши словно замерзли, стали холодными, неживыми... Зато бодро мигало лампочкой непонятно откуда взявшееся небольшое устройство. От него не тянулось шнуров, и на панели красовались всего две кнопки — зеленая и красная. Маша дотронулась до прибора-загадки... И монитор пробудился.
- Милый друг, - затараторила Маша еще до того, как появилось изображение, - у меня произошло чудо!.. Представляешь...
Она осеклась. С экрана вместо улыбчивого молодого человека на нее глядела хмурая пожилая тетка с брезгливым выражением лица. На тетке были белый халат и белая же круглая шапочка.
- Меня зовут Надеждой Николаевной, - сказала тетка с тяжелым вздохом. - Я ваша патронажная медсестра. Где младенец?
- В спальне, - удивленная Маша показала рукой направление.
- Ребенок один, без присмотра?
- Я на минутку... хотела только...
- На минутку?! Вы что, милочка? А если младенец неловко повернется? Захлебнется слюной? Или вывалится и разобьется?
Маша, дрожа от страха, кинулась к Женечке. Слава Богу! Малыш все так же агукал и дрыгал ручками.
- Повезло! - заявила Надежда Николаевна, непонятно как вышедшая из компьютерного кабинета и оказавшаяся у нее за спиной. - Таким легкомысленным нельзя доверять ребенка!
- Но как вы сумели... в спальню...
- Оборудование теперь работает по всей квартире и в коридоре за входной дверью: вам придется подолгу гулять с коляской в скверике, это как раз там...
Оглушенная происходящим Маша молчала. Ей было непонятно, что теперь делать. Да, она просила ребеночка, но он такой маленький... И мамы нет рядом, чтобы подсказала... А эта мымра насмехается и пугает... Глаза бы Машины ее не видели! И что это за оборудование, которое работает не только в компьютерном кабинете? Зачем оно? Маша под колпаком?
Женечка поднатужился, крякнул и у него между ножек забил фонтанчик. Пеленка намокла.
- Умеете обращаться с подгузниками и ползунками? - сурово продолжила Надежда Николаевна. Маше почудилось, что бесстрастный ее голос горчит сарказмом. - Необходимое у вас под рукой. Если затруднитесь им пользоваться, я подскажу, - и она сделала широкий жест, обводя комнату.
В спальне, действительно, появилось много новых вещей. На большинстве были надписи. "Пеленальный столик", - прочла Маша на странном экспонате, похожем на кафедру.
- Это чтобы Женечку переодевать? - робко спросила она. - Во что?
- Принесите младенца — покажу, - Надежда Николаевна по-профессорски водрузилась за кафедру.
Маша, сглатывая слюну, которая отчего-то прибывала и прибывала, наклонилась к сыну. Пальцы утонули в пухленьком тельце, словно оно было соткано из тумана.
- Женечка, как Милый друг? - спросила Маша враз осевшим голосом. - Сын не настоящий?
- Ребенок несколько плотнее Милого друга, - ни капли не смутившись, ответила медсестра. - В него заложены программы человеческого развития. Он существует в реальном времени, и его нельзя выключить. При ошибке, приведшей к поломке, он исчезнет без возможности восстановления...
- Женечка не настоящий... - если бы не выжидательный взгляд Надежды Николаевны, Маша не стала бы сейчас трогать сына. Мысли и чувства ее испуганно метались. Необходимо было их собрать и как-нибудь построить: у нее есть теперь долгожданный ребеночек, но он состоит не из живых клеточек, а из пикселей — разноцветных световых точек, способных мерцать, пока специальное оборудование их поддерживает... А будет ли оно всегда поддерживать?.. Вдруг что-нибудь испортится? У Маши перехватило горло.
Малыш в колыбельке был таким живым, доверчиво-нежным... Он глядел на маму и ждал, что его погладят. Он нуждался в ней... Маша взяла себя в руки, сосредоточилась, напрягла ладони и почувствовала форму Женечкиного тела. Пушистый теплый цыпленочек!
Мгновение — и малыш удобно устроен у нее на руках, белокурая головка жмется к груди и странно водит по ней губками... Невесомое, сияющее дитя... Такое уязвимое, такое трогательное... Не отдам!
Интересно, может ли к соску из живых клеток прилить молоко, когда его настойчиво ищет дитя, тело которого состоит из пикселей?
8.
Для мамы день встречи с Женечкой выдался трудным, но он положил конец постылому одиночеству. Поэтому стал этот день и упоительно праздничным, похожим на воздушного змея, какой увлекает тебя, уходя в полет, в бездонную глубь неба...
Совсем в другом настроении пребывал Еж. Женечка обошелся ему недешево: пришлось напрягать все доступные силы, влезать в неприкосновенные запасы мощностей и материалов — по ходу работ постоянно возникали нежданные затруднения. До той поры город не делал существ без жестко очерченных исполнительских функций, и вдруг надо создать малыша, живущего в реальном времени, да еще предвидеть Бог знает какие задачи, которые он должен, возможно, решать в никому неведомом будущем. Процесс получился чрезмерно энергоемким... Еж справился, ребенок родился с надежной закладкой людских качеств. У создателя его появился повод для радости? Ведь раньше подобного не выходило... Не тут-то было!
Обстоятельства оказались гораздо сложнее, чем изначально рассчитывал город. Ему пришлось нарушить закон счастья, им же выведенный, и вместо того, чтобы облегчать людям существование - а это святое дело, вручить маме обременительного Женечку, лишив ее отдыха и развлечений... Еж уверил себя, что воспитывает Машу: она, поняв, какими замечательными играми забавлялась раньше, вскоре откажется от неудобного сына, успокоится, станет в ряд с остальными... Но работать вполсилы, халтурить он не умел и, ругая себя за старание, творил заведомое несчастье... Невыносимо!
А главное, в результате огромных трудов и усилий город попал в еще более затруднительное положение, и не только из-за отношений мамы и сына. Обнаружилась вторая, не менее серьезная трудность: до Женечки планы города, разнясь в деталях, имели важнейшую объединяющую особенность — Еж задумывал, делил задачу на отдельные части, потом каждую программировал, сочетал с остальными, дальнейшее перепоручая роботам и Милому другу. Посредники умело исполняли порученное, избавляя его от общения с людьми. Еж привык не зависеть от отдельного человека, заботясь обо всех скопом.
Ночной плач одинокой мамы, не сознававшей, что просит о невозможном, сверх меры растревожил город, и он, не подумав, влез в историю, в которой остался с нею один на один. Ведь создавая Милого друга с игривыми выходками и забавами, он не закладывал в образ развития. А ребенку положено было взрослеть. Думаете легко взросление запрограммировать? Поведение сложно зависит от возраста... Ежу пришлось самому включиться в общение с мамой, чтобы вмешиваться, пока все не наладится...
Вы догадались? В облике Надежды Николаевны с Машей беседовал Сам...
Не имея опыта, Еж говорил на языке, который пугал собеседницу:
- Евгений — объемная копия человеческого младенца. При программировании использовались более ста тысяч параметров. Запомните, это важно: при сбое в системе потеряется наработанный объем информации. После нажатия красной кнопки вы больше Евгения не увидите, что равноценно смерти. Мария, не отвлекайтесь! Вы меня понимаете?
- А где Милый друг? - с глупой улыбкой твердила Маша. - Он объясняет понятнее и утешать умеет...
- Забудьте о Милом друге! Считайте, что он в бессрочном отпуске! Новое оборудование не состыкуется со старым компьютером. Отключено! Понимаете, милочка? Теперь у вас только я — то есть зеленая кнопка. Или отказ от младенца — то есть красная кнопка. Через сутки после отказа — время, необходимое для демонтажа и наладки, ваш Милый друг со своими фокусами и счастливыми приключениями вернется...
Но странное человеческое создание женского пола все больше не понимало. Оно потеряло улыбку, побледнело и опустило глаза к полу. Только новых ночных истерик Ежу не хватало!
- Вернемся к вашему сыну. Ему четыре месяца, - продолжала Надежда Николаевна, голос ее стал еще суше и саркастичнее. - Вы должны нас благодарить за эти четыре месяца! Считайте подарком, уступкой вашей слабости... Со свеженьким новорожденным вы точно не справились бы! А ваш младенец может вас видеть, слышать, понимать некоторые интонации, держать голову...
Список длился и длился. Ежу хотелось, чтобы Маша, наконец, осознала, что, несмотря на глупые ее выходки, о ней хорошо заботятся. От скольких ненужных бед он ее избавил! Из чистого сострадания, заметьте. Но дурочка Маша обращала внимание на вещи второстепенные, а главное упускала:
- И этому всему надо учиться?.. Никогда не могла себе представить! Я думала, само собой получается...
Надежда Николаевна обиженно поджала губы. Посмотрела на глупышку с укором и нарочито заспешила:
- Ну я пошла! Вводная лекция окончена. При затруднениях можете обращаться!
Еще раз тяжело вздохнув напоследок, город отключился. И правда, дел накопилось множество... Обнаружились неполадки в системе водоснабжения, не устранимые обычными технологиями. Произошли две ссоры подряд, на первый взгляд друг с другом не связанные, но почему-то очень похожие, — Константин из двадцать восьмого корпуса и Татьяна из сто пятого ни с того ни с сего поскандалили с Милым другом. В пострадавших квартирах поменяли компьютеры и программное обеспечение...
Еж ворчал, давал указания, перекраивал схемы, делал вид, что Женечка с мамой его совершенно не интересуют... Но не мог удержаться... хоть одним глазком заглядывал в королевскую опочивальню...
9.
Медленно дело делается, но сказка-то скоро сказывается... И Маша, вначале беспомощная неумеха, поднабравшись опыта, стала гораздо увереннее. Минуло три месяца, и, к удивлению города, быт в молодой семье наладился. Мама не путала больше кофточки, ползунки и пеленки. Меняла подгузники, как на завалинке в года минувшие лущили семечки. Легко разводила кипяченой водой детское питание, кормила Женечку с чайной ложечки тертым яблоком и отваром картошки с капустой — по установленным Надеждой Николаевной правилам.
Перестала приставать с просьбами вернуть Милого друга. В любую погоду, в любой день два с половиной часа гуляла с коляской в скверике. Перед сном купала сыночка в ванночке, малыш брызгался и смеялся... Однажды ей показалось: Женечка назвал ее "мамой"... Она замерла в ожидании, но чудо не повторилось... Наверное, случайно вырвалось... Как жаль!
Будто влюбленной парочке, им нравилось вместе кружиться по комнате. Мама поднимала сыночка над головою, и он замирал, распахнув глазки, потрясенный удивительнейшим ощущением... Лететь по воздуху в руках у мамы — вот это танец!
- Лёнчик обожал погремушку, неужели не хочешь с ней поиграться?.. Давай погремим!.. Поменяем ручку!.. Выбрасываешь?.. Боже, какая я дура! Ты требуешь синюю крышечку, а я про Лёнчика... Нет, нет! Не кричи — мы слушаем музыку!.. Вот-вот она, ложка... Стукнем по крышечке... трам-та-рарам... Громко?
Маша сновала вокруг Женечки, говорила слова, отвлекалась на переодевание. Пальцы привычно застегивали мелкие пуговички, завязывали бантики, поправляли чепчик...
Что Маша чувствовала? Прежнее счастье? Иногда. Все реже — чаще усталость...
Тихой сапой подкралась к ней ностальгия по прежнему одиночеству: ведь это здорово — когда желания исполняются! Есть по собственной воле, вертеться у зеркала, погружаться в сон, шутить с Милым другом, нырять в океан приключений... Свобода, свобода, свобода!
Сейчас день по минутам расписан одним и тем же. И поболтать о пустом с Надеждой Николаевной сложно: придирается, указывает, редко жалеет. А с Милым другом было легко и просто... Анжелика жила королевной в прекрасной сказке, но превратилась в Машу-Золушку... Какая-то правда наоборот. Цепь кадров жизни крутится вспять: герой сначала умер, потом воскрес, помолодел, обратился в юнца, а под конец и вовсе на свет родился. Ведь это Золушка должна попасть в прекрасный дворец и стать королевной? А Маша уже Анжеликой была, и ей надоело...
Чего ждать завтра? Маша не знала, ей было страшно... Только магия маминого живота держала на плаву и помогала любить Женечку... И еще то, что красная кнопка означала смерть... Исчезнут глазки, исчезнет носик, и танец в воздухе, и слово "мама", которого ждала так долго...
- Сегодня ты на себя не похожа, - заметил Еж голосом Надежды Николаевны. Они перешли на ты давным-давно: у Женечки в тот день разболелся животик, пришлось делать клизмочку под аккомпанемент душераздирающего рева, и было не до этикета. - Болит что-нибудь?
- Душа... - вздохнула Маша.
Надежда Николаевна, взглянув сурово, присела рядом и спросила:
- Ты же сама этого хотела?
- Хотела... - эхом отозвалась мама.
- А теперь не хочешь?
- Хочу. Только силы внутри не осталось... Будто серое все и скучное... и без Женечки не могу, и с ним не могу... Ты умная, может, подскажешь, что делать?
- В вопросах души я не специалист, - честно призналась Надежда Николаевна и погладила Женечку, игравшего на ковре с лошадкой. Малыш словно понял, повернулся к Маше и позвал:
- Ма... - встал, ухватив ее за палец, шлепнулся и опять: - Ма...
- Он сумел... - мамины глаза увлажнились.
- Чего-то Евгений для семи месяцев слишком резвый, - покачала головой Надежда Николаевна. - В книгах по-другому. Сбой в программе? Ладно, уже ничего не поделаешь... Так получилось...
Маша не слушала. Она кружилась с Женечкой под веселые возгласы: "Ма... Мама... Ма..."
"Фу!.. И на этот раз пронесло, - обрадовалась Надежда Николаевна, - уже который раз проходим по краю... Такого интересного эксперимента еще не бывало. Обидно, если не доработаем..."
Она попрощалась и почти ушла заниматься своими, как всегда, срочными делами, когда услышала Женечкино:
- На... На... На...
Кажется, и ее назвали по имени... Пришлось задержаться.
10.
В день праздника королевская спальня негодовала и злилась. Было из-за чего: желто-оранжевый балдахин оскорбляли. Маша украшала свое ложе простолюдинами — красно-голубыми воздушными шариками. Ни на миг не задумавшись, вонзала в роскошную ткань острие булавок. Возмутительное насилие над изысканной шелковистостью! Оказавшись в не подобающем знатной особе положении, балдахин обвис, потерял царственность форм и расцветки — нет более жалкого зрелища, чем униженное величие, не способное за себя постоять... Но Маша обиды мебели не заметила — она справляла первый день рождения Женечки.
Надежда Николаевна подарила мячик, который умел уворачиваться от играющих. Его непросто было поймать, однако новорожденный справился...
Белым халатом и белой шапочкой Еж пытался прикрыть раздражение и беспокойство — ему недовольство мебели было заметно, но он промолчал: со своими неприятностями справиться бы! В семьдесят втором корпусе сразу на трех этажах беспричинно отказали кондиционеры, а робот, за них ответственный, как белены объелся: мол, крысы прогрызли кабели. Откуда крысы могли явиться? - сердился город. - Борьба с живностью давно окончена, двери закрыты сейфовыми замками, лазы на улицу замурованы! Еж не поверил роботу, но продолжал расследовать. Выслав бригаду монтажников, вдогонку отправил уборщиков с заданием обыскать щели, где предположительно могли бы обитать крысы. Сейчас он бесился от неизвестности.
Они ужинали втроем, но Надежда Николаевна почти не ела. При виде торта с клубникой — чуда подвальной кухни — презрительно фыркнула, испортив Маше праздничное настроение.
- Спасибо за помощь, Нана, она была очень ценной! - мама употребила забавное прозвище, которым медсестру наградил сын. - Какое счастье, что мы уже выросли и не нуждаемся ни в чьих советах... Ты отдохнешь от нас, мы от тебя!.. Пошли гулять в сквер!
Надежда Николаевна шла позади Маши и Женечки, пытаясь осознать услышанное... Коляска давно уже вышла из употребления: малыш в развитии намного опережал возможности сверстников (если бы они у него были!). Не просто топал, бегал вприпрыжку, как мы когда-то...
Не помним мы первого своего дня рождения, одного из важнейших наших праздников: оставлено за спиной младенчество, человек ходит слабыми, но собственными ногами по матери матерей сырой земле... Эх, избирательность нашей памяти! Храним запасы ненужных сведений, событий гибельных, друзей неверных. А изначальные истоки силы уходят начисто, как будто их и не было. Ведь мы, как речка: вначале жизни из-под камней стремимся к свету, но став взрослее, привыкнув к руслу, наверх не смотрим...
В скверике царила весна: пение птичек, зелень и яркое солнышко. Маша принялась учить сыночка играть в классики — прыгать по клеточкам, отталкиваясь двумя ногами. Женечка промахивался, падал. Надежда Николаевна сердилась:
- Ребенку рано! У него растянутся связки, искривятся ножки!
Семья не слушала, продолжала баловаться, будто медсестры на свете не было... Раньше без нее ничего не решали, а теперь выросли, Надежда Николаевна не нужна... Еж не нужен... Возвращайся, старый, к своим механизмам, роботам, Милому другу... А семьи людей не для тебя — забудь дорогу: они тобой пользуются, не замечая, бросают, становясь крепче...
Надежда Николаевна безнадежно махнула рукой и пошла из сквера. Женечка кинулся вслед, закричал:
- Нана! Нана!
Потом взобравшись на руки, шепнул на ушко: "Папа!" и улыбнулся, как дети чужим не улыбаются. Если бы Еж умел плакать, он бы расплакался. И плевать, что Маша увидит — у самой глазенки на мокром месте!..
А в классики можно играть и нам, старым теткам, даже если стопчутся туфли и колготки порвутся... Пиксельным ничего не сделается — не то что людям. Только бы нечаянно не оказаться вне голографического пространства...
Куда это побежал Женечка? Поймать быстрее! Не выскочил бы на лестницу, там... там... вне зоны действия оборудования... там его смерть...
11.
Безоблачное небо, обычно глубокое, сейчас мелко, точно садовый прудик. Холодное солнце играет радугой, глядясь в хрустальные волны снега. Весь мир ему зеркало!.. И диво дивное: колкая нагота деревьев еще заметней, когда белизной прикрыта... Маша любовалась в сквере зимним утром — под настроение.
В последнее время сплошные ссоры: малыш не слушает, будто дразнит. Сегодня они снова переругивались с Женечкой: из-за разбросанных по дому игрушек и из-за уличных туфель, в которых он влез на ее постель.
Потом Надежда Николаевна пристала с нотацией: винила маму в грехах сына — неправильно его воспитывает... Вместо жалоб и оханья лучше бы себя изменила!..
- Ты пускаешь мальчика к себе спать и хочешь, чтобы он сохранил уважение? - петухом наскакивала на Машу Нана. - Евгений считает тебя своей женщиной! Срочно отодвигай его! Между родителями и детьми необходима дистанция!
- Считает женщиной?! Ты что?! Женечке всего год и три месяца, он маленький... темноты боится...
- Не глупи! Ребенок хитрит, чтобы владеть мамочкой... Я специально изучала тему по умным книгам. По умственному развитию он опережает четырехлетних! В нем заложены человеческие возможности, а значит, и тараканы человеческого сознания... Неужели не видишь, с каким наслаждением он тебя дурит, обманывает?!.
Чересчур сурова эта Надежда Николаевна! Из любого пустяка раздует великую трудность! Маша вздохнула, отвела взгляд от зимнего солнца... Надо приласкать малыша... Устала с ним лаяться... Бог с туфлями, игрушками и прочими нарушениями правил! На то и роботы, чтобы убирать, стирать, гладить и класть на место! А люди живут, чтобы радоваться... и с детьми нежничать...
Женечка в коротких штанишках и легких сандаликах копался в снегу — лепил пирамиду... Маша сказала, втягивая его в разговор:
- Настоящий снежок я видела в детстве. Он студеный и тает у тебя на ладошке. Остается лужица... Искусственный гораздо удобнее... Конечно, можно было бы снизить температуру, и зима стала бы более похожей на настоящую, но так промозгло, как случается на улице, в здании все равно не получится...
Женечка замер, опустив задумчиво голову. Потом бросил лопатку и подошел. Сел на колени... Прижавшись крепко, спросил:
- Мам, а как твое тело чувствует? Я слышу, вижу, мне приятно тебя трогать... Когда кружимся, словно крылья растут... А снег я беру в руку и ничего... я его не понимаю...
- А что в нем понимать?! Пальчики ведь дотрагиваются... Тяжелый снег или легкий... Мягкий или твердый...
- Не знаю...
- А машинка твоя какая? Гладкая или шершавая?
Мальчик не ответил. Спросил, задрожав губками:
- Мам, я как этот снег... искусственный?.. Не настоящий?
- Ты настоящий, Женечка! - закричала Маша, не помня себя от ужаса. - Мы с тобой разные: я из клеточек, а ты из пикселей. Ну и что?.. Ты более настоящий, чем я... Я без тебя была совсем мертвая, а ты меня оживил...
- Но ты гораздо плотнее... я это знаю, не чувствую... Ты можешь выйти на улицу, а меня даже на лестницу не пускают! Я умру без какого-то глупого оборудования, которое меня строит...
- Это ерунда, Женечка! Ничего не значит... Все умирают, лишившись необходимого... Я не смогу жить, когда в комнате кончится воздух... или если долго не будет обеда...
- Но ты ведь не растаешь, будто тебя никогда не было? Твое тело даже мертвое можно будет потрогать... Значит, ты есть, ты настоящая, а меня нет... я призрак...
- Когда ты родился, - напористо возражала Маша (согласиться было страшнее, чем сказать глупость), - я сначала не могла тебя взять на ручки — промахивалась... Все дело в привычке — если тело помнит, какое оно, даже без оборудования оно не растает... Вот станешь взрослым...
- Правда, дело в привычке?
- Женечка, только проверять не вздумай! Умоляю тебя!..
- Но я себя знаю и помню! Мам, у меня и память не такая, как у тебя... Я знаю в себе каждую точку... знаю, как она поворачивается, когда я сгибаю локоть или наклоняюсь... Если все дело в памяти...
- Нет, нет! Я просто хотела тебя успокоить... Еще нужна сила, которая не позволяет точкам разлететься и потеряться...
- У меня есть сила...
И не успела Маша опомниться, как Женечка уже несся по лестнице. Побежал по ступенькам... вверх... скрылся за поворотом...
- У Евгения получилось удержать себя без помощи оборудования? - взъерошенная Надежда Николаевна подхватила оседающую Машу на руки. - Эй, сорванец! Довел маму до обморока!.. Давай быстрее назад! Дождешься: выкину книжки и сотворю ремень! Народные средства очень действенны, говорят...
12.
Заметили? Рассказчица сказки устранилась от самого важного своего дела, перестала давать пояснения — понимайте, мол, как хотите, я отдыхаю и ни за что не ответственна. Но без опытного проводника путешественнику легко потеряться, заплутав в лабиринтах извилистых смыслов...
Так о чем повествуется в нашей истории? О простой всемирно известной истине: кого ни возьми, женщину или город, поодиночке каждый бесплоден, но если сложить их усилия вместе, может получиться полукровка Женечка... Есть еще и другая правда: если мама не любит и не ласкает мальчика, даже у таких гениальных отцов, как Еж, дети получаются не людьми, а роботами... Об этом стоит задуматься.
Но в сказке читается и третья правда, на мой взгляд, самая интересная: некоторые полукровки гораздо способнее своих родителей и идут, куда их не посылали. Взрослым недоступны пути их призвания — хорошо бы, чтобы они это поняли и не мешали.
Сын женщины и большого города освободился от гнета законов, при рождении в него заложенных. Посмел переступить через собственную природу, и получилось! По секрету: редко такие фокусы победой кончаются... Но в нашей сказке чудо свершилось, давайте ему порадуемся!..
13.
Женечка подрос еще на полгодика. Не за горами второй день рождения. Носится кроха с утра до вечера по подземелью своего корпуса. С серьезным видом сует носик в самые скучные вещи на свете: на кухне следит, как варится суп, в мастерской изучает детали роботов... кажется, уже побывал в туннеле... вот-вот по нему проберется в соседний корпус и там развернет деятельность...
- Мальчик с пальчик!.. - и мама целует. Ей теперь за ним не угнаться. Часто, оставшись одна, вздыхает: - Мал золотник мой, да дорог... Ох, беспокоюсь! Вдруг с ним беда случится? И одной куковать тоскливо... Когда же нашего сивку укатают крутые горки, чтоб домой поскорей вернулся?..
Опять донимает просьбами всегда занятую Нану. Еж свое чрево чувствует — беглец находится быстро. Город посылает за малышом роботов, заставляя вернуться к маме. Чума, а не парень!
Собрались они по-семейному обсудить сыновнее непослушание. Нана предложила маме и Женечке переселиться в квартиру просторнее: там можно будет сделать два компьютерных кабинета. В одном поставить Женечкино оборудование, и сегодня необходимое для безопасного отдыха, в другом установить обычного Милого друга — с ним никто не соскучится: ни сын, ни мама...
Но малыш неожиданно возражает, воротит нос от отцовского предложения:
- Что хорошего в вашем проныре? Всегда поддакивает и кругами бесполезными водит...
И Маша не хочет замены... Вместо сына, в которого столько вложено, ей обещают сеансы психотерапии с постылым Милым?.. Нана-то будет знать, где Женечка, наверное, сама с ним бродит по миру... Маша требует, чтобы малыш больше сидел дома и проводил время с нею...
Глядят друг на друга непонятые, злые, обиженные.
- Я знаю, как все устроить! - вдруг заявил Женечка. - Найду я одинокого папу, познакомлю с мамой, они родят мне сестричку из живых клеточек... Стану я старшим братом — давно хочется... И у мамы не будет времени меня преследовать, лишь бы с сестрой справилась!..
Потеряв голос, глядела Маша на своего ребенка. Поняла она вдруг, чем настоящая жизнь от игры отличается. Игра заполняет время, и тебе от нее весело. Но потом... ты пустая и одинокая... Не желает она больше видеть коварного Милого друга...
Самая трудная жизнь, от которой устала до ужаса, рождает в тебя особенное... сына... или дочку... или просто будущее... будто в играх тебя и не было, мелькают они грезами... а в жизни ты обрела себя — и человека, и женщину...
Нана, наоборот, суетилась, твердила о технических сложностях... Потом заговорила о счастье, что для людей оно в праздниках, а не в труде и заботах...
Тут Женечка первый раз при матери назвал медсестру папой и спросил, точно старший младшего:
- Кто ты людям? Помощник или хозяин? Под твоею опекою горожане стали безвольными, разучились о себе заботиться... и как друг друга любить забыли... Люди себя потеряли, разве может быть это во благо? Не обижайся, папа, но сделать людей счастливыми не в твоей власти, и не пытайся!.. Я понимаю и их, и тебя, попробую разобраться... хотя на многое не рассчитываю — дать человеку счастье может только он сам...
И воцарилось молчание.
14.
В жарких спорах рождались красивые огоньки истины. Но обсуждение устремлялось дальше, и огоньки тускнели, затем гасли, оставляя легкий след грусти... Мальчик думал: "А истина смертна... стареет, расходуется, как воздух, которым дышат люди... Только очень немногое оказывается всегда нужным...". И эта мысль ускользнула, ни во что не выросла, потому что важней для него было другое — как дальше жить горожанам...
Под новые задачи Еж перекраивал планы и создавал аппараты. Маша заказала новое платье. Женечка звонил в незнакомые двери и просился в гости. Вскоре все его обожали. Для него припрятывали пряники и конфеты...
Назревали события.
Однажды вечером в городе по команде из центра отключились компьютеры и распахнулись двери из квартир в коридоры... А там нарядные залы с блестящим наборным паркетом и дивная музыка...
Благодаря папиным стараниям отражение Женечки было размножено. Сыновние клоны сновали по корпусам, приглашали горожан на танцы с живыми людьми во плоти.
- Самое экзотическое времяпрепровождение! - зазывали каждого. - Такого вы еще никогда не чувствовали! Не только глазами, телом можно узнать другого... Подобное знание не передается словами, но без него твои ощущения плоски, а сам ты ограниченный чайник...
На тридцать втором этаже жил одинокий папа, которой никогда не плакал ночами. А как он мог плакать? Ведь мужчины не рыдают и даже не хнычут, когда им больно. Женечка присмотрелся к папе, заметил, как хочется тому погладить малыша по головке. И в мячик с ним поиграть, и побороться, как два медвежонка, и развести костер на полянке, и побывать на рыбалке...
- Настоящий папа! - решил Мальчик с пальчик и познакомил его с мамой.
- Мужчины, женщины, танцуйте друг с другом!... Ведите себя осторожно — не отдавите ноги партнеру... С непривычки не сразу получится быть ловким... Главное друг другом проникнуться — танцевать станет легче...
Дальше события цеплялись одно за другое. Мама и папа все чаще встречались, гуляли в сквере, пробовали жить вместе...
Через многие месяцы они, взявшись за руки, подошли к сейфовой двери и повернули ручку... Напрасно.
Тогда папа поднял голову и крикнул в напряженный зрачок камеры:
- Нам надо разобраться в себе, понимаешь? Почувствовать место, из которого мы родом. Мы часть земли, не тебя, Еж!
- Надолго уходите? - спросил город. - Там холодно, вы легко одеты.
- Погуляем недолго. За нас не волнуйся, ладно?
Что-то загудело, двинулось, и в лицо маме и папе ударила волна ледяного воздуха. Они ступили за порог и увидели серое небо, обложенное тучами.
- В городе земля красивее! - сказала мама.
- Зато здесь просторней, - ответил папа.
- Не заболеем? - она зябко поежилась.
- Хочешь обратно?
- Конечно, нет.
И они двинулись навстречу незнакомым вихрям.
- Странно... - произнес папа. - Идти тяжело, возникает жуткое напряжение, а чувство такое... будто затекшие члены твои расправляются...
- Словно мы жили не в городе, а в чемодане? - спросила мама, и оба они засмеялись...
15.
Вот и окончена наша история. Мы от души поболтали о будущем, в котором черт ногу сломит, а человек тем более... Пора прощаться!
Это кто сказал: "Не окончена"?! Ах, извините... На картах времени — белые пятна?!. А вы надеялись, выслушав всего одну сказку, во всем разобраться?!
Ладно, отвечу...
Женечка вырастет большим ученым. В чем-то похожим на папу, но непоседой — всю жизнь в разъездах... Перезнакомится с городами земли, подружится с ними, приучит к общению...
Родится у мамы дочка из живых клеточек. Сыночек тоже... Но Женечка... Женечка первенец, кумир всей семьи... Много забавного впереди и у города — ведь он исследователь...
Интересный вопросец: "Было ли будущее людей прекрасным"?
Конечно, было! Хотя... кто знает?..
Чу!... Ветерок принес незнакомый шорох... Весть о близости... Чего?.. Согласна! Наши герои, как и мы сами, без забот никогда не останутся: ведь неизменно вдогон за старыми приходят новые... ого, какие!.. восхитительно диковинные времена...
|
Рассказ открыт для комментариев